Текст книги "Кукла для босса"

«Нет», – написал Агафонов в письме и в вацапе. И тут же теренькнул сотовый Надежды Сергеевны.

– Надя, – прорычал в трубку биг-босс. – Кому пришло письмо?

– Новой юристке на корпоративную почту, – отрапортовала главный бухгалтер.

– Перед девочкой извинись, пожалуйста. Скажи, что я ей ничего не писал, – рыкнул Агафонов. – И подключай Кислицына. Пусть снимет с башки корону и проведет расследование. Мне не терпится узнать, какая сволочь рассылает письма от моего имени и подделывает мою роспись. Завтра утром я буду в офисе и жду результатов расследования. Дай ему указание.

– А может, сам скажешь, Миша? – нехотя обронила Надежда.

– Надь! – страшно рявкнула трубка Агафоновским басом и отключилась.

Надежда Сергеевна, вздохнув, оглядела торжествующим взглядом двух опешивших юристок и громогласно заявила:

– Никто никого не увольняет, красавицы. Работайте спокойно. А вот тому идиоту, кто отправил письмо нашей Еве, я не завидую. Агафонов врежет, костей не соберешь.

– Да, – кивнула Ксения. – А я поверила, вот дурочка! Хорошо, ты к нам зашла, – запричитала она. – А видишь, Надь, Агафонову даже про спектакль известно. И что Кислицын играет царя – тоже, – усмехнулась она.

– Он, конечно, небожитель, – рассмеялась Надежда, – но иногда нисходит до нас, крестьян, – фыркнула она и, забрав кривой отчет по дебиторам, удалилась к себе. А буквально через пять минут в кабинет прибежал сам Кислицын, а за ним, будто собака на поводке, влетел и сисадмин Крынкин. Стали сличать ай-пи адреса и проводить какие-то тесты. Проверять, кому еще в холдинге пришли письма от «Агафонова» с этого странного ящика.

– Если выяснится, что кто-то из сотрудников, – важно заметил Георгий Николаевич, – то уволим по статье. А еще я предложу Михаилу Александровичу подать заявление в полицию. Но он, наверное, не согласится, – хмыкнул он со знанием дела, а потом, оглядевшись по сторонам, велел: – Так, Глеб, ты тут занимайся. Мы тебе мешать не будем, – и повернувшись к двум растерянным юристкам, заявил: – На репетицию, девушки! Последний прогон перед корпоративом.

– А кто играет Шамаханскую царицу? – нетерпеливо уточнил Крынкин. – Или Бестужева с больничного вышла?

– Ева Макарова, – мимоходом фыркнула Ксения, торопливо поднимаясь из-за стола. – Пойдем, Ева. Тебя никто не увольняет, а сегодня до конца дня твой компьютер все равно занят.

– Ну крутяк! – восхищенно фыркнул сисадмин. – Тогда я тоже приду на корпоратив. Будет на что посмотреть!

– Идиот, – прошипела Ксения и, как на буксире, потянула Еву из кабинета.

Глава 7

Репетиция много времени не заняла. Роль Шамаханской царицы сводилась к простому выходу из шатра и дефиле по сцене, которую Ева с большим удивлением обнаружила все в той же столовой.

– Здесь и проходят банкеты для сотрудников, – пояснила ей Ксения. – На рестораны Агафонов никогда не расщедривается. Все у нас бюджетненько. Никаких приглашенных звезд эстрады. Самим себя приходится развлекать.

– Но зато у нас всегда весело, – охнула рядом Ритка. – Вот увидишь.

– Так, дорогие товарищи, – заверещала Юлька из производственного отдела. – Все по местам! Где Золотой петушок? Ксения Олеговна, твою налево, лети скорее на сцену! Ева, Шамаханская царица, ты в шатер нырни! И только когда я махну, выплывай… – велела она Еве и тут же заорала как сумасшедшая: – Царь? Где царь? Кислицын, ты где, мастер маскировки?

Ева, спрятавшись в шатер, сооруженный из парочки занавесок для ванной и белых дуг, прикрепленных к стене, украдкой наблюдала за развитием сюжета. Веселые шутки из жизни холдинга перемежались со строками Александра Сергеевича. Никаких каламбуров ниже пояса и вокруг сортира она не заметила. И чуть не проворонила момент, когда Юлька замахала руками и зашипела откуда-то сбоку:

– Шахерезада… царица то есть…

Величаво взмахнув руками, Ева отодвинула в стороны непромокаемые полы «шатра» и павой выплыла на сцену. Прошлась плавным шагом, как когда-то в студии бальных танцев, покружилась вокруг обалдевшего царя, улыбнулась петушку и снова ускользнула в шатер.

– Ева! – закричали сразу царь, Золотой петушок и звездочет, незнакомый Еве парнишка из маркетинга. – Ну ты даешь!

Она выглянула из шатра, застенчиво улыбаясь.

– Надеюсь, все нормально? – пробормотала краснея.

– Феерично, – вздохнул напряженно Кислицын, потирая шею.

– Супер! – заорала Юлька. – Ты прям настоящая Шамаханская царица. Всех сразишь наповал. Только, чур, товарищи актеры, никому ни слова! Это наш сюрприз коллективу. Шахерезада, – рассмеялась она, обнимая Еву за талию и кладя голову ей на грудь.

Вот такие панибратские номера Ева терпеть не могла. Она осторожно высвободилась из объятий новоявленной лучшей подруги и осведомилась громко:

– А с костюмом что? В чем Лена Бестужева выступать собиралась?

– У нее свой наряд, – виновато заметила Юля, вмиг посерьезнев. – Она занимается арабскими танцами. Ну этой всякой чешуей для поднятия женственности в организме. А тебе придется что-нибудь найти… Сможешь? Или я дома посмотрю и сляпаю тебе наряд… – задумчиво пробормотала она.

«Только не это!» – мысленно взмолилась Ева.

– Нет, – мотнула она головой. – Я что-нибудь придумаю…

И вот теперь, торопливо шагая по безлюдному парку, Ева Макарова в глубине души ликовала. Весь вечер они с Алиной провели в торговой галерее, покупая подарки родственникам и выбирая себе платья на Новый год. Благо отец расщедрился и вручил Алине карту оплаты.

– Погуляйте хорошенько, – усмехнулся он, подвозя жену и старшую дочку прямо к входу в торговый центр. – А я пока с Ильей за продуктами съезжу. Закончите шопинг, позвоните, – велел он и укатил на своем Галендвагене.

– Ума не приложу, что мне делать, – пожаловалась Ева мачехе, когда они, обвешанные пакетами, приземлились в первой попавшейся кофейне. – Нужен сценический костюм в восточном стиле. А где его взять? И нужен-то он всего на один вечер!

– Тут как посмотреть, – усмехнулась Алина. – Вот, например, твое новое платье, – она кивнула на пакет от Гуччи. – Ты его наденешь в офис. Потом на Новый год. Может, пока оно не выйдет из моды, еще пару раз. Сколько человек тебя в нем увидит От силы пятьдесят или сто. А когда ты на сцене, на тебя смотрят все. Много народу работает у вас в конторе в конторе?

– Не знаю, – пожала плечами Ева, – может, человек триста. Я не интересовалась.

– На корпоратив придет большая часть, – продолжила подсчет Алина. – Пусть двести человек. Стало быть, тебя в сценическом образе за полчаса увидят людей больше, чем в платье от Гуччи за два года. Понимаешь?

– Не-а, – мотнула головой Ева. – Дай мне старую занавеску…

– Бестолочь, – незлобиво одернула ее Алина. – Ну какая занавеска! Не позорься. Нужен костюм. Потом продашь на авито. Но во время спектакля ты должна выглядеть действительно царицей. Пусть у царя будет картонная корона, а у звездочета – звезды из фольги, криво нашитые на папин плащ. Но только не у тебя… Понимаешь?

– Нет, – снова вздохнула Ева. – Можно надеть старую плиссированную юбку и верх от купальника. А на голову нацепить бусики…

– И потом весь офис будет до конца жизни вспоминать, что видел тебя в неглиже? Да ни в коем случае!

– А что тогда? – тяжело вздохнула Ева. – Отказаться от роли я не могу, хоть уже и хочется.

– Глупости, – фыркнула Алина, наблюдая, как официант выставляет на стол чашечки кофе.

– Я случайно услышал ваш разговор, – пробасил он солидно. – И если не возражаете, могу посоветовать магазин «Магия востока». Они недавно открылись. Чуть дальше нашего кафе.

– Спасибо, – коротко кивнула Алина. – Мы обязательно зайдем.

И вместо того, чтобы позвонить отцу, затащила Еву в маленькую лавчонку, расположенную чуть дальше кофейни.

– Вот, это то, что нужно, – схватилась она за ярко-зеленую шелковую юбку, украшенную поясом из золотых пайеток.

– К ней можно подобрать топ, – тут же известила продавщица. – Смотрите, какая красота! – и указала на тонкие трикотажные майки. – Померьте. У нас большой ассортимент. Что-то обязательно подойдет! – А это? – Ева ухватила богато украшенный вышивкой топ, внутри которого оказался вкроен бюстгалтер. А длинные шифоновые рукава с косым краем делали наряд волшебным.

Надев восточный костюм, Ева почувствовала себя настоящей принцессой из сказки. Мягкий шелк юбки струился по ногам крупными фалдами. Золотой пояс заканчивался чуть ниже пупка, а топ, щедро украшенный причудливыми узорами, – чуть не доходя до талии.

– Отлично, – довольно крякнула Алина. – А то вздумала в купальнике идти. Семью позорить.

– Может, что-то в волосы? – предложила продавщица.

– Нет, – сказали хором Ева с Алиной и, переглянувшись, рассмеялись.

«Хорошо погуляли, – хмыкнула она, вспомнив слова отца, когда он вчера после шопинга проверил баланс. – Действительно, хорошо», – подумала Ева и, глянув на часы, решила, что может зайти в кондитерскую за круассанами и кофе. Для себя и Ксении.

В офис она влетела в распахнутом пальто, напевая под нос «Шоу маст гоу он»:

«Сегодня праздник, – лениво подумала Ева. Спектакль и банкет. А завтра с утра поедем кататься на лыжах, – мечтательно вздохнула она, осторожно придерживая переноску с кофе. – Нужно позвонить Милке и Яне. До начала рабочего дня еще полчаса», – скосив глаза на часы, решила она. И плечом открыв дверь, ввалилась в кабинет юридической службы.

– Здрасьте! – только и смогла вымолвить, увидев за своим рабочим столом того самого мужчину из кондитерской. В красном свитере и таких же кроссовках, с взъерошенным ежиком русых волос и зелеными внимательными глазами.

– Привет, – усмехнулся он, снова оглядывая ее пристальным взглядом. – Испугалась?

– А… не… – только и смогла пролепетать Ева, так и застыв посреди кабинета.

Незнакомец встал и в два шага оказался рядом. Забрал из дрожащих пальцев подставку с двумя стаканами кофе, отложил в сторону пакет с пирожками и Евину сумку.

– Я – Агафонов. Михаил Александрович, – весело представился он, помогая Еве снять пальто.

– А-а… – выдохнула она и постаралась взять себя в руки. – А я – Ева Макарова….

– А я уже подумал, что мы приняли на работу немого юриста, – хмыкнул Агафонов, вешая ее черное кашемировое пальто в шкаф. Он украдкой глянул на девицу. Ту самую из кондитерской. Исподволь посмотрел на стройные ножки в высоких черных ботфортах, скосил глаза на грудь, обтянутую трикотажем короткого белого платья, и, стараясь не захлебнуться слюной, кивнул на бумажный пакет. Поинтересовался весело:

– С чем пирожки, Ева?

– Два с мясом, – доложила она, с опозданием вспомнив, что в офисе есть не полагается. – И два круассана с творожным сыром и семгой. И капучино…

– Садись, нужно все быстро съесть. А то Кислицын нас засечет, ворчать станет. Да и кофе уже остывает. Заодно про письмо расскажешь, – деловито заметил Агафонов, снова усевшись на ее место и безошибочно достав из пакета пирожок с мясом. – Спасла меня, – пробубнил с набитым ртом. И открыв оба стакана с кофе, один протянул Еве.

– С кем общалась в компании? Есть недоброжелатели? – поинтересовался Агафонов, наевшись.

– Да я пока никого не знаю, – искренне воскликнула она. – Крынкин говорит, что только-только мой е-мейл на сайте вывесил.

– На сайте? – изумился Агафонов. – Зачем? – протянул удивленно.

– Для работы по претензиям, – пробормотала Ева и добавила поспешно: – Так Ксения Олеговна велела.

– Оно и правильно, – кивнул Агафонов, уплетая за обе щеки круассан с семгой. – Быстрее доедай, и я открою окно, – заговорщицки предупредил он. – В офисе есть запрещено.

Ева кивнула и, мысленно представив себя спецагентом на задании, торопливо зажевала круассан и пирожок, даже не почувствовав их вкуса.

– Молодец, – похвалил Агафонов. – Быстро ешь. Сейчас девушки полдня гоняют лист салата по тарелке, а ты за пять минут два пирожка схомячила, – довольно обронил он, замечая, как новая юристка заливается ярким румянцем.

– Ты – удивительная девушка, – искренне заявил он, подумав про себя, что краснеющие и стеснительные девицы в его окружении давно вымерли, как динозавры.

Ева растерянно посмотрела на него, не зная, что ответить. Обстановка в комнате накалилась, или ей показалось? Но она кожей чувствовала, как сверкают искры электрических разрядов, хоть батарею подключай.

– С кем ты уже успела познакомиться? – снова поинтересовался Агафонов, и Ева, ухватившись за его вопрос как за соломинку, бодро отрапортовала: – С Ритой, Юлей, Настей, Оксаной, Георгием Николаевичем, отделом продаж и Надеждой Сергеевной.

– Ну эти безобидные люди, – миролюбиво пророкотал Агафонов, замечая, как румянец медленно сползает с лица и исчезает около ключиц, слегка прикрытых округлой горловиной удивительного платья. С цепочками и шнурочками, будто очерчивающими талию, и коротким узким подолом, щедро украшенным белыми страусиными перьями. Было в этом платье что-то агрессивное и что-то девичье, но Агафонов так и не сумел сформулировать свои мысли, а когда минуты через три в кабинет вошла Ксения, ощутил небывалую радость. Уединению с Евой Макаровой пришел конец. Михаил поймал себя на совершенно странной мысли: уходить из кабинета не хотелось, но и оставаться рядом с Евой было решительно невозможно.

– Я тут, Ксения Олеговна, спас тебя от штрафа, – хмыкнул он довольно. И когда Евина начальница подняла на босса такой же изумленный взгляд, как и у ее подчиненной, заметил деловито: – Съел пирожки и выпил кофе, принесенные новым сотрудником. Видимо, девочку никто не предупредил, – пробурчал добродушно и, глянув на часы, буркнул ворчливо: – Через пять минут планерка. Жду вас обеих.

– Наверное, это связано с тем левым письмом, – охнула Ксения. – Обычно на все планерки ходят лишь начальники отделов. Рядовых сотрудников, даже когда они замещают руководство, никогда не зовут.

– Странно, – только и смогла вымолвить Ева. – Я вас так подвела с этими пирожками…

– Все обошлось, – отмахнулась Ксения и принялась искать ежедневник. – Все старые я раздарила, а новые еще никто не выдавал, – досадливо пробормотала она. – Бери лист бумаги и ручку. Пойдем, а то влетит за опоздание…

Всю планерку Агафонов исподволь разглядывал новенькую юристку. Маленькая кошечка сидела опустив глаза долу, деловито положив перед собою несколько листов, свернутых пополам, и ручку. Ему вдруг захотелось вызвать Ольгу и отчихвостить ее по первое число. Отпустить пару шуточек, что скоро сотрудники холдинга начнут писать на туалетной бумаге. Он вовремя сдержался. Во-первых, из-за праздника, а во-вторых, не хотелось при всех вгонять в краску Еву. Агафонов, которому перед началом планерки доложили о замене Бестужевой другой, более талантливой актрисой, осклабился, представляя Еву в расшитом полупрозрачном лифчике и таких же шальварах.

«Чтоб тебе скиснуть, – обратился он мысленно к поднявшему головку члену. – Ну куда, дорогой? У меня же планерка, подожди до вечера. А там и ты познакомишься с новой юристочкой», – хмыкнул он про себя и решительно вышел в приемную.

– Ольга, – гаркнул во всю мощь легких. Верная секретарь аж подпрыгнула.

– Что случилось, Михаил Александрович? – опешила она. Даже чай расплескала.

– Новые еженедельники привезли? – сурово осведомился Агафонов.

– Да, вчера вечером, – сообщила она, все еще не понимая, чем заслужила такой окрик.

– Дай парочку, – велел он.

Ольга подскочила с места и бросилась к шкафчику за ее спиной.

– Вам черный, как обычно? – пролепетала негромко.

– Дай один черный, а другой… – Агафонов на минуту задумался, представляя, какой бы блокнот выбрала Ева. – Оранжевый есть? Или красный? – поинтересовался ехидно.

– Есть розовый с единорогом, – так же ехидно заметила секретарь и, поняв, что буря прошла стороной, добавила: – Я для себя заказала, но могу лично вам его уступить.

– Годится, – кивнул Агафонов и, получив дурацкий розовый ежедневник, спокойно велел: – Черный тоже гони. А себе закажи новый, с ехидной, – фыркнул он и, вернувшись в кабинет, положил волшебный блокнот прямо перед Евой. Она удивленно вытаращилась на него и промямлила что-то похожее на «спасибо».

– Остальным придется самим взять у секретаря, – небрежно заметил Агафонов. – И больше ко мне с листочками пусть никто не заходит. Есть же корпоративный стандарт, в конце концов, – пробурчал он и задумался. Работать совершенно не хотелось. Агафонов глянул в окно, где нерешительно и робко падал снежок. А наверху в пентхаусе по террасе разгуливал Зак. Охранял территорию, гоняясь за птицами. Михаилу некстати вспомнился последний разговор с отцом. Его нежелание отпускать Зака в город.

– Ну посидит до весны, – пробухтел отец, – ничего страшного. Я пока вернуться не могу, Миш, – добавил серьезно.

«Эко тебя скрутило, папаня», – в который раз охнул Агафонов, но отцу ничего не сказал. Лишь забрал Зака с собой, расстелив впереди старый половик и устроив на нем огромного пса. Всю дорогу приходилось останавливаться. Зак нервничал, разминал лапы, а после снова героически терпел. Из-за этого чуть-чуть припозднились. Агафонову пришлось в который раз выслушать от Нины, какой он плохой отец и бесполезный для общества человек. Насилу успели. Он снова воззрился в окно, наблюдая, как снег заметает дорожки в парке, украдкой глянул на ровную спину Евы Макаровой, покосился на притихших подчиненных, растерянных и сбитых с толку, и предложил:

– А давайте выпьем! Праздник все-таки!

Народ сразу оживился, весело соглашаясь. Агафонов ткнул в сотовый, вызывая заведующую столовой, и когда она ответила, душевно попросил:

– Галина Анатольевна, подними нам наверх закусок, а что выпить, мы и сами найдем!

– Ну, – обратился он к своим верным замам и одной маленькой юристочке. – Кто что будет пить? – и, открыв бар, вопросительно уставился на подчиненных. – Виски, коньяк, вино, – провозгласил он, доставая бутылки, и зычно позвал секретаршу:

– Ольга, принеси стаканы и садись с нами.

Глава 8

Застолье оказалось шумным, но непродолжительным. Как только в невысоких бокалах с золотой каемкой закончилось вино, несколько смартфонов сразу же зашлись трелью.

– Михаил Александрович, – пробубнил Неженцев, сменив подсолнухи Ван Гога на придурковатую морду оленя в красной шапке. – Тут Белкин звонит, спрашивает про офис на Заводской. Сколько мы ему скинуть сможем?

– Нисколько, – поморщившись словно от зубной боли пробубнил Агафонов, – у нас тут не благотворительный базар. И так цены в городе самые низкие. Пусть берет, иначе продам Роме Демьяновскому…

– А что, – подал голос Игорь Антонов, – Дема купит…

– А вот он и сам, легок на помине, – хохотнул Агафонов и весело гаркнул в трубку: – Привет, братан! – а выслушав собеседника, нахмурился и пробурчал недовольно: – Мы так не договаривались…

– Пойдем, – дернула за руку Еву Ксения. И они вместе с Надеждой Сергеевной выскочили из кабинета.

– Ксюша, Дуся, – вдруг попросила та. – Помогите мне деньги по конвертам разложить?

– Ева поможет, – распорядилась Ксения. – А я хочу к патентоведу съездить, с Новым годом поздравить. А то у меня в шкафу только его подарок болтается, – пробормотала она и удивленно уставилась на главного бухгалтера. – А почему своих девчонок попросить не хочешь? Они бы помогли… А Ева у нас только первую неделю работает…

– Мои курицы болтают много, – прошипела Надежда, – Агафонов потом ругается. Нет, мол, никакой коммерческой тайны, кто сколько получил. А Ева никому не скажет…

– Откуда ты знаешь? – изумилась Ксения.

– А у нас есть общие знакомые, – торжественно заявила Надежда и, повернувшись к ошарашенной Еве, добавила: – Я вспомнила, откуда тебя знаю. Пойдем деньги считать, заодно и поболтаем.

Попав в кабинет к главбуху, большую светлую комнату, где на стенах висели картины в рамочках, Ева призналась с сожалением:

– А я вас вспомнить не могу.

– Ну конечно, я тогда в рыжий цвет красилась, – хмыкнула Надежда. – Я жена Константина Ивановича. Мы с ним к твоему папе на юбилей приезжали…

– А… – охнула Ева и от неожиданности даже прикрыла рот ладошкой. – Надежда Сергеевна, пожалуйста, только никому из моей родни не говорите.

– Не скажу, – отмахнулась Надежда. – Давай деньги считать. Ты на машинке, а я буду в конверты складывать и их подписывать.

– Хорошо, – кивнула Ева, прекрасно понимая, что еще немного и ее маленький секретик станет известен отцу и Алине.

«Вот тогда точно начнется, – вздохнула она про себя. – Лучше мне после праздников уволиться из холдинга, – тоскливо решила она, быстро пересчитывая пятитысячные купюры. – Хотя теперь можно и к папе пойти работать. Отношения с Алиной вроде наладились. Но наверняка придется сидеть в одном кабинете, – мысленно поморщилась она, прекрасно зная, что юрист в клинике всегда был приходящий и своего угла не имел, а располагался прямо в кабинете директора, то есть Алины. – Ничего, – подбодрила она себя. – Что-нибудь придумаю! Или Янка поможет».

Вернувшись в кабинет, Ева с удивлением обнаружила, что начался обед. Есть совершенно не хотелось, и она решила быстренько смотаться домой и собрать чемодан. Естественно, все вещи уже давно были приготовлены и лежали на полке, но теперь следовало сложить их в пластиковое нутро чемодана и умудриться завтра утром не опоздать.

«Я домой смотаюсь и вернусь», – написала она в вацапе Ксении и, вызвав такси, поехала на Ломоносовскую.

Агафонов сердился. На себя. На сотрудников. На новенькую юристку. Ему хотелось предложить девчонке прогуляться с ним и с Заком по парку. Но та сначала заперлась с Надеждой, а потом вообще исчезла из офиса.

– А где… – кивнул он на пустовавшее рабочее место. Начальник юридической службы оторвала взгляд от экрана телефона и, будто впервые в жизни увидев Агафонова, промямлила:

– А Ева домой уехала…

– Нормально, – пробурчал он и понесся обратно в свой кабинет, сам от себя не ожидая такой прыти. Оставшись в гордом одиночестве, он ткнул в значок написанной на заказ программы «Личное дело», хранившей данные на всех когда-либо работавших в холдинге людей. Включил фильтр по дате приема на работу и должности. И быстро вбил в навигатор айфона адрес: Ломоносовская, двадцать девять, квартира…

– Ехать минут пятнадцать, – рыкнул он негромко и, надев куртку, помчался за Евой, в глубине души понимая простую истину. Адрес может быть по прописке, а сама Ева живет в другом месте. Да и поехать она могла куда угодно…

Бросив Крузак на улице, он прошмыгнул с какой-то теткой во двор, а потом с ней же зашел в подъезд.

– А вы к кому? – поинтересовалась она, да еще смерила подозрительным взглядом.

– В пятнадцатую квартиру, – бодро доложил Агафонов. – Это на каком этаже?

– На третьем, – сообщила старуха. – А вы кто? – осведомилась, будто всю жизнь проработала в НКВД.

– Судебный пристав, – отрезал Агафонов. – Пришел описывать имущество.

– А там никого нет, – взвизгнула Евина соседка. – Сейчас никто не живет! – заявила торжественно.

– Я все-таки проверю, – строго пробасил Агафонов и предупредил: – А если, гражданочка, вы ввели в заблуждение должностное лицо, то вас оштрафуют. Как ваша фамилия?

– Ой, – вскинулась тетка и, быстро отперев замок, заскочила в квартиру на первом этаже.

«Твою мать, – раздраженно подумал Агафонов, перешагивая через ступеньки. – Зачем я только сюда заявился? Вечером встретились бы на корпоративе… Еве Шамаханскую царицу играть. А значит, придет обязательно».

Он нерешительно помялся около двери, но все-таки нажал на звонок. Дверь сразу открылась, будто его и ждали.

– Да, Вера Александровна, – очень вежливо и терпеливо обронила Ева в прижатую к уху трубку, а сама чуть отступила в сторону, приглашая войти Агафонова. Он остановился в прихожей, ожидая, пока понравившаяся ему девушка закончит разговор.

– Да, я знаю этого человека, – кивнула она. – Да, все правильно. Это судебный пристав. Он Никиту разыскивает. А тот уехал.

– Назойливая старуха, – хмыкнул Агафонов и, придирчиво осмотрев Еву, стоявшую на расстоянии вытянутой руки, заметил: – Ты почему ушла? Решила продинамить спектакль?

– Нет, – мотнула головой Ева и, покосившись на часы, пробормотала удивленно: – Так еще перерыв, – и, спохватившись, добавила: – Хотите чаю? Или кофе?

– Хочу, – пробубнил Агафонов, тотчас же оказавшись рядом. Провел рукой по ее щеке, потом, приподняв одним пальцем Евин подбородок, нежно поцеловал. Можно было отстраниться, дать понять, что порядочные девушки в первый день знакомства не целуются. Можно было просто не открыть дверь и не пойти на корпоратив. Какая разница? Теперь, когда правда вот-вот выплывет наружу, уже ничего не имело значения. Кроме вот этого мужчины, прижавшего ее к стенке в прихожей и целующего взасос.

– Какая ты сладкая, – пропел Агафонов, уменьшив натиск.

«Наверное, полгорода слышало от него эту фразу, – мысленно усмехнулась Ева. – Но ты же всегда мечтала первый раз заняться любовью вот с таким красивым и сильным мужчиной, который прет напролом и точно знает, что хочет. Если уж капитулировать, то перед лучшим представителем породы членистоногих», – с сарказмом напомнил ей внутренний голос.

– Давайте чай пить, – улыбнулась она. – И вы расскажете мне, почему приехали…

– Соскучился, – признался Агафонов. – А что, нельзя? – осведомился небрежно.

– Можно, – хихикнула она, и каждый понял, что речь идет не о внезапном приезде. – Но мы же с вами познакомились только сегодня, – рассмеялась она, доставая чашки из старой дубовой горки.

– Как же! – возмутился Михаил. – А в кондитерской кто вокруг витрины гулял? – хмыкнул он, заходя вслед за ней на кухню, и в узком проходе зацепил ногой здоровый розовый чемодан с Биг-Беном на борту.

– Ты куда-то уезжаешь? – удивленно осведомился он. – Куда?

– В Красную Поляну, – добродушно объяснила она. – Мы всей семьей едем…

– Вот говорят, что институт брака и семьи перестал существовать, а ты не первая, кто проводит новогодние каникулы с семьей, – пространно заявил он и пристально посмотрел на сидящую напротив Еву. Она разливала кипяток в чашки с пакетиками и не сразу заметила его выжидающий взгляд.

– Другого нет, – пробормотала она.

– И этот пойдет, – милостиво кивнул Агафонов, на дух не переносящий чай в пакетиках. Но сейчас из рук Евы он согласился бы хлебать любое пойло.

«Скоро пройдет, – успокоил он сам себя со знанием дела. – Гон. Ясен пень», – мысленно усмехнулся он, а вслух поинтересовался, все так же не отрывая взгляд от Евы:

– Мы же не станем тянуть резину, Ева? – прохрипел чуть тише обычного.

– Не-а, – весело и просто согласилась она, смотря на него во все глаза.

«Горячая штучка, – фыркнул про себя Агафонов. – Вон глазищи огнем пылают. По закону жанра следовало бы задержаться на часок и познакомиться с Евой основательно. А там и на корпоратив можно было б не пойти. Но не здесь, – затормозил Агафонов. – Сразу видно, что эту хату обставляли еще в девяностые. Чешская стенка, белорусская кухня. Как завалит кто из родоков, потом хлопот не оберешься, – мысленно скривился он, припоминая, что именно на квартире тестя и тещи их с Ниной застали родственники. – Ну а дальше… только через ЗАГС! Плавали, знаем», – поморщился он, поклявшись самому себе после развода, что в реку брака его нога больше не вступит.

– Тогда, Ева, – деловито велел он. – Бери чемодан с собой. А я тебя завтра утром отвезу, куда скажешь, – предложил Агафонов.

– Нет, – мотнула она головой. – За мной заедут. Нет смысла тягать этот шкаф туда-сюда.

– Смотри сама, – предупредил он вкрадчиво. – Но до утра ты моя.

– А ты мой, – лукаво улыбнулась она, и Агафонов с удивлением почувствовал, как тепло разливается по душе.

– Тогда в разгар веселья поднимаешься в офис и ждешь меня, – проинструктировал он. – Я иду следом за тобой. Берешь вещи, чтобы Ксюха и остальные решили, что ты ушла. А то пойдут разговоры, – поморщился он и заметил участливо: – Оно тебе надо?

– Все равно придется уходить, – печально улыбнулась она. – Кажется, в инструкции по деловой этике написано, что интимные отношения на работе запрещены.

– Да ладно, – усмехнулся он, потянув ее за руку и усаживая к себе на колени. – Я придумал, я и отменю. Не бойся.

«Вы, конечно, Михаил Александрович, бог и царь «АМА-Девелопмент», но после праздников мы с вами попрощаемся, – мысленно ухнула Ева, прекрасно понимая, что роман с владельцем холдинга не продлится долго. – Да и какой же это роман? – оборвала она саму себя. – Ни цветов, ни конфет. Даже слова ласкового не сказал. Прет как бык. Ну и пусть, – подумала она, впуская язык Агафонова в свой рот. – Зато спросят меня, кто был первым, а я закачу глаза и таинственным шепотом отвечу: «Тако-о-ой мужчина!»

Обратно на работу они ехали молча. Во-первых, Агафонов никак не мог прийти в себя после двух целомудренных поцелуев.

«Развезло как мальчишку», – мысленно поморщился он.

Во-вторых, Ева, усевшись рядом в Ленд Крузере, неодобрительно покачала головой.

– Вы пили, а за руль сели, Михаил Александрович…

– Если бы ты была чуть внимательней, моя дорогая, – проворчал он, выезжая на шумный проспект с маленькой и тихой улицы Ломоносова, – ты бы могла увидеть, что я вместо вискаря пил яблочный сок.

– Я не следила за вами! – возмущенно фыркнула Ева.

Агафонову хотелось поставить маленькую нахалку на место, а еще лучше поскорее уложить. Всего-то проехать на десятый этаж и там побыстрее трахнуться. Но он решил дождаться вечера и насладиться сполна новенькой юристочкой.

«Даже уламывать не пришлось, – усмехнулся он про себя и мысленно поднял указательный палец. – Что подтверждает мою теорию!»

Но честно говоря, эта маленькая хитрюга ему нравилась. Да и не поперся бы он за ней следом из простого желания поваляться в койке. Девчонка недовольно фыркала как ежик, осуждая его за пьянство за рулем, а потом и вовсе отвернулась к окну.

«Новенькая, – улыбнулся он. – Можно, конечно, рассказать, почему до вечера я не пью алкоголь, но тема настолько личная, – тяжело вздохнул он про себя, крепко сжимая руль. – Да и ни для кого не секрет, что мою маму сбил пьяный водитель, – сжал он челюсти. – Мужика, естественно, посадили, – скривился Агафонов, прекрасно помня, сколько стараний для этого пришлось приложить. – Только вот решением суда маму не воскресишь».

Он собрался пошутить, рассказать Еве о Заке, домашнем боевом слоне, но снова позвонил Рома Демьяновский и своим дурацким звонком вывел Агафонова из себя.

– Я жду тебя, – прогремел друг детства. – Как дурак сижу в приемной, – пророкотал он, и Агафонов на миг представил суровое и вечно раздраженное лицо, и будто наяву увидел Ромку, сидящего в длинном черном пальто нога за ногу.

«Красавец», – усмехнулся Агафонов, делая ударение на последнем слоге.

Он без всяких душевных метаний пересек двойную сплошную около въезда на подземную парковку и, заметив изумленный взгляд Евы, объяснил мимоходом: