Текст книги "Восточная сказка"

– Да, – киваю я. – Он взял Золотой пояс в единоборстве по сайокану. Непобедимый чемпион.

– Может, у него кто-нибудь возьмет автограф? – неожиданно предлагает Софья.

– Не надо, ни в коем случае, – шепчу я. – Айрат сразу заподозрит неладное. И уж точно не выпустит никого до приезда полиции.

– Автограф отпадает. Тогда придумаем что-нибудь другое, – хмыкает Софья. – Но я тебя выцарапаю отсюда, девочка.

«Как?! – хочется закричать мне. – Еще никому не удавалось провести отца и Айрата. Зря мы все это затеяли. Абсолютно зря».

Когда в номер возвращается Олеся, я чувствую себя на взводе. Готова снова надеть платье Латифы и через заднюю калитку пробраться на улицу. Обойти квартал и «случайно» встретить Айрата. Он меня все равно найдет и убьет, зато хорошие люди не пострадают.

Олеся возвращается с большим пакетом. Выуживает из него какие-то тряпки и искусственные волосы.

– Ловкость рук и никакого мошенства.

– Что вы затеяли? – изумленно спрашивает Софья у дочки.

– Сейчас Ирка к нам придет. Разрисует Аминку и сделает ей прическу. Ни одна собака не узнает. Перчатки вызовут подозрение. Лучше Амина засунет руки в карманы, а мы будем вести ее под руки. Как пьяную…

В ужасе гляжу на своих новых знакомым и не верю своим ушам. А как все вскроется… Айрат спиртное даже на нюх не переносит. Точно убьет меня…

– Прорвемся, Амина, – твердо говорит Софья. – Другого выхода уже нет. Если сдашься, подведешь много народу.

Сбивчиво делюсь с ней своими сомнениями.

– А это мысль, – хмыкает она довольно. И когда в номер с феном и плойкой вваливается хрупкая маленькая девушка, куда-то уходит.

Вероятно, эта самая Ира – большой профессионал в своем деле. Она вертит меня, как куклу. Осторожно мажет мое побитое лицо какими-то кремами, рисует стрелки и красит ресницы. Ее руки легкими птицами скользят по моим синякам, тщательно замазывая их. Но я, замерев, терплю, когда Ира втирает мне в кожу тональный крем. Ее старания не проходят даром. Синяков почти не видно. Но и само лицо приобретает какое-то чужое выражение. Становится чуть тоньше нос и немного выше поднимаются скулы. В итоге я похожа на кого угодно, только не на себя. В ужасе смотрю на свое отражение, пока Ира заплетает мне тугую косу и по бокам прицепляет на малюсеньких прищепках длинные розовые пряди.

– Амина-Мальвина, – смеется заливисто. – Теперь тебя точно от нас не отличить! Может, всем надеть форму и олимпийки? – предлагает она. – Будем одинаковые! Прикольный номер!

Когда в номер возвращается Софья, девчонки наперебой ей рассказывают свой план.

– А это идея, – чуть улыбнувшись, кивает она. – Красивые женские ноги, обтянутые черным трикотажем, сведут с ума любого. Только часть группы наденет олимпийки, как будто холодно. А другая будет в черных майках, но без бюстгальтеров. Олимпийки выйдут позже и пройдут сразу в микроавтобус. А майки выходят первыми и тусят по двору и улице. Можно даже побегать взад-вперед.

– Мама, ты гений! – восхищенно тянет Олеся. – А ты что наденешь?

– Поеду так, – отмахивается Софья. А я смотрю на ее формы, которыми ее щедро наградил Аллах. На покатые бедра, затянутые джинсами, на высокую грудь, колышущуюся под тонким трикотажем.

– Айрат залипнет обязательно, – шепчу я, улыбаясь через силу.

– Я еще и волосы распущу, – хмыкает Софья, будто подслушав мои мысли.

На улицу я выхожу вместе с Олесей и Ирой. Идем под ручку, как подружки. За воротами я сразу вижу Айрата, стоящего чуть поодаль. Мой бывший жених глазеет на одну из девиц в майке. Положив руки за голову, она потягивается в свое удовольствие. Жадный взгляд Айрата сосредоточен на тонкой майке, под которой ходят ходуном упругие мячи.

Мы с девчонками без труда заходим в микроавтобус и садимся на самом дальнем сиденье. Олеся заботливо завешивает шторки, оставляя мне лишь маленькую щель. Смотрю на вышедших проводить группу родственников. Бабушка, Латифа и дядя Искандер.

«Прощайте, мои дорогие, – шепчу я, стараясь не разреветься. – Когда-нибудь увидимся снова!»

– Все, уезжаем! – громко кричит Софья и, повернувшись к Искандеру и Латифе, заявляет решительно.

– Больше ноги моей не будет в вашем дурдоме. Это ж надо такое устроить!

– Мы сделали все, что могли! – кричит Латифа. – Приезжай снова! Береги себя, дорогая! Мы молимся о тебе!

Софья кивает на ходу и заскакивает в автобус. А мне кажется, что слова тетки обращены ко мне.

– Все на месте? Поехали, Автандил! – велит Софья водителю, и тот послушно закрывает двери и выруливает на соседнюю улицу. Этого человека я не знаю. И судя по имени, это кто-то из местных.

– Езжай быстрее, а то опоздаем, – велит Софья и добавляет, улыбаясь. – Дорога пустая. Лучше без очереди пройдем паспортный контроль.

Чуть приоткрываю занавеску и в последний раз смотрю на небоскребы и поднимающееся над городом зданиями солнце. Мысленно прощаюсь с городом своего детства и юности. И точно знаю, что никогда сюда не вернусь. Не посмею.

Глава 6

«Что ты знаешь о свободе, тепличная нежная девочка?!» – думаю я, проходя таможенный и пограничный досмотр. Последний заслон на пути к новой жизни. Но смогу ли я жить спокойно? Смогу ли забыть проступок отца и Нур? Вычеркнуть навсегда из памяти Айрата? Стану ли свободным человеком в другой стране? Или мне предстоит до конца жизни прятаться от родственников? Поймет ли отец, что я не виновата? Простит ли? Забудет ли меня Айрат? На этот вопрос я знаю точный ответ. Нет. Никогда. Он повел себя как набитый дурак. Ничего толком не выяснил, устроил скандал. Опозорил меня и мою семью своей выходкой. Взрывной характер сослужил моему бывшему жениху дурную службу. А мне помог избежать ненавистного брака. Собственную глупую выходку Айрату можно сгладить лишь моим возвращением. Тень позора, лежащую на моей семье по вине Айрата, трудно прогнать прочь. Пусть даже тысячи солнц воссияют над нашим домом, не стереть ни за что бесчестье. Вести о сорванной свадьбе уже достигли многих ушей. И Айрату нужно или взять меня в жены, признав собственное безумие и вымолить у меня прощение за необоснованную расправу, или он должен вернуть меня в дом родителей. Скорее всего, моих родственников и жениха устроил бы второй вариант. Запереть меня в доме, чтобы никто и никогда не узнал правды. Вот только я сбежала. А значит, могу быть опасна.

– Не дрожи, – ласково шепчет мне Софья. Они с Олеськой поддерживают меня под руки. А Ира и еще одна девочка, Даша, прикрывают от любопытных глаз. Мне бы сесть, посидеть. А лучше полежать. Голова кружится, а в глазах двоится. А от постоянного кома в горле тошнит. А еще люди. Множество людей вокруг. Я не привыкла к такому. И теперь с опаской оглядываюсь по сторонам.

– Потерпи немножко, – улыбается мне Софья и ласково гладит по руке. – Еще чуть-чуть, и ты на свободе.

Таможенник, толстый лысый мужик с короткими усиками, смотрит на меня очень внимательно. Опускает глаза на недавние штампы и будто о чем-то раздумывает.

«Пропусти, пропусти», – молю я и без устали взываю к Аллаху. Толстяк снова оглядывает меня недоверчивым взглядом. Морщит лоб и, поставив штамп в паспорт, кивает за будку.

– Проходи, – говорит на турецком. – Будь счастлива, – бросает вдогонку.

Спешу к девчонкам и к Софии. И от волнения чуть не падаю им на руки.

– Быстрее в самолет, – командует моя новая знакомая. – Что-то мне кажется, времени у нас мало.

– Уже объявили посадку, – кивает Ира. И мы дружной толпой направляемся к длинной кишке, соединяющей зал отлетов с салоном самолета. Протягиваем билеты и занимаем свои места.

Откидываю голову на подлокотник и закрываю глаза. Последние минуты перед началом новой жизни. И когда самолет с разбега поднимается в воздух, смотрю на высокие серые горы, стоящие нерушимой стеной. Мы пролетаем над ними, и с высоты птичьего полета я смотрю на маленькие деревеньки и спешащие куда-то машины.

«Мне удалось! – хочется закричать мне, когда неведомая сила скручивает меня пружиной. Паника и страх пускают отростки, стараясь захватить все мое естество. Корчусь от боли и, согнувшись в три погибели, беззвучно рыдаю. – Мамочка, милая, только на тебя вся надежда!»

– Ну-ну, Аминка, мы их победили, – гладит меня по спине Софья. – Принесите воды, – велит стюардессе. Копошится в сумке, выуживая какие-то таблетки. – На, выпей, – протягивает мне горсть. Мне не приходит в голову ответить отказом. Послушно глотаю пилюльки и на какое-то время забываюсь спокойным сном. Софья будит меня к обеду. Ухаживает за мной, как за маленькой, и старается не тревожить досужими разговорами. Что-то читает в телефоне и хмурится.

С трудом съедаю салат и маленькие кусочки курицы с рисом. Как по мне, еда совершенно безвкусная. Ем через силу, даже не предполагая, когда доведется поесть в следующий раз. Удивляюсь собственным мыслям, роящимся в голове. Видимо, срабатывает инстинкт самосохранения. Есть возможность – отдыхаю, дают еду – ем. Вот только не знаю, как дальше будет. Что есть? Где спать? И как заработать на жизнь?

Закрываю глаза, лихорадочно думаю. Так, что я умею? Рисую, немного умею готовить, вышиваю и знаю языки. Но наверняка в Москве это никому не нужно. Может, посоветоваться с Софьей?

Но как только я тихонько делюсь с ней своими страхами, она категорически мотает головой.

– Сначала нужно поправить здоровье, Амина. Заказать нужные документы. Но это мы дома обсудим. Попутно будем смотреть, какие варианты подвернутся с работой. И, конечно, искать твою маму. Но думаю, этот пункт самый трудный. А сейчас важнее всего документы…

– У меня есть паспорт, – шепчу я чуть слышно.

– Этого недостаточно, – бурчит Софья. – Нужно получить страховые полисы в пенсионном фонде и медицинской страховой компании. Тогда можно воспользоваться бесплатным медицинским обслуживанием. Спи пока. Дома поговорим, – улыбается мне она.

И я снова послушно закрываю глаза. Сознание, сыграв со мной злую шутку, тут же переносит меня в дом отца. Будто наяву я вижу наш двор, усаженный виноградом. Чувствую тяжелый запах роз, украсивших дом к моей свадьбе, и наблюдаю, словно со стороны, как ко мне несется Айрат.

– Убегай! – кричу я самой себе, застывшей посреди холла в белом платье и таком же платке. – Он убьет тебя!

И распахиваю глаза от собственного вопля.

– Я кричала, – то ли спрашиваю, то ли подтверждаю я.

– Нет, – успокаивает меня Софья. – Тебе приснилось, девочка. Но хорошо, что ты проснулась. Я хотела будить тебя. Гляди, уже подлетаем.

Подняв пластиковую шторку, я с удивлением смотрю на раскинувшийся внизу город. Москва.

Если в прошлый раз мы прилетали днем, а около окна сидел отец, и мне ничего не удалось рассмотреть, то сейчас я, не отрываясь, глазею на море огней, тянущихся куда-то за линию горизонта. Смогу ли я тут ужиться, или стихия чужого города разобьет меня вдребезги?

Вместе с другими выхожу из самолета и сразу же ежусь от сильного порывистого ветра. Софья накидывает мне на плечи свою олимпийку.

– Надень. Зря сняла.

Кутаюсь в теплый трикотаж с начесом и даже не знаю, что делать дальше.

– Ты едешь к нам, – решительно заявляет Софья. – Олеся, ты такси вызвала?

– Да, – кивает сонная Олеська. – Через сорок минут приедет. Как раз успеем получить багаж.

Я же путешествую налегке. У меня только документы в маленькой перекинутой через плечо сумочке Латифы, которую перед отлетом отдала мне Софья.

Суета с получением багажа сменяется прощальными объятиями. Девчонки обнимают Софью и уверяют обещают завтра же прийти на занятия.

– Прогуляют все, – усмехается она, усаживаясь со мной на заднее сиденье такси. – Олеська, ты домой или сразу поедешь к Игорю?

– К нему, мам, – беззаботно отвечает та. – Он меня ждет.

– Ты в маршрут адрес вбила?

– Ну конечно. Сначала отвозите меня, а потом едете к себе.

Автомобиль летит сначала по трассе, а потом ползет по забитым московским улицам. Даже среди ночи тут очень активное движение. Я во все глаза смотрю в окно, за которым, обнявшись, ходят парочки и спешат домой запоздалые прохожие. Удивленно гляжу на женщин, идущих в одиночестве.

«У нас такое невозможно, – думаю я, понимая, что попала в совершенно другой мир. – Зазеркалье какое-то! Или, может, я жила в мире иллюзий и сказок?»

Автомобиль тормозит около нарядного дома, где на крыльце маячит высокий худой парень. Олеська, выскочив из машины, радостно кидается ему навстречу. А он, не таясь, целует ее в губы. И только потом забирает чемодан у водителя.

– Это Олесин муж? – спрашиваю тихо.

– Да не дай бог, – усмехается Софья. – Встречаются они. Как по мне, уже давно пора закрыть этот проект.

– Встречаются, – словно попугай повторяю я, не в силах поверить. Девушка открыто живет с мужчиной, и родная мама против их брака. Да что же это делается?

– У нас женщины самостоятельные. Учатся, работают. Зарабатывают не меньше мужчин. И сами решают, когда им выходить замуж.

– И их никто не осуждает? – спрашиваю изумленно.

– Нет, – пожимает плечами Софья. – Люди равны в своих правах. Женщины не зависят от мужчин. Нет, правда, такой защиты, как у вас. Но и она не всегда срабатывает, верно?

– Да, – киваю грустно и неожиданно думаю, что там делают Латифа и Искандер. И что же творится в родительском доме?

Такси тормозит на широком проспекте около высоких ворот.

– Дальше не проехать, – вздыхает Софья. – Высадите нас тут, – заявляет твердо. И расплатившись, ведет меня вглубь двора. Озираюсь по сторонам. Вглядываюсь в темные окна домов и с ужасом кошусь на группу людей, сидящих на лавочках и качелях. Кто-то смеется, а кто-то брынчит на гитаре. Лиц не разобрать, но и по фигурам понятно, что там мальчики и девочки.

– Не бойся, это наши местные подростки, – успокаивает меня Софья.

– И как их выпустили из дома в такое время?

– Сама удивляюсь, – усмехается она и тянет меня к подъезду. – Пришли.

Софья долго ищет ключи. Затем прикладывает брелок к какому-то устройству и тянется к двери. Но та распахивается сама собой, чуть не сбивая Софью с ног. Из подъезда выходит компания. Двое красивых мужчин и тонкая изящная девушка. И если первый парень и его спутница проходят, не обращая на нас никакого внимания, то следующий за ними мужчина приветливо кивает Софье.

– Добрый вечер, Софья Петровна! Мои гости так спешат уединиться, что никого не замечают. Простите!

– Доброй ночи, Герман, – кивает мужчине моя спасительница и, заметив, как он с интересом смотрит на нас, тянет меня в подъезд.

– Лиманский, хрен бы тебя побрал, – бурчит, незлобливо ругаясь. Кивнув заспанной консьержке, тянет меня к лифту.

Оглядываюсь по сторонам, замечая люстру, огромной гроздью свисающую с потолка, фрески на стенах и барельефы.

В доме, где мы останавливались с родителями, такого убранства не было.

Мы долго едем в новенькой кабине лифта с блестящими кнопками. Поднимаемся на пятый этаж. Софья долго возится с замками и, открыв первую металлическую дверь, пропускает меня в тамбур. Отпирает дверь в квартиру и тут же включает свет.

– Заходи, Амина. Располагайся!

Шагаю через порог и тут же понимаю, что попала в женское царство. Белая мебель. Обои с лавандой. Полосатая мебель и множество цветов.

– Идем, покажу твою спальню, – говорит Софья и, взяв меня за руку, как маленькую, ведет через просторный зал с камином и белыми тумбами, на которых расположены высокие белые вазы с синими цветами.

– Потом рассмотришь мою бедную халупу, – смеется хозяйка квартиры и, распахнув белую деревянную дверь, взмахом показывает на широкую кровать, застеленную цветастым покрывалом.

– Это Олеськина светелка была. Теперь твоя. Иди, купайся, – открывает она соседнюю дверь, за которой прячется ванная. – И спать! Завтра решим, что нам делать дальше.

Я послушно киваю и захожу в комнату. Кладу свою невеликую поклажу на белый туалетный столик.

– Вот тебе Олеськин халат, – протягивает мне Софья длинную шелковую вещицу. – Иди в ванную первая, – командует она.

– Сначала вы, уважаемая Софья, – тихо, но твердо говорю я. – Вам тоже нужно отдохнуть.

– Не будем спорить, ты первая, – отмахивается она. – У меня еще есть дела. А ты быстренько искупайся и ложись. Спокойной ночи, – Софья целует меня в щеку и, собираясь уходить, задерживается в дверях.

– Когда ляжешь спать, скажи «На новом месте приснись жених невесте». Это у нас поговорка такая. Кто приснится, за того и выйдешь замуж.

– Не дай Аллах, приснится Айрат, – тяжело вздыхаю я.

– А если твой мальчик? – подмигивает мне Софья.

Тимур! От мысли, что мы можем быть вместе, перехватывает дыхание.

– А эта примета работает? – спрашиваю с жалкой улыбкой.

– Еще как! – уверяет меня Софья и уходит к себе, оставляя меня одну. Без сил сажусь на кровать. Тупо смотрю на стену, оклеенную обоями с крупными розами. Гляжу на шторы. Темно-зеленые и белые. Необыкновенно красивые и стильные. И подойдя к окну, сквозь тонкий тюль смотрю на соседние дома, в которых кое-где загораются окна. Вижу чуть в стороне подсвеченный прожекторами длинный шпиль со звездой. Не Кремль, конечно, но какое-то правительственное здание.

Если бы мне в ночь хны или перед хамамом кто-то сказал, что я окажусь в Москве и попробую тут поселиться, одна, без помощи родных, я бы умерла со страху. А сейчас я стою у окна где-то в центре столицы России и раздумываю, с чего мне начать новую жизнь.

«С душа, Амина! – ругаю себя. – Софья тебя ждет!»

Тщательно задергиваю окна, будто меня кто-то собирается похитить. Осторожно снимаю с себя чужие вещи и, накинув темно-зеленый халат, плетусь в ванную. И тут понимаю, что влезть в нее я не могу. Сильно кружится голова.

– Все в порядке? – окликает меня Софья. – Или нужна помощь?

– Боюсь упасть, – честно признаюсь я.

– Давай постою рядом, – предлагает мне Софья.

– Хорошо.

И как только я с трудом становлюсь под душ, зовет меня.

– Говори со мной Амина. Не молчи.

– Что говорить? Я не знаю, – лепечу из-за занавески, усыпанной яркими цветами.

– Пой, – усмехается Софья.

– Не умею, – признаюсь честно. – Матушка возражала, когда кто-то пел в доме. Говорила, что иблисы в аду воют так же.

– И что? Никто не пел?

– Нет. Она не любит…

– Значит, научим тебя петь. И танцевать. Долго не парься, – предупреждает Софья строго. У тебя сотрясение мозга, и тебе показан постельный режим. Поэтому по-солдатски…

– Как? – не понимаю я.

Софья смеется. Сквозь шум воды я слышу ее хриплый голос. И как только я выключаю воду, подает мне полотенце за ширму.

Потом помогает надеть халат и провожает до кровати.

– Ложись так, – кивает на халат. – Завтра купим тебе все необходимое. Это ж надо, выгнали из дома без трусов и зубной щетки!

Ложусь. Закрываю глаза. Вдыхаю запах чистого белья и благодарю Аллаха, что на моем пути оказалась Софья. Назначь мой отец свадьбу чуть позже, и я бы не выбралась.

– Да продлит Аллах ее дни, – молюсь, свернувшись клубочком, и внезапно вспоминаю странную фразу.

«На новом месте приснись жених невесте», – повторяю медленно, обдумывая каждое слово. Искренне надеюсь, что хоть во сне увижу Тимура. А когда засыпаю, в мои сны вторгается тот самый Герман, которого мы с Софьей встретили у подъезда.

Он церемонно берет меня за руку и ведет в центр круга. Мы танцуем вальс.

Глава 7

Оказавшись в безопасности, мой организм дает сбой. Дико болит голова, и, судя по всему, отбиты почки.

– Постельный режим, – говорит врач и настаивает на госпитализации.

– Мы сами справимся, – категорически возражает Софья и легко организует обследование и лечение на дому. Приезжают какие-то важные тетки, осматривают меня, качают головами, глядя на мое избитое тело, и каждая считает своим долгом заметить.

– В полицию обращались?

– Да, – кивает Софья, – они разбираются.

А я даже представить себе не могу, что там творится дома. Мои родственники наверняка даже не потрудились узнать, кто прислал Айрату те гнусные снимки.

«Кто ты, шакал?» – думаю я и готова разреветься от безысходности. Одна в чужой стране. Обуза посторонним людям.

– Что-то ты у меня загрустила, – вздыхает Софья, вручая мне кружку с наваристым бульоном. Я не привыкла к такой еде. Уж лучше чечевичный суп с гренками. Но Софья настаивает, а я никак не могу ей отказать.

– Пей, моя хорошая, – причитает она надо мной и добавляет со вздохом. – Звонила Латифа. Айрата выслали из страны. И говорят, Федерация не станет с ним продлевать контракт. А твой отец находится под домашним арестом и подпиской о невыезде. И если следствие признает их вину, то обоим грозит тюремный срок.

– За что? – чуть ли не подпрыгиваю я на кровати. Отставляю в сторону чашку. Боюсь разлить. – Я же ничего не подписала! Отца не должны арестовать.

– Амина, – снисходительно улыбается Софья. – Этот человек недостоин называться твоим отцом. Он хотел твоей смерти.

– Его можно понять, – тяжело вздыхаю я. – Он был в ярости, решил, что я опозорила семью. Не смог совладать с собой.

– А виноваты вы с Тимуром? – недовольно хмыкает Софья. – И вину вашу даже доказывать не пришлось.

– Неужели и Тимуру досталось? – охаю я. – Бабушка говорила, что он уехал.

– Нашли, – скупо кивает Софья. – Избит страшно. В реанимации лежит. Если помрет, то Мурата посадят. А выживет, замнут дело.

– О Аллах, – вскрикиваю и, прикрыв рот рукой, испуганно смотрю на Софью. – Он жив? В сознании?

– Пока не пришел в себя, – мотает она горестно головой. – Около палаты выставили охрану.

– Мы же только держались за руки, – говорю, пытаясь не сорваться на крик.

– Это ты так думаешь, – криво усмехается Софья. – Твой Тимурчик, тот еще козлина, сам во всем виноват. Латифа сообщила, что Мурату удалось выяснить, откуда прислали фотки. Пробили номер телефона и симку. Это влюбленный идиот решил так расстроить свадьбу! И чего добился, урод! Даже замести следы ума не хватило. Отправил фотки с телефона двоюродного брата. Он специально сделал фотошоп. Думал, Айрат от тебя откажется. Ну, не идиот ли?

Обхватываю голову руками, пытаясь хоть немного осмыслить.

«Тимур. Это ты опозорил меня. Лишил дома и родственников. Одним ударом выбил меня из рук Айрата. Ну, и на том спасибо».

Дрожащими пальцами тянусь к чашке. Делаю глоток, другой. Теплая жидкость спускается по пищеводу, с каждой каплей давая мне надежду на новую жизнь.

«Тут все иначе, – твержу я себе. – Даже чай заваривают как-то не так. У нас в чайник сразу засыпают заварку, и он кипит постоянно, ожидая гостей. И пьют его из маленьких стаканчиков. А тут заваривают отдельно. И наливают в чашку. Еще и лимон добавляют с сахаром. Софья поила меня таким горячим лимонадом. Непривычно, но вкусно».

– Что же теперь делать? – спрашиваю Софью.

– Тебе? – передергивает она округлым плечиком. Откидывает назад волосы и улыбается мне. – Ничего, моя хорошая. Все уже позади. И твой отец, и Айрат поняли, что ты не виновата. Но никогда не признают свою вину. Я даже не могу представить ситуацию, когда бы Мурат извинился. Напыщенный индюк! – фыркает Софья, вставая. – Я не должна тебе говорить гадости о нем. Все-таки твой отец… Но прости, как тут сдержаться! Отдыхай. А я сгоняю в «Империал», проведу треньку и вернусь. По дороге куплю что-нибудь вкусненькое.

Вкусы у нас с Софьей разные. Но я не смею даже обмолвиться о своих предпочтениях. Киваю с благодарностью.

Чужой человек принял меня в свой дом и заботится. Не хватало еще моих капризов.

Софья выходит, а я закрываю глаза, пытаясь понять, как любящий человек мог так поступить со мной. И любовь ли это? Или самая настоящая подлость и глупость? Стараюсь не думать об отце и Нур. Почему они не защитили меня от нападок Айрата и сами приняли участие в расправе? Почему никому не пришло в голову проверить подлинность фотографий и хоть как-то защитить меня попытаться стать на мою сторону?

«Тебя предали все. Люди, которых ты считала самыми близкими, просто растоптали тебя. Один по глупости, а двое других – опасаясь чужого мнения, – проносится в голове ужасная мысль. И я, уткнувшись носом в подушку, реву как маленькая. Где-то вдалеке хлопает входная дверь. Софья ушла на тренировку. Многие слова мне до сих пор не очень понятны. Их нет в словарях. Поэтому приходится переспрашивать каждое модное словечко. Записываю их в тонкую тетрадку, выданную Софьей, и потом перечитываю, пытаясь запомнить».

Слезы высыхают, стоит мне подумать о будущем. Обратной дороги нет, это и ишаку понятно. Вот только как быть дальше? Пойти работать или учиться? Мне бы хотелось стать художником. Вот только где найти деньги на обучение? Софья отдала мне конверт, переданный дядей Искандером.

– Небось всю свою выручку отдал, – улыбаюсь я сквозь слезы. Лезу в тумбочку и, достав из сумочки деньги, снова их пересчитываю. Тысяча долларов. Это много или мало?

Часть из них я отдала Софье на питание и за жилье. Она не хотела брать и половину вернула. Вот только хватит ли этой суммы, чтобы оплатить обучение в университете? И как бы это узнать… Можно продать бабушкины серьги, тоже оказавшиеся в конверте Искандера. Вынимаю их из потайного кармашка и зажимаю между ладоней. Словно чувствую тепло бабушкиных рук. Серьги я точно никогда не продам. Это память о моей горькой судьбе и самом близком и любимом человеке. Бабушка Зарема! Не будь ее, Латифа с Искандером вряд ли бы открыто встали на мою сторону. И отец бы не отдал документы. Даже паспорт. И попробуй шантажировать его кто другой, было бы только хуже. Только Зареме все сошло с рук.

«Храни тебя Аллах, моя дорогая!» – молюсь я и, поднявшись с постели, подхожу к окну. Гляжу на серое небо и от всего сердца прошу Милостивого и Милосердного, Доброго и Терпеливого дать здоровья и радости моей Зареме.

Рассеянным взглядом наблюдаю за облаками, бегущими между высоток. Смотрю на яркую вывеску «Империала» – спортивного клуба, где работает Софья. А затем опускаю глаз вниз. Замечаю детишек, копающихся в песке. Их важных мамаш, стоящих неподалеку. Красивые молодые женщины в джинсах и куртках о чем-то весело беседуют между собой и смеются. Я не знаю, кто они. Видимо, живут где-то по соседству. Смотрю на них со смесью зависти и жалости к самой себе.

«Мне никогда не стать такой же, – думаю, чувствуя едкий ком в горле, и тут же обрываю саму себя. – Кем захочешь, тем и станешь, Амина! Все в твоих руках. Нужно найти работу. Хоть посудомойкой. Лучше выучить русский язык и поступить учиться!»

Замечаю среди дамочек оживление. Сначала одна смотрит куда-то в сторону. Что-то говорит подругам, и те уже, словно по команде, становятся прямо и отставляют в сторону ножки, как заправские модели. Перевожу взгляд вслед за ними и ухмыляюсь весело.

Ну, все понятно!

По узкой дорожке катит высокий черный джип. Останавливается около нашего подъезда, выпуская из своего чрева Германа Лиманского. Высокий поджарый мужчина, не обращая внимания на кумушек у песочницы, берет с заднего сиденья кожаный портфель, какие-то пакеты и куртку. Щелкает сигнализацией и исчезает в подъезде. И мне удается рассмотреть коротко стриженую башку и широкие плечи, обтянутые тонким свитером. Отхожу от окна и, плюхнувшись на кровать, представляю, как Герман заходит в подъезд, поднимается в лифте, открывает ключом свою квартиру… Или его ждет беременная жена. И он, войдя в просторный холл, зовет ее. Целует в губы, кладет ладонь на выпирающий из-под платья живот. От подобных фантазий у меня сводит дыхание и стучит где-то внизу.

«Нур узнает, отругает», – привычно спохватываюсь я и тут же улыбаюсь самой себе. В моей жизни нет больше надсмотрщиков и блюстителей нравственности. Я предоставлена самой себе. А значит, никто не поможет, но и не отругает. И не изобьет, как собаку.

«Интересно, а этот Герман женат? – вздыхаю, снова возвращаясь мысленно к соседу. – Почему бы не пофантазировать?» – хмыкаю, улыбаясь. Я же никому не делаю ничего плохого. А этот Герман…

Может быть, мне когда-нибудь удастся встретить похожего человека. Умного и выдержанного. Красивого…

Да, Герман красив. Во всяком случае, в моем понимании. Красив. Умен и богат… Вот только где найти такого бедной девушке, только-только приехавшей в Россию? Подскакиваю с постели, забыв о своих болячках. Хочется кружиться в танце и петь. Но в глазах сразу темнеет, и я кулем опускаюсь на кровать.

Софья права. Сначала нужно оправиться после побоев. Потом найти работу и поступить учиться на художника. И вот только потом мечтать о мужчинах…

«Но мечтать не вредно», – вспоминаю, улегшись на подушки и смотря в потолок, слова Софьи.

Интересно, где живет этот Герман? Чем занимается? И как выглядит его жена, и есть ли дети? Не может же такой взрослый и красивый мужчина жить один. Сколько ему? Наверняка лет тридцать. Значит, просто обязан уже жениться. Незаметно для себя я засыпаю и просыпаюсь, когда в спальню врывается Софья.

– Такие новости, Аминка!

И тут же спохватывается.

– Не думала, что ты спишь. Прости!

– Что? Где? – сонно бормочу по-турецки. А Софья улыбается и, усевшись на кровать, тараторит, размахивая руками.

– У нас в «Империале» девочка одна забеременела. Пока еще срок маленький. Три месяца. Еще есть время подготовиться. Нужно подумать про курсы, привести в порядок документы, съездить в Питер…

– Простите, уважаемая Софья, – печально мотаю головой. – Но я ничего не понимаю.

– Ох, ты ж, господи! – смеется она, всплескивая руками. В полумраке комнаты сверкают чистые умытые камни колец. На запястьях ходуном ходят браслеты. А под водолазкой вздымается высокая грудь.

– Так. Слушай внимательно. У нас с тобой есть только четыре месяца на подготовку, если Анька не свалит в декрет раньше. Нужно получить все документы. Карточки Пенсионного фонда и медицинского страхования. И самое главное, научиться работать на компьютере.

– Мне страшно, – обхватываю ладонями щеки и чувствую, как ликует душа. Это мой шанс! И я его не упущу! Землю буду есть, пить воду из лужи, но справлюсь. Помоги мне, Аллах!

– Мы справимся, – гладит меня по плечу Софья и добавляет строго. – В конце месяца у меня командировка в Питер. Одну тебя отпускать я не намерена. Мало ли, что и кто там тебя поджидает…

– Вы думаете, что отец прислал своих псов? – спрашиваю испуганно.

– Вполне возможно, – морщит нос Софья. – Поэтому пока оформляем документы. Они все равно пригодятся. А я подумаю, как бы нам навести справки о твоей маме. Есть у меня один знакомый. Раньше в полиции работал. До майора дослужился, – хмыкает она ехидно. – Попрошу его нам помочь. Так что не грусти, Аминка!

– Я хочу поменять паспорт, – выпаливаю быстро и сама удивляюсь своему решению. Будто кто-то за меня сказал, или за язык иблисы потянули. – Я могу взять фамилию матери? Конечно, с ее согласия.

– И без согласия можешь, – серьезно глядит на меня Софья и бросает задумчиво. – А это хорошая идея, девочка! Кузнецовых пруд пруди. Почти полмиллиона! Мурат тебя вряд ли сможет найти. А если еще поменять имя…