Текст книги "Восточная сказка"

– Как? – изумляюсь я. Но идея мне нравится.

– Была Амина… – Софья задумывается лишь на секунду, – станешь Алина!

– Алина Кузнецова, – перекатываю по языку новые имя и фамилию.

– Алина Муратовна, – фыркает Софья и добавляет веско. – А что, звучит! Если, конечно, ты не хочешь и отчество заменить…

– А можно? – удивляюсь я.

– С восемнадцати лет, – кивает Софья. – Тебе проще. Подашь заявление, а через месяц с небольшим получишь новый паспорт. И уже тогда по нему оформим остальные бумажки. А если бы меняла я… ну скажем, на Нефертити Ивановну, то мне бы пришлось переоформить кучу документов.

– Нефертити Ивановна, – хихикаю я.

– Ага, – смеется вслед Софья и тут же хватается за дребезжащий в кармане сотовый. – Да, – говорит, с трудом справляясь со смехом, и охает изумленно. – Я заливаю? Где? Да не может быть! Сейчас проверю.

Софья несется в ванную, а за ней еле поспеваю я.

– О господи, шланг сорвало! – кричит она, кидая на пол полотенца, висевшие на стене. – Аминка, помогай. А то у нас сосед – товарищ суровый. Сразу иск в суд состряпает. Выкатит компенсацию. Я за пять лет не расплачусь. Выжимай в раковину или в душевую кабину! – велит она, перекрывая вентили. И сама лихо черпает воду розовым ковшиком.

– Заодно ноги попарим, – фыркает Софья, и я поражаюсь ее неутомимости и оптимизму. Только такой человек мог помочь мне проскользнуть прямо перед носом Айрата.

Я смотрю на Софью в мокрых джинсах, перевожу взгляд на себя. Длинная Олеськина майка с Винни-пухом чуть доходит до колен. Волосы скручены в дульку на макушке, а под ногами все еще плещутся остатки воды.

– Не спим, – командует Софья и тут же замечает со вздохом. – Тебе же нельзя наклоняться.

– Все хорошо, – говорю я, снова принимаясь вычерпывать воду. – Голова не кружится и не болит. А вам, уважаемая Софья, нужна помощь.

– Прекрати обращаться ко мне как к царице Египта, – отмахивается она, выливая очередной ковшик в раковину.

– Хорошо, Нефертити Ивановна, – пряча улыбку, шепчу я. С Нур такие шуточки отозвались бы мне нотациями. Она еще и отцу нажаловалась бы. Но Софья не Нур, хвала Аллаху!

Мы смотрим друг на друга и хохочем. И мне кажется, так радостно и открыто я давно не смеялась, наверное, со времен раннего детства. И если честно, сама не помню, было ли такое.

В наше веселье вторгается какой-то лишний шум. Где-то вдалеке тренькает звонок.

– Сосед, мать его за ногу, – ругается Софья и несется открывать дверь.

Я не совсем понимаю, при чем тут чья-то мать и ее ноги. Почти насухо вытираю пол в ванной и, заслышав приближающиеся голоса, собираюсь проскользнуть к себе. Нельзя перед посторонним мужчиной показываться в ночной рубашке. Но стоит мне только повернуться к двери, как с треском разрывается другой шланг, и на пол хлещет холодная вода. Затыкаю пробоину полотенцем, косясь на открытый лючок. Но там множество труб и несколько кранов. С ходу не разобраться.

– Софья! – кричу во весь голос. – Софья!

Она заскакивает в ванную и быстро перекрывает нужный вентиль. И я не успеваю перевести дух, как в дверном проеме появляется Герман. Надутый и очень важный. Ловлю на себе его мрачный взгляд и чувствую, как краснею до самых кончиков волос.

«Отвернись, как тебе не стыдно! Ты вся мокрая!» – талдычит мне здравый смысл голосом Нур. Но я как вкопанная смотрю на Германа, не в силах сдвинуться с места.

– Хмм… – кашляет Софья, пытаясь погасить возникшее напряжение. – Давайте чаю попьем, что ли… Тут уже больше фонтанов не предвидится. Герман, – зовет она своего мрачного соседа.

– А… да… Софья Петровна… С удовольствием!

– Тогда пойдем, – выпроваживает она его из ванной. Настойчиво берет за предплечье.

– Конечно, – говорит Герман, но так и не двигается с места. Отвожу взгляд и отворачиваюсь через силу.

– А… – повторяет он, кивая на меня. Скосив взгляд, я вижу его отражение в зеркале.

– Алина переоденется и присоединится к нам. Я вас познакомлю, – неуверенно бубнит Софья, выводя незваного гостя в коридор.

– Алина? – как попугай на базаре переспрашивает Герман.

– Моя племянница, – на ходу сочиняет Софья.

Жду несколько секунд, давая им возможность свернуть в другой коридор, и сама несусь в спальню. Оглядываю себя в зеркальные дверцы шкафа и готова стукнуться головой об стену. Через мокрую майку проступает грудь, и бесстыдно торчат соски. Просто ужас!

Стаскиваю с себя мокрую майку и, накинув халат, укладываюсь в постель. Никуда я идти не собираюсь. Не посмею даже поднять глаза на Софью и ее соседа.

– Мы тебя ждем, а ты тут спишь, – хмыкает Софья, застывая на пороге.

– Пожалуйста, без меня, – шепчу я, силясь не расплакаться. – Я так подвела вас, уважаемая Софья…

– Глупости болтаешь, – отмахивается она. – На, вот, – достает с полки чистые Олеськины джинсы, в которых я приехала в Россию. – Надевай. И тунику возьми.

Цветастая тряпка вслед за джинсами падает на кровать.

– Оденься и выходи. Хоть на пять минут, Амина. Герман – парень упертый. Ждет тебя пить чай. И никуда не собирается. А мне вставать рано. В восемь тренировка. Так что выручай, подруга!

Глава 8

Герман

О чем я только думаю, оставшись на чай у Софьи и настаивая на знакомстве с ее племянницей? Понятия не имею. Только сижу, как приклеенный, на кухонной табуретке и с нетерпением жду девчонку. Худенькую, пугливую, как птенчик. Но такую красивую! Если честно, я ее приметил в тот самый первый раз, когда столкнулся с Софьей у подъезда. Алишер с Женькой чуть не сбили их с ног, пришлось останавливаться и извиняться.

И если бы не незнакомая девочка, кивнул бы Софье и прошел мимо. Но малышка испуганно вздрогнула и в ужасе уставилась на моих спутников, будто это монстры какие.

Всего пара слов. Галантное «прости» Софье и мимолетный взгляд на ее спутницу. Огромные глазища, тонкая талия и высокая грудь, проступающая сквозь необъятную олимпийку. Я сразу понял, что пропал. Захотел ее, как в последний раз. Даже в штанах началось оживление. Вот так сразу, без прелюдий и мимолетной беседы. Даже имени ее не знаю, а уже запал. И сколько ей лет? Восемнадцать есть уже? Я же никогда не связывался с малолетками. А тут пробрало… До костей… До печенки, до последних потрохов.

Весь вечер в клубе я думаю о ней, хотя вокруг полно прекрасных и легкодоступных женщин. Но я хочу именно ту, которая встретилась мне у подъезда. До дрожи, до отупения!

Странное дело, я даже не знаю, как ее зовут. Кто она такая? Откуда взялась на мою голову?

Обычно всех моих баб проверяет служба безопасности.

– Ну, ты хоть с одной покувыркайся больше трех месяцев, – смеется Майк, мой старый друг и начальник СБ.

– Наверное, это предел, – обычно отмахиваюсь я. А тут… Ловлю себя на мысли, что хочу эту девочку навсегда. Даже готов жениться на ней.

«Ты обалдел, Гера, – пеняю самому себе. – Ну, какая жена? Ты ничего о ней не знаешь. Пугливая маленькая птичка только один раз посмотрела на тебя. А ты уже насочинял, романтик хренов!»

Да какой из меня романтик? Циник прожженный, блин! Жизнь состоит из трех «Б». Бабы, бизнес, бои. Тут не место желторотым птенцам, пусть даже с большими сиськами.

Птица Сирин самая настоящая. Хотя нет. Еще не птица. Птенчик маленький. Воробушек.

Но пройдет время, и девочка сведет с ума любого, как настоящая райская птица. Даже представить рядом с ней другого не могу!

Сердце трепыхается, как сумасшедшее, а боксеры сразу становятся тесными, стоит только представить малышку на черных простынях. Откинуть назад длинные волосы и, проведя большим пальцем по чуть припухлым губам, утолить поцелуем проклятую жажду.

«Успокойся, – твержу себе. – Ты же ничего о ней не знаешь!»

Впервые увидел и обалдел. Но я наверстаю. Дам задание Майку. Он пробьет всю информацию о моей девочке. Останется только случайно с ней столкнуться и познакомиться.

– Твоей? Точно? – язвительно уточняет внутренний голос. – Ты хоть у Соньки спроси. Вдруг твоя куколка замужем, и у нее восемь детей?

Морщусь, как от зубной боли. Обойдусь и без соседки. Ничего не желаю у нее спрашивать. Ну ее на фиг! Отношения у нас с ней отвратительные. Хорошо хоть живем не в коммуналке. А то бы плевали друг другу в борщ и зубной щеткой чистили б унитаз. А так, несмотря на давнюю неприязнь, вежливо раскланиваемся, стараясь не обматерить вслед. Не знаю, чем я так провинился перед этой дамой, но эта сучка несколько раз заливала меня. Я, в свою очередь, выставил иск на возмещение ущерба и выиграл дело. Софья металась по подъезду, объясняя всем желающим послушать, какой я ползучий гад. Потом ее сумасшедшая дочка устраивала вечеринки и что-то наговорила моей невесте. Даже свадьбу расстроила своими инсинуациями. Нет, о Насте я не жалею. Бог отвел! Но к верхним соседкам лучше относиться не стал.

Вот какой Олесе прок от сплетен? Какое ее дело, кто ко мне приходит по ночам, и на ком я женюсь? И почему это совершенно разные женщины?

Но мелкой гадине удалось сфотографировать меня с любовницей и переслать снимки невесте.

Наверняка Настя заплатила Олесе. Но я отнекиваться не стал.

– Пока мы не муж и жена, тебя моя жизнь не касается, – отрезал строго. Настя обиделась, расплакалась и следующим утром вернула кольцо.

Свадьбу отменили, и еще полмесяца моя бухгалтерия возвращала деньги за банкет, фотосессию и прочие приблуды. Тут, конечно, проще. Костюм от Бриони я иногда надеваю на разные торжества и совершенно забыл, по какому поводу он был куплен. Может, Настя носит свое платье с кринолином? Сколько там за него отвалил ее папа?

Две недели Софьина гостья не идет у меня из головы. Красивая девочка. Такую бы оберегать и лелеять. Шестым чувством ощущаю ее присутствие. Там она, наверху, в квартире Кузнецовых. Прислушавшись, различаю шаркающие шажки. Как будто ходит ребенок или больной человек. Очень не похоже на Софью или ее дочку. Сама хозяйка лошадью носится по дому. Ее бы на ипподром. Все бы призы выиграла!

Олеся после того инцидента с Настей вообще редко появляется в доме. Но я присматриваю за ней. Издалека. Раз в неделю получаю отчеты. Никакого улучшения ситуации. Иногда порываюсь сказать Софье и тут же останавливаю себя. Она точно в курсе, чем промышляет ее доченька. Сама Софья мне раньше как человек нравилась. Но многочисленные конфликты сделали нас если не врагами, то недоброжелателями. Поэтому я стараюсь не думать о соседях и их гостях. Аж целую неделю сдерживаюсь. Пока, поскользнувшись на мокром полу в ванной, чуть не разбиваю башку. Внимательно присматриваюсь к стене, облицованной мрамором, и замечаю тонкую струйку, бегущую по шву.

– Мать вашу, Софья Петровна! – ору в трубку и на всех скоростях несусь наверх. Только потопа мне не хватало. Я готов оторвать Софье голову, посадить на кол или выкатить такой иск, что ей придется продать квартиру. Но как только в ванной я вижу своего птенчика в мокрой насквозь майке, настроение сразу меняется. Вот на все сто восемьдесят градусов. Будто кто-то крутит рукоятку барометра и вместо «буря» выставляет «солнце».

Софья, конечно, догадывается, почему я согласился на чай. Накрывает на стол, выставляя рахат-лукум и какие-то турецкие прянички. Заваривает чай, как в Турции.

– Мы с Алинкой любим, – замечает мимоходом.

Алина. Красивое имя и очень идет воробышку. И когда девчонка появляется на кухне в тунике с длинными рукавами и джинсах, мне хочется подхватить ее на руки и унести к себе. Сделать своей. Оберегать и заботиться.

Грызу пряники, как дурак. Закусываю восточными сладостями, прилипающими к горлу. Пью чай из маленькой чашечки и неожиданно представляю Алину в свадебном платье и в фате. Будто наяву вижу, как веду ее в Грибоедовский ЗАГС. И сам себе командую «Стоп!».

Рассказываю Софье и ее племяннице какие-то байки, исподволь поглядывая на девчонку. Она пьет чай, не поднимая глаз, и дрожит всем телом. Боится. Вон, чашку двумя руками обхватила. Бросаю быстрый взгляд, замечая раскрашенные хной руки, обвившиеся вокруг маленькой белой чашки.

«Ну, посмотри на меня, девочка!» – так и хочется позвать воробышка. Но я не смею. Только испорчу все окончательно.

Да я вроде не насильник, и не убийца. Может, Софья с Олесей наплели всякой дряни. С них станется.

– Спасибо, – говорит Алина и тихо выскакивает из-за стола.

Хочу подняться и пойти следом. Спросить, чем мог обидеть. Но крепкие усыпанные перстнями пальцы Софьи ложатся мне на предплечье.

– Послушай, Лиманский, – тихо, но твердо говорит Софья, будто выставляет ультиматум. – Отвянь от моей племянницы. Вали к своим телкам. Тут тебе ничего не обломится. Понял?

– А если у меня самые серьезные намерения? – отрезаю, осторожно смахивая руку хозяйки со своей и поднимаясь из-за стола.

– Засунь их, знаешь куда, – порывисто бросает она. – Алина еще очень маленькая. Ей недавно восемнадцать исполнилось. А тебе – пятьдесят…

– Да, тридцать два, вроде, – усмехаюсь криво. – Это вам, Софья Петровна, девяносто.

– Может, и тридцать два, – соглашается Софья, – но в восемнадцать кажется, что пятьдесят. Разницы мало. Вчерашние дети ее не видят. И мне, может, и девяносто, Герман, – добавляет она устало, – только я ни к кому в трусы не лезу.

Чувствую, как накатывает злость. Ну почему понравившаяся мне до дрожи девчонка оказалась родственницей Кузнецовых? Вот как теперь к ней подступиться? Тетя родная расскажет обо мне гадостей. Хрен подойдешь…

Выхожу из квартиры и, быстро спустившись к себе, сразу звоню Майку. Он у меня отвечает за безопасность и знает много всяких примочек. Может взломать почту и ватсап. Осторожно поставить прослушку. Или, прикинувшись майором ФСБ, показать красные корочки консьержкам и принудить к сотрудничеству. Осторожно так, издалека.

– Собираем сведения о новых жильцах в доме.

Майк не дурак, в остальные два подъезда тоже заглянет.

Установить бы еще в квартире прослушку, но это чревато сроком. Поэтому камеру около мусоропровода повернем чуть вбок. Должна достать до квартиры Софьи. Ну и микрофончик чуть помощнее поставить. Мне нужно быть в курсе. Кто? Куда? Откуда?

Эх, жаль, Софья Петровна, вы отказались от сотрудничества. Очень жаль. Но я и сам справлюсь.

– Поедем в клуб? – спрашивает Алишер. – Боев сегодня не запланировано, позовем девочек. Оттянемся.

– Я занят, бро, – хмуро отказываюсь я и уже собираюсь нажать на кнопку отбоя, когда мой старый друг взволнованно спрашивает.

– У тебя все в порядке?

– Конечно, – весело отмахиваюсь я и, зайдя в ванную, смотрю на совершенно сухие пол и стену. Вспоминаю маленького птенчика в мокрой майке и свой порыв протянуть руку и дотронуться до идеальных полушарий, облепленных мокрым трикотажем.

В одном права Софья. Такую девочку, как Алина, можно только вспугнуть излишним напором. А мы мягко, нежно, на полусогнутых лапах.

Уже через пару дней мне известно многое о птенчике.

Алина Муратовна Кузнецова. Ей действительно восемнадцать лет. Нигде не работает и не учится. Регистрации тоже нет.

– Видимо, твоя соседка забрала ее от родственников. Решила из девчонки человека сделать.

– Наверняка. Уж слишком пугливая. Ясен пень, не городская.

– И тебе интересна маленькая провинциальная зверушка? – усмехается с издевкой Майк.

А я еле сдерживаюсь, чтобы не закатать ему в рыло.

– Спрячь зубы. Выбью, – говорю тихо. На Майка мои слова действуют магически. Улыбка сходит на нет. И появляется глуповатое выражение лица, какое бывает у людей, не добежавших до сортира.

– Про Алину больше ни слова, – рыкаю, желая убедиться, что мой друг и правая рука меня хорошо понял.

– Как скажешь, – бубнит он и бросает невзначай. – Никогда не думал, что доживу до этого дня, бро. И своими собственными глазами увижу, как ты силишься попасть между ног малолетки.

– Да пошел ты, – огрызаюсь зло. – Еще одно слово, Майк…

– Молчу, молчу, – поспешно заверяет меня друг и, выскакивая из кабинета, кричит дурашливо.

– Чур, я свидетелем на свадьбе!

– Иди на хрен, – отмахиваюсь я. Щелкаю мышкой, вызывая из памяти ноутбука альбом с фотографиями.

Смотрю на свою девочку. Алина если выходит куда, так только с Софьей. Вот они садятся в Мерс Сонькиного любовника. Коренастый лысоватый мужик уверенно закидывает в багажник сумки. А вот мой воробушек садится в машину.

– Так! Стоп! – рыкаю я так, что из приемной заглядывает секретарь.

– Все в порядке, Герман Владимирович?

– Да, Лена, – скрывая ярость, растягиваю губы в улыбке. – В танчики играю. А тут неприятель зашел с левого фланга. Я и не заметил.

Ленка заливисто смеется и возвращается к себе.

«Вот странные люди, – думаю я. – Про танчики поверят и посочувствуют. А если скажешь о великой любви, покрутят пальцем у виска».

Звоню Майку. Пытаюсь не спустить на него всех собак сразу.

– А ну, зайди, свидетель хренов.

Майк влетает в кабинет через минуту.

– Смотри сюда, – тыкаю в экран указательным пальцем, и мой первый зам застывает рядом.

– Гер, ну кто ж знал! – разводит он руками. – Мне пацаны вчера днем фотки с камер слили, я тебе сразу передал. Сейчас узнаем, куда их понесло.

– Поздно, – морщусь я. – Хочешь сделать хорошо, сделай сам, – рыкаю, пряча ноут в портфель. – Сегодня работаю дома, – заявляю, доставая куртку из шкафа.

Еду домой, чертыхаясь на вечные пробки мегаполиса, и, выйдя из Рэнджа, солидно вышагиваю через двор. Захожу в подъезд и сразу обращаюсь к консьержке. Благо сегодня дежурит словоохотливая Галина Сергеевна.

– Говорят, Софья Петровна уехала куда-то. Она ключи оставила? На случай, если опять прорвет трубу.

– Да, тут лежат, – кивает радостно Галина. – Софочка повезла Алину в Питер.

– Город показать? – весело хмыкаю я и неожиданно решаю поехать следом.

«Остановись, – приказываю самому себе. – Ну, какой Питер, Гера? Где там будешь искать Алину?»

– Нет, – мотает головой консьержка. – Алина к матери поехала. Софья ее проводит и вернется. Это девочка ненадолго у Сонечки гостила, пока болела.

– Что-то серьезное? – спрашиваю и натыкаюсь на любопытный взгляд Галины.

– Не знаю. Было бы серьезное, Софья ее бы в больницу определила. А так врачи на дом ходили.

– А-а, бывает, – хмыкаю недовольно, внезапно осознав, что случилось самое ужасное из всех зол. Алина уехала. И когда теперь вернется? И вернется ли вообще…

Поднимаюсь в лифте, раздумывая, как быть дальше. Найти ее не представляет труда. Данные паспорта есть. По нему можно пробить свидетельство о рождении и найти мать. А там – дело техники.

«Подожди немного, – просыпается интуиция. – Еще не время делать скоропалительные выводы. Девчонка точно не из Питера. А значит, жила где-то с отцом или другой родней, а теперь едет к матери. Будь как-то иначе, Софья бы ее проводила до прихожей или, в крайнем случае, до Сапсана. А она нянчится. Оберегает. Боится оставить одну. А значит, Алина погостит у мамаши и вернется. По дороге домой снова остановится у Софьи. Вот тут-то ты ее и поймаешь!»

– Ну и зачем тебе нужна больная малолетка? Вдруг она заразная? – ехидно интересуется внутренний голос.

– Уехала – верну. Заболела – вылечу. По любому, я женюсь на ней. Эта девочка будто создана для меня. И слава богам, ее тетка живет поблизости. А значит, не все потеряно.

Снова пересматриваю фотки, пытаясь понять, чем меня так зацепила Алина. Обычная девчонка. Худенькая. Робкая. Наивная. Но я хочу именно ее. Она вернется. Обязательно. А если нет? Сжимаю руку в кулак до боли. Чувствую, как сердце останавливается от страха.

Где же мне тебя искать, птенчик?

Думаю, отгоняя прочь дурные мысли. И чтобы не свихнуться окончательно от наваждения и тоски, сажусь за работу.

Открыв почту, читаю сообщение главного инженера.

– Герман, юристы не могут взять разрешение на оба участка в администрации. Может, развернем крылья здания под другим углом и построим все на одном?

– Нет, Слава, – печатаю раздраженно. – Мы не станем переделывать проект. Иначе он потеряет всю индивидуальность. Подключай Майка. Я буду завтра.

Открываю новый проект в специальной программе. Любуюсь строгими линиями нового бизнес-центра. И откуда-то из глубины сознания внезапно выплывает странная мысль. Алина приедет, и я ей покажу. И если она еще никуда не поступила, уговорю пойти учиться в архитектурный.

Герман и Алина Лиманские. Звучит, мать вашу!

В который раз гоню от себя тревоги и страхи. И нажав на значок «новый документ», начинают ваять новый проект. Без заказа и пятна под застройку. Просто полет фантазии, которая уносит меня далеко.

За окном уже темнеет, вдали, будто факел, горит подсветка на здании МИДа. И я, прочертив последнюю линию, внимательно гляжу на экран.

«Офигеть! – думаю, почесав репу. – Еще, конечно, напильником придется подрихтовать. Но сама идея мне нравится!»

С трудом оторвавшись от проекта, гляжу на часы. Половина одиннадцатого. А я с утра ничего не ел. Да и особо не хочется. Как старый дед плетусь на кухню, размышляя по дороге, что бы пожрать. И услышав шум лифта, а затем и знакомые голоса, замираю посреди коридора.

Они вернулись!

Слышу, как отпирается дверь наверху, и звонкий голос Софьи.

– Алина, ты первая купаться!