Текст книги "Провалы государства. Общество, рынки и правила"

4.5. Приготовить омлет не разбив яиц

Удастся ли А. Сену совместить несовместимое? Возможно ли добиться увеличения общественного блага, полагаясь на частные стимулы к труду? Ответ «да» означает, что Амартия Сен следует давней традиции экономического мышления, вставая в один ряд с мясником Адама Смита, пчелами Бернарда де Мандевиля и многими другими «певцами» пресвятой коммерции (Hirschman 1982). К тому же, как показал Самуэль Боулз с коллегами, в результате соприкосновения с рынками возрастает вероятность того, что люди будут идти на уступки и делиться общими ресурсами с другими (Bowles et al. 2005).

Несмотря на научные выводы, задача увеличения общественного блага посредством использования частных стимулов остается весьма проблематичной. Как представляется, те, кто настаивает на возможности ее решения, исходят из чрезмерно упрощенного понимания человека и общества. Частные стимулы в большинстве своем соответствуют внешним мотивам, которые могут быть удовлетворены посредством материальных благ. Последние научные данные свидетельствуют о том, что введение стимулирующих структур, ориентированных на материалистические склонности людей, во многих случаях приводит к противоположным, по сравнению с ожидавшимися, эффектам. Например, попытка введения штрафов для родителей, которые с опозданием забирали своих отпрысков из детского сада, привела к ослаблению чувства вины у взрослых, вызванного нарушением; денежная плата за проступок как бы «узаконивает» опоздания. Имея возможность купить «индульгенцию», все больше родителей начинали забирать детей еще позже назначенного времени (Gneezy and Rustichini 2000).

Аналогично люди занимаются делом не только ради денег (Frey 1997) – отсюда необходимость концептуализации отдельных людей в гораздо более широком смысле, чем это принято в экономической теории (Davis 2003). Объединение двух очень далеких друг от друга ценностных областей в одну «игровую площадку» для того, чтобы стимулировать людей заниматься одним делом в ущерб другому, может иметь самые неожиданные последствия (см.: Van Staveren 2001; Dolfsma 2009). Внезапно, в обмен на незначительное увеличение их вклада в общественное благо люди могут потребовать значительно большего, чем незначительное повышение заработной платы; об этом убедительно свидетельствует анализ таких сфер государственной политики, как здравоохранение и образование, предпринятый Джулианом Ле Грандом (Le Grand 2003). Бруно Фрей и Джулиан Ле Гранд доходчиво объясняют в своих работах, что во многих случаях школьные учителя, врачи общей практики, полицейские или пожарные принимают более низкое материальное (финансовое) вознаграждение, так как они рассматривают свой труд как значимый, за который они получают внутреннее (нематериальное) поощрение (Frey 1997; Le Grand 2003). В случае изменения подхода к представителям этих профессий, когда предпринимается попытка установить более тесную связь между трудовыми усилиями и вознаграждением, в реальной жизни это может привести к ослаблению первых. В тех случаях, когда трудовой вклад отчасти воспринимался людьми как служение обществу, попытка представить его как деятельность, осуществляемую исключительно в интересах работника, приводит к тому, что внутренние мотивы утрачивают бóльшую часть своей ценности. Вследствие этого поддержание (не говоря уже о расширении) предложения общественных благ, эксплицитно основывающееся на частных стимулах и материальном вознаграждении может потребовать значительно более крупных материальных инвестиций в первичные блага. Учитывая общую направленность деятельности А. Сена, его интерес к проблеме общего блага, а также масштабы и глубину его специальных знаний, изучение исследователем того, как и при каких обстоятельствах частные стимулы вносят вклад в увеличение общественного блага, было бы в высшей степени уместным и наиболее желательным.

По-видимому, А. Сен недооценивает всю сложность примирения идей, вытекающих из противоположных воззрений на мотивацию людей, по крайней мере в том случае, когда он рассматривает возможность осуществления радикальной экономической политики. Ему представилась возможность выступить в самое подходящее время с конкретными рекомендациями относительно осуществления государственной политики и разработки частных стимулов, которые способствовали бы увеличению общественного блага. В условиях современных экономического, финансового и социального кризисов такие действия становятся все более необходимыми и все более возможными, что, хотя бы отчасти, подтверждается дискуссиями о политике в сфере здравоохранения и других направлениях социальной политики в США. Кроме того, участие Сена в деятельности Комиссии по основным показателям экономической деятельности и социального прогресса позволило ему принять участие в поиске наилучших путей достижения социетальных целей посредством публичных действий (Stiglitz et al. 2009). Несмотря на то что недавно опубликованный доклад Комиссии посвящен исключительно измерениям и в нем отсутствуют политические рекомендации, было бы очень полезно, чтобы она представила общественности дополнительный доклад, в котором рассматривались бы проблемы разработки и осуществления экономической политики. Считанное количество ученых и политиков способны предложить решение проблем, относящихся к надлежащей государственной политике и надлежащим частным стимулам, необходимым для увеличения общественного блага посредством коллективного действия, и в их число входит Амартия Сен. Если ему удастся справиться с этой задачей, то он будет достоин присуждения второй Нобелевской премии по экономике.

Глава 5
Провалы государства

С течением времени положение «пункта», использовавшегося экономистами для наблюдения за государством и его воздействиями на экономику, неоднократно изменялось (Medema 2003). В противоположность тому, о чем гласит первая статья первого устава Американской экономической ассоциации, в наши дни превалирует в основном отрицательное отношение к воздействию государства на функционирование народного хозяйства в тех случаях и тогда, когда оно не ограничивается исполнением обязанностей «ночного сторожа». Современные экономисты в большинстве своем рассматривают рынок как стандартную основу для социального строя, оставляя за государством возможность вмешательства только в тех случаях, когда рынки терпят неудачу.

Принято считать, что типичной причиной провалов рынка являются (чрезмерные) положительные или отрицательные экстерналии (внешние эффекты) в случаях, когда осуществляется предоставление общественных благ, или когда естественная монополия ведет к возникновению несовершенств рынка, или когда предпринимается попытка «исправить» несправедливое, по мнению некоторых, распределение богатства или дохода. В то же время специалисты по социальной и институциональной экономической теории уделяют большее внимание роли государства в экономике. Подвергая ее эксплицитному изучению, представители этих областей экономической науки нередко рассматривают роль государства как благотворную в принципе. В частности, в институциональной экономике признается, что рынки способны функционировать только тогда, когда они «встроены» в более широкую совокупность взаимосвязанных институтов.

Вместе с тем убедительный анализ роли государства в экономических процессах требует концептуализации провала правительства как такового. Провал государства далеко не всегда является обратной стороной рыночного провала – по крайней мере теории «нерыночного провала» государства не существует (Wolf 1997: 24)[17]17
  В то же время Чарльз Вольф понимает под нерыночным провалом обстоятельства, которые ведут к росту цены на предлагаемые рынком услуги [Wolf 1997: 64 и последующие]. По-видимому, он следует логике определения провала рынка – экстерналии, общественные блага, увеличение доходов и, возможно, одобряемые блага. Очевидно, что все они оказывают влияние на то, что в противном случае было бы «естественной» ценой.


[Закрыть]. В этой главе мы развиваем идеи провала государства, основываясь на научных достижениях институциональной экономики, права и экономики, а также философии права. Один из способов установить, какую именно роль государство может играть в экономике, заключается в подходе от противного. Имеется в виду поиск ответа на вопрос: «Когда имеет место провал государства?» Мы предлагаем структурную основу для понимания провала государства с социальной и институциональной точек зрения. В этой главе мы идентифицируем и рассматриваем четыре основных типа провала государства. Последнее устанавливает правила[18]18
  Мы используем понятия «законов», «правил» и «стандартов» как взаимозаменяемые, описывая их как (формальные) институты (см.: Dolfsma 2004, 2009).


[Закрыть] для акторов, участвующих в экономических процессах, которые могут оказаться (1) слишком подробными, (2) слишком общими, (3) волюнтаристскими и (4) конфликтующими с другими правилами, введенными ранее и относящимися к другим, взаимосвязанным, вопросам (могут носить в основном неэкономический характер). Этот далеко не исчерпывающий перечень областей провала государства дает толчок к рассмотрению нами различных экономических проблем, которые будут изучаться нами в контексте закона о правах на интеллектуальную собственность в его связи с антимонопольным законодательством в частности.

5.1. Провалы правительства и провалы рынков

Представители экономического мейнстрима рассматривают рынок как принимаемый по умолчанию источник возникновения определенного порядка, строя. Впрочем, существуют различные источники установления общественного строя (Dolfsma 2009, chapter 4). В то же время многие экономисты полагают, что государство должно «вступать в дело» только в случаях провала рынков; они считают, что должная роль правительства неизбежно является ограниченной. По мнению части экономистов, государство обречено на провалы по самой своей сути, учитывая принимаемые ими исходные посылки относительно того, что движет индивидуальным поведением людей, включая государственных служащих. Учитывая особое положение последних, их действия могут рассматриваться как заранее предрасположенные к неэффективности. «Первыми скрипками» среди такого рода экономических систем научных принципов и идей являются теория общественного выбора и теория погони за рентой (Buchanan 1968; Krueger 1974; Tullock 1989).

Когда экономисты, принадлежащие к мейнстриму своей науки, обсуждают возможности провала рынков, неизбежно возникает тема эффективности по Вильфредо Парето. Если участники дискуссии пытаются привести доводы в ее пользу, они в большинстве своем попадают в безвыходное положение. Вместе с Кеннетом Эрроу экономисты утверждают, что правила принятия решения не могут одновременно оставаться демократическими (недиктаторскими) и вести к оптимальности по Парето. Приемлемая форма правления не способна обеспечить оптимальность; более того, вмешательство государства может привести к ухудшению ситуации. Однако и сами рынки обречены на провал, поскольку ситуация, необходимая для их успеха (когда существует рынок для всех возможных благ во все возможные времена во всех возможных обстоятельствах), существует лишь в теории. Если любой данный рынок не соответствует этому требованию, оптимальность по Парето недостижима. О том, насколько большим может быть разрыв, свидетельствуют научные результаты экономической теории информации (Stiglitz 1994). Согласно «теории второго наилучшего», в случае если в некоей точке оптимальность по Парето не достигается, то более не существует и оснований для прихода к ней посредством изменения обстоятельств в других аспектах или измерениях.

Консервативная позиция экономической теории благосостояния (Dolfsma and Dannreuther 2003a) основывается на концептуализации рынка как пространства, свободного от социальных отношений, ценностей и надындивидуальных субъектов, таких как институты. Взгляд на рыночные процессы как на с необходимостью институционализированные, в отношении которых устанавливаются (изменяющиеся) правила, предлагает альтернативную точку зрения на причины провалов государства[19]19
  Ее принятие влечет за собой переход к значительно отличающейся от существующей в мейнстриме точке зрения на экономических агентов (Davis 2003), а также на взаимосвязь хозяйства и общества. Однако она отнюдь не отвергает агентскую деятельность и не пренебрегает институциональными изменениями (Dolfsma 2009).


[Закрыть]. В этом и состоит цель данной главы. Рассматриваемые в ней доводы отнюдь не обязательно противоречат воззрениям экономической теории общественного выбора и погони за рентой, но задают нам иное направление. С точки зрения институционального экономиста, роль правительства выходит за рамки «предоставления общественных благ и сокращения общественного ущерба посредством налогов, публичных закупок и грантов» (Boulding 1982: 420). Возможно еще более важное значение, чем перераспределение ресурсов, имеет то обстоятельство, что государство формулирует и поддерживает правила, действующие в экономике.

5.2. Правила в экономике

В наши дни многие экономисты прекрасно осознают важность правил для понимания функционирования народного хозяйства и экономического развития. По мнению некоторых исследователей, упорядоченная, а значит подчиняющаяся определенным законам, экономика (по крайней мере в некоторых обстоятельствах) способна функционировать и в отсутствие правил, которые устанавливаются и поддерживаются правительством (Ellickson 1991; Элликсон 2017; Ostrom et al. 1992). Но большинство экономистов признают, что существование государства является необходимым и даже предварительным условием большей части современных видов хозяйственной деятельности (Glaeser and Shleifer 2002; Greif 2006; Грейф 2013). Не вызывает сомнений важная роль государства в вопросах, связанных с правами собственности, включая права на интеллектуальную собственность, а также в связи с договорным (контрактным) правом. Даже в случаях отсутствия или слабости национального правительства, присутствие игроков, обладающих властью и легитимностью для поддержания набора тех или иных правил, означает более высокую вероятность экономического развития и процветания. В некоторых случаях это может быть и негосударственная власть, такая как, например, католическая церковь, особенно в Средневековье (Ekelund et al. 1996).

Но и в тех случаях, когда экономическая и правовая сфера связаны друг с другом иными способами (как, например, в США, в первые годы существования государства), правила, устанавливаемые (местными) органами исполнительной власти, оказывают глубокое воздействие на направление экономического развития, а также на общие уровни доходов или их распределение (Kim 2009). Например, в Массачусетсе основой договорного права была теория воли, а в Вирджинии – доктрина справедливости, соответствовавшая традиции общего права. Если вторая допускает возможность судебного аннулирования договора после того, как он уже был согласован обеими сторонами, то первая исключает ее. Очевидно, что для торговли и инвестиций более выгодным является договорное право, основанное на теории воли.

Это дает веские основания предполагать, что по целому ряду причин правила, которые вводит государство, не являются полностью пластичными (Acemoglu et al. 2001, 2005). Если приверженцы неоклассической традиции признают роль государства в целом, то представители других течений зачастую принимают имплицитную исходную посылку, в соответствии с которой и набор правил, и даже тип существующего правительства в целом являются совершенно пластичными, так что их соответствующая «настройка» позволяет всегда получать оптимальный результат (см.: Niskanen 2003; Нисканен 2012). Некоторые экономисты исходят из зависимости (устанавливаемых государством) правил от «пройденного пути» (Wunder and Kemp 2008), в большей степени склоняясь либо к неизбежности неполноты законов, либо воспринимая их и как неизбежную необходимость, и как результат целенаправленного поиска (Fon and Parisi 2007).

5.3. Провалы государства в экономике «инфицированной» правилами

Вопрос о надлежащей роли государства является предметом идеологической дискуссии, затрагивающей глубинные политико-философские убеждения людей. Одной из крайностей является идея о том, что государство должно быть «ночным сторожем», а его правительству необходимо сосредоточиться на введении и поддержании минимального количества правил, связанных с коммерцией и (национальной) безопасностью, другой – представление, в соответствии с которым государство отвечает за должное функционирование хозяйственной системы в целом. Вторая крайность непосредственно связана с коммунистическими идеями. В условиях нынешнего экономического кризиса (Dolfsma and McCarthy 2009) вновь начали довольно активно обсуждаться идеи об активном участии государства в функционировании рынков в отсутствие полного контроля над ними (предлагавшиеся и активно отстаивавшиеся еще Джоном Мейнардом Кейнсом). В соответствии с ними должное функционирование экономики рассматривается в связи с вопросами, имеющими непосредственное отношение к возникающим в народном хозяйстве системным рискам (например, к опасностям, вызванным крахом банковской системы или автомобильной промышленности в целом).

Независимо от тех или иных индивидуальных воззрений все исследователи признают, что государство[20]20
  Во избежание двусмысленностей, отметим, что в данном случае мы рассматриваем государство как гомогенное образование, способное сформулировать вполне упорядоченную функцию предпочтения и действовать в соответствии с ней посредством введения и применения правил.


[Закрыть] должно формулировать правила функционирования общества. В соответствии с маршаллианской традицией, провал государства рассматривается с точки зрения последствий любого отдельного набора правил, сформулированных правительством. Когда эти правила ведут к концентрации (политической) власти в руках немногих, к формированию чрезмерной бюрократической администрации или когда правительство отказывается нести ответственность за свои действия, можно сказать, что имеет место провал государства.

В этой главе мы рассматриваем провал государства с четырех различных точек зрения, в основе которых лежит философия права. Поэтому наше внимание сосредоточено не столько на последствиях деятельности правительства, связанной с установлением правил, сколько на государственных установлениях. Отсюда провал государства отнюдь не является инверсией, противоположностью рыночного провала, как это принято у экономистов. Обсуждая возможности и типы провалов государства, мы отказываемся от исходных посылок о свободном от правил государстве или о завесе неведения. Скорее, мы будем анализировать возможный провал государства перед лицом некоей конкретной совокупности существующих наборов правил (см.: Hamilton 1932; Dolfsma 2009). Таким образом, мы помещаем провал в контекст осуществляемого государством изменения, которое заключается в добавлении или отказе от правил, что может повлечь за собой издержки для некоторых или всех членов общества и принести выгоды другим. В дополнение к соображениям консеквенциалистского типа относительно большего блага для большего количества людей возможно возникновение проблем распределения, затрагивающих деонтологические требования сторон. В отличие от Винси Фон и Франческо Паризи, рассматривающих этот вопрос с консеквенциалистской точки зрения (Fon and Parisi 2007), наш анализ выходит за пределы деонтологического.

Наш открытый список из четырех типов провалов государства основывается преимущественно на научных достижениях философии права. Формулируя правила, государство может подходить к ним (1) слишком подробно, (2) излишне широко, (3) волюнтаристски и (4) принимая правила, вступающие в конфликт с существующими, введенными для решения других вопросов (возможно, преимущественно неэкономических), возможно, в той же самой практике[21]21
  В данном случае под «практикой» понимается «любая форма деятельности, характеризуемая системой правил [институтов], которые определяют обязанности, роли, ходы, наказания, оправдания и так далее и которые придают этой деятельности структуру» (Rawls 1955: 3; Ролз 2013: 16; см. также: Dolfsma 2009).


[Закрыть]. Как представляется, следствием провалов государства перечисленных выше типов становятся лоббизм и погоня за рентой, но в данной главе эта тема рассматривается лишь косвенно.

Названные выше категории связаны с проводимым Кэтлин Салливан различием между правилами вдоль «континуума дискреции» (права, возможности действовать по своему собственному усмотрению) (Sullivan 1992). В ее понимании правила предоставляют меньшую свободу действий, чем стандарты, поскольку первые «обязывают лицо, принимающее решение, действовать определенным образом в ответ на наступление требующих реакции определенных событий» (Sullivan 1992: 58; см.: Ehrlich and Posner 1974). Стандарты же позволяют ответственным за решения лицам действовать в соответствии с основополагающими принципами. Дискуссия об установлении государством более или менее общих правил, как представляется, направляет нас скорее к так называемому римскому праву, а не к традициям прецедентного права. В англосаксонском прецедентном праве судебная практика основывается на ранее вынесенных и обоснованных судами решениях относительно тех или иных отдельных дел. В соответствии с господствующей в других странах традицией римского права законодательная ветвь государственной власти устанавливает правила, которым обязаны следовать граждане. Исполнительная власть, в свою очередь, следит за соблюдением этих правил, в то время как третья ветвь trias politica, или разделения властей, то есть судебная власть, имеет право уточнять действующие правила.

Слишком подробные правила

Как утверждают Исаак Эрлих и Ричард Познер, «совершенно детализированный и всеобъемлющий свод правил означает приближение общества к желаемому распределению ресурсов, поскольку он препятствует нежелательной с его точки зрения деятельности и поощряет социально желательную» (Ehrlich and Posner 1974: 262). В их представлении правила не могут быть слишком подробными хотя бы потому, что те из них, которые вводятся государством, являются полностью пластичными (см. также: Frezal 2006; Sørgard 2009). Подробные правила сокращают неопределенность, так как способствуют повышению степени предсказуемости разрешения споров, поскольку лица, принимающие решения, вовлечены в более транспарентный процесс и вынуждены действовать более последовательно. Одновременно сокращаются издержки правового процесса, хотя бы потому, что повышается скорость принятия окончательных судебных решений. Предпринимаемые правительствами ряда стран в последние годы многочисленные попытки дерегулирования могут рассматриваться как действия, направленные на сокращение степени подробности правил и исправления нежелательного положения. В этом случае слишком подробные правила могут интерпретироваться как один из типов провала государства.

Практика принятия чрезмерно подробных правил предполагает, что государство должно принимать во внимание огромные объемы разнообразной информации. В случае изменения обстоятельств подробные правила, формулируемые правительством, быстро устаревают и нуждаются в пересмотре (Ehrlich and Posner 1974). Это не только дорого обходится самому субъекту нормотворчества, но и обществу, которое сталкивается с повышением степени неопределенности. Чрезмерно подробные правила, даже в тех случаях, когда они относятся к особой совокупности редких явлений, будут с необходимостью тесно связаны с другими правилами. Эти взаимосвязи, даже в отсутствие конфликта, существенно затрудняют изменение того или иного правила и удорожают процесс. Изменения правил могут потребовать пересмотра других, взаимосвязанных, установлений. Их изменение, в свою очередь, влечет за собой ущерб для агентов, который необходимо будет компенсировать правительству, если только оно не решило вдруг вести себя как хулиган и не начало принимать волюнтаристские решения. Произвол со стороны государства может повлиять на принцип равенства перед законом и правовую безопасность, которая, как было показано ранее, способствует коммерческой деятельности (Greif 2006; Грейф 2013). В первую очередь это относится к правилам, имеющим отношение к собственности, банкротству, трудовым договорам и предприятиям (см.: Kim 2009).

Слишком широкие правила

Подробные правила порождают жуликов (см.: Le Grand 2003), а слишком общие приводят к установлению «закона джунглей». Вследствие этого может пострадать слабая сторона, то есть такие экономические акторы, как потребители, наемные работники, малые и средние предприятия. Отсюда мы можем рассматривать государство (законодательную ветвь власти), которое формулирует правила слишком широко в отсутствие указаний относительно интерпретации вводимых норм, как обреченное на провал.

Широкие правила могут не допустить чрезмерного или недостаточного включения ситуаций в категорию событий, применение к которым слишком подробных правил грозит «подавлением релевантных черт схожести и различий» (Sullivan 1992: 66). Широкие правила (или стандарты, такие как «разумность» или «эффективность») являются открытыми, что обеспечивает свободу действий и гибкость. Но применение такого рода правил может оказаться более дорогостоящим, так как при принятии к производству каждого дела возникает необходимость в сборе и обработке большого объема информации. Напротив, применение подробных правил позволяет отказаться от рассмотрения определенных обстоятельств, что открывает возможность (в большей степени) непосредственного их применения. Конечно, подробные правила требуют более высоких затрат на их введение в действие, так как правительство должно будет a priori оценить, обстоятельства какого рода будут игнорироваться и каковы будут последствия этого с точки зрения принятия решений. К тому же подробные правила являются менее гибкими. Широкие правила могут оказаться более предпочтительными в тех случаях, когда регулируемые события являются, скорее, гетерогенными или быстро изменяются. При этом лица, принимающие решения, будут чувствовать дополнительную ответственность за объяснение своих судебных решений.

Волюнтаристские правила

Государство, которое устанавливает для общества и экономики правила волюнтаристского типа, Авишай Маргалит называет неприличным обществом (Margalit 1996). Оно не только унижает своих граждан (горожан), но и пытается «перекрыть воздух» коммерции (ровно то, чему должна была положить конец в 1215 г. Великая хартия вольностей). Волюнтаристские правила, авторы которых пренебрежительно относятся к правам людей, ведут к возрастанию неопределенности в экономической сфере (см.: Sen 1999c). Волюнтаристские правила, неуважение прав людей при их введении, приводят к повышению степени неопределенности в экономической сфере (см.: Sen 1999c). Волюнтаристское принятие государством правил отрицательно сказывается на вероятности быстрого возврата инвестиций. Следствием этого становится снижение уровней капиталовложений.

Конфликтующие правила

Любая осуществляемая в обществе практика имеет несколько измерений, которые могут подвергаться влиянию действующих в государстве правил, введенных для решений различных специфических проблем. Желательное с точки зрения одного свода правил поведение может оказаться неприемлемым с точки зрения другого их свода. Если и когда на практике поведение является неразделимым, акторы, участвующие в практике, могут обнаружить, что у них «связаны руки». Обострение конфликта ведет к повышению степени неопределенности.

До сих пор мы исходили из того, что государство представляет собой гомогенную целостность, игнорируя trias politica, то есть разделение на законодательную, исполнительную и судебную власти, а также различные уровни, на которых ведут деятельность государственные агентства. Если государство не является однородной целостностью, его подверженность провалам возрастает. Обнародование правил может сыграть особую роль в фиаско государства в связи с конфликтом правил. В действительности четыре способа, посредством которых государство может прийти к неудаче, конечно же, связаны друг с другом, что наиболее наглядно проявляется в ситуации анализа двух совокупностей конфликтующих правил. Четыре способа, посредством которых государство может прийти к провалу, до некоторой степени не связаны с тем, что Кеннет Боулдинг называет одной из двух предпосылок «хорошего правления», – с компетентностью при принятии решений (Boulding 1982: 422)[22]22
  Второй предпосылкой является «чувствительность к участию управляемых» (Boulding 1982: 423).


[Закрыть]. Провал государства может иметь место, несмотря на компетентное принятие решений. И наоборот, приписывание провала государства некомпетентному принятию решений может быть воспринято как семантическое принижение значения данного вопроса в рамках рассматриваемой проблемы, отнесение ее к «черному ящику».