Текст книги "Лучшие немецкие сказки"

11. Спящая красавица
(Сказка братьев Гримм)

Давным-давно жили-были король да королева, что каждый день говорили:" Ах если бы у нас ещё было дитя!", но ничего так и не получалось. И как-то раз, когда Королева принимала ванну, одна лягушка выползла из воды на сушу и заквакала:" Твоё желание скоро исполнится: года не пройдёт, а ты принесёшь дочку."

Как лягушка сказала, так и произошло; родила королева дочку, такую хорошенькую, что король не знал куда себя девать от радости и умиления. Закатил он по этому поводу пир на весь мир; пригласили не только родственников, друзей и знакомых, но и особенно волшебниц, чтобы те детку благословили, да на руках покачали. Было их во всём королевстве наперечёт тринадцать, но так как во всём королевстве было всего лишь двенадцать золотых тарелок, из которых им следовало есть, то нужно было одной из них остаться дома.

Пир удался на славу, и под конец начали ведуньи чудесные подарки наколдовывать: одна добродетелей всяких, другая красоты неземной, третья богатств несметных, и потом колдовали всего того, что в мире только можно пожелать. И как только одиннадцатая ведунья произнесла своё заклинание, внезапно в залу зашла тринадцатая, неприглашённая чародейка. Она так хотела отомстить за то, что её не пригласили на праздник, что ни с кем не поздоровавшись, а только обведя присутствующих тяжёлым взглядом, громко сказала:" Пусть в пятнадцатый год своей жизни королевская дочь уколется о веретено и после этого падёт замертво, " – после чего, не говоря ни слова больше, повернулась вокруг себя и покинула зал. Все были напуганы, и вот вышла двенадцатая ведунья, ещё не наколдовавшая своё желание, и так как она не могла отменить предыдущее проклятие, а только лишь смягчить его, то сказала она:" Пусть это будет не смерть, а лишь глубокий столетний сон, которым уснёт королевская дочь.".

Король, желая уберечь свою дочь от всякого несчастья, издал указ, запрещающий все веретена в королевстве. А тем временем всё, что девочке наворожили ведуньи, начало сбываться: росла она такой хорошенькой, скромной, дружелюбной и смышлёной, что каждый, кто хоть раз увидит, нет-нет, да влюбится. И вот случилось так, что, когда исполнилось принцессе пятнадцать лет, отъехали родители из дома и осталась она в замке одна-одинешенька. И вот прошла она почти весь замок, заглянула во все комнаты и покои, какие хотела, и дошла, наконец, до одной старой башни. По тесной винтовой лестнице взобралась она наверх и оказалась перед маленькой дверцей. В замке торчал ржавый ключ, и как только девушка его повернула, дверца распахнулась и за ней в маленькой горнице сидела старушка с веретеном и деловито пряла лён.

– Добрый день, бабушка, – обратилась к ней королевская дочь, – а что Вы делаете?

– Я пряду, – сказала старуха и кивнула головой.

– А для чего эта штучка, которая так весело прыгает? – спросила девушка, взяла веретено и тоже хотела, было, попрясть, но только чуть она коснулась, исполнилось заклинание и она уколола палец. И в то самое мгновение, как почувствовала она укол, на том же месте легла она, как на кровать, и заснула глубоким сном.

И этот сон смежил очи всем, кто находился в замке: король и королева заснули, не успев войти в тронный зал, двор заснул одновременно с ними, лошади заснули в конюшнях, собаки в псарнях, голуби на крыше, мухи на стенах, и огонь, мерцавший в печи, утих и заснул, и перестало шкварчать жаркое, и повар который только что начал оттаскивать за космы поварёнка, который умудрился что-то стащить из кухни, разжал руки и заснул. И успокоился ветер и больше не листика не шелохнулось на деревьях в замке. А вокруг замка начала расти колючая живая изгородь, с каждым годом всё больше и больше, пока, наконец, не доросла до того, что за ней уже невозможно было рассмотреть замок и даже флюгер на крыше.

И пошёл по земле слух, что лежит в заколдованном замке спящая красавица, к тому же ещё и королевская дочка, и время от времени юные принцы хотели пробраться в замок сквозь тернии. Но для них это было невозможно, ибо колючки, которых они касались руками, впивались в тело намертво, подвешивали и не давали освободиться, и умирали юноши королевской крови в страшных муках на иглах живой изгороди.

Много лет спустя жил да был принц, и услышал он как-то раз как один старик рассказывал, что за тернистой той оградой должен стоять замок, в котором лежит принцесса невообразимой красоты, а вместе с ней столетним сном заснули король с королевой и вся их прислуга. А также от своего деда он слышал что много прекрасных принцев пытались проникнуть в замок, да так и остались висеть на шипах живой изгороди, трагически погибая. И сказал тогда юноша: " А я не боюсь. Я проникну внутрь и увижу эту спящую красавицу!". Хотел, было, добрый старец отговорить его от этой безумной идеи, да молодой принц и слова не пожелал услышать. А тогда прошло ровным счётом сто лет и спящей красавице пришла пора вновь проснуться. И когда молодой принц подошёл к живой изгороди, он увидел, что на ней цветут большие цветы, которые отталкивались друг от друга тем самым позволили ему без вреда пройти сквозь терновник, а после него шипы смыкались вновь. Во дворе замка увидел он спящих лошадей и пегих гончих псов, а на крыше сидели голуби и прятали свои головки под крылья. А в доме на стенах спали мухи, спал повар держа свои руки так, будто хотел оттаскать за волосы поварёнка, а кухарка сидела перед курицей так, как будто бы хотела ее ощипать. Пошёл он дальше и увидел тронном зале спящую придворную знать, а вверху, около трона, спящего короля и, подле него, спящую королеву. И пошёл принц ещё дальше, вокруг стояла такая тишина, что он мог слышать своё дыхание, и вот наконец зашёл наш юноша в башню, открыл маленькую дверцу и зашёл в ту маленькую горницу, где и спала Спящая красавица. Лежала она перед ним и была так хороша, что он не мог оторвать от неё глаз, и тогда принц наклонился и поцеловал её.

И как только губы принца коснулись Спящей красавицы, открыла она свои глаза, проснулась и приветливо на него поглядела. Вместе спустились они вниз и тут проснулись и король, и королева, и двор, и смотрели все друг на друга круглыми глазами. Тут и лошади в конюшне проснулись да встрепенулись, и гончие вскочили да принялись выделять хвостами, голуби на крыше подняли свои головки из-под крыльев, оглянулись вокруг и полетели в поля, мухи снова заползали по стенам и огонь в печи снова разгорелся, затрещал и начал варить еду, и жаркое вновь зашипело, и повар отвесил поварёнку такую оплеуху, что тот заверещал, а кухарка, наконец, ощипала курицу.

И сыграли принц и Спящая красавица роскошную свадьбу, и жили они долго и счастливо.

12. Золотой гусь
(сказка братьев Гримм)

Жил да был один мужик, у которого было три сына, и младший из них был дурачок. Все его высмеивали да презирали и унижали при каждой возможности. И вот случилось так, что пошёл старший в лес дров нарубить и, прежде чем он вышел, дала ему мать в дорогу превосходного яичного пирога и бутылку вина, чтобы не испытывал он в лесу ни голода ни жажды. И как только вошёл братец в лес, вдруг, откуда не возьмись, предстал перед ним маленький серенький старичок, пожелал ему доброго дня, да попросил:

– Дай-ка мне, мил человек, твоего пирога кусочек да вина глоточек, а то больно я голоден, да и жажда мучает.

А умный сын ему и отвечает:

– Это ежели я с каждым встречным-поперечным буду пирогом да вином делиться, что же мне самому останется? Ступай-ка ты, дедушка, своей дорогой, – оставил старичка стоять в сторонке, а сам дальше пошёл. И только он начал валить первое дерево, как вдруг неудачно замахнулся и попал себе топором по руке. Пришлось ему идти домой да накладывать себе повязки. А происходило все это на глазах у того самого серенького старичка…

Потом пошёл в лес второй сын и ему так же мать дала яичного пирога да вина с собой в дорогу. И точно так же в лесу ему встретился маленький серый старичок и попросил у него кусочек пирога да глоточек винца. На что и второй брат ему вразумительно ответил:

– Что я тебе отдам, ко мне уже не вернётся, так что иди, дедушка, своей дорогой.

Кара его настигла не иначе, как после пары ударов по дереву, когда так рубанул он себе по ноге, что пришлось его домой нести.

Тут запросился Дурачок:

– Батюшка, а можно я схожу дров нарубить.

Отвечал ему отец:

–Твои братья там поранились, а тебя туда пусти, так вообще ни за грош пропадаешь, – но младшенький просил его так долго, что отец наконец-то сдался, – да и ступай, шишек набьёшь, авось образумишься.

Дала ему мать в дорогу пирог на воде да с золой, а в бутылку ему налила кислого пива. И как пришёл дурачок в лес, так же предстал перед ним серенький старичок, поприветствовал, да попросил:

– Мил человек, дай мне своего пирога откусить да из твоей бутылки отхлебнуть, а то больно я голоден и жажда мучит.

Ответил ему малец:

– У меня только пирог с золой да кислое пиво, если не побрезгуете, дедушка, так давайте присядем да поедим.

Присели они, достал дурачок свой пирог с золой, да глядь – а это вкуснейший яичный пирог, открыл он бутылку, а там отличное вино налито. Поели они, попили, да промолвил старик:

– Сердце у тебя, малец, я вижу, золотое, эвона, своей-то провизией с радостью поделился, дай-ка и я тебя за это отблагодарю. Вон, там стоит старое дерево, повали-ка ты его и в корнях найдёшь кое-что интересное, – с тем старичок попрощался и ушёл.

Пошёл дурачок туда, куда старичок указал, свалил дерево и вправду в корнях увидел гуся, чьи перья были из чистого золота. Поднял малец гуся да взял с собой в трактир, где он решил заночевать. А у лесника, хозяина трактира, было три дочери. Увидели они гуся и разобрало их любопытство, что же это за чудная птица такая, и страсть как захотелось получить хоть одно золотое пёрышко. Тут подумала старшая: выдерну-ка я себе пёрышко, как представится возможность. И как только дурачок по какой-то нужде из дома вышел, она гуся за крыло хвать! – а рука-то к крылу и прилипла. Вскоре вторая пришла, и у неё тоже мыслей не было, кроме, как бы перо-то золотое себе стащить, но только она к сестре прикоснулась, то тоже прилипла. Наконец пришла и третья с тем же умыслом. Две другие ей закричали: " Держись подальше, ради всего Святого, держись подальше!" – да не взяла она в толк, с чего бы это ей подальше держаться, и подумала: ну, если эти-то могли к нему подойти, то и мне, стало быть, там место, и прыгнула к ним, но как только она к ним прикоснулась, тоже прилипла. Так и пришлось им проводить эту ночь подле гуся.

Наутро встал Дурачок, подхватил гуся под мышку и пошёл дальше, нимало не заботясь о тех трёх девицах, что поневоле за ним увязались. Пришлось им трём семенить за ним, то вправо, то влево, это уж как ноги Дурачка понесут. По дороге повстречался им священник что, завидев эту картину, начал их стыдить:" Не совестно ли вам, бесстыжие, что за каким-то босяком через поле бежите, где ж это видано?" – и с этими словами схватил он младшую за руку, чтобы её одёрнуть, да также и сам приклеился, и пришлось ему самому вместе с теми тремя следом бежать. Недалеко от того места шёл дьячок, увидал он пастора, что бежал за тремя девицами по пятам, очень удивился и прокричал:" Куда же Вы так спешите, господин пастор? Не забудьте, у нас ещё сегодня крестины," – побежал он к пастору, схватил его за руку, да так и приклеился, так они впятером друг за дружкой и потрусили. Навстречу шли два крестьянина с тяпками из поля. Позвал их пастор, да попросил, чтобы они его с дьячком вызволили. Но как только те крестьяне дьячка коснулись, сразу же к ним прилипли, и побежали они уже всемером за Дурачком и его гусём.

Долго ли коротко ли, а пришли они в один город: там правил король, у которого была дочь, такая серьёзная, что её ещё никто не смог повеселить. И тогда король издал указ, согласно которому, тот, кто сможет развеселить принцессу, должен будет на ней жениться. Дурачок наш, как про то услышал, так с гусём и всеми к нему прилипалами предстал перед королевной, и как увидела она семерых, бегущих трусцой по пятам друг за другом, так начала громко смеяться, да ещё потом никак не могла остановиться.

Тогда потребовал Дурачок её себе в жёны, да только невзлюбил король зятя, начал ему всякие препоны чинить и сказал, что перво-наперво тот должен привести человека, способного выпить полный погреб вина. Подумал тут дурачок про серенького старичка, а ну как поможет, да пошёл в лес и на том месте, где он повалил старое дерево увидел юнец человека, сидящего с кислой миной на лице. Спросил его юноша, что же у него так тяжело на сердце, а тот ответил:

– Жуткой жаждой мучаюсь я, мил человек, и утолить её никак не могу, воду-то студёную я не переношу, эвона, аж бочонок холодного вина выпил, да толку, что на раскалённые камни покапать.

– Так я ж тебе помогу, – просиял дурачок,– пойдём-ка со мной, тебя-то я точно напою допьяна! – и повёл его прямиком в королевский погреб, где мужичок, расположившись на больших бочках, пил и пил, только бока у него болели, но дня не прошло, а погреб уже был выпит.

Снова Дурачок потребовал свою законную невесту, а король, рассерженный тем, что его дочь может взять в жёны какой-то оборванец, которого к тому же все вокруг называют дурачком, дал ему новое задание: пусть сперва приведёт человека, что сможет съесть гору хлеба. Наш юнец не придумал ничего лучше, как снова пойти в лес. И на том же самом месте, он увидел человека что стягивал себе брюхо ремнём, корчил страдальческие рожи, да приговаривал:

– Съел я полную печь ситного хлеба, а толку-то в том – всё такой же голодный. Эх, пустое моё брюхо, затяну-ка я лучше поясок, авось и не так голодно будет…

Дурачок радостно ему сказал:

– Расслабь свой пояс да айда со мной, будь покоен, наешься досыта, – и повёл его на королевский двор. А во двор уже свезли мучное со всего королевства и навалили хлебов огромную гору. Мужичок тот из леса встал перед ней, начал есть и извёл всю гору хлеба за день. В третий раз попросил дурачок руки принцессы, но король нашёл ещё одну уловку и потребовал корабль, что может ходить и по воде и посуху.

– Вот как придёшь под парусами, – сказал он, – так сразу же отдам тебе свою дочь в жены.

Пошёл наш юноша прямой дорогой в лес, а там сидел маленький серенький старичок, тот самый, с которым они пирог ели. И сказал Дурачку дедушка:

– Я для тебя и погреб выпил, и гору хлеба съел, и корабль тоже я тебе дам. А все потому, что ты со мною был милосерден.

Дал старичок Дурачку корабль, что ходит и по суше и по морю, а король как увидел нашего юношу под парусом, так и не смог больше ему отказать в руке дочери.

И сыграли они свадьбу; а как помер король, то стал Дурачок править королевством, и прожили они с женой долго и счастливо.

13. Госпожа Метелица
(сказка братьев Гримм)

Были у одной вдовы две дочери, одна из которых была хорошая да пригожая, а другая страшная да ленивая. Любила вдова страшную да ленивую, потому что родная, а другая, словно Золушка, вынуждена была выполнять по дому всю работу. Должна была бедная девушка каждый день садиться на большой дороге у колодца и прясть так долго, что кровь из истёртых пальцев текла ей на веретено. И случилось так, что веретено целиком измазалось в крови, наклонилась тогда она над колодцем чтобы его промыть, а веретено выскользнуло из рук и упало. Заплакала тогда девица, побежала к мачехе и рассказала ей о своём несчастье. Но мачеха её сильно отругала и была так жестока, что сказала:" Как ты веретено уронила, так его и вынимай." Пошла девушка обратно к колодцу, не зная, с чего и начать; в смятении прыгнула она в колодец, чтобы достать это веретено, а после она потеряла сознание…

Когда девушка пришла в себя, очутилась она на прекрасном цветущем лугу, где так ярко сияло солнце. Пошла девица по лугу, и долго ли, коротко ли, а подошла она к печи, полной хлебов. Закричали ей хлебцы: " Ах, вытащи нас, вытащи нас, мы подгораем, ах, как долго мы выпекались!" Вынула их добрая девушка пекарской лопаткой, да положила один на другой, а сама дальше пошла. Долго ли, коротко ли, а подошла девица наша к дереву, на котором яблок висело видимо-невидимо, и закричали яблочки:" Потряси, девица, потряси деревце, мы, яблочки, уже все спелые!". Тряхнула девушка деревце, аж яблоки будто дождём посыпались, и трясла до тех пор, пока не единого яблочка наверху не осталось, и, собрав все яблочки в одну горку, отправилась она дальше в путь. Подошла она наконец к одному маленькому домику, из которого выглянула старушка с такими большими зубами, что наша девица испугалась и хотела уже побежать обратно, да окрикнула её старушка:

– Чего ж ты испугалась, милое дитя? Оставайся у меня, если будешь добросовестно выполнять свою работу, то ждёт тебя хорошая награда. Только ты должна следить, чтобы кровать у меня всегда была хорошо заправлена, и так прилежно взбивать перину, чтобы перья летели во все стороны, тогда в мире идёт снег; а зовут меня Госпожа Метелица.

И так ласково старушка всё это сказала, что пришлась девице по сердцу; пошла она в услужение Госпоже Метелице. Выполняла на свою работу также с радостью, и всегда взбивала бабушкину перину так сильно, что пух летел и впрямь будто снежные хлопья, а потому и жизнь у Госпожи Метелицы была вполне сносной; ни одного худого слова не услышала она и каждый день она ела жареную и пареную пищу. Долго ли коротко ли, а стала вдруг девушка грустить, сама не понимая от чего. И наконец догадалась она, что тоскует потому, что далеко от дома. И хотя здесь ей было в тысячу раз лучше, чем дома, но все же желание вернуться возобладало. И сказала она наконец:

– Хоть и горестно мне было дома, также как и здесь отрадно, а не могу я боле здесь оставаться, уж больно мне обратно хочется.

Сказала ей Госпожа Метелица:

– Любо мне, что ты своему дому верна, а так как ты мне служила верой и правдой, дам и я тебе кое-что с собой, – с этими словами она взяла её за руку и подвела её к большим воротам. Ворота открылись и в тот момент, как девица сквозь них проходила, полился на неё обильный золотой дождь, и всё золото оставалась у неё на руках и покрывало их снова и снова.

– Это тебе за твоё трудолюбие, – произнесла Госпожа Метелица и отдала девушке то веретено, что та в колодце потеряла. Когда ворота закрылись, очутилась наша девица уже в своём мире недалеко от дома, где жила; и когда вошла она к себе во двор, вскочил на жёрдочку Петух и запел:

– Кукареку! Вот тебе раз!

Девица в злате в доме у нас!

Вошла она внутрь к своей мачехе, и, так как она была действительно вся покрыта золотом, мачеха и сестра приняли её приветливо.

Рассказала им падчерица всё, что с ней приключилось, и как услышала мать, как заполучила девица такое богатство, захотелось ей, чтобы и её дочь, страшная да ленивая, такого же счастья добилась. И пришлось лентяйке также у колодца сидеть и прясть; а чтобы веретено быстрее в крови измазать, порезала она себе палец, да исколола руки в терновнике. Швырнула она после веретено в колодец, да бросилась сама за ним. Очнулась она всё на той же прекрасной поляне и пошла она по той же дорожке дальше. Как добралась она до печки закричали ей хлебцы:" Ах, вытащи нас, вытащи нас, мы подгораем, ах, как долго мы выпекались!" – а лентяйка им в ответ:" Вот ещё! С какой это радости мне тут мараться?" – и пошла дальше. Скоро подошла она и к яблоне, и закричали ей яблочки: "Потряси, девица, потряси деревце, мы, яблочки, уже все спелые!" – а она в ответ:" Так я и потрясла! А ну как мне какое яблоко на голову свалится? " – и с тем продолжила идти. Как подошла она к дому Госпожи Метелицы, то не испугалась её, потому что уже была наслышана о её больших зубах, и также стала ей служить. В первый день служила Лентяйка из всех своих сил, была прилежной и делала всё, что Госпожа Метелица ей говорила, потому что думала о том количестве золота, которое получит после службы; во второй день она уже начала лениться, в третий ещё больше и вскоре она даже перестала по утрам вставать с постели. Постель Госпожи Метелицы она тоже перестала заправлять, как полагается, и не встряхивала перину так, что перья во все стороны летели. Вскоре рассердилась Госпожа Метелица и отказала ей в месте. Лентяйка обрадовалась и подумала, что её озолотят; а Госпожа Метелица подвела её к воротам, и как только та встала в проёме, вместо золота опрокинулся на неё большой котёл, полный дёгтя.

– Это в оплату твоей службы! – сказала Госпожа Метелица и заперла ворота. Вот пришла ленивица домой, вся в дёгте с ног до головы, а петух на жёрдочке, как её увидел, пропел:

– Кукареку! Вот так дела!

Лентяйка вся в дёгте домой пришла!

А дёготь-то крепко к ней прилип, и как она не старалась, до самой смерти не смогла она отмыться.