Текст книги "Лучшие немецкие сказки"

14. Железный Ганс
(сказка братьев Гримм)

Жил да был король, у короля был замок, а около замка был большой дремучий лес; и дичи было в том лесу всякой-разной видимо-невидимо. Послал он как-то раз охотника, чтобы тот забил для него оленя, да охотник обратно не вернулся.

– Видать, с ним несчастье произошло, – подумал король и на следующий день послал ещё двух охотников, чтобы разузнали что с ним произошло; однако и те исчезли. На третий день созвал король всех егерей и сказал им:

– Прочешите весь лес и не останавливайтесь, пока тех троих не найдёте, – но никто из них так и не вернулся обратно и даже ни одну собаку из той своры, что взяли они с собой, больше не видели. С тех пор больше никто не осмеливался в тот лес ходить и жил лес своей жизнью в глубокой тишине, только нет-нет, да пролетал над ним орёл или ястреб. Так продолжалось много лет, пока не объявился у короля незнакомый охотник, что искал себе какую-нибудь службу и не попросил у короля позволения ходить в Опасный лес. Не хотел король давать своего на это разрешения и сказал:

– Нет там ничего хорошего, боюсь я, доля там твоя будет не лучше чем у других, и не вернёшься ты боле.

Отвечал ему охотник:

– Ваше Величество, а я бы всё равно хотел туда сходить на свой страх и риск, тем паче, что страха я не ведаю.

Итак, отправился всё-таки охотник в этот лес вместе со своей собакой.

Долго ли коротко ли они шли, а взяла собака след дикого зверя и помчалась, но, пробежав несколько шагов, остановилась она перед глубокой лужей, не в силах пройти дальше. Вдруг высунулась из воды обнажённая рука, схватила она собаку и потянула её в воду. Охотник, как увидел это, так пошёл назад и вернулся к луже с тремя мужчинами, что должны были взять ведра и лужу ту вычерпать. Когда уже было видно дно, увидели они лежащего в яме дикаря, что цветом кожи был коричневый, словно ржавое железо, и имел волосы до колен. Связали они его и повели во дворец. Сильно во дворце удивлялись люди при виде дикаря, а король повелел его заточить в железную клетку во дворе и под страхом смерти запретил открывать в клетке дверь, а ключ от клетки должна была хранить сама королева. С тех пор любой мог безопасно гулять в лесу.

Был у короля сын восьми лет от роду. Играл он однажды во дворе, и его золотой мяч закатился дикарю в клетку. Подбежал мальчонка к клетке и сказал:

– Отдай мой мяч.

– Не раньше, – ответил мужчина, – чем ты мне дверь отворишь.

– Нет, – ответил ребёнок, – я этого не сделаю, король запретил, – и пошёл прочь. На следующий день он снова подошёл к клетке и потребовал свой мяч. Дикарь сказал: "Открой мне дверь! " – но мальчик этого не захотел. На третий день ускакал король на охоту, а мальчик опять подошёл к клетке и произнёс:" Даже если я и захотел, то всё равно не смог бы открыть, у меня нет ключа, " – сказал тогда дикарь:" Ключ у твоей матери под подушкой, ты можешь его стащить.".

Мальчонке так не терпелось уже вернуть свой мяч, что он, наплевав на запреты, тотчас же принёс ключ. Дверь поддавалась неохотно, и королевский сын, открывая её, прищемил себе палец. Как только дверь открылась, дикарь выскочил из клетки, отдал мячик королевичу и припустил прочь. Испугался тут малыш, закричал да стал звать: " Не уходи, дикий ты человек, иначе зададут мне трёпку." Вернулся дикий человек, схватил мальчугана, посадил на плечи и быстрым шагом пошёл в лес.

Когда вернулся король домой, увидел он пустую клетку и спросил королеву, что же здесь произошло. Она об этом ничего не знала, стала искать ключ, а ключ исчез. Позвала она сына, да никто не откликнулся. Послал тогда Король людей, чтобы они его искали в полях, но никого они не нашли. Догадался король, что произошло, и объявили во всём дворе великий траур.

Когда дикарь опять вернулся в глухую чащу, то спустил он королевича с плеч на землю и сказал ему: " Отца и мать ты больше не увидишь, останешься со мной. Уж коль ты меня освободил, так я тебе тоже посочувствую. А если ты будешь меня во всём слушаться, то и в жизни у тебя будет только доброе. Злата и сокровищ у меня достаточно, побольше, чем у любого в этом мире." Соорудил он мальчугану ложе из мха, на котором тот и заснул; на следующее утро отвёл его мужчина к одному колодцу и сказал:" Смотри вот золотой колодец, светлый и чистый, как кристалл. Ты должен сидеть рядом и смотреть, чтобы в него ничего не попало, иначе он будет осквернён. Каждый вечер я буду сюда приходить и проверять, следуешь ли ты моим заветам." Сел мальчонка на край колодца, смотрел, как показывались в нём то золотые рыбки, то золотая змейка, да следил, чтобы ничего в колодец не падало. И пока он сидел, так сильно заболел у него палец, что нечаянно он отпустил его в воду. Он быстро вынул палец, но вдруг увидел, что тот стал золотым, и как он не старался стереть позолоту, всё было напрасно. Вернулся вечером железный Ганс, увидел мальца и спросил:

– Попало ли что-нибудь в колодец?

– Ничего, ничего! – ответил парнишка, а сам палец за спиной держал, чтобы его нельзя было увидеть. Но сказал мужчина:

– Ты погрузил в воду палец. На первый раз прощаю, но впредь гляди в оба, чтобы ничего в колодец не попало.

С раннего утра мальчик уже сидел у колодца и наблюдал. Его палец болел так же как и вчера, и он им провёл по своей голове, с которой, к несчастью, в колодец упал один волос. Мальчик быстро выудил волос, но тот уже озолотился. Пришёл железный Ганс и быстро прознал, что случилось.

– Ты уронил в колодец волос, – сказал он, – так и быть, я ещё раз тебя испытаю, но если и на третий раз окажется, что колодец осквернён, ты больше не сможешь остаться у меня.

На третий день сел королевич у колодца и не шевелил пальцем, как бы тот у него не болел. Время тянулось медленно и стал на своё отражение в воде любоваться. Наклонялся он всё ниже и ниже, смотрел в глаза своему отражению, как вдруг длинные волосы с его плеч упали в колодец. Быстро поднял он их обратно, но все волосы на голове уже озолотились и сияли, будто солнце. Вы можете себе представить, как перепугался мальчик. Достал он платок, повязал им голову, чтобы мужчине не было видно. Но тот, придя, быстро смекнул, в чём дело, и сказал: "Развяжи платок." Засияли тут его золотые волосы, и стал мальчонка извиняться, как только мог, но это ему не помогло. " Не выдержал ты испытание, а посему и не можешь быть со мной более. Уходи отсюда в белый свет, там ты и узнаешь, что такое бедность. Однако, потому что ты сердцем незлобен, а мне такое по душе, тебе одному я и буду помогать. Если вдруг попадёшь в беду, приди в лес и крикни: "Железный Ганс!", тогда я приду и помогу тебе. Власть у меня большая, больше, чем ты думаешь, а злата и серебра у меня в избытке. "

И вот, покинул королевский сын лес, и вот, шёл он, шёл мощёными дорогами да извилистыми тропами, пока, наконец, не пришёл к большому городу. Искал он там работу, да только ничего не мог найти, а также ничему не научился из того, что бы ему могло помочь. Наконец пришёл он в замок и спросил, не найдётся ли для него какого места? Дворовая прислуга не знала, куда его пристроить, но он им так понравился, что они всё же позвали его остаться. В конце концов решили, что будет он помогать повару: воду с дровами носить да печь топить.

Однажды, когда под рукой больше никого не было, наказал ему повар подать блюдо к королевскому столу, а чтобы не было видно его золотых локонов, надел повар на мальчонку свой колпак. Король же, увидев новенького, сказал:

– Если ты подходишь к королевскому столу, ты должен снять колпак.

– Ах, Ваше Величество, – ответил мальчик, – не могу этого сделать, потому что у меня на голове страшный лишай.

Позвал тогда Король повара, отругал его и спросил, почему такого мальчика взяли на кухню; его нужно немедля прогнать. Но повар мальчонку пожалел и поменял его на ученика садовника.

Должен был теперь мальчишка в саду растить да поливать, рыхлить да вскапывать, стойко перенося и дождь, и ветер, и мерзкую погоду. Как-то раз летом, когда он работал в саду, день выдался настолько жарким, что он снял шляпу, чтобы воздух ему остудил голову. Когда лучик солнца попал ему на волосы, они засверкали и заблестели так, что солнечный зайчик от них проник к принцессе в опочивальню и выскочила она из комнаты посмотреть, что же это там такое было. Увидела нашего юношу да позвала его:" Мальчик, принеси мне букет цветов!" – в спешке одел он шляпу, собрал букет полевых цветов и связал их вместе. Когда он с этим букетом поднимался по лестнице, повстречался ему садовник и сказал:

– Как смеешь ты королевской дочери приносить букет дрянных полевых цветов? Немедля собери новый и найди самые красивые и редкие цветы!

– Нет-нет, – ответил наш юноша, – полевые цветы сильнее пахнут и более будут ей по душе.

Как только он вошёл в комнату, сказала королевишна:

– Сними свою шапочку, не подобает тебе её носить в моём присутствии!

Ответил юноша:

– Не могу я этого сделать, голова у меня шелудивая.

Однако, принцесса схватила его за шляпу и сорвала её, золотые его волосы упали на плечи и вся комната заблестела. Хотел он убежать, но принцесса поймала его руку и насыпала в неё полную пригоршню золотых дукатов. И всё же он ушёл, не обратив внимание на золотые монеты, только отдал их садовнику, сказав: " Это твоим детям. Пусть поиграют."

На следующий день снова сказала ему королевишна принести букет полевых цветов и, когда он появился, схватила вновь его за шапочку, но малец крепко держал её двумя руками. Опять насыпала мальчишке принцесса полную пригоршню золотых дукатов, а он, не захотев их, опять отдал их садовнику, как игрушку детям. И на третий день всё было также: и шляпу не снял, и дукатами не прельстился.

В скором времени пришла на ту землю война. Стал король собирать войско, не зная, сможет ли он оказать сопротивление несметным полчищам столь могущественного врага. Сказал тогда наш малец: “ Я подрос и тоже хочу на войну. Дайте мне только лошадь. " Остальные засмеялась и сказали:" Как будем выступать, найдёшь себе одну. Мы тебя в стойло запустим." Когда они выходили, пошёл он в стойло и вывел оттуда лошадь: хромую на одно копыто и при ходьбе подскакивающую вверх-вниз. Однако, вскочил он в седло и поскакал в тёмный лес. Как оказался он у самой кромки леса, крикнул он трижды" Железный Ганс! " так громко, что было слышно далеко в лесу. Сразу же появился Железный Ганс и спросил:

– Что тебе надо?

– Нужен мне конь добрый, чтобы на нем в бой вступить не стыдно было.

– Да будет так, и даже более того, что ты просил.

Ушёл дикарь в лес, и, немного погодя, вышел оттуда конюх, ведя с собой едва укрощённого коня, фырчащего ноздрями. За ним следовала тяжеловооруженная рать с блестящими на солнце мечами. Юноша передал конюху стреноженную клячу, другого коня оседлал и поскакал во главе войска.

К тому времени, как он пришёл на поле боя, большинство королевского ополчения было уже перебито, а те немногие, оставшиеся в живых, вынуждены были отступать. И понёсся тогда добрый молодец со своим войском в самое пекло, словно вихрь налетел он на вражью рать, разя любого, кто встал на его пути. Попытались было враги отступить, но он наседал на них до тех пор, пока никого не осталось. Вместо того, чтобы вернуться к королю наш, юноша повёл свой отряд в лес и опять позвал Железного Ганса.

– Что тебе надобно? – спросил дикарь.

– Возьми своего коня и своё войско и отдай мне мою хромую кобылу.

Когда совершилось то, что ему было необходимо, он сел на свою хромую лошадь и побрёл домой.

Когда же король прибыл обратно к себе в замок, предстала перед ним дочь и пожелала счастья его оружию.

– Не я тот, чьё оружие следует прославлять, – сказал король, – но тот незнакомый рыцарь, что пришёл ко мне на выручку со своим войском.

Хотела королевская дочь узнать, кто же был тот неизвестный рыцарь, но король и сам не знал того.

– Он разбил врага, а больше я его не видел, – так он ответил дочери. Справилась она у садовника о юноше, а тот усмехнулся, и произнёс:

– Просто он на своей трёхногой кляче домой поплёлся, а то все его засмеяли да задразнили:" Опять Хромое копыто припёрлось." Ещё мы его спросили: " А за какую изгородью ты-то отслеживался да отсыпался? "– тогда он сказал:" Я сделал всё возможное, и без меня было бы всё совсем плохо!" – и его ещё больше стали высмеивать.

Несколько дней спустя обратился король к своей дочери:

– Я хочу послать гонцов, что объявят о большом празднике, который будет длиться три дня, и во время этого праздника тебе следует кинуть золотое яблоко. Может быть, наш незнакомец прибудет сюда.

Как только о празднике объявили, пошёл наш юноша в лес и позвал железного Ганса.

– Что тебе надо? – спросил тот.

– Чтобы я поймал золотое яблоко королевской дочери.

– Хорошо бы, если бы у тебя это получилось, – сказал Железный Ганс, – для этого тебе понадобятся красные доспехи, а приехать ты должен будешь на рыжем скакуне.

Как пришёл тот день, прискакал юноша и преобразился в рыцаря и никто его не узнал. Вышла королевская дочь да кинула рыцарю золотое яблоко, да так, что кроме него больше и поймать никто не смог; и рыцарь, получив своё, немедля умчался прочь. На второй день преобразил его железный Ганс в белого рыцаря и дал ему белого коня. И опять рыцарь поймал Золотое яблоко и, ни на миг не остановившись, умчался прочь. Рассердился король и сказал: "Это дерзость! Но он всё же появится передо мной и скажет своё имя", – и отдал он своей челяди приказ, что рыцаря, который яблоко поймает, нужно остановить, как только он опять соберётся прочь, а если будет он сопротивляться, исколоть и изрубить. На третий день наш юноша получил от железного Ганса вороного коня и воронёный доспех, и также поймал яблоко. И только он, было, с этим хотел уже умчаться прочь, погнались за ним люди короля, и один из них приблизился настолько, что ранил острием меча рыцарю ногу. И всё же наш рыцарь от них оторвался, лишь конь прыгнул настолько сильно, что с головы юноши слетел шлем, преследователи увидели его золотые волосы. Тогда они повернули обратно и всё подробно доложили королю.

На следующий день спросила дочь короля садовника о его помощнике.

– Да вот он, в саду работает. Этот чудак тоже на праздник отпросился, только вчера показался, да показал моим деткам три золотых яблока, что он на празднике добыл.

Призвал его к себе король, а наш малец появился перед ним в своей шляпе на голове. Но пришла королевишна и сняла его шляпу, и золотые волосы его заструились по плечам, и все только диву давались от такой красоты.

– Ты тот рыцарь, что каждый день приходил в доспехах иного цвета, и который поймал все три золотых яблока?

– Да, – ответил юноша, – вот эти яблоки, – он достал их из сумки и подал королю, – ежели требуются ещё доказательства, то могу показать рану на ноге, которую мне нанесли ваши люди, когда меня догоняли. А ещё я тот самый рыцарь, что помог Вам победить в битве с врагом.

– Если ты такие дела можешь вершить, то ты уже не слуга садовника. Скажи мне, кто твой отец?

– Мой отец – могущественный король, и золота я имею столько, сколько пожелаю.

– Это я прекрасно вижу, – произнёс король, – итак, я перед тобой в долгу. Могу ли я что-то для тебя сделать?

– Да, – ответил молодой человек, – Вы это можете. Отдайте Вашу дочь мне в жёны.

Рассмеялась тут принцесса и сказала:

– А об этом и волноваться не стоит! Ведь лишь увидев золотые волосы, я уже поняла, что никакой это не слуга садовника! – и, сказав это, подошла к юноше и поцеловала его. На свадьбу приехали и мать с отцом юноши и были очень рады, ибо потеряли было всякую надежду вновь увидеть любимого сына. И как только сели они за свадебный пир, заиграла музыка распахнулись двери и в залу вошёл могучий король с многочисленной свитой. Он подошёл к юноше, обнял его и сказал:

– Я – Железный Ганс, тот, что был превращён в дикаря, но ты снял это заклятие. Теперь же пусть все богатства, которыми я владел, станут твоими.

15. Золушка
(сказка братьев Гримм)

У одного богатого человека как-то раз приболела жена, и вот, почуяв близость своего конца, позвала она свою маленькую дочку и сказала: « Милое моё дитя, оставайся такой же хорошей да пригожей и Господь милостивый да не покинет тебя, а я буду смотреть на тебя с небес и сердцем буду рядом с тобой,» – после чего закрыла свои очи и отошла ко Господу. Каждый день после этого ходила девчушка на могилу матери и плакала, и оставалась хорошей да пригожей. А как пришла зима, постелил снег на могилку белую скатерть, солнышко стало весну зазывать, взял себе муж жену другую.

Взяла она с собою в дом двух дочек, что были прекрасны и белы лицом, но сердцем чёрны и безобразны. И тут для падчерицы настали совсем худые времена.

– Вот ещё, чтобы эта дурная девка с нами в комнате сидела! – завозмущались сестры, – кто хочет есть хлеб, тот пусть работает. Пошла к стряпухе! – отобрали они и красивые платья, взамен выдали серое затрапезное драное платье да деревянные башмаки.

– Смотрите-ка, как наша гордая принцесса разоделась! – закричали они, засмеялись и проводили её на кухню. С утра до вечера должна она была на кухне выполнять самую черную работу: встав с утра пораньше она носила воду, топила печь, готовила и мыла. Вдобавок и сёстры всевозможными способами над ней издевались, рассыпали в пепел горох и чечевицу, и приходилось девочке снова садиться и всё перебирать. А вечером, когда она уже валилась с ног от усталости, не было ей приготовлено постели, и приходилось ей ложиться рядом с печкой прямо в золу. Оттого стала она выглядеть пыльной и грязной, и стали называть её Золушкой.

Собрался как-то раз отец на ярмарку, да и спрашивает падчериц, каких гостинцев им оттуда привезти.

– Платьев красивых, – сказала одна.

– Жемчугов да самоцветов, – сказала другая.

– А ты, Золушка, – спросил он, – чего бы ты хотела?

– Батюшка, веточку первую, что тебе на шляпу упадёт, как будешь домой возвращаться.

Вот, купил он для обеих своих падчериц и платья, и жемчуга с самоцветами и на обратном пути, когда он скакал через лесок, зацепилась ему за шляпу ветка орешника. Отломил отец эту ветку да и взял её с собой. Как вернулся он домой, то раздал падчерицам то, что они просили и отдал веточку дочери. Поблагодарив отца, Золушка пошла на могилу матери и посадила там веточку, и плакала так горько, что слёзы текли на то место ручьём. А веточка тем временем росла и стала прекрасным ореховым деревом. Каждый день Золушка трижды приходила на могилу под дерево, плакала и молилась и каждый раз приземлялась на ветку дерева маленькая белая птичка, и каждый раз, когда Золушка загадывала желание, птичка делала так, чтобы это желание исполнялось.

Как-то раз объявил король бал, что должен был длиться три дня, и на этот бал созвали со всех концов королевства молодых и красивых девушек, ибо принцу уже не терпелось найти себе невесту. Как сестры сводные о том услыхали, что им тоже явиться следует, так сразу же обрадовались, позвали Золушку, да и говорят:

– Причеши-ка нам волосы, начисть нам туфли да пряжки затяни, ведь мы идём на смотрины в королевский замок.

Послушалась их Золушка, но все же загрустила, потому что ей тоже захотелось потанцевать, и попросила мачеху, чтобы её тоже отпустили вместе с сёстрами.

– Золушка, – ответила ей мачеха, – ты же вся в грязи и пыли, куда тебе на бал? Ни платья, ни туфель, какие тебе танцы?

Однако Золушка продолжала просить, пока мачеха наконец-то не сказала:

– Я тебе рассыпала миску чечевицы в золу, если переберёшь её за два часа, то, пожалуй, пойдёшь с нами.

Вышла Золушка в сад, да закликала:

 
– Птички небесные,
Голубушки– горлички,
Подсобите бедненькой
Перебрать зёрнышки,
Дурное в зобок
Да в миску хорошее,
 

– влетели тут в кухонное окно пара белых голубков, а за ними стайка горлиц, наконец все птицы небесные налетели да набились в кухню. Наклонили голубки свои головки, так начали клювами по полу Тюк! Тюк! Тюк! -, а вслед за ними и все остальные птицы начали клювами по полу тюк! Тюк! Тюк! – и опускали они все хорошие зёрна в миску. И едва лишь час минул, как всё было готово, а все птицы улетели восвояси. Тогда принесла девушка миску мачехе и обрадовалась, подумав, что теперь-то она сможет пойти на бал, но мачеха ей в ответ:

– Нет, Золушка, у тебя и платья нет и танцевать ты не умеешь, над тобой только посмеются – когда Золушка опять заплакала, мачеха ответила:

– Если ты мне две полных миски чечевицы за час из золы переберёшь, то можешь поехать с нами, – а про себя подумала: " Уж этого ей точно не сделать," – и как только она высыпала две миски чечевицы в золу, снова вышла Золушка в сад, да закликала:

 
– Птички небесные,
Голубушки– горлички,
Подсобите бедненькой
Перебрать зёрнышки,
Дурное в зобок
Да в миску хорошее,
 

– влетели тут в кухонное окно пара белых голубков, а за ними стайка горлиц, наконец все птицы небесные налетели да набились в кухню. Наклонили голубки свои головки, так начали клювами по полу Тюк! Тюк! Тюк! -, а вслед за ними и все остальные птицы начали клювами по полу тюк! Тюк! Тюк! – и опускали они все хорошие зёрна в миску. И едва лишь полчаса минуло, как всё было готово, а все птицы улетели восвояси. Принесла Золушка две миски мачехе, радуясь и думая, что теперь-то её точно возьмут с собой на бал. Но мачеха всё равно сказала:

– Тебе всё равно ничего не поможет: платья у тебя всё равно нет и танцевать ты так и не научилась: с тобой на бал идти – только со стыда краснеть, – после чего повернулась к Золушке спиной и поспешила прочь со своими двумя гордыми дочерьми.

Когда наконец-то все ушли из дома, пошла Золушка на могилу своей матери, встала под орешником и взмолилась:

– Деревце, встряхнись да содрогнись,

Златом-серебром ко мне спустись,

– прилетела птичка и спустила ей платье, вышитое золотом и серебром, и шёлковые, расшитые серебром туфельки. В спешке переодевшись и переобувшись, Золушка поспешила на бал. Её сестры и мачеха не узнали свою сестру и падчерицу, а приняли её за чужеземную принцессу, так неузнаваемо красива была она своём золотом платье. Про Золушку они в тот момент даже не подумали, а если подумали, то, наверное, представили, как она дома сидит в золе и перебирает горох и чечевицу. Сам принц пошёл ей навстречу, взял её за руку и пригласил танцевать. А после уже не захотел танцевать ни с кем больше, он не отпускал её руки, а если кто-то пытался её пригласить, то отвечал: "С ней танцую я." Они танцевали до самого вечера, и пришло время Золушке уходить. Принц сказал:" Я пойду с тобой, провожу," – потому что очень хотел увидеть, чья же это такая красивая девушка. Но Золушка, ускользнув, запрыгнула в голубятню. Долго прождал принц, пока не пришёл отец, которому и было рассказано, что прекрасная незнакомка прыгнула в голубятню. Подумал старик:" А не может ли быть это Золушка?". Принесли королю топор да кайло, которыми можно было разрубить голубятню, но там никого не оказалось. Когда они пошли домой, Золушка лежала в грязи в своём испачканном платье, а тусклая лампадка горела у печной трубы; потом она быстро спустилась с голубятни с другой стороны и побежала к орешнику на могиле своей матери; там она стянула с себя своё красивое платье и положила его на могилку; снова прилетела птица и унесла наряд, а Золушка в своём затрапезном сером костюмчике снова уселась у печи.

На следующий день, когда праздник начался снова и родители с сёстрами ушли, Золушка вновь пошла к орешнику и взмолилась:

– Деревце, встряхнись да содрогнись,

Златом-серебром ко мне спустись.

Принесла ей птица ещё более величественное платье, чем в прошлый день. Когда она в этом платье появилась на смотринах, каждый изумился её красоте. Принц же, дождавшись, что она подойдёт, опять взял её за руку, и больше, как и накануне, ни с кем не танцевал. Если кто-то пытался её пригласить, то принц отвечал: "С ней танцую я." Как настал вечер, выбежала она прочь, а принц пошёл за ней в намерении всё-таки узнать, в каком же доме она живёт: но прекрасная незнакомка ускользнула от него в сад за домом. В том саду стояло большое красивое дерево, на котором висели великолепные груши, и Золушка так проворно, словно белка, вскарабкалась между сучьев, что принц так и не заметил, куда она исчезла. Принц же подождал, пока придёт его отец, и сказал ему:

– Прекрасная незнакомка, с которой я танцевал, опять исчезла, и, чует моё сердце, что она на этом прекрасном грушевом дереве.

Старый король опять подумал: " А не Золушка ли это?", распорядился принести себе топор и срубил грушевое дерево, да только на нём никого не оказалось. И когда они пошли на кухню, Золушка, до этого, как обычно, лежавшая в золе, спрыгнула с обратной стороны дерева, отдала своё платье птице, сидевшей в ветвях орешника, и надела свой серый затрапезный костюм.

На третий день, когда родители с сёстрами ушли, пошла Золушка вновь к орешнику и взмолилась:

– Деревце, встряхнись да содрогнись,

Златом-серебром ко мне спустись.

Спустились птицы и принесли платье настолько роскошное и блестящее, какого ещё не видел свет, и туфельки из чистого золота. Когда Золушка в этом платье пришла на бал, ты больше никто не мог ни о чём подумать, кроме как восхищаться ее красотой. И весь день принц танцевал только с ней, и любого другого, кто осмеливался пригласить её на танец, осекал фразой: "С ней танцую я!".

Когда настал вечер, сбежала Золушка прочь. Принц хотел было её проводить, Золушка бежала так быстро, что принцу было за ней не угнаться. Однако принц загодя пошёл на хитрость и обмазал всю лестницу дёгтем: когда Золушка сбегала по этой лестнице, она оставила на ней левую свою туфельку. Поднял её Принц и залюбовался, ибо была она маленькой, изящной и из чистого золота. Наутро пришёл он с той туфелькой к золушкиному отцу и сказал:

– Никто больше не будет моей женой, кроме той девушки, на чью ногу подойдёт эта золотая туфелька.

Обрадовались сёстры, ведь у них тоже были красивые ноги. Пошла старшая примерять туфельку в комнату да и мать вместе с ней. Да вот незадача: никак не мог большой палец поместиться в туфельку. Подала тогда ей мать тесак и сказала:

– Руби палец! Как станешь королевой, так тебе и ходить больше не надо будет.

Отсекла себе палец старшая дочь, вставила ногу в туфельку, прикусила от боли язык, да и вышла к принцу. Взял её принц на руки, посадил на лошадь и поскакал с ней прочь. Когда они приезжали мимо могилы, сели откуда ни возьмись на орешник две голубки, да запели человеческими голосами:

 
"Фьюти – фи, Фьюти – фи,
Туфелька-то вся в крови!
Девоньке мала туфля,
Невеста в доме ждёт тебя."
 

Принц на ногу старшей сестры глядь! – а из переполненной туфельки кровь аж струится! Повернул принц обратно, доставил лже-невесту домой и сказал, что не та это прекрасная незнакомка и что другая сестра должна надеть туфельку. Пошла младшая в комнату и начала надевать туфельку: пальчики хорошо вошли, да вот незадача, пятка не влезает. Протянула маменька доченьке нож, да и говорит:

– Срежь кусок в пятки. Как станешь королевой, так тебе и ходить больше не надо будет.

Отсекла себе девица кусок пятки, вставила ступню в туфельку, закусила губу от боли и вышла к принцу. Как свою невесту, посадил её принц на коня и поскакал с ней прочь. Когда они проезжали мимо орешника на могиле золушкиной матери, сели на дерево откуда ни возьмись две голубки, да запели человечьими голосами:

 
– Фьюти – фи, Фьюти – фи,
Туфелька-то вся в крови!
Девоньке мала туфля,
Невеста в доме ждёт тебя.
 

Поглядел принц на ногу своей наречённой, да и увидел, что и туфелька уже переполнена кровью, да и по чулку, некогда белому, все выше и выше от пятки расползалось красное пятно. Повернул он вновь коня и привёз ложную невесту обратно домой.

– И опять не та, – заявил принц, – есть ли у Вас ещё дочери?

– Нет, – ответил мужчина, – лишь от покойной жены ещё одна маленькая чахлая Золушка; да только не невеста она Вам.

Принц всё же сказал, что нужно её также привести, но мачеха ему ответила:

– Полноте, да стоит ли Вам такую замарашку смотреть?

Но принц продолжал настаивать, пока Золушку не пришлось позвать. Первым делом вымыла она себе руки и лицо, а после вышла и поклонилась принцу, предложившему ей туфельку; после чего присела на табурет, сняла со своей ножки тяжёлый деревянный башмак и просунула её в туфельку, и была ей туфелька, как перчатка по руке. И как только она встала, посмотрел принц на неё и узнал ту самую прекрасную девушку, что с ним танцевала. Воскликнул он: "Вот она, настоящая невеста!". Мачеха с сёстрами, как это услышали, так всполошились, аж побледнели от злости: принц же, посадив Золушку на лошадь, повёз её во дворец. И вот, когда проезжали они орешник, прощебетали две белые голубки:

 
– Фьюти-фить, фьюти-фи,
В туфельке-то нет крови,
Невесте туфелька идёт,
Невеста замуж в них пойдёт.
 

Пропев это, спустились голубки на плечи Золушке, одна на правое, другая на левое, да так и остались сидеть.

В то время, когда должна была состояться свадьба Золушки с принцем, пришли туда и золушкины сводные сестры расположения снискать, да и себе ухватить хоть чуточку её счастья. Когда новобрачные вошли в церковь, то старшая стала справа от них, а младшая – слева. Спустились откуда не возьмись две голубки и выклевали каждой по глазу. Потом, когда новобрачные стали выходить, старшая была слева от них, а младшая справа: и вновь две голубки выклевали у них по другому глазу. Вот так за свою злость и лицемерие на всю жизнь они были наказаны слепотой.