Текст книги "Мицелий. Лед под кожей"

– Мне нужно его предупредить.

– Рё Аккӱтликс! Пойми, о чем идет речь! – воскликнул зӱрёгал. – Здесь никакие предупреждения не помогут.

Камёлё склонила голову.

– Как ты хочешь убить чужака? – спросила она.

– Зависит от обстоятельств. Буду ждать шанса. Может быть, вдохновлюсь твоим примером… тем, как ты подстроила мое падение в кабине такси. А может, придумаю совсем другой трюк.

Зӱрёгал запустил руку во внутренний карман пончо.

– В любом случае – не это.

Он протянул Камёлё раскрытую ладонь.

Глеевари вгляделась. Ее взгляду предстала свернутая спираль из белого металла. Она содрогнулась от ужаса, который в следующее мгновение превратился в сосредоточенность. Ее тело тут же пришло в готовность к прыжкам длиной в восемь метров и к бою не на жизнь, а на смерть, едва зӱрёгал незначительно пошевелит пальцами и попытается задействовать эту штуку. Но его ладонь оставалась совершенно неподвижной.

– Ты знаешь, что это? – спросил он.

– Конечно.

– Умеешь с этим обращаться?

– Конечно.

– Фомальхиванин – глееварин. Это лучшее оружие, которое я могу против него предложить. Но фомальхиванину известно обо мне, а Хильдебрандт меня узнает и сможет его предупредить. Если я потеряю преимущество неожиданности, у меня не будет возможности использовать это. Потому я дам это тебе. А ты уничтожишь чужака.

Увидев, что Камёлё не шевелится, зӱрёгал взял ее руку и вложил в нее белый диск. Несколько мгновений он продолжал держать ее. Все это время Камёлё рассуждала, что есть еще возможность просто не брать это… несмотря на то, как было бы здорово подобную вещь иметь… но затем пальцы зӱрёгала сомкнулись, и шанса на отказ не осталось.

– Теперь я дал тебе все, что мог. Большего у меня нет. Ты не должна меня разочаровать, Камёлё, – сказал исполнитель.

Он отвернулся и без прощального слова медленно направился к краю крыши. Камёлё видела, как его уши дрожат от напряжения и усталости.

Она вдруг поняла, что едва ли может представить себе положение хуже, чем у него. Зӱрёгал. Существо, которое все ненавидят. Которого все без исключения боятся. А его предательство многие воспримут со злорадством.

Ей невольно вспомнилось, каково ӧссенское наказание для предателей.

Зӱрёгалу повезет, если он умрет в бою.

* * *

К

амёлё знала, что такое серебристый холод.

Во время подготовки глееваринов священники объяснили ей, что это орудие недовольства Аккӱтликса, поглощающее души и воспоминания тех, кто воспротивился Божьей воле. Слова и воззвания! Ее научили владеть и управлять им. От нее требовали понять и признать, что иногда необходимо и подобное насилие, когда речь идет о священных интересах Церкви.

Но Камёлё познакомилась с серебристым холодом и с другой его стороны. Увидела собственными глазами еще до того, как его показали они: ночью перед торжеством, во время которого ее брат Вёикирасӱ достиг Озарения.

И видела, как холод убивает.

Вёикирасӱ: сидит на плетеной рогоже в комнате медитаций; вокруг ничего, кроме белых стен. Темно-синий цвет ему идет – цвет Превращения и парадных платьев. Но Камёлёмӧэрнӱ боится. Этот торжественный синий цвет вызывает в ней ужас.

– Обычно такое планируется за несколько декад, Вёики. А тебе дали лишь три дня! Ты понимаешь, почему они так сделали?

Широкие величественные, бесподобные уши Вёики слегка затрепетали.

– Ты ведь тоже понимаешь, Камёлё. Иначе бы не спрашивала. Они мне не верят.

– Потому что ты глееварин?

Вёикирасӱ качает головой.

– Потому что я не верю им, – шепчет он. – Я сомневаюсь… в вере. Они не могут мне ничего доказать. И сами они это тоже заметили.

Он говорит так тихо, что Камёлё не уверена, что это не сон. Она чувствует его сомнения, может, даже нежелание. Вёикирасӱ старше на шесть лет. Это много, когда тебе пятнадцать. Он не рассказывает ей о своих делах, а она этого и не ожидает. Камёлё смотрит на него снизу вверх и завидует ему… но тихо – у младшей сестры нет права на большее. Но сегодня она собралась с силами и прибежала к нему. Уговорила саму аббатису, чтобы ее к нему впустили. Она не могла удержаться. Весь день ее преследует чувство, что времени осталось мало, что это последний раз, когда она еще может поговорить со своим взрослым и бесконечно мудрым братом. Завтра его ждет Озарение. Оно меняет каждого.

– Может, ты испытаешь нечто столь прекрасное, Вёики, что никаких сомнений не останется, – неуверенно выдавливает Камёлё.

– Конечно, – соглашается Вёикирасӱ.

И отворачивается.

Камёлё всхлипывает. И больше не может сдерживаться. Она бросается к нему и повисает у него на шее.

– Я тебя люблю, Вёики! Я боюсь, что с тобой что-то случится, – шепчет она в складку его уха, окаймленную рядом ритуальных колечек.

Вёикирасӱ гладит ее по спине. Он вновь сомневается. Камёлё ясно чувствует, как в нем все кипит: чувства и… осторожность?

– Хорошо, – вдруг говорит он. – Я возьму тебя с собой, Камёлёмӧэрнӱ. Надеюсь, ты не станешь об этом болтать. В конце концов, через несколько лет тебе самой может это пригодиться. Чтобы знать, что искать! Чтобы знать, что такое вообще бывает.

Брат сбрасывает с себя ее руки и ловко поднимается. Надевает обувь. Достает из сундука связку темных платков. Один завязывает вокруг ушей, второй через все лицо. Камёлё ни о чем не спрашивает. Просто делает то же, что и он.

Вёикирасӱ выключает свет и раскрывает шторы, выглядывает из окна и запрыгивает на подоконник. Ночь темная, безлунная, прозрачно-холодная. Вёикирасӱ отталкивается и прыгает на ближайший карниз. У него отличное чувство равновесия. Он редко пользуется левитацией.

Камёлё следует за ним по пятам. Они преодолевают несколько крыш и ограждений, избегая террас и открытых окон. Вёикирасӱ без колебаний прокладывает путь – судя по всему, он делает это не в первый раз. Перелетает через двор какого-то заброшенного дома и взбегает по восходящему карнизу пирамидальной башни бывшего монастыря. Несколько лет назад местным монахам пришло видение, которое гласило, что они должны коллективно принести себя в жертву. С тех пор монастырь пустует.

Вёикирасӱ запрыгивает на ограждение галереи на середине башни. Оглядывается. Прыгает внутрь. Делает шаг в темноту.

Время бежит. Камёлё стоит, скрытая в тени брата… без слов, без движения, без вопросов. Металлическая лестница внутри башни вдруг начинает дрожать от поспешных легких шагов. Они больше не одни. Кто-то другой – в черном и тоже с закрытым лицом – проскальзывает к ним на площадку.

– Сӱёль, – шепчет Вёикирасӱ.

Произносит несколько стихов. Девушка в черном отвечает. Затем бросает быстрый взгляд на Камёлё. Трёигрӱ крепкое, будто стальной крюк.

– Моя сестра, – объясняет Вёикирасӱ.– Мы можем ей доверять.

Девушка молча кивает и перестает сверлить Камёлё взглядом.

– Слушай, – говорит она. – Выпей за три часа до торжества. Помни, что сӱёль – это лишь надежда, а не уверенность. Оно подавляет действие рӓвё, но есть и другие силы, воздействующие на человека. Если хочешь сохранить ясное сознание, ты должен сопротивляться желанию слияния и смерти, которое в тебе попытаются вызвать извне. Сӱёль не спасет тебя, если ты сам себе не поможешь.

Девушка на миг умолкает, украдкой оглядывается и делает осторожный шаг к галерее башни, где чуть больше света. Из складок черных одежд она вытаскивает бутылочку из красной глазурованной глины, на которой высечен знак Тайны.

– Удачи, глееварин, – шепчет она и протягивает Вёикирасӱ руку.

Камёлё краем глаза улавливает движение, блеск серебра в ночном небе. Она хочет предупредить брата, но не успевает сказать ни слова – оно уже здесь. Из тьмы вырывается ледяной белый язык, летучий змей, и молниеносно проникает под ребра девушки.

Незнакомка оседает. Камёлё видит, как ее глаза под платком расширяются от ужаса, будто в янтаре разгорается пламя. Ее рука дергается, а пальцы судорожно сжимают бутылочку.

– Беги, – выдавливает она. – Он чувствует. Он идет сюда. Беги, не бери его, уже поздно!

На последнем слоге слова тон голоса поднимается до неестественной высоты. Из рукава появляется серебристо-белая живая лента металла, темный рот. Камёлё не в силах пошевелиться: оглушенная ужасом и болезненным любопытством, она смотрит, как оно поднимается и сворачивается в спираль – и вдруг своей жадной пастью впивается в руку девушки… как исчезает под кожей среди струек крови. Глиняная бутылочка разлетается на осколки – и раздается звук, будто кто-то высосал птичье яйцо. Девушка падает на колени.

Неприятное давление в глазах. Камёлё чувствует, будто что-то вокруг нее высасывает воздух. ЧТО-ТО. Жадный рот. Жадная мысль.

Оно не направлено на Камёлё, но она знакома с основами глееваринской подготовки и способна сориентироваться в невидимых силах, которые ведут напряженную борьбу. Змей врывается в мысли девушки. В ее воспоминания.

Его цель ясна. Сӱёль раздразнил в нем аппетит, как хищника сводят с ума первые капли крови. Челюсти вгрызаются в плоть… а холод в беззащитное сознание. Сӱёль! Серебристый холод разрушает основы человеческой души. Пытается раздобыть информацию… неосознанно, но тем требовательнее. Будто прорастающие корни. Будто набухающая древесина. Ищет образы и слова. Руки, что только что держали бутылочку. Лица и имена. Следы тех, кто предал Церковь.

Девушка скулит и извивается на земле. Она не хочет отдавать свои воспоминания, так как прекрасно знает, что этим обречет на смерть всех остальных глееваринов из тайной сети Сӱёля, о которых она когда-либо слышала. Но ее мозг этого не выдержит. Фундамент обрушивается, нейронные связи ослабевают, все заполняет темнота. Змей вновь поднимается и поворачивается к ее лицу… Но вот это зрелище сменяет ладонь Вёикирасӱ, закрывающая Камёлё глаза, а вторая его рука тянет ее прочь отсюда. Лишь уши ничто не защищает от хрипов и звуков дробления костей.

Вёикирасӱ тащит ее вниз по лестнице.

– Никакой левитации, никаких глееваринских действий… Серебристый холод все чувствует, – шепчет брат ей в ухо, после чего они выскальзывают из монастыря сквозь приоткрытые ворота.

Затем тихо бегут в тени домов, петляя по пустым улицам. Вёикирасӱ направляется к Тёрё Мӱнд. Уже за полночь. Камёлё давно должна была вернуться.

Наконец Вёикирасӱ останавливается.

– Дальше беги одна. Перед воротами сними платок, – напоминает он.

Камёлё душат невысказанные вопросы:

– Та девушка…

– Каждый из нас рискует жизнью. Но в конце концов ее потеряет. Серебристый холод никогда не отступит, если начал вытягивать твои воспоминания, Камёлёмӧэрнӱ. Либо отдаешь, либо умираешь. Лучше собрать всю смелость и смириться с тем, с чем нужно смириться.

– Она могла спастись, – слабо вымолвила Камёлё. – Ведь так? Она была бы жива, если бы отдала свою память.

– Память – это все, что у нас есть, – говорит Вёикирасӱ.– Прощай, Камёлёмӧэрнӱ. Вернись в монастырь и сделай, что тебе скажут. Прошу лишь об одном… никогда не забывай эту ночь.

Он отворачивается, но Камёлё хватает его за рукав.

– Вёики… Ты не смог его взять. Что теперь будет?! – взволнованно выдавливает она.

– А ты как думаешь? – бормочет Вёикирасӱ.– Я достигну озарения!

Его голос дрожит. А глаза абсолютно пусты.

Камёлё вздрогнула от внезапного холода. Ее брат умер дважды. Жизнь покинула тело Вёикирасӱ четыре года назад на алтаре, когда его привели к самоубийству стыд, раскаяние за ее страшную провинность и обязанность смыть ее вину; но душа его была мертва задолго до этого. На следующий день после их неудачной ночной вылазки прошло торжество, на котором Вёикирасӱ выпил кубок рӓвё. Рӓвё. Озарение. Последнее из Пяти священных веществ. Больше он не был прежним. Не пытался говорить с ней на запретные темы. Не передвигался ночью по крышам. Ни за что бы не принял участия в столь грешных делах, как интриги тайных глееваринов – заблудших психов, передающих между собой проклятый сӱёль, который может послужить противоядием рӓвё, и тем самым пытающихся избежать того, чего требует вера.

Камёлё больше не могла ни о чем его спросить.

А он уже не мог ей ничего сказать.

Глава четвертая
Продажа тайн и загадок

«Замечательно! – тем временем думал Лукас. – Просто замечательно, этот парень точно знает, чего хочет!»

Он сидел напротив фомальхиванина и выслушивал его планы.

– И вот ты вдруг оказываешься в совершенно другом мире, – рассказывал Аш~шад. – Цель заключается в том, чтобы быстро сориентироваться, избежать фатальных ошибок, найти себе подходящую незанятую экологическую нишу и выстроить надлежащую позицию. Я провел несколько дней на Деймосе за просмотром Медианета, так что кое-какое представление имею. В вашем мире ключевую роль играют деньги. Если опустить возможность просто их украсть, я должен предложить что-то, чего остальные хотят и не имеют.

Он посмотрел на Лукаса с удивительно простодушной улыбкой.

– Ты знаешь, как это работает на Земле. Я надеялся, что ты сможешь мне посоветовать, что бы это могло быть.

«Это именно тот шанс, – подумал Лукас, – которым нельзя воспользоваться». Он не сомневался, что, попроси он сейчас сведения о Фомальхиве, Аш~шад бы с ним поделился, и, вполне возможно, «по скидке».

Но не больше.

– Неплохо сказано! – отреагировал Лукас со смехом. – Остается лишь добавить: «Чего остальные хотят, не имеют и не могут добыть иным путем». На самом деле совершенно неважно, что ты выберешь, Аш~шад. Лучше что-нибудь, что невозможно скопировать, но это не главное условие. Главное, что не должно поддаваться копированию, – это способ, каким ты это «что-то» будешь продавать. – Лукас ухмыльнулся: – Мы давно уже не в той ситуации, когда нужно производить что-то стоящее, чтобы себя прокормить. Для обеспечения базовых потребностей всего человечества достаточно усилий нескольких процентов населения. Все остальные лишь поддерживают инфраструктуру и поток информации. Их работа, конечно, имеет некое логическое обоснование и обеспечивает некую меру комфорта, но это не что-то, без чего нельзя обойтись. Большинство так называемых потребностей искусственно. Они возникают случайно и вполне могли бы быть совсем иными. Нужно лишь уметь вызвать в людях необходимую потребность – а затем продать им то, чего они так хотят и чего у тебя полный склад.

– Я понял, – перебил его Аш~шад. – На Хиваив разыгрывают множество простых игр, в то время как здесь – всего одну посложнее, но суть все та же. Иллюзии важнее реальности. Вещи не существуют – существует только информация о них. Цивилизация – исключительно виртуальное явление.

Лукас удивился.

– Я такого не говорил.

Аш~шад лишь улыбнулся.

– На данный момент я могу продавать только две вещи. Во-первых, информацию о Фомальхиве, в которой, возможно, заинтересован Совет…

Он уставился на Лукаса с немым вопросом.

Лукас пожал плечами. И вот снова он – шанс весьма просто устроить все так, как хотелось бы Стэффорду. Но инстинкты подсказывали Лукасу обойти эту наживку стороной. Если он примет идею Аш~шада о том, что информация между ними двумя является предметом торговли, ему впоследствии придется буквально покупать каждое его слово.

– А вторая вещь?

– Я сам.

Аш~шад отвел глаза и расслабился в кресле; ему, как и Лукасу, было совершенно ясно, что наживка не сработала.

– На Фомальхиве принят некий кодекс чести, который устанавливает, как могут быть использованы аргиа~луйские способности. Но нигде не указано, что эта, как вы ее называете, психотроника, не может осуществляться за деньги. В аргенит~мийат как в искусстве – актер или певец тоже продает сам себя и свои таланты, и…

– Актер?! – перебил его Лукас. – Ни в коем случае! Если хочешь выглядеть серьезным, категорически избегай любого сравнения с искусством. Можешь сколько угодно использовать театральные трюки, но никогда не говори, что ты актер. «Консультационная деятельность» – вот правильное название. Короче говоря, ты – «эксперт по психотронике». Отчасти психотерапевт, отчасти экзорцист, отчасти детектив. Но ясновидение лучше аккуратно опустить, иначе будут проблемы с лотерейщиками. Попробуем найти в Сети, нужна ли для парапсихологической деятельности лицензия и существует ли для лозоходцев профессиональная организация. Если да, нужно будет получить сертификат. Если нет, нужно ее основать.

Аш~шад рассмеялся.

– Звучит неплохо. Мне нравится эта игра! – оживленно сказал он. – Будешь моим специалистом по связям с общественностью, Лукас?

Лукас смотрел в блестящие, наполненные ликованием глаза Аш~шада и чувствовал, как поддается его заразительному восторгу. Он едва не кивнул и не потребовал пятнадцать процентов с будущей прибыли – точно так же, как он сделал три года назад в разговоре со Стэффордом, когда согласовывал с ним условия, по которым Совет будет искать спонсоров; но в последний момент опомнился. Очередная ловушка! Стэффорд тогда пошел на эту нелепость, и оба на этом заработали. Аш~шад, вполне возможно, также бы на нее пошел. Но этого Лукас совершенно не хотел.

– Нет. Пока я сотрудничаю с Советом, не могу работать одновременно и на тебя, так как это будет конфликтом интересов, – вывернулся он с улыбкой. – Но могу давать тебе дружеские советы. Более того, бесплатно.

– Дружеские советы, – повторил Аш~шад. – Бесплатно.

В его глазах мелькнул смех.

– Ничего не бывает бесплатно, Лукас, и не думай, что я этого не знаю! Но как мне понравилось твое истинное предложение, так и твоя истинная цена для меня приемлема. Немалая. Совсем нет. Но я признаю ее обоснованность.

Лукас закусил губу. Он отнюдь не был уверен, что понимает, о чем Аш~шад говорит. Или, выражаясь точнее, отнюдь не был уверен, что хочет, чтобы это всплыло на поверхность и прозвучало вслух.

Но фомальхиванин не собирался пускаться в анализ.

– Для меня будет честью, если ты возьмешь это в свои руки, – произнес он. – Даю тебе в этом деле свободу. Делай для моей консультационной карьеры все, что посчитаешь нужным.

* * *

В

новь тот же сон. Пейзаж с фиолетовым небом, скалистая местность в горах, потрясающие башни мастеров и тесные кельи подмастерьев, высеченные в скале. Ледяные воды озера. Запах огня. Сверкание золота. Фиона Фергюссон – юристка из Совета по исследованию космоса, молодая, перспективная, интеллигентная и совершенно вменяемая… та, которая должна была привезти на Землю фомальхиванина, но не смогла его убедить… видит во сне Фомальхиву.

Она была абсолютно уверена. Это уже который по счету сон подобного рода, возвращение в знакомые места. Этот пейзаж не был похож ни на один из природоведческих фильмов из Медианета хотя бы потому, что по дороге вокруг горного озера постоянно ходил кто-то в блестящих доспехах, опоясанный мечом, а по небу с регулярностью кораблей дальнего следования пролетали то ящер с кожистыми крыльями, то оперенный змей, то дракон с наездником на спине. Реквизит был немного извращенный, немного сказочный, более чем немного китчевый – но учитывая, что это сон, невероятно объемный. «Неужели так и выглядит Фомальхива?! Может ли где-то существовать такая блестящая средневековая идиллия – рыцари, драконы, прекрасные дамы, волшебники – и все это без помоев, болезней, войн и голода?» – думала Фиона с долей скепсиса после пробуждения; однако во сне она верила всему. Она не ставила под сомнение даже действующих лиц – и хорошо, ведь главная роль не менялась. Старец в белой ризе, снившийся ей уже две ночи подряд, вновь появился в каменных воротах – вылез из своей берлоги, башни или прямо из могилы – и пристально смотрел на Фиону. В руке он держал кулон из чистого золота, диск с изображением протянутой ладони, сияющий ослепительным блеском.

Из-за старичка с амулетом Фиона продлила свое пребывание на базе Деймос II на день, хотя ей и пришлось взять ради этого отпуск, а никакой работы здесь для нее уже не было. Ӧссенский зӱрёгал, который в поисках фомальхиванина потерпел такое же фиаско, как и она, поведал ей, что Аш~шад покинул базу, но она четко чувствовала, что некий след здесь еще оставался. И ее не останавливало то, что она не способна обнаружить его бодрствуя. Фомальхивский старец пытается к ней обратиться. Он хочет с ней связаться! Может, у него есть для нее какое-то сообщение.

Фиона была к этому готова. Перед сном она положила у кровати ручку и планшет с бумагой. Это была необходимость: писать нужно было еще в полубессознательном состоянии между сном и обычным дневным бодрствованием. Она хорошо это умела. Даже на ощупь.

Делала она это с детства.

Уже давно она привыкла, что сны приносят ей совершенно конкретные, материальные и часто доказуемые сведения. В школе таким образом в двух случаях из трех удавалось узнать вопросы к приближающимся контрольным. Позже, до должности в Совете, она работала в адвокатском бюро – и тогда записывала номера актов, законов и основные пункты стратегии, которую ее оппоненты собираются выбрать при ведении процесса. Лишь благодаря этому она снискала репутацию отличной юристки. Если бы пришлось полагаться только на свои логические суждения, знания права и оценку ситуации, ей не удалось бы добиться такого успеха.

Однако о ее снах никто не знал. Когда в детстве в школе ее обвинили в том, что она пробралась в стол учительницы и украла вопросы к тесту, Фиона выучила урок, что неразумно делиться с кем-либо полученной информацией. Точно так же неразумно раскрывать источник информации. Фиона придерживалась этого принципа в любом случае: с одноклассниками, учителями, родителями, позднее с коллегами и начальниками. Единственным человеком, кому Фиона все рассказывала, была Прастарая.

В течение долгих лет обладания этой способностью Фиона раскрыла ее преимущества и недостатки. Сны невозможно было запланировать или гарантировать, но когда они все же приходили, то часто касались проблем, которые ее занимали во время бодрствования. Но никогда не показывали будущее. Не могли предсказать результат судебного процесса, многообещающей встречи или скачек. Сны показывали вопросы заготовленного теста, но не те, что профессор из внезапного побуждения задавал на устном экзамене. Когда-то она упорно пыталась угадать число лотерейного билета, который станет выигрышным, но получила лишь выигрышные цифры из прошлого. Все, что приносили сны, было реально существующими вещами, которые можно было бы увидеть или услышать и физически, если бы у Фионы была возможность попасть в соответствующее отдаленное или недоступное место.

Однако и без ясновидения подобную способность можно было бы гарантированно использовать для какого-нибудь грандиозного обмана, результатом которого стали бы миллионы на счету Фионы. Уже в средней школе Фиона думала об этом – и еще больше планов строила во время изучения права, так как лекции о том, как устроено общество и какие лазейки есть в законах, были при подобных размышлениях отличным источником вдохновения. Но именно в то время на нее вдруг снизошло озарение. Она осознала Божье присутствие. И поняла, что она сама – лишь песчинка в «Лунной исповеди», лишь незаметная частичка божественного замысла Великого Аккӱтликса. В тот момент она осознала, что никогда не посмеет использовать свою способность для того, чтобы обеспечить себя деньгами и комфортной жизнью. Единственный правильный путь – вложить все свои способности в службу лардӧэну. Аккӱтликс требует жертв.

Аккӱтликс.

Фигура ӧссенского Насекомьего бога вдруг встала перед ее глазами: тело насекомого с тремя парами конечностей… с присосками вместо ладоней… с мощными челюстями… и с усиками, поднимавшимися ото лба, будто своеобразная корона. Фиона за свою жизнь видела много Его статуй… стилизованных и реалистичных, небольших и в натуральную величину… на фотографиях и в сумраке ӧссенских храмов, где они возвышались над алым аиӧ, как призрак из нержавеющей стали. На неуловимо краткое, но вневременное мгновение в потоке снов силуэт Аккӱтликса слился с фигурой фомальхивского старца: обрывочная ассоциация, странная встреча столь разных символов. У мудреца с Фомальхивы был насекомий лик Аккӱтликса, его хитиновый рот шевелился. Фиона не слышала слов – лишь сиплый шуршащий звук – но вдруг она почувствовала, как в ее мыслях вырисовываются их контуры.

Это был уже не сон, но и бодрствование было неполным. В тот момент, когда Фиона осознала, что ее мозг понемногу просыпается, она заставила вялую руку взяться за ручку; а задолго до полного пробуждения на бумаге уже были нацарапаны буквы.

Когда через два-три часа Фиона наконец окончательно проснулась, в руке она сжимала клочок бумаги. «КАРДНАС~ЛУ» – было написано на нем корявым дрожащим почерком. Между двумя словами тянулся странный символ, вероятно, волнистая линия, которая будто подсказывала, что две части составляют одно целое. Подобную волнистую черту Фиона уже встречала некоторое время назад, когда точно так же во сне получила имя Аш~шада. Но символы были терронскими, никаких инопланетных рун.

Теперь она все поняла. «Амулет должен быть где-то здесь. Здесь, на Деймосе. Аш~шад привез его с собой с Фомальхивы, но теперь он не у него. Может, он его потерял. Может, отказался от него. Или, может, оставил его здесь умышленно – как знак».

Фиона вышла из комнаты. Войдя в систему навигации, она запланировала путь через все этажи базы. Она пройдет по всем клубам, всем ресторанам и всем залам. Теперь она знает, что искать. Даже знает, как оно называется. И будет везде о нем спрашивать.

Приближался полдень, и коридоры были полны людей. Фиона пробиралась сквозь толпы д-альфийцев и размышляла, с кого стоит начать. Но уже на первой площади, в круговом пространстве Северного узла, где под сенью гидропонических деревьев стояли кучки веселящихся д-альфийцев, ее глаза приметили то самое сокровище. Руна; стилизованная ладонь. То, что во сне выглядело как чистое золото, на самом деле оказалось обычным металлом, но его форму ни с чем было не спутать. Фомальхивский карднас~лу висел на шее дико размахивающей руками блондинки.

Фиона знала ее. Это была весьма миловидная молодая женщина, которая тщательно следила за своей внешностью, потому именно ее снимки они использовали, когда передавали медиантам первые новости о Д-альфе. Они кочевали из выпуска в выпуск, и таким образом лицо Мейбл Бак несколько дней ходило по Медианету в виде символа Д-альфы. Красотка, однако явно имела весьма ограниченное рамкой своего карманного зеркала мировосприятие, что ума не гарантировало. Фиона сомневалась, что Мейбл осознавала мистическое значение своего модного аксессуара.

«Рё Аккӱтликс. Сокровище. Карднас~лу… с Фомальхивы.

Да, это точно оно – и я должна его заполучить, пока никто не успел ее с ним заснять!»

У Фионы совсем не было денег, потому что всю свою зарплату она отдавала на поддержку ӧссенской Церкви; но это можно было исправить. У нее ведь есть друзья – ну, как минимум коллеги. Она зашла в переулок, где стояла телекоммуникационная кабина, и позвонила Элис из архива исследований. У нее удалось занять восемь сотен – лардӧэнский круг со следующей зарплаты получит чуть меньше. В сознание Фионы проникла и другая еретическая мысль: лардӧэнский круг, в конце концов, может вообще ничего не получить с ее следующей зарплаты. Зачем еще поддерживать ӧссеан? Ведь сейчас можно было купить кое-что получше.

Вполне вероятно, Фиона могла получить амулет от д-альфийки дешевле, чем за восемьсот кредитов, но он был так ей нужен, что рисковать было нельзя. Может, Мейбл и не была поразительно умна, но, получив предложение, она наверняка пойдет узнать другие расценки. Фиона собиралась задать настолько головокружительную планку, чтобы никто не смог ее преодолеть. Да и украшение было из обыкновенного металла! Но будь оно даже из серебра, больше сотни за него ни один непосвященный не даст.

«Но я – посвященная. Я понимаю тебя, Аш~шад, – мысленно обратилась Фиона к фомальхиванину. – Ты ушел от меня не для того, чтобы унизить. Виной тому обстоятельства: ты знал, что, стоит тебе остаться, ӧссеанин повесит на тебя убийство Рут Дэш, потому ты действовал без промедления и своим стремительным побегом нарушил его планы. Теперь ты ждешь, как поступлю я. Может быть, ты меня проверяешь. Ты хочешь знать, смогу ли я обнаружить твои следы… смогу ли получить твой вольт, который ты оставил мне здесь как напоминание…»

Фиона подождала, пока деньги от Элис поступят на ее счет, и тут же их обналичила. Затем смешалась с толпой. Группка вокруг Мейбл быстро распадалась, ее приятели прощались. Фиона поймала нужный момент, натянула улыбку и направилась к ней – симулировать случайную встречу. «Ничто не встанет у нас на пути, Аш~шад… у тебя и у меня… когда я, как покорная ученица, буду идти по твоим стопам к вершинам Познания и Прозрения…»

Через пятнадцать минут карднас~лу был у нее.

Теперь ее ничто не держало на Деймосе. Она активировала билет, выданный Советом, и ближайшим рейсом вылетела на Землю.

* * *

О

статок вечера Лукас просидел у телестены, вооруженный чайником успокоительного чая и бесконечным терпением, и смотрел, как земные парапсихологи демонстрируют себя в бизнесе. Терпение и чай были нужны до последней капли. Сеть была полна психов.

Лукасу вполне легко удалось найти контакт некоего Эдгара Хэлесси, председателя Независимого профсоюза психотроников, а также некой Джудит Имрин Наори – герданки, судя по имени, – представительницы Общества собирателей психоактивных артефактов, штаб-квартира которого находилась на Марсе. Было там и «Содружество ПАРАПС», объединяющее парапсихологов, и «Лига друзей медной лозы». Организация с сомнительным названием «Человек нового типа» вызывала у Лукаса скрытое недоверие. Религиозную группу «Послы космических телепатов» он также отринул без долгих размышлений. И все равно оставалось еще две дюжины самых разнообразных объединений и союзов. Лукас начал искать рекомендации и цитирования, чтобы выяснить, кто из этих людей совершенно сумасшедший, а кто только немного, и размышлял, к какому эксперту обратиться, чтобы получить разумную рекомендацию.

Ему вдруг пришла в голову доктор Дюваль из общества «Коммуникация без границ», с которой Совет иногда сотрудничал. Психолог Дюваль, полная зрелая женщина с вампирскими бровями и усами, не вызывала у него симпатии, но, по его мнению, среди всех этих дилетантов была одной из немногих, кто действительно разбирался в своей специальности. Она работала в университете в А-кс-Сиене, еще одном поселении на западной окраине Атлантики, подобном Н-н-Йорку. Код из начала алфавита свидетельствовал о том, что поселение находится прямо у американского побережья – то есть разница во времени составляет три часа. Лукас тут же без сомнений ей позвонил. Хотя была суббота, Жанин Дюваль охотно пошла ему навстречу. Она решительно предостерегла его относительно «Человека нового типа», что четко сошлось с инстинктами Лукаса и тем самым подтвердило ее квалификацию. Потом она однозначно рекомендовала ему Хэлесси.