Текст книги "Желанная"

– Милая, – прошептал он так, что было слышно только ей.

Сидящих за столом разделяла высокая солонка, согласно их положению. Работники, слуги, оруженосцы и приехавшие с дамами грумы сидели «ниже соли», в дальнем конце, а рыцари и знатные гости разместились рядом с Плантагенетами, «выше соли». Пять молодых дворян едва не вступили в бой из-за мест напротив Брайенны Бедфорд и Джоан Кент.

Сенешаль[9]9
  Сенешаль (франц.) – в южной части средневековой Франции комендант города, крепости, служащий феодальному сеньору; придворное звание. – Прим. ред


[Закрыть] замка по обычаю распоряжался слугами, подающими блюда, и обеденной церемонией. Сегодня он должен был следить не только за тем, чтобы не украли серебряные приборы, но и за многим другим: чтобы сначала подносили блюда дамам, чтобы кубки были все время полны, а еда не остывала. В то же время он не спускал глаз с оруженосцев. Его разъяренный взгляд сулил наказание тому, кто плевал на пол, вытирал нос рукой или ковырял в зубах. Некоторые, к их чести, не пожирали до последней крошки все, что стояло на столе, а оставляли немного еды для корзины бедняков.

Принцесса Изабел сидела между братьями-принцами Эдуардом и Лайонелом. Их соседство отнюдь не красило бедняжку, выглядевшую вороной среди павлинов. Лайонел – белокурый розовощекий гигант, не имея тяги к наукам, так и не постиг искусства чтения и письма, зато был добрым человеком и сохранял веселый нрав даже в подпитии, что случалось, если верить слухам, каждый вечер.

Со своего места сбоку от главного стола Брайенна рассматривала наследника. Внешностью и манерами он уже походил на короля. Очень высокий, с чуть выдающимися скулами и орлиным носом, у которого был немного приплюснут кончик, такими же всевидящими голубыми глазами, как у отца, и золотыми волосами. Принц Уэльский имел также титулы графа Честера, герцога Корнуолла, а в отсутствие отца назначался хранителем королевства.

С такой блестящей наружностью Эдуард казался молодым богом, и все окружающие считали, что сама судьба предназначила ему быть великим вождем.

Брайенна наклонилась к Джоан и шепнула:

– Я видела, как ты флиртовала с принцем. Влюбилась?

– Конечно, нет. Мы кузены. Если я и кокетничала, то лишь по привычке.

Уголки губ Брайенны чуть приподнялись. Правда с ложью так перепутались в душе Джоан, что скучать в ее обществе не приходилось – от такой подруги можно было ожидать всего, чего угодно.

– Поэтому ты и заманила Изабел в Беркхемстед? Джоан, с аппетитом дожевав кусочек дичи, облизала пальцы.

– Очнись, Брайенна! За этим столом цвет английской знати. Неужели не замечаешь, сколько обжигающих взглядов устремлено на нас?

Брайенна посмотрела на противоположный стол и увидела, что сэр Джон Чандос, Уильям де Монтекьют, Роберт де Бошем, Роджер де Чейен и Майкл де ла Пол, богатые наследники графских титулов, с живым интересом поглядывают в ее сторону. Девушка застенчиво улыбнулась, чувствуя, что краснеет. Каждый, казалось, был готов на все, чтобы завоевать ее. Взгляд Брайенны скользнул дальше, к столу на возвышении, где сидели сыновья Невилля и Перси, двух могущественных лордов. Сэр Джон Холланд уставился на Джоан с откровенным вожделением.

– Неплохо, чтобы в таких делах голова и сердце были в согласии. Не нам выбирать себе мужей, а королю. Нельзя позволить себе влюбиться, в кого захочешь, – заметила Брайенна.

– Ты всегда так практична, – вздохнула подруга. – И, конечно, права, но ведь даже король не властен, отнять у нас грезы.

Молодые люди в зале предавались собственным фантазиям. Высокого происхождения королевские подопечные, разумеется, имели право рассчитывать на самое обходительное обращение, хотя их горничные и камеристки были легкой добычей для каждого, пожелавшего затащить их в постель. Однако… девственницы, осмелившиеся явиться в мужское царство, где обитают триста сильных молодых мужчин, должно быть, созрели для более приятного времяпрепровождения.

Принцесса Изабел брезгливо поморщилась при виде баранины и попросила принести оленины. Потом отказалась от эля и потребовала вина.

– Молодец, девочка, мне больше останется, – засмеялся Лайонел.

– Вино подается только за ужином, – без обиняков заметил Эдуард.

– Неужели здесь нет ни менестрелей, ни жонглеров? Как же вы развлекаетесь?

– Предпочитаем шлюх, Изабел, – ответил Лайонел, допивая четвертую кружку.

Эдуард наступил ему на ногу.

– Белла, мои люди обучаются воинскому ремеслу, а я – искусству полководца. Мы хотим стать истинными рыцарями, и нам некогда ухаживать за хорошенькими девушками.

– Говори за себя, братец, – вставил Лайонел, уронив, словно невзначай, огромную лапищу на колено леди Элизабет Грей.

Эдуард пригвоздил его к месту ледяным взглядом голубых глаз.

– После обеда ты и твои люди проводят Изабел в Виндзор.

– Дерьмо! – выругался Лайонел, с отвращением поглядев на Изабел, но тут же, добродушно пожав плечами, вновь занялся хихикавшей леди Грей.

Принц Эдуард, извинившись, встал и велел пажу подвести к нему Роберта де Бошема, офицера высшего ранга на службе у Лайонела. Глядя на приближавшегося Роберта, принц Уэльский впервые заметил сходство между ним и братом. Будучи немного старше Лайонела, Бошем был таким же чрезвычайно привлекательным светловолосым великаном со смеющимся открытым лицом.

– Герцог Кларенс сегодня же проводит принцессу Изабел и ее дам обратно в Виндзор. Он уважает вас, Бошем. Постарайтесь служить ему примером и, ради Господа, не давайте Лайонелу задирать подолы у леди. Если он захочет на следующей неделе вернуться в Беркхемстед, отговорите.

– Он оскорбил вас, ваше высочество?

– Нет, – покачал головой Эдуард. – Трудно не любить этого дьяволенка, но его пьянство и распутство развращают моих людей. Он ненасытен и думает лишь о брюхе, да о том отростке, что болтается у него между ног.

– Он рано стал мужчиной, – извиняющимся тоном с улыбкой заметил Роберт. Но Эдуард обжег его негодующим взглядом.

– Быть мужчиной не означает непрерывно пить и распутничать. В любом случае, мы скоро перебираемся в Виндзор. Рыцарям пойдет на пользу немного поучиться у вашего отца – тот не даст им спуску!

Он хлопнул Роберта по спине, раздумывая, почему сын великого графа Уоррика предпочел пойти на службу к Лайонелу, а не к нему. Уоррик, командующий королевскими армиями, имел прозвище Бешеный Пес из-за свирепого нрава и умения сражаться. Очевидно, сын не унаследовал характер отца. Прощаясь с родственниками, Эдуард, немного смягчившись, сказал сестре:

– Солнышко, не нужно печалиться, я возвращаюсь в Виндзор через две недели.

Но глаза его не отрывались от Джоан. Уильям де Монтекьют и Джон Холланд соперничали за право подсадить девушку в седло.

Это не удивило Эдуарда, Джоан казалась ему самым прекрасным и нежным созданием во всей Англии.

Он помог Изабел сесть на лошадь и, повысив голос гак, чтобы могла услышать крошка Жанетт, пообещал:

– Когда я вернусь, устроим соколиную охоту и повеселимся вволю!

Лайонел поднял в седло Элизабет Грей, умудрившись при этом коснуться ее самых интимных мест.

Брайенна вздрогнула от неожиданности, услыхав за спиной мужской голос. Обернувшись, она подняла взгляд.

– Могу я помочь вам, мадемуазель? Опустившись на колено, рыцарь сложил ладони так, чтобы ей было удобнее встать на них. Но Брайенна застыла как зачарованная, ошеломленная необычным цветом его глаз. Рыцарь терпеливо выжидал, не меняя неудобной позы.

– Простите, – прошептала она, наконец, с благодарной улыбкой, заметив, что другие молодые дворяне с завистью поглядывают на счастливчика. Всю дорогу Брайенна безуспешно пыталась решить, какого оттенка глаза у Роберта Бошема – бирюзовые или аквамариновые.

Глава 4

Когда первые рассветные лучи заскользили по небу, французы узнали, что чужеземные пес-рыцарь и его оруженосцы свернули шатер и исчезли, словно грабители в ночи. По пути к побережью Хоксблад сообщил спутникам о своем решении отправиться в Англию, но у Али никогда не было и тени сомнения в том, куда держит путь Драккар. Он, как и хозяин, знал, что они идут тропой судьбы.

Пэдди был настроен менее философски, его волновали практические заботы. Переправиться через пролив Ла-Манш с шестью породистыми лошадьми и горой доспехов будет не так легко.

– Думаю, найти прогулочное судно не удастся, – мрачно заметил он. – Приставить меч к горлу капитана и потребовать направить корабль в Англию?

– Судя по тому, что я успел узнать о французах, обыкновенной взятки будет достаточно, – успокоил его Али.

– В этом, кажется, ты особенно преуспел, парень – ухмыльнулся Пэдди.

– Смотри, как ты рассуждаешь! В жизни не видел такого могучего ума, – не остался в долгу Али.

Ирландец, всегда стремившийся оставить за собой последнее слово, привел изречение бедуинов:

– Красота человека заключается в его красноречии.

На этот раз даже на Хоксблада познания оруженосца произвели впечатление.

Они добрались до постоялого двора, и Али немедленно отправили на пристань, где тот и нашел судно, регулярно перевозившее людей и коней из Шербура в Кале. Предложенная взятка легко компенсировала риск дополнительных двадцати миль[10]10
  1 морская миля ( 6080 футов ) равна 1, 852 км .


[Закрыть] до Дувра. Они отплыли с вечерним приливом, еще до наступления сумерек. Гигант-норманн с оруженосцами не возбудили особенного любопытства в таком большом порту, как Шербур.

Али оставался в трюме для присмотра за драгоценными лошадьми. Боевых коней специально тренировали, и, хотя они обладали бешеным и злобным нравом, певучий голос Али мог их сразу укротить.

Пэдди мерил шагами палубу, пытаясь не показать свое волнение при мысли о возвращении на родину через пятнадцать лет. Он вспомнил, как плыл на борту корабля, потерпевшего крушение у берегов Греции. Местность, где он поселился, оказалась красивой, климат – теплым, но вскоре турки совершили набег на городок. Именно там Пэдди овладел воинским искусством сражаться с обезумевшими завоевателями. Однако, в конце концов попал в плен и гнил заживо в турецкой тюрьме, пока воины ислама, подданные Оттоманской империи, не захватили всю Византию.

Кристиан, или Драккар, как он тогда себя называл, был янычаром в отборных оттоманских войсках. Он освободил Пэдди и стал хозяином ирландца. Жизнь или смерть Пэдди зависели от молодого янычара со свирепым ястребиным лицом и телом нормандского воина. Пэдди подозревал, что остался в живых благодаря тому, что забавлял хозяина, как прежде, так и теперь.

Кристиан, нахмурившись, разглядывал маленького зверька в такой тесной клетке, что тот не мог повернуться. Подобных блестящих глаз он никогда не видел.

– Что это еще за создание? – спросил он Пэдди.

– Похож на хорька. Выпустить его?

– Если ты этого не сделаешь, тогда придется мне, – предупредил Кристиан.

– Мои Dieu! Tenez-vous-enf[11]11
  Боже мой! Не трогайте! (фр.). – Прим. перев.


[Закрыть] He смейте! – завопил капитан.

Но Пэдди не подчинялся ничьим приказам, кроме, хозяйских. Он откинул задвижку клетки, и зверек, вырвавшись на свободу, со скоростью молнии метнулся через палубу, пробежал по ноге капитана и впился зубами ему в пах. Пэдди и Кристиан схватились за животы от смеха. Но французу было не до веселья. Грязно ругаясь, он оторвал от себя хорька и швырнул за борт. Смех замер на губах Кристиана. Он подбежал к поручню и всмотрелся в свинцово-серую воду. Черноногое создание с блестящими глазками лихорадочно било лапками, пытаясь выбраться, но волна накрыла его с головой. Через мгновение зверек снова показался на поверхности, но расстояние между ним и кораблем увеличивалось.

Кристиан стащил сапоги, кольчугу и прыгнул в море. Хорек взобрался ему на плечо, вцепился в длинные волосы, решив спастись, во что бы то ни стало. Пэдди помог хозяину подняться на борт с таким спокойствием, будто тот проделывал это каждый день.

Капитан и команда с трудом сдерживали бешенство.

– Ты, должно быть, безумен, если рискуешь жизнью ради жалкого крысолова.

Кристиан с презрением оглядел капитана.

– Нет, это ты, должно быть, безумен, если боишься шестидюймого[12]12
  1 дюйм равен 25, 4 мм .


[Закрыть] клочка меха!

Пэдди помог хозяину натянуть кольчугу, дублет[13]13
  Мужская одежда типа камзола из двойного материала. – Прим.


[Закрыть], и дрожащий зверек нырнул Кристиану за пазуху. Капитан открыл, было, рот, чтобы высказаться, но увидел свирепо-безжалостное выражение смуглого лица и мудро решил оставить свои слова при себе.

– Боится, что, если разинет пасть, вы снова натравите на него Зубастика. – Пэдди не мог скрыть своего удовольствия.

Губы Кристиана дрогнули, и он, подавив улыбку, шагнул к корме. Морская вода оказалась невероятно холодной, мокрые лосины липли к ногам, но он, как всегда, постарался мысленно отрешиться от земных неприятностей, зная, что сильный бриз скоро высушит одежду.

На потемневшем небе одна за другой появлялись звезды. Астрономия была любимым предметом Кристиана еще с детства. После посвящения в Мистический Орден Золотой Зари он обязан был знать названия всех звезд, вплоть до светил четвертой величины, и видеть маленькие звезды шестой величины. Взгляд его скользил по Ригелю, Альфе Центавра и Альтаиру. Звезды казались старыми друзьями. Однако пока Хоксблад всматривался в небо, он почувствовал присутствие какой-то тени, находившейся далеко позади их судна, но постепенно приближавшейся.

Кристиан застыл, пытаясь сфокусировать все внимание на необычном явлении. Он преодолел преграды расстояния и темноты всего на миг, но этого оказалось достаточно, чтобы понять: за ними шло небольшое, но быстроходное французское рыбачье суденышко. Логика подсказала Кристиану, что, поскольку пираты чаще нападают днем, возможно, готовился набег на английское побережье.

Кристиан перешел на нос, сосредоточил свое внутреннее зрение и увидел еле заметные очертания каменной крепости на прибрежных меловых скалах Дувра.

Хоксблад о чем-то тихо посовещался с капитаном, который тут же прикрыл судовой фонарь. Затем подошел к штурману, стоявшему у штурвала, показал на скалы, появившиеся в поле зрения, и дал тому понять, что хочет высадиться чуть южнее. Штурман, чувствуя себя не совсем уверенно в незнакомых водах, во всем следовал указаниям Хоксблада. Кристиан приказывал так, что ему беспрекословно повиновались.

Судно бросило якорь в песчаной бухточке и оставалось там достаточно долго, пока высаживали людей и выгружали животных. Потом ускользнуло в темноту.

– Поскольку Дувр – ворота в Англию, тут должен быть гарнизон, – прошептал Кристиан, зная, как далеко по ветру и воде разносятся звуки.

– Все побережье охраняется, стража оповещает с помощью системы сигнальных огней, – объяснил Пэдди.

Хоксблад мрачно улыбнулся.

– Ты приведешь стражу, а я разожгу костер.

Али не возражал против того, чтобы, помимо всего прочего, проследить за лошадьми и багажом. Проведя вместе долгие годы, они с Драккаром понимали друг друга без слов.

Хоксблад натянул узду боевого коня и медленно поехал вдоль берега, не спуская глаз с темной точки в море, становившейся по мере приближения все крупнее. Он выжидал около часа, пока французское суденышко не подошло к берегу, чтобы высадить участников набега. Воинственный инстинкт побуждал Драккара ринуться на них на крыльях ветра, словно неумолимая молниеносная смерть, но он заставил себя набраться терпения, пока последний всадник не пришпорил коня. Потом Кристиан осторожно взошел на борт, напряженно прислушиваясь, не остался ли на судне кто-то из команды, и безошибочно отыскал бочонки со смолой. Оставалось только разбить судовой фонарь, остальное свершилось само собой. К тому моменту, когда раздался взрыв, Кристиан уже был на берегу.

Отблески огня, окрасившие небо оранжевым цветом, привлекли внимание Пэдди и солдат дуврского гарнизона. Пираты, лишенные возможности скрыться, были убиты или захвачены в плен. Пленных отправили в Дуврский замок, где адмирал Пяти Портов[14]14
  Группа портовых городов в графствах Кент и Суссекс на берегу Ла-Манша (пользовались особыми привилегиями в сборе пошлин). – Прим. перев.


[Закрыть] Роберт Морли лично поблагодарил Кристиана Хоксблада и предложил ему свое гостеприимство.

– Жаль, что Его Величество не увидел этого зрелища. Он был здесь до вчерашнего дня, собирал флот, чтобы выступить против Франции. Я посылаю двадцать своих лучших кораблей. Король вернулся в Виндзор, чтобы присутствовать на ежегодном турнире.

Кристиан встревожено покачал головой. Разве могут двадцать судов противостоять могучему французскому флоту?

– Но турнир наверняка отменят из-за угрозы войны. Адмирал Морли разразился громким смехом:

– Плохо вы знаете Эдуарда Плантагенета! Шотландия и Франция могут объявить войну, долг короля банкирам Барда девятьсот тысяч флоринов – все потрачено на прошлую кампанию, а теперь он занимает на новую, но ничто не может помешать королевским турнирам!

Хоксблад невольно спросил себя, во что собирается впутаться. Обнищавшая страна, король и двор, обремененные долгами, – совсем не веселая перспектива. Но Кристиан стиснул зубы: он принял решение и останется непоколебим. Будь что будет!

На следующее утро Хоксблад и его спутники отправились в Виндзор.

Король Эдуард вошел в роскошно обставленную спальню жены и, нагнувшись, запечатлел поцелуй на губах Филиппы.

– Милая, как ты себя чувствуешь?

Он сунул ей в руки золотую шкатулку и зашагал к колыбельке взглянуть на новорожденную дочь.

– Ты слишком добр ко мне, Эдуард. Не стоит дарить такие драгоценности, – запротестовала Филиппа.

– Ты подарила мне прекрасных детей, а я могу вознаградить тебя за это всего лишь жалкими безделушками.

– Эдуард, ты осыпаешь меня подарками, а я прошу только твоей любви.

– Она навсегда принадлежит тебе, дорогая. Не отказывай мне в удовольствии показать, как я благодарен и счастлив.

Фрейлины только вздыхали, видя такую беспримерную преданность.

Эдуарду еще не было сорока, и он оставался красивейшим мужчиной во всем христианском мире. Сердечко любой дамы в этой комнате возбужденно трепетало, но, хотя у короля для каждой из них находились улыбка и дружеский кивок, все знали, как он обожает королеву Филиппу. Эдуард, казалось, не замечал, что ее фигура расплылась от постоянных родов, постарело лицо, блеска лишились и волосы.

– Я хочу, чтобы ты отдохнула перед турниром – слишком много развлечений утомляют тебя. Я решил построить большую круглую башню. Подойди к окну, любимая.

Обняв жену за талию, король вытянул руку.

– В верхнем дворе только прямоугольные башни, но Башня короля Эдуарда III должна быть круглой, чтобы я мог воссоздать легендарный «Круглый стол» короля Артура[15]15
  Король древних кельтских племен бриттов Артур (V-VI BB.) – один из центральных героев народных легенд и преданий. Артур и рыцари «Круглого стола», боровшиеся с англосаксонскими завоевателями, воплощают нравственные идеалы рыцарства. – Прим. ред.


[Закрыть]. Я решил основать рыцарский орден, куда будут включены только первые рыцари королевства. Если начать строительство сейчас, башня будет закончена к турниру будущего года. Можно привезти из Бедфордшира превосходный камень. Что ты об этом думаешь?

– Я передам твое пожелание леди Бедфорд. Кстати, как насчет ее обручения? Ты что-нибудь решил?

– У меня просили ее руки не меньше дюжины поклонников, но Уоррик хочет женить сына, так что вопрос решен. Да, кстати, по-моему, твоя идея союза между принцем Уэльским и Маргаритой Брабантской поистине превосходна.

– Ты уже говорил об этом с Эдуардом? – осведомилась Филиппа.

– Пока нет, но он знает, что имя Маргариты значилось в списке, составленном королевским Советом. Я пошлю за принцем.

– Ни к чему, Эдуард уже здесь. Я знала, что он не сможет устоять перед соблазном побывать на турнире.

– Хочешь, чтобы я отнес тебя в зал, дорогая, или поужинаем здесь?

– Вздор. Тебе нравятся большие компании и развлечения, а твои сыновья и Изабел захотят побыть с отцом.

Филиппа знала, что маленькие комнаты стесняют мужа. В нем слишком много жизненной энергии, чтобы играть роль комнатной собачки. Эдуард был любящим, снисходительным отцом и самым почтительным и любящим мужем, о котором только может мечтать женщина.

Король помог жене добраться до дивана и прижал ее руку к губам.

– Спасибо, Филиппа, у меня тысяча неотложных дел, но на первом месте ты и дети. Никогда не забывай об этом!

Выйдя из покоев королевы, король прошел из верхнего крыла к апартаментам нижнего, где жили рыцари и военачальники, и постучал в одну из дверей. Здесь находились покои Кэтрин де Монтекьют, чей муж, граф Солсбери, сражался во Франции.

Увидев, что король, не скрываясь, явился к ней средь бела дня, Кэтрин судорожно схватилась за горло.

– Какие-то вести об Уильяме, Ваше Величество? – прошептала она. И, заметив выражение боли в голубых глазах короля, поняла, что вести эти недобрые. Велев слугам уйти, Кэтрин с растущей тревогой вглядывалась в лицо монарха. Головное покрывало выскользнуло из ее онемевших пальцев и упало на ковер.

Кэтрин была так красива, что у короля захватило дух. Изящная, грациозная, с золотыми волнами волос по плечам.

– Уильяма взяли в плен, – постарался он сказать как можно мягче.

С губ женщины сорвался крик, но король тут же обнял ее и прижал к себе, пытаясь разделить с ней боль. Кэтрин рыдала у него на плече так, что вскоре бархат королевского дублета с двойным ворсом промок насквозь.

– Успокойся, Кэтрин, я сделаю все, что в моих силах, и добьюсь его освобождения.

Она слегка отстранилась, подняв залитое слезами лицо. Губы женщины дрожали.

– Правда?

Угрызения совести так сильно мучили Кэтрин, что ей хотелось умереть. Однако король отнюдь не выглядел виноватым.

– Кэтрин, он мой друг. Я заплачу любой выкуп, который потребует Филипп.

Она испытала облегчение оттого, что Уильям не погиб, а король Эдуард, как всегда, ведет себя по-рыцарски. Кэтрин горячо любила мужа, а король – жену. Все же влечение друг к другу оказалось непреодолимым, а бушующее, как лесной пожар, желание – неукротимым. Для обоих это было первой супружеской изменой, случившейся в тот памятный день, год назад.

Почувствовав, что Кэтрин слабеет, Эдуард подхватил ее на руки и прижал к груди, покачивая, как ребенка.

– Я истосковался по тебе, Кэтрин. Не могу больше вытерпеть ни часа.

Господи Боже, их совсем не мучила совесть. Взаимная потребность друг в друге уничтожила ее. Пожираемый безумным пламенем страсти, король понес Кэтрин к постели.

В дверь бесцеремонно постучали, и, когда Адель открыла, перед ней возник посланец короля, вручивший адресованную леди Бедфорд записку. Брайенна вскрыла королевскую печать и пробежала послание, написанное размашистым почерком.

«Прошу вас посетить меня в приемном зале во время вечерней молитвы.

Эдуард Плантагенет».

– Пожалуйста, передайте Его Величеству, что я благодарю его за честь и обязательно буду.

Первое, что пришло на ум Брайанне: дама Марджори пожаловалась на нее. Ноги подкосились, и девушка буквально рухнула на табурет.

– Адель, ты пойдешь со мной?

– Ну конечно, этого требуют правила приличия. Может, наконец, он выбрал тебе жениха!

Сердце Брайенны тревожно заколотилось.

– О, неужели ты так считаешь?

А про себя она подумала, что Адель, возможно, права. У девушки перехватило дух.

– Матерь Божья, я к этому не готова!

– Вздор, ягненочек. Большинство дам, становится невестами уже в пятнадцать лет.

– Но что мне надеть? Я должна выглядеть как можно лучше.

Мысли Брайенны бились так же лихорадочно, как и ее пульс. Она никогда еще не была так взволнована.

– Может, что-нибудь зеленое?

– Зеленый – цвет истинной любви, – улыбнулась Адель.

– О, пожалуйста, не смейся! Зеленое, высвечивает рыжеватый отлив моих волос. Скорее, нужно спешить. Я хочу еще зайти в часовню помолиться.

Брайенна упала на колени перед статуей Святой Агнессы. Как все девушки, она молилась в ночь на двадцатое января, когда молодым женщинам может явиться видение будущего жениха. Брайенна не была в числе таких счастливиц, но всей душой надеялась, что сегодня Святая Агнесса ей поможет.

Брайенна поколебалась. Девушкам внушали всю жизнь, что не стоит многого ожидать от мужей, их нужно безропотно принимать такими, каковы они есть, как бурю, дождь или боль при родах. Брайенна решила не просить о чем-то необыкновенном, иначе святая сочтет ее алчной.

– Пожалуйста, пусть он будет честным, храбрым и сильным.

И, перекрестившись, добавила:

– И, если я не прошу слишком много, пусть он будет благородным.

Отец Брайенны был графом, и, хотя она знала, что не может метить так же высоко, все же ей было неприятно думать о презрительных взглядах и пренебрежительной усмешке, которыми ее непременно встретит Изабел, если узнает, что леди Бедфорд выдадут за человека, не имеющего надежд на получение титула.

Брайенна надела зеленое нижнее платье оттенка морской пены с верхней бархатной туникой нефритового Цвета, подхваченной золотым поясом с неограненными изумрудами. Брайенна верила, что зеленые камни обладают магической силой: охраняют от духов зла, от коварных проделок демонов и недоброжелательных фей. Мир населен духами, ундинами и другими слугами сатаны.

Одежда Адели и контрастировала, и дополняла наряд леди Бедфорд. Поверх светло-желтой юбки она надела красивое серое платье. Модный уимпл[16]16
  Женский головной убор, прикрывающий также подбородок и шею. – Прим. перев.


[Закрыть] покрывал голову. Только молодые девушки, вроде Брайенны, могли носить распущенные волосы. Для того чтобы считаться красивыми, пряди должны были доходить до кончиков пальцев. Адель очень гордилась золотистыми волосами племянницы. Тщательно расчесанные локоны блестели, как мягкий шелк.

Дворцовая стража пропустила их в Караульный зал, где хранилось собрание оружия и доспехов со времен великого короля Генриха. Отсюда дверь вела в Зал Приемов, чуть поменьше размером, но гораздо роскошнее обставленный: здесь стояли массивные позолоченные стулья для Их Величеств и маленькие мягкие стульчики, стены были увешаны коврами и гобеленами. Король был не один, но, как только леди вошли, его собеседники немедленно удалились через двойные двери в дальнем конце зала. Эдуард Плантагенет пересек комнату, чтобы приветствовать дам. Его улыбка осветила зал.

– Входите, леди Бедфорд, добро пожаловать! Девушка уже хотела было опуститься в низком придворном реверансе, но король взял ее за руки.

– Нет, нет, сегодня никаких церемоний. Брайенна, набрав в грудь воздуха, представила тетку:

– Ваше Величество…

– Нет… не говорите… Это Адель, сестра вашей матери, насколько помню. Я не забываю хорошеньких лиц!

Адель вспыхнула до корней волос, словно никогда в жизни не чувствовала себя такой привлекательной.

– Садитесь, – велел Эдуард. – Обе. Мгновение поколебавшись, женщины повиновались.

– Ну, а я лучше соображаю стоя. Не обращайте на меня внимания, леди, и, умоляю, не обижайтесь.

Сидеть в присутствии стоящего короля считалось непростительным нарушением этикета.

– Я собираюсь кое-что построить в Виндзоре – большую круглую башню в восточном углу верхнего крыла, – и для этого я хотел бы позаимствовать превосходный камень из вашего графства Бедфордшир.

Брайенна не верила ушам. Камень! Речь идет всего-навсего о камне! В первый момент она даже не поняла, чувствует ли облегчение или разочарование, и только потом сообразила, что испытывает и то и другое.

– Ваше Величество, для меня большая честь, что вы собираетесь строить башню из бедфордширского камня.

– Прекрасно. Мой управитель все обсудит с вашим и договорится о справедливой цене.

– О нет, Ваше Величество, мне и в голову не пришло бы брать деньги за такую безделицу.

– Боже, как вы наивны! Давно пора обзавестись мужем, чтобы было кому присмотреть за вашими делами. Уверяю, он не позволил бы опустошать ваши земли, предварительно не ободрав меня как липку!

Брайенна покраснела.

«Боже Всемогущий, да она красавица», – подумал Эдуард, искренне восхищаясь роскошными волосами и задорно вздернутыми грудками. От такой и у мертвеца пробудится желание!

Лицо короля невольно смягчилось при взгляде на юную девушку. Голубые глаза усмешливо прищурились.

– Здесь за дверями граф Уоррик. Он просил разрешения поговорить с вами наедине. Не бойтесь. Он больше лает, чем кусается, и только с виду грозен. Граф хочет кое о чем попросить вас.

Король взял Адель за руку и вывел из зала.

Брайенна никак не могла собраться с чувствами и, словно девочка, бессмысленно уставилась на высокого, с выпуклой грудью, воина. Когда Уоррик-Бешеный Пес вошел в зал, первым порывом Брайенны было сбежать, скрыться, исчезнуть. Но ноги, как и мозг, отказывались повиноваться. Глаза девушки расширились при виде сурового лица, покрытого шрамами. Откуда-то из глубины памяти всплыло воспоминание, что граф овдовел пять лет назад. В его годы, вряд ли благоразумно жениться второй раз!

На ум снова пришла угроза дамы Марджори, поразившая ее теперь словно ударом грома: «Я посоветую королеве обручить вас с пожилым человеком, который сможет держать вас в ежовых рукавицах!»

Брайенна с трудом сглотнула – во рту внезапно пересохло, как в пустыне.

– Леди Бедфорд…

«Какой хриплый, резкий голос Возможно, из-за того, что он всю жизнь отдавал приказы, которым необходимо повиноваться», – подумала Брайенна.

– М-милорд Уоррик, – прошептала она. Отец ведь предупреждал ее: будь осторожна, когда обращаешься к святым, ибо то, о чем просишь, может исполниться. О чем она сегодня молила Святую Агнессу? О благородном, храбром и сильном муже? Все так и есть.

«О Боже, – в отчаянии подумала Брайенна. – Почему я не попросила молодого мужа?!»

Да потому, что, рано осиротев, тосковала по-домашнему уюту и так мечтала о семье! Брайенна была единственным ребенком, и постоянным спутником ее детства стало одиночество. Ее сны наполняли смех и шум многочисленных детей, радость появления которых она разделит с благородным рыцарем – заботливым мужем и любящим отцом. Брайенна надеялась, что вместе они будут прекрасными родителями многочисленных отпрысков. Счастье и покой навсегда изгонят одиночество из ее жизни. Теперь надежды на юного рыцаря, который станет отцом ее детей, окончательно разрушены. Их место заняло видение сурового зрелого воина, пожелавшего зачать потомство и для этого овладеть ее молодым телом.

Бешеный Пес что-то говорил. Брайенна пыталась разобрать слова, но в ушах стоял странный гулкий шум.

– Я хорошо знал вашего отца. Он был истинным рыцарем.

– Спасибо, шепнула девушка.

– Вряд ли он бы стал возражать против объединения наших домов посредством брака.

Иисусе, она ведь просила о благородном муже, а в этой стране никто не мог сравниться с графом Уорриком!

– Нет, милорд, вы оказываете мне слишком большую честь. Я недостойна…

– Это мне решать.

Брайенна мгновенно смолкла, и граф, видимо поняв, что был слишком резок, поспешил смягчить свои слова комплиментом:

– Вы будете самой красивой невестой в мире! Я очень доволен! Однако решение остается за вами. Вы получили аристократическое воспитание и кажетесь слишком молодой для мужчины моих лет.

«Иисусе, ему уже наверняка сорок или даже все пятьдесят», – с ужасом решила девушка. У них не было ничего общего. С таким человеком нельзя делить смех и печаль. И… любовь. Она обречена на пожизненное одиночество.

Брайенна ухватилась за слова «слишком молода». Они могут стать ее спасением. Но, подняв ресницы, она заметила, как озарилось гордостью и надеждой это словно высеченное из камня лицо. Нет, язык не поворачивался отказать ему.

– Вы делаете мне большую честь, – глухо, невыразительно пробормотала она и вновь опустила голову, но не раньше, чем заметила, как блеснули глаза цвета аквамарина, так похожие на глаза того, другого. Грудь пронзила внезапная резкая боль.