Текст книги "Желанная"

Глава 8

Добравшись до верха башни принца Уэльского, Джоан бросилась в объятия заждавшегося возлюбленного. Принц властно прижал девушку к горячей груди. Джоан была такой маленькой, что едва доставала головой до того места, где билось его сердце. Она могла теперь молча наслаждаться, вдыхая пьянящий запах мужского тела. Его близость заставила Джоан судорожно вздохнуть от желания. Эдуард поспешно скинул плащ, завернул в него крошечную фигурку девушки и, просунув под него руки, взял в ладони маленькие прекрасные грудки с розовыми бутончиками.

Джоан застонала от неведомого доселе блаженства: сильные пальцы Эдуарда сначала осторожно гладили нежные холмики, а затем играли с сосками, пока те, затвердев, не вытянулись, словно маленькие стрелы. Стоны быстро перешли в крики, когда Эдуард освободил ее груди из оков корсажа и наклонил голову, чтобы коснуться их кончиком языка. На миг оторвавшись, он проговорил:

– Ты слаще сдобренного медом вина, крошка Жанетт. Я никогда не смогу насытиться тобой.

Сжав ее груди, он притянул Джоан к себе, опершись спиной о зазубренные камни. Девушка покорно прижалась к нему, ощущая своей мягкой плотью его мускулистое стальное тело. Ее венерин холм, прижатый к его бедру, восхитительно пульсировал. Твердое, как мрамор, любовное копье Эдуарда напряженно вздрагивало у ее живота.

– О, Господь в небесах, если я сейчас не остановлюсь, то не смогу совладать с собой, – выдавил Эдуард.

Голова Джоан шла кругом от желания. Она совершенно потеряла голову и ни в чем сейчас не могла бы отказать Эдуарду. Она вцепилась в возлюбленного, чтобы не упасть. Жесткий рельеф его мускулов воспламенил девичье воображение. Джоан просто умирала от страсти: ей хотелось дотрагиваться до загорелой кожи Эдуарда, пробовать ее языком на вкус, ей хотелось сбросить одежду и лежать обнаженной в объятиях любимого.

Когда он играл с ее грудями, каждое прикосновение, казалось, достигало самой глубины сердца, жар распространялся по всему телу и тяжело оседал внизу живота, воспламеняя узкую расщелину между ног.

Эдуард начал нежно гладить серебристые волосы, пытаясь успокоить любимую.

– Моя маленькая любовь, прости за то, что возбудил в тебе такие бурные чувства, не имея права унести тебя в свою постель… Твое благополучие сейчас важнее моего желания. Сначала нужно найти уединенное местечко, где мы спокойно могли бы провести несколько часов вместе.

– Может, завтра удастся отыскать тихую полянку в лесу, подальше от охотников, – прошептала Джоан.

Они условились встретиться в том месте, где играли еще детьми.

Эдуард поцеловал ее на прощание, сдерживая из последних сил неистовое желание.

– Или! Уходи сейчас, пока еще есть время. Я незаметно последую за тобой и постараюсь убедиться, что ты благополучно добралась до своей комнаты.

У Джоан не оставалось сил сопротивляться. Она понимала, что будет повиноваться Эдуарду и сделает все, что он захочет.

Брайенна полночи просидела за столом, обнаружив, что тяжелые мысли сразу улетучиваются, стоит лишь погрузиться в работу над рукописью.

Уже через два часа своих занятий она почувствовала себя гораздо лучше. Спокойствие посещало Брайенну, когда она создавала что-то на радость другим. Она пересказывала легенды своими словами, заставляя читателя смеяться и плакать.

Брайенна работала над жизнеописанием святых и терпеливо восстановила сказание о Святом Георгии и драконе, безжалостно погубленное юным Рэнделом. Особенно тщательно Брайенна выписывала заглавные буквы «Т», превращая их в изумительно украшенные мечи. Все великие воины в истории относились к своим мечам с большим почтением, давая им имена, словно людям. Меч Роланда назывался Дюрендаль, меч Шарлеманя – Жуайез – радостный, любимый меч короля Эдуарда – Инвинсебл – непобедимый.

Отмывая перья и кисточки, Брайенна неожиданно для себя поняла, что думает о смуглом рыцаре с ястребиным профилем и именем ястреба. Наверняка у этого воина меч тоже имеет собственное имя. Как странно, что он тоже Бошем! Если она выйдет замуж за Роберта, араб станет ее деверем! Девушка вздрогнула. Старая нянюшка сказала бы в этом случае, что гуси топчутся на ее могиле. Брайенна встряхнулась и постаралась взять себя в руки. Если она не проявит осторожность, то потеряет с таким трудом обретенный покой и снова начнет мучиться.

Роберт так разочаровал ее сегодня! Зря она тешила себя романтическими иллюзиями и, затаив дыхание, предвкушала каждый шаг по дороге к счастью, любви и брачному союзу. Брайенна чувствовала себя обманутой. Ее лишили любовной прелюдии: всех этих робких взглядов, вздохов, легкого пожатия рук и долгих разговоров, во время которых они узнавали бы симпатии и антипатии друг друга, надежды и мечты. И уж, конечно, первый поцелуй должен был быть нерешительным, нежным, осторожным, а не стремительным натиском. Брайенна ощущала, что Роберт, словно одним прыжком перемахнул через множество ступенек, сразу перейдя к почти полной близости, к которой она не была готова. И поведение, и манера Роберта как бы оскверняли девушку. Неожиданно он перестал быть для нее рыцарем в сверкающих доспехах, благородным и идеальным.

Но тут Брайенна строго одернула себя. Роберт – мужчина из плоти и крови, едва ли не с детства готовившийся стать воином. У него не было времени читать романтические легенды. Мужчины и женщины воспитывались в совершенно разных мирах.

Сегодня ночью в Роберте пробудилась похоть еще и потому, что предстояла смертельная схватка с французами. Внезапное появление старшего брата, обладающего такой необычной внешностью и уже посвященного в рыцари, заставило его потерять рассудок – это вполне естественно для любого человека.

Возможно, и сама Брайенна виновата, это ее голова забита глупыми романтическими представлениями, далекими от жизни. Пора становиться разумной, практичной женщиной.

Когда Роберт де Бошем открыл дверь, в комнату буквально ввалился принц Лайонел, едва держась на ногах, – он выпил за ужином столько вина, что впал в почти невменяемое состояние. На руке принца повисла леди Элизабет Грей, тоже не очень твердо державшаяся на своих стройных ножках.

– Н-не могу раздеться, Роберт – к-как обычно. Придется помочь.

Роберт поднял Лайонела, положил его руку себе на плечо и, поддерживая, потащил к массивной кровати под балдахином.

Лайонел мешком свалился на нее, хохоча во весь рот.

– Положи девку рядом, Роб, сам я не сумею. Элизабет так набралась, что, когда Роберт поднял ее, она приняла его за принца.

– Принеси ей моего особого вина, – подмигнул Лайонел.

– Судя по виду, у нее от вина уже живот раздуло!

– Еще нет, но скоро раздует, – гнусно ухмыльнулся Лайонел, поглаживая свое мужское естество. – Черт возьми, – нахмурился он. – Вялый, словно проклятая минога!

Роберт, исполнив приказ, пристально наблюдал, как подействуют вербена и галмей[28]28
  Галмейные – растения, растущие на почвах, богатых цинком. Вербена и галмей, видимо, обладают возбуждающими свойствами. – Прим. ред.


[Закрыть] на сидевшую с кубком в руках девушку. Зелье просто сводило с ума служанок, но они никогда еще не пробовали его на девственнице. Долго ждать не пришлось.

Лайонел неуклюже возился с гульфиком и наконец ухитрился развязать его.

– Дьявол, почему мой дружок никак не хочет поднять голову?

Роберт понимал, что бессилие принца – результат его постоянного запойного пьянства. Ненасытное желание подстегивало Лайонела, но мужская сила куда-то подевалась.

Неожиданно к принцу вернулось хорошее настроение.

– Не могу справиться, Роб. Опять же ты должен помочь мне… как всегда.

Широко улыбаясь, де Бошем стянул лосины и бросился на широкую постель. Хихиканье Элизабет сменилось слезами. Даже пьяная, одурманенная и воспламененная любовным зельем, она смутно понимала, что ни в коем случае не должна была находиться в этой комнате на кровати, да еще с двумя мужчинами. Девушка попыталась приподняться, но Роберт толкнул ее обратно и, придавив к постели всем телом, овладел ею.

– Иисусе! – пьяно пробормотал Лайонел, – когда я вижу, как ты трахаешь девку, Роберт, возбуждаюсь больше, чем, если бы сам был на твоем месте!

Свеча Брайенны догорела почти до конца к тому времени, как девушка, задув се, улеглась в постель. Сны начались с обрывков картин, звуков и слов прожитого дня.

– Он еще не занимался с тобой любовью? – дразнила подруга… Но ведь у Джоан был такой большой опыт в обращении с мужчинами…

Сны Брайенны сменяли друг друга. Вот она и Роберт держатся за руки. Брайенна потянулась к его волосам цвета спелой пшеницы. Роберт улыбнулся и шепнул ей на ухо какую-то романтическую чепуху. Неожиданно Дверь комнаты распахнулась, и на пороге возник темноволосый свирепый воин, объявивший себя братом ее нареченного. Нет, они не могли быть братьями, на свете нет менее похожих людей. Один светлый, другой смуглый, один – олицетворение добра, другой – зла, один нежен, другой жесток.

Хоксблад наступал на них с обнаженным двуручным мечом.

Взгляд ледяных аквамариновых глаз пронзил Брайенну.

– Дай имя моему мечу, и я пощажу Роберта.

– Его имя Морталите – несущий смерть! – закричала Брайенна. Хоксблад, продолжая наступать на нее, расхохотался.

– Я обещал пощадить только его!

Брайенна упала. Хоксблад высоко поднял оружие и вонзил в нее, но это оказался не меч, а его мужская плоть. Он похитил ее девственность!

Брайенна с воплем проснулась. Широко раскрытые глаза непонимающе уставились на стоявшую в дверях Ад ель.

– Неужели уже утро?! – охнула девушка.

– Поспеши, если не желаешь впасть в немилость у принцессы Изабел, – предупредила Адель.

Кристиан Хоксблад, сидевший на арабском скакуне с Саломе на запястье, наблюдал развертывавшуюся перед ним сцену, похожую на чудесный оживший гобелен, изображающий охоту.

Принцесса в окружении девяти молодых леди великолепно выглядела сегодня утром. Она надела наряд королевского пурпурного цвета, под седло кобылки был постлан чепрак из серебряной парчи.

Хоксблад сразу же отыскал глазами свою даму. Она была с головы до ног в алом. Даже сапожки сшиты из алой кожи. Роскошные волосы заплетены в тугие косы и перевязаны лентами. Плащ с широкими рукавами разрезан по бокам, чтобы легче было садиться на лошадь. С шеи свисал охотничий рожок из слоновой кости в золотой оправе.

Эдуард сидел на вороном гунтере[29]29
  Гунтер – верховая лошадь, гибрид жеребца верховой породы с кобылой-тяжеловозом. – Прим. ред.


[Закрыть] с блестящей шерстью. Принц был одет в черные сапоги, черные лосины и темно-зеленый дублет. На черном шелковом чепраке под седлом были золотом вышиты драконы – герб принца Уэльского. Дворяне, грумы, оруженосцы, слуги и сокольничьи принца – все носили костюмы и ливреи с его гербом.

Подобно нарядам владельцев, колпачки на птицах были такие же роскошные, вышитые золотом и серебром, украшенные драгоценностями и яркой отделкой из перьев – плюмажами.

Хоксблад расслышал за криками и смехом пение охотничьих рогов, звон колокольчиков на сбруе кобылки принцессы, ржание и топот копыт нетерпеливых лошадей, лай рвущихся с поводков охотничьих псов, пронзительные крики соколов и ястребов.

Кристиан Хоксблад и здесь выделялся из толпы, хотя и не прилагал к этому усилий. На нем была сарацинская[30]30
  Сарацины – одно из названий арабов, которые славились своим мастерством чеканщиков и оружейников. Первая кольчуга появилась в I веке до н. в Ассирии. Прим. ред.


[Закрыть] кольчуга без рукавов, тонкая, как ткань, отполированная до такого блеска, что слепила глаза, – предмет зависти каждого воина. Браслеты чеканного серебра, усеянные нешлифованным янтарем, украшали предплечья. Черные волосы Драккара были гладко зачесаны назад, что еще более подчеркивало резко выступающие скулы, и схвачены серебряной застежкой. К поясу были прикреплены секира, копье и изогнутый ятаган. На единственной перчатке из черной кожи сидела Саломе. Довершали картину черные сапоги, доходившие до бедер. Его оруженосец Пэдди был одет скромно – в ярко-зеленое сукно, как и все остальные слуги при дворе принца Эдуарда.

Принцесса Изабел высокомерно оглядела чужестранца.

– Эдуард, это нарушение этикета! У него на запястье кречет! Только члены королевской семьи имеют право держать таких птиц!

– Мать Кристиана арабская принцесса, – пояснил Эдуард, с трудом скрывая усмешку при виде того, как мгновенно изменилось выражение лица сестры. В глазах зажегся расчетливый огонек, Изабел направилась прямо к рыцарю.

– Рада, что вы смогли присоединиться к нам сегодня утром. Друзья Эдуарда – мои друзья.

– Благодарю, ваше высочество.

Хотя поклон Хоксблада всякий счел бы почтительным, вид его все же оставался высокомерным. Гордость принцессы была уязвлена, но интерес ее к чужестранцу возрастал с каждой минутой.

– Где, хотела бы я знать, Элизабет Грей? – раздраженно осведомилась Изабел у Джоан Кент.

– Не знаю, ваше высочество, она не делится со мной секретами, – вежливо ответила Джоан.

И, подтолкнув локтем Брайенну, шепнула:

– В конце концов, она ее лучшая подруга! Принцесса с недовольным видом разглядывала малиновый костюм Брайенны:

– Леди Бедфорд, отправляйтесь, поищите ее. Догоните нас позднее. – Подняв серебряный охотничий рожок, добавила: – Джоан, и вы можете пойти с ней.

Но принц Эдуард решительно перехватил уздечку у принцессы.

– По-видимому, Элизабет не имеет желания ехать на охоту, зато Брайенна и Джоан хотят. Поехали, леди!

Джоан исподтишка благодарно улыбнулась принцу, а тот в ответ подмигнул. Брайенна же старалась не поднимать ресниц, чтобы не встретиться глазами с Кристианом Хоксбладом, но, когда кавалькада двинулась вперед через Виндзорский парк, он оказался рядом.

– Прошлой ночью вы и только вы царили в моих снах, моя госпожа.

Глаза девушки широко раскрылись, к щекам мгновенно прихлынула кровь, так что они стали одного цвета с лентами в косах. Логика подсказывала ей, что их сны не могут быть одинаковыми, однако, вопреки всякой логике, Кристиан казался абсолютно искренним. Почему он обладает такой странной властью над ней? Девушка с усилием вернулась к реальности, сосредоточив внимание на своей лошади и кречете, которого держала на запястье, но в этот момент Кристиан снял колпачок со своей птицы.

– Это Саломе, еще одна моя леди.

Брайенна рассерженно взглянула на птицу, готовая высказать пренебрежительное замечание, но дикая красота крылатого хищника обезоружила ее. Хохолок кречета переливался множеством тончайших оттенков почти неописуемых цветов. Более гордой посадки головы девушке никогда не приходилось видеть.

Когда всадники приблизились к реке, над водой поднялась цапля, и тут же взмыли, в воздух соколы, большие ястребы и кречеты. Кристиан, привстав в стременах, подбросил Саломе. Брайенна, затаив дыхание, наблюдала, как кречет, взлетев, начал медленно падать вниз раньше других птиц-охотников. Ударив цаплю клювом, Саломе вцепилась в нее острыми когтями и понесла хозяину. Положив добычу в седельную сумку, Кристиан осыпал птицу похвалами и вознаградил кусочком мяса.

– Почему она превосходит наших птиц? – спросила Брайенна, ожидая, что рыцарь наверняка начнет хвастаться, скольких трудов стоило натаскать кречета.

– Ее поймали в дикой местности у Персидского залива. Саломе не нужно было натаскивать на добычу. Она прирожденный охотник.

В смятении Брайенна неожиданно обнаружила, что зачарованно слушает Кристиана. Она огляделась в поисках Джоан, но вовремя успела заметить, как подруга с принцем Эдуардом исчезают в лесной чаще. А в это время принцесса Изабел едва не билась в истерике. Ее сокол взлетел на вершину огромного древнего дуба и отказывался вернуться к хозяйке – он закогтил ворону, раздирая ее клювом. Между очередными взрывами воплей Изабел грозила всеми мыслимыми наказаниями сокольничему, груму, оруженосцу и двум слугам. Сокольничий, то и дело хватаясь за охотничий рожок, дул в него, чтобы приманить птицу, но та и не думала спускаться. Принцесса окончательно потеряла терпение. Выйдя из себя, она окликнула Хоксблада:

– Эти слуги ни на что не годны! Не могли бы вы помочь, сэр рыцарь?

– Так ведет себя только изголодавшаяся птица, – нахмурился Кристиан. – Ей нужно поскорее набить себе желудок.

Он объехал вокруг дуба, чтобы получше разглядеть сокола. Брайенна последовала за ним, держась на расстоянии, чтобы не раздражать своего кречета. Интересно, какой помощи ожидает принцесса, неужели потребует, чтобы Хоксблад забрался на дерево? Но он спокойно направил лошадь под тень ветвей и вытянул свободную руку.

Хоксблад оставался совершенно неподвижным, собираясь с силами, потом сосредоточился на хищнике. Потребовалось две минуты полной тишины, прежде чем ему удалось слиться с птицей и подчинить себе ее волю. Сокол слетел на запястье Кристиана, словно покорная голубка.

Принцесса Изабел рассыпалась в похвалах, однако настойчиво потребовала рассказать, как он этого добился.

– Простая случайность, ваше высочество. Птица, наверное, сама решила вернуться именно в эту минуту.

Брайенна знала, что рыцарь говорит неправду. Даже у Изабел хватило ума не поверить ему. Наконец, когда Кристиану, по-видимому, надоели приставания принцессы, он объяснил:

– Ваш сокол – самец, а мой кречет – самка. Это Саломе приманила его.

Изабел успокоилась, но Брайенна заподозрила, что причина совсем не так проста. Когда Кристиан возвращал птицу принцессе, девушка заметила, что острые когти не оставили на смуглой коже рыцаря ни единой царапины. Вообще на этом бывалом воине не было ни одного шрама, по крайней мере, на лице и на великолепных мощных обнаженных руках. Как необычно! Ведь все знакомые ей рыцари гордились шрамами, как знаками отличия.

Пока Кристиан Хоксблад беседовал с принцессой Изабел, Брайенна, воспользовавшись случаем, пришпорила лошадь и догнала остальных дам. Она была слегка встревожена тем, что сама хотела остаться рядом с ним, вступить в разговор, наблюдать за каждым его движением, словно рыцарь привораживал ее.

Во время охоты ей удавалось избегать Хоксблада, но его оруженосец все время держался поблизости. В лесу он ехал немного впереди, словно прокладывая дорогу, даже придерживал низко нависшие ветки, грозившие исцарапать ей лицо, за что Брайенна была очень благодарна. По крайней мере, оруженосец выглядел самым обыкновенным парнем.

Соколиная охота удалась. Добыли цапель, куропаток и много другой дичи, попадались даже зайцы и кролики. Брайенна догнала Джоан и Эдуарда, а потом принц показал девушкам, как лучше пропускать путы между пальцами, чтобы птицы не улетели, пока всадники едут через лес.

Когда солнце поднялось достаточно высоко, они отыскали поляну, где можно было отдохнуть и пообедать. Грумы увели лошадей, сокольничьи собрали птиц, а слуги и люди принца расстелили скатерть и принесли еду. Дам, было всего десять, а вся компания вместе со слугами насчитывала пятьдесят человек.

Появилась принцесса и немедленно постаралась привлечь к себе всеобщее внимание.

– Кристиан де Бошем спас мне жизнь! – театрально провозгласила она. – Дикий кабан едва не пропорол клыками насквозь мою лошадь! Он убил чудовище голыми руками!

Она начала во всех подробностях пересказывать случившееся, но, когда сам герой въехал на поляну, на нем не было заметно ни малейших следов борьбы. Увидев, что Кристиан занял место между Брайенной и Пэдди, принцесса капризно поморщилась.

– Я испорчу платье, если буду сидеть на траве! Леди Бедфорд, пожалуйста, сходите и принесите чепрак с моей лошади.

Брайенна, привыкшая, к бесконечным требованиям принцессы, молча направилась выполнять поручение. Подойдя к лошадям, она увидела, потрясенная, огромного кабана, брошенного поперек седла Хоксблада. На животном не было заметно ни ран, ни крови.

Вернувшись с серебристым чепраком, девушка обнаружила, что Изабел заняла ее место. Брайенна, облегченно вздохнув, села по другую сторону от Пэдди.

Все с удовольствием пили эль, сидр или медовый квас. Все, кроме принцессы.

– Неужели не могли принести вина? Эдуард, о чем ты только думал? – ныла она.

– Белла, после охоты все хотят пить, а ничто не утоляет жажду лучше сидра. Или попробуй медового кваса. Никто не жалуется.

– Возможно, в моих седельных сумках найдется вине или, может быть, кто-нибудь из грумов догадался захватить его. Леди Бедфорд, пожалуйста, пойдите, узнайте у них.

Кристиан понял, что принцесса решила испортить обед Брайенне. Чтобы восстановить справедливость, он должен отплатить ей той же монетой.

Вернувшись с пустыми руками, Брайенна заметила на лице Хоксблада странную сосредоточенность. Его сверкающие аквамариновые глаза уставились на принцессу.

Пэдди вручил Брайенне кружку с медовухой. Как восхитительно вкусно, слаще меда! Однако Изабел почему-то была другого мнения:

– Фу! Ужасно горько! Должно быть, прокисло! Глаза Изабел сузились.

– Может, кто-нибудь нарочно подлил в кружку какую-то гадость?! Леди Бедфорд, попробуйте.

Брайенна пригубила и отдала кружку принцессе.

– По-моему, очень сладко, ваше высочество.

Изабел вновь отхлебнула медовуху и тут же, морщась от горечи, выплюнула.

– Да вы, наверное, с ума сошли!

Брайенна не сводила глаз с Кристиана и принцессы Изабел. Каждый кусок, который пробовала принцесса, оказывался невыносимо отвратительным на вкус. На этот раз Изабел было не до капризов. Вся еда для нее стала горче желчи. На темном лице Кристиана мелькнула удовлетворенная улыбка. Брайенна заподозрила, что именно он испортил обед Изабел.

– Вы верите в магические силы? – спросила она Пэдди.

– Я ирландец, леди Бедфорд. Магия и колдовство так же естественны для меня, как ветер и дождь.

– А арабы, Пэдди? Они тоже верят?

– Клянусь Богом, миледи, по сравнению с ними, мы, ирландцы, просто зеленые юнцы!

Повинуясь какому-то неведомому порыву, девушка спросила:

– У меча Хоксблада есть имя?

– Да, леди. Его двуручный меч назван Морталите – несущий смерть. И он оправдывает свое имя.

Брайенна задохнулась. Точно как во сне! Она знала, что так будет!

– У него есть еще меч Мэйлстроум – водоворот. – Но тут некстати проявилось чувство юмора Пэдди: – Он владеет и секретным оружием, кривым ятаганом по имени Килбрайд – убийца невест.

Брайенна содрогнулась. Она и без этого догадывалась, что хозяин Пэдди – опасный дьявол. Так говорил ее инстинкт.

– Я просто хотел позабавить вас, леди, – извиняющимся тоном пробормотал Пэдди.

Брайенна, поняв, что вела себя глупо, рассмеялась. Что возьмешь с этой ирландской балаболки?!

– По правде говоря, не завидую я его невесте. Она попросту умрет от страха!

Кристиан и Эдуард отошли от дам и над чем-то дружно смеялись.

Принцесса Изабел, решив, что с нее довольно свежего воздуха, велела возвращаться в Виндзор. Дамы поспешно поднялись, слуги начали убирать остатки обеда. Брайенна и Джоан пошли к лошадям.

– Ты не находишь, что этот Хоксблад ужасно странный? – спросила Брайенна.

– Да, он совсем не похож на остальных мужчин, – согласилась Джоан.

– Я говорю не о его внешности. Даже не могу точно объяснить, просто чувствую, что он обладает какой-то непонятной властью.

– Может, он и тебя заколдовал, – поддразнила Джоан.

Брайенна вздернула подбородок.

– Я не нахожу его привлекательным, скорее, отталкивающим, – бросила она.

– Он ведет себя так благородно, Брайенна! Прошло? ночью спас меня от Уильяма де Монтекьюта и проводил домой, хоть я и отказывалась.

– Я видела, как вы гуляли, Джоан, но думаю, что нам не стоит оставаться наедине с мужчинами.

– Ах, вот как?! Ты оставалась вдвоем с Робертом де Бошемом, и он перешел границы приличия! О, как это волнует! – У Джоан перехватило дыхание.

Брайенна снисходительно улыбнулась наивному восторгу подруги. Сама она не испытывала подобных чувств, но, с другой стороны, не думала, что влюбилась по-настоящему.

Девушки ехали рядом, далеко отстав от принцессы и фрейлин. Лесная тропинка сужалась. Брайенна держалась впереди Джоан, а когда обернулась к подруге, обнаружила, что та внезапно исчезла. Она окликнула Джоан, но в ответ услышала только слабое эхо.

Лес стоял странно притихший. Брайенна прислушалась: ни звука – только настороженное молчание кругом. Девушка пришпорила кобылку, пытаясь заставить ее скакать быстрее. Все вокруг выглядело незнакомым, и Брайенна начала подозревать, что она безнадежно заблудилась.

Первые, пока еще небольшие волны паники поднялись в душе – лес с каждой минутой, казалось, становился все гуще. Что, если дикий зверь почует ее лошадь? Остаться одной в лесу так неосторожно и глупо!

С каждой минутой девушка нервничала все сильнее. Тишина выводила ее из себя гораздо больше, чем шелест листьев или треск веток. А вдруг такое неестественное спокойствие предвещает надвигающийся ураган?

Брайенна потянулась к рожку. Может, на призыв кто-то откликнется. Она опустила взгляд и к своему ужасу обнаружила, что позолоченный рожок из слоновой кости пропал. Как она могла оказаться такой беспечной?

Неожиданно Брайенна услыхала конский топот и сразу почувствовала облегчение, но тут же оцепенела. Пробираясь через густые заросли, к ней приближался Кристиан Хоксблад. На шее у него висел алый шнурок с охотничьим рожком Брайенны. Кристиан вскинул голову, словно хищник, подстерегающий добычу. При виде этого темного ястребиного лица девушке захотелось исчезнуть на месте.