Текст книги "Сердце ворона"

Вирджиния Хенли
Сердце ворона

1

– К нам едет король! – воскликнула Розанна, вбегая в главный зал замка Кастэлмейн. Она была вне себя от восторга и не заметила ни радостной улыбки, которую вызвала сообщенная ею весть на лице матери, ни досады, мелькнувшей в серьезных глазах отца. Щеки девушки горели от возбуждения, глаза лучились счастьем, и отец, с нежностью посмотрев на нее, в который уже раз подумал, что дочь стократно превосходит свою мать красотой и грацией.

– Гонец, посланный его величеством, сообщил, что король прибудет сюда к ужину! – И Розанна, подобрав юбки, бросилась вверх по широкой лестнице.

– Розанна, куда это ты?! – резко спросила ее мать.

Девушка нехотя остановилась.

– Я должна переодеться, чтобы выехать верхом навстречу королю.

– И думать об этом не смей! Хотя мы и не виделись с его величеством более года, это не повод для того, чтобы мчаться не разбирая дороги на этом бешеном скакуне, который того и гляди выбросит тебя из седла! Ведь тебе уже скоро семнадцать, дорогая! Будь же, наконец, взрослой, разумной девушкой!

Розанна упрямо тряхнула головой.

– Попробуйте остановить меня!

– Розанна, не забывай, что Эдуард – король Англии, а ты, я надеюсь, – истинная леди! Я запрещаю тебе вести себя столь безрассудно!

Розанна гордо выпрямила спину и ледяным тоном процедила:

– Запрещаете? Посмотрим, подчинюсь ли я вашему запрету!

– Я буду рада, если ты станешь вести себя в присутствии его величества как теперь – с достоинством и самообладанием. Обуздай свои чувства, детка, не висни на нем, иначе король примет тебя за надоедливую, невоспитанную девчонку!

Розанна бросила на мать уничижительный взгляд, стремительно сбежала вниз по ступеням и умчалась прочь, напоследок с такой силой хлопнув тяжелой дверью, что металлические доспехи, которыми были увешаны стены зала, жалобно зазвенели.

Сэр Невилл Кастэлмейн, никак не отреагировав на дерзкую выходку дочери, невозмутимо произнес:

– Я постараюсь выяснить, насколько многочисленна сви-а его величества, – и направился к выходу во двор замка.

Джоанна проводила его взглядом, лишь вскельзь подумав о том, какие чувства мог вызвать монарший визит в душе ее супруга. Ей предстояла целая уйма дел и забот, чтобы достойно принять Эдуарда с его свитой, и она незамедлительно погрузилась в хозяйственные хлопоты.

Вместо того чтобы вызвать к себе королевского гонца, сэр Невилл направился в небольшой садик, огороженный каменной стеной. Там, на берегу заросшего водяными лилиями пруда, сидела Розанна, сердито швыряя в воду мелкие камешки. Сэр Невилл не мог сдержать нежной улыбки при виде густых, блестящих темных волос, доходивших девушке до колен и мягкими волнами окутывавших ее точеную, женственную фигурку.

– Король ни в коем случае не станет плохо думать о тебе, что бы ты ни сделала, дорогая!

– О, отец! Почему любой наш с мамой разговор неизбежно перерастает в ссору?

Невилл Кастэлмейн улыбнулся. Он был спокойным, уравновешенным и очень умным человеком.

– Когда ты была малышкой и не пыталась оспорить материнский авторитет, ваши отношения складывались по-иному. Помнишь? Теперь ты стала взрослой, тебе во что бы то ни стало хочется большей свободы в своих действиях, а мама не желает утрачивать прежнюю власть. Вы поневоле становитесь противниками, и поединки между вами до поры до времени неизбежны.

Розанна внимательно взглянула на отца, осмысливая сказанное им. В ее огромных серых глазах, опушенных длинными черными ресницами, читалось удивление.

«Мало найдется на свете мужчин, – подумал про себя сэр Невилл, – способных устоять перед подобным взглядом». Но правы ли были они с женой, позволяя девочке делать все, что она хотела, – ездить верхом, плавать, охотиться – словом, вести себя, как мальчишка. Она играла в азартные игры с самыми молодыми из воинов замкового гарнизона, слушала, а порой и повторяла крепкие выражения, которыми те обменивались между собой. Сэр Невилл был уверен, что подобное воспитание не могло причинить непоправимого вреда его любимице. Оно лишь закалило ее характер, укрепило волю. Но теперь, пожалуй, настало время внушить своевольной красавице, что ей подобает вести себя сообразно ее полу, возрасту и общественному положению. Что ж, пусть Джоанна занимается этим.

– Почему бы тебе не покататься верхом часок-другой? – обратился он к дочери. – От твоего плохого настроения и следа не останется. Только не задерживайся, дорогая! Твоя камеристка и служанки должны иметь достаточно времени, чтобы подготовить тебя к монаршему визиту. Не доводи их до отчаяния!

Лицо Розанны просияло. Она порывисто обняла и поцеловала отца и, придерживая юбки, бросилась к конюшням.

Лошади были единственной подлинной страстью сэра Невилла. Слава о его великолепных скакунах распространилась далеко за пределы графства. Розанна знала решительно все о разведении породистых лошадей, и отец видел в ней свою достойную преемницу. Девушка обладала подлинным талантом, чутьем и хваткой заправского коннозаводчика. Чем более скучными и однообразными казались ей обязанности хозяйки замка и поместья, которые она рано или поздно должна была принять на себя, тем большую радость доставляло девушке посещение конюшен.

Сэр Невилл с огромным энтузиазмом занимался селекционной работой – межпородным скрещиванием лошадей. В этом он все чаще прислушивался к советам Розанны, и за недолгое время им удалось стать обладателями едва ли не лучших верховых коней Англии. Молодняк из их конюшен покупали зажиточные люди из ближних и дальних уголков страны, что приносило весьма ощутимый доход.

Джоанна относилась к увлечению мужа и дочери с величайшим неодобрением. Порой она до хрипоты спорила с обоими, пытаясь отстоять свою точку зрения. Больше всего на свете она боялась, что нежная, хрупкая Розанна, красотой своей напоминавшая полураспустившийся бутон, станет употреблять в своей речи, едва разговор зайдет о лошадях, вульгарные термины, с видом знатока рассуждая о жеребцах в поре, о кобыльих течках, о сложностях в выхаживании жеребых маток и тому подобных низменных вещах, и что это пагубнейшим образом отразится на ее репутации.

Морщинистое лицо старого конюха расплылось в приветственной улыбке. Он радостно закивал головой, видя, что Розанна направилась к стойлу Зевса. Оседлав могучего жеребца, он протянул девушке уздечку и отошел в сторону, любуясь своей молодой хозяйкой и потирая больное плечо.

– Доббин, почему бы тебе не попросить у мамы какое-нибудь из ее целебных снадобий? Глядишь, твой ревматизм и перестал бы донимать тебя.

Доббин, с незапамятных времен носивший это прозвище[1]1
  Dobbin (англ.) – ломовая лошадь, заезженная кляча. Употребляется также и в переносном значении.


[Закрыть], поскольку всю свою жизнь ухаживал за лошадьми, помотал головой, бормоча:

– Нет, спасибо вам, миледи, но лошадиная мазь, которой я себя пользую, поможет мне во сто крат лучше, чем все снадобья вашей доброй матушки, да благословит Господь ее душу! – Он помог Розанне сесть в седло и вполголоса добавил: – Будьте поосторожнее, не гоните во всю прыть. – Старик не осмелился сказать больше – что Зевс – опасный, буйный зверь, что хрупкой Розанне не следовало бы не только скакать на нем верхом, но даже приближаться к его стойлу, что в один прекрасный день он может выбросить девушку из седла…

Лишь только Розанна скрылась из виду, Доббин коротким кивком велел юному груму следовать за ней на безопасном расстоянии. Розанна, наперед знавшая об этом маневре, пустила жеребца в галоп, желая оторваться от преследования.

Вскоре замок Кастэлмейн исчез вдали. Розанна скакала по широкому полю, и ее волосы развевались на ветру подобно черной мантии. Она приближалась к огромному, мрачному Эттрикскому лесу, и с каждой милей, остававшейся позади, на душе у нее становилось все светлее и радостнее.

Их дом почтит своим визитом сам король! Эдуард был ее крестным отцом. Он всегда относился к Розанне с нежной любовью, и она платила ему тем же. Видеться им случалось не так уж часто – как правило, это происходило, когда его величество, как и нынче, направлялся в свои обширные охотничьи угодья в Эттрикский и Шервудский леса в Ноттингеме. Сегодня, хотя ее родители и приложат максимум усилий, чтобы монарший визит прошел в рамках чопорной светской учтивости, своды огромного замкового зала огласятся веселым смехом и радостными возгласами. Ведь король, находясь в кругу близких друзей, ведет себя весело и непринужденно.

Когда Розанна вернулась домой, от ее былого мрачного настроения не осталось и следа. Лучи закатного солнца едва начали золотить края ясного, безоблачного неба. Джоанна взглянула ввысь и улыбнулась при мысли о том, что сами небеса словно возвещают приближение короля Эдуарда, избравшего своим девизом и гербом Сияющее Солнце.

Розанна напевала веселую песенку, нежась в деревянной лохани с теплой водой. Ее юная служанка Элис осторожно вычесывала травинки из пышных темных волос хозяйки, спускавшихся на каменный пол. Робкая голубоглазая Элис была всей душой предана своей госпоже, чьи красота и отвага вызывали в ее душе восхищение и трепет.

На сей раз Розанна готова была уступить требованиям своей матери. Она постарается вести себя нынче вечером как истинная леди. Матери не в чем будет упрекнуть ее. Они с Элис принялись перебирать роскошные наряды в огромном шкафу, не в силах решить, какой из них предпочесть для сегодняшнего торжественного приема. Дверь гардеробной с шумом распахнулась, и Кейт Кендалл, войдя в комнату, деловито кивнула обеим девушкам. С лица некрасивой Кейт, уроженки северных краев, никогда не сходило выражение непреклонной решимости. Она была доверенным лицом Джоанны, ее правой рукой и очень гордилась расположением, которое оказывала ей хозяйка Кастэлмейна.

– Ваша мать велела вам надеть вот это, – процедила она. Элис, вспыхнув, приняла из ее рук роскошное новое платье, сшитое для Розанны, и изящную сетку для волос с длинной вуалью. Розанна прикусила губу, с трудом удерживаясь, чтобы не ответить Кейт резкостью. Прежде чем уйти, камеристка, надменно улыбнувшись, добавила:

– Мне велено также напомнить вам, чтобы вы избегали разговоров о лошадях, иначе его величество и остальные джентльмены могут принять вас за помощника конюха, переодевшегося девушкой!

– Черт бы побрал вас обеих! – воскликнула Розанна. Элис, заметив, что глаза девушки загорелись гневом, отпрянула в сторону. Шмыгая носом, она приготовилась в который уже раз стать свидетельницей перепалки между своей молодой госпожой и Кейт Кендалл.

– Почему никто не считает предосудительным занятие моей матери?! – продолжала Розанна. – Она ведь не сидит с пяльцами на коленях, как истинная леди, а придумывает фасоны украшений и нарядных уборов, продает их и получает за это хорошие деньги! А то, что лошади приносят доход нам с отцом, возмущает всех и каждого! Скажите на милость!

– Ваша мать – натура творческая! Она – истинная художница! – ответила Кейт с таким почтением, словно речь шла как минимум об одной из святых, если не о самой Пречистой Деве.

Розанна опустила глаза и глубоко вздохнула. Она понимала, что прямым противостоянием ей ничего не добиться, и решила действовать иначе.

– Ты, как всегда, права, – с притворным смирением произнесла она. – Спасибо, что принесла платье, Кейт!

Камеристка окинула ее долгим, внимательным взором, словно силясь проникнуть в мысли девушки и угадать, какую новую дерзкую выходку та замышляет. Не говоря ни слова, она вышла из гардеробной, бесшумно притворив за собой дверь. Она не сомневалась, что со столь дерзким и своевольным существом, как юная Розанна, следует держаться жестко и непреклонно – для ее же блага.

Стоило тяжелой дубовой двери закрыться за камеристкой, как Розанна вновь дала волю своему гневу.

– Ведьмы – вот кто они такие! – воскликнула она и, подбежав к кровати, с ненавистью воззрилась на роскошное платье, которое еще недавно так нравилось ей. На прошлой неделе, во время последней примерки, она с восхищением разглядывала белоснежную нижнюю юбку, кружевные рукава, многочисленные оборки. Элис, осторожно погладив накидку из красного бархата, мечтательно произнесла:

– Какой великолепный наряд! Сочетание белого с красным будет вам так к лицу, миледи!

Розанна помотала головой.

– Я не стану его надевать!

– Но как же так, миледи? – робко возразила служанка.

– Если меня собираются нынче выставить напоказ, что ж, так тому и быть! Я не стану противиться, а наоборот, помогу им в этом! – сказала Розанна, нахмурившись и упрямо сжав губы. Она велела Элис повесить в шкаф нижнюю юбку и рубаху с кружевными рукавами и принялась облачаться в бархатную накидку. Изящная туника прямого покроя скользнула по ее стройному телу. Подол дорогого наряда спускался до узких щиколоток девушки. Ее шея и руки остались обнаженными.

– Но вы не можете появиться перед гостями – перед его величеством! – в таком виде! – с ужасом воскликнула Элис.

– Отчего же?

– Этот наряд… он… такой открытый… – запинаясь, пробормотала девушка.

– Вот и отлично! Моя мать не перестает твердить мне, что я уже давно не дитя и должна вести себя как подобает. Что ж, начну с внешнего вида и оденусь сегодня как вполне взрослая женщина! Подай-ка мне шкатулку с украшениями, Элис!

Розанна выбрала и надела восемь золотых браслетов по два на каждое запястье и на предплечья у самых локтей. Она опоясала бедра кожаным ремнем с золотыми украшениями и с удовольствием взглянула на свое отражение в зеркале из полированного серебра.

Элис, трепеща от восторга и ужаса при виде госпожи, приблизилась к ней сзади, чтобы покрыть сетчатой вуалью ее роскошные волосы, но Розанна сделала протестующий жест и тряхнула головой.

– Я решила оставить волосы непокрытыми, Элис. Дайка мне лучше гребень и помоги хоть немного пригладить их!

Тут взгляд ее упал на ожерелье-ошейник, украшенное гранатами по рисунку ее матери. Леди Джоанна тщательно подбирала камни по величине и цвету, и когда Розанна застегнула ожерелье на своей тонкой, длинной шее, гранаты засверкали дивным, живым блеском, став похожими на драгоценные рубины редчайшего оттенка.

– М-м-м! Моя мать – настоящая художница, понимаешь? Представляю, как она разочарована во мне.

– О, Боже мой! Мне так страшно! У меня колени дрожат! – пожаловалась Элис.

Розанна взглянула в испуганные глаза девушки и, дружески обняв ее, от души рассмеялась.

– Не беспокойся, Элис! Ведь наказана буду я. Ты-то здесь ни при чем!

– Но вы выглядите точно… точно язычница, миледи, – сглотнув, прошептала служанка.

Розанна лучезарно улыбнулась.

– А может, я и есть язычница, Элис? Как знать!

Добродушный смех короля донесся до слуха Розанны, едва она приблизилась ко входу в главный зал замка. Миновав арку, отделявшую огромное помещение от длинного коридора со сводчатым потолком, она без труда отыскала глазами Эдуарда. Король был на голову выше всех собравшихся. Его золотисто-рыжие волосы блестели и переливались в ярком свете факелов и сотен свеч. Воины Кастэлмейна и придворные, прибывшие с Эдуардом, почтительно расступились, образовав широкий проход, по которому Розанна неторопливо и чинно двинулась к королю, занимавшему почетное место во главе стола. Во всех взорах, обращенных к ней, читалось восхищение ее редкой красотой.

При виде Розанны улыбка на лице Эдуарда стала еще шире. Он поднялся с высокого кресла и сделал шаг навстречу девушке. Когда она почтительно склонилась перед ним, бормоча: «Ваше величество!» – он порывисто схватил ее за запястья и нежно поцеловал ее тонкие руки.

– Мой Розовый Бутон! Я вижу, ты начала расцветать!

Розанна улыбнулась, зардевшись от счастья, и приняла кубок вина из рук подошедшего Невилла. Взглянув на отца, она заметила возле него стройного молодого человека.

– Джеффри! – радостно воскликнула девушка. – А я и не знала, что ты уже вернулся!

– Сэр Джеффри! – поправил ее король. – Во время своего пребывания в Ирландии ваш брат был произведен в рыцари моим братом!

Сэр Джеффри поклонился Эдуарду.

– Его величество милостиво позволили мне проделать путь из Лондона вместе со свитой.

Сияющие глаза Розанны обратились к Эдуарду.

– Вы привезли известие, которое обрадует мою мать больше всего на свете!

Джеффри был годом моложе Розанны, но теперь, закончив службу под началом герцога Кларенса и приняв боевое крещение в Ирландии, он вытянулся, раздался в плечах и выглядел старше сестры. От матери он унаследовал правильные черты лица и иссиня-черные волосы, от отца – сухощавую стройность фигуры и изысканно-гордую посадку головы. Розанна не сомневалась, что приезд Джеффри послужил причиной радостного переполоха среди молоденьких служанок и камеристок ее матери.

Эдуард заговорщически подмигнул Розанне.

– Я привез тебе подарок, маленькая барышница!

Девушка перевела удивленный взгляд с короля на своего отца. Невиллу, похоже, не терпелось поделиться с до! черью радостной новостью.

– Лошадь? – с надеждой спросила она.

Эдуард кивнул. Его красивое, как у всех Плантагенетов, лицо вновь осветила улыбка.

– Чистокровный арабский скакун! Я буду с нетерпением ждать потомства от него, выведенного в ваших прославленных конюшнях!

В зал вошли музыканты со скрипками, флейтами, лютнями и цимбалами. Следом за ними к гостям вышла и сама хозяйка замка. Глядя на тонкую фигуру матери, на ее высокую грудь, Розанна с невольной гордостью подумала, что той никогда не дашь ее тридцати двух лет. Голову Джоанны увенчивала изящная сеточка из золотых и серебряных нитей с нанизанными на них жемчужинами, поднимавшая ее пышные волосы над лбом и висками. Сзади они струились широкой иссиня-черной волной, доходя ей до колен. В честь прибытия короля она была одета в нежно-голубой и темно-красный цвета – цвета Йорков. Из-под короткой багрово-красной накидки, украшенной золотой нитью, виднелся подол голубого атласного платья, рукава которого были также отделаны золотом.

Джоанна едва взглянула на дочь. Внимание ее было отдано королю, мужу и сыну. Но Розанна не могла не знать, что от взора матери не ускользнула ни одна самая мельчайшая деталь ее языческого одеяния. Девушка не без усилия отогнала от себя мысли о нагоняе, который ожидал ее за столь дерзкий поступок. Но ведь это будет потом, позже! А теперь ей следовало думать лишь о настоящем – о торжестве по случаю приезда царственного крестного и о его роскошном подарке.

Нынче вечером в огромный главный зал замка Кастэл-мейн набилось столько народу, что здесь впервые стало по-настоящему тесно. Вдоль стен выстроились воины замкового гарнизона, желавшие хоть издали взглянуть на своего короля, меж столов, ломившихся от яств, сновали юные пажи, оруженосцы и бесчисленные слуги.

Розанна неторопливо пробиралась к главному столу. В этот момент на ее плечо легла чья-то твердая рука. Девушка обернулась и увидела подле себя юного Джеффри. Рядом с ним стоял, застенчиво улыбаясь ей, молодой воин, при виде которого она едва сдержала вздох изумления и восторга. Голос Джеффри донесся до нее словно откуда-то издалека.

– Розанна, позволь представить тебе моего друга, сэра Брайана Фитцхью. Его произвели в рыцари в один день со мной.

Сэр Брайан смущенно переступил с ноги на ногу. На вид ему можно было дать лет семнадцать-восемнадцать. «Как он красив», – пронеслось в голове у Розанны. Она опустила взор, щеки ее зарделись. Сквозь пушистые ресницы девушка увидела, как юный рыцарь прижал руку к сердцу и учтиво поклонился ей, произнеся:

– Я счастлив быть представленным вам, миледи.

Розанна прочитала эти слова по движению его губ: неистовые удары собственого сердца заглушили для нее звук голоса сэра Брайана. Свет факела, укрепленного в стене над головой юноши, заливал его статную фигуру золотистым сиянием, на устах его играла нежная улыбка. Он показался Розанне сказочным рыцарем – героем ее потаенных мечтаний.

Столь неожиданное осуществление давних грез застало девушку врасплох. Мысли ее путались, язык отказывался повиноваться. Ей удалось лишь с трудом выдавить из себя робкое:

– Сэр Брайан…

Беспомощно взглянув на брата, она вымученно улыбнулась и бросилась к главному столу, туда, где сидели король Эдуард и сэр Невилл и где она могла чувствовать себя в безопасности.

Розанна принялась есть из поставленной перед ней тарелки, не чувствуя вкуса пищи. Она пила из высокого кубка, и выдержанное вино казалось ей кислым, словно уксус. Она не слышала обращенных к ней вопросов и оставляла их без ответа или отвечала невпопад. Взор девушки помимо ее воли обращался к белокурому рыцарю, сидевшему за одним из соседних столов рядом с юным Джеффри. В конце концов ей пришлось заставить себя повернуть голову в другую сторону – совладать со своими глазами она не могла. Теперь она от души жалела, что проявила недозволительную строптивость и не надела роскошное белое платье, приготовленное для нее заботливой матерью. Боже, что подумает о ней сэр Брайан, перед которым она предстала в своем нелепом, слишком открытом языческом одеянии, да еще и с непокрытой головой!

Слуги начали выносить из зала столы и стулья, чтобы освободить место для танцев. Сердце Розанны гулко забилось от страха. Что, если он пригласит ее танцевать? Она этого просто не переживет! Да, но еще хуже будет, если он предпочтет ей какую-нибудь другую леди! Розанна выпрямилась на своем стуле с высокой спинкой и застыла, не в силах шевельнуться. Но в этот момент сэр Брайан подошел к леди Джоанне, и девушка с огромным облегчением увидела, что пленивший ее воображение рыцарь раскланивается с хозяйкой замка, чтобы покинуть пиршественный зал и удалиться в отведенную ему комнату.

В ту же минуту к Розанне вернулось утраченное самообладание. Она приветствовала подошедшего к ней офицера королевской свиты нежной, пленительной улыбкой и, опираясь на его руку, проследовала на середину зала. Зазвучала музыка, начались танцы.

Было далеко за полночь, когда шум в замке Кастэлмейн стих и последние из слуг, снеся остатки пиршественных блюд на кухню, опустили усталые головы на подушки.

Розанна, едва переступив порог своей комнаты, отправила Элис спать, чтобы та своей глупой болтовней не мешала ей мечтать о сэре Брайане. Она вспоминала его белокурые волосы, нежную улыбку и стройный стан. Неторопливыми, плавными движениями она сняла с себя свой праздничный наряд и юркнула в постель. Прикосновение прохладных простыней к разгоряченному телу заставило ее вздрогнуть. Девушка свернулась калачиком и, глядя вокруг невидящим взором, начала перебирать в уме события прошедшего дня.

Мало-помалу в мысли ее властно вторгся образ Джоанны, и девушка, как ни старалась, не могла заглушить голос совести, нашептывавший ей, что она должна попросить прощения у матери, перед которой провинилась сегодня – и не единожды! Розанна вздохнула. Она попробовала снова вызвать в памяти облик лучезарного юноши-рыцаря, но вместо него отчетливо видела перед собой расстроенное лицо матери. Она вела себя с ней непочтительно, дерзила ей и в довершение ко всему предстала перед высокими гостями в неподобающем виде. А ведь мать так любит ее, так горячо желает ей добра! Розанна вспомнила, как леди Джоанна нежно ухаживала за ней, когда она болела. Она не позволяла никому из слуг приблизиться к кроватке маленькой Розанны, собственноручно готовя мази и притирания, микстуры и отвары, укутывая и баюкая свою девочку, терпеливо снося ее капризы. Розанна беспокойно ворочалась в постели, надеясь, что сон избавит ее от укоров совести.

Мысли леди Джоанны в эти же самые минуты были обращены к дочери. Хозяйка Кастэлмейна удобно устроилась у огня в своей уютной спальне в западном крыле замка. Голова ее покоилась на коленях короля Эдуарда. Гладя ее пушистые волосы, его величество с улыбкой произнес:

– Она удивительно хороша, Джоанна!

– Девчонка на редкость упряма и своевольна. Ей известно, что она красива, и, по-моему, именно это делает ее такой несносной!

– Еще бы ей не знать об этом! Мужчины при виде ее теряют дар речи, а женщины наверняка зеленеют от зависти!

– Она ведет себя слишком вольно и дерзко! – упорствовала Джоанна. – Мне с ней очень тяжело: у нее такой независимый, решительный характер. Она ни с кем не желает считаться!

– Эти черты она унаследовала от нас обоих! – усмехнувшись, ответил Эдуард.

– Нет уж, я тут ни при чем! – с улыбкой возразила Джоанна. – В ней играет кровь Плантагенетов, я нисколько не сомневаюсь в этом! Нед, – добавила она, вздохнув, – ты должен поговорить с ней! Объясни своей дочери, как рискованно ездить на этом диком звере – Зевсе! Может быть, хоть тебя она послушает!

Он снова провел ладонью по ее иссиня-черным волосам, на которых играли и переливались блики яркого пламени, и потянулся к шнурку у ворота ее ночной рубахи.

Джоанна остановила его руку и горячо заговорила:

– Нед, любовь моя, я знаю, сколь бесценны редкие минуты нашей с тобой близости, но мне необходимо поговорить о будущем Розанны! Вот уже шесть лет, как она помолвлена с Рэвенспером, но он ни разу не дал нам знать, собирается ли он вступить с ней в брак. Я очень желала бы видеть его своим зятем, слов нет, это блестящая партия, а главное – он твой близкий друг. Но если он не собирается в ближайшее же время заявить о своих правах на нее, мы вынуждены будем искать ей другого жениха.

Эдуард смущенно повел плечами, и Джоанна, воспользовавшись этим, встала на колени, а затем выпрямилась во весь рост. Она в упор смотрела на короля Англии, отца своей дочери, ожидая его ответа.

– Джоанна, прости, дорогая, но, благословляя эту помолвку, я не был до конца честен с тобой, – пробормотал Эдуард. – Он беспомощно развел руками и вполголоса продолжал: – В ту пору мы с Роджером думали лишь о его благе. Он оказался в сложном положении: ему претила сама мысль о брачном союзе. Ведь ты знаешь, он похоронил двух жен, супружество с которыми принесло ему одни страдания. Вот мы и заключили тогда эту помолвку, чтобы избавить его от домогательств перезрелых невест, а также от уговоров родни, мечтавшей снова женить бедного Роджера. О девочке мы вовсе не подумали, ей ведь тогда было всего одиннадцать лет!

– Вы, мужчины, – грубые, бессердечные животные! – в сердцах воскликнула Джоанна. Руки ее непроизвольно сжались в кулаки. – Вы играете судьбами женщин так, будто любая из нас – всего лишь пешка в вашей шахматной партии!

Эдуард терпеть не мог ссор и разногласий. Он наполнил мальвазией бокалы, стоявшие на высоком столике, и примирительным жестом протянул один из них Джоанне.

– Любовь моя, обещаю тебе, что напомню Рэвенсперу об этом соглашении. Он только что вернулся из Уэльса – из этого адского пекла. Ты не представляешь себе, как трудно держать в повиновении этих дикарей валлийцев! Я отдаю в его распоряжение свой охотничий замок на весь следующий месяц. Видит Бог, бедняга заслужил право отдохнуть и повеселиться по-королевски! Я поговорю с ним о помолвке. Он либо сделает Розанне официальное предложение, либо расторгнет сговор.

– Расторжение помолвки всегда бросает тень на невесту! Разве ты не знаешь об этом?! – воскликнула Джоанна, не желавшая примириться с мыслью о потере выгодного жениха.

Эдуард, поставив свой бокал на столик и подойдя вплотную к Джоанне, обнял ее за узкие плечи.

– В случае если он решит отказаться от нашей малышки, я не стану принуждать его к союзу с ней! Ни к чему хорошему это не приведет, и прежде всего для самой Розанны. Но я клянусь тебе, что найду не менее достойного претендента на ее руку. Ты будешь довольна, дорогая! – Он вынул бокал с вином из ее ладони и, осушив его, поставил рядом со своим. – А теперь довольно о Розанне. Мне нужна ты!

Леди Джоанна засмеялась счастливым смехом.

– Уверена, что ты способен выпить больше, чем любой из твоих подданных!

– А вот и нет! Рэвенспер однажды на спор перепил меня. Зато на любовном ристалище мне и вправду нет равных! Сейчас ты снова убедишься в этом, дорогая!