Текст книги "Дерзкая пленница"

Ну и пусть! Не сидеть же так, с голой грудью! Подойдя к двери, Лили прислушалась и, когда все стихло, скользнула к себе.

Лили нарочно надела неприглядное платье, то самое коричневое полотняное, что было на ней, когда они с Эдит ходили по лугам – казалось, целая жизнь отделяет ее от того дня. Она ненавидела этих наглых норманнов и решила, что сделает себя некрасивой, противной, чтобы не привлекать их похотливых взглядов. Все женщины явятся к обеду во всей своей красе – вот и пусть найдет себе другую. Отчего эта мысль пришлась ей так не по душе? Лили быстро сняла простой наряд и облачилась в платье из легкого шелка мягкого зеленого цвета, надела сверху зеленую бархатную тунику и опоясала бедра золотым поясом. Простое белое покрывало для головы заменила бледно-зеленым, прозрачным, что было очень смело – сквозь него просвечивали ее волосы. Она даже положила на губы немного красного притирания. Вполне удовлетворенная своей внешностью, Лили отправилась обратно в ту комнату, где ей было приказано находиться.

Едва она вышла в коридор – перед ней возникла фигура Андре. Она вскрикнула.

– Тише, мадемуазель, прошу вас! Я не причиню вам никакого вреда, даю слово!

Лицо его было серым, и на нем четко проступали царапины от ее ногтей. Лили заметила, что по его кольчуге текут красные струйки.

– У вас кровь!… Идите сядьте! – воскликнула она и провела Андре в свою комнату.

Взглянув на него поближе и без прежнего ужаса, Лили обнаружила, что он очень молод, возможно, лишь чуть-чуть старше ее. Она почти перестала бояться Андре, а он улыбнулся ей.

– Эту рану я получил из-за вас, cherienote 5Note5
  дорогая (фр.).


[Закрыть].

– Двое взрослых мужчин дерутся из-за женщины. Это смешно! – укоризненно сказала она.

– Трое взрослых мужчин, мадемуазель, – возразил Андре, задорно блеснув своими вишнево—коричневыми глазами.

Лили попыталась помочь ему снять кольчугу.

– Как вы только ходите в таком тяжелом облачении целый день? – удивилась она.

Он пожал плечами и вздрогнул от боли. Лили сняла с него короткую рубаху, поддетую под кольчугу, и покраснела при виде полуголого молодого человека, на котором не было ничего, кроме шерстяных рейтуз. Она промыла неглубокую рану на его плече и намазала ее зеленым бальзамом, достав его из материнской шкатулки. Стоя перед ним на коленях, она покачала головой:

– Два брата идут друг на друга с кинжалами! Вам должно быть стыдно!

– Три брата, ma petitenote 6Note6
  малышка (фр.).


[Закрыть]! – И, запрокинув голову, он засмеялся над собственным безрассудством.

– Господи Иисусе! Что здесь происходит? – вскричал Ги, появляясь в дверях.

Он вошел в комнату, и с каждым шагом гнев его нарастал, пока он не увидел, что Лили обрабатывает рану. Ги облегченно вздохнул и сказал, блеснув глазами:

– Ей-богу, Андре, у тебя есть чему поучиться! И пяти минут не провел с женщиной, а уже нашел повод раздеться и поиграть перед ней своими мускулами. Вон отсюда, не то я выгоню тебя хлыстом, щенок!

Андре схватил одежду, но прежде чем закрыть за собой дверь, он, взглянув на Лили, поцеловал кончики своих пальцев.

Лили опустила глаза, но все равно чувствовала, что Ги внимательно изучает ее. Щеки ее вспыхнули; она поставила обратно в шкатулку притирания и маленькие горшочки. Наконец он прервал затянувшееся молчание:

– Зачем вы прячете волосы, Лили?

– Таков обычай, милорд. У саксов все порядочные женщины так делают, – объяснила она.

– Снимите покрывало, – попросил он.

– Я не могу, милорд! У меня будет непристойный вид, – возразила она.

– Мы заведем свой обычай, – мягко сказал он, протягивая руку и снимая покрывало с ее головы.

– Зачем? – испуганно воскликнула она.

– Зачем? – переспросил он. – Затем, что мне это нравится.

Румянец на щеках Лили стал еще ярче.

– Разве я раба вашей воли? – пылко бросила она.

– Вы угадали, мадам.

Лили отошла от него в дальний конец комнаты.

– Полагаю, я выбрал самую большую комнату для нас, – сказал он, делая ударение на словах «для нас».

Она закусила губу, чтобы удержаться от ответа на этот умышленный вызов. Ги огляделся:

– Если это ваши вещи, перенесите их в нашу комнату.

Сняв кольчугу, он вымыл руки.

– Не спуститься ли нам к обеду? Он насмешливо взглянул на Лили.

За столом она села на свое обычное место. Все было по-прежнему – и в то же время по-другому. Неужто прошло всего лишь три недели с тех пор, как в этом зале гремел пир по случаю ее свадьбы?

Ги расположился рядом с Лили и ел с ней из одной тарелки. Он не сводил с нее глаз, отрезал ей лучшие кусочки мяса, а Лили совсем не хотелось есть.

– Вам нравится, как я рассадил их? Мужчина, женщина, мужчина, женщина… Я полагаю, что так мои люди быстрее всего освоят язык саксов. Больше женщины не будут прислуживать за столом, пусть это делают оруженосцы. А дамы будут сидеть с моими воинами и вести беседы. Очень скоро вы не сможете отличить свое скромное домашнее общество от двора Вильгельма! – Он усмехнулся.

Восседая за столом с непокрытой головой, Лили казалась самой себе очень дерзкой, но как же она изумилась, когда еще до конца трапезы Эдит, сидевшая подле Андре, сняла с головы покрывало и явила взорам присутствующих свои длинные косы пшеничного цвета.

Николя сидел рядом с Розой, пятнадцатилетней девочкой, лучшей вышивальщицей в поместье. Лили заметила, что она бледна и испугана. Лили решила тотчас поговорить с Ги де Монтгомери. Оглядевшись, она с удивлением обнаружила, что ее мать сидит с Рольфом и очень мила с ним, а она-то думала, что матушка будет держаться с норманнами так же гордо и холодно, как она, Лили. Два воина усадили с собой за стол крестьянок, и бедные женщины совсем растерялись от смущения – они впервые оказались за господским столом. Мужчины пили вино, как они привыкли в Нормандии, но кое-кто попробовал домашнего эля, и, кажется, эль им понравился. Несмотря на все препоны, мужчины и женщины прекрасно объяснялись и вполне были довольны друг другом.

– Ах, cherie, вы привлекаете внимание всех мужчин! Они все мне завидуют. Им и невдомек, что вы не хотите ни смотреть на меня, ни разговаривать со мной! – тяжело вздохнул Ги.

Его бедро коснулось под столом ее бедра, и смятение окатило ее жаркой волной. Лили резко отодвинулась, лицо ее запылало. Она посмотрела через стол на Розу – Николя что-то шептал ей на ухо, а Роза тихонько плакала. Повернувшись к Ги, она со сдержанным негодованием сказала:

– Милорд, девушка, на которую ваш брат Николя обратил свое внимание, еще совсем дитя!

Он лениво взглянул на них из-под полуопущенных век.

– Равно как и он, мадам, и они очень подходят друг другу.

– Я вас ненавижу! – бросила она.

– Если это так, вы вольны выбрать себе кого-нибудь другого, – с вызовом ответствовал он.

Она презрительно вскинула голову, и его губы растянулись в широкой улыбке.

– Поскольку вы сделали свой выбор, не пойти ли нам наверх?

И прежде чем Лили успела убежать, он накрыл ладонью ее руку, потом поднялся и повел ее в свою комнату. Лили чувствовала, как рука Ги, лежащая на ее пояснице, мягко подталкивает ее. Когда она проходила в дверь, рука, скользнув ниже, погладила ее по ягодицам. Лили резко обернулась и ударила Ги по лицу. И тут же пришла в ужас, осознав, что она сделала. Ги притянул ее к себе, и его губы завладели ее губами. Его поцелуй был обжигающим, палящим. Лили корчилась и извивалась в его объятиях, безуспешно пытаясь высвободиться. Его бедра прижались к ее бедрам, и она почувствовала, как его мужество окрепло и восстало. Поняв, что ее движения возбуждают его, Лили замерла. Ги оторвался от ее губ, и она смогла вдохнуть воздух.

Он прошептал:

– У тебя, Лили, есть кое-что такое, чего я хочу. Я буду хотеть это каждую ночь.

Он проникновенно заглянул ей в глаза. Она опустила ресницы, лицо ее стало пунцовым.

– Ха! Я знаю, о чем вы думаете, cherie! Стыдитесь! Я просто хочу, чтобы вы научили меня вашему языку. – Ухмыльнувшись, он отпустил Лили.

Она отбежала от него как можно дальше.

– Вы играете со мной! Вам просто нравится потешаться надо мной! – сердито заявила она.

Его взгляд следовал за ней, задержавшись на ее волосах и губах, освещенных пламенем свечи. «В ее красоте есть что-то неземное, я никогда не смогу насытиться ею», – подумал он.

– Я желаю удалиться в свою комнату, милорд, – заявила она, вздернув подбородок.

– Лили, мы оба знаем, что с сегодняшнего дня вы будете спать в моей комнате, – спокойно возразил он.

Она задрожала.

– Я не стану делить с тобой ложе, норманн! Ги устремил на нее безжалостный взгляд.

«Сейчас он убьет меня, – подумала она, – и спасения нет». Но его зеленые глаза снова стали насмешливыми.

– Ну вот, вы опять о ложе, мадам! Я понимаю, в каком бедственном положении находится молодая вдова, но пока ничем помочь не могу. Обещаю, что мы проведем с вами много ночей, дабы погасить огонь, пылающий в нашей крови. Чтобы охранять эти места, необходимо каждую ночь по крайней мере четверым нести дозор. Если я что-то наметил для себя, никто у меня этого не отберет, и оно будет моим. Сегодня ночной дозор несем мы: я, мои братья и Рольф.

Он протянул руку за кольчугой.

– Но ведь Андре ранен, – сказала Лили, чувствуя одновременно и облегчение, и досаду.

– Простая царапина. Если вы будете обращаться с ним как с дитятей, как же я сделаю из него мужчину? – Ги взглянул на нее, и глаза его потеплели. – Лили, я не шучу: вы действительно должны остаться здесь и, когда я уйду, закрыть дверь на засов. Иначе я не отвечаю за вашу безопасность.

Глава 7

Каждые два часа четверо конников объезжали местность, возвращаясь в замок в полночь, в два и в четыре часа. В четыре часа Андре выглядел утомленным. Николя сказал:

– Оставайся здесь, отдохни; я посторожу за двоих.

– Нет, – возразил Андре, взглянув на Ги, – как-нибудь продержусь.

Ги подал Андре горячего вина с пряностями.

– Брат пытается возместить тебе свой удар ножом. Дай ему поработать за тебя – этим ты успокоишь его совесть. Ступай ляг, Андре, но смотри, не перепутай спальни! – предупредил Ги.

Николя ухмыльнулся, а у Андре хватило дерзости сказать:

– Я подожду, когда она тебе надоест.

– Черт побери, ты на коня-то не можешь забраться, а уж норовишь вскарабкаться на девчонку! Тебе, что, больше нечем заняться? – воскликнул Ги.

– Рад бы, да не могу. Не знаю, что случилось, но в последнее время я только об этом и думаю, – засмеялся Андре.

– Всему виной золотистые волосы и молочная кожа сакских дев. Я слыхал: это опасно для здоровья – днем и ночью пребывать в возбуждении. Лучше попроси у вдовицы какого-нибудь снадобья, – смеясь посоветовал Николя.

– Постель с девкой трижды в день – вот снадобье, которое ему поможет. И эту хворь как рукой снимет, – убежденно отрубил Рольф.

– Кстати о вдовице… Как твои дела в этом направлении, Рольф? Чтобы управляться с этой особой, нужно иметь немало храбрости, я полагаю! – захохотал Ги.

– Да нет, просто я еще не пытался – мы же здесь всего один день. А как твои дела с молодой вдовушкой, Ги?

– Примерно так же, Рольф. Пошли! Рассвет был холодным и хмурым. В шесть часов трое мужчин покинули свои седла и отправились в баню. Мальчики-оруженосцы подбежали к ним, чтобы получить указания, и когда норманны разделись, их уже ждали деревянные чаны с водой. Ги погрузился в горячую воду, от которой его усталые мышцы постепенно расслабились. Он встретился взглядом с Рольфом, и оба насмешливо посмотрели в сторону Николя, который уснул прямо в воде.

– Боюсь, что это новое поколение довольно изнеженно, – заметил Ги.

– Будь снисходителен. Ты порой требуешь от него слишком многого, – отозвался Рольф.

– Давай-ка разбудим нашего молодца, пока он не утонул, – сказал Ги, и лицо его смягчилось.

Лили проснулась оттого, что кто-то барабанил в дверь. Она плотно закуталась в меховое одеяло и окликнула:

– Кто там?

– Ваш господин и повелитель! Почему вы заставляете меня ждать? Откройте немедленно, пока я не вышиб эту дурацкую дверь, – сказал Ги со смехом.

Судя по голосу, он был в хорошем настроении, и Лили подумала, не успеет ли она одеться, но грохот повторился, и она робко отодвинула засов. Взглянув на Ги, она удивилась, что после целой ночи, проведенной в дозоре, он даже не выглядит усталым. Свеж и ясноглаз, будто хорошо выспался.

– Сейчас сюда придут люди, чтобы сделать очаг: в холодные зимние ночи мы сможем разводить огонь, – поэтому я на вашем месте не стоял бы обнаженным.

И он указал на ее голые ноги. Лили сердито – отвернулась. «Проклятый норманн! – разозлилась она. – Вечно он ставит меня в неловкое положение, а потом из меня же делает дуру». Вскинув голову, она пошла в свою комнату одеваться.

Леди Элисон, уже поджидавшая Лили, вошла следом за ней. Бровь у нее вздернулась, когда она разглядела, в каком виде ее дочь.

– Я заметила, как этот норманн смотрит на тебя. Поверь мне – он пропал! Но не сдавайся слишком быстро, Лили, – он не станет дорожить тем, что получит легко, таков этот человек. Преследование нравится ему не меньше, чем победа. Оттягивай ее, сколько сможешь.

Лили просто рот раскрыла от изумления.

– Если вы думаете, что я с ним играю, вы ошибаетесь. Я никогда не позволю этому нормандскому псу коснуться меня!

– Лили, он возьмет тебя силой, а я не хочу, чтобы ты страдала, дитя мое. Я и помыслить не могу о том, что ты его отвергнешь.

– Я его не боюсь! – дерзко выкрикнула она и тут же закрыла рот обеими ладонями, чтобы Ги не услышал ее похвальбы.

В коридоре послышался голос:

– Ги! Крестьяне волнуются. Подрались норманн и сакс.

Оба тут же убежали, прихватив мечи.

– Эдвард! – выдохнула Лили.

Она торопливо натянула первое, что попалось под руку, – платье и тунику бледно-розового цвета, быстро пригладила волосы и, не позаботившись покрыть их, стремглав помчалась в деревню.

Они схватили не Эдварда, чего так боялась Лили. Рольф железной хваткой держал одного из крестьян, а на земле лежал нормандский воин. Ему размозжили голову дубинкой, и он истекал кровью.

Ги опустился на колени, чтобы рассмотреть его.

– Это Жиль. Отнесите его в замок и попросите леди Элисон заняться его раной.

Лили с удивлением отметила, что он по-прежнему называет ее мать леди Элисон.

– Я хочу знать, что здесь произошло. Кто зачинщик? – спросил Ги.

– Эта сакская свинья насмехалась над нашими короткими волосами и выбритыми лицами, вот Жиль и двинул его по роже рукавицей. А сакс схватил дубинку и чуть не прикончил его, – ответил Жильбер.

– Разденьте его! – приказал Ги, беря хлыст у одного из своих воинов. – Слушай внимательно, сакс! Если бы ты пустил в ход кулаки, я не стал бы наказывать тебя таким образом. Никогда больше не поднимай оружия на норманна. Еще раз сделаешь это – поплатишься жизнью. Двадцать ударов.

Крестьянина распялили между двумя деревьями. Ги размахнулся и нанес первый удар.

Лили вскрикнула, но Ги даже не взглянул в ее сторону. Хладнокровно и размеренно он обрушивал удар за ударом на спину сакса, пока не закапала кровь. На десятом ударе Лили потеряла сознание. Эдвард, стоявший подле нее, подхватил ее на руки и отнес в хижину. Она почти сразу же очнулась.

– О Эдвард, слава Богу, что с тобой все в порядке. Он – чудовище! А я-то думала, что он добрый!

Лили была бледная как полотно, и ее знобило.

– Он сделал то, что обязан был сделать, Лили, но тебе такие вещи видеть не нужно.

– Я пришла, потому что испугалась за тебя, Эдвард. Как твоя рука? Дай я посмотрю.

Он снял с себя рубаху и показал культю.

– Заживает быстро.

Огромная тень показалась в дверях. Вскочив, Лили с виноватым видом воскликнула:

– О Боже!

В хижину вошел Ги; глаза его опасно сверкнули. Он произнес спокойно:

– Я постоянно нахожу вас в обществе обнаженных молодых мужчин, cherie.

Страх душил Лили, не давал дышать; грудь ее высоко вздымалась. На руках Ги она увидела кровь.

– Не подходите ко мне! – вскричала она.

– Я не обязан объяснять вам свои поступки, Лили, но я сделаю это. Необходимость заставила меня быть жестоким. Этот человек взял в руки оружие и чуть не убил моего воина на глазах у всех обитателей поместья. Я должен был сурово наказать его, иначе все остальные могли последовать дурному примеру. По закону, установленному Вильгельмом, мне следовало бы отрубить ему руку, которую он поднял на норманна.

– Он прав, Лили, – спокойно заметил Эдвард.

– Вы же, как все женщины, лживы. Вы сказали мне, что все ваши мужчины погибли, а я вижу перед собой воина, который явно сражался с нами при Гастингсе. Скольких вы еще прячете?

Ги двинулся к Эдварду. Лили, широко раскинув руки, чтобы защитить его, воскликнула:

– Это мой брат!

Ги взглянул на молодого человека. Его белокурые волосы и красивое лицо в самом деле напоминали Лили. Он смутился.

– Вы полагали, что я могу лишить жизни вашего брата? Неужели вы такого плохого мнения обо мне? – Он обратился к Эдварду: – Если вы присягнете на верность нам, можете возвратиться в замок. Мне нужен переводчик. Ну как, договорились?

– Благодарю, милорд! Договорились, – ответил Эдвард, сожалея, что Лили солгала и назвала его братом.

Когда они вошли в дом, Лили подала знак матери, чтобы та не тревожилась. Потом быстро проговорила:

– Моему брату Эдварду позволено жить с нами.

– Благодарю вас, милорд, – сказала леди Элисон. – Пойдем наверх, Эдвард, я посмотрю твою рану. Леди Хильда будет рада увидеть, что ты уже поправляешься.

Ги поднялся вслед за ними.

– Я проверю, как продвигается кладка очага. К вечеру он будет готов. Славно, когда в прохладные ночи в комнате пылает огонь… Вы согласны, cherie?

Эдвард стиснул зубы, а Лили поджала губы и ничего не ответила на этот намек.

– Я оказала помощь человеку, которого вы выпороли, но ему лучше остаться здесь, хотя бы до завтра. Его можно поместить к норманну с проломленной головой. Будем надеяться, что больше ничего не случится, – все кровати в доме заняты. Я сплю вместе с леди Хильдой.

Поймав взгляд Лили, Ги сказал:

– И на моей кровати поместятся двое.

В зал вошел Рольф, чтобы получить дальнейшие указания. Ги поручил ему назавтра остричь волосы и обрить бороды всем саксам.

– Различия между нами слишком очевидны. А будем больше походить друг на друга внешне, и мысли схожие начнут в голову приходить. И чем скорее это случится, тем лучше. Надо также послать гонца к Вильгельму, сообщить, что мы уже близ Лондона. Найдите человека для этого поручения, Рольф. Завтра отправимся в Окстед и в этот – Севенокс, кажется. Там обоснуются Николя и Андре. Пора им приучаться к самостоятельности. И еще: вчера ночью, помнится, мы слышали вой волков. Я намерен поговорить с пастухами и узнать, сколько скота они теряют из-за этих разбойников. Может, стоит произвести отстрел? Мы возьмем с собой Эдварда, он поможет нам объясниться.

– Надеюсь, ты не собираешься делать это прямо сейчас? Мои кости жаждут отдыха, – сказал Рольф.

– Стареешь, значит! – засмеялся Ги, дружески похлопав его по спине.

Приближалось время ужина. Лили сидела у себя в комнате и готовилась к выходу в трапезный зал. Она вплетала в косы розовые ленты и любовалась их красотой, глядя в ручное зеркальце из полированного серебра. Вдруг ручка входной двери дернулась, и послышался зычный голос Ги. Он поднялся наверх и, обнаружив, что дверь в комнату Лили заперта, чертыхнулся и стал колотить по ней. Лили подняла засов и открыла дверь; сердце ее невольно забилось быстрее.

– Вы запираетесь от меня, cherie? – спросил он, спесиво подняв бровь.

– Я запираюсь от всех, милорд, – спокойно ответила она.

Ги с восхищением оглядел ее:

– У вас много красивых нарядов, Лили! Рядом с вами я чувствую себя оборванцем.

– Это нетрудно исправить, милорд. У нас есть красивый бархат и льняные ткани. Я могу сшить вам тонкие новые рубашки.

– Я буду очень рад! – Он улыбнулся. – А также буду счастлив сопровождать вас к столу. Только скажу несколько слов работникам.

Ги пошел в тот покой, где работники уже соорудили очаг.

– Прекрасная работа! – похвалил он. – У меня есть еще одно дело. Прорубите арку вот в этой стене, чтобы превратить эти два покоя в один. Бревна толстые, но вы так мастерски сложили очаг, что явно можете творить чудеса. Спасибо!

Ги был голоден; он ел, как едят крупные, здоровые мужчины. По сравнению с ним Лили ела очень мало и время от времени просто ворошила еду, лежащую на тарелке.

– Постарайтесь есть побольше, Лили. Вы такая хрупкая, такая маленькая, – посоветовал он.

– Вам нравится, когда женщина полная, милорд? – улыбнулась она.

– Нет, конечно же, нет, cherie, просто вы кажетесь такой слабенькой. Если вы заболеете, то, наверное, будете долго выздоравливать.

Ги завладел гибкой рукой Лили и играл ее пальцами. Быстро отведя от него глаза, Лили оглядела зал. Она насчитала примерно дюжину женщин, сидевших за столом с непокрытой головой.

– Я говорил вам, что мы заведем новый обычай. Завтра у всех в волосах тоже будут ленты, как и у вас. Они же видят, что это красиво, – сказал Ги улыбаясь.

Лили изумилась: он прочел ее мысли! Ее бедро коснулось под столом его бедра, и он мгновенно пришел в возбуждение. «Слава Богу, что мы сидим за столом, – подумал Ги, – и это не видно».

– Милорд, у меня трудности, – сказала Лили, обращая на него всю волшебную силу своих зеленых глаз. – Я не могу пользоваться баней: там всегда крутятся ваши люди. Нельзя ли убрать их оттуда завтра утром, чтобы я могла там уединиться?

– Я велю принести чан для купания в ваши покои, и вы сможете купаться, когда вам захочется.

Картины, возникшие при этом у него в голове, ничуть не способствовали его успокоению.

– Скоро ли мы сможем подняться наверх? – с напором спросил он.

Лили не ответила. Она внимательно смотрела на Эдварда. Он сидел возле Николя и Андре. Все трое были примерно одного возраста и увлеченно беседовали. Глаза Эдварда то и дело останавливались на Лили, и она думала, уж не вынашивает ли он какой-нибудь отчаянный план, и молила Бога, чтобы это было не так: он уже достаточно натерпелся от норманнов.

Ги повел Лили наверх, и она удивилась, когда они остановились у дверей ее комнаты. Он поднес ее руку к губам, и сердце девушки смягчилось при виде морщинок, оставленных усталостью у его глаз. Он не спал уже почти тридцать шесть часов.

– Доброй ночи, мадам, приятных снов. Обязательно заприте дверь на засов, – сказал Ги и удалился.

Лили вошла в свою комнату – Ги уже был там. Он стоял, небрежно прислонясь к арке, прорубленной в стене. У нее брызнули слезы гнева и отчаяния, и она воскликнула:

– Боже мой, что вы наделали? Как вы могли, как вы могли?!

Он засмеялся, запрокинув голову.

– Идите сюда, cherie, погрейтесь у моего очага. Лили была вне себя. Он сокрушает все преграды между ними. Если его не останавливают стены, то что же может ее защитить? Он развлекается, а другие от этого страдают.

– Для вас это просто забава, но ведь вы играете моей жизнью! Вы убили моего отца, захватили мой дом, а теперь даже лишаете меня возможности уединиться! – плакала она.

– Успокойтесь, вы поднимаете больше шума, чем нужно. Согласен, я не могу вернуть вашего отца к жизни, но вы занимаете почетное место рядом со мной. Ваша мать и брат живут на свободе. По-видимому, вы очень избалованы и испорчены, Лили. Вы прекрасно умеете брать, но все еще не научились отдавать.

– Вы хотите сказать, что я должна стать вашей девкой, для того чтобы сделать свою жизнь лучше, но я не стану ею! Вы не сможете меня заставить!

Ги быстро подошел к ней и привлек в свои объятия.

– Смогу и заставлю, девочка, будь в этом уверена.

– Ну конечно! Где ваш хлыст, милорд? Исполосуйте еще одну сакскую спину. Мы ведь не больше, чем грязь у вас под ногами. Ну, чего вы ждете? – бросила она насмешливо.

– У меня есть другое оружие, – медленно произнес он, наклонил голову и нежно втянул в себя ее губы.

Она ощутила вкус его губ, и все ее чувства пришли в смятение от его мужского запаха. Как искра, вспыхнуло в ней желание принадлежать ему. Желание это росло, оно побежало по ее телу жаркими, пульсирующими волнами. Бедра ее были прижаты к его бедрам, и она ощутила все неистовство его страсти. С невероятным усилием Лили оторвалась от его губ и зарыдала.

Ги был страшно раздосадован: эта вдовушка строит из себя нетронутую девицу! Он резко убрал руки и прорычал:

– Все женщины – твари!

Пройдя через арку, Лили легла на свою кровать и тихо заплакала. Когда глаза ее высохли, из соседней комнаты до нее донеслось ровное дыхание Ги, и Лили поняла, что он уже спит.