Текст книги "Дерзкая пленница"

Глава 8

Едва рассвело, а Ги уже был в деревне. Одним своим присутствием он утверждал вокруг дух законности и порядка.

– Хью и Роже! – скомандовал он. – Давайте сюда воду и бритву! Побрейте их, всех до единого! ДАрси и Жильбер отвечают за стрижку. Стричь коротко! Коли ножницы не возьмут – брейте наголо! А вы постройте этих косматых бесов в очередь.

– Чертовски славная мысль, – одобрил Рольф. – Их головы и бороды, наверное, кишат вшами. Обрить их легче, чем избавить от насекомых, – засмеялся он. – Мы разведем здесь костры. Хью, возьми у женщин котелки, чтобы согреть воду.

– Эдвард, скажите им, что сегодня каждый мужчина приступит к работе только после того, как будет острижен и выбрит! – приказал Ги. – Где остальные? Я знаю, что в поместье значительно больше крестьян, чем собралось здесь.

– Милорд, они прячутся по домам. Они испугались, – сказал Эдвард.

– Тогда придется пойти за ними, – решил Ги. Взяв нескольких воинов, он стал обходить хижины и выволакивать из них упирающихся саксов.

Крестьяне громко роптали или потрясали оберегами, висевшими у них на шеях. Рольф из любопытства сорвал с одного из них маленький кожаный мешочек и исследовал его содержимое.

– Ба! Что это такое? Вонь от него прямо до небес, – сказал Рольф, держа оберег на вытянутой руке.

– Дай взглянуть, – приказал Ги. Высыпав содержимое, он с интересом порылся в нем. – Похоже на дохлого нетопыря! – неуверенно сказал он. – Дай еще! – велел он Рольфу.

Крестьянин изо всех сил старался удержать оберег, но Рольф был сильнее.

– А здесь что-то вроде костей цыпленка или голубя, – предположил Рольф.

– Да это, похоже, ворожба! – взорвался Ги. Повернувшись к Эдварду, он спросил: – Откуда эта мерзость?

Эдвард притворился, что не знает, но Эдгарсон, который вертелся рядом с ним, не желая упустить зрелища, когда мужчин будут стричь, как овец, многозначительно произнес:

– Мораг, колдунья! – и указал в направлении ее хижины.

Ум у него был по-детски подвижный, и он уже усвоил дюжину нормандских слов. У Ги обнаружились некоторые познания в языке саксов, и они умудрились неплохо понять друг друга. В знак одобрения Ги взъерошил волосы Эдгарсона, а потом с мрачным лицом повернулся и зашагал к замку. Да так быстро, что Эдвард и Рольф едва поспевали за ним.

– Элисон! – гаркнул он во всю мощь своих легких.

Она быстро вышла в зал, испуганно спрашивая себя, что заставило его так повысить голос.

– Милорд, что случилось?

– Мадам, вам известно, что у вас под носом люди занимаются ворожбой? – сурово спросил он.

– Ворожбой? – переспросила она протестующе.

– Крестьяне так увешаны талисманами и оберегами, что им даже трудно ходить, – сказал Ги с укором.

– А, вы имеете в виду те вещицы, что они получают от Мораг, милорд! – молвила она с облегчением. – Они достаточно безобидны.

– Разве эти люди не ходят в церковь, как богобоязненные христиане? – воскликнул он недоверчиво.

– Ну им никто не мешает ходить в церковь. Хотя я не стану утверждать, что крестьяне бывают там часто.

– Отныне они будут делать это регулярно. Все до единого! Даже если нам придется расширить церковь, – заявил Ги.

Леди Элисон склонила голову.

– Как скажете, милорд!

– Леди Элисон, я потрясен! Не могу поверить, что вы относитесь к этому с такой беспечностью.

Она печально улыбнулась:

– Саксы не так набожны, как мы, франки.

– Не так набожны? – взорвался он. – Рольф! Найти эту Мораг и повесить! – приказал он.

Элисон побледнела.

– Нет, милорд, я прошу вас! Какой вред могут принести ее приворотные зелья и гадания?

– Гадания?! Приворотные зелья? – Он засмеялся. – Вы, верно, шутите!

Она сразу воспользовалась его веселостью:

– Когда люди узнали, что приближаются норманны, они бросились к Мораг за талисманами, которые могли бы их защитить. И как видите, талисманы помогли – судьба послала нам человека, умеющего сочувствовать!

– Вы полагаете, что я не повешу эту старую ведьму, если вы будете мне льстить? – упрекнул он ее.

– А разве мое предположение неверно, милорд? – смело спросила она.

Он помолчал, потом решил уступить:

– Я посмотрю на нее сам, прежде чем что-либо предпринять.

Ги вошел в хижину Мораг без всяких церемоний. Эдвард остановился в дверях, понимая, что попал между двух очень могущественных сил. Обжора зловеще закричала, сидя на своей жердочке под потолком, а Мораг, не моргнув, выдержала пристальный, испытующий взгляд норманна.

– Эдвард, – сказал Ги, – вы будете переводить. Слово в слово, – предупредил он. – Ничего не пропуская и не смягчая. – Сузив глаза, он сказал Мораг: – Коль скоро ты обладаешь могуществом, тебе должно быть известно, что я пришел тебя повесить.

– Нет, – медленно ответил она, – ты пришел, чтобы запугать меня.

Ги вскинул брови, изумленный смелостью старухи.

– Черт возьми! – выругался он. – Ну и как, запугал?

– Ты родился в апреле – под знаком Овна. Ты можешь запугать любого, – ответила она, не сводя с него глаз.

– Правильно, я родился в апреле. Как ты узнала? – допрашивал он.

– Эка загадка для того, кто умеет смотреть!.. Нрава ты крутого, упористый, неугомонный. Шибко любишь власть, любишь, когда на тебя смотрят снизу вверх. Ты храбр сверх всякой меры. Больно скор и можешь как создать, так и разрушить свою судьбу. Ты нетерпим, нетерпелив и самонадеян.

На лице Ги мелькнула жесткая усмешка.

– Это мои хорошие качества, а что же недостатки?

– У Овна нет недостатков, – сухо ответила Мораг.

Ги резко рассмеялся:

– Ей-богу, она действительно обладает какими-то магическими способностями, коль нарочно подстрекает меня! Мадам, – предупредил он Мораг, – мы испытаем вас. За вашими делами будут внимательно наблюдать. Дважды в неделю извольте посещать церковь. Если вы будете давать людям что-то посерьезнее, чем приворотные зелья, – я посажу вас под замок.

Когда Ги ушел, Мораг в изнеможении опустилась на пол. Как женщина мудрая и проницательная, она поняла, что этот человек пришел надолго. Она умрет, а он еще целую вечность будет распрекрасно жить здесь. Его воля сильнее, чем ее. И значит, ничего другого не остается, как подчиниться ему.

Выйдя из хижины Мораг, Ги сказал Рольфу:

– Я отправляюсь в Окстед. Одному Богу известно, что я найду там, судя по тому, что творится здесь. Я возьму с собой братьев, а ты останешься и присмотришь, чтобы все шло как положено.

Эдвард пошел к тому месту, где стригли крестьян, радуясь, что встреча с Мораг уже позади. Он услышал, как засмеялся норманн по имени Дарси:

– Бог мой, этот свалился в обморок от страха. Выходит, молодые саксы трусливы, как зайцы.

Эдвард опустил глаза и увидел Эдвину, лежащую на земле; волосы ее были острижены. Он отстранил воина и опустился на колени подле нее.

– Это девушка, – сказал он гневно, – ваш указ не относится к женщинам!

– По мне они все похожи друг на друга: косматые, желтоволосые… У нее еще и титьки не выросли, как же я мог узнать, что это женщина?

Эдвард помог Эдвине подняться. Она в ужасе и отчаянии прижалась к нему. По лицу ее текли слезы, а коротко обрезанные волосы стояли торчком; она была грязна и безобразна. Обняв девушку за плечи, Эдвард повел ее домой, ласково приговаривая:

– Ну-ну, Эдвина, все будет хорошо. Они ведь не причинили тебе никакого вреда.

Дома Эдвина дала слезам полную волю. Рыдая, она раскачивалась из стороны в сторону, а Эдвард изо всех сил старался ее успокоить:

– Послушай, Эдвина, вот что я придумал. Мы вымоем твои волосы, и даю слово, они будут выглядеть очень мило.

– Вымоем волосы? – переспросила Эдвина, и в ее глазах опять вспыхнул страх. Она отпрянула от Эдварда, полагая что ее собираются подвергнуть новому унижению.

– Да-да. Женщины, что живут в господском доме, моют волосы каждые две недели. Пойдем в баню, и я помогу тебе вымыть их.

– Я сделаю это, раз вы так хотите, милорд, – согласилась Эдвина, изо всех сил стараясь сдержать слезы.

В бане Эдвард наполнил глубокий деревянный чан горячей водой.

– Будет неплохо, если ты залезешь туда.

– Но ведь моя одежда промокнет! – возразила Эдвина.

– Да нет, сначала нужно раздеться, – терпеливо объяснил он.

– Я не умею плавать. Я боюсь воды!.. – сказала она жалобно.

– Здесь не настолько глубоко, ты не утонешь. Давай смелее! – подбодрил Эдвард. – Я повернусь к тебе спиной. Поторопись, пока никого нет!

Погрузившись в воду, Эдвина резко вскрикнула, и Эдвард на миг обернулся. Но этого было достаточно для того, чтобы заметить, что груди у нее на самом деле есть. Они были юные, нежные и очень соблазнительные. Эдвард взял с полки льняное полотенце и кусок мыла, пахнущего вербеной.

– Потри этим волосы, а потом как следует пополощи их в воде – смой мыло. Когда вылезешь, сразу оботрись полотенцем и оденься, чтобы не простудиться. Я провожу тебя домой, разведу огонь, и ты высушишь волосы.

Вернувшись в хижину, Эдвард встал на колени перед сухой растопкой. Покалеченной рукой он крепко прижал кремень и высек искры маленьким кинжалом, который носил тайком от норманнов. Он не поднимался до тех пор, пока огонь не разгорелся, распространяя тепло.

– Иди сядь поближе. Волосы высохнут и будут очень красивыми, Эдвина. Теперь они чистые, и видно, что они чудесного льняного цвета и так мягко вьются вокруг лица… Сейчас вправду гораздо лучше, чем было.

Эдвина, оробев, молчала.

– Расскажи мне о себе, – предложил Эдвард.

– Да нечего рассказывать, – просто ответила она.

– Не может такого быть! Какую работу ты выполняешь?

– Смотрю за пчелами, собираю мед.

– Пчелы – это, верно, очень интересно? Расскажи о них, – уговаривал он.

Эдвина улыбнулась:

– Вы знаете, что те пчелы, которые делают всю работу и собирают мед, – женщины?

Эдвард засмеялся:

– Нет, я этого не знал. Рассказывай дальше.

– Когда пчела находит место, где много цветов, она возвращается в улей, жужжит и вроде как бы танцует, прикасается своим телом к другим пчелам и рассказывает им, где растут цветы. Если цветы где-то далеко, пчела пожужжит, потанцует, потом немного пролетит вперед и снова пожужжит, повернется, еще пожужжит и пролетит немножечко вперед… Поэтому, когда все пчелы вылетают из улья, они точно знают, куда лететь и где искать цветы.

Эдвард восторженно засмеялся.

– Вы мне не верите? – спросила она.

– Да нет, вряд ли ты могла это придумать. Скажи, а как они выживают зимой? – задал он вопрос потруднее.

Эдвина отвечала как человек опытный, как старшая:

– Они выживают только потому, что помогают друг другу. Они слепятся, и получается комок, и так они двигаются, медленно-медленно. Когда тем, кто снаружи, становится холодно, они заползают в серединку комка, а пчелы, что были в глубине, вылезают наружу.

– Эдвина, ведь и у нас должно быть именно так. Мы все выживем, и опять будет все хорошо, если саксы и норманны научатся жить вместе и ладить друг с другом.

Эдвард вынул маленькую костяную расческу. Осторожно протянув руку, он нежно провел ею по белокурым завиткам Эдвины.

– Я хочу, чтобы ты взяла это себе. Мне она, наверное, не понадобится, если меня заставят остричь длинные волосы и обрить бороду.

Эдвина с изумлением держала расческу в ладонях, сложенных лодочкой. Еще никто никогда не делал ей подарков. Оказывается, это так приятно, когда тебе что-то дарят. Она протянула палец и коснулась его вьющихся усов, и тогда рука Эдварда обвилась вокруг нее; он порывисто притянул Эдвину к себе и поцеловал. Его прикосновение околдовало ее. Она упивалась его запахом, а рука юноши искала ее нежные груди, которые искушали его еще в бане. Эдвард знал, что эта девочка позволит ему все что угодно: она была в его власти, но он не хотел навязывать Эдвине свою волю. Отпрянув, он ласково сказал:

– Мне лучше уйти.

В тот вечер Мей то и дело качала головой, пытаясь привыкнуть к виду мужа и дочери. Вбежал Эдгарсон, совершенно ошалевший. Ему ужасно хотелось, чтобы его остригли, но норманны не обращали на мальчишку никакого внимания.

– Я хочу быть похожим на него! – упрямился он.

– На кого? – спросила Мей.

– На него! На своего господина! – кричал Эдгарсон.

– Вчера в Окстеде я обнаружил, что многие крестьяне страдают от кишечной хвори. Мы не хотим, чтобы болезнь распространялась. Я поговорил с вашей матушкой, у нее есть, кажется, воловик, если не ошибаюсь. Вы не съездите со мной в Окстед сегодня, Лили?

– О, я с радостью проедусь верхом! И привезу сюда кое-что из вещей леди Хильды.

Лили побежала наверх, чтобы сменить туфельки на сапожки из мягкой кожи.

Ги оседлал для Лили ее лошадь Зефиру. Вместе с ними в Окстед ехали также Николя и Андре, а Рольф оставался в Годстоуне смотреть за порядком. Лили пришла в восторг от замечательного коня Ги.

– Его зовут Ураган.

– Странно! Ваши лошади носят имена ветров?

– Когда придет срок, может быть, мы их случим?

Лили вспыхнула и ответила строго:

– Он слишком велик – он покалечит Зефиру. Ги развеселился:

– Чепуха!

Солнце сияло, но воздух был холодный, и Лили надела теплый шерстяной плащ.

«Надо подарить ей плащ на меху, – подумал Ги, – скоро зима». Он стал размышлять, каких зверей сможет добыть на охоте, чтобы сделать Лили такой роскошный подарок.

Верховая езда доставляла Лили необычайное удовольствие. Щеки ее разрумянились, волосы свободно развевались на ветру. На земле лежал толстый слой опавших листьев, и копыта лошадей мягко опускались на них, издавая умиротворяющий шелестящий звук. Лили заметила белок и засмеялась. Они сновали там и сям с орехами и желудями в зубах, готовясь к зиме. Внезапно ее лошадь заржала, испуганно вскинув голову. Дикий кабан выскочил из подлеска, и Ги почти в то же мгновение пронзил его коротким копьем, которое прихватил с собой. Лили успокаивала лошадь, а Ги спросил с тревогой:

– Как вы, cherie? Вы не испугались?

– Конечно, нет! – засмеялась Лили. – Разве можно чего-то бояться с таким отважным сопровождающим ?

– Свяжи ему ноги, Андре. На обратном пути мы прихватим его, – сказал Ги. Он понял, что Лили – девушка не робкого десятка и испугать ее трудно. – Может быть, вы хотели бы поохотиться? Я намерен устроить охоту. Не присоединитесь к нам?

– Думаю, что нет, милорд. Мне грустно видеть, как умирают животные, если, конечно, они не угрожают чьей-либо жизни…

Прибыв в Окстед, мужчины пошли раздавать снадобья, а Лили отправилась в дом собрать одежду для леди Хильды и кое-что для Эдварда, если удастся сделать это незаметно. Она кликнула одну из служанок и быстро объяснила ей, что норманны нашли Эдварда и ей пришлось выдать его за своего брата. Женщина обещала потихоньку передать это остальным слугам, и Лили взбежала наверх, к опочивальням. Там она огляделась, размышляя о том, как странно сложилась ее судьба, – она не живет здесь, да и Вулфрика уже нет. При мысли о нем Лили содрогнулась. В доме стояла глухая тишина, все казалось каким-то заброшенным. Она нашла комнату леди Хильды и, подняв крышку сундука, начала рыться в его содержимом. Шум, раздавшийся в одной из соседних комнат, заставил Лили вздрогнуть. Она замерла, напряженно ожидая, не повторится ли он. Затем обвела взглядом пыльную опочивальню, и ее охватило жуткое ощущение, что рядом кто-то есть. Но поскольку опять стало тихо, Лили поспешно собрала то, что сочла самым необходимым, и сложила все это в небольшой дорожный сундучок. Потом тихонько вошла в покой Эдварда, расположенный рядом с тем, где обычно спал Вулф-рик. Там она взяла три бархатные рубашки, богато расшитые по низу золотой нитью. Ей было не по себе: казалось, что чьи-то невидимые глаза следят за ней. Лили уже было поднялась с колен, когда услышала крадущиеся шаги в соседней комнате. Страх сжал ей горло, а сердце беспорядочно забилось. Она почувствовала присутствие какого-то злобного существа, и единственный, кто пришел ей на ум в связи с этим, был Вулфрик. Она задрожала, а когда на порог упала чья-то тень, крик застрял у нее в горле.

– У вас такой вид, будто вам явилось привидение! – засмеялся Ги.

– О милорд, слава Создателю, это вы!

И Лили подбежала к нему, словно ища защиты. Облегчение отразилось на ее лице так явственно, что он обнял ее и нежно привлек к себе.

– Вы вся дрожите, cherie, что случилось? – спросил он мягко. – Как странно: вы не боитесь дикого вепря, а от тени вас бросает в дрожь!

Лили покачала головой и с трудом улыбнулась. Ги не стал добиваться объяснений, но на лбу его появилась морщина, пока он пристально смотрел на девушку. «Надо будет разобраться в этой тайне», – подумал он.

– Этот сундучок нужно отвезти домой. Не мог бы кто-нибудь из ваших людей помочь мне, милорд?

– Certesnote 7Note7
  конечно (фр.).


[Закрыть], леди! Мы закончим все дела и придем за вами.

– Нет! – быстро ответила она. – Мне не хочется сидеть в доме, но вы не беспокойтесь обо мне, я найду, чем заняться, пока вы не будете готовы к отъезду.

Лили не решилась уйти далеко. Она побродила по саду и нарвала розмарина и тимьяна для кухни Годстоуна.

Когда, уже к вечеру, они ехали домой, пошел сильный дождь. Ги отдал Лили свой плащ, чтобы она надела его поверх своего, но это помогло мало.

Передав лошадей конюху, они бегом пересекли двор и вошли в дом. Ги сказал:

– Ей-богу, мне говорили, что Англия – темная, сырая дыра, но до нынешнего дня я не верил.

Лили бросила через плечо:

– Ты всегда можешь вернуться домой, ежели тебе здесь не нравится, норманн.

И они взбежали наверх, со смехом оглядываясь на лужицы, которые оставляли на каждой ступеньке.

В опочивальне Ги начал быстро сбрасывать с себя промокшую насквозь одежду, а Лили поспешно прошла через арку в свою комнату. Стянув мокрые рейтузы и надев сухие, полуобнаженный Ги заглянул к Лили. Она сидела, съежившись, на краешке своей постели, сняв с себя только плащ.

– Снимите платье, мадам, вы заболеете и умрете.

– У меня нет возможности уединиться. Пока вы не уйдете из этой комнаты, я буду сидеть так! – вспыхнула она.

– Господи, вы опять не слушаетесь? Сию минуту раздевайтесь, или, клянусь Иисусом Христом, я сам вас раздену! – пригрозил он.

Отбросив назад волосы, с которых стекала вода, Лили вызывающе взглянула на него – было ясно, что она не намерена подчиняться. Ги рывком поднял Лили с кровати и задрал мокрую тунику ей на голову. Лили отчаянно сопротивлялась. Мокрое платье прилипло к телу девушки, обрисовав его очертания. Ги удалось задрать и платье почти до самых бедер, но Лили продолжала вырываться, умоляя при этом:

– Пожалуйста, пожалуйста, милорд, я сниму его, если вы принесете мне полотенце вытереть волосы. Прошу вас!

Он неохотно ушел и вскоре вернулся, неся в руках полотенце и вино. Лили уже успела снять платье и надеть бархатный халат. Голову она обмотала полотенцем в виде тюрбана, и Ги подал ей рог с вином.

– Выпейте немного, это вас согреет. Я развел огонь. Пойдемте к очагу, cherie.

– Я не пью вина, милорд, от него пьянеют, – возразила Лили благонравно.

– Это «Шабли» – дорогое белое вино, и вы выпьете его, Лили, сейчас же! Или я должен влить его в вас насильно? – спросил он вызывающе.

Она стала медленно пить вино, глядя со значением на его голую грудь.

– Вам не холодно, милорд?

– Я мерзну не от холода, а от ваших ледяных глаз, – спокойно ответил он.

Ги, невзирая на протесты Лили, еще раз наполнил ее рог вином и поднес его к ее губам, настаивая, чтобы она выпила. Потом прикоснулся к рогу своими губами в том месте, где касались губы Лили. Вино согрело Лили, тело ее обмякло, а в ногах появилась слабость. Она чувствовала на себе взгляд Ги и делала вид, что изучает языки пламени в очаге. Сидеть с ним у огня и пить вино, когда воет ветер и дождь хлещет по крыше, было так уютно, тепло и приятно.

– До ужина еще целый час. Возьмите вот эту толстую книгу и поучите меня читать на вашем варварском языке, – сказал Ги.

Обрадовавшись, что дело приняло новый оборот, Лили принесла к очагу большую книгу, села рядом с Ги и стала показывать ему прекрасные рисунки, которыми были украшены страницы книги.

– Это легенда о Беовульфеnote 8Note8
  «Беовульф» – древний англо-саксонский эпос. Назван по имени главного героя – легендарного скандинавского короля. – Примеч. ред.


[Закрыть], – объяснила Лили.

– Сядьте сюда, на ковер, к огню, – прервал ее Ги, – чтобы мне было лучше видно.

Лили медленно опустилась на меховую шкуру подле него и начала читать. Ги смотрел на слова, а потом заявил, что не понимает их смысла. Очень скоро книга перестала его интересовать. Он внимательно рассматривал профиль читающей Лили. Она всячески притворялась, что забыла о Ги. На самом же деле она не только каждое мгновение помнила о нем, но и чувствовала, что от его близости с ней творится что-то странное. А может, причиной тому было вино.

Ги быстро захлопнул книгу, лежащую на коленях у Лили, привлек девушку к себе и завладел ее губами – поцелуй был требовательным. Лили уперлась в его грудь руками, пытаясь вырваться, и ощутила его наготу: мышцы перекатывались под ее ладонями. «Как он прекрасен!» – мелькнуло у нее в голове. Она тут же рванулась прочь, испугавшись чувств, которые вызывало в ней прикосновение к его сильному телу. Ги не стал ее преследовать, но внимательно смотрел на нее, допивая вино. Воцарилось напряженное молчание, и Лили по-женски сказала первое, что пришло в голову:

– Если вы будете отвлекаться, вы никогда не выучите язык саксов. – И вдруг, к полному своему изумлению, хихикнула. «Наверное, это все-таки действует вино», – поспешно успокоила она себя.

– Коль я поставлю перед собой такую цель, я выучу ваш язык за один час, – отозвался он хвастливо.

Лили рассмеялась, закинув голову.

– Это неслыханно! За час! Тупоумный норманн не выучит культурный язык даже за год! – сказала она язвительно.

– Готов поспорить! Сегодня вечером я за один час выучу целую страницу вашего «Беовульфа». И если я прочту ее безукоризненно, вам придется заплатить мне дань.

– Договорились! – решительно воскликнула Лили и вдруг поняла, что он имеет в виду под «данью».

Ги усмехнулся:

– Тот, кто спорит со мной, проигрывает.

Лили торопливо поднялась, досадуя на свою несообразительность. Власть, которую он имел над ней, вгоняла ее в дрожь. Она прошла через арку, чтобы переодеться к ужину, от всей души надеясь, что Ги не последует за ней. Но когда он действительно не сделал этого, она очень удивилась.

За вечерней трапезой Николя вновь выбрал себе в соседки по столу Розу, а Андре сел рядом с Эдит. Хью Монроз уже два вечера посматривал на леди Эделу, но держался на расстоянии. Сегодня же он набрался храбрости и занял место подле нее.

– Я намерен сидеть рядом с одной из дам, чтобы научиться хоть немного говорить на языке саксов. Я выбрал вас, – сказал он осторожно, но при этом смело оглядывая ее аккуратную фигурку и светлые волосы пепельно-каштанового оттенка.

Эдела прикрыла ресницами свои васильковые глаза.

– Милорд, я не нуждаюсь ни в чьем обществе.

– В таком случае почему вы появляетесь без головного покрывала? – язвительно спросил Хью.

Она быстро, с испугом взглянула на него. Этот, похоже, еще напористее и неуемнее, чем Льюк, ее погибший муж. Надо потихоньку направить его мысли в другую сторону. Эдела отчаянно пыталась придумать подходящую тему для разговора.

– Я попробую научить вас нашему языку, милорд. Как удачно, что я говорю немного по-французски.

И она сказала на сакском языке, что ее зовут Эдела.

– Вам нужен покровитель, Эдела, – сказал он без обиняков.

Она вспыхнула:

– Я только что потеряла мужа, сэр.

– Зовите меня Хью. Молодой вдове необходим покровитель, – повторил он.

– Мне бы не хотелось говорит об этом, сэр, то есть Хью, – вежливо возразила она.

– Нам придется поговорить об этом, Эдела. У господина Монтгомери сорок воинов. И любой из них возьмет вас, когда ему вздумается. Единственный способ избежать постоянных домогательств – это выбрать себе покровителя. Госпожа Лили поняла это очень хорошо в отличие от вас. – Он указал на Ги, сидевшего во главе стола. – Если мы с вами сойдемся, другие мужчины не станут вам докучать.

Во рту у Эделы пересохло, губы побелели. Хью поднял свой кубок с вином, но прежде чем протянуть его Эделе, он вынул кинжал и опустил острый конец в кроваво-красное вино. Это был эротический знак, который она прекрасно поняла. Несколько мгновений Эдела колебалась, потом медленно взяла кубок и осушила его.

Леди Эмма спустилась к ужину с твердым намерением определить, кто из рыцарей самый высокий и сильный. Без мужчины она чувствовала себя потерянной. Гибель мужа она воспринимала как предательство. Так или иначе, но он оставил ее, бросил на произвол судьбы… И надо поскорее найти ему замену, дабы успокоиться. Эмма обвела взглядом собравшихся, дабы определить, кто из мужчин свободен. Ги, его братья и Рольф были исключены сразу. Судя по всему, и Хью Монроза уже нельзя принимать в расчет.

В конце стола сидели три воина. Они явно увлеклись элем и едой, простой, но вкусной, которую в этой новоприобретенной стране подавали с неизменной щедростью. У Эммы моментально созрел план действий. Она будет заигрывать со всеми тремя. Они поспорят из-за нее, даже подерутся, и сильнейший станет победителем. Вскоре Эмма поймала взгляд Симона Фицроя, самого молодого из троицы. Она послала ему улыбку. Глуповато взглянув на нее еще раз, он сказал своим товарищам:

– Ей-же-ей, я только что получил откровенное предложение с другого конца стола.

Жерве, мускулистый, сильный человек с мрачной внешностью, взглянул на Эмму. Она тут же улыбнулась ему и опустила глаза.

– Ошибаешься, сосунок, это я ей по душе. Эсме, единственный высокий белокурый норманн среди воинов Монтгомери, спросил:

– Вы говорите о той, у которой такие славные большие сиськи? Я сразу ее приметил.

– Ну, это дело надо уладить побыстрее, не то, пока мы препираемся, ее уложит в постель еще какой-нибудь сукин сын, – засмеялся Фицрой.

– Я заявил свои права первый, – лениво протянул Эсме, полагая, что на этом спор окончен.

Жерве поднял темную бровь, угрожающе взглянул на товарищей и коротко заявил:

– Есть только один способ все решить.

Он нашел в своем камзоле несколько игральных костей, чело его прояснилось, и он солнечно улыбнулся.

Фицрой отодвинул в сторону высокую оловянную с кожаной ручкой кружку для эля, расчищая место для костей, и сказал смиренно, обратившись к Жерве:

– У нас мало шансов, mon frиrenote 9Note9
  брат мой (фр.).


[Закрыть]. Когда Эсме играет, у него за плечом всегда торчит дьявол. И он никогда не проигрывает.

Каждый из троих бросил кости, и небрежный бросок Эсме, как и было предсказано, оказался счастливым. Он встал из-за стола, выпрямился на длинных ногах и направился к Эмме. Она, конечно же, видела все, и от унижения на щеках у нее выступили алые пятна. Изогнув бровь, Эсме сказал, растягивая слова:

– Мадам, добыча принадлежит победителю. Эмма хотела было надменно отвернуться, но красота Эсме пленила ее.

Ги колол орехи рукояткой кинжала. Почти все воины достали игральные кости, и в зале только и было слышно, как они похваляются:

– Я выброшу в три броска столько очков, сколько захочу.

Рольф посмотрел через стол на Ги:

– Не хотите ли сразиться со мной?

Ги отмахнулся:

– Нет, мне сегодня нужно хорошенько позаниматься. Пока вы тут теряете время по вечерам, я учусь читать по-сакски. – Он низко склонился перед Лили: – Пойдемте, моя маленькая наставница!

Она вспыхнула и, волоча ноги, пошла за ним наверх.

Не сказав ни слова, Ги взял книгу и принялся читать. Лили пыталась отвлечь его внимание, поворошив кочергой в очаге, потом стала расчесывать волосы тут же, сидя рядом с ним, но Ги даже не взглянул на нее. Лили взволнованно прошлась по комнате и наконец, собрав все свое мужество, спросила:

– Милорд, а какова будет моя дань? Ги спокойно встретился с ней взглядом.

– Моя постель очень холодна вот уже много ночей. Сегодня вы согреете ее, cherie. – И он снова сосредоточился на книге. В опочивальне воцарилось молчание.

Лили ушла на свою половину и взялась за рубашку, которую шила для него. Медленно и задумчиво работала она иглой. Шитье успокаивало, к ней вернулась уверенность в том, что Ги только хвастался, ничего он за час не выучит – это невозможно.

Она подошла к нему, когда срок еще не истек, и сказала:

– Милорд, время, о котором мы договорились, истекло, давайте же послушаем, чему вы научились.

Ги злорадно усмехнулся и начал читать первую страницу на превосходном сакском языке. Добравшись до конца страницы, он торжествующе взглянул на Лили и увидел на ее лице такое смятение, такое отвращение к тому, что ее ожидает, что сделал ошибку и, откашлявшись, сказал:

– Я не могу разобрать вот здесь, в конце. Помогите мне прочесть эти строки, леди.

На ресницах Лили блестели слезы.

– Благодарю вас, – мягко сказала она.

– Мужчине нелегко управляться со зверем, именуемым вожделение, Лили. Доброй ночи!

Вскоре она расслабилась и наконец погрузилась в сон, но Ги снедало необычное беспокойство. Он то и дело ворочался на огромной кровати, ему очень хотелось, чтобы Лили была рядом с ним. В конце концов он тихонько выскользнул из постели и подошел к ней. Ги долго смотрел на спящую девушку, потом опустился на колени подле кровати и осторожно коснулся ее волос. Их шелковистость привела его в еще большее возбуждение, он жаждал узнать, какова на ощупь ее кожа. Ни одну женщину он не хотел так сильно, как Лили. Ги едва сдерживал себя. Он жаждал скользнуть к ней в постель и ласкать каждый изгиб ее тела. Ему хотелось прижаться губами к ее губам, слиться с ней, дать полную волю страсти и испытать всю роскошь разделенного чувства. Ги обуздал свои яростные желания и оставил ее спокойно почивать, но таких мук он никогда не испытывал. Завоеватель был завоеван окончательно.