Текст книги "День, когда я начала жить"

8

Все происходило на балконе Мари. Они сидели в окружении картонных коробок с пиццей, их ноги были прикрыты пледами, а Камилла рассказывала им о своем каталонском приключении.

– Посмотрите на него, ничего себе парнишка! – Камилла повертела смартфоном перед носом своих новых подружек. С экрана, встав в позу, на них смотрел брюнет с довольно длинными волосами.

– Потом я его перемещу в глубину и заменю на следующего. Это называется динамическим экраном.

Анна и Мари не могли удержаться от смеха, видя, насколько она возбуждена.

Жертву звали Мигель. Камилла сразу же выделила его из толпы. Мускулистые ягодицы в полинявших джинсах – ее любимое блюдо. Чтобы незаметно приблизиться, охотница наблюдала за жертвой в течение нескольких мгновений. В ее распоряжении была всего лишь одна атака, и она не имела права на ошибку. Жертва, однако, с готовностью ответила на улыбку хищницы. Раз – и капкан захлопнулся.

С самого начала путешествия Камилла бахвалилась: она заведет несколько романов без особых эмоций с ее стороны, без продолжений и без каких-либо обязательств. Но правда заключалась в том, что она не была уверена, что ей все это удастся. Она пока что не призналась своим подругам, что не была экспертом по отношениям с мужчинами. Честно говоря, в ее жизни был только один парень, и при этом она не была уверена во взаимности с его стороны.

Несколько лет назад Камилла была безобразно жирной. Не пончиком, не девушкой с округлыми формами, не аппетитной толстушкой, не женщиной в теле, не пышкой, а именной жирной. Она развила в себе множество качеств, чтобы заставить людей не замечать слои жира, в которые она укуталась после смерти матери. Применительно к ней можно было использовать множество эпитетов: забавная, услужливая, образованная, трудоспособная, талантливо рисующая, динамичная, скрупулезная… Но все они не полностью характеризовали ее: в первую очередь в глаза бросался жир. Камилла была веселая, ее всегда приглашали на вечеринки для создания непринужденной атмосферы, но о ней тут же забывали, когда звучал медленный фокстрот.

«Очень жаль» – это выражение она слышала чаще других, начиная с рождения. Бабушка часто говорила: «очень жаль», что впечатление от красивого лица поглощается крупным телом. Отец считал: «очень жаль», что она не предпринимает никаких усилий для того, чтобы похудеть. Подружкам было жаль, что она не ходит с ними на шопинг. Брату было «очень жаль», что она ест столько пирожных и булок. А парням было жаль, что она влюбляется в них. И все это продолжалось до того момента, пока она не встретила Арно.

Ей тогда было восемнадцать. Он появился в их классе в середине второго триместра. В первый раз, когда они занялись любовью, он погасил свет. Камилла увидела в этом деликатность с его стороны. Он часто приходил к ней, они запирались в ее комнате, смотрели телевизор, делали уроки и целовались. Она спрашивала себя, что он в ней нашел?

Он не хотел, чтобы в классе знали об их отношениях. Парочки среди учеников не поощрялись, и поэтому они решили, что будет лучше, если об этом никто не будет знать. Свой секрет они хранили в течение трех лет. И вот однажды Арно не пришел к ней, хотя обещал. Она отправила ему сообщение, их общий друг перехватил его, и побежал слушок. Ее история закончилась, когда Арно прилюдно оскорбил Камиллу: «Неужели вы думаете, что я способен трахнуть эту гору жира?» – сказал он прилюдно. Она заплакала, ее стали утешать, однако он навсегда исчез из ее жизни.

Возвратившись в тот вечер домой, она разделась и, стоя перед зеркалом, принялась внимательно исследовать свое тело. Участок за участком, участок за участком. Живот складкой жира падал на лобок, свисали бесформенные груди, а ляжки были такими огромными, что ей приходилось расставлять ноги при ходьбе. Лицо было одутловатым, и довершали эту безрадостную картину безобразные ягодицы. Она до боли, до красноты растирала кожу, но жир не таял – тело не поддавалось моделированию. На следующий день она села на диету и продержалась четыре дня.

Два года назад Камилла скопила достаточно денег, чтобы сделать операцию. Она пришла в клинику с чемоданом широченных футболок и надеждами на светлое будущее. Врач объяснил, что сражение, которое только начинается, причинит ей немало страданий. Она ему ответила, что на все готова ради своего возрождения.

Ей уменьшили желудок и увеличили веру в себя. Она теряла килограмм за килограммом, и стрелка на весах была тому свидетельницей. Ее вес уменьшился на сорок пять кило, Камилла убрала обвисшую кожу и продолжила терапию. Потом она попросила у руководства, чтобы ее перевели в удаленный филиал банка, где ее никто не знал.

На протяжении полугода она делила кабинет с Жюльеном. Она хотела бы разделить с ним и многое другое, а не только кабинет. Он был способен вызвать у нее дрожь, когда просил передать ему документы. Но, к сожалению, получив приглашение на ужин, Камилла запаниковала. Она пока не была к этому готова. Она боялась своей неопытности, стеснялась растяжек на коже, ей не хотелось заставлять его расплачиваться за ее прошлое, и она боялась опять остаться на бобах. В конце концов она решила устроить себе бурный отпуск и сформировать себя как женщину в ускоренном режиме.

– А на каком этапе ты остановилась с Мигелем?

– Мы только целовались взасос. Его язык оставляет желать лучшего. Это плохой признак в отношении всего остального.

9

Наконец-то нет зыбкости под ногами: они на земле. После двух дней перехода по морю пассажиры высадились в Фуншале, главном городе Мадейры. Стоя на набережной, Мари перечисляла Анне и Камилле возможные мероприятия.

– Пикник в Кабо Жирао меня вполне бы устроил, а что вы на это скажете?

– Это памятник? – спросила Анна.

– Нет, это утес со смотровой площадкой, откуда открывается восхитительный вид.

– Только этого мне не хватало! Да я и близко не подойду…

– Я читала, что там полным-полно парапланеристов, – добавила Камилла. – Чувствую, что я могла бы словить кайф!

Анна сдвинула брови.

– А что означает «кайф»?

В этот раз автобус был почти пустой, но Мари опять наткнулась на седовласого мужчину, что, впрочем, происходило с ней регулярно. Он сидел в третьем ряду, вытянув ноги, глаза, как обычно, устремлены в книгу, рюкзак на соседнем сиденье.

Когда она проходила мимо, ее внезапно охватило желание хорошенько врезать ему по ногам, уронить фотоаппарат на голову или случайно рухнуть на него всем телом. Ей редко приходили в голову подобные мысли. На самом деле только один раз, когда ее соседка Жозетт Ланюс[5]5
  Фамилия Ланюс созвучна со словом l’anus – «анус, заднепроходное отверстие».


[Закрыть], чья фамилия, как нельзя лучше характеризовала эту даму, вывела ее из себя.

Над скалой нависала площадка с застекленным полом. У Мари перехватило дыхание. Никогда в жизни она не видела ничего красивее. Вдоль скалы тянулась подвесная канатная дорога, предназначенная для местных крестьян. Далее шли типичные для этой местности дома, повернутые к огромному Атлантическому океану. Под ногами бились волны в своем вечном движении вперед и назад. Мари глубоко вдохнула насыщенный йодом воздух. Этого она была лишена, когда просматривала DVD. Даже седовласый мужчина, вцепившийся обеими руками в ограждение, выглядел не таким угрюмым.

Здесь, в пятистах восьмидесяти девяти метрах над землей, Мари наконец почувствовала себя в согласии с самой собой. Она наслаждалась пейзажем и наслаждалась жизнью, по крайней мере, в этот момент.

– Вы когда-нибудь отойдете от края, а то я сейчас в обморок упаду?!

Анна стояла в двадцати метрах от смотровой площадки, прикрыв глаза расставленными пальцами. Камилла засмеялась и взяла Мари за руку.

– Пойдем к ней, а то она действительно доставит нам немало хлопот.

– Отлично, я как раз почувствовала, что умираю от голода!

Они долго выбирали столик. Надо было сесть так, чтобы Анна не испытывала панического ужаса, но в то же время они могли бы наслаждаться пейзажем и следить за полетами парапланеристов.

В конце обеда выбор Камиллы пал на одного из инструкторов. Она смогла убедить себя в том, что он хорош собой, хотя с первого взгляда трудно было об этом судить, поскольку лицо его скрывали шлем, солнечные очки и комбинезон. Но Камиллу это не остановило.

– А не полетать ли нам? – предложила она.

– Лучше смерть, чем ваши полеты, – ответила Анна.

– Мари?

– Не знаю… Хотя это впечатляюще выглядит!

– Давай, Мари, попробуй! – воскликнула Анна. – Я бы тоже не отказалась, но страх сильнее меня. Не обращай на меня внимания.

Мари глубоко вздохнула.

– Ладно, согласна. Составим орлам компанию!

Вернувшись вечером в свои каюты, три женщины вновь пережили все события сегодняшнего дня. Камилла думала о Леонардо, красавце-инструкторе, чье дыхание она чувствовала на своем затылке во время полета. Он устроил себе перерыв и отправился с ней на прогулку, чтобы показать самые живописные места. Эти места, конечно же, впечатлили ее, но гораздо меньше, чем его рот.

Он решился поцеловать ее в момент расставания. Парень был немного неловок, но Камилла решила, что это идеально для первого раза. К тому же он не заметит, что и она не слишком искусна в любви. Ей бы хотелось, чтобы он снял очки в тот момент, когда она его фотографировала, но, с другой стороны, в глубине экрана все равно ничего не будет видно.

Анна посетила сувенирный киоск в Фуншале. Она чуть было не отказалась следовать плану Мари под предлогом того, что во всем городе не нашлось подходящей открытки. Но в последний момент все-таки увидела то, что искала: идеальную открытку, на которой была изображена целующаяся пара на фоне ярких парапланов. Она написала несколько слов и бросила открытку в красный почтовый ящик, надеясь, что его установили здесь не в качестве фольклорного атрибута. Она представила выражение лица Доминика в тот момент, когда он получит привет от нее. Лишь бы только он не скорчил недовольной гримасы.

А Мари еще раз прокрутила в памяти свой полет. Ее сердце, казалось, выскочит из груди, когда она разбегалась по скале, чтобы броситься в пустоту. И потом вдруг ощущение свободы. Калейдоскоп чувств – детская радость, ощущение полноты жизни и собственного могущества – захватил ее, пока она парила в потоках воздуха. Ей хотелось кричать, и, может быть, она и кричала, хотя сейчас не могла бы сказать наверняка.

К счастью, у нее останутся фотографии, иначе дочери ни за что не поверят. Мари видела себя маленькой восьмилетней девочкой, которая, проводив глазами пролетавших над головой журавлей, поклялась отцу, что и она однажды будет летать, как птица. Эта маленькая девочка теперь может гордиться собой.

10

Салон-парикмахерская находился на палубе «Е». Этим вечером все будут встречать Новый год, и Мари хотела отметить это событие некоторыми изменениями собственной внешности. Тем более что она давно мечтала стать рыжей и надеялась, что этот цвет ей пойдет. Утром, проснувшись, она поняла, что ничто не мешает ей реализовать свой план.

Каждый раз, когда у нее возникало желание что-то изменить в себе, начиная с головы, Родольф был категорически против: рыжина хороша только для тех женщин, которые хотят, чтобы их заметили, ее «родной» цвет идет ей гораздо больше. И он, в общем, был прав. Тусклый каштановый цвет вполне соответствовал ее покладистому характеру. Но со всем этим давно пора покончить.

Уже по одной прическе парикмахерши Сабрины можно было догадаться о ее профессии: длинное платиновое каре с двумя черными прядями по бокам смотрелось как визитная карточка. И ее даже больше, чем Мари, заинтриговало полное преображение внешности клиентки.

– Я закрою зеркало, – сказала она и тут же набросила на него полотенце. – Вы не против? Это для того, чтобы конечный результат произвел на вас максимальное впечатление.

Доверить свою голову незнакомке без возможности наблюдать за ее работой – это не входило в планы Мари. Ей пришлось сделать усилие над собой, чтобы не броситься со всех ног наутек. В последний раз она посещала парикмахерскую три года назад, чтобы замаскировать пробивавшуюся седину. Ее мастер настояла на том, чтобы «подстричь кончики» и «сделать хоть что-то, чтобы придать объема волосам». Когда она выходила из парикмахерской, у нее было такое ощущение, что ее прилизали, как Кики, кокер-спаниеля ее детства, сходство с которым не могло не тревожить.

– Можно узнать, почему вы отправились в кругосветку в одиночестве? – спросила Сабрина, массируя ей голову.

– Мне нужно вновь обрести себя.

– Вас бросили?

– Нет, это я ушла от мужа, – ответила Мари, надеясь, что парикмахерша замолчит и даст ей наконец возможность оценить качество массажа.

– Вы все правильно сделали! Я всегда говорю, что лучший способ помешать бросить тебя – уйти первой. А что же он натворил? Наставил вам рога?

– Да ничего он не натворил! Он просто такой, какой есть.

– Он что, гомик?

Мари рассмеялась.

– Да нет же! Говорю вам, он просто такой, какой есть. Но таким он меня больше не устраивает.

– А, поняла! – ответила Сабрина, положив руку на грудь. – У меня была подруга, ее звали Кароль. Мы вместе учились в колледже. Мне она очень нравилась, всегда такая веселая, и всегда нее были великолепные серьги в ушах. Короче говоря, она поступила точно так же, как и вы: она ушла от мужа. И все кончилось тем, что он убил ее. Не более и не менее. Взял и выстрелил ей в голову. До сих пор, наверное, мозги от стен не отскребли. Так что будьте поосторожнее. Но я вам ничего не говорила.

Анна и Камилла, должно быть, думают, куда же она запропастилась. Мари представляла их лица, когда они увидят ее. Она не посвятила подруг в свои планы, решив сделать им сюрприз. Этой ночью они все войдут в новый год, и та, прежняя, Мари останется в прошлом.

Белую плитку пола покрыли длинные каштановые пряди. На глаза наворачивались слезы, хотя Мари совсем не хотела плакать, она и так слишком много времени провела за этим занятием. Сколько бумажных платков извела, пока ее муж был на так называемых собраниях! Что только она ни делала все эти годы, чтобы убедить себя, что у них семья. Все эти эсэмэски, которые он получал, все эти звонки, которые разрывали ей душу, все эти обещания, которые он никогда не сдерживал. У слез был свой закуток в ежедневном расписании. Но нет, она больше никогда не будет плакать, во всяком случае, из-за каштановых прядей.

– Ве-ли-ко-лепно! Вы восхитительны!

Сабрина рассматривала клиентку, аплодируя самой себе. Мари почувствовала, как страх постепенно закрадывается в ее душу. Есть люди, которые не любят, когда им делают комплименты, и она, пожалуй, относилась к ним.

И вот полотенце упало с зеркала.

Вау, неужели это она?.. Да, это она. Когда она в юности мечтала о том, какой будет ее жизнь, именно такой она себя и представляла. Мари приблизилась к зеркалу, повернула голову, коснулась волос. Ей все нравилось: длинное, слегка волнистое каре на волосах цвета меди; челка, из-под которой блестят ореховые глаза, прикрывает лоб именно настолько, насколько нужно. Еще чуть-чуть, и она бы поцеловала собственное отражение. Она была довольна работой Сабрины, которая не переставала восхищаться.

Анна и Камилла сидели в шезлонгах на верхней палубе, грея руки о чашки с чаем, и о чем-то оживленно беседовали. Мари встала перед ними, высоко подняв голову и уперев руки в бока.

– Вас не затруднило бы отойти и не загораживать нам солнце? – с вызовом сказала Камилла.

– Мари? – воскликнула Анна. – Мари, неужели это ты? Поверить не могу, как ты похорошела!

Анна встала, не сводя с нее восторженных глаз.

– Ты восхитительна, мне тоже захотелось что-нибудь сделать с собой. Маленькая скрытница!

Мари покрутилась перед ними.

– Я хотела сделать вам сюрприз. Заодно я подправила брови и нанесла легкий макияж. Мне еще нужно немного времени, чтобы одеться, но, думаю, и так сойдет.

– И так сойдет? – вскричала Камилла. – Ты шутишь! Джулия Робертс тебе в подметки не годится! Если к концу путешествия ты не подцепишь одного или двух парней, я в монашки постригусь.

– В таком случае приготовь мне пояс верности. Я скорее отдамся на съедение акулам, чем влюблюсь.

Стоя с сигаретой в руке с другой стороны спасательных шлюпок, за ними наблюдал седовласый мужчина.

11

Встреча Нового года приближалась. На борту лайнера было организовано множество развлечений: кабаре, концерт, игровая вечеринка, костюмированный бал. Мари, Анна и Камилла решили выбрать маскарад.

Переодеться можно было в крошечном бутике. В поисках идеального костюма женщины провели в нем не менее двух часов. Будучи уверенной в том, что она никогда не сможет предстать в таком смешном виде, Анна несколько раз порывалась отказалось от участия в маскараде. Что касается Мари, то она перемерила целую кучу, прежде чем выбрала для себя идеальный наряд, максимально соответствующий ей по духу. Только Камилла не утруждала себя долгими поисками. Она выхватила первый попавшийся костюм, надела его и сразу же полюбила себя в новом образе.

Дискотека была в разгаре. Под блестящими гирляндами, спотами и зеркальными шарами пассажиры вовсю веселились. Костюмы раскрепостили людей, придав им куража. Зорро с Майки распили бутылку вина, Горилла исполняла зажигательный танец, Чудо-женщина и Черлидерша исповедовались друг перед другом в баре.

Около полуночи музыка стихла. Аниматор возвестил о начале обратного отсчета. Опьяненные атмосферой праздника и вином, Каламити-Мари[6]6
  Мари выбрала образ легенды Дикого Запада – скаута Каламити Джейн («Бедовой Джейн»), принимавшей участие в индейских войнах. По многочисленным воспоминаниям, Бедовая Джейн была женщиной участливой, выказывавшей большую доброту и сострадание, особенно к больным и нуждающимся. Этот контраст сделал ее одной из самых знаменитых и вместе с тем печально известных героев Америки.


[Закрыть], Анна в Стране чудес и Женщина-кошка взялись за руки.

– Десять, девять, восемь…

Мари закрыла глаза и бросила последний взгляд на уходящий год. Двенадцать месяцев назад она приготовила для себя и Родольфа праздничный ужин. Дочери отправились к друзьям, телевизор был выключен, и она решила, что для нее это будет одна из немногих возможностей остаться наедине с мужем. Мари надела шпильки, наложила румяна на щеки. В восемь часов вечера зажгла свечи. В девять послала ему эсэмэску. В десять она три раза позвонила ему. В одиннадцать приготовила тосты с фуа гра. В полночь она позвонила в больницу. В час ночи Мари в одиночестве легла спать, и ее сердце жгла обида.

В то время она еще думала, что может возродить семью. Но теперь очевидность предстала пред ней во всей красе: она единственная так думала. Решение об отъезде далось ей с большим трудом. Покинуть все то, что было ее жизнью в течение двадцати лет, отказаться от привычных точек отсчета, превратить ежедневное существование в воспоминания, поставить точку на своей супружеской жизни – все это было нелегко. Но как только дочери заронили эту мысль в ее голову, она беспрестанно возвращалась к ней.

Она не знала, что будет дальше. Всю жизнь она шла по дороге, каждая былинка на которой, каждый камешек и каждый пункт назначения были ей хорошо известны. Теперь она сворачивала с нее, чтобы пойти по другому пути, непроторенному и незнакомому. Она, разумеется, не раз споткнется, поскользнется и упадет, не раз попадет в капкан. Ведь видимость на дороге, в силу неизвестности, будет нулевой. Наступающий год таил много загадок, возбуждал ее и внушал тревогу. Но она встречала его радостной, сильной, полной надежд… и немного навеселе.

– Семь, шесть, пять…

Анна почувствовала, как Мари сжала ее руку. Она знала, о чем она думала, и у нее тоже перехватывало дыхание.

Она спросила себя, что сейчас делает Доминик. А что, если он один и ему грустно? А вдруг он решил открыть новую страницу своей жизни вместе с первым днем календаря? Раньше они оба больше всего любили встречу Нового года. Они всегда встречали его вдвоем, и программа была неизменной на протяжении многих лет.

Сначала ужин в звездном ресторане, каждый год в новом. Они заказывали разные блюда, а потом каждый выискивал для себя кусочек на пробу в тарелке другого. Затем, взявшись за руки, гуляли по набережным Сены, подводя итог истекшему году. В полночь они шли к Трокадеро, где Анна вынимала из сумки ветку омелы, и здесь, напротив горевшей огнями Эйфелевой башни, Доминик поднимал омелу на их головами, и они целовались, в то время как Париж ликовал под возгласы «С Новым годом!». Это был их лучший вечер в году. И так продолжалось на протяжении сорока лет, без него она ни разу не встречала Новый год. И ей теперь так его не хватало, она все бы отдала, чтобы он сейчас был рядом с ней с веткой омелы над полысевшим лбом.

Но… Ей осталось прожить около двадцати лет или немногим более, если она прекратит неумеренное потребление гастрономических изысков. И она не может провести эти годы в томительном ожидании. Она заслуживает большего, чем жизнь, окрашенная сожалениями. И она постарается использовать вступление нового года в свои права, чтобы научиться жить без Доминика. Попытаться жить одной? А почему бы и нет? Она поставила на следующий год задачу познакомиться с самой собой. И она уверена, что найдет общий язык.

– Четыре, три, два…

В первый раз в жизни у Камиллы такая прекрасная встреча Нового года. Мари держит ее за руку, Анна держит за другую, а значит, она не одна. Не так, как в прошлые разы. Предыдущий Новый год, как, впрочем, и все остальные, она провела, лежа на диване с книгой в руках и берушами в ушах, чтобы не слышать, как веселятся люди. Она отклонила приглашение родителей. Перспектива обсуждать последние похождения тетушки Эвелин, смотря на Патрика Себастьена[7]7
  Французский автор и исполнитель собственных песен, певец, актер, режиссер, писатель, продюсер и телеведущий развлекательных программ.


[Закрыть] в телевизоре, ее мало радовала. Все ее друзья, кроме нее, уже были приглашены. Она столько раз, когда была толстой, отказывалась от приглашений из страха, что встретится с Арно или будет чувствовать себя ущербной, что все решили: развлечениям она предпочитает одиночество. Все кончилось тем, что она и сама в это поверила. И в конце каждого года она провозглашала, что Новый год выдумали рестораторы, чтобы подзаработать бабла. Для нее это был такой же вечер, как и остальные. Хотя, честно говоря, ей хотелось провести этот ничем не примечательный вечер с другими.

Смена года – идеальный момент, чтобы внести некоторые изменения в свою жизнь. Во-первых, Камилла рассчитывала избавиться от ощущения толстой дурнушки – что ж, она освободится от него вместе с костюмом Женщины-кошки и постарается обнаружить и явить миру ту, которая скрывается под ним. Кругосветное путешествие должно ей в этом помочь. По возвращении она обретет уверенность в себе и сможет пригласить Жюльена на ужин… и не только. Но сейчас она не должна забывать о пополнении своей коллекции.

Год изменений подходил к концу, уступая место году обновления.

– С Новым годом!

Мари, Анна и Камилла поцеловались, заключили друг друга в объятия, пожелали всего самого лучшего в наступающем году, потом, увлекаемые толпой, оказались в объятиях незнакомцев, ловили на лету поцелуи и хохотали до упаду, переходя из рук в руки, от поцелуя к поцелую в этом радостном тепле человеческих отношений, что всегда возникает во время общих празднований.

Освободившись из удушающих объятий одного старого итальянца, Мари столкнулась нос к носу со Счастливчиком Люком[8]8
  Герой одноименного вестерна о первых поселенцах Дикого Запада.


[Закрыть]. Оу, знакомое лицо… Так и есть: мужчина с седыми волосами. Оба застыли на мгновение, потом, захваченные всеобщей атмосферой, скромно поцеловались.

– Я вам желаю хорошего Нового года! – произнесла Мари, улыбаясь.

– Вам тоже всего хорошего в наступившем году! Желаю счастья.

– И много любви, целый год любви! – воскликнула хохочущая Камилла втиснувшись между ними. – У Каламити Джейн была какая-то история со Счастливчиком Люком, если я ничего не путаю.

Улыбка тут же сползла с лица седовласого человека, и он поспешил удалиться. Мари не могла удержаться от улыбки.

– Судя по всем, этот год обещает много удивительного.

Она даже не представляла себе, до какой степени.