Текст книги "Кот Мурр… Сочинение Э.-Т.-А. Гофмана. Перевод с немецкого Н. Кетчера"

Виссарион Григорьевич Белинский
Кот Мурр… Сочинение Э.-Т.-А. Гофмана. Перевод с немецкого Н. Кетчера

КОТ МУРР. Повесть в четырех частях. Сочинение Э.-Т.-А. Гофмана. Перевод с немецкого Н. Кетчера. Изд. И. Песоцкий. Санкт-Петербург. В тип. Конрада Вингебера. 1840. В 12-ю д. л. В I-й части 102; во II-й – 134; в III-й – 289; в IV-й – 159 стр.

Не обладая даром пророчества, не можем сказать, чем еще подарит нашу бедную литературу истекающий 1840-й год; но пока – честь и слава и благодарность ему!.. Право, мы не шутим. Посудите сами: кроме новых изданий известных уже сочинений, как-то: «Басен Крылова» и «Сочинений Давыдова», 1840-й год подарил нас, правда, единственным, но зато единственным во всех смыслах, новым и оригинальным произведением – «Герой нашего времени»; скоро должно выйти и «Собрание стихотворений» Лермонтова, между которыми будет целая поэма его, совершенно неизвестная публике[1]1
  См. прим. 6 к статье «Журналистика».


[Закрыть]. Потом: 1840-му году обязаны мы усвоением русской литературе двух превосходнейших произведений немецкой литературы – «Римских элегий» Гете и «Кота Мурра» Гофмана. Читатели «Отечественных записок» найдут в этой книжке окончание нового превосходного романа гениального Купера – «Путеводитель в пустыне», переведенного с английского подлинника; сверх того, есть слухи, что в «Пантеоне» будет напечатан прекрасный, поэтический перевод г. Каткова драмы Шекспира «Ромео и Юлия», также переведенный в прозе г. Леоновым Шекспиров «Кориолан», а при «Репертуаре» в виде приложения будет раздаваться драма же Шекспира «Антоний и Клеопатра», переведенная прозою г. Леонтьевым[2]2
  Перевод «Ромео и Юлии», сделанный М. Н. Катковым, был опубликован в «Пантеоне русского и всех европейских театров» за 1841 г. О других переводах, упоминаемых критиком, мы не располагаем сведениями.


[Закрыть]. Итак, в один год наша литература обогатилась двумя великими произведениями немецкой и четырьмя английской литературы; а из них два («Римские элегии» и «Ромео и Юлия»), можно сказать, усвоены ею, ибо превосходно, художественно переданы стихами.

Обращаемся к «Коту Мурру». Это сочинение – по оригинальности, характеру и духу, единственное во всемирной литературе, – есть важнейшее произведение чудного гения Гофмана. Читателей наших ожидает высокое, бесконечное и вместе мучительное наслаждение: ибо ни в одном из своих созданий чудный гений Гофмана не обнаруживал столько глубокости, юмора, саркастической желчи, поэтического очарования и деспотической, прихотливой, своенравной власти над душою читателя. Мы обещали нашим читателям разбор «Римских элегий»: повторяем им наше обещание, подтверждая его исполнением в одной из книжек «Отечественных записок» нынешнего года; а вслед за тем поговорим подробно и о «Коте Мурре». Гофман и «Кот Мурр»: будет о чем поговорить и много, и от души![3]3
  Это намерение не было реализовано.


[Закрыть] А здесь пока ограничимся суждением об издании. Оно плохо, из рук вон. Нам нет никакой нужды до того, кто издатель. Мы смеялись и не перестанем смеяться над каким-нибудь изданием из мыльных пузырей, или, что все равно, – из водевилей; но до лица, например, хоть до г. Песоцкого, нам нет никакой нужды. Слышали мы, что он намерен, в виде приложений к «Репертуару», дарить иногда своих подписчиков переводами драм Шекспира: прекрасно, умно и благородно! Мы первые поставим себе за долг благодарить г. Песоцкого за доброе дело от лица публики. Г-н Песоцкий вздумал издать «Кота Мурра»: и это превосходно. Но г. Песоцкий напечатал «Кота Мурра» на дурной бумаге, избитым шрифтом, дурными чернилами, <с> искажающими смысл опечатками: это дурно, очень дурно! Об опечатках нельзя дать и приблизительного понятия читателям: где напечатано «белое», надо читать «черное», и наоборот. Видно, что бедный Гофман попался в руки самому безграмотному корректору. Спешим предуведомить об этом публику, чтоб заблаговременно спасти переводчика (которому честь и слава за благое намерение) от незаслуженного позора: переводчик живет в Москве, а перевод его печатан за глазами, в Петербурге, усердным и расторопным издателем.