Текст книги "Вирус забвения"

6

В этот раз Бойд отправился к фермерам лично. Дело не терпело отлагательств – так он сказал. И взял с собой Лохлана.

Вообще последние дни Шотландец был сам не свой, постоянно ворчал и выражал недовольство. Лохланом – в том числе.

Флетт уже несколько раз слышал высказывания Бойда в свой адрес, что непонятно, зачем его, Лохлана, содержат в клане.

У Бойда что-то не получалось, что-то не клеилось в его планах. На самом деле Лохлан обычно принимал самое непосредственное участие в жизни клана, неоднократно отправляясь на переговоры с другими бандами, советовал Бойду, оценивал ситуацию с позиции науки. Сегодня его знания социопсихологии могли пригодиться как никогда – в мире все значительно упростилось, система регулирования жизни в обществе стала примитивной, скатившись почти на первобытный уровень. Деньги все еще имели цену, но с каждым днем эта цена падала, причем настолько стремительно, что не исключено – скоро экономика перейдет к чему-то вроде древнего натурального хозяйства.

Лохлан, имея внушительный багаж знаний в области истории и настоящего, а также особенностей формирования различных течений в человеческом обществе, мог легко предвидеть, к чему приведет тот или иной ход. И Бойд этим умело и с удовольствием пользовался.

Но сейчас он был не в настроении и решил, что Лохлану не помешает нюхнуть порохового дыма и вспомнить цвет крови. Сегодня, к счастью, – чужой.

– А то засиделся ты, о жизни рассуждаешь, а жизни-то и не нюхал, – ворчал Бойд, забираясь в свой «Ауди Дромадер».

Вероятно, Лохлан что-то упустил. Посоветовал Бойду что-то, что не имело успеха или, скорее всего, принесло отрицательный результат. Ничего страшного, промахи у всех бывают.

Кортеж из четырех черных внедорожников быстро добрался до развязки, выведшей их на шоссе, уходящее на территорию Британского халифата. Блокпост проехали не притормаживая – все безы в Скотланд-Ярде получали от Бойда щедрую дань. На самом деле это решало только вопрос скорости перемещения: и Лохлан, и Бойд прекрасно понимали, что информация о том, что представители клана регулярно наведываются на земли халифата, секретом ни для кого не являлась.

Ехали недолго, не больше получаса. По обе стороны шоссе до самого горизонта простирались поля начавшей желтеть пшеницы. Людей видно не было, но Лохлан знал, что это обман: каждое поле тщательно охранялось. По-другому нельзя – времена цифровых технологий в этих краях ушли в прошлое, здесь правил бал странный и дикий порядок. Порядок силы и технологического превосходства. Землей владел тот, кто оказался сильнее, наглее и у кого осталось технологий хотя бы на одно устройство больше, чем у соседа.

Вскоре машины свернули на грунтовую дорогу, поднимая тучу желтой пыли. На невысоком холме показался довольно большой и ухоженный дом. По степени укрепленности, да и по архитектурному решению, этому поместью больше подошло бы название «за́мок». Все возвращалось к далекому прошлому – падать проще и быстрее, чем карабкаться вверх.

Внедорожники клана остановились у высокой ограды. Сверху, в закрытых каменных башнях, из узких щелевидных бойниц торчали стволы «ревунов». У ворот – высоких и мощных, укрепленных титапластом, – стояли двое мужчин, вооруженных «дрелями». Встречающие взирали на «гостей» недобро.

Лохлан, осмотрев укрепления, начал сомневаться в правильности расчета Бойда. Их в четырех машинах вместе с водителями было девятнадцать человек. Сколько в доме, Лохлан не знал, но размеры поместья наводили на мысль, что за высоким забором их ждет больше двух десятков бойцов.

Бойд выбрался из машины первым. Бобби, личный телохранитель Шотландца – здоровенный парень, на голову выше самого Бойда, – не успел, он только открыл дверь, когда его подопечный уже решительно шел к двум вооруженным людям.

– Где Эванс?! – перекрикивая ветер, прорычал Бойд.

– Дома, – ответил один из встречающих.

Бойду здесь явно не были рады. Лохлан был убежден, что не зря.

– Открой ворота! – гаркнул Бойд, направившись к дверям.

Бобби неотступно шел следом за Шотландцем. Правая рука телохранителя лежала на поясе, готовая в любой момент выхватить «дыродел» или «дрель», которые торчали у него под одетой навыпуск рубашкой. Остальные члены клана тоже заняли позиции вокруг ворот.

– Лохлан, – позвал Бойд, – иди сюда.

Флетт нехотя выбрался из казавшегося таким безопасным внедорожника. Подставляться под пули желания не было, но у Бойда сегодня был совершенно иной настрой. Он желал видеть Лохлана рядом с собой.

– С чего ты взял, что Эванс хочет тебя видеть?! – крикнул тот мужчина, который говорил с Шотландцем.

Бойд стоял лицом к воротам и на обращение охранника даже не обернулся. Только пробурчал под нос:

– А с чего ты взял, что меня интересует, кого хочет видеть Эванс, а кого нет?

В этот момент и начался ад. Лохлан был не готов к столь резкой смене декораций. Наверху, прямо над их головами, прогремели два взрыва, один за другим, почти одновременно. Охранники вскинули «дрели», но даже не успели надавить на курки – несколько очередей, выпущенные головорезами Бойда, наделали в них столько дырок, что не помогли и бронежилеты. Два окровавленных тела, с виду похожих на свежую отбивную, с глухим стуком упали на землю. Лохлан подумал, что меньше десяти секунд назад один из них разговаривал с Бойдом, и его затошнило. Он наклонился, намереваясь освободить желудок от съеденного пару часов назад завтрака, но Шотландец потянул его за собой, уводя в сторону от двери. К прочному титапласту, окруженный несколькими бойцами, подскочил машинист, один из нескольких, работающих на клан, – Лиса осталась дома, рисковать ее очень ценной головой Бойд не собирался – подключил «раллер» к кодовому замку и начал взлом.

«То есть головой девчонки он рисковать не хочет, – подумал Лохлан, – а аналитик ему, значит, ни к чему!» Внутри закипало возмущение и обида. Тошнить тут же перестало, но захотелось врезать по квадратной физиономии белобрысого Бойда.

– Не стой как столб, зацепят! – бросил ему Бойд. В голосе Шотландца явно читалась насмешка.

– Да пошел ты! – крикнул в ответ Лохлан, вырвав из мощного захвата руку.

Очень хотелось по-детски все бросить и уйти, совсем уйти, пусть сам разбирается со своими переговорами, стратегией и политикой клана. Но останавливали два момента – во-первых, уйти сейчас можно было только в поле, прямо под пули охраны фермерского замка; а во-вторых, Лохлану, несмотря на страх и обиду, было действительно интересно, чем закончится это дело и для чего Бойд взял его сегодня с собой.

Дверь тихо пискнула – Лохлан скорее почувствовал вибрацию воздуха, чем услышал звук в какофонии криков и выстрелов, – но не открылась. Бойцы и машинист, что стояли там, бросились врассыпную. И тут же в титапласт полетел реактивный снаряд из гранатомета. Внутри, по всей видимости, был еще и обычный засов. Но взрыва ракеты он не выдержал: дверь целиком провалилась внутрь.

В еще дымящийся проем проскочило несколько бойцов, следом Бойд толкнул ничего не понимающего и немного оглохшего Лохлана и вошел сам.

Сколько времени длился штурм, Лохлан сказать не смог бы. Наверное, недолго, минут пять, самое большее – семь. Но Флетт предпочел бы неделю копать траншеи, чем еще раз пережить подобные минуты. Когда затихло, он украдкой на всякий случай проверил штаны – одежда была сухая и спереди и сзади.

Из дома вывели мужчину лет шестидесяти. Невысокого, но широкого в плечах и мощного, словно медведь. На скулах хозяина дома играли желваки – всем было понятно, что ничего хорошего его не ждет.

– Ну, здравствуй, Эванс, – сказал Бойд. Именно сказал, не поздоровался.

Эванс бросил короткий взгляд из-под густых бровей вверх и снова уставился на Бойда. Лохлан поразился реакции Шотландца. И его прозорливости – спустя мгновение где-то вдалеке раздался выстрел, и чуть дальше того места, где стоял Бойд, в каменную стену дома ударила пуля. Судя по траектории, стреляли издалека.

Бойцы мгновенно кинулись врассыпную, укрывшись за дверьми и углами здания, тот, что держал Эванса, стал сзади него, используя пленника в качестве живого щита. Но стрелок оказался хорош – следующая пуля его все же достала. Боец коротко всхлипнул и рухнул на спину, завалив за собой и Эванса. Верхняя часть головы бойца была раздроблена, из затылка толчками выплескивалась темная кровь.

Лохлан почувствовал, что тошнота снова начинает подкатывать к горлу. И вокруг сразу стало как-то темно, будто внезапно опустились сумерки. Флетт от дурноты помотал головой и понял, что потемнело у него в глазах.

– Ты смотри, смотри, – сказал ему Бойд, – как бывает. И запоминай. Тогда и анализировать будешь, учитывая реальность.

– Зачем ты меня сюда притащил? – глотая набежавшую слюну, спросил Лохлан.

– Засиделся ты, размяться пора.

За воротами взревел двигатель одного из внедорожников – двое бойцов уехали на поиски снайпера. А хозяин поместья вскочил на ноги и активно замахал руками, видимо, подавая знаки стрелку. За что и получил прикладом по затылку.

Снайпера привезли минут через десять. Стрелок оказался женщиной, довольно молодой, явно не старше тридцати. Высокая, с хорошей фигуркой, отметил про себя Лохлан, удивившись прозаичности возникших в этом бардаке мыслей. У женщины были светлые, спутавшиеся от крови и грязи волосы. Под правым глазом у нее наливался огромный синяк, из разбитого носа сочилась кровь.

Только когда снайпершу привели на подворье, бойцы расслабились и вышли из укрытий.

– Как зовут? – поинтересовался Бойд, делая вид, что с интересом разглядывает черную винтовку. На вороненом металле виднелась четкая вытравленная серебристым надпись «Произведено «Науком».

Но на самом деле он не отводил глаз от девицы, явно пуская по ее поводу слюни – Лохлан знал, что означает этот сальный блеск в глазах Бойда.

– Тони, – не разжимая зубов, промычала снайперша.

– Хорошо стреляешь, Тони. – Бойд поднял на женщину тяжелый взгляд. Снайперша непроизвольно съежилась. – Молодец.

Эванса привели в чувство. Тот стал еще мрачней. Его тусклый, полный ненависти взгляд вспыхнул, только когда из дома привели двоих парней – сыновей хозяина. Эванс сразу начал что-то причитать, но, увидев полное безразличие к нему Шотландца, затих и снова помрачнел.

Бойд о чем-то разговаривал с Тони, снайпершей. Лохлан не слышал их разговора – Бойд отвел ее в сторонку. Молодая женщина была серьезна и периодически кивала, бросая взгляды на людей из окружения Эванса.

Лохлан забился в какой-то угол. Хотелось спрятаться, уйти, исчезнуть. Размялся, нечего сказать! Флетт смотрел на отвратительное действо, он испытывал отвращение, глубокое и искреннее. Но он понимал, что видит сейчас то, о чем думал, когда составлял для Бойда прогнозы. Да что там Бойд – примерно это он имел в виду, когда вел научную работу. Теоретик! Книжный червь! Представлять легко – все происходящее в социуме казалось ему логичным и правильным. Он обладал знанием, на основе которого мог предугадывать грядущие события, изменения интересов и поведения групп людей. Для этого совершенно не важна личность Бойда, Лисы, этой вот Тони или его, Лохлана. Существовали условия, в которых наиболее вероятным было то или иное поведение толпы. Массовые тенденции, тренды. Ничего более.

Но здесь все графики и тренды превращались в живых людей. В наглых, беспринципных, беспощадных, но – живых. И истекающих кровью, когда в них стреляли.

– Ты прекрасно знаешь, Эванс, почему я решил навестить тебя, – сказал Бойд, закончив разговор со снайпершей и вернувшись к стоящему на коленях хозяину поместья.

Голова Эванса мелко задрожала, послышались всхлипывания.

– Не тронь мальчиков, Бойд. Делай со мной, что хочешь, а их не тронь, – прошептал фермер.

– Ты зачем напал на караван? – игнорируя слова Эванса, задал вопрос Шотландец.

Фермер окинул всех своих, что защищали поместье, недобрым взглядом. Ясно, что выдал кто-то из них, но кто – Эванс не знал. Если б знал, наверное, перегрыз бы сейчас предателю глотку, по-звериному, зубами.

– Я все верну, Шотландец, – смиренно произнес он.

– Не сомневаюсь, – ответил Бойд. Но добавил, лишив фермера всяческой надежды, – что вернул бы. Ты назвал меня Шотландцем, Эванс, но кто тебе дал такое право?

Фермер поднял голову и, не моргая, смотрел Бойду прямо в глаза. Его взгляд был полон ненависти и презрения. Но Бойду этот театр, похоже, был безразличен.

– Ты, тот, в чьих жилах течет шотландская кровь, подставил под удар своих братьев. Ты ведь знаешь, что восемь из десяти фермеров в округе – шотландцы. Ты знаешь, как поступят безы, когда выяснят, в каком районе было совершено нападение на караван. Ты в курсе, как поступит эмир, когда ему расскажут безы. И ты называешь меня Шотландцем. Не погань своим языком наш народ!

Да, Бойд был по-своему прав. Безы не стали бы разбираться, кто прав, кто виноват – слишком хлопотно и накладно. Куда проще устроить показательное уничтожение всех, кто мог бы, заодно восполнив потери из фермерских закромов. Эмир вмешиваться не станет – своими силами эмират справиться с бандитизмом на дорогах не мог. Или не хотел. Но законы шариата старик чтил свято: лишиться руки – это самое простое, что ждало попавших в облаву фермеров.

– Ты не понял, Эванс, – мягко проговорил Бойд. Он подошел к стоящему на коленях фермеру и нежно гладил его по седым волосам. – Ты умрешь не потому, что уничтожил караван безов. Нет, это я могу тебе простить. Но ты забылся, Эванс. Ты позволяешь себе рассказывать всем в округе, что Бойд тебе не указ, что ты сам решаешь что, как и когда тебе делать. Ведь так, Эванс?

Пальцы фермера сжали пучки травы, пробивающиеся из трещин в бетонном покрытии двора, но он промолчал.

– Многие совершают ошибки, всем хочется решать самому за себя, – продолжал свою проповедь Бойд. – Это нормальное человеческое желание. Только не у всех получается жить таким образом. И это замечательно. Ведь так, Лохлан?

Флетт, не ожидавший, что от него здесь чего-то ждут, вздрогнул, пытаясь понять, чего хочет Бойд.

– Я правильно говорю? – повторил Шотландец.

Лохлан собрался с мыслями, стараясь вспомнить, о чем толковал Бойд. Нет, он, конечно, был прав. Людям нужны поводыри, иначе они начинают бесцельно топтаться на месте, словно выводок слепых котят. Но никакой роли не играет, кто станет тем поводырем – социум все равно будет развиваться по определенным законам и то, что должно случиться, рано или поздно произойдет.

– Да, – без особого энтузиазма согласился Лохлан.

– Вот видишь, – снова обратился к Эвансу Бойд, – он знает, что говорит. Он по этой части профессор. Человек может совершить проступок, может ошибиться – ненамеренно или сознательно. Но когда он начинает уговаривать соседей свернуть с правильной дороги, он уже не просто ошибается. Он сам роет себе могилу.

– Только ма… – вырвался из груди Эванса не то крик, не то стон, но закончить фразу он не успел: Бойд резко дернул его за волосы, уперев колено в спину. Шейные позвонки противно хрустнули, глаза фермера замерли, словно у выключенного робота, и мертвое уже тело рухнуло плашмя на бетон.

Бойд пошел к выходу, небрежно дав бойцам знак рукой. Трупы обоих сыновей фермера с перерезанными глотками упали, обильно пачкая пыль двора красным.

– Земля отходит Грегу аль-Саберу, – не оборачиваясь, сообщил Бойд.

В воротах Шотландец остановился на секунду, выхватил взглядом из толпы пленников, держащих руки за головами, женщину по имени Тони и поманил ее к себе. Когда та, не опуская рук, подошла, Бойд сграбастал ее за шиворот и затолкал в машину, не забыв шлепнуть по округлостям, мило выпиравшим у снайперши сзади. Среди бойцов Шотландца послышались смешки, а кто-то сказал: «Смотри, чтобы эта девка не отстрелила тебе яйца». Флетту подобное веселье показалось нездоровым.

Лохлан, понимая, что сегодня вряд ли уснет, не дожидаясь приглашений, пошел следом за предводителем клана.

– Чему было посвящено шоу? – спросил Лохлан, когда «Дромадер» Бойда отъехал от поместья метров на триста.

Он старался говорить ровно и спокойно, но понимал, что голос все равно предательски дрожит.

– Обычные бандитские разборки. Не бери в голову, – махнул рукой Бойд. Он выполнил то, что задумал, теперь это дело его больше не интересовало.

– Я спрашиваю о своем здесь присутствии, – пояснил Лохлан, хотя Шотландец и так все прекрасно понимал. Просто не хотел говорить.

Бойд делал вид, что с интересом рассматривает окрестности. За окном тянулись все те же поля, в центре каждого был небольшой холмик. Там внутри наверняка прятался сторож с «ревуном» или «смерчем».

– Ты обещал рассказать мне, как должно все пройти, если мы начнем то, что задумали, – не поворачивая головы, сказал Бойд.

– Да, – ответил Лохлан. Он не понимал, к чему клонит Шотландец.

Предводитель клана наконец соизволил повернуться к собеседнику. Его лицо выражало крайнюю серьезность.

– Я хочу, чтобы ты, когда будешь оценивать ситуацию, помнил то, что только что увидел.

– Я… – начал Лохлан и осекся.

Он ожидал от Бойда чего угодно, только не заботы о жителях Анклава. Лохлан привык видеть главаря преступной организации решительным, бесстрашным, умным, наконец. Но никак не заботливым и жалостливым. Преступность плохо уживалась с умением думать о ближнем. Но Бойд оказался более дальновидным и… человечным, чем о нем думал Лохлан. Возможно, это лишь расчет – кто знает? Бойд был неплохим политиком, он умело пользовался не только кнутом, но и раздавал в нужное время пряники. Но в этот раз, Лохлан был уверен в этом, Бойд на самом деле переживал о людях.

– Конечно, – ответил Флетт, – подобный урок я вряд ли забуду.

И про себя добавил: «И всякий раз, разрабатывая новую схему для Бойда, буду снова и снова видеть, как хлещет кровь из распоротого горла двадцатилетнего пацана».

7

В этот раз безы прислали гонца. Видимо, дело было серьезным, иначе – с чего бы такая честь?

Бойд уже не первый раз встречался с официальными властями, но в нынешнюю резиденцию СБА, в Замок, его пригласили впервые.

Он не знал, чего хотят безы, не знал, чего ждать от сегодняшней встречи. Он даже не был уверен, что вернется назад – приглашение вполне могло оказаться ловушкой. Хотя причин переживать не находилось – Бойд точно знал, что ничем перед СБА не провинился. Скорее наоборот: многое из того, чем занимался клан, было на руку Мортенсу.

Могли ли безы обратить внимание на его приготовления? Наверное, могли. Бойд несколько раз просил Лохлана просчитать вероятность того, что их действия привлекут внимание безов, что в СБА догадаются. Но рыжий профессор раз за разом убеждал его, что вероятность существует, но она не превышает двух-трех процентов. Два шанса из ста. Немного, когда ставишь деньги в казино. Но когда на кону твое дело, твоя жизнь – жизни многих людей, которые поверили тебе, подобный размах кажется непозволительно большим.

Два шанса из ста. Это в случае, если крысы, прислуживающие безам, поймут, куда нужно смотреть, а их аналитики окажутся достаточно умными – если верить Лохлану, то слишком, просто нереально умными. Существовал еще один вариант – сто шансов из ста. Об этом думать не хотелось, но…

О конкретной цели готовящейся операции знали только три человека: сам Бойд, Лиса и Лохлан Флетт.

Лиса – смышленая девчонка. Она не шотландка, родилась в Британском халифате. Как попала она в Эдинбург, Бойд точно не знал. Какие-то подонки убили ее семью, а ей самой удалось сбежать. Но каким образом она пробралась в Анклав и что делала там на протяжении нескольких лет, рассказывать она не любила. Она ломщица, занималась сетью.

Два с половиной года назад люди Бойда поймали юную нахалку на попытке взлома файлов черной бухгалтерии клана Бойда. Да что там – попытке. Она разворотила сервер клана в пух и прах, камня на камне, можно сказать, не оставила. Благо хватило ума не сливать информацию. Отделалась переломом обеих рук – парни при захвате перестарались – и разбитым носом. Зато приобрела ни много ни мало – статус главного машиниста клана. Теперь черной бухгалтерией Лиса могла наслаждаться когда и сколько ей захочется.

Могла ли она слить информацию теперь?

Бойд заметил, что качает головой в такт своим мыслям. Бобби тупо пялился на то, как босс безумствует, беседуя сам с собой. Шотландец наорал на телохранителя и выгнал его в коридор.

Нервничает. Чертова неуверенность! Как некстати это приглашение именно сейчас. Осталась самая малость, все ведь удавалось!

Так могла ли Лиса предать?

У девчонки была какая-то тайна. Она чего-то хотела, что-то ей нужно, но Лиса никогда и никому не рассказывала об этом. Бойд даже спрашивал прямо, еще в те времена, когда рыжая бестия спала с ним в одной кровати. Да, девчонка была слишком молода и в чем-то неказиста, но в ней что-то было, что-то такое… В общем, Шотландец на нее «запал», сразу, как только увидел. Еще до того, как ей успели вылечить руки. И хотя пыл страсти предводителя клана быстро угас, Лиса все равно оставалась для него близким человеком. Близким по духу.

Нет, она не могла быть агентом безов. Откуда тогда тайна? Понятно, агент – это уже тайна. Но раз уж Бойд это заметил… Нет, столь непрофессионально люди СБА работать не могли. Но могли быть иные причины.

Вдруг она не простила унижения, той обиды, нанесенной ребятами Шотландца, когда они взяли ее с поличным? Сломанных рук, в конце концов? Ведь вот он – шанс отыграться. То, что задумал Бойд, не подпольная торговля «синдином», за такие мелочи безы могли замести в любой момент, если бы захотели.

И потом – Бойд почти никогда не интересовался отношением метелок к себе. Сам он относился к женскому полу, как к необходимому и весьма приятному развлечению. Кто-то из «метелок» проявлял чудеса постельных умений, с кем-то было просто интересно, бо́льшую часть из них Шотландец вообще забывал к утру. Но с Лисой все было по-другому, с ней… В общем, похоже на то, что Лиса все еще не ровно к нему дышала, а он этого не замечал. Точнее – не обращал внимания. Короче – Лиса была женщиной.

Лохлан. Профессор Эдинбургского Университета, социопсихолог. Прекрасно разбирается в том, как добиться чего-то от толпы, много лучше самого Бойда. В Анклаве, с его территориями и пестротой населения, это умение очень ценно. Правда, в реальной жизни разбирается плохо, с личными контактами у профессора всегда была напряженка.

С детства Бойд, тогда его еще называли Аласдер или чаще – Алли, – хорошо разбирался в людях. Он всегда знал, кого лучше обходить стороной, кому можно смело дать по мозгам, а кому сунуть на лапу. Не гнушался он и подставить своих конкурентов, когда того требовала ситуация. Именно это качество, как он считал, помогло ему стать тем, кем он стал. Умение ладить с людьми, а вовсе не сила, как считали окружающие.

Но Лохлан, хоть и был теоретиком чистой воды, мог запросто рассказать, какой результат Бойд получит от той или иной операции. И что самое удивительное, его прогнозы сбывались. Почти всегда.

Бойд неоднократно задавал себе вопрос: что привело преуспевающего профессора, жителя благоустроенной корпоративной территории в его логово. Интерес, поиск лучшей жизни? Вряд ли. Что-то другое. Сам Флетт утверждал, что ему близки идеи Шотландца, что ему интересен сам Бойд – как личность, как политик.

Рыжий появился в тот день, когда Бойд серьезно задумался о том, чтобы распустить свой клан. Да что уж там – позорно сбежать, оставив людей. Тогда он пытался убедить себя, что ребята не пропадут, что прибьются к другим кланам, к Эрику Полголовы, например. Но сам он в это не верил. Именно тогда он и познакомился с Лохланом – в какой-то забегаловке в Даун Тауне. Бойд выпил лишнего, нажрался, как свинья, если уж называть вещи своими именами. Бобби он выставил на улицу. Телохранитель мерз снаружи и с тревогой на лице вглядывался в полумрак паба через мутноватое стекло окна.

Лохлан подсел к нему сам, завел разговор. О чем-то отвлеченном, о судьбах мира. Профессор любил эту тему. Бойд послушал и выложил все, что на душе наболело. Не про бизнес, конечно, просто мысли, идеи – светлые, как казалось самому Бойду, но не находящие отклика в душах людей. Лохлану идеи понравились, они подружились…

В дверь постучали.

– Кто там? – недовольно проворчал Бойд.

Это был Лохлан. Легок на помине. Бойд посмотрел на него, потом достал из кармана монетку и подбросил. Короткий взгляд – орел – и убрал в карман. Он не загадывал. Орел всегда означал, что дело выгорит.

– Я ходил в Punkground и в Муслим, – сказал Лохлан. – Сделал выкладки. Как ты рекомендовал – вспоминая того фермера.

Бойд улыбнулся. Привычка. Это все равно что дышать – когда шутят, ты улыбаешься, даже если не смешно.

– Данные…

– Я знаю, – оборвал его Бойд.

На самом деле он, конечно, не знал. И по выражению лица рыжего догадаться не мог – то ли от нервозности подводило умение понимать людей, то ли у Лохлана рожа и впрямь ничего не выражала. Сейчас Бойд не хотел ничего знать. Он с удовольствием забыл бы все, в курсе чего был, но сделать это невозможно – только смерть приносит забвение, только в смерти можно найти блаженство ничего не ведать.

– Да, и еще: Лиса говорила о программе «Науком». Москвичи предлагают свои услуги всему свету даром. Если они создадут сеть в Эдинбурге раньше, чем мы…

– Расскажешь, когда вернусь, – резюмировал Бойд и жестом дал Лохлану понять, что хочет побыть один. Флетт понимающе кивнул, вытащил из кармана руку и, сжав ладонь в кулак, потряс им перед лицом Бойда, как бы говоря: «Держись!»

К Замку Шотландец отправился на велосипеде. Сначала доехали на автомобиле до большого котлована на месте так и не начавшегося строительства очередного небоскреба между Колдер и Ланарк роуд – там всегда было немноголюдно, – затем пересели на менее броский сегодня в Анклаве транспорт. Бойд хотел сохранить инкогнито, не хватало, чтобы среди кланов поползли слухи, что Шотландец прислуживает безам. Ситуация стандартная – все сотрудничают с властями, но все делают вид, что не знают этого.

Бойда встретил невысокий человек, который представился как Чарльз Окито. Внешность он имел под стать имени – с прямыми черными волосами, глаза немного раскосые, на лице не сходящая, будто с детства приклеенная улыбка. Должность Бойду ни о чем не сказала – заместитель Мортенса по каким-то там вопросам и всевозможным связям. Учитывая стоимость его костюма, которую Бойд без труда оценил как очень высокую, этот самый заместитель был не самым последним человеком в СБА.

Дел у безов, похоже, было немного: Бойда вдруг одолел непонятный кашель, и Окито предложил промочить горло. Около получаса пили в кабинете виски – настоящий скотч, – болтали по старинной английской традиции о всякой ерунде и погоде. Потом Окито, как бы невзначай, поинтересовался состоянием дел за границами Анклава.

– Я живу в Эдинбурге, – уклончиво ответил Бойд, – дела Британского халифата меня не касаются.

– Разумеется, делами халифата занимается лично уважаемый халиф Али аль-Мамун IV, – улыбнулся Окито. – Я спрашивал вас об отношении окраин Анклава с окрестностями. Вы же не станете отпираться, что таковые отношения имеют место?

Бойд гадал, чего хочет Мортенс. Не Окито – тот лишь говорящая кукла. Прекратить все неофициальные отношения с фермерами? Или просто взять их под свой контроль? И самое главное – как он этот контроль собирался осуществлять?

Какой тактики лучше придерживаться – защита или нападение? Сложность беседы с Окито для Бойда состояла в том, что он не мог понять, чего от него хотят. Мортенс наверняка именно этого и добивался. Жаль, здесь нет Лохлана – рыжий профессор быстро разобрался бы во всех течениях и прогнозах.

Ясно одно – в СБА подозревают Бойда в причастности к нападению на караван.

– Там, где Служба Безопасности не в состоянии обеспечить даже собственной безопасности, простым гражданам приходится защищаться самим, – сказал Бойд.

– И вы им в этом помогаете? – С лица узкоглазого не сходила улыбка.

– Я такой же простой гражданин Анклава, как все, кто живет рядом со мной, – Бойд надеялся, что Окито уяснил, что разговаривать с заместителем в роли хозяина Скотланд-Ярда он не намерен.

В конце концов, спецназ на территорию они сейчас все равно не введут – не тот случай. И в спокойные времена безы сто раз подумали бы, прежде чем начинать активные действия. Сегодня организованная война двух кланов в любой территории фактически взорвет весь Анклав – ресурсов и площадей не хватает, и любовь к соседям, не таким, как ты, от этого не становится крепче.

На самом деле СБА сегодня была таким же кланом, как клан Бойда. Немного более вооруженный, немного более оснащенный, с привычкой повелевать и привычкой людей им подчиняться. Но в реальности об управлении Анклавом силами СБА сегодня не шло речи. Прав Лохлан – вся сила Мортенса держится только на «крыше». Верхолазы – вот кто является настоящей властью.

Бойд усмехнулся, ему вспомнилась теория Лохлана, что у всех есть свои хозяева. Даже у верхолазов. Только простые смертные не в курсе, кто это. Не в курсе могут быть и сами верхолазы, но это не меняет того факта, что, возможно, они исполняют чью-то волю, считая ее своей.

– СБА всегда прислушивается к мнению граждан Анклава, – сообщил Окито.

«И поступает так, как сказали верхолазы», – подумал Бойд. В целом это правильный подход – с «крышей» спорить себе дороже.

– У нас к вам деловое предложение, – Окито перешел на серьезный тон, улыбка исчезла с его приплюснутого лица. – Мы хотели бы…

– Вы делаете предложения подобного рода всем гражданам Анклава? – резко поинтересовался Бойд и закашлялся. Острая боль в горле, появившаяся, когда он перешагнул порог Замка, несмотря на выпитое виски, не проходила.

Вот теперь он окончательно решил напомнить СБА, что Скотланд-Ярд и даже отчасти Punkground – это его территория. У безов были Даун Таун, Университет и Thunderhall. Хашим Сули заправлял в Муслиме. А то, что Лянг Ши сливал информацию СБА и смотрел в рот Мортенсу, – это его личные проблемы. Наверное, китаец, не ощущая сильную руку «большого брата» у себя на загривке, почти исчезнувшую после того, как связь с Народной Республикой стала делом проблематичным, чувствовал себя неуютно.

– Не забывайтесь, МакДональд, – выражение лица заместителя Мортенса окончательно изменилось, на нем не осталось и следа прошлой слащавости.

– Называйте меня Бойд.

Пустые угрозы – если был хотя бы малейший шанс, что Бойда за какую-нибудь дерзость могли убить или упечь в казематы, к нему не обращались бы с «предложением». Которое, судя по началу беседы, больше походило на просьбу.

Окито замер. Он несколько раз открыл и закрыл рот, но так и не вымолвил ни слова. Он не знал, чем продолжить. Бойд решил помочь.