Текст книги "Проект «Hydra Sapiens»"

Ему и карты в руки!

Крапленые Гидрины карты…

9

Или оттого, что у него самого кожа была такая мягкая, или оттого, что рубцы на её теле были такими твёрдыми, ему вдруг показалось, что эта женщина сделана из железа.

Пловцу повезло, его не били и не пытали, его вообще не тронули. Женщина-командир приказала ему встать. Он поднялся, сутулясь, опасаясь ударов солдат, которые смотрели на него снизу вверх враждебно и наверняка при малейшем его движении просто зарубили бы как скотину.

– Ты кто, шпион? – резко спросила женщина. – Что ты здесь делал?

Она смотрела на него с прищуром, разглядывая это голое чудо, переминающееся перед ней с ноги на ногу.

– Это Пловец! – крикнул кто-то из толпы. – Они все такие убогие!

Прокатился смешок.

– Боже, что это за штуки такие у него на ногах? а этот запах? Вонь! – воскликнула женщина и усмехнулась совсем по иному поводу. – А ведь симпатичный, гадёныш! и попался мне как раз кстати, всё равно собиралась познакомиться с этим народцем. Вот и познакомимся! – женщина по-мужски гоготнула, видимо, забавляясь какими-то своими собственными мыслями.

– Подойди ближе! – скомандовала она и сделала повелительный жест рукой.

Кто-то сзади больно подтолкнул Пловца. Он выпрямился, оказавшись на голову выше любого из окружавших его солдат, сделал пару шагов навстречу командирше и споткнулся, зацепившись ластами.

– Чем это ты обмазался, красавец? Дерьмом, что ли? – издевательски поинтересовалась женщина и брезгливо провела указательным пальцем по его животу, ногтём собирая жирную смазку с его кожи. Пловец отпрянул. Все заржали.

– Молчать! – рявкнула женщина, и всё вмиг стихло.

– Помыть, одеть и накормить! – приказала она отрывисто и ринулась вперед, больно задев Пловца по рёбрам своим острым мускулистым плечом. Солдаты поспешно уступили ей дорогу, она взбежала по трапу и, уже оказавшись на борту, крикнула команде:

– Черномазого на борт! Собаку в воду! Кто тронет мальчишку – накажу! Уходим!

Она обернулась на крепость и, щурясь от яркого Солнца, махнула наверх рукой. Пловец посмотрел туда же – со строящейся стены им помахали в ответ юноша и девушка в белых одеждах, издалека они показались Пловцу двумя белыми тонкими цаплями…

Так Пловец оказался на борту.

Никогда ему ещё не приходилось плавать на лодках, а тем более на такой громадине. На нижней из трёх палуб, сумрачной и освещённой только коптящими масляными фонарями, двое солдат, весело переговариваясь на неизвестном ему наречии, усадили Пловца в деревянную лохань и принялись драить кусками какого-то душистого вещества, которое образовывало много пены и действительно быстро очистило кожу от слоя жира. Делали они это грубо, но ловко, очевидно, это были вовсе и не солдаты, а, скорее всего, обслуга.

– А красавца своего помоешь сам, да как следует, а то Хозяйке, ни дай Бог, не понравится! – сказал один из них почти без акцента. Банщики, веселясь, удалились.

Пловец домылся, ещё раз прополоскал свои длинные светлые волосы, которые всю почти жизнь держал туго скрученными на затылке, теперь оказалось, что они отросли ниже поясницы.

Не обтираясь, потому что было нечем, юноша вылез из неудобной бадьи и впервые в жизни, долго возясь со штанинами, влез в коротковатые свободные шаровары неопределённого цвета, которые были оставлены для него на лавке.

Дощатый пол под ногами несильно и плавно покачивало, очевидно, корабль был уже в пути. Слух раздражало непрекращающееся гудение и рокотание, источник которого Пловец пока что не мог определить. Стукнувшись о край притолоки и пригнувшись, вышел из банного помещения, оказавшись перед крутой лестницей, по которой спустился сюда. Когда он уже собрался подниматься, люк наверху с грохотом отлетел и кто-то начал спускаться вниз.

– А, шпион! – приветливо осклабился солдат. – Поднимайся, погуляй пока, жрать будешь со всеми, наверху.

Голос его Пловец оценил как вполне дружелюбный, осторожно посторонился, пропустил солдата и полез наверх.

Вся команда гребла. Это была средняя палуба, освещаемая из весельных отверстий. Она была перегорожена – гребной отсек был отделен от какого-то другого помещения обшитой металлом стенкой, снабжённой металлической дверью. Оттуда, изнутри, слышался равномерный грохот и шипение. Команда гребла дружно, солдаты теперь были без экипировки, многие без рубах. Пловец удивился их широким плечам и невероятно рельефной мускулатуре, вздувающейся шарами и валиками при движении. Видимо, гребля была их основным занятием. Такие фигуры Пловец видел издалека только у разбойничающих в этих морях галерщиков.

На этой палубе было очень жарко, гребцы обливались потом, но выглядели вполне довольными и дружелюбными. Перед каждым из них был закреплен кувшин с водой. В проходе на скамейке сидел один, который на чужом языке выкрикивал что-то в ритм движениям вёсел. Все уставились на Пловца; он, смущенный, поспешил уйти и по следующей – более пологой и широкой – лестнице поднялся на верхнюю палубу.

Здесь можно было расправить грудь, ветер окатил Пловца свежей волной, подхватил несобранные мокрые волосы.

Судно шло полным ходом. На верхней палубе кипела работа: кто-то возился с оружием, кто-то что-то мастерил, на носу у входа в обшитое деревом помещение несколько человек ловко рубили головы извлекаемым из корзин белым курам и тут же ощипывали их. Посередине, над огнём, весело пляшущим в огромном металлическом коробе, прямо на стальной решетке уже жарилось с десяток тушек, роняющих в пламя капли аппетитно шипящего жира.

Пловец развернулся и пошёл в другую сторону, задевая людей, спотыкаясь с непривычки, ударяясь то и дело о станины гарпунных пушек, смотрящих своими хищными клювами в бойницы высоких бронированных бортов. На юношу никто не кричал, не толкал его – как будто он был здесь всегда. Один раз, когда сильно качнуло, его даже поддержали, больно прихватив за локоть.

Теперь судно, и без того кажущееся большим, Пловец смог оценить по-настоящему. Оно было не просто большим, оно было огромным! и прекрасно оборудованным.

Добравшись до середины палубы, Пловец опёрся руками о высокий борт, перегнулся через него и засмотрелся на вращение гигантских колёс. Корабль шёл с невероятной скоростью, вёсла взлетали как крылья, ритмично и величественно, колёса вращались, неистово отбрасывая назад воду, в мареве мелких брызг мерцали многоцветные радуги.

Вся центральная часть палубы представляла собой огромные ящики-ёмкости, гружённые углём. Трое перепачканных солдат, цепляя уголь широкими деревянными лопатами, подавали его в отверстие металлической трубы, под углом уходящей в пол. Работали они, стоя на самих ящиках, проход между бортами корабля и их площадкой был отгорожен деревянными щитами. Ещё дальше от пола до потолка посередине палубы громоздилась черная металлическая колонна – очевидно, та самая труба, из которой шёл дым. «Каково её назначение?» – всё раздумывал Пловец. Всю же палубу от носа до кормы покрывала металлическая крыша с загнутыми вниз краями, опирающаяся на толстые металлические опоры. «Сколько железа!» – подумал Пловец.

Он отправился дальше, миновал ещё ряд гарпунов и в самом конце палубы увидел великолепный шатёр, наподобие тех, которые используют Песчаные кочевники, но только значительно больше и красивее. Здесь по бокам шатра пространство от крыши до бортов было затянуто цветными тканями, шелестящими и будто поющими на ветру, что создавало и тень, и ощущение уюта. Дощатая палуба была приподнята на три ступеньки и выстлана толстыми коврами. Кое-где стояла массивная мебель с мягкой обивкой – диваны, кресла, пуфики, сундуки. Такую он видел только однажды – среди товара, привезенного Галерщиками на продажу в одно из поморских поселений.

Два солдата сидели на скамье, один расположился в кресле у входа в шатёр. Здесь были и женщины – пожилая чернокожая в белых длинных одеждах и светлокожая толстуха помоложе, одетая по-солдатски – шаровары, рубаха с кожаным поясом, сандалии.

Женщины накрывали на стол, красующийся посередине.

Пловец было развернулся чтобы уйти, но его окликнули. Толстуха поманила его рукой и указала на шатёр.

– Иди, везунчик, – криво усмехнулась она, – тебя ждут!

Один из солдат поднялся со скамьи.

– Давай, давай! – подбодрил и одновременно приказал он. – Проходи, не бойся.

Пловец прошел мимо стола, отодвинул полог и, пригнув голову, вошёл в шатёр. Хозяйка сидела в кресле, поджав ноги крест-накрест под себя. Она была почти голая, если не считать шёлковой почти прозрачной рубашки, что ничуть не смутило юношу, привыкшего к наготе своих соплеменников. Женщина, напротив, всматривалась хитро и внимательно ему в глаза. От этого взгляда Пловцу стало как-то не по себе.

– Садись! – указала она ему на ковёр. Голос её звучал низко и отрывисто. Пловец присел неловко.

– Рассказывай! – приказала она тоном, не терпящим возражений, спустила одну ногу с кресла, поставив её юноше на колено. У него перехватило дыхание от страха. Он вперился в маленькую загорелую ножку и выше, глядя исподлобья на шрамы, покрывавшие икры, колено и подъём стопы.

– Что рассказывать? – выдавил он из себя.

– Всё рассказывай, да поподробней. Так ты шпион? Ведь шпион же! – повысила она голос.

Она пододвинулась вдруг вплотную, и схватив Пловца за подбородок, развернула его лицо к себе.

Невольно он посмотрел ей в глаза и отпрянул в испуге – В её черных, как угли, огромных глазах он увидел пламя огня. Он не сопротивлялся, он только прошептал:

– Я не шпион. Я пловец. Я просто живу в этом море. Я добываю его дары.

Он почувствовал прикосновение её тела и в испуге оттолкнул женщину.

Она, падая назад, с неожиданной силой, не соответствующей её росту и сложению, потянула Пловца за собой и, упав на спину, обездвижила его в своих объятиях.

– Пловец, пловец, пловец… Ты будешь моим лучшим рабом, – прошептала она ему прямо в лицо. – А я – самой лучшей твоей добычей. Страшно? – неожиданно тихим голосом спросила она. Он промолчал. Она взяла его руку и опустила себе на плечо. Через тонкий, почти прозрачный шёлк пальцы коснулись шрамов.

– Боже мой, сколько шрамов, – произнёс он и почти не услышал собственного хриплого голоса.

– Я, дорогуша, боец… По иронии судьбы я когда-то была Воином в нашем проклятом Городе, под видом мальчишки, конечно… Лет пятнадцать назад. Но я смогла улизнуть со своим маленькими братом… И сестрой… – прошептала она ему прямо в глаза, почти прикасаясь губами к его переносице. – Теперь я сама себе хозяйка. И твоя хозяйка тоже…

От неё сильно пахло вином. Грудь её коснулась его живота.

Горячая волна вдруг обдала Пловца, как никогда раньше с ним ещё не было. Страх исчез, но дрожь, идущая изнутри, охватила всё тело. Женщина прильнула к нему, прижалась плотнее. Он ощутил упругое прикосновение её мускулистого живота. Это ощущение, как открытие, бешено застучало в сердце, вскружило Пловцу голову, обожгло изнутри…

Потом, когда они молча лежали на толстом шерстяном ковре, она, улыбаясь, задремала, раскинувшись бесстыдной морской звездой, а он отодвинулся от неё и сумел украдкой разглядеть её тело.

Или оттого, что у него самого кожа была такая мягкая, или оттого, что рубцы на её теле были такими твёрдыми, ему вдруг показалось, что эта женщина сделана из железа. Как и весь её грозный корабль.

Пловец задумался о чём-то, разулыбался и так вскоре и заснул, уютно пристроившись головой на животе своей первой женщины.

И снилась ему давно покинувшая его мама, снилась деревня, какие-то песни, то ли из раннего детства, то ли услышанные где-то в морских просторах, снились дельфины, такие весёлые и добрые, что даже во сне он засомневался, на них ли он охотился с товарищами совсем недавно. Дельфины не отбивали своих малышей у напавших на них Пловцов, а кружились в немыслимом танце и пели какие-то песни… Добрые и простые. О море, о солнце, о свободе.

10

Огромная чёрная тень стремительно взмыла вверх – летающий дом поднимался, быстро уменьшаясь в размере и набирая скорость, и вскоре улетел в южном направлении. Небо сияло звездами.

На последней утренней летучке в Управлении сам Первый секретарь отмечал, что старики стали нерасторопны, работают хуже, чем раньше, недвузначно предупредил, что, мол, не дай Бог, будут ошибки в работе! Ясно было, куда он клонит! Старики никому не нужны. Даже в таком элитном подразделении. Вернее, тем более в таком элитном подразделении.

Теперь все мельком посматривали на Возницу – тот был самым старшим в команде. Небось, злорадствовали!

А пошли вы все к чёрту! Под этим предлогом старый служака отмежевался от компании, наорал на кого-то и ушёл к своей телеге. Вскоре, когда солнце покатилось вниз и первая звезда вынырнула из небытия, Возница демонстративно отмолился в одиночестве и залез на телегу, якобы устраиваться на ночлег. Он укрылся тряпицей и натянул её на голову, спасаясь от злющих комаров, обитающих в здешних зарослях на левом берегу. Десятники тем временем что-то перекусывали, весь обоз был занят своими делами, кто-то по соседству уже устраивался отдыхать.

Вскоре подвернулся ещё один повод отогнать от себя товарищей, Водовоз, проходя мимо Возницыной лошади, хлопнул её от нечего делать по крупу. Она, конечно, дёрнулась вместе с телегой. Возница, который якобы спал, вскочил как ошпаренный и бросился на парня с кулаками. Их с трудом разняли, но вечер, чего и требовалось, был испорчен для всех, а один из Надзирателей пригрозил, что оштрафует зачинщиков. Ясно было, что теперь никто даже не приблизится к этому взбалмошному старику. Все, бранясь, разошлись и занялись другими делами.

Возница снова улёгся и, как только темнота сгладила все краски вокруг, а луна ещё не успела подняться из-за холмов высоко на небо, тихонько выбрался из телеги, подсунул вместо себя укатанный рулон тряпок и, крадучись, отступая и хоронясь, покинул стоянку. Никто, очевидно, ничего не заметил.

Возница вскарабкался на обвалившийся в этом месте берег и углубился в заросли кустарника, держа перед собой руки для защиты глаз. Ободрался весь в темноте, но выбора не было. Стараясь сделать полукруг, он отдалился от берега, забрал вправо и снова вправо.

К тому времени, когда Возница снова вышел к руслу, луна в полную силу уже осветила холмистые окрестности. Тихонько подкравшись к скалистому краю, Возница обнаружил, что весьма удачно обогнул расположение обоза и теперь оказался уже далеко впереди, как и рассчитывал. Он прошёл ещё немного, прекрасно освоившись в темноте, и, когда река сделала поворот, безбоязненно спустился вниз, чтобы идти по пересохшему потрескавшемуся дну – так и легче, и быстрее.

Он шёл долго, даже очень долго и, по его разумению, давно уже должен был что-то услышать или увидеть. Но расстояние до поля боя всё не сокращалось, и не было поблизости никаких признаков битвы – криков или ещё чего-нибудь…

Тем неожиданнее для него была увиденная картина.

Он обогнул мыс, где русло делало резкий поворот и начинало спускаться с чуть большим уклоном, зимой река здесь, видимо, огибала естественную преграду – каменистый холм, а с другой стороны её поджимали не менее устойчивые породы. Там-то он вдруг увидел ярко освещённое пространство.

Все звуки боя обрушились на него разом: лязг металла, лай собак, крики, стоны. И запах – жуткий запах свежей, совершенно свежей крови. Впереди, буквально в сотне метров от Возницы, громоздясь до неба, возвышался великолепный сетчатый купол, сверкающий металлическими бликами. Он был похож на клетку для попугаев, такие висят на окнах у зажиточных горожан. С наружной стороны этой клетки рвались с цепей бронированные собаки, чуть поодаль гарцевали на лошадях Десятники и Ротник, внимательно наблюдающие за тем, что происходит внутри.

А внутри, видимо, уже шёл к развязке бой. Во всяком случае всего несколько Воинов ещё рубились, падая и еле поднимаясь, вкладывая последние, уже иссякшие, силы в неточные удары, спотыкаясь о трупы товарищей. Кое-где раздавались ещё приглушённые стоны. И конечно же, как и ожидал Возница – никаких иноверцев, никаких врагов!

Яркий белый свет бил из-под купола, он как бы поджигал сам воздух, не оставляя места даже для теней. Отсюда, со стороны, Возница вдруг разглядел, что вся эта клетка не что иное, как сеть, сплетённая из металлических канатов, подвешенная к чему-то огромному, чёрному, висящему прямо в ночном небе. Возница шарахнулся назад, боясь быть замеченным. Выбрав полегче подъём, он вскарабкался на холм и укрылся за валунами там, откуда было видно всё как на ладони. Он наблюдал.

Всадники иногда поглядывали и в его сторону, зорко всматриваясь в окружающий ландшафт, будто это вовсе была и не ночь. Старик вжимался в землю, пригибал голову. Если заметят, догонят в два счета и убьют на месте!

Картина внутри клетки особенно не менялась – там ещё кто-то дрался. Но вот наверху – это было, действительно, интересно! Возница даже на некоторое время забыл об осторожности. Оказывается, в воздухе на высоте, примерно равной полутора-двум высотам башни Городского Управления, висел огромный шар, то там, то сям периодически вспыхивающий неясными голубыми огоньками, матовая его поверхность не отражала ни света Луны, ни даже этого яркого света, падающего на землю из самого шара.

И самое потрясающее, что по экватору этого летающего монстра можно было разглядеть что-то вроде балкона с перилами, опоясывающего шар со всех сторон. А на балконе том – люди! Люди, чёрт побери! Крошечные черные фигурки, передвигающиеся иногда в ту или другую сторону. Со своей позиции Возница даже разглядел, что некоторые из них наклоняются над перилами, видимо, заглядывая вниз. «Чёрт возьми, они же наблюдают! Это же зрители! а наши Воины? Выходит – это же просто бойцовые петухи, стадо муравьёв, отрывающих друг другу головы!»

Дух перехватило от этой догадки, Возница даже забыл как дышать.

Но вот что-то изменилось, на поле боя остался стоять только один последний Воин – белокурый коренастый мальчишка в кожаных штанах и окровавленной рубахе. Он припадал на колено и опирался, еле держась на ногах, на рукоятку своего двуручного меча. «Некрупный такой парень, но, видать, действительно, первоклассный боец», – даже с каким-то уважением подумал Возница.

Вдруг кто-то поднялся на четвереньки, но тут же снова упал. Белокурый Воин развернулся, еле передвигаясь, добрался до раненого и, медленно подняв меч, обрушил его вниз. Голова товарища отделилась от тела, кровь хлынула на землю. Все это видел возбужденный Возница, мурашки бегали по его спине. Но что же будет дальше?

А дальше раздался оглушительный треск, и сотни металлических прутьев, ограничивающих освещённый круг, выдернулись как бы сами собой из земли и стали волшебным образом укорачиваться. Чудесная стальная сеть с грохотом изменила конфигурацию своих ячеек, через несколько секунд вообще распалась, превратившись в отдельные канаты, а ещё через какое-то время что-то наверху загудело, и связка канатов с гулким жужжанием быстро уползла вверх и исчезла в ослепительном свете.

Всадники спешились, Ротник поспешил к живому Воину, держа на всякий случай руку на рукоятке кинжала, остальные осматривали поле боя. Собаки бесновались.

Через некоторое время один из Десятников зажёг факел, вскочил на своего огромного коня и ускакал в сторону обоза. Вдруг освещение изменилось, ослепительный белый свет стал не таким ярким и чуть желтоватым, шар начал спускаться и завис примерно на высоте третьего-четвертого этажа. Пятно света сузилось, и под ним оказался Воин, уже получающий первую помощь, и Ротник, промывающий ему раны, накладывающий бинты.

– Вот это забота! – осклабился Возница.

Собаки тем временем совсем взбесились. Они были привязаны к небольшим металлическим кольям, вбитым по всей окружности, и сейчас, очумевшие от запаха крови, рвались с цепей, визжали и лаяли, пытаясь дотянуться до ближайших трупов и друг до друга. Ни то, ни другое им пока не удавалось.

Раздираемый любопытством, Возница полез вперёд, прополз немного, рискуя свалиться вниз, и очутился совсем рядом, защищённый только чахлым кустиком, цепляющимся за край берега. Шар, висящий в воздухе, отсюда был виден великолепно, он был совсем близко – чуть выше холма. Людей на балконе уже не было. Возница всматривался в темную поверхность, но ничего не мог разглядеть. Он совсем забыл об осторожности. Единственное, что он сумел разглядеть, так это то, что шар этот имел скорее форму яйца, из нижней части которого бил свет. Размер всего этого летающего чудовища был весьма внушительным, примерно с обычный городской дом в четыре этажа.

Дух захватывало от самых фантастических догадок, роящихся в бедной голове Возницы. Первый раз в жизни он видел что-то летающее, кроме птиц, конечно, да ещё с людьми, да ещё такого размера! «Летающий дом! – так и решил он. – А кто там внутри, кто эти люди? Может, это и не люди вовсе! Боги? Божье воинство? Но ведь Бог один – он в сердце!»

Ход его спутанных мыслей был прерван двумя чрезвычайными событиями. Во-первых, Десятники быстренько освежевали четыре трупа, разрубили их на множество частей и стали кормить уже перешедших на пронзительный визг собак. Страшное было зрелище.

«Этого ещё только не хватало! Собачки-то у нас – людоеды! Узнал бы кто-нибудь об этом в обозе! Но ведь обычно эти собаки в сторону людей даже не смотрят! Ничего себе, попадись такой твари с голодухи!» – видавшего виды Возницу тошнило, он зажимал рот руками.

А во-вторых, произошло, видимо, именно то, ради чего и велась эта война. Ротник, ухаживающий за Воином, отвел его чуть в сторону и с шара упал канат с трапецией на конце, подобной тем, которые делают на качелях в некоторых городских садах.

– Садись на перекладину и держись крепче! – раздался громкий то ли мужской, то ли женский голос, идущий явно сверху – из летающего дома. Обессиленный мальчик послушно сел на перекладину и быстро уплыл вверх, в световое пятно. Сразу после этого вниз спустился канат, на этот раз уже с привязанной к нему огромной корзиной. Десятники быстро покидали в него самое разное оружие и части экипировки. Туда же отправился двуручный меч победителя. Корзина тоже уплыла вверх, а через несколько секунд вниз с тяжелым грохотом упал небольшой мешок. Десятники столпились над ним, Ротник немного потеснил их, присел на корточки, развязал тесемки и вывернул края.

Даже со своей позиции Возница разглядел то, что было там внутри. Там было золото, золотые монеты! После проверки Ротник завязал потуже тесемки, двое подняли мешок за толстые лямки и перенесли к одной из лошадей. Они привязали мешок к задней части седла и накрыли вместе с седлом попоной.

– Прячут! – подумал Возница. – Ещё прикроют плащом. Вот почему мы этот мешочек никогда не видели! Как всё просто – ведь это ж и есть Казна! Деньги правительства! Вот зачем вся эта мясорубка, вот зачем мы выращиваем Воинов, вот на чём держится вся наша хвалёная экономика!

Собаки тем временем уже нажрались, с лёгкостью перемолов даже кости. Десятники, управляясь хлыстами, ловко собрали их, неожиданно успокоившихся и тихих. Ротник поднял голову вверх и дал отмашку. В то же мгновение свет из летающего дома погас, стало непривычно темно, и только несколько факелов тускло освещали пространство между двумя берегами – картина, которую увидят обозники, когда прибудут к месту своей ответственной работы.

«Так это и есть смысл нашей жизни? Но кто же эти люди в проклятом Летающем доме?» Возница вытаращил глаза, вглядываясь в темноту, его неудержимо тошнило. Вдруг он услышал гудение, похожее на то, как гудит огонь в кузнечном горне. Огромная чёрная тень стремительно взмыла вверх – летающий дом поднимался, быстро уменьшаясь в размере и набирая скорость, и вскоре улетел в южном направлении.

Небо сияло звездами.

«Пора бежать!» – подумал Возница и стал пятиться, стараясь двигаться как можно тише, потом развернулся и полез на четвереньках прочь от края обрыва. «Куда бежать? – быстро соображал он. – В обозе, конечно, уже хватились, обнаружили пропажу. Но поиски не разворачивали, а двинулись без меня – сбор трупов нужно закончить до рассвета и успеть добраться до Города. Такова Инструкция. А как же иначе? Значит, обоз уже в пути. Первым делом побегу поверху, по-над берегом, нужно вернуться к месту стоянки, где уже никого не должно быть».

Возница быстро прикидывал, что ещё нужно успеть подобрать сброшенную в кустах перемётную сумку со всем необходимым – едой, водой, деньгами, оружием. А потом, с дальним обходом, лучше со стороны моря – прямо на Юг. Ведь туда улетела эта штуковина, там и разгадка!

Что-то там есть, что-то необыкновенное, и там живут эти люди, эти, может быть, Боги. А там уже – будь что будет! Главное, узнать, узнать всю правду! Но сейчас важно – не попасться, не выйти случайно на людей. Любая встреча, даже не со своими, может обернуться плохо. А тем более со своими. Убьют! Но сначала будут бить до одурения. Это уж точно!

Возница отдалился от русла реки, однако не теряя его из виду, и помчался назад. Когда, совершенно мокрый и задыхающийся, он уже собрался забирать в сторону, обнаружив все приметы близкого расположения обозной стоянки, то вдруг увидел какое-то движение впереди в темноте. Он бросился на землю и затаился. Впереди, по склону холма, в направлении от реки торопливо двигалась группа людей, даже в ночи можно было разглядеть, что они были вооружены. Они несли на себе что-то. Приглядевшись получше, Возница увидел, что этим чем-то был человек, привязанный за руки и за ноги к толстой палке, и этим человеком был Десятник. Ещё двоих, обычного роста и в доспехах таких же, как у остальных, тащили на носилках. Видимо, Десятник оказал сопротивление. Огромная десятниковская лошадь, фыркая и раздраженно ржа, плелась поодаль, не решаясь ни покинуть своего плененного хозяина, ни приблизиться к чужакам. Её неоднократно пытались прогнать.

Сумасшедший старик, забыв о своей сумке и о своих планах, терзаемый невыносимым любопытством, отправился вслед за этой группой.

Кто такие? Куда это они его потащили? Даже сил вдруг как будто прибавилось. Ночь была на исходе, старик семенил за уходящими, кажется в сторону моря неизвестными бойцами, уносящими пленного Десятника. На востоке уже посветлело, Возница увеличил дистанцию, чтобы его не обнаружили.

Однажды прямо мимо его ног прошмыгнули две песчаных лисички. Сердце, казалось, вот-вот вот выскочит из груди. Но Возница и не думал останавливаться. Он решил, что обратной дороги нет.

Так оно на самом деле и было.