Текст книги "Серебряная пуля"

– Но ведь он был разбойник!

Георгий Кузьмич скептически ухмыльнулся и ответил:

– Он был не хуже и не лучше современных олигархов. Черный Принц – в этом практически нет сомнений – являлся дворянином, а значит, его разбойничьи повадки мало кого волновали. Даже короля Людовика, который сам был не прочь поживиться за счет какого-нибудь барона или графа. В те времена главными разбойниками были владетельные господа. Их отряды, состоящие в основном из наемников, представляли собой настоящие разбойничьи шайки. Поэтому алхимик преспокойно дал согласие на сотрудничество с Черным Принцем. Видимо, тот посулил ему немалый куш. А главное – лабораторию. Потому как алхимиков часто обвиняли в сношениях с дьяволом, и они работали в основном в подполье. Что для настоящего ученого (а многие из них могли претендовать на это звание) словно удавка на шею. Ведь в подвале не поставишь серьезный опыт. Вот алхимикам и приходилось выкручиваться, поступая на службу к правителям. При этом алхимики обещали своим покровителям, что обязательно сотворят им кучу золота или серебра. Естественно, при помощи мифического «философского камня».

– И что, они и впрямь выполняли свои обещания? – спросил я недоверчиво.

– Конечно нет. Для алхимика главным было иметь хорошо оборудованную лабораторию. А чтобы господин оставался в состоянии постоянного предвкушения большого богатства, некоторые хитрецы и впрямь устраивали, так сказать, «показательные выступления», творя на глазах жадного аристократа золото из воздуха и каких-нибудь химических веществ. Это был просто ловкий фокус. И драгоценного металла получалось совсем немного – на дне пробирки. Как раз столько, сколько мог алхимик наскрести золота в своих дырявых карманах.

– Неужели алхимикам сходили с рук такие штуки?

– Не всем… – Георгий Кузьмич улыбнулся. – Тех, кто не успевал вовремя исчезнуть, ждали страшные пытки и костер. Так что, как видишь, в Средние века было одинаково опасно заниматься и разбоем, и научными изысканиями. И бандиты, и алхимики считались изгоями общества. Естественно, за исключением владетельных особ, занимавшихся разбоем и имевших возможность безбоязненно приютить под крышей своих замков не только ученых, но и авантюристов от науки. Ты же знаешь, что богатым и знатным все сходит с рук.

– Знаю, – ответил я мрачно.

– Ладно, вернемся к нашим баранам. Чтобы увеличить свои богатства, Черный Принц, будучи неглупым человеком, пошел другим путем. Он начал чеканить фальшивые талеры. Награбленного серебра у него было много: посуда, утварь. Но он ничего не получил бы, переведя серебряные изделия в монету. Ведь тогда деньги ценились по весу. А фальшивое серебро с большим количеством посторонних примесей легко определялось. И тогда Базилиус Валентинус предложил сплав, в котором присутствовала платина, которая, как я уже говорил, была вдвое дешевле серебра. Но это в восемнадцатом веке. А раньше, скорее всего, она вообще стоила сущий мизер. Талеры, выходившие из-под чеканов в тайной мастерской Черного Принца, были практически идентичны талерам короля Сигизмунда. Только обладали несколько иными физическими свойствами. Что вовсе не пугало купцов и менял. Ведь они привыкли, что главной примесью, «портившей» серебро, была медь, затем цинк и в меньшей степени никель. А платина практически была тождественна серебру, только сплав получался более тугоплавким. Всего лишь. Зато Черный Принц как минимум удвоил ценность своей добычи за счет платины.

– Не понял… По-моему, вы сказали, что платина стала известна в Европе где-то в семнадцатом веке. А речь идет о пятнадцатом.

– Точно! И это одна из загадок серебра Черного Принца. Видимо, он имел связь с тамплиерами-храмовниками. Орден рыцарей Храма преподнес и до сих пор преподносит миру много загадок! Несмотря на то что он был упразднен в четырнадцатом веке, а его члены подвергались арестам и жестоким преследованиям со стороны римско-католической церкви, братья ордена еще долго напоминали о себе миру и Европе в частности. Среди них было много выдающихся ученых и путешественников, и я совсем не удивлюсь тому факту, что корабли изгоев, бежавших от папского правосудия, добрались до Южной Америки раньше кораблей конкистадоров.

Не исключено, что опальные тамплиеры вели подпольную торговлю с европейскими странами. Естественно, через доверенных людей. Таким человеком мог быть и Черный Принц, которому купцы-храмовники и предложили новый, доселе неизвестный в Европе металл, обладающий благородными свойствами. Однако мы вступили на скользкую дорожку предположений. Обратимся к фактам. Но прежде у меня есть предложение почаевничать. Или ты предпочитаешь кофе?

– Мне все равно…

Мы перебрались на кухню. Чай, заваренный старым профессором, был выше всяких похвал. Я никогда не умел так заваривать. Это искусство было выше моего понимания. У меня в любом варианте получался чифирь – крепкая, не очень ароматная бурда. Зато мозги она просветляла – будь здоров.

– Так вот, – Георгий Кузьмич отхлебнул несколько глотков и с удовлетворением вздохнул, – после того, как король Людовик побывал в замке Черного Принца, его начал мучить бес стяжательства и подозрительности. Наверное, предводитель разбойников чересчур шиковал, выставляя напоказ свои богатства. А вот сразу стать под знамена короля, чтобы под его руководством приводить к подчинению мятежных баронов, он не захотел. Наверное, пребывал в раздумьях. Ведь тогда король Франции не являлся чересчур серьезной фигурой. И потом, у Людовика было много сильных врагов, и Черный Принц это знал. Так что его колебания были вполне естественны – зачем без нужды ворошить осиное гнездо? Но королю они показались подозрительными, и он тут же зачислил Черного Принца в стан своих недоброжелателей. Конечно, прошло какое-то время, пока Людовик с войском не явился под стены замка Черного Принца с требованием безоговорочной капитуляции. Но пока суть да дело, предводитель разбойников использовал расположение короля, как он думал, с толком. Он уже гораздо меньше грабил на дорогах, а в большей мере занимался купеческими операциями – скупал на свои поддельные талеры бриллианты. Имел он такую простительную слабость…

Я с тоской посмотрел в окно. Экскурс в историю уже начал меня утомлять. На кой ляд мне все это?! Наверное, Георгий Кузьмич понял мое состояние, потому что закончил он свой рассказ по-военному четко и быстро:

– Короче говоря, замок Черного Принца пал, а его сокровищ так и не нашли, что оказалось для короля Людовика весьма неприятным сюрпризом. А потом выяснилось, что талеры Черного Принца – поддельные. Уж не знаю, кому понадобилось это афишировать… Талеры быстренько собрали, а поскольку не смогли определить, что в них за примесь, благополучно утопили все монеты в море. Так что король Испании не был первопроходцем в этом деле. С той поры никаких упоминаний о талерах Черного Принца не наблюдалось. И вот нá тебе…

– Может, тот французик-кладоискатель… как его?..

– Анри Жемийон, – подсказал старик.

– Может, Анри Жемийон прихватил несколько монет, когда тащил ящик с бриллиантами? Он ведь знал, что талеры Черного Принца – большая нумизматическая редкость.

– Несомненно, знал. Да вот только ни в одной серьезной коллекции они пока не присутствуют. По крайней мере, мне это неизвестно. А я должен бы знать – ведь это сенсация в исторической науке.

Ну и что мне дали все эти сведения? Принцы, разбойники, короли… Наконец, платина. Кто завалил Африкана? – вот в чем вопрос. Впрочем, и он касается моей персоны постольку-поскольку. Меня тревожили лишь слова знахарки насчет моей ауры, подпорченной колдовскими силами, хотя в этом я и не признавался даже самому себе. Не хотел признаваться, старался выбросить сеанс снятия порчи из своих мыслей.

Проклятая ворона! Ну что ей стоило спланировать и упасть на клумбу во дворе дома, а не на мой балкон?! Ан нет, ей угораздило шмякнуться едва ли не на мою глупую башку. И теперь ко всем моим проблемам прибавилась еще одна.

– Нужно обратиться к нумизматам! – решительно сказал Георгий Кузьмич. – Есть у меня на примете один большой специалист. Правда, мы с ним давно не виделись, и я не знаю, как он теперь относится ко мне – во время последней нашей встречи мы немного повздорили. Но тебе ничто не мешает напроситься к нему на консультацию. Тем более что он хорошо знал твоего деда и даже был с ним дружен, несмотря на разницу в возрасте.

Ну уж нет! Хватит мне истории с географией. Я вежливо согласился со стариком, взял бумажку, на которой он нацарапал адрес нумизмата (номер его телефона профессор потерял вместе с записной книжкой), и покинул жилище Георгия Кузьмича в совершенно отупевшем состоянии. Мне даже начало казаться, что я не владею собой и кто-то ведет меня на веревочке – как быка на бойню.

Бывают в жизни человека моменты, когда он не знает, что ему делать. На какое-то время он становится Робинзоном Крузо, очутившимся на необитаемом острове. Однако в отличие от книжного персонажа, которого волна выбросила на пустынный берег, вокруг человека бурлит жизнь – едут машины, идут мимо люди, но они не видят его, словно он сидит за сильно тонированным стеклом. А человек их не слышит, потому что в ушах у него стоит тишина – до звона. Точно так бывает, когда у человека случается контузия. Мир вокруг него мгновенно немеет, он неожиданно становится беспомощным, как дитя.

Я ехал в машине, но практически не слышал никаких звуков, а краски солнечного дня казались мне серыми и безжизненными. Мне вдруг очень захотелось стать маленьким ребенком и спрятаться на груди у мамки от пока неведомой, но уже начинающей приобретать зловещие очертания опасности.

Глава 6
Неожиданное наследство

Шанс спрятаться на груди у меня появился сразу же, как только я подъехал к своему дому. Закрыв дверцу машины и включив сигнализацию, я развернулся – и нос к носу столкнулся с Милочкой Кошкиной. Вернее, с ее пышным бюстом, который не мог удержать никакой лифчик. Ее грудь и сейчас вызывающе выглядывала из-под сильно декольтированной маечки, навевая совершенно неприличные скабрезные мысли. Милочка смотрела на меня загадочно-зовущим взглядом мифической сирены, которым она уже обольстила как минимум половину парней нашего микрорайона.

Тем не менее ее никто не считал падшей, хотя бы потому, что Милочка не стояла на панели, а имела прилично оплачиваемую работу в какой-то конторе, занимающейся недвижимостью.

– Привети-и-ик… – пропела она приятным голоском.

– Наше вам… – буркнул я мрачно.

– Хмурый парниша, – охарактеризовала мое состояние Милка словами Эллочки Щукиной из известного сатирического романа.

При всем том она была грамотной и неплохо начитанной, хотя ее язык и был несколько вульгарен. Что поделаешь, веяние времени…

– А у тебя вся спина белая, – отпарировал я в той же манере.

– Облом-с?.. – попыталась догадаться Милка.

– Хамишь.

– Хо-хо… Шучу. Но такой вид бывает у тех мужчинок, которым сделали от ворот поворот.

Я рассердился – мне было не до пустой болтовни – и грубо спросил:

– Ты по делу или как?

– Хорошо бы «или как»… – Милка плотоядно облизнула розовым язычком свои пухлые губки. —

Но ты ведь парень-кремень, почти пролетарий в этих делах.

С Милкой мы ходили в одну школу. Она была моложе меня на целых пять лет, поэтому я долго считал ее малявкой, не заслуживающей никакого внимания. Пока однажды не взял в руки бинокль…

– У меня принципы, – ответил я несколько развязно.

– Позволь полюбопытствовать: какие именно?

– Есть такая поговорка: «Лучше синица в руках, чем журавль в небе». Так вот, я считаю иначе.

– Какие мы гордые… – Милка совершенно не обиделась на мой чересчур прозрачный намек.

У нее вообще не было никаких комплексов насчет собственной персоны. Со своей, весьма симпатичной, внешностью и атрибутикой в виде тугого, упругого бюста и не менее впечатляющих бедер она могла свободно выбирать себе партнеров, поэтому не принимала близко к сердцу, если ей отвечали отказом. (Впрочем, мне не были известны такие случаи; лично я – не в счет.)

– Деловые, – поправил я Милку. – Когда у человека есть цель – тем более высокая, – ему легче живется.

Конечно же я соврал. Не было у меня никакой цели. По крайней мере, жизненно важной. После армии я жил как трава перекати-поле – без корней и привязанности к чему-либо. Наверное, во мне что-то надломилось. Когда долго и постоянно видишь вокруг себя кровь и смерть, старится душа. Временами я казался себе столетним дедом, хотя и пытался скрыть это состояние при помощи разных ухищрений.

– Кстати, о деле… – Черты лица Милки мигом затвердели, и через ее по-детски невинные сапфировые глазищи вдруг проглянула цепкая хищница, которая не упустит своего момента и задерет жертву в мгновение ока, стоит только зазеваться. – Ты думаешь продавать квартиру?

– Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты… Ты долго думала?

– Нет. Мысль эта пришла мне в голову сегодня, прямо с утра.

– Милка, что-то я не врубаюсь… – Моя собеседница, судя по всему, говорила совершенно серьезно, и от ее тона у меня внутри вдруг натянулись все струны. – Ты что несешь?! Почему я должен продавать свою квартиру? А сам что, бомжевать пойду?

– А зачем тебе две квартиры? И потом, жилье сейчас в большой цене. Можно сорвать приличный куш. Двести тысяч убитых зеленых енотов не гарантирую, но сто пятьдесят точно можно поднять. Уж для тебя я постараюсь не продешевить. У меня на примете есть заинтересованный клиент из богатеньких.

– Две квартиры… – Я тупо уставился на Милку: о чем она щебечет? – Где ты нашла вторую?

И тут меня пробило, словно током ударило: неужели что-то случилось с моими стариками?! Но задать Милке этот страшный вопрос я не успел.

– По соседству, – ответила она. – Постой, постой… Так ты не в курсе? Оба-на! Тогда веди меня в ближайший кабак. Это дело надо обмыть.

– Какое дело, черт тебя дери?! – рявкнул я со злостью. – Что ты тут устраиваешь мне «Поле чудес»?! Может, сразу слово назовешь… Милка-темнилка.

– Чего проще… – Милка широко улыбнулась. – Тот старикашка, который жил над тобой и недавно отдал Богу душу, завещал тебе все свое движимое и недвижимое имущество. У него, как оказалось, нет никого из близких. Счастливчик ты, Алекс… Кто бы мне от своих щедрот хоть тысяч сто зеленью отвалил. И почему мне попадается одна нищета?!

Вопрос был чисто риторическим, но, судя по тону, выстраданным. Однако мне было не до ее переживаний.

– Откуда знаешь? – спросил я с невольной дрожью в голосе. – Мне, например, об этом ничего не известно. А я бы должен узнать это в первую очередь. Не так ли?

– Узнаешь. После оглашения завещания. Скажу только одно: у директора нашей фирмы хорошо налажена связь с юридическими конторами и милицией.

– Понял…

Меня вдруг залихорадило. И не потому, что Африкан сделал мне (с чего бы?! но это вопрос второго плана) такой царский подарок. Теперь получалось, что я главный подозреваемый! Все сходится: завалил старика, чтобы получить шикарное наследство. Пока квартиры в цене, как доложила Милочка. Кто мне поверит, что я ни сном ни духом не ведал о завещании? Никто.

Мотив налицо, исполнители тоже. Пригласил армейского друга, хорошо выпили для храбрости и сделали свое черное дело. Тем более что нам к крови не привыкать, а бойца спецподразделения никак нельзя причислить к «мягким и пушистым». А если учесть, что Пеха уже слинял из города…

Ну и ситуация. Я беспомощно оглянулся. Кажись, приехали, вылезай. Станция Хацапетовка. Конвой наготове, «браслеты» уже ждут. Посадят в СИЗО, и доказывай потом, что ты не верблюд.

Отказаться от квартиры Африкана! А что, это идея. М-да… Слабоватая идейка. Вызовет еще большие подозрения. Это называется заметать следы. Ведь не исключено и ограбление. Вдруг я позарился на какие-нибудь ценности или большие деньги, хранившиеся у старика под матрасом? Сейчас и за тысячу рубликов могут порешить, а уж за большие деньги – и подавно.

Влип. По самое не балуй. Милка что-то еще щебетала над ухом, а я уже мыслями был очень далеко. Может, рвануть вместе с Пехой в наемники? Дорожку он уже проторил, здоровье у меня отменное, боевой опыт есть… А когда тут все сварится – вдруг все-таки убийцу найдут, – я вернусь. Чистый перед законом и при деньгах.

– Ну так как, Алекс? Сговоримся? – Милка продолжала гнуть свою линию.

– Дай мне свои координаты, – наконец принял я решение. – Немного подумаю. Но можешь не сомневаться – как только, так сразу. Все сделаем через тебя и твою контору.

– Алекс, ты прелесть! – радостно взвизгнула Милка и влепила мне жаркий поцелуй в щеку. – Кстати, клиент согласен купить не только квартиру, но и всю мебель. А это еще хорошая прибавка в деньгах. Но самое приятное для тебя то, что ты нашел крутые денежки считай что на дороге. Это и впрямь дикая везуха. Счастливчик… Вот моя визитка, Алекс, звони хоть среди ночи. Для тебя я всегда свободна… даже более чем свободна.

Я хмыкнул, сокрушенно покрутил головой – вы, мадемуазель, неисправимы! – и ответил:

– Заметано. А сейчас иди. Иди! У меня… много дел.

Милка сделала ручкой и отвалила, зазывно двигая крутыми бедрами.

Я вошел в подъезд с твердым намерением что-то предпринять. Что именно, пока не знал, но прекрасно понимал – мне не отлежаться под камешком, изображая кленовый лист во время листопада.

Оказавшись в квартире, я первым делом налил себе полстакана виски и выпил залпом – для просветления мыслительного процесса. Затем закурил и задумался.

С какой стати Африкан сделал меня наследником? Конечно, я относился к нему с уважением, помогал по мелочам, откликался на любую его просьбу, но этого недостаточно для столь щедрого подарка. Милка была права насчет стоимости его жилья. Потому как после смерти деда ко мне подходили с предложением продать квартиру. Я даже поинтересовался ее стоимостью у людей, сведущих в этих делах, – как раз в то время был на мели, да вовремя передумал.

Деньги – это вода в раскаленной пустыне. Испаряется так быстро, что не успеваешь утолить жажду. А недвижимость – это совсем другое дело.

Главное, чтобы у человека была крыша над головой. Остальное приложится.

Африкан… Столетний старец с уникальными способностями. Верить ли словам Георгия Кузьмича? Что до меня, то все его россказни – чистой воды фантастика. Какие-то джанийцы, современники Ассирии и Вавилона, ведуны-характерники, которых не брали ни меч, ни стрелы, воины-славяне, осаждавшие Трою вместе с Агамемноном и Одиссеем… Нет, точно измышления!

Ну написал человек книгу… как его там?.. А, вспомнил – Евграф Савельев. Но он уж точно не великий Гомер (хотя и Гомеру долго не верили). Скорее всего, нужно было подвести историческую базу под феномен казачества, вот Савельев и отработал заказ по полной программе. Поди знай, существовали эти джанийцы на самом деле или нет. А слово сказано, мало того – написано. Попробуй потом оспорь. Народ-то в те времена был в основном малограмотный, ковыряться в старинных рукописях ему без надобности (да и кто допустит?), а тут вот она, книга, а в ней веское мнение ученого человека. Как не поверить?

Так-то оно так, но как быть с серебряной пулей? Или с вороньей стаей, кружившей над Круглой горой? Нет, что-то здесь не бьет… Не складывается!

Я снова потянулся к бутылке, но тут в прихожей неожиданно прозвенел звонок. Все внутри меня сжалось и мгновенно покрылось инеем. Я уже знал, кто стоит на лестничной площадке. Не успел! Опоздал… блин!.. Надо было сразу рвать из города, не заезжая домой.

Увы и ах. Поздно, Маня, пить боржоми… Я встал и, как приговоренный к казни, поплелся к входной двери. У меня даже мысль не мелькнула посмотреть в глазок; я отворил дверь и спросил с вызовом:

– Вы один или с ОМОНом? Мне сразу падать на пол лицом вниз или подождать команды?

Конечно же это был мент из убойного отдела угрозыска майор Завенягин. Он не ответил на мой выпад, а довольно вежливо и как-то буднично сказал:

– Я зайду…

– Милости просим. Сюда, – указал я на кухню.

То, что майор пришел один, еще ничего не значило. Не исключено, что в подъезде роет бетон копытами его напарник, а возможно, и отделение омоновцев.

Завенягин, как мне показалось, неодобрительно посмотрел на бутылку виски, но ничего не сказал и сел спиной к окну, на мое место. Ничего не скажешь – профи, подумал я не без некоторого пиетета. Теперь свет будет падать на мое лицо беспрепятственно, и он сможет читать его, как книгу.

Ну-ну… Разбежался! Когда нужно, я могу быть совершенно бесстрастным. Маску невозмутимости мне пришлось надеть, когда я стал старшим сержантом и мне поручили командовать отделением. Во время боевых действий спокойствие и уверенность командира передается личному составу. Это аксиома. И я опробовал ее на личном опыте.

– Как насчет пяти капель?.. – спросил я нахально, указывая на бутылку.

Я был уверен, что майор откажется. С ментами я еще не сталкивался в домашней обстановке, но фильмы о них смотрел. В кино все они честные и принципиальные до идиотизма и всегда отвергают предложенное им спиртное. Не положено, человек на службе. Все чинно-благородно, как в песне: «Наша служба и опасна, и трудна, тара-ра-ра, тара-ра-ра, ра-ра-ра…»

Как же я ошибся! Завенягин немного потеплел лицом и ответил:

– Не возражаю. А еще, если это не будет для вас накладно, хорошо бы и чашечку кофе.

– Нет проблем…

С большого мандража кофе у меня получился ну просто блеск. Я даже сам удивился, не говоря уже про майора. Махнув рюмашку, он пил кофе, смаковал да нахваливал. Наверное, ему и впрямь было приятно немного расслабиться. Судя по его усталому, даже изможденному виду, работы в убойном отделе было невпроворот.

– Закурить можно? – спросил он, отставив в сторону пустую чашку.

– Конечно, – ответил я.

Мы задымили. Каменное лицо Завенягина прямо-таки излучало удовлетворение и благодушие. «Змей! – подумал я. – Усыпляет бдительность. Знаем мы такие штучки. Сейчас будет брать за горло. Но не ежовой рукавицей, а руками в мягких перчатках. Что в принципе без разницы».

Я не ошибся. Сделав глубокую затяжку, майор совершенно будничным тоном сказал:

– Мы нашли в квартире Брюсова массу отпечатков ваших пальцев. Как это можно объяснить? Ведь все ваши соседи в один голос утверждают, что старик никого в гости не приглашал.

– Это допрос? – Я ощетинился.

– Нет. Просто беседа.

Беседа… Как же! Нашел дурачка. А у самого небось в кармане диктофон включен. Кофе ему, видите ли, захотелось…

– Ну что ж, ежели так, то мы завсегда… – Я изобразил честное лицо. – Но прежде скажите, где вы взяли образцы отпечатков моих пальцев для сравнения?

Завенягин снисходительно ухмыльнулся.

– Недооцениваете вы нас, – ответил он с оттенком превосходства. – Я мог бы и не отвечать на этот вопрос, но все же скажу, коль вы сами не можете сообразить. На ручке вашей входной двери. И на дверном полотне.

– Вот теперь до меня дошло… – Я вымученно улыбнулся, а сам в этот момент лихорадочно соображал: сказать ему про ворону или нет?

Все складывалось так, что без свидетеля в виде убиенной вороны мне не обойтись. Вот только всю историю, которая выглядит несколько странно и попахивает чертовщиной, этому ушлому менту я конечно же не выложу, это и к бабке не ходи.

– Значит, вы думаете, что это я старика завалил?

– Думаем, – ответил майор. – И не только вы, а еще его соседка по лестничной площадке, дворник и вообще все жильцы вашего подъезда. Брюсов был состоятельным человеком, а жадность, как и глупость, не имеет границ. Не исключено, что у него были деньги и драгоценности, которые он держал в каком-нибудь примитивном тайнике, например на антресолях. Старики, знаете ли, имеют такую привычку. Ну не доверяют они банкам, и все тут. Но мы ничего подобного не нашли. По всему выходит, что его убили при ограблении. Притом знакомые ему люди. Или человек. В противном случае его оставили бы в живых. Зачем вору или грабителю мокруха?

Да уж, и впрямь выходит, что я подозреваемый номер один. И при этом Завенягин еще не знает, кому Африкан завещал квартиру и свое имущество…

– Понял, – ответил я и потянулся за очередной сигаретой. – Значит, все мы на подозрении…

– Именно так. Вы – в первую голову. Не буду скрывать. Пальчики…

– Что ж, отвечу… – И я рассказал, как было дело с вороной и по какой причине мне довелось побывать в квартире Африкана.

Рассказ сильно заинтересовал майора. Он так и впился в меня взглядом.

– Вы уверены, что ворону убил снайпер? – Майор смотрел на меня словно через прорезь прицела.

– Еще как уверен… – Тут я заколебался, потому как знал, о чем он сейчас спросит.

И я угадал.

– А пулю вы, случаем, не нашли? – спросил Завенягин.

Под его тяжелым немигающим взглядом я сник и буркнул:

– Нашел.

– Так что же ты… что же вы об этом раньше не сказали?! – взвился майор.

– Не думал, что смерть вороны имеет хоть какое-то отношение к убийству, – соврал я не моргнув глазом.

– Он, видите ли, большой мыслитель, – зло сказал майор. – Не думал… Ну что за люди у нас?! О чем ни спросишь, один ответ: «Не знаю, не видел, не был, не помню». В общем, моя хата с краю. И приходится следствию продираться через кущи, хотя есть прямая и светлая дорожка.

– Наверное, это они от большой «любви» к родной милиции, – не удержался я от иронии.

Завенягин одарил меня свирепым взглядом, словно кнутом со свинцовым наконечником полоснул по моему лицу, но сдержался, не нагрубил. Лишь спросил сухо:

– Где пуля?

– Сейчас принесу…

Георгий Кузьмич не захотел оставлять пулю у себя. Отказался наотрез. По какой причине, можно было легко догадаться. Однако и выбросить пулю я не мог. Потому как был уверен, что она все равно всплывет. И это случилось – быстрее, нежели можно было предполагать.

Но прежде чем отпустить меня, старый профессор поместил пулю в небольшую металлическую шкатулку и побрызгал на нее освященной в церкви водой. В другое время и при других обстоятельствах я лишь посмеялся бы над этой процедурой, но в тот момент мне почему-то было совсем не до смеха.

Завенягин осторожно, словно боялся, что шкатулка заминирована, открыл ее, достал из кармана лупу и начал с жадным интересом рассматривать пулю. Он даже тихо заурчал от удовлетворения, словно кот на завалинке. Видно было, что майор пребывает в некоторой эйфории. Ну как же, он нашел еще одно вещественное доказательство, которое может помочь в расследовании.

– Потрясающе! Весьма необычно… – Завенягин положил лупу и откинулся на спинку стула. – Это серебро?

– Именно так… – Тут я заколебался, но затем, сокрушенно вздохнув, – назвался груздем, полезай в кузовок, – достал из кармана заключение эксперта. – Посмотрите. Это интересно.

Прочитав бумаги, Завенягин посмотрел на меня с острым любопытством – словно увидел в первый раз.

– А вы, оказывается, время зря не теряли, – сказал он с усмешкой. – Помнится, тут кто-то говорил, что не связывает смерть вороны с убийством старика. Было дело?

– Было, – признался я неохотно. – Но сначала я и впрямь так думал.

– И что заставило вас изменить свое мнение?

– Опыт. Боевой опыт.

– Это как?

– Выстрел был убийственно точным. Притом произведен не из какого-нибудь детского пугача, а из серьезного оружия. Скорее всего, это был «винторез». Так что подростки-хулиганы отпадают. Машинка далеко не детская и весьма дефицитная.

– Что верно, то верно… – Видно было, что майор мнется: похоже, и ему есть что сообщить.

Я не ошибся. Завенягин набрал в грудь воздуха побольше, словно намеревался броситься в омут, и молвил:

– То, что я сейчас скажу, не должен знать никто. Это пока тайна следствия. Но для пользы дела… —

Он не договорил и сделал многозначительную паузу, наверное чтобы я проникся важностью и ответственностью момента и чтобы прочувствовал степень доверия. – Дело в том, что смерть Брюсова наступила не от порезов на теле. Его застрелили. Такой же пулей, как и ворону. Пуля сейчас у наших экспертов.

– Ни фига себе! – Сказать, что я был потрясен, значило ничего не сказать.

Мне вспомнились слова Георгия Кузьмича, что характерника можно убить либо серебряной пулей, либо копьем с серебряным наконечником. И вот нá тебе – Африкан получил такую же пулю, как и его ворона!

Так что получается – старый историк прав? Нет, все равно не верю! Возможно, Африкана приговорили какие-нибудь сектанты. За что? А хрен его знает. Когда у человека бзик в башке гуляет, он способен на самые невероятные поступки. Может, таким образом хотели заполучить себе долголетие старика – если, конечно, он и впрямь жил целую вечность. Ритуальное убийство? Это вполне возможно.

– Значит, вы решили поиграть в детектива… – продолжил майор, когда я немного успокоился. – Между прочим, это опасное занятие. Тем более в нашем конкретном случае. Преступник, убивший старика, согласно заключению медэксперта, очень жесток. Патологически жесток. Потому что он убивал его долго, изощренно, используя китайскую методику пыток. А затем добил выстрелом в сердце, которое и так уже почти остановилось.

«Бедный Африкан! – Я переживал искренне – все-таки старик был хорошим человеком при всем том. – Представляю, какие муки он перенес. Найти бы эту сволочь, этого садиста! Я бы эту тварь собственноручно в землю закопал. Живьем. Как делали казаки-запорожцы, когда кто-нибудь из них убивал в пылу ссоры товарища».

– Какие игры? – ответил я сердито. – Просто меня заинтриговала пуля. Я много чего повидал на войне, но такую пулю встречать не доводилось. Вот я и проявил любопытство. Возможно, излишнее.

– Что сделано, то сделано, – примирительно сказал Завенягин. – Между прочим, за экспертизу серебряного сплава спасибо. До этого наши умники-эксперты точно не додумались бы. Особенно вот этот пунктик, – он ткнул пальцем в текст заключения, – где говорится, что пуля изготовлена из старинной монеты.

– Талера Черного Принца, – уточнил я.

– Талера, – повторил майор и отмахнулся: – Принц или герцог ее чеканил – не важно. Главное, что монета старинная. Значит, нужно пошерстить нумизматов.

– Ну-ну… – Я скептически ухмыльнулся.

Мне почему-то совсем не хотелось поведать майору то, о чем рассказал мне Георгий Кузьмич. Хотя бы потому, что опер из убойного отдела точно поднимет меня на смех за такие сказочки. Нечистая сила проходит по другому, церковному ведомству. А ментов ну никак нельзя заподозрить в суеверии. Они прагматики, им подавай земное, осязаемое, чтобы можно было воспользоваться наручниками, а не потустороннее, эфемерное, которое нельзя ни отметелить в обезьяннике, ни посадить.

Что касается нумизматов, то я немного знал этот контингент – мой дедуля тоже увлекался собирательством монет. (Правда, недолго; спустя какое-то время он продал коллекцию.) Нумизматы не допускали в свой тесный круг посторонних, а уж ментов – и подавно. Потому как они часто ходили по очень зыбкой грани (о которую можно было сильно порезаться), отделяющей закон и преступный умысел. А мой дед из-за своей должности просто обязан был чтить уголовно-процессуальный кодекс – чтобы не подсидели.