Текст книги "О мастерстве и героизме"

15

Душа Виталика следовала неизведанными пустынными тропами за своим загадочным проводником в мире мёртвых. Сколько прошло времени и было ли оно тут вообще? Виталик не знал. С одной стороны, у него были тысячи вопросов, с другой, он был подавлен происходящим. Понимание своей смерти было странным. Он узнал, что конца всё-таки нет. Своим поступком он целенаправленно открыл дверь туда, откуда никто не возвращался. Мысли были скомканы. Пейзажи здесь были унылы и пусты. Только песок и ветер.

Торвальда, казалось, это не смущало. Он шёл вперёд по известному ему маршруту. Сколько он здесь провёл?

Виталик читал про него. Это был миссионер-путешественник, который нёс слово Христово на Русь ещё до того, как государственной религией было принято христианство. Как минимум это была очень интересная личность.

– Куда мы идём, Путешественник? – задал свой вопрос наконец-то Виталик, когда ему надоело любоваться пустынями.

– Не так уж и много я путешествовал, – пробубнил себе под нос Торвальд. Он хитро улыбнулся.

– Понимаешь ли, парень, – продолжил викинг, – надо тебе тут кое с кем переговорить, перед тем как принять решение.

– Какое ещё решение?

Виталик и Торвальд понимали, что каждое слово, сказанное в ответ на вопрос Виталика, будет порождать ещё один вопрос и, соответственно, очередной ответ. Поэтому Путешественник решил взять диалог в свои руки и начал говорить.

– Делов ты натворил, парень, много. Ты пойми, там, в миру, ты ещё не умер, лежишь на больничной койке и ждёшь. Ждёшь своей участи. По нормальному стечению обстоятельств ты бы уже должен умереть, но…

– Что но? – переспросил Виталик после долгой паузы викинга.

– Но сразу, к сожалению, ты не скончался там, в приюте. Молва о тебе уже расползлась по миру. Люди разные поют дифирамбы, превозносят. Патриарх уже тебя к лику святых заочно готов определить. Молиться на тебя все будут.

– Вот дела-а-а… – протянул Виталик. – Я же крещён в старой вере.

– Да это неважно. Вера, что старая, что новая, что языческая, – всё одно. Ежели ты в добро веруешь, верь.

Виталику эти слова показались непонятны, он просто продолжал слушать.

– Ну, так вот. И люди в тебя уже как бы поверили. Представь, жизнь их насыщена обыденностью, злобой и несправедливостью. И тут на тебе, герой-спаситель. Собой пожертвовал ради многих. Ради сирых и убогих, что забыты. Резонанс колоссальный. И вера их в тебя питает твоё тело там, в миру, в больнице.

– Что, неужели питает прямо так, чтобы полностью сгоревший и изувеченный человек мог жить? Колдовство какое-то, – с недоверием ответил Виталик.

– Ну, колдовство, по сути, и есть часть веры. Когда очень сильно хочешь чего-то, то веришь в это. По-особенному настраиваешься, и всё получается.

– Что-то непохоже, – прокомментировал дух. – Как раз наоборот получается.

– Ну, так не без этого. Просто, когда человек настраивается на что-то, не всегда может разум свой освободить для достижения цели. Наоборот, разочаровывается и закрывает всё. И получается, вот она, мечта, только руку протяни, ан нет, внутренние убеждения не дают. Тут точно так же. Но в твоём случае всё идёт как по маслу, питают тебя люди верой своей. О тебе даже ваш главный, как его там… – Торвальд запнулся.

– Президент? – спросил Виталик.

– Точно, президент, стало быть, говорил о тебе. По всем телевизорам и интернетам уже раструбили. За тебя уже и мусульмане, и католики молятся. А это, представляешь, какая силища-то, а? Огромная сила. Особо упёртые вообще тебя спасителем называют.

– Ну, это уж басни!

– Вот тебе и басни. Ну а ежели ты умрёшь всё же, след веры из тебя сделает слепок в сознании людей, и будут почитать тебя, как святого, и будешь ты, как один из этих… – Торвальд кивнул куда-то в сторону пустыни.

Виталик понял, что речь идёт об Иисусах.

– А, кстати, что с Иисусами-то? Я ведь вообще не понял ничего.

– А, ну так это. Чего тут не понятного-то? – как само собой разумеющееся ответил Торвальд. – Люди верят в спасителя, но все по-разному. Вот и наплодили, грешники. Тот, кто к тебе первым подошёл, ваш, старообрядческий. Тот, кто побольше, уже новый. Самый большой – католический. Ну, а толпа маленьких – это всякие местные: китайские, африканские, пятидесятники и так далее.

– Разве такое может быть? Я думал, что Иисус один, и все в него по-разному верят, – сомневался Виталик.

– Ну как же он один может быть, Иисус-то? Когда католики православных режут, молятся по разные стороны, вот они здесь оба силу и набирают. Ну и что, что о добре молятся? Получается, что все по-разному всё равно. Ну, а так – результат налицо. Сколько течений, столько и богов.

– Так они, что же, боги, разные, что ли? – Виталик переваривал удивительную информацию. – И что, все добро проповедуют?

– Да в общем-то, ничего плохого в этом бы не было, если бы люди из-за этого не грызлись бы, – по-отечески отвечал Торвальд. – Это что, тут ещё несколько Аллахов, Магометов, Будд, хотя последних и может быть очень много. Короче, весло тут.

– Ну а кто же настоящий из них?

– А нет среди них настоящего, – поучительно отвечал викинг. – Настоящий человеком был, как и Магомет, и Али. Живут тут, неподалеку, все. На скалах. Давно их не видел. Все грустят, что люди не поняли ничего. Сами-то они, видишь ли, книг никаких не писали, а только добро проповедовали, но только за ними толпа ходила всякая и учёные всякие, которые всё записывали. Но это когда один записал – одно дело, а когда оно через сотни лет прошло, да уже после смерти, да через десятые руки. Тьфу, – Торвальд сплюнул.

– Поня-я-тно, – протянул Виталик.

– Да ничего тебе не понятно, – смешком ответил Торвальд. – Мне и самому порой кажется, что ничего не понятно.

Пейзаж вместе с тем начал ощутимо меняться. Впереди показалась пропасть. Как будто пустыня представляла собой пирог, а от него взяли и отрезали кусок. И в эту пропасть, по ходу, Торвальд вёл одинокую душу.

– Ну и куда мы идём? – спросил наконец Виталик.

– К Богу идём, парень. Идём к настоящему Богу.

16

Алексей находился в лаборатории. Голова ещё болела после вчерашней попойки. Но исследования надо было делать. Да, он работал за маленькую зарплату и на энтузиазме, но всё же надеялся на получение жилищного сертификата, и тогда можно будет съехать от родителей. Тогда можно будет доказать им, что Алексей не только умеет пьянствовать, играть на бас-гитаре в панк-группе, но и своим пытливым умом сам добивается своего.

К сожалению, родители махнули рукой на Алексея. Нет, они ничего ему не говорили по поводу того, что он живёт у них в доме и ест их пищу: всё-таки он был их сыном. Но осадок оставался во взглядах, в безразличии. Это похоже на то, когда тебе говорят, что болеют за тебя. Вот только поставили уже на другую команду.

Поэтому Алексей работал.

Обычному человеку, несведущему в физике, химии и генетике, эксперимент мог показаться просто удивительным. Он заключался в том, что клетку какого-нибудь животного, например мыши, подсаживали в яйцеклетку другого животного, например зелёной макаки.

Почему именно проводились эксперименты на этих видах, Алексей слабо представлял. Его панковская натура всё-таки втайне желала, чтобы в один прекрасный момент из эмбриона вылупился Годзилла и всех сожрал.

Ещё одним интересным фактом было то, что пересадка клеток осуществлялась лазером. Луч лазера затягивал искомую клетку и перетаскивал её к яйцеклетке. В принципе, для непосвящённого обывателя всё выглядело как телекинетические способности.

Но Алексей не был обывателем, он был кандидатом наук института физических наук.

Да, он пил, играл в группе и ничего не делал всё свободное время, но это не означало, что он дурак. Напротив, его пытливый ум уже придумывал, как увеличить мощность лазера для переноски более крупных предметов. Железные микрошарики уже переносились. Переноска была возможна только круглых предметов. Поэтому если сделать круглый танк и мощный лазер, то можно было бы…

Хотя эти рассуждения были из разряда про Годзиллу. Алексей отвлёкся.

Он вышел из лаборатории и пошёл в питомник. Тут содержались подопытные звери.

К своему сожалению, учёный подошёл к клетке Пушистика – своей любимицы – и увидел, что и на этот раз эксперимент по пересадке клетки не удался. Макака погибла, как и во всех предыдущих случаях.

Если бы они занимались пересадкой клеток от мыши к мышам, то всё было бы нормально. Зачем пересаживать мышиные клетки макакам, знало только руководство института.

Внезапно в питомник влетел Сергей. Он выглядел возбуждённым.

– Лёха, там дружбана твоего, этого медика, по телеку показывают.

Вот это новость! Виталик непонятно где пропадал два дня, а тут объявился, да ещё самым удивительным образом. Прославился на всю страну!

Надо было взглянуть на это.

К своей великой печали, по телевизору, установленному в конференц-зале, молодая журналистка рассказывала, что студент медфака Виталий Слободушкин совершил героический поступок. Он спас какое-то количество детей из огненного пекла и получил ужасные травмы.

В настоящий момент герой в коме в центральной больнице. Состояние его очень тяжёлое, а врачи борются за его жизнь.

Услышав всё это, Алексей взял свой рюкзак, прыгнул на свой велосипед и помчал в больницу. Он даже забыл снять лабораторные халат, очки и перчатки.

17

Вокруг центральной больницы творилось что-то невероятное. У входа толпились люди разного пошива. Были тут и журналисты с микрофонами и камерами, снимающие сенсационный репортаж. И обычные люди, которые толпились повсюду. Некоторые держали в руках иконы. У входа было оцепление милиции, которое не впускало этих обезумевших внутрь.

Чёрному «Порше-Кайен» поначалу даже не нашлось места на парковке. Водитель элитного внедорожника решил заехать на закрытую территорию – стоянки скорой помощи. Путь ему преградил шлагбаум.

Вышедшему навстречу охраннику было показано удостоверение сотрудника ФСБ. Шлагбаум незамедлительно открылся. Машина была припаркована у чёрного хода.

Из иномарки вышли двое людей. В чёрных дорогих костюмах. Один покрепче, другой помоложе. Молодой нёс сумку с ноутбуком. Уверенным шагом они направились к чёрному входу, который так же охраняли трое сотрудников полиции.

– Всё в порядке, ребят, – улыбнулся Мастер, демонстрируя ксиву. – Дело государственной важности.

Полицейские не стали спорить. Они расступились от двери и впустили гостей внутрь.

Через каких-то пару минут у чёрного хода возник ещё один человек. Он был одет в белый лабораторный халат, лабораторные очки и перчатки.

Полицейские решили, что человек является сотрудником больницы, и так же впустили его внутрь, не удостоверившись в его личности.

Алексей же автоматически не придал этому значения и отправился искать друга по зданию больницы.

18

Дворец парил среди пустоты. Едва только Торвальд опустил свою стопу в пропасть, как под ней в мгновение ока материализовалась небольшая поверхность земли, напоминающая мосты. Торвальд сделал пару шагов, мост продолжал появляться. Это было удивительно.

– Сюда пускают только тех, кого ждут, – парировал все вопросы Виталика Торвальд.

Дух полетел за ним. Самосборный мост вёл к дворцу. Он был величественен в своей простоте. Находясь на скале посреди пустоты, дворец украшали четыре резные башни, которые, казалось, смотрели на каждую из сторон света. Если бы в этом месте были стороны света. Из небольших окон бойниц крепости исходило тёмное свечение.

Это действительно была обитель Бога. Массивные резные ворота из золота были распахнуты.

Внутри замка пахло полным аскетизмом: ни картин, ни гравировок, только серые стены, коридоры и каменные ступени.

Торвальд умело вёл душу Виталика перед собой, пока они не вышли в просторную залу, в конце которой стоял трон. От него веяло сыростью и холодом. В нём не было ничего примечательного: обычный вырезанный из камня стул, только больших размеров. На нём величественно восседал хозяин замка.

– Подойди, – властно ответил хозяин.

Виталик приблизился. Холод, исходивший от незнакомца, затягивал и обжигал его душу.

Торвальд остался стоять на входе, лишь проводив Виталика грустным взглядом.

Бог, как понял Виталик, был облачён в простую серую кольчугу. Голова его видна не была – она скрыта капюшоном из серой ткани. Ростом он был чуть выше Торвальда. Левая рука его опиралась на подлокотник трона, правая – на стальной меч. Меч слабо светился тусклым зелёным светом.

– Здравствуй, Виталик, – произнёс якобы-Бог.

– Мы не знакомы, – ответил Виталик. – Признаюсь, я представлял тебя не таким.

– А каким? – заинтересованно спросил Бог.

– Ну, хотя бы как Иисус, – ответил Виталик.

– Который из них? – спросил заинтригованно Бог.

Этот вопрос поставил Виталика в тупик.

Бог продолжил:

– У них, как и у многих до них, как и у многих после них, одно имя на всех. У меня же много имён на одного. Меня чтят все христиане и мусульмане и даже иудеи. Все язычники и дикари. И пусть многие и не знают моего имени вообще. И пусть многие уже и забыли мои имена, но всё же я всегда был, есть и буду. Никакой Иисус таким похвастаться не может. Ни Магомет, ни Будда, ни Аллах или Яхве.

– Так кто же ты?

– Древние славяне называли меня Чёрным Змеем, греки – Аидом и Танатосом. Буддисты и индусы называют меня Яма. Тюрки – Эрлик. Иудеи и мусульмане – Азраилом. Но все эти имена не имеют значения, когда главное – суть. Я – смерть. Убийца королей и уничтожитель миров. И в меня верят все люди, потому что я материален, так же как и ты, Виталик. И это мой мир, Виталик. Мир нави, мир подземного царства. Мир мёртвых.

Душа парня была удивлена и ошарашена.

Эрлик продолжил:

– Я пока не могу поприветствовать тебя в своих чертогах, парень. Потому что ты ещё не ушёл ко мне полностью. Людская вера питает тебя. Злые силы уже взяли твоё тело под прицел и готовы забросить гарпун. Остерегайся соблазнов, человек. Выбери правильную дорогу.

– Я не понимаю, – пробормотала душа.

– В этот самый миг в миру образовалась дыра врат. Злые духи хотят использовать тебя в своих целях.

Договорить Танатосу не дали.

Виталик прервал монолог Бога:

– А ты, стало быть, добрый?

– Нет, – усмехнулся Чёрный Змей. – Сильный ливень может принести влагу на поля для хорошего урожая, а может и затопить деревни и города. Солнечный свет приблизит приход весны и оттепель, но сожжёт тебя в пустынях. Разве это плохо или это хорошо? Нет, просто я есть, вот и всё.

Виталик задумался.

Нергал продолжил:

– Так вот, я вижу сквозь ткань времени и пространств, что двое посланников Тёмного склонились над твоим умирающим телом и хотят заключить с тобой сделку.

– Тёмного? – спросил дух.

– Да, Тёмного, – ответил Плутон. – Ещё один истинный Бог, помимо прочих. К сожалению. Учитывая то, что на протяжении тысячелетий люди творят только зло, Тёмный подпитывается этой энергией и силён как никогда прежде. Здесь и сейчас он готов нанести сокрушающий удар по человечеству. А так как никаких сильных божеств у человечества больше не осталось, мне приходится взять на себя некоторые обязанности по наставлению человечества на путь истинный.

– И какое тебе до этого дела?

– В порядке вещей. Хаос – это хаос. Я не приемлю этого. Всё должно быть упорядочено. Время подходит к концу, Виталик. Если человечество исчезнет, то меня тоже не станет.

– А Тёмного? – удивлённо переспросил Виталик.

– А Тёмному всё равно, – вздохнул Яма. – Его цель – безумие и агония, всё остальное – по боку.

– Что я должен сделать? – обречённо спросил Виталик.

– Точнее, то, чего не должен, – продолжал Осирис. – Демоны могут умасливать тебя всякими благами и высшими целями. Не верь им. Не иди на сделку. Эта тропа проклята. Всё будет выглядеть дюже хорошо и правильно, но всё это – обман. Это – конец. Они приходили до этого к другим. Ничего хорошего это не принесло. Ты хороший человек и достойно погиб. Не сделай ошибку…

Бог пытался говорить что-то ещё, но мир вокруг померк. Ощущение было такое, будто Виталик выныривает из-под толщи воды на свежий воздух.

Он пробудился от комы.

19

Юсуф ибн Айюб наблюдал во главе своего воинства за цитаделью Иерусалима. Он недоумевал: как это сборище грязных, оборванных, закованных в доспехи дикарей, именуемых крестоносцами, могли взять Иерусалим? Его просвещённый народ обладал познаниями в математике, навигации, астрономии и медицине, тогда как дикари даже вопросами личной гигиены не озаботились. От них поголовно воняло и тошнило. Как они смогли захватить Иерусалим?

20

Капитан жандармерии Луи де Дюшон наблюдал за тем, как его подчинённые заталкивают группу арабов-мусульман в полицейскую машину за разбойное нападение. Грабители представляли собой жалкое зрелище, жалкие оборванцы. Он недоумевал: как такие люди могли насаждать свои порядки в его демократической и просвещённой стране, где господствовала светская власть и наука? Как так получилось, что уже половина населения страны была мусульманской. Как же так получилось?

21
И встанет солнце

Маленькие проблемы. Их можно решить. Большие проблемы можно решить за деньги. Огромные проблемы можно решить за большие деньги. За огромные деньги можно решить любые проблемы.

Эту простую истину Славик понял уже на первом курсе института. Там, где у его однокурсников была возможность забивать на учёбу и оставаться на курсе, Славику приходилось буквально изворачиваться и грызть гранит науки. У него не было права на ошибку. Он должен был нормально учиться, чтобы получать стипендию. Он должен был ещё и подрабатывать на всяких грязных работах, чтобы нормально одеваться и не выглядеть белой вороной на фоне остальных сокурсников. Нет, были и другие бедные ребята на курсе. Но их участи парень себе никогда не желал. Они все были ярко выраженными ботаниками и белыми воронами. В чём это выражалось? Да во всём. Уже с институтской скамьи им была уготована участь неудачников. Низкооплачиваемая работа. Начальство, которое ничего не делает, но ездит на этих убогих. Девушки не такие, какие ты хочешь или любишь, а те, что достались, такие же, как и они: страшные, толстые, не следящие за собой. И что? Оставалось только плодить безнадёжное потомство из поколения в поколение.

Правда, был в такой жизни и плюс: стабильность, мать его. Таким людям не страшны были никакие перемены общественного строя или экономического, они даже не приспосабливались к окружающему миру, потому что у них всё было стабильно плохо. Может быть, это всё было на генетическом уровне? Кто знает? Теории евгеники и телегонии были признаны научным бредом.

Так ли это? Славик не знал.

И вот сейчас Славик, как и тогда, много лет назад на институтской скамье, боролся за место под солнцем. За то место, где его не ждали: оно уже было занято задолго за него. Где его считали чужим, но всё же он вырвался из мира серости и уныния жизни.

Но за всё надо платить. Суровая жизнь и в этот момент решила потребовать плату за все его деяния. За загородный дом, дорогую машину и даже костюм с носками.

Тимур сидел на соседнем кресле в автомобиле и курил очередную плюшку гашиша. Славик не замечал за ним такого пристрастия раньше. Видимо, нервы. Маленький кусочек плюшки был бережно раздавлен большим пальцем в очередной раз и уложен на кончик тлеющей сигареты.

Затем эта безумная конструкция была аккуратно вставлена в специально подготовленную пластиковую бутылку, которую сразу же заполнил дурманящий дым. Через какое-то время Тимур открыл крышку и вдохнул содержимое.

Его взгляд и разум затуманился, он полетел в какие-то свои миры. Возможно, к звёздам.

Сам Славик покуривал иногда, но не перебарщивал. Всё-таки он опасался остаться дураком.

На пике погружения в нирвану всегда возникали мысли: вдруг не отпустит? Они улетучивались, когда действие проходило.

Сейчас бы он тоже не отказался дунуть, но держался. Ожидание убивало. Они уже тусовались целый час возле банка. Заключающая стадия. Петрович должен был уже выйти, но его всё не было. Славик уже два раза ходил проверять. Уже закрались мысли, не смылся ли он с баблом.

Но нет, это от паники.

Они договорились с Петровичем так. С ребят – поддельный паспорт, трудовые книжки, документы с поддельной работы, телефоны и все остальные бумаги. С Петровича – собственно, сам Петрович, походы в банк и непосредственное получение денег. Доход пополам.

Первый этап прошёл как по маслу: заявка на кредит была оформлена, из банка отзвонились и дали согласие.

Осталось только забрать бабки.

Вот он. Славик напрягся. К машине из банка направлялся Петрович с сумкой денег. Значит, всё нормально. Он подошёл к машине, открыл заднюю дверь и сел в неё. Славик предусмотрительно нажал кнопку центрального замка.

– Ну как? – спросил от волнения Славик. – Всё нормально?

– Конечно, – ответил бывший десантник. – Короче, я отдаю вам половину и сваливаю.

– Ну нормально, чё? – попытался вмешаться в разговор Тимур, но наркотический угар не позволил этого сделать в полной мере.

Петрович достал деньги из сумки. Пачка свежих банкнот завораживала и манила, отталкивала и вызывала отвращение одновременно.

Славик отсчитал половину. Всё нормально. Можно свободно вздохнуть. Большие проблемы можно решить за деньги.

Время встало. Внезапно о стекло автомобиля постучали каким-то тупым предметом. Тонировка создавала ощущение защищённости, словно воздвигнутые стены замка в Средневековье. Но даже самые высокие стены порой не могли уберечь его защитников от орд захватчиков.

На улице возле автомобиля стоял знакомый следователь и как бы нехотя стучал рукояткой пистолета о стекло машины, требуя, чтобы находящиеся внутри уделили ему внимание. Он был одет в гражданскую одежду. Весь вид его излучал спокойствие. О его компаньонах в бронежилетах и масках с автоматами наперевес, окруживших автомобиль, такого сказать было нельзя. Их позы говорили о сосредоточенности и возможности применить оружие в случае сопротивления.

Славик сглотнул слюну и нажал кнопку стеклоподъёмника. Тонированное стекло опустилось, и солнечный свет ясного дня наполнил тьму салона. Лицо следователя расплылось в улыбке.

– Джентльмены! – с видом победителя произнёс Виктор Алексеевич.