Текст книги "Катарсис. Старый Мамонт"

Глава 12

А вечерами – собирались на посиделки за чаем. С беседами «ни о чём». С мечтами на будущее. Ну, а как ещё назвать «наполеоновские» планы Ястреба? Императором он решил стать! Ха-ха. Три раза. Только, блин, не смешно ни фига! Забил бы на Ястреба и его планы, только…

Только вот, всё чаще ловлю взгляды Олега, ловлю себя на том, что так же, с тоской, смотрю по сторонам. Вижу полный скорби взгляд Ольги, когда она смотрела на вновь помолодевшего Олега.

– Ты тоже почувствовал? – спросил Олег украдкой.

– Отпуск заканчивается? – киваю я.

– Веришь ты или нет, но нас будет силой толкать по Пути. А будем сопротивляться – ломать, – говорит Олег.

– Не верю я в это. А вот в то, что загостились – точно. Тут очень хорошо, в этой твоей Долине. Не хотелось бы, чтобы орды фанатиков Триединого тут появились.

– Мать – тоже воплощение Триединого, – садится рядом с Олегом его супруга. – А Долина – не его, а моя. Я тут – Мать Жизни и Смерти.

– Я не верю в богов, – качаю головой я.

– Даже будучи лично с ними знакомым? – удивляется Оля.

– Тем более. Если они так всемогущи, зачем им я? А? То-то. Не надо мне сейчас ничего говорить. Это – просто. Сиди на заднице ровно, да богам молись. Только меня да и тебя, Олежка, воспитали в духе «На Бога надейся, а сам – не плошай!» Так? То-то! Если бы боги, тот же Триединый ваш, был бы настолько всемогущ – явился бы сюда да и дал бы мне в лоб, чтобы не кочевряжился. А? Где? Кто? Нет никого. Так что – засуньте своих богов себе в алтари, пророчество – в толчок. И вперёд! К светлому будущему Тёмных Владык! Даёшь пятилетку в три года! Копаем отсюда – до обеда!

Олег смеялся так, что чуть на пол не упал. До слёз.

– Что будем делать с пророчеством? – спрашивает он, вытирая слёзы.

– А тебе не кажется, что ты – наглец? – спрашиваю в ответ. – Не слишком ли самонадеянно – что ТЫ будешь делать с пророчеством? Если пророчество – правда и прав ты, то это оно будет «делать» с тобой. Всё, что ему надо. А если прав я, то пророчество это – элемент управления системой. А мы, подчиняясь ему, – чьи-то марионетки. Куклы. Кому-то нужен был расколбас в Светлой Империи, они сочиняют долгоиграющую программу дестабилизации – Пророчество. Назначают виновного. И – крайнего. Половина людей – за избранного, половина – против. А некоторые, под шумок, делают свои дела. А там, глядь – нет Империи. Есть куча Владык, что увлечённо режут друг друга.

Муж с женой переглянулись. Олег покачал головой:

– Эко тебя в той жизни приложило!

– Рецепт – старый. Жанну д’Арк вспомни. Я когда её историю ещё раз просмотрел, будучи уже далеко не мальчиком, ох, и удивился я! Как раз Люда Ёвович в том кино снялась, из-за неё и стал смотреть старую, замыленную сказку. А увидел всё иначе, чем раньше. Вроде всё – понятно. Англия воюет с Францией. На территории Франции. И это – не оккупация. А что это? Не знаю. Англичане и французы свободно общаются между собой. Языковой проблемы «моя твоя – не понимай» – нет как-то. Говорят, что французы многие служили англичанам. Ну, бывает. Только Нормандия – это Франция. А норманны, что оттуда пришли, завоевали Англию. Французы убивали Робина Гуда. Бред. А вот если такой вариант – не было Англии и Франции? Одна страна, один народ, один язык. А? Тогда стало логично? Но кто-то придумал Пророчество про Деву. Дева Жанна поверила. И аля-улю, гони гусей – Франция и Англия разведены. Да будет война на сто лет! Так и назвали – Столетняя.

Супруги опять перглянулись.

– Ты просмотрел «Матрицу»? – опять спрашиваю я.

Олег – кивнул. Он – Разумник, я – Разумник. Я – сумел мои воспоминания фильма выделить в отдельный файл, Олег перекачал по своему магическому аналогу «Wi-Fi». А так как он – Иллюзионист, то фильм посмотрели все на магическом проекторе. С элементами 3D.

– Нео – не первый избранный – раз. Людей спасать от машин не надо было – два. Машины обеспечивали выживание вида человеческого. А город Зион – отстойник бракованных экземпляров, что дестабилизировали систему и системой же, не способной убивать не угрожающих ей людей, удалялись из системы, отторгались во внешний мир. Машины прекрасно знали, всегда знали, где Зион. Всегда могли его уничтожить. И перезапустить процесс. А вся эта история с Избранным – не более чем авантюра программы под названием «Пифия» по собственному кадровому росту в корпоративной структуре Архитектора. В конце фильма она добилась своего – оказалась по правую руку Архитектора. А Нео – расходный материал. Ястреб – расходный материал. Я, Мамонт – расходный материал. Я повезу на горбу парня к его гибели во имя целей неведомых манипуляторов, а, Олежек?

– Это так, если считать пророчество делом рук людей. А если это божий промысел? – спрашивает Оля.

– А что это меняет? Те, кого ты считаешь богами, не могут быть кукловодами? А мы – игрушками в их руках? Кем был главный процессор – Архитектор, с точки зрения людей, подключенных, да и не подключенных к Матрице? Богом Всемогущим? А Пифия, за счёт Нео и обманщика Морфиуса-Героиныча – стала из рядовой подпрограммы интуитивного и – случайного, выбора числа с плавающей точкой – встала в один ряд с богами-олимпийцами. Кто за наш счёт хочет изменить положение вещей? А, Олежек? Оля, не смотри на небо, небо – пустота. Бескрайняя. Беспредельная. Вакуум. Где нет ничего.

– И что ты предлагаешь, Саша? – спросил Олег, искоса зыркнув на Олю. Подкаблучник. Везунчик!

– Жить. Не строить грандиозных планов. Просто жить. Не ради богов, не ради кукловодов. А ради себя и тех, кто нам дорог. Да, Оля?

– И покидать тех, кто нам дорог, потому что они дороги нам, – отвечает Олег, смотря в пустоту за моим плечом.

Я невольно обернулся – ничего. Ольга вцепилась в руку Олега. В глазах – боль. Я вздохнул, допил чай и пошёл собираться в дорогу.

Если нас преследуют, то все, кто к нам привяжется, попадают под удар. В бесчеловечности и безумии наших врагов я уже убедился. Потому

 
Наш ковер – цветочная поляна,
Наши стены – сосны великаны,
Наша крыша – небо голубое,
Наше горе – жить такой судьбою!
 

Надо собирать тревожный чемоданчик. Посмотрелся в зеркало. На меня смотрел я же, такой же белый, но сорокалетний. Поклон до земли Ольге. Хоть и седой, со старыми глазами разочарованного человека, но ещё полон сил и решимости:

– На-ко-ся! Выкуси! – показал я комбинацию из сложенных рук небу, ударив кулаком по сгибу локтя. Это амеры палец оттопыривают. Мы – люди масштаба. У нас – так королеву. Воевать – так с Наполеоном. Потому – по локоть! Со всей широтой нашей непостижимой души!

А что не выёживаться? Богоборца из себя не кочевряжить? Мне Старец, кем бы он ни был, сказал, чтобы я следовал «зову сердца». Вот, в «сердцах» и выёживаюсь. Разрешили. Если Старец не сам тут дерьмо разгребает, а меня подтянул, то идите вы все лесом! Мне виднее, как чистить эти агниевые конюшни. Лопатой или Керхлер изобрести.

И не думаю я, тем самым «сердцем», что пониже поясничного столба залегает, чую, что задача моя – сложнее, чем за шиворот, как щенка, притащить Ястреба в тронный зал и усадить в кресло. Много сложнее. Просто возвести мальчишку в императоры сложно, но – прямолинейно. Прямые ходы в кино хороши. Потому как за полтора часа сложных комбинаций не покажешь, народ притомится. А жизнь не любит простых геометрических фигур. Не любит. Потому – плывём по течению, следуя изгибам штопора поросячего хвостика.

Так, где мой пятак гадальный, путеводный? Чем я хуже Жеки Воробья с его компасом, не показывающим север?

Почему не Джек? А почему я должен попугайничать за придурками, которые букву «J» читают «джей»? Почему, если я считаю, что это – «Ж»?

Ребята, что придумали эти правила «нового алфавита», мне напоминают разом и укро-майданутых, и заигравшихся детей, которым скучно следовать по проторенной родителями стезе, и они изгаляются на пустом месте. Придумывают новые языки, другое прочтение старых букв, имён, названий? Город Сурик, где изобрели знаменитую краску, стал Цюрихом, Яр – стал Йорком, а Новояр – Нью-Йорком. Иванко стал Айвенго, Владимир – Вольдемаром, Ян – Джоном, Анна – Жанной и Джоанной, Жека – Джеком, Миша – Майклом, а Евгеньевич – Джексоном. А чёрный Миша Евгеньевич ночами спал в хлорке, чтобы побелеть. Побелел. Только – кожа лохмотьями слезала. Ха-ха!

Вроде бы – и пусть играют. Это от незрелости психики. Только не взрослеют они. Не взрослеют. И с седыми висками продолжают в детские забавы играть. Это интересно, это увлекательно, это легко и приятно. А вот быть взрослым – больно, тяжело и неприятно. Тащить на загривках, как бурлак, улюлюкающее, похрюкивающее и играющее в бирюльки человечество – ещё и противно.

Но, возвращаясь к теме наших баранов, моей и моих спутников, теме – следовать по стезе предков – исполнить предназначение. Даже не так – Предназначение! Пройти Путь Предков и Подвигом – Подвигнуть Человека – дальше. Но таков удел Человека – идти Стезёй Предков, Путями Богов. Той дорогой, которой прошли Геркулес, Будда, Христос. Рождённые людьми, но шагнувшими за горизонт, на недостижимый уровень.

А играя в бирюльки – отказаться от Предназначения, заняться комформизмом, потреблянством, аутизмом самонаслаждения, самоуничтожением. Себя и своей Души. Человечества и Земли.

А вот это – уже не игрушки. Сами играющие в эти бирюльки – игрушки. Невидимых кукловодов. И у нас, на Земле, и тут – в Мире. Кукловоды. И они – ищут нас. Зачем? А вот выяснять их побудительные мотивы у меня желания не больше, чем заглядывать в ствол заряженного миномёта.

Одно ясно точно – отсюда надо отваливать. Чтобы не навлечь бед на эту прекрасную землю.

А я – наигрался в бирюльки. На излёте жизни только понял, что всю жизнь гонялся за красочными фантиками с вонючим содержимым. Всё – порожняк. Всё – пустая суета.

Ещё раз бежать по замкнутому кругу? Как лошадь на скачках? Нет. Лучше заяц в лесу, но – свободный заяц в диком, но – свободном – лесу. Бежать от хищников, петляя, но сам по себе. Без номера на боку. Без разделительных полос, зрителей, иерархий, классового неравенства, пропаганды средств массовой дезинформации и других нитей кукловодов. Мелкий зверёк, Мамонт, будет бежать, но не позволит себя встроить в ваши системы управления, контроля и подавления. Я буду бежать столько, сколько смогу.

Может, добегу до того Порога, за которым – Воля. Не в этой жизни, так в следующей. В этом мире не успели вытравить память о бессмертии Души.

А куда бежать? Вопрос не праздный – имея портал, нам становятся короткими очень многие дороги. Где нужно возглавить энтропию и преумножить беспорядок? Нет, монетка – цифровая система – не понимает настолько общих вопросов. Понимает только «да-нет», один-ноль, свет-тьма.

Ага, есть идея – съесть Икею! Нам – куда? В Империю Света или остаться тут, у Тёмных Владык? Мне по барабану. Лишь бы на месте не сидеть, не дать себя запеленговать. Открываю ладонь.

Тьма. Ну, Тьма, так Тьма.

Глава 13

У ног раскинулся город. Очень большой – по меркам этого мира. В низине. Потому как его не построили, а откопали. Город носил поэтическое название Синий Орех – Синорех. И был он, на мой притязательный вкус, – красив. Здания и сооружения несли не голую функциональность, но и имели эстетическую нагрузку. Те же стены и башни – не просто бастионы, а имели некую гармоничность, пропорциональность и правильность расположения, пропорций, габаритов. Проектировал оборону города товарищ с чувством прекрасного в душе. И немалым. Как бы это ни звучало странно в отношении боевых сооружений.

Но, с другой стороны, Т-72, Т-34-85, ИС-2, ИС-3 красивы. И даже «Тигр» – детёныш сумрачного тевтонского гения – по-своему красив. А БТР – нет, страшный урод. Красота танков как раз не в украшательстве, покраске и в стразах Сваровскиных. Или ворованых? Воровскиных? Не помню. Красота их, танков, а не стекляшек гранёных, – в совершенстве. Убрали всё лишнее. Так, и стены этого города – ничего лишнего. Но чувствуется кожей, эти стены и башни – крепки и опасны. Как стены древнего Кремля!

И это – вселяло надежду, что не так страшны Тёмные Владыки, как их малюют.

Кроме этого, приличная по меркам этого мира дорога. Чистые, частые, недорогие постоялые дворы, частые деревеньки. Не города – деревеньки. Поля, сады, пруды с рыбой и птицей. Прямо не постапокалипсис, а Чехия, нах! Или Черногория. Почувствовал себя впервые в этом мире – не в декорациях «Сталкера», а в нормальном средневековье.

Народ – имеется. Не антропогенная пустошь. И народ этот – не озлобленный. Обыкновенный. Занимаются своими заботами, на нас, путников, не «залипают». Мазнут взглядом, проследят, чтобы ничего не стырили, – забывают про нас.

Вот тебе и – Тёмные. Невольно лезут в голову вопросы: где Тьма? В чём – Тьма. И ту ли страну назвали Гондурасом?

Да и дорога – не пустует. Снуют туда-сюда гонцы, путники – верховые и пешие, караваны с местными грузами и купцы из дальних краёв.

Да, красота! Поля ухожены, низенькие каменные заборчики, сложенные без раствора из камней, вынутых с полей. Сады, дома – ухожены, не загажены. Люди имеют представление о чистоте и некоторой гигиене. Совсем свиняшек вонючих – нет. Собаки бегают за караванами вполне упитанные, а гуси купаются в лужах – вообще жирные!

Понятно, поесть пора. Где там очередной привал? Не видать, жаль. А то я на гусей уже заглядываюсь. И на доярок. Тьфу, совковое детство, – на селянок, крестьянок.

Ах, вот почему – Тёмные! Рабы! Люди в ошейниках. У некоторых – клеймо выжжено на лице. На лбу, щеках. Рабовладение тут. Понятно. Линкольна на вас нет. Нет, не автомобиля. Человека. И парохода. Тот ещё Крузенштерн.

– Слушай, Олег, а не замутить ли нам восстание Спартака? – наклоняюсь я к вновь обретённому другу, зная его отношение к рабству. Это мне ненависть к рабству привили совковым воспитанием и образованием, а Олегу рабство доставляло физическую боль, это для него – личное. Успел он побывать в ошейнике.

Да-да! Мы – верхом. И с заводными. Мы теперь – лыцари! Амулеты трофейные население Долины оценило очень высоко – нам был подарен целый табун вполне неплохих, даже по земным меркам, коней.

Олег улыбается. Звериным оскалом.

– Слушай! – говорит он, улыбаясь уже иначе, ностальгически, явно что-то вспомнив. – А знаешь, почему мы сбежали из Столицы?

– Из-за Спартака? – удивился я.

Теперь Олег не улыбается. Он ошарашен.

– Сань, ты меня не перестаёшь удивлять!

– Олежек, сам от себя ох… и – удивляюсь! Это наследие некоего твоего учителя во мне укореняется. Ну, ты не залипай, трави байку! Ехать нам ещё долго. Корк! Подгребай поближе, тебе, повстанцу-революционеру, полезно будет.

– Помнишь, Саня, мы кино импортное про Спартака смотрели? – спрашивает Олег.

– Про школу гладиаторов? Или про книгу, этого, Рафаэлло? Блин, это – конфеты, опять.

– Ага. То самое, про школу. Ты тогда всё возмущался, что Спартака придурком показали.

– Ну-ну, – говорю я, поёрзав в седле. Как давно это было! Как приятно вспомнить детство!

– Так вот, став магом-разумником и магом иллюзий, я восстановил фильм, можно сказать, пересмотрел заново. И только тогда понял, почему ты Спартака «телком» назвал.

– Так не честно! – кричит Пятый. – Я не понимаю, о чём вы говорите!

– Вечером покажу вам Голливуд, – обещает Олег.

Голливуд – это магия. Тот самый магический кинопроектор. Кино Олег пообещал показать. Он же – маг иллюзий. Агитпром и кинолетучка в одном лице. Этакий мистер Фёст.

– Так вот, – продолжил Олег, – некто создаёт школу гладиаторов и набирает в неё самых отпетых и агрессивных, непокорных рабов. Но школа – странная. Понятно, если раб не знает, за какой конец копья браться, – зрителям такой гладиатор не интересен. Но учить их тактике и стратегии? Зачем? И кто такой этот хозяин школы, к которому в гости приезжают консулы, будущие императоры Рима? Лица из учебника истории. Приезжают в гости, якобы на гладиаторов посмотреть. Но не смотрят на ринг, а болтают.

– Да ты загадками не говори, Олежек, – усмехаюсь я, – не нагоняй интригу. Они фильма не видели, не заценят.

– Ладно, сразу – к выводам. Кто-то поставил опытного руководителя и полководца для подготовки командиров будущего восстания рабов…

– Дождь будет, – басит вдруг Корк, втягивая воздух ноздрями. – Завтра!

Смотрим на него, на небо. Олег прерывает рассказ, и все дружно пришпориваем коней. Дело тут в том, что дожди тут – резкие и сильные. Настоящие тропические ливни, только – холодные. Попасть под такой – два ведра воды за шиворот – мало приятного!

И дело ещё в особенности мировосприятия Корка. Не знаю, расовая это особенность или его личная, но Корк не имеет представления о времени. У Корка есть три времени: «сейчас, тут», «вчера, в прошлый раз» и – «завтра, потом, в другой раз, когда-нибудь». И его «в прошлый раз» не имеет градаций – час назад или до Потопа. В прошлый раз! Анадысь! Так что его «завтра» и моё завтра – разные штуки. И «через полчаса» – для Корка «завтра». Такая вот особенность.

Когда показался постоялый двор, налетели свинцовые тучи. В ворота влетали под первые струи небесного Керхера. Когда зашли в битком забитый зал, за спиной – водопад. И с нас – пока коней обихаживали, насквозь вымокли. Чтобы обсохнуть и отдохнуть, пришлось платить за лучшие комнаты. Таверна была битом забита – в зале не протолкнуться.

Но через полчаса все, в исподнем, но с оружием, собрались в комнате Олега и Ястреба. И Олег, как мистер Фёст и лучший киномеханик этого мира – крутит «фильму». Пришлось комментировать. Древняя история Земли, даже вымышленная – для землян – интуитивно понятна. А вот мирянам – совсем нет. Ну, у нас никому, кто учился в школе, не надо объяснять, кто такой Гай Юлий Цезарь. Не салат!

Олег владел двумя видами кинопроекторов – показывал объмные голограммы в прозрачном шаре и заклинание Голливуд – волшебный кинопроектор на стену. Сейчас смотрели Голливуд.

После просмотра кино, – кстати, интересно было смотреть на разинувших рты ребят, – Олег продолжил разговор:

– А как Спартаку грамотно подвели упряжь! – воскликнул Олег. – Девка эта – упряжь для него.

– А то! – отвечаю, а потом спрашиваю: – Ну и как этот фильм повлиял на твою судьбу?

– Тут же явно специально готовилось это восстание. И рабов собрали по спецотбору, и охрану вывели, когда рабов решили взбесить. Получили – восстание, демонстрацию полной недееспособности римских консулов и всех институтов управления и контроля.

– И – чистку трущоб, – добавляю я, – видел – со всего италийского сапожка шваль стеклась под знамёна Спартака.

– Чистка, мне кажется, дополнительный, приятный бонус. Главное было – после Спартака республика стала Империей.

– Это – по фильму, – напоминаю я.

– Я уже слабо помню, что там и как нам говорили в школе. Да и в книгах образ Спартака был вполне героический. Иначе бы спортивные команды его именем не называли. Думаю, ты прав. Но в фильме – так. И это помогло мне иначе взглянуть на суету вокруг моего воспитанника. Так же вот и Ястреба толкали на такой же мятеж. Ходили к нему всякие, молодой ум совращали. Людей и деньги сулили.

– Так, каких они целей добивались? Ястреб, без обид, но не думаю, что твой мятеж закончился бы Престолом. Скорее – дыбой.

– Я знаю, Андр, – махнул рукой Ястреб.

– Целей – не знаю. Может, так же – дискриминация Лебедя. Может, очистка знати и простого люда от недовольных, кристаллизация всей оппозиции на знамёна Ястреба. Может, повязать мальчишку долгами и обязательствами. Может, ещё что.

– Или всё сразу, – киваю я, – а кто «латиста»?

– Вот! Вот главный вопрос, Саша! Вот, что мне покоя не даёт. Пауки, Лебедь? Враги Лебедя?

– Или всё сразу, – опять, киваю я. – Молодцы, что не стали играть в их игры. Слушай, Олежка, а давай – ещё кино. Давай «про Жеки Чана»? «Доспехи бога»? Мальчишкам будет, как фантастика. Самолёты, машины.

– А давай наше. «Кавказскую пленницу»? Или другое, «про Труса, Балбеса и Бывалого»? А, Шурик?

– Я не буду трусом! – закричал Пятый.

– Я – не балбес! – кричит Молот.

А Корк – молчит. Согласен быть бывалым.

Ну, как тут не ржать? Мы уже подыскиваем новые псевдоимена для нас. Про мушкетёров кино – уже смотрели. И ребята уже поняли, откуда я беру им имена. А привычку к логическим построениям им удалось привить.

Глава 14

На воротах города – волокита таможенная, маг в голубом плаще сканирует нас. Человек в чёрной мантии рядом – пишет в амбарную книгу наши имена, умения, звания. Я – Пращур, воин. Маг не увидел через Скрыт моих Даров. Олег – Мистер Фёст, маг иллюзий. Ястреб – неожиданно – Спартак, воин. Моя троица мушкетёров – Моргун, Вицин и Брус Чан – Корк, Молот и Пятый. Все мы – простолюдины. «Чёрный» записал всё наше оружие себе в книгу, мы ему – въездной сбор, он нам – амулеты гостевые. Их надо носить поверх одежды. Если с тобой что не так – его надо сломать, и ОМОН, скорая помощь, примчит к тебе. Запеленговав твоё местоположение по ГЛОНАССу.

Олег говорит, что гостевой амулет – очень коварная штука. Стукачок-маячок. Потому – полное соответствие легенде при амулетах. Даже в разговорах.

Это для нас Тёмные Земли – диковинка. Олег тут всё облазил вдоль и поперёк. И он-то как раз «тёмными» их и не считает.

Идём заселяться в «номера», потом – в Гильдию Наёмников.

По дороге – рты разеваем. Если Олег тут бывал, Ястреб – жил в Столице, то нам четверым – всё в диковинку. И архитектура, и быт города, моды горожан, их манеры поведения, и говор, и повадки. А посмотреть было на что. Каменная архитектура, статуи, фрески, фонтаны, балконы. Люди одеты иначе – так не любимые мною, узкие одежды, или наоборот – пышные формы, кичливость возможностью извести на себя, любимого, ткани, которой хватило бы на десяток. Всевозможные шляпы, перья, втулки-заколки. Камни-бриллианты-самоцветы. На теле, на головах, на одежде, на оружии.

Ма-асква – одним словом. Киче-град. Понтовск. Тьфу! Особо трясло – от носилок – карет, что тащили на плечах бедные невольники. Этакие лимузины, с позолотой, на человеческой, от чего и трясло, тяге.

Гильдия Наёмников Синореха – не здание, а комплекс зданий. Фактически – квартал. Целый район города занимала гильдия. Теперь я понял, почему Олег выбрал именно это место для телепортации.

Регистрация прошла тихо и планово. Зато вчера – скандалили. Когда стали «перетирать» детали.

Возмутился Ястреб:

– Почему я – командир?

– Ты, щенок, чего пасть разинул? – разозлился я. Хоть амулеты и убраны, но стараемся соответствовать легенде.

– Тем более! – вскочил Ястреб. – Вот ты и называйся командиром. Всё одно – всё по-твоему!

А почему я разозлился? А вот почему:

– Ты, принц блондинистый, ты бестолковку свою не пытался включать, хоть изредка? А? Зачем мы здесь? Зачем мы пришли в эти места? Зачем идём в эту долбаную гильдию? Зачем становимся Наёмниками? Отвечай!

– Зачем?

– Он у меня спрашивает! Олег! Место! Сидеть! Молчать! Раньше надо было уму-разуму учить! А теперь я экзамен, предварительный, принимаю! Итоговый – смерть – примет! Почему мы тут? Моргун, зачем ты тут?

– Я учусь. Учусь – как освободить мой народ.

– Вицин!

– Учусь быть воином. И – кузнецом.

– Брюс Ли?

– Брус Чан. Я – тоже учусь. Не хочу быть – никем. И нам нужны деньги.

– Деньги – навоз. Сегодня нет, завтра – воз! – говорю. – Спартак, зачем мы здесь? Что молчишь? Эх, Олег-Олег. Два тебе, как пе… слово какое! Как учителю. Попробуем на тот же палец посмотреть в профиль. Спартак, чего ты хочешь добиться в своей жизни? Вот эти трое – знают.

– Я тоже знаю. Я стану Императором.

– Так. Уже что-то. Как ты им станешь? Что нужно, чтобы стать Императором?

– Деньги! – не задумываясь, отвечает парень.

Смотрю на Олега. Раскрываю свои банкоматы, высыпаю на стол монеты, камни, перстни и прочую ювелирку, что использую как концентрированную стоимость.

– Бери, иди. Уходи.

Ястреб сел. Закрыл лицо руками.

– Что ты хочешь от меня? – глухо, сквозь ладони, слышу.

– Сколько нужно денег, чтобы завоевать Империю? Откуда ты их возьмёшь? Деньги не воюют. Деньги не осаждают города. Деньги – не спасают жизнь.

– Нанять Наёмников.

– Твои враги наймут тоже. И твоих – перекупят. Олег! Молчи! Свою голову ему не приставишь! И не будешь с ним рядом всегда. Забыл – все мы смертны. Даже маги.

Ястреб убрал руки, выпрямился:

– Для власти нужны три компонента, – стал диктовать он, – право, люди и – казна.

– Во-от! Знаешь, оказывается, казна – последняя. Первое – право. Закон. Авторитет. Потом – люди. Причём желательно – люди, которые идут за тобой не за деньги. Пятый, я тебе давал денег?

– Я – Брус Чан! – гордо возвестил Пятый. – Ты – жмот! Все деньги захапал – не вытянешь!

– Зачем ты идёшь за мной и этим придурком – на верную смерть?

Брус Чан (так и быть, видно, надоело парню быть «номером») пожал плечами:

– Ты – это ты. А я иду, потому что иду.

– Гениальный ответ. Садись – два. Хотя, молодец. Возьми с полки…

– Не надо, я уже знаю про два пирога, и оба – твои, – буркнул Брус.

Я кивнул. Повернулся к Ястребу:

– Люди, парень, люди! Вот – главное. А людьми – надо управлять. Уметь. И этому за партой не научишься. Сидя на престоле, уже поздно учиться. Когда страна трещит по швам. Потому ты – командир. А мы – отдаём свои жизни в твои руки. Научись ответственности. Научись беречь людей, но заставлять их умирать за тебя. Научись.

Ястреб вдруг улыбается, поворачивается к Олегу:

– Учитель, я всё же – на Мамонте! – победно ощерился.

С этой улыбкой и летит в угол. Не удержался я – дал ему по шее. Злюсь больше на себя – зарекался кот сметану не жрать! Посылал всех и всё, бегал-бегал от Пророчества – и вот тебе! Обещанный Наследник уже верхом на Мамонте. На мне. Сидит на шее, лыбится, ножкой дрыгает.

Сука! И ты, Олежек – сука! И вы – трое – тоже!

Пойду в конюшню, голову в поилку окуну. Детей бить нельзя. А пороть – поздно. Ох! Хорошо. И дождь кончился. Их теперь надо словом жечь. Лингвистически программировать. Если бы я умел так – лингви… тьфу! Одним словом – учить надо. Может – будет толк. Не нравится мне текущее положение вещей. Мировое. Нищета эта, фанатики от веры, рабство, жертвоприношения. Мрак!

Наш отряд называется «Красная Звезда». Да-да. А почему нет? Это моя сущность. Я родился под красными звёздами, вырос, осознал себя, умирал с ними. Я и красные звёзды – одно целое. У Олега – та же история. И хотя большую часть своей разумной жизни он провёл уже здесь, для него рубиновые звёзды над Спасской башней – не пустой звук. И красный цвет колышет в нас душу. Даже наши далёкие-далёкие предки шли на смерть с красными щитами, в красных сапогах, под красными знамёнами. И было это ещё до крещения Руси. Когда коммунизм ещё не бродил призраком по европам.

Так что красный – не значит коммунист. И дело – не в идеологии. Это – генетика моя. Красная. Хотя, как по мне – нормальная была идеология. Не хуже этого «капитализма». Обратная сторона той же медали. Коммунистом же я так и не стал. И не стану.

Но Красная Русская Империя – моя Родина. И она – лучшая. Для меня. И спорить бесполезно. Меня не переделать. Я за Красную Русскую Империю – умирал. Со мной рядом умирали – казахи, хохлы, прибалты. За ту же Родину. Общую для всех нас. И убивал. За СССР. За Россию. За Родину. И убивал и умирал бы – ещё. То, что у меня украли СССР, – не моя вина.

Так вот, зарегистрировались мы – как отряд, рота, без конкретизации численности. Тут же разместили заявку о найме в отряд.

Жильё у нас уже было. Дороже, чем предложение Гильдии, но казарма – уже в горле. У меня – парни ещё не успели наесться. А вот от полигона – не отказались. Надо тренироваться. И индивидуальному мастерству владения телом, защитой и оружием, и коллективному. Всё же бой – командная игра. Слаженная команда середнячков вынесет на раз-два любого рэмбу-терминатора.

От мастерских и кухни Гильдии тоже не стали отказываться. Надо изготовить учебно-тренировочные снаряды. А то я тут себе меч чуть не угробил – сине-зелёный клинок Ястреба делал с моим мечом то же, что булатный нож делает с деревянной дощечкой.

Выходим из ворот Гильдии со стальными цепочками на шеях, вместо гостевых амулетов, мы теперь – Наёмники. Это – своя социальная ниша. Больше чем – профессия. Мы теперь – в Корпорации. Со всеми льготами и обязанностями. Ещё не знать, но уже и не смерды.

Заказы пока никакие не брали и даже не смотрели на стену найма. Деньги пока есть. Найм – это бой. А у нас не «сыгранная» команда. Сначала – мастерские, потом – полигон. И ещё – полигон. Пока не начнём чувствовать друг друга затылками, локтями и копчиками.

Но сегодня – экскурсия по городу, посещение достопримечательностей и… борделя. Противно, но!.. У молодости есть свой существенный недостаток – мысли так и норовят убежать налево.

Первое, на что наткнулись, – театр. И даже – посмотрели представление. Какая-то политическая сатирическая сценка. Не зная действующих лиц, не увлекательно.

Потом – амфитеатр. Только называется тут – Борцовская Яма. Потому как – яма. Склоны – ступени-скамейки. На дне – песчаный ринг. Сегодня мускулистый боец убивал копьём какую-то мерзкую тварь – мутанта. Помесь собаки и скорпиона. Бр-р!

Сходили на базар. Нет, самовар не купили. Не было. Так, глаза полупили. Узнали расценки на невольников. Дорого. Очень дорого. Да и рабов было – с десяток только. И все – клеймёные. Склонные к побегу.

– Пращур… – Корк стоит передо мной, глаза прячет, руки нервно теребят ремень.

– Мы всех зверолюдей выкупать будем? – спрашиваю его.

– Если сегодня его не купят, то завтра он будет в Ямах.

– Показывай, – вздыхаю я.

Раб – маленький, как Брус Чан, непропорциональный, ноги и руки полусогнуты постоянно, спина сутулая. Весь в шрамах от плетей, что снимали с него шкуру полосами, весь в выжженных калёным железом печатях. Зрачки в жёлтых глазах – вертикальные, как у кошки. Голова и лицо – непропорциональные. Лицо вытянуто, челюсти выдаются вперёд, лоб впалый, нос приплющен, уши выше положенного и смещены к затылку. Затылок вытянут, как у египетских фараонов.

– Пёсоголовый, – обалдел я, – Анубис.

Корк кивает:

– Гоб.

– А ты? – спрашиваю его, наклоняясь к самому уху.

– Я – огр.

– Что он может? Ну, ты – сильный. А он?

– Не знаю. Не каждый огр может, как я, призывать Ярость Крови.

– Как будто ты её призываешь, – замечаю я и обращаюсь к рабу: – Что ты можешь?

Продавец живого товара смотрит на меня удивлённо:

– Рабам запрещено говорить, дикарь.

– Я тебе сейчас нос откушу, дубина, за «дикаря», – отвечаю я.

Тут же появляется стража. Продавец жалуется на меня, я объясняю свою точку зрения – я не угрожал сему торговцу, а предупредил, что если он ещё раз оскорбит меня, то я его – покалечу. Старший стражник чешет пузо, незаметно убрав мою серебряную монетку в свой пояс. Да-да, именно так. Я не жадный. Я проблем не хочу. И, да – я «малиновый пиджак», я знаю, как решать проблемы с ментами.