Текст книги "Один в поле воин"

– Никто меня не съест! – начал он, и тут запиликал звонок смартфона. – Вот! Это Димка! Я быстро.

И уже на лестнице сообразил, что так и побежал в домашних тапочках.

Дима нетерпеливо прохаживался возле подъезда – всё в той же жёлтой футболке про дыры и звёзды, всё в тех же чёрных адидасовских шортах. Прямо как тогда, первого мая.

– Ну, что стряслось? – стараясь говорить небрежно, спросил он. – Трагедия мирового масштаба?

– Да, – подтвердил Саня. – Мирового. Мишку похитили.

– Какого Мишку? – уставился на него Дима.

– Какого-какого! Да брата моего! – Саня сам не заметил, как с шёпота перешёл на крик. – Гады какие-то увели из детсада! Прямо перед моим носом!

И тут оно случилось – то, чего он всё это время так боялся. Слёзы прожгли всё-таки заслон его воли и хлынули потоком. Он ревел, ненавидя себя за это, пытался остановиться – но без толку. Слишком много за эти пять часов в нём накопилось, и рвалось наружу.

Потом он замолчал – резко, внезапно, неожиданно для себя самого. Мокрые горячие дорожки ещё оставались на его щеках, но звук будто выключили поворотом рубильника.

– Пришлось чуток поволшебничать над тобой, – извиняющимся тоном объяснил Дима. – Как, сейчас можешь говорить?

Саня мрачно кивнул.

– Тогда снова, без лишних деталей. Что случилось? Когда? Что уже сделали?

Совсем без деталей не вышло, но минут в пять он уложился.

– Я понял, – Дима обнял его за плечи, сильно сжал. – Держись, не раскисай. Сейчас свяжусь с нашими, будем думать, что делать. Говоришь, волшебство показывает, что Мишка жив?

– Ага, – согласился Саня. – Жив, но напуган.

– Я думаю, что раз до сих пор жив, то убивать его вообще никто не собирается, – предположил Дима. – Значит, время у нас есть. Может, они выкуп запросят. Хотя у тебя ведь папа не банкир, не бизнесмен… но я читал, бывают случаи, когда для выкупа и у простых людей кого-то похищали. В общем, в десять утра – в штаб, объявим общий сбор. Раньше, сам понимаешь, бесполезно, почти никого не отпустят. Там уж решим, что дальше делать. С другими отрядами посоветуемся. Тут ведь ЧП общегородского масштаба, тут, наверное, надо весь московский «Волнорез» поднимать. И Подмосковье тоже. Короче, иди домой, постарайся сберечь силу, завтра понадобится. И не паникуй, всё на самом деле будет хорошо.

С Димой, в отличие от подполковника Булыжникова, Саня не решился посмотреть цветок эмоций. Вдруг тот заметит волшебство? Поэтому так и остался в непонятках – верил ли Дима в то, что говорил?

– Ну вот, – объявил он, вернувшись на кухню. – Никто меня не похитил. И завтра поэтому я пойду к десяти в школу, на практику. Или вы решили меня на цепи держать, пока Мишка не найдётся?

– Главное, чтобы мобильник всегда при тебе был, – сухо ответил папа. – Поставь сейчас на зарядку. И проверь баланс, если мало, сейчас положу тебе с карточки. И не сиди долго за компом, спать ложись. Завтра нам всем понадобятся силы.

Интонации его сейчас очень напоминали Димины. Только не знал папа, какие именно силы потребуются Сане. И хорошо, что не знал.

…Спать не хотелось совершенно, но ведь и ничего другого не хотелось – поэтому он всё же разделся и лёг. По случаю жары мама заменила ему ватное одеяло на простыню, и поначалу Саня укрылся с головой, чтобы ничего не видеть и не слышать. Но всё равно и видел, и слышал – плясали в зажмуренных глазах цветные пятна, расплывались кругами, рассыпались искрами, и очень напоминали цветок эмоций какого-нибудь шизика. Хотя, может, и самого Сани – свой же не увидеть, как не укусить себя за локоть.

А слышал он вообще много всего – за окном кричала ворона, лаяли бездомные собаки (спасибо, что не выли), ревели моторами машины, что-то лязгало и гремело – на той стороне мусоровоз поднимал специальным краном и вытряхивал в себя стальные контейнеры.

Это – далёкие звуки. Были и близкие – негромко тикал будильник, за дверью, на кухне, еле слышно переговаривались мама с папой. Конечно, если толкнуть сейчас волшебство, включить «длинный слух» – без проблем можно узнать, о чём речь. Ведь явно что-то не предназначенное для его ушей. Но это подло. И не потому даже, что пришлось бы нарушить правило номер два – а просто есть такое слово «западло»…

И ещё одно мешало уснуть – не звук, а отсутствие звука. Не доносилось справа сонного дыхания Мишки, не бормотал он что-то спросонья, стискивая в объятиях рыжего зайца. Заяц, впрочем, был – только молчаливый и совсем бесполезный.

Впрочем, завтра пригодится. По зайцу можно будет взять пеленг на Мишку. Ведь не просто предмет, которого он касался – а любимая вещь. «Это важно! – пояснил Ванька, когда Саня решил подробнее расспросить его про такую ценную волшебку. – Если дорогая штука… не в смысле денег, а как бы родная… то связь гораздо сильнее, и пеленг берётся легче, и на больших расстояниях. Вот меня лучше всего по велику пеленговать, а Серёгу – по планшету».

Саня подавил искушение прямо сейчас схватить зайца, врубить на полную мощность волшебство – и пытаться отыскать Мишку. Во-первых, он пока пеленговать не умеет, и, по словам Ваньки, этой волшебке быстро не обучишься, она сложная. Во-вторых, можно зря потратить всю силу, и с чем останешься завтра? В-третьих, ну узнает он расстояние и направление – чем это поможет? Сто километров к северо-западу – и что? Выскочит из квартиры и побежит на северо-запад? В трусах и тапочках? Нет уж, пусть завтра зайца крутят настоящие спецы, великие волшебники. А он – потерпит. И уснёт.

Вот досчитает слонов – и непременно уснёт. Огромных, мохнатых, хищных слонов, быстрых как молния, способных летать (уши – как вертолётные лопасти, хвост – руль), способных зарываться глубоко в землю и проделывать там огромные ходы. Кротовьи норы, чёрные дыры – сквозь которые к звёздам. А всё потому, что это не простые слоны, а мутанты. Они мутировали после первого выброса на Чернобыльской АЭС… осталось только сообразить, откуда они вообще там взялись… да неважно. Может, сбежали из Киевского зоопарка. Прибежали в Зону отчуждения – и тут бац! Гром, свист, небо красное, всё трясётся… И готово дело.

Эти слоны – ужас сталкеров. Против них бесполезен АК-74, патрон 5,45 не пробьёт толстую и прочную как сталь шкуру. И даже гранатой из подствольника не получится… разве только сразу очень много гранат выпустить. Но тут нужен целый отряд… как минимум восемь бойцов.

А он, Саня, один – если не считать, конечно, спящего под сердцем белого шарика. Белый шарик, защитный комбинезон СЕВА, чёрный автомат G36 германского производства и пять магазинов патронов. А ещё нож на поясе, две гранаты, рация, детектор аномалий – всё как обычно. И крайне мало, чтобы пробиться в тайную лабораторию Х-999. Ту, где держат Мишку.

Над головой ворочались тяжёлые, похожие на тёмно-серых бегемотов тучи. Вот-вот засверкают розово-зелёные молнии, грянет гром, стеной хлынет ливень… куда там жалкой грозишке на турслёте, в Зоне и погода – аномальная.

Но бояться дождя не стоит, потому что он уже увидел вход в подземелье. Тяжёлый канализационный люк, ржавая крышка, едва заметная в зарослях осоки. И крутится рядом парочка хищных тушканов, принюхивается. Этим и пистолетной пули достаточно – из тяжёлого пистолета системы «Зверобой», весьма похожего на ракетницу. Получайте, твари!

А вот чтобы открыть крышку, пришлось израсходовать одну гранату Ф2. Так… включаем налобный фонарик и спускаемся по шаткой железной лесенке… не обломилась бы… Спускаемся в чёрную дыру, в полную неизвестность. Может, там, внизу, скачут стаи голодных снорков, может, затаились телепаты-бюреры – не менее голодные, может, шастают стаи крыс-людоедов. А может, всё ещё хуже.

Так оно и вышло. Он без проблем спустился в бетонный бункер, набрал на панели код 4343 – прямо как отметки по русскому! – и тяжёлая дверь со всхлипом уехала в стену. Саня снял автомат с предохранителя, подкрутил фокусировку фонаря – и осторожно двинулся по длинному коридору, уходящему в бесконечность. Там, вдалеке, держали Мишку – пеленг по рыжему зайцу сработал на пять с плюсом. Заяц в Санином школьном рюкзаке плакал, ему было больно и страшно. Значит, и Мишке тоже.

Коридор постепенно расширялся, и становилось светлее – зажигались один за другим зеленоватые плафоны под потолком. Вскоре коридор вообще превратился в огромный зал, стены которого терялись в отдалении. А в центре зала стоял и делал приглашающие жесты высокий мужчина в белом халате. Чёрные кудри завивались колечками, в чёрных глазах отражались плафоны, а из-под пол халата виднелись широкие чёрные брюки.

– Давно тебя жду! – улыбнулся незнакомец. – Ты мне тоже понадобишься. Хоть ты и не такой вкусный, как твой братишка, но тоже кое-что из тебя можно извлечь!

Саня ответил длинной очередью, от бедра. С мутантами у нас разговор короткий!

Но разговор всё-таки получился длинным, потому что мутант взмахнул рукой – и летящие в него тяжёлые пули 5,56 превратились в мух. Больших, гудящих мух – такие на даче у Овсянниковых постоянно крутились возле туалета в конце участка. Мухи покружились в воздухе – и послушно опустились на широкую ладонь. Мужчина скомкал их в чёрный клубок и сунул в карман халата.

– Потому что я их повелитель, – непонятно объяснил он. – И твой, кстати, тоже. Иди сюда, мальчик, сейчас тебе будет весело! Ты будешь веселиться долго… очень долго. Вот так, посмотри!

Он опять взмахнул рукой – и зал преобразился. Там, где только что не было ничего, кроме покрытого белой кафельной плиткой пола, теперь стояли рядами стеклянные шары, метра два в диаметре. А в шарах были дети.

Самые разные – от младенцев до подростков-старшеклассников. Кто-то сидел, скрючившись, уткнувшись головой в колени, кто-то яростно молотил кулаками непробиваемое стекло. Кто-то плакал навзрыд, кто-то яростно сверкал глазами, а кто-то глядел так, будто внутри у него было совсем пусто.

Саня узнал многих. Вот прилип лицом к стеклу Боров – то есть Димон Боровиков из девятого «б». То есть уже из десятого. Или, если уж совсем точно, теперь уже из никакого. Вот скалятся из шара гопники Лысый и Жжённый – шар им достался один на двоих. Вот горько рыдает восьмилетний мальчик Дениска, перемазанный зелёной масляной краской с головы до ног. Вот сгорбился Петька Репейников, молча переживает горе… а вот и Даша Снегирёва, сидит, уткнувшись лицом в колени… и на ней из одежды – только тёмно-синий купальник, а сама загорелая, будто не начало июня сейчас, а конец августа.

– Братишку высматриваешь? – улыбнулся мужчина. – Он там, далеко-далеко! – длинный, поросший рыжими волосками палец указал вправо. – А вот видишь этот уютный шарик? – палец переместился, и Саня обнаружил прямо перед собой пустую стеклянную сферу. – Он, конечно, не белый, зато для тебя! Здесь тебе будет по кайфу! А кроме того, тобой я открою новую серию в коллекции. Ты у меня получаешься первый волнорезовец! Как говорится, с почином!

Автомат не помог… наверное, от пистолета проку не больше. Но зато осталась граната… Только не повредит ли она шары, не разнесут ли осколки стекло? Саня подумал, и решил, что вряд ли. Выдернул с пояса верную надёжную Ф2, рванул чеку, бросил в мутанта, рухнул на пол, чтобы не задело самого… и не утерпел, поднял голову.

Граната взорвалась – цветными сполохами, прямо как полярное сияние. Ярко-алый соседствовал с лиловым, голубой плавно перетекал в синий, жёлтый переходил в оранжевый.

– Красиво, да? – улыбался кудрявый. – Это, кстати, и есть твой цветок эмоций! Ты же хотел его увидеть? Ну вот и наслаждайся. Скоро и локоть свой укусишь. Здесь всё лучшее – детям до шестнадцати!

Что ж, раз так – придётся волшебством. И плевать на правило номер раз! Такие твари не должны жить! Этот кудрявый – хуже всех кровососов вместе взятых! По сравнению с ним хищные слоны-мутанты – всего лишь безобидные пластмассовые слоники, вроде того, что в Краснодаре подарила Мишке тётя Тамара.

Он потянулся к белому шарику. Просыпайся, подъём. Сейчас будет образ цели… плоский блин, в котором и чёрные кудри, и халат, и брюки… и всё остальное сольются в одну неразделимую массу.

Но шарик не проснулся. Не оказалось его под сердцем – только сосущая пустота, как после выдранного зуба (такое случилось с Саней в том сентябре… зуб, к счастью, был молочный).

– Что, Данила-мастер, не выходит каменный цветок? – издевательски протянул кудрявый. – И не старайся. Нет уже у тебя волшебства, и знаешь почему? Потому что мы с тобой общаемся про «Волнорез». Догадываешься, кто я? Соображаешь, почему волшебство твоё протухло? Когда-то, давным-давно, когда я тоже был маленький и глупый, я, как и ты, бегал спасал детишек… но с тех пор прошли сотни лет, и я поумнел, нашёл смысл жизни. У меня уже нет вашего детского волшебства, но есть другое… ведь из детей можно выкачивать энергию напрямую, и с помощью некоторых тайных формул преобразовывать её в полезную работу. В полезную для меня!

– Сволочь! – прохрипел Саня. Он пытался подняться с пола, изо всех сил толкался руками, но не мог оторвать туловище от холодного гладкого кафеля. Прямо как тогда, на физре, после полусотни отжиманий.

– Какой есть! – пожал плечами мужчина. – Зато приятно. Впрочем, что-то мы заболтались. Пора тебе в шарик. Видишь, как весело выходит? Сначала шарик был в тебе, а теперь ты будешь в шарике!

Саня заплакал – горько, безнадёжно, как совсем недавно, у подъезда. И, как и в тот раз, ощутил, как сильные руки сжали ему плечи.

Но сейчас это был не Дима Якушев. Рыжий заяц выбрался из рюкзака – наверное, сумел расстегнуть изнутри молнию, и короткими передними лапами обнял Саню сзади.

– Не раскисай! Прорвёмся! – строго сказал он, и спустя секунду вырос. Если сперва он был не длиннее обычной линейки, то теперь сравнялся с Саней, но не остановился, а продолжал расти и меняться. Длинные уши его втянулись, а короткий хвост вытянулся – как и передние лапы, из которых вылезли мощные когти. Рыжая шкура покрылась чёрными полосками. И вот уже здоровенный тигр стоит над Саней, скалит пасть.

– Что это ещё за хулиганство! – раздражённо выкрикнул Кудрявый. – Вам кто позволил?

– Где бесполезно волшебство, там побеждает естество! – очень знакомым голосом произнёс тигр. И рыжей молнией взметнулся в воздух, ударил мощной лапой хозяина шаров, подмял под себя…

Когда Саня всё-таки сумел встать, никакого кудрявого уже не было. И шаров не было, и тигра… И вообще ничего, только мокрый белый туман, в котором слышался звон колокола. Непонятно откуда – казалось, сразу со всех сторон.

Он резко сел, помотал головой, открыл глаза. Комнату заливали солнечные лучи, будильник показывал восемь пятнадцать, а звенел лежащий на краю стола смартфон.

– Аллё! – прохрипел Саня, ещё не отошедший от недавних ужасов.

– В десять часов. Где всегда! – сообщил Дима и дал отбой.

– Кто звонил? – сунулся в комнату папа.

– Из школы! – сделав честные глаза, объяснил Саня. – Сказали, сегодня на практику чуть пораньше.

– Ясно, – кивнул папа. – Это я на всякий случай… вдруг что-то насчёт Мишки… Хотя вряд ли стали бы звонить на твой. Ладно, делай зарядку, одевайся, умывайся, и завтракать. Мне скоро уходить уже… по служебным делам. Телефон не забудь! Чтобы постоянно при тебе был!

– А где мама? – прыгая по комнате в поисках затерявшихся носков, спросил Саня.

– Ночью ей плохо стало, – хмуро сказал папа, – резко подскочило давление. Пришлось вызывать «скорую», её в 36-ю больницу отвезли. Я уж тебя будить не стал, ни к чему. На самом деле ничего страшного… может, ей и лучше денёк-другой побыть под наблюдением медиков… Пока не наступит ясность.

– Ты в полицию уже звонил? – Саня, наконец, поймал убежавшие под диван носки. – Есть новости?

– Звонил я Сухобрееву! – вздохнул папа. – Тот говорит, поскольку статья серьёзная, дело передают в Следственный комитет… не знаю уж, лучше это или хуже. Ну и в любом случае, будем действовать параллельными путями.

– Будем! – согласился Саня.

7.

Когда он вошёл в штаб, все уже были в сборе. Кроме Полины, которую увезли на дачу. Сидели в кухонном углу, негромко разговаривали, пили чай. Даже странно вспомнить, как совсем недавно здесь висела иллюзия – жаровня, дыба, шуршащие в гнилой соломе грызуны. Сейчас всё нормально – только вот с той разницей, что не слышен смех, никто не дурачится и не возится.

Он боялся, что все наперебой кинутся его жалеть, но такого не случилось.

– За ночь что-то новое появилось? – спросил Лёша, а Лиска молча подала чашку с чаем. Наверное, заваренном на зверобое, но сейчас он не чувствовал вкуса.

– Только то, что маму с давлением отвезли в больницу, – глядя в пол, ответил Саня. – И ещё дело из полиции передали в Следственный комитет.

– Ясно, – хмуро кивнул Лёша. – Что ж, открываем сбор. Все вроде уже в курсе проблемы? Не надо пересказывать? Хорошо. Не будем тогда терять время. У кого какие идеи?

– У меня! – как в школе, поднял руку Саня. – Надо пеленг на Мишку брать и всей толпой туда ехать. Вот, я принёс! – он вытащил из рюкзака рыжего Мишкиного зайца. Смутно помнилось, что заяц этот ему снился и что-то такое вытворял, но подробности растворились в мозгах, точно кусок сахара в чашке чая.

– Пеленг – это правильно, – кивнул Лёша. – Только не всё так просто, как тебе кажется. Ты в курсе, что точность пеленгации падает пропорционально квадрату расстояния?

– Именно так! – подтвердил учёный Серёга. – Мы в «Волне» давно этот закон вывели… ещё до меня…

– Ну-ка, дай! – Аня взяла зайца у Сани, взяла на руки, точно маленького ребёнка, задумалась на несколько секунд. – Очень далеко! – сообщила она. – Сто процентов, уже не в Москве!

– А направление? – строго спросил Дима.

– Куда-то туда! – ткнула Аня пальцем. – Это по карте нужно ориентироваться…

– Дай-ка я! – Лёша отобрал у неё зайца и тоже стал баюкать его. – Километров пятьдесят, а направление… короче, будем уточнять. Забери! – вернул он зайца Сане.

– Плохо пеленгуется? – поинтересовался Ванька.

– Тут мы своими силами не справимся, – вздохнул Лёша. – Надо поднимать другие отряды. И не только в пеленге дело. Место, может, и определим, а дальше? Тут нужны люди, у которых уже есть такой опыт. «Волкодав» точно потребуется, «Тасмания»… они похищениями занимались.

– А в чём проблема? – не понял Саня. – Главное – место определить, а дальше чепуха. Войти под завесами, забрать Мишку, и все дела…

– Не всё так просто, – на правах учителя волшебства вмешался Дима. – Если там собаки и видеокамеры, то обычные завесы не помогут, потребуется настоящая невидимость, физическая. А это дикий расход силы. И точно нужно много народу. Кто-то воздействует на электронику, кто-то на людей. И ты не думай, что все люди – как Ромкин отчим. У некоторых сопротивляемость к волшебству о-го-го какая!

– Может быть, стрелять начнут! – заметила Аня. – А я вот, например, отклонять пули не умею.

– Это называется «стальная стена», – пояснил Лёша. – Я её могу держать, но минут пять, не больше, потом сила кончается. Мы с Данилой в том году с бандочкой одной разбирались… еле ноги унесли.

– Короче, не зная броду, не суйся в воду, – поддержал его Серёга. – Один в поле не воин. Поэтому надо всех собирать, всех московских волнорезовцев.

– Да и насчёт пеленга, – заговорил Лёша тоном лектора, – чем больше опытных волшебников возьмут пеленг по одному и тому же предмету, тем меньше многоугольник ошибок. Берётся карта, наносятся точки, какие каждый определил, получается такой неправильный многоугольник. Потом в нём проводятся диагонали, и точка их пересечения – это и есть искомый объект. Правда, реально всё равно получается не точка, а фигура, но чем больше волшебников берёт пеленг, тем точнее результат.

– Ну так я посылаю вызов? – спросил Серёга.

– Посылай! – разрешил Лёша. – Сигнал три девятки.

Серёга послал вызов довольно необычным образом. Он лёг на бетонный пол, раскинул в стороны руки и ноги и сделался похож на морскую звезду.

– Ты бы хоть пенку взял, – сокрушённо сказала Лиска. – Застудишься же! Это на улице жара, а тут плюс восемнадцать… а пол вообще холоднющий!

– Не мешай, женщина! – возгласил Серёга. – Я настраиваюсь!

– Что это он делает? – шепнул Саня сидевшему слева Диме.

– Посылает вызов командирам московских отрядов, – охотно объяснил тот. – Забыл, что ли, про нашу волшебную связь? Короче, у Серёги есть на них настройка, на командиров. Он сейчас волшебство врубил и им в мозги долбится. Передаёт сигнал «999», по морзянке. Сразу всем четырнадцати. Между прочим, высший пилотаж, я так не умею, чтобы одновременно с несколькими…

– А что это за сигнал «999»? – спросил Саня.

– Высокая тревога, необходимость встречи. По этому сигналу они сейчас свои компы включат, загрузят вконтакте и дальше уже пойдёт нормальная связь, только в защищённом режиме.

Серёга между тем встал с пола, отряхнул футболку и джинсы, взял свой планшет и, склонившись над ним, принялся шустро долбить по виртуальной клавиатуре.

– А что такое защищённый режим? – вопросами Саня отгонял поселившийся в животе плотный, давящий страх. – Это что-то компьютерное?

– Нет, это тоже волшебство такое, – Дима продолжил объяснять новый материал. – Ты ж помнишь, наверное, что по сети и по телефону про волнорезовские дела говорить нельзя? В смысле, нельзя открытым текстом. Да и шифровкой тоже опасно, потому что на любой болт с хитрой нарезкой найдётся своя гайка… Но вот если защитить канал связи волшебством… любой, кто получит к нему доступ, увидит только то, что ему покажут. Можно просто шум показать, бессмысленный набор символов. Но это не лучшее решение, потому что на том конце могут насторожиться. С чего это вдруг детишки такое друг другу кидают? Нет ли тут хитрости? А можно реальную инфу скрыть, а поверх неё обычное что-то написать. Вот сейчас если кто Серёгин планшет взломает, увидит, что он ребятам анекдоты посылает. Неприличные! Как и положено в нашем возрасте, – хихикнул Дима. – И у тех ребят тоже в переписке только анекдоты останутся. А наш Серёга, между прочим, такие анекдоты ненавидит. И вообще матерщину не выносит.

– Это точно! – подтвердил подкравшийся сзади Ванька. – Когда мне восемь лет было и я при нём ругнулся, он меня в ванную потащил и заставил вымыть рот с мылом.

– Тебе это стопудово полезно было! – заметил Дима. – Короче, такое волшебство не всем доступно. Я вот защищённый режим так и не освоил, да и Лёха едва-едва. Зато Серёга у нас в «Ладони» – связной суперский! И в каждом отряде есть свои связные. Сейчас он командирам рассказывает твою ситуации и договаривается об общем сборе.

Минут пять все сидели молча, стараясь разговорами не мешать Серёге. Это ведь не хухры-мухры – чатиться одновременно с четырнадцатью людьми, говорить о деле, но при этом прикрываться анекдотами… причём, скорее всего, разными.

– Готово! – Серёга резко поднялся, сделал несколько наклонов вправо-влево, потом убрал планшет в кожаный чехол. – Короче, встречаемся в два часа, в Измайловском парке, у Круглого пруда. Раньше никак не выходит… некоторым часа полтора только ехать, а ведь им же ещё своих ребят оповестить надо.

– Серёжа! Чаю! – протянула ему чашку Лиска. – Сахара я положила пять ложек! Варенье кончилось, но есть шоколадка – давай, восстанавливай силы. Между прочим, что-то давно никто не обновлял наши сладкие припасы. Как пряники жрать – все первые…

Виноватое молчание было ей ответом.

В парк вышли с большим запасом по времени.

– Напоминаю, – предупредил Лёша, – на улице никаких разговоров по делу. Мы типичные подростки-раздолбаи, идём гулять… вместо того, чтобы заниматься полезными вещами… ну там к экзаменам готовиться, дома убираться, спортом заниматься. Всем ясно? Если что-то срочное, неслышимку врубайте. Хотя лучше бы силы поэкономить.

И это было мучительно – целый час тащиться до парка, изображая обычных школьников, разговаривать о ерунде, покупать по дороге мороженое… Сане оно казалось липким и противным. В животе ворочался плотный ком, шумело в ушах. Что с Мишкой? Где он? Очень хотелось упросить Лёшу поэкспериментировать с зайцем прямо сейчас, но он понимал: надо дотерпеть до парка.

Вновь ему подумалось: когда у тебя беда, а вокруг отличная погода – в этом есть какое-то особое издевательство. Солнышко светит, птички поют, сирень пахнет… а у тебя украли брата. И хоть пока не убили, не замучили, но ведь в любой момент…

Силу, конечно, стоило экономить, но пару раз он всё-таки потянулся волшебством к Мишке, и чуть успокоился: жив, и ничего не болит. «Пока»! – тяжёлым молотом било по мозгам. Ведь в любой момент этот кудрявый гад может… да что угодно может…

Круглый пруд в Измайловском парке только называется круглым, на самом деле он овальный, в ширину больше, чем в длину. Совсем как крокодил из известного прикола… который длиннее, чем зеленее, и зеленее, чем шире… а дальше доказывается, что поэтому он не существует. А Мишка, подслушав, внёс уточнение: «Это потому, что он солнце проглотил! А оно жжётся, вот он и сгорел!» И снова сдавило внутри…

Народу, несмотря на будний день, было довольно много. Неспешно гуляли бабушки и дедушки с мелкими внуками – от колясочного возраста до первоклашечного. Таких, как Мишка, тоже хватало – они бегали, визжали, просили купить мороженое… и никто из них не мог и представить, что кудрявый мутант может поманить тебя пальчиком, и ты пойдёшь за ним в подземелье, в чёрный коридор, который расширяется и превращается в зал…

Но кроме бабушек и внуков, тут и всяких разных было полно. Взад-вперёд носились люди на роликах, причём и взрослые тоже. Саню поразила одна тётенька, а то и бабушка по виду. Заложив руки за спину, она лихо неслась по асфальту, ловко огибая препятствия.

– Во дает бабка! – одобрительно заметил Ванька. – Крутая!

– Наверное, бывшая фигуристка, – предположила Аня.

Помимо роликов, тут рассекали и велосипедисты – эти в большинстве своём были уже взрослые и катались не просто так, а куда-то стремились. Каждый к своему «образу цели».

И конечно, гремела музыка, дымно и прянно пахло шашлыками, толпы жаждущих осаждали тележки с газировкой и мороженым.

– Ага, вот уже и наши стоят! – Лёша мотнул головой влево, к небольшой группке подростков лет четырнадцати-пятнадцати. – Генка из «Лунного пламени» и его команда. Им тут близко, они на Соколинке обитают. – Пошли к ним!

– Привет, «ладошки»! – крикнул им высокий, русоволосый Генка. – А мы тут уже минут пятнадцать загораем. Из наших ещё Вадик и Алёнка подтянутся, остальных ждём.

– Вот познакомьтесь, – Лёша чуть подтолкнул Саню вперёд. – Это и есть наш новый боец, Саня Лаптев. У которого брат…

– Лёша, о делах пока рано! – вмешалась Лиска. – Подождём остальных…

Время текло по чайной ложке, и это вынужденное безделье давило на мозги. Волнорезовцы подходили и поодиночке, и группками, здоровались, увидев знакомых, весело болтали. Когда же все соберутся? Чем-то это напомнило Сане то нервное ожидание, когда у тебя день рождения, ты пригласил кучу гостей, а их всё нет и нет… и ты вибрируешь, ты хватаешься за телефон – и сбрасываешь звонок, чтобы не показаться назойливым… и думаешь, что все про тебя забыли, и вид накрытого стола вызывает злость, но тут начинают трезвонить в дверь…

– А к нам не привяжутся всякие там? – на всякий случай шёпотом спросил он у Димы.

– Кто? – удивился тот.

– Ну… гопники местные. Или менты… Такая толпа детей, человек пятьдесят… и без взрослых…

– Уже пятьдесят три, – уточнил Дима. – Не привяжутся. Ты коснись волшебства. Ничего не чувствуешь?

– А что я должен чувствовать? – осторожно спросил Саня.

– Как наши работают. Вот видишь, там рыжая девчонка такая? Это Юлька Скворушкина из «Тасмании». А вот левее – Прасковья Шубина, оттуда же. Она всегда требует, чтобы её называли полным именем, не терпит сокращений. И чуть подальше такой толстый пацанчик, Игорь Могилевский. Так вот, они втроём держат над всеми завесу невнимания.

– Невидимости? – поправил его Саня.

– Нет, невнимания! – терпеливо пояснил Дима. – Невнимание – это когда нас видят, только мы всем по фиг. Например, если кто-то на велике в нашу сторону поедет, то увидит и обогнёт. А если бы завеса невидимости, то впилился бы. Между прочим, завесу невнимания держать сложнее. Странно, да? Это потому что расход силы совсем никакой, и легко можно отвлечься, снизить до нуля. А потом спохватишься, добавишь лишнего – и получится невидимость вместо невнимания. Ну это примерно как варить варенье на самом слабом огне… зазеваешься, и комфорка погасла. Вообще, ты запомни: сложное волшебство часто как раз особой силы не требует, наоборот… Вышивать крестиком труднее, чем копать ямы, хотя нагрузка на мышцы вроде никакая.

– Ты что, сам варенье варишь? – поразился Саня Диминой разносторонности.

– Ага! – кивнул тот. – Бабушка научила. Дело, между прочим, полезное… сам ведь знаешь, как восстанавливаются после перегруза. У правильного волшебника всегда должны быть сладкие припасы!

– Привет! – хлопнули Саню по спине, и тот резко обернулся. Весело скалилась мелкая Катька Дроздова из «Лунного пламени» – которую он полтора месяца назад совсем уж собирался спасать.

– Привет! – улыбнулся в ответ Саня. – Как твой парануклеоз?

– Прогрессирует! – ответила за младшую сестру Таня. – Точнее, это у нас воспаление хитрости. С осложнениями на наглость.

– Вот так, – заметил оказавшийся рядом Ванька, – старшие всегда обижают младших! Видят в них самое худшее! Низводят и курощают! Надо в «Волнорез» жаловаться, мы, ребёночки, страдаем же.

– А если по-настоящему пострадать? – прищурилась Таня Дроздова.

– Это как? – осторожно поинтересовался Ванька.

– Это по шее, – доброжелательно объяснила девушка.

– Не, я – пас, – Ванька на всякий случай отошёл подальше.

– Всё, время! – командным голосом произнёс Лёша. – Народ, все в сборе, больше уже никто не подтянется. Давайте начинать. Если я буду вести, нет возражений?

– Да веди уж, раз взялся! – послышалось из толпы.

Толпа, впрочем, разместилась с умом – на огромном газоне, между цветочными клумбами. Не асфальтовую же дорогу перегораживать! А тут можно и на травке посидеть, и никакая собачка не задерёт на тебя заднюю лапку – потому что от собачек включили другую волшебку, «отгонялочку», как назвал её Ванька. «Бывают пугалочки, а бывают отгонялочки, – со знанием дела объяснил он. – Если отгонялочка, то собакам тут просто не по кайфу будет… ну как людям, когда сто тонн мусора лежит и пахнет». Ваньке, кстати, и поручили держать отгонялочку – волшебку не слишком сложную, но требующую аккуратности.

Едва только Лёша набрал воздуха и приготовился начать, у Сани зажужжал смартфон.

– Да, папа, – недовольно зашептал он в трубку. – Нет, не в школе. Нет, обедать не приду, у меня дела срочные. В Следственный комитет? Не могу сегодня! Потом объясню! Нормальный у меня тон! Нет, ничего со мной не случилось, мутанты не украли и не сожрали. Я занят, понимаешь? Вот именно, в такой день! Да пожалуйста! Да хоть ломом! Только потом, ладно? Всё, я отключаюсь! И не названивай каждые пять минут! Со мной всё будет в порядке! Пока! – и нажал кнопку отбоя.