Текст книги "Один в поле воин"

– Ладно, хватит! – недовольным тоном произнёс наконец Ванька. – Посторонитесь, мужчина!

И тут же Дурсля будто мягкой воздушной лапой отодвинуло от дверного проёма. Ванька же выцвел, сделавшись едва ли не чёрно-белым, как на старинной фотографии. Значит, надел завесу и вложил силы по максимуму… как бы даже не настоящая невидимость!

Саня, разумеется, последовал его примеру, и они торопливо двинулись к двери. Та, впрочем, никак не отреагировала на поворот рукоятки – видимо, предусмотрительные Дурсли заперли её на ключ.

– Наивные, – ухмыльнулся Ванька, положил руку на дверь и замер на секунду. Потом надавил – и та широко распахнулась.

– Завесы не снимай! – предупредил он, хотя Саня и не собирался. Они ссыпались по лестнице – будто в школе, торопясь в столовую или в раздевалку. Вышли из полутёмного подъезда на яркий солнечный свет, зажмурились.

И тут Саня понял, зачем Ванька предупреждал насчёт завесы. Из переулка во двор уже выруливала белая, с синей полосой машина. Тормознула – и оттуда высыпало двое полицейских, немедленно устремившихся в подъезд. Они пронеслись чуть ли не в полуметре от Сани с Ванькой, не обратив на мальчишек ни малейшего внимания.

Завесу Ванька разрешил снять уже возле метро.

– Что это было? – спросил Саня.

– Ты про что? – непонимающе уставился Ванька.

– Ну там, в кухне? – Саня передёрнул плечами, вспоминая ор Денискиного папы. – Ты чего так долго не волшебничал? Понравился концерт?

– Да я волшебничал, – судя по Ванькиному тону, ему сейчас тоже было не по себе. – Гладил ему мозги. Только бесполезно. Он по-любому нас бы ментам сдал.

– Почему? – удивился Саня.

– Потому что такие мозги, – мрачно объяснил Ванька. – Ты, наверное, думаешь, гладить мозги – это заставить человека делать что ты хочешь? Типа как гипноз, да? Так вот, обломись! Когда гладишь мозги, человек просто становится лучше, чем только что. То есть по максимуму лучше, на его уровне. Понимаешь? Если ты гопнику мозги погладишь, он не станет как профессор. Гопник, он даже когда мирный, всё равно гопник. И никакой волшебкой ты его профессором не сделаешь. Короче, этот дядька совсем непрошибаемый. Ну, стал чуть-чуть получше… а толку? Только матерился поменьше.

– У тебя так раньше уже бывало? – поинтересовался Саня. – Когда глажка мозгов не помогает?

– Слышал про это, – смущённо ответил Ванька, – но вот чтобы так – в первый раз. Надо будет Серёге сказать, может, им в «Волне» этот дядька пригодится, для опытов.

Вновь прозвучала эта загадочная «Волна», про которую Саня всё забывал спросить. Значит, сейчас самое время.

– А «Волна» – это что? Ещё один отряд?

– Ну, не совсем, – охотно принялся объяснять Ванька. Наверное, радовался, что разговор ушёл от его свежей неудачи. – Просто это как бы такая тусовка внутри «Волнореза». Хотя они себя не любят тусой называть, а называют академией. Короче, «Волна» – это первые слоги от «Волшебной Науки», ребята в «Волне» изучают свойства волшебства. Серёга ещё в том году стал академиком. Причём ему даже особо никуда ходить не надо, это там же, при дворце детского творчества, на Воробьёвых горах… там секция астрофизики, но в ней почти все ребята – наши, волнорезовские, из разных отрядов. Они просто приходят туда раньше, чем занятия начинаются, и волшебство обсуждают… а потом, когда остальные подтягиваются, и Семён Ильич, их учитель, тогда уже чисто астрофизика, без волшебства. Ну, не только там, конечно, собираются. И у нас дома часто тусуются, и у других, и «полевые исследования» у них – это когда куда-то в парк или за город ездят и ставят разные опыты. Я просился с ними, но Серёга пока не берёт. Говорит, с тройкой по математике в «Волне» делать нечего. А у меня тройка не потому что тупой, а потому что ленивый!

Новость про «Волну» заслуживала отдельного обдумывания. Всё это было крайне интересно. Какие они опыты ставят? Чему уже научились? Что думают про волшебство – то есть откуда оно берётся? Но об этом стоило говорить уже не с мелким Ванькой, а с его по-медвежьи основательным братом Серёгой.

– Про «Волну» понял, – кивнул он. – Я только вот чего не понял: а почему, как только из метро вышли, ты на низком старте чесанул к этому Дениске? Мы ж вроде тут по другому делу…

– Почуял, – коротко объяснил Ванька, и, видя недоумённое лицо Сани, продолжил: – Это у всех наших, то есть волнорезовских, такое свойство появляется. Чуять, если рядом дети в беде. Ну, рядом – тут, конечно, у всех по-разному. У кого-то сто метров, у кого-то сто километров… хотя я сам таких не знаю, чтобы сто. Обычно где-то так примерно километр. У тебя это тоже прорежется… У кого через полгода после того, как силу получил, у кого через два месяца… у меня вот через три. Говорят, бывает и сразу, но это редко… я сам таких не знаю. Короче, как почуешь, надо срываться и бежать. Потому что первое правило «Волнореза». А прикольно бывает, когда уже по кому-нибудь работаешь, и тут хоба – сигнал словил. Тогда уж выбирать приходится, то ли тут доделать, то ли всё бросить и туда… А насчёт Дениски, я им потом займусь. Если окажется, что его дома лупят…

Сане тут же вспомнился ремень, захлестнувшийся на шее отчима Александра Григорьевича. А ведь, наверное, этот мелкий улыбчивый Ванька может оказаться и пожёстче Димы. За всем его шутовством чувствовалась некоторая хищность. С каким же зверем его сравнить? Не кот, не пёс и даже не лис… Пожалуй, мангуста, как в «Рики-тики-тави» Киплинга, которого зимой читали с Мишкой. Вроде и мелкий, а ядовитых кобр только так давит!

– Ну что, погнали Костика искать? – напомнил он о главном деле.

– Легко! – согласился Ванька, и вновь сделался дурашливым ребёночком. Такому пальчик покажи – расхохочется, а если такой пальчик покажет – то лягут все.

3.

Им повезло – Костя оказался дома. Ещё на подходе Ванька извлёк ручку, застыл с нею на несколько секунд, словно прислушиваясь к чему-то, и объявил:

– Тут он, никуда не делся. Давай, надевай завесу, и пошли.

Завеса уже получалась у Сани легко, больше не приходилось думать, настраиваться, представлять упругую сиреневую плёнку. Правда, всё равно в ручном режиме… надо, надо освоить «подвеску»!

Всё получилось прямо как тогда, с Ромкой Дубовым. Они вошли в квартиру – и оказались прямо в эпицентре взрыва.

Костя Рожков скандалил с мамой. Был он, Костя, высокий и худой, а мама его, напротив, низенькая и полная, прямо как Антонина Алексеевна. Но её, как накануне сообщила Аня, звали Виктория Альбертовна, работала она в какой-то дизайнерской конторе, и ещё где-то подрабатывала, так что домой по будням приходила чуть ли не к полуночи. А папы у Кости не было.

Сейчас Костя валялся на диване и орал на Викторию Альбертовну, стоящую в дверном проёме. Через неё в комнату не проскользнуть – и Саня с Ванькой устроились в коридоре, откуда, впрочем, всё видно. И тем более слышно.

– Шпионишь за мной, значит? – Костя то басил, то срывался на визг. – Какого хрена ты суёшь свой нос в мои дела? Что ты вообще в них понимаешь, и по жизни что понимаешь? Свою жизнь изгадила, папкину изгадила, теперь ко мне лезешь? Тебе кто разрешал в мой комп лазить?

– Костенька, ты хотя бы за тоном своим следи! – возражала мама. – Ты последнее время совсем охамел. Я понимаю, конечно, переходный возраст, экзамены эти, нервы… Но нельзя же так!

– А как можно? – орал Костя, отвернувшись лицом к стене. – Бегать по учителям и унижаться, да? Коньячки им совать, конфетки, да? Лазить в мою почту можно, да? Ну что ты там хотела найти?

– Костенька, ты пойми, с тобой уже почти полгода что-то неладное творится! – чувствовалось, что Виктория Альбертовна недалека от того, чтобы разреветься. Слишком уж вибрировал её голос. – Мне кажется, ты попал под какое-то дурное влияние. Может, тебя кто-то преследует, вымогает деньги? Ты только скажи, я тебе помогу.

– Ага, поможет она! – издевательски возвещал Костя. – Когда я на диски у тебя просил, ты что говорила? Что «Ставрос» не заплатил по проекту! Когда мне новые кроссовки были нужны, ты по кредиту платила! Когда мы с классом на тех каникулах в Питер ездили, у всех были деньги на макдак, только я один как лох!

– Костя, ну что ты говоришь? Я же тебе тогда тысячу рублей дала! – возражала мама.

– Да ни хрена ты мне не дала, это у тебя глюки! Из-за тебя на меня в классе пальцами показывают – нищета!

Саня чуть не присвистнул. Нищета – это у Дубовых, а тут вполне нормальная квартира. На стенах ковры, навороченный музыкальный центр, колонки здоровенные… на письменном столе комп с экраном, пожалуй, в 21 дюйм как минимум. И на Косте – не застиранные треники, как на Ромке, а вполне себе нормальные джинсы… Если так смотреть, то и у него, у Сани, нищета, и у Лиски.

– Костя, послушай, нам нужно серьёзно поговорить! – не сдавалась мама. – С тобой совершенно точно что-то происходит! Я беседовала с Тамарой Васильевной, и с другими учителями, все на тебя жалуются, говорят, что скатился, что к ГИА не готов, что в десятый класс ты просто-напросто не попадёшь, если не возьмёшься за ум. Ты что, хочешь в ПТУ пойти?

– Да хоть куда! Лишь бы подальше от этих ваших фальшивых улыбочек! Врёте постоянно, двадцать четыре часа в сутки! Врёте и предаёте, вы все! И ещё считаете, что имеете право мне всякое такое втирать!

– Костенька, ну почему ты не хочешь быть со мной откровенным! – Виктория Альбертовна подпустила в голос ласки. – Ведь я же твоя мама, самый родной человек! Меня не станет, кому ты нужен будешь?

– А я и так никому не нужен, и тебе в первую очередь! – завопил Костя. – Зачем ты вообще меня родила, я же не просил! Что ты мне по жизни дала? Только прыгаешь вокруг как жаба и квакаешь всякие глупости! Отлезь от меня, я давно уже взрослый, я лучше тебя знаю, как надо жить!

Саня посмотрел на Ваньку. Вид у того был совсем обалдевший. Да и Саня тоже прибалдел. Приходилось и ему скандалить с мамой, но вот чтобы так…

– По-моему, ему не хватает ремня! – пользуясь неслышимостью, заметил Ванька.

– По-моему, тоже! – согласился Саня. Вот же, блин, ребёночек, которого как бы надо спасать… Ростом повыше многих взрослых, наверняка сильный…

Но потом Саня чисто из интереса решил посмотреть на Костины чувства. Как тогда, на турслёте с Максом. Для себя он решил называть такую волшебку «цветком эмоций» – это звучало красиво и по-взрослому.

Ярость и тоска. Ослепительно-красное и бледно-голубое. Где-то глубоко светится зелёный стыд, но на фоне красно-голубого почти незаметен. И страх, бурый, точно какао в школьной столовой. И что-то ещё, фиолетовое, для чего у Сани не находилось подходящего слова. То ли надежда, то ли жажда… как у вампира, сто лет пролежавщего в гробу, окованном серебряными дугами.

– Короче, так! – Костя стремительно подскочил и уселся на диване по-турецки. – На комп я поставил пароль, больше ты свой любопытный нос туда не сунешь. Будешь ещё капать на мозги – уйду из дома и телефон отключу! Как в апреле! И вообще, дай пятьсот рублей, у меня на телефоне шиш с маслом!

– Я сама тебе положу на телефон! – миролюбиво предложила Виктория Альбертовна.

– Нет, дай сейчас! – сверля её глазами, потребовал Костя. – А то ведь сам возьму!

– Плохо дело, – шепнул Саня Ваньке. – Какой-то совсем уж тухлый пацан… как-то даже не хочется мне его спасать.

– Наше дело разведка, – спокойно возразил Ванька. – Посмотрим, расскажем на сборе, пусть старшие решают.

Виктория Альбертовна, ни слова не говоря, вышла из комнаты – пришлось юркнуть в сторону, чтобы не столкнуться с ней. Минуту спустя она вернулась и положила на Костин стол пятисотенную бумажку.

– Но учти, Костя, это в последний раз! – решительно заявила она. – Если будешь и дальше так себя вести, мне придётся показать тебя психологу! Ведь явно же у тебя какие-то проблемы!

– Моя главная проблема – это ты! – глухо произнёс Костя. – И вообще, закрой дверь! С той стороны!

Виктория Альбертовна послушно закрыла и удалилась плакать. Как Саня с Ванькой проскользнули к нему в комнату, Костя, конечно, не заметил. Он, возможно, и без волшебства бы ничего сейчас не заметил. Минуты две сидел на диване совершенно неподвижно, взгляд его был как у плюшевой собачки с прозрачными глазами-пуговицами. Такую недавно купили Мишке, но особого восторга она у мелкого не вызвала. «Не хищная! – заявил тот. – Очень травоядная собака!»

Затем в Костиных глазах мелькнула какая-то жизнь, он резко встал с дивана, подошёл к столу, жадно сцапал денежку и сунул в карман джинсов. После чего уселся в кресло и врубил комп. Когда загрузилась заставка Windows, возникло окошко ввода пароля. Придвинувшись вплотную, Саня проследил за Костиными пальцами. Пароль оказался затейливым: vsevygady000.

– Если он гамиться сейчас будет, это хреново, – задумчиво протянул Ванька. – Я ж не могу до вечера тут торчать, мне в три нужно дома быть…

– Между прочим, и мне! – вспомнил Саня. Хорошо настоящим разведчикам в тылу врага – их не ждут мамы к обеду!

И снова им повезло. Костя не стал играть, вместо этого он соединился с интернетом, загрузил аську – замигал справа внизу зелёный цветочек – и выбрал в списке контактов строчку Alex9843. Отстучал текстик: «мне продукт 48, на 500 руб, старая басманная» – и уставился в равнодушный монитор. Минуту спустя замигало ответное сообщение: «счет 49014139004 сегодня после 14 под ближней урной к остановке трол 22 новорязанская ул в сторону комс площ».

– Ты чего-нибудь понял? – спросил Саня.

– Да ни фига! – пожал плечами Ванька. – Это прямо как в фильмах про шпионов. Может, он на Америку работает?

– Ага, выдаёт им тайны девятого «а»! – ухмыльнулся Саня. – Кто в кого втюрился, кто кому в глаз дал, кто парашу по русишу схватил…

Они бы ещё долго могли перешучиваться, но Костя резко собрался, сунул в карманы джинсов ключи и телефон, вышел из комнаты. Саня с Ванькой устремились за ним. А объект слежки уже лязгал замками на двери. Предупредить маму, что куда-то уходит, он не соизволил.

Впрочем, не так уж далеко и ушёл. Метров двести от подъезда – и вот он, салон «Евросети». Дождавшись очереди к платёжному терминалу, Костя набрал тот самый, полученный по аське счёт и сунул купюру. Полученный чек скомкал и выбросил в ближайшую урну.

– Я сейчас! – Ванька метнулся туда и вскоре вернулся с мятым листочком.

– Ты чего? – уставился на него Саня. – Зачем?

– Включи мозги! – усмехнулся Ванька. – Я всё понял! Это он наркоторговцам положил деньги, а после двух пойдёт за посылочкой. Сейчас без пятнадцати час, они за это время успеют положить под эту самую урну. А чек я взял для Серёги, он же у нас компьютерный гений. Попробует пробить по волшебству, что это за счёт такой, на кого записан.

– Как у них, гадов, всё продумано! – хмыкнул Саня. – Ещё почище, чем у шпионов. И ведь хрен кто к нему прикопается.

– Ага! – подтвердил Ванька. – Подумаешь, деньги куда-то положил! Что, нельзя? Может, он в фонд помощи больным детям решил помочь и ошибся циферкой? А если его за руку поймать, когда свою наркоту возьмёт, так ведь отвертится: да я тут просто гулял, увидел – валяется, наклонился посмотреть… И никакие менты ничего не докажут! Я вспомнил – про это же кино было!

– Надо бы ещё этого Алекса9843 вычислить! – предложил Саня.

– А как? – недоумённо спросил Ванька. – Как ты его вычислишь?

– Очень просто! – объявил Саня. – Я же пароль на комп запомнил. Всевыгады000, английскими буквами. Прийти, когда Костеньки дома нет, врубить его комп, открыть аську и посмотреть информацию на контакт.

– Ага! – хихикнул Ванька. – Ты вообще аську себе заводил? Там что угодно можно написать. Что тебе 99 лет, что ты живёшь на Марсе, что у тебя паспорт 000000, что любишь есть кактусы и что твой родной язык эльфийский! Ну посмотришь ты информацию на Алекса9843. А там пусто окажется. Ни где живёт, ни телефона, ничего. Или наоборот, какая-то полная фигня.

– А если волшебством? – задумался Саня.

– Не, волшебством не выйдет! – расстроил его Ванька. – Никто пока не придумал, как в человеческих мозгах копаться… и это даже когда человек вот он, рядом. А когда только след от него, то есть что он про себя в инете написал… Не прокатит.

– Жалко! – вздохнул Саня. – А то б вычислили гадов, и…

– И что? – столь же грустно спросил Ванька. – Что бы сделали? Забыл правило номер раз?

– А если волшебством их в полицию привести? – предложил Саня. – И заставить признаться!

Ванька оживился.

– Вот это классная идея! Надо нашим предложить! Только сперва их вычислить надо, этих гадов. А как вычислишь, если у нас только номер счёта и номер аськи, а по ним бесполезно.

– Идея! – озарило Саню. – Вот смотри, если мы быстро сейчас туда, к урне, рванём, под завесами, и посмотрим, кто туда посылочку положит. Кинем на него маячок, ты ж умеешь, наверное? Потом в любой день можно его найти и проследить. Он нас в логово бандитов и приведёт.

– А если он в логово бандитов не ходит? – возразил Ванька. – Если ему тоже как-то так эти посылочки передают и говорят куда класть? Хотя, если его взять в плен и как следует допросить…

– Пытать будем? – Саня всем своим видом изобразил наивность.

– Зачем пытать? Мы же не инквизиция! – ухмыльнулся Ванька. – Волшебством можно человека расколоть без всяких пыток. Только это сложная волшебка, я так не умею. Наверное, Лёха умеет, он из нас самый сильный.

– Ладно, про это на сборе обсудим! – Сане идея понравилась, но сейчас важно было за разговорами не упустить Костика. А тот, выйдя из салона «Евросети», куда-то медленно поплёлся.

– У нас больше часа времени! – успокоил его Ванька. – Не напрягайся так. И вообще, можешь завесу снять, не жги зря бензин… то есть силу. Ему и так на нас плевать, он сейчас, наверное, только о своей дозе думает. Но неслышимку оставь, на всякий пожарный. Пойдём сзади, подальше, но чтобы он на виду всё время был. А после двух уже опять завесы наденем.

Чувствовалось, что опыт волшебной слежки у него имеется.

– Слушай, а как ты вообще в «Ладонь» попал? – задал Саня давно теребивший его вопрос. – Если это, конечно, не жуткая тайна…

Ванька продемонстрировал тридцать два белых зуба – такие можно увидеть только по телеку в рекламе зубной пасты.

– Не жуткая и не тайна! – сообщил он. – Только давай вот мороженого возьмём. Жарко!

У Саня нашлось тридцать рублей, едва хватило на вафельный стаканчик, а богатенький Ванька взял большой рожок.

– Между прочим, ещё и полезно! – наставительно заявил он. – Мы ж завесы держали, и у меня ещё пара волшебок на подвеске. Надо восстанавливаться. Вдруг сегодня придётся волшебничать на полную мощность?

– Наверное, профессиональная болезнь волшебников – это кариес? – предположил Саня, разрывая пластиковую обёртку.

– А диабет не хочешь? – съязвил Ванька. – Просто надо не увлекаться… у меня иногда получается. А насчёт того, как я в «Ладонь»… сперва Серёга попал, ещё той осенью, позапрошлой, когда в шестом классе был. Ну а через полгода упросил ребят, чтобы и меня взяли. Потому что я слишком любопытный и во всё сую нос, и из-за меня никакой конспирации у него не получается. Ну, потом как у всех – устроили разные проверочки… в общем, взяли.

– А Серёга как попал? – Сане хотелось подробностей.

– Ну, с ним вообще круто получилось! – Ванька откусил от рожка и надолго замолчал. То ли держал, как сказала бы мама, сценическую паузу, то ли просто млел от мороженого. – Короче, он тогда реально попал. Ты помнишь, он в астрофизической секции занимается? Ну вот, туда он пришёл в пятом классе, когда зафанател от астрономии. А в шестом, в сентябре, они всей секцией на несколько дней в Питер поехали, в Пулковскую обсерваторию. Знаешь, есть такая? Знаменитая! Там сам Борис Стругацкий работал, вот! Ты знаешь, кто это? Самый крутой фантаст! Ну, у них там типа и экскурсия, и учёба, наблюдения всякие делать, в телескопы смотреть. Но они не только на звёзды смотрели, а ещё и на город. В смысле, не в телескоп на город, а гуляли, музеи и всё такое.

– И что? – Сане не терпелось перейти к главному, но Ванька наслаждался ролью рассказчика и не торопился.

– А то, что Серёга потерялся. Отстал где-то на улице от своих, задумался про что-то, ну и их уже нет. Он телефон достал, а телефон накрылся. Включает, а там только заставка высвечивается, и всё, завис. Причём он и батарею вытаскивал-вставлял, не помогло. Ну и что делать? Он ещё и забыл адрес, где они остановились. Там какая-то школа, но не обычная, а типа частная. Что домик сине-зелёный, помнил, а какая улица, какое метро – нет. Всегда ж толпой ходили, пятнадцать человек и Семён Ильич.

– И что Серёга делал? Ревел? – предположил Саня. – И к нему подошли питерские волнорезовцы и спасли?

– Вот ещё, станет Серёга реветь! – возмутился Ванька. – Он не из таких! Он подошёл к первому попавшемуся менту и всё сказал: что из Москвы, что отстал от своей группы, что телефон сломался. Ну, мент его в отделение отвёл и передал дежурному. Типа разбирайтесь тут, а у меня патрулирование. А в отделении такая фигня получилась…

– Что за фигня? – с замиранием спросил Саня. Он чувствовал, что хорошее фигнёй не назовут.

– Короче, там дежурный оказался какой-то полный урод. Он начал к Серёге прикапываться – типа а чем докажешь, что москвич? А может, ты воришка и телефон этот у кого-то спёр? А ну-ка, давай пальчики откатаем, может, ты во всероссийском розыске? Серёга ему говорит: дядя, вы вообще соображаете? Какой розыск, мне ещё одиннадцать! А тот полез в какие-то папки и как заорёт: вот, попался!

– Кто попался? Почему? – стаканчик сейчас показался Сане не таким уж вкусным.

– Ну типа Серёга попался. Потому что типа он на самом деле никакой не Серёга Звягин, а Тёмка Заряницын, который два месяца назад из интерната сбежал, ну и милиция его ловит, по всем отделениям фотки прислали и данные на него. Этот козёл дежурный Серёге даже фотку показал. Серёга потом говорил, действительно, сходство есть. Ну бывают же похожие люди, да? Серёга ему – это ошибка, позвоните в Пулковскую обсерваторию, попросите Владислава Антоновича, это сотрудник, который с ними там занимался. А мент ему: да ты мне баки не заливай, типа знаю я таких! Сейчас в лучшем виде в свой интернат поедешь, там уж с тобой разберутся как следует! А станешь борзеть, наручники надену и напишу рапорт, что на меня кидался и хотел убить!

– И что дальше? – Саня представил себя на месте Серёги, и по спине пробежал холодок. Чужой город, телефон сдох, и ты во власти этого козла, и если потом жаловаться, поверят ему, а не тебе. Потому что он взрослый и при исполнении, а ты – сопливый пацан.

– А дальше дежурный засунул Серёгу в обезьянник, это типа клетки такой, где задержанные сидят, – объяснил Ванька. – И позвонил в тот интернат, чтобы приезжали за своим беглым Заряницыным. Ну и через два часа приехали. Серёга надеялся, что тут всё и разъяснится, что скажут – ошибка вышла, это не наш. Но получилось прямо по закону подлости – за ним прислали какого-то дядьку, который в интернате работает недавно и Тёмку этого не знал. Короче, дядька и слушать Серёгу не стал, руку заломил и в машину. И привезли в интернат… а там сразу его заперли в изолятор. Никто даже не вышел к нему, ни директор, ни воспитатели. Этот мужик новый оказался зам. директора по режиму, или как там это называется у них, я не помню. Причём Серёгу ещё и догола раздели, этот гад сказал – ты два месяца где-то бегал, всякой заразы нахватал, все эти шмотки сжечь надо, а тебе санобработку устроить. И вообще за то, что сдёрнул, получишь по полной. Сам типа знаешь как.

– И как? – Саня не заметил даже, как до хруста сжал кулаки. Хотелось немедленно бежать и спасать, хотя как побежишь в прошлое? Такой волшебки ещё не придумали.

– Вечером к нему, в изолятор, старшаки пришли! – охотно объяснил Ванька. – Ну, старшие ребята в смысле. Десятый, одиннадцатый класс. Там если кого-то наказать надо, то взрослые сами и пальцем не тронут, а натравливают старших. Чтобы, если какая-то проверка, мы не при делах, это они сами, а мы только не уследили… ну выговор дадут, премию снимут… Это нам с Серёгой потом уже папа объяснил. Типа что это не только там так делается, а повсюду. Короче, старшие пришли. Может, и въехали, что не тот пацан, а может, и нет. Я ж говорю – Серёга реально на того Тёмку Заряницына похож. Но по-любому им по фиг. Велели разобраться, ну и надо разобраться. В общем, стали издеваться по-всякому, потом бить уже начали… знаешь, как там бьют? Представляешь антенну от радио? Ну вот прикинь, когда ею по рёбрам. И тут…

Ванька вновь выдержал долгую сценическую паузу. Хотя, может, у него просто начал подтаивать рожок, и пришлось срочно жевать-глотать.

– Что «и тут»? – выдохнул Саня.

– Помнишь, я говорил, что там у них в секции астрофизики больше половины ребят – волнорезовские? – справившись с мороженым, сказал Ванька. – Короче, когда всполошились, что Серёга Звягин пропал, начали действовать. Жаль, они не сразу заметили, а то бы прямо из милиции взяли. В общем, Семёну Ильичу ничего говорить не стали, зачем расстраивать? Тем более, он пожилой уже, шестьдесят семь лет, и сердце больное. Решили сами всё сделать… Их в той поездке восемь человек было, волнорезовских, причём все из разных отрядов. Академия «Волна», короче. Ну, они по Серёгиному рюкзаку взяли пеленг, поняли, что далеко, сорвались, поехали.

– На чём поехали? – уточнил Саня.

– Машины ловили! – объяснил Ванька. – Их восемь, значит, три машины взяли. Тут просто всё – погладил водителю мозги, и он проникся, и бесплатно отвезёт куда тебе надо. Большинство же людей нормальные… такие уроды, как Денискин папа, редко встречаются. В общем, приехали к интернату, попросили водителей подождать. Я уж не знаю, что за лапшу им навешали, да и какая разница?

– А дальше? – замер Саня.

– А дальше они применили длинный слух и длинный глаз, поняли, что происходит. Тогда открыли все запоры, охранника волшебством усыпили и вошли в изолятор. Как раз когда Серёгу антенной лупили. Ну и, сам понимаешь, малость озверели. Короче, забыли даже про осторожность, про конспирацию, и старшакам таких волшебных люлей наваляли, что на всю жизнь запомнят. Еле-еле удержались, чтобы правило номер раз не нарушить… то есть калечить не стали, но вломили по полной. Там ещё на шум этот зам по режиму высунулся, ему тоже… прикинь, подняли на воздух, перевернули и головой в унитаз… там в комнате этой, где Серёгу держали, и раковина, и толчок… прямо как в тюрьме.

У Сани отлегло от сердца. Ну хоть что-то! Унитаза, конечно, мало… классно было бы в таракана превратить, или хотя бы отрастить ему ослиные уши, как в сказке про Маленького Мука (совсем недавно читал мелкому). Жаль, волшебство не позволяет.

– Что было потом? – деловито осведомился он.

– Потом всё просто, – улыбнулся Ванька. – Вывели оттуда Серёгу, посадили в машину и вернулись в школу, в Питер.

– Что, голого вывели? – недоверчиво спросил Саня.

– Зачем голого? – удивился Ванька. – Нашли его одежду. Что, правда поверил, будто сожгут её? Она ж хорошая! Её бы или кому-то своим отдали, или на вещевой рынок.

– А самое главное-то как? – напомнил Саня. – Как Серёгу в «Волнорез» взяли?

– Да он ребят совсем запытал, типа что это было? Почему люди по воздуху летали, почему запертые двери сами открывались, почему водители у интернатских ворот послушно ждали и денег не просили? Короче, он от них не отставал, ну и они решили, что парень вроде надёжный… в Москве уже посоветовались в своих отрядах, устроили проверочку… ну и открыли тайну. И стали потом думать, в какой бы ему отряд… а так получилось, что все они далеко живут, ну и решили подобрать тот, который поближе, чтобы не ездить через полгорода. А ближе всего наша «Ладонь». Ну, связались с Игреком, объяснили ситуацию. Тот даже обрадовался – молодёжи мало, одни старики, большинству около пятнадцати, мы уйдём – и кто останется? Так что дали ему силу, и стал он волнорезовцем. Ну и через полгода уже меня…

– А что же, этот их Семён Ильич не заметил, что половина народа куда-то сорвалось? – сообразил вдруг Саня.

– Они ж не идиоты! – наставительно сказал Ванька. – Они учёные. Ленку Птицину с учителем оставили, она его волшебством успокаивала, типа всё нормально, ребята просто гуляют, позвонили типа, сказали, что к десяти вернутся, а вам, Семён Ильич, баиньки бы надо, день тяжёлый был… и таблеточку от давления не забудьте принять…

– А родителям Серёга рассказал, что в Питере было? – Сане хотелось расставить все точки над «i». – Или тоже решили не волновать?

– Ну, в общих чертах! – ответил Ванька. – У нас ведь папа такой, что сразу всё чует. Короче, про волшебство Серёга не говорил, а сказал, будто мобильник у него не отобрали, и уже там, в изоляторе, он вдруг заработал, и Серёга смог дозвониться до Антона, это самый старший тогда у них был, в секции. Ну и типа ребята поймали тачку, поехали в этот самый интернат и сумели убедить директора, что ошибка вышла. Про старшаков и как им вломили, конечно, он говорить не стал.

– И что папа сделал? – задал Саня естественный вопрос. – Сильно ругался?

– Сильно! – закатил глаза Ванька. – Я от него таких слов раньше вообще не слышал. Короче, он напряг свои связи, коллег тоже дёрнул, и московских, и питерских. В общем, менту дежурному строгий выговор с занесением, а в интернате зама по режиму вообще вышибли. Папа сказал – пинком под зад.

– А где ваш папа работает, что у него такие связи? – заинтересовался Саня. – В полиции, да?

– Не, – пояснил Ванька. – Совсем наоборот. Он у нас журналист. Сейчас главный фотограф в газете «Сверхновости». А у журналистов знаешь сколько связей, сколько знакомств? Он, может, пять лет назад у какого-то ментовского генерала интервью брал, а контакты остались, и если что, позвонит, попросит помочь. С журналистами шутки плохи! – возвестил он. И, помолчав, добавил: – Если журналисты не лохи!

– Прямо в рифму! – пришёлкнул языком Саня. – Как это у тебя получается? И с Дениской этим тоже.

– Сам не знаю! – честно ответил Ванька. – Про меня говорят: язык без костей. Но ведь он у всех без костей… А ещё я в театральной студии занимаюсь, тоже многому научился. Кстати, у нас там есть волнорезовские – и Катька Дроздова, и Юлька Струнина, и Олежек Малыгин… Между прочим, тебе тоже подумать надо…

– Насчёт чего? – не понял Саня.

– Насчёт прикрытия. Очень нужная вещь в нашем деле, – поднял вверх палец Ванька. – Только про это потом. Уже два часа, Костенька за своей прелестью намылился.