Текст книги "И взошли сорняки"

Глава 7. Красавица и чудовище

В этом подвале, надо полагать, годами расчленяли, резали, жгли утюгами и кислотой… Видок, по крайней мере, соответствующий. Мрачные сырые стены, штукатурка местами обвалилась, змеятся под потолком трубы, где-то капает вода. Тусклая лампочка не столько освещает, сколько подчеркивает плотные тени по углам.

Психология! Пациент сразу должен ощутить серьезность своего положения. Будь я атаманшей разбойников, именно так бы и оборудовала помещение для переговоров. Я, кстати, атаманшей уже была – полвека назад, в школьном драмкружке. Ставили «Снежную королеву». Ничего, мне понравилось.

Кресло, однако, тут нашлось. Некогда роскошное, директорское, но теперь обшивка разорвалась и гостеприимно выглядывали из ваты пружины.

– У нас тут, извините, обстановочка, – глубокомысленно изрек Толик. – В кресле поосторожнее, а то ваша новая юбка станет старой.

Он думал, это остроумно.

Я решила проявить голубиную кротость. Оборотная сторона коей – мудрость змия. Вот выберу момент и ужалю, мало не покажется. А пока изобразим испуганную старушку.

Тем более, это почти правда.

Долго ждать мне, впрочем, не пришлось. Откуда-то из тьмы вышел человечек. До человека не дорос. В дорогом костюме, при галстуке. В такую жару – как не позлорадствовать?

Был человечек худ, лицом печален, а главное – лыс. Я не удивилась. Разве я жду от него чего хорошего?

Вслед за ним явились квадратный Толик и еще один кадр, похожий на кабана. Тащили кресло для шефа. Прямо как мое, только пружинки не торчали.

– Здравствуйте, Ольга Николаевна, – грустно сказал человечек и сделал нетерпеливый жест: испаритесь. Толик с коллегой моментально утянулись во тьму.

Я не стала отвечать. Рано.

– Прежде всего хочу извиниться за обстановку, – он неопределенно повел рукой. – Дело в том, что в офисе нашу встречу проводить нежелательно… есть на то причины. А это помещение… скоро здесь будет нормальный склад.

– Героин в бочках? – не утерпела я.

– Зачем героин? – удивился мой собеседник. – Электротовары. У вас какие-то банальные представления… устаревшие. Поверьте, эпоха малиновых пиджаков давно прошла.

– И вы теперь стали интеллигентными? Оджентльменились? – я слегка усмехнулась. – А докажите делом!

– Это как? – не понял лысый.

– Поменяйтесь со мною местами. Джентльмен не сажает даму на пружинки.

Я поднялась с кресло и приглашающе ткнула рукой.

– А у вас есть зубки, – засмеялся лысый и, к моему удивлению, действительно пересел в кресло для посетителей.

– Еще бы, – согласилась я. – К дантистам хожу регулярно, о профилактике не забываю.

– Это правильно, – кивнул пахан (или кто он там в бандитской иерархии?). – Нужно ходить к докторам. И к юристам, и к деканам, и к химикам.

Ого! Намек столь же толстый, как и ломоть деревенского сала! Значит, случилось банальное. Утекла тайна, и скорее всего, через кого-то из наших. И теперь, разведав о наших возможностях, мафиози возжелали… Чего именно? Подключиться к нам? Крышевать? Построить свою внутреннюю Сеть? И сколько же им известно?

– Резонно, – я ободряюще улыбнулась ему. – И как же вас звать, господин резонер?

– Называйте Савелием Фомичом, – отозвался лысый. – Сразу внесу ясность – я тут далеко не самый главный, но представляю интересы очень серьезных людей. И давайте поговорим без ерунды. Нам нужна ваша помощь, Ольга Николаевна. Вы сейчас по поручению московских друзей ищете одного человека. Терлецкого Юрия Михайловича. Того самого, которого в своем кругу вы называете Боссом. Того самого, кто объединил вас в психическую сеть. Как видите, мы знаем довольно много.

Я задумчиво изучала его переносицу. Можно, конечно, попробовать сейчас подключиться. Допустим, пройдет. Ну, сломаю я Фомичу кости, а дальше? Метастазы, по всему видать, далеко пошли. Кто же выдал-то?

– Хотите, угадаю, о чем сейчас думаете? – улыбнулся тонкими губами Фомич. – Могу вас обрадовать, в ваших рядах не завелось ренегата. Просто заинтересовал нас один ваш человечек, совсем по другой теме. Поставили мы его на прослушку, вот тут-то интересное и всплыло.

– Короче, Савелий, это гнилые базары, – прервала его я. – Чего вы хотите вообще от жизни и конкретно от меня?

Лысый ответил не сразу. Посмотрел задумчиво, все с тем же плохо объяснимым сочувствием. Встал с кресла (допекли все же пружинки!), прошелся по неприятному бетонному полу.

– Собственно, мы хотим того же, чего и ваши друзья. Найдите Юрия Михайловича и уговорите его не глупить. Общаться с нами все равно ему придется, и для всех будет лучше, если договоримся полюбовно.

– То есть чтобы я уговорила Михалыча возлюбить вас. А дальше? Чего вы от него хотите? Процент получать?

– Ну Ольга Николаевна, ну вы же умная женщина, – прищурился Фомич. – Зачем нам от него какие-то проценты? Наоборот, мы и сами будем выплачивать, в разумных пределах.

– Ага, в Сеть проситесь. – Я поглядела на лысого с интересом. – А вы знаете, что туда не каждого берут? Вы вот, к примеру, лимон любите?

– Я? – слегка растерялся он. – Ну, с чаем… или коньяк закусывать, сахарной пудрой посыпать и чуточку соли. А что?

– Пролетаете. Как фанера над Парижем, – ласково проворковала я. – Только семнадцать процентов людей, по нашим данным, физически способны быть подключенными к Сети. Из этих семнадцати процентов откидываем тех, кто ничего из себя не представляет. Вот, к примеру, этот ваш Толик – ну какой от него прок? Мощные мышцы – ресурс частый и потому дешевый.

– Насчет Толика вы, кстати, зря, – возразил Фомич. – Он, между прочим, учился в аспирантуре, в МГУ. Филфак. Но…

– Но жизненно потребовались деньги, – поняла я. – Жаль юношу. Впрочем, это лишь пример. Следующий фильтр – человеческая надежность. А то бы вы куда раньше о нас узнали. И даже не вы… многие облизнулись бы. И, наконец, моральный аспект. Убийцы и воры нам в Сети не нужны. Мы, извините, люди брезгливые.

Фомич поморщился.

– Как же вы все-таки наивны, Ольга Николаевна, – вздохнул он. – Там, где для вас только черное и белое, для остальных – миллионы оттенков. Впрочем, не будем разводить философские дебаты. Поймите простую вещь – мы теперь о вашей Сети знаем и не отступимся. Нравится Юрию Михайловичу это или нет, а наших людей ему подключить придется. Если вы столь брезгливы, то Бог с вами, на соседство не претендуем. Решайте себе свои квадратные уравнения, а мы делом займемся. В другой Сети, которую нам соорудит Юрий Михайлович. За очень приличное, кстати, вознаграждение. Плюс к тому же решение разных житейских коллизий.

– А если откажется Юрий Михайлович? – поинтересовалась я тихо. Пока Фомич разглагольствовал, я потихоньку проверила Сеть. Удивительное дело, работает. Пляшут в серой мгле голубые ручейки. Подключаться ни к кому не стала, сейчас все равно без толку. Жаль, что телепатия нам недоступна. А то бы Спецназа порадовала… хотя все равно ведь ничем не поможет. Зато должен быть в курсе.

Фомич отвернулся.

– Ну вы же не девочка… Ну знаете же, как такие вопросы решаются. Нам, интеллигентным людям, – необоснованно причислил он себя к духовной элите, – легко жертвовать собой… вернее, легко петушиться до некоторого предела. Но когда речь идет о близких… наши же моральные комплексы нас крутят и плющат.

– Вы поэтому Олега сцапали? – не стала я тянуть кота за хвост. – Шантажировать будете?

– Будем, – печально согласился лысый. – Если с вами не договоримся. Но вы ведь не столь бессердечны, Ольга Николаевна?

– Что с ним? – резко подалась я вперед.

– Да все нормально с ним. В уютной комнате сидит, видак смотрит. Правда, был момент, махаться начал. Хорошо махался, профессионально. Но у нас ведь тоже не детсадовцы. Аккуратно взяли, наручники надели. Поставили интересный фильм, с Брюсом Ли. Чем плохо?

– Пошло, – скривилась я. – Могли бы и «Серенаду солнечной долины»… раз уж у вас все быки с кандидатскими степенями.

– Ну, простите, не догадались, – пожал плечами Фомич. – Мы не о том говорим, Ольга. Поймите, мы не звери и не садисты.

– Понимаю, – на какую-то секунду мне неудержимо захотелось впитать спецназовский ресурс и чуть-чуть над лысым позверствовать. Но врожденная интеллигентность удержала. – Понимаю… звери и садисты у вас на окладе.

– Да прекратите вы ерничать, – в голосе Фомича ощутимо прибавилось металла. – Мне самому неприятен этот разговор. А что поделаешь – надо. Ольга Николаевна, здесь участвуют такие имена и такие деньги, что лично мы с вами ничего не решаем. Так что думайте. Если вы согласны продолжить поиски Терлецкого и применить свой дар убеждения, получите мальчика живым и здоровым. В противном случае – сами объясняйтесь с его родителями… Я приду сюда через десять минут.

Лысый мягкими шагами проследовал в темноту. Где-то чуть слышно скрипнула дверь. А я осталась наедине с тусклой лампочкой и тенями.

Да, не сумела ты ужалить, мудрая змея Нонова. Трудно змее ужалить дракона.

– Фильм-то хоть понравился? – осторожно поинтересовалась я.

Олег передернул плечами. Похоже, сейчас, в самый зной, его слегка знобило. И немудрено – в тринадцать лет носить наручники рановато.

– Да я вообще не смотрел! К стене отвернулся.

Возмутился. Как же, посмели заподозрить в податливости вражеским обольщениям. Думаю, на самом деле он украдкой таки посматривал. Что с него взять – дитя.

Дитя, которого могло бы уже и не быть – прояви я излишнюю принципиальность. Вряд ли лысый Фомич блефовал – таким что цыпленку голову свернуть, что ребенку…

На прощание совал пачку денег – командировочные, как он выразился. Отказалась с презрением. Кажется, все-таки этим уколола.

Но что толку, если сидим сейчас на вокзале во Владимире, ждем электричку до Нижнего. А там еще придется ночь проторчать на вокзале – первая подходящая нам электричка отправляется без четверти семь.

Разумеется, я не стала звонить по мобильнику Спецназу и рассказывать о наших неприятностях. Наверняка ведь прослушивают, гады. Повторится история с ножичком.

Сия догадка явилась мне сразу, как только нас с Олегом на том же самом черном джипе довезли до гостиницы. Вез, кстати говоря, квадратный филолог Толик. Я не удержалась, попросила дать определение аориста. Промолчал.

Сперва, конечно, мальчишка решительно не поверил, ножика было жалко. Но потом все же, уступив моим настойчивым понуканиям, полез в Сеть, подключился к Сисадмину. Тот у нас не только по компьютерам спец, но и по всякой прочей электронике.

Надо было видеть его разочарованную мордочку! Но искромсав перламутровую рукоятку моей отверткой (на всякий пожарный ношу в косметичке), он своими глазами узрел малюсенькую микросхемку. Маячок. Хорошо хоть, не передатчик.

Выпотрошенный нож торжественно утопили еще в Суздале, в деревянном туалете при автостанции. Пускай Фомич поныряет.

– А не зря ли мы туда катимся? – глубокомысленно вздохнула я. – Может, Босс все-таки крутится где-то в Суздале? Как там насчет интуиции?

– Да ни фига его там нету, – подумав, отозвался Олег. – Мы правильно едем, тетя Оля. Как вы про этот Варнавин рассказали, я сразу почувствовал, туда! А в этом Варнавине река есть?

– Судя по атласу, должна прилагаться. А тебе зачем?

– Ну как зачем? Купаться!

Гм… Кто о чем, а вшивый о бане. Уж не этим ли объясняется направленность его интуиции?

– Ну, здесь целая куча «но», – усмехнулась я. – Во-первых, может быть, мы завтра же оттуда уедем, если Юрий Михайлович согласится. Во-вторых, в незнакомом месте купаться нельзя, я этого не допущу. В-третьих, у тебя нет плавок!

– Есть! – торжествующе возгласил Олег. – Я специально в рюкзачок сунул, на всякий пожарный.

Надо же – подхватил у меня выражение.

Ругаться по поводу купания мне сейчас не хотелось. Вообще внутри было так, будто проглотила дохлого ежа. Причина смерти коего – острая алкогольная интоксикация.

Меня победили, растоптали, сунули мордой в экскременты, приложили фэйсом об тэйбл. Давно такого не случалось. Даже тридцать пять лет назад, когда мой жених Иннокентий за неделю до свадьбы круто изменил свои намерения и слинял на Дальний Восток – и то не клокотало во мне такое бешенство.

Самое поганое – все только начинается. Мне еще предстоит уговаривать Босса сваять бандитскую сетку – хмыкая, охая, давясь тухлыми словами… И не в одном ведь Олеге дело – у многих из нас дети, престарелые родители, горячо любые жены и мужья… Лысый совершенно правильно сказал – когда в дело вложены бешеные деньги, конечными исполнителями оказываются бешеные люди. С извращенной садистской фантазией.

Не хватит нам возможностей Сети, чтобы защитить своих близких. Во-первых, большинство этих близких ни сном ни духом про Сеть не ведают и подключить их невозможно. Во-вторых, против нас не кучка обкурившихся гопников, а профессионалы в своем деле. В-третьих, и Сеть наша что-то уж больно стала нестабильной.

Наверное, что-то такое происходит с Боссом. Все ведь завязано на него. С некоторой периодичностью он делает нечто, называемое гордым словом «инициализация». Какие-то регламентные работы, чего-то подкрутить, подстроить. А сейчас он, похоже, пропустил очередной срок – отсюда и странности.

Было еще и «в-четвертых», но столь грустное и циничное, что думать на сей предмет мне решительно не хотелось.

Раскрыла наугад любимую книгу. Выпало такое:

 
Взошли сорняки,
А сеял отборный рис.
Нанесло ветром?
 

Мы вот тоже сеяли, как нам казалось, разумное, доброе и даже вечное. Хотели, разумеется, как лучше…

Глава 8. Встреча на Эльбе

Когда зверею, себя не помню. Потом, бывает, каюсь. Вот и сейчас, в битком набитой электричке (нам с Олегом все же удалось сесть), недоумевала – как это я, скромная интеллигентная женщина, учитель с тридцатипятилетним стажем, только что рычала, работала локтями, клыками и хоботом? То, что все остальные вели себя так же – не оправдание. Как выражаются сверстники Олега – голимая отмазка. И бессонная ночь на нижегородском вокзале – тоже не оправдание. Все-таки стоит нас чуть-чуть поскрести – и под тонким слоем культуры проступает свалявшаяся звериная шерсть, когти, щупальца, жвалы…

Олег, привалившись к моему плечу, мгновенно заснул. Я же гнала от себя сон чтением Геродота. Очень хорошо идет в связке с японской поэзией.

За пыльным окном проплывали облитые восходящим солнцем сосны, зеркальными осколками посверкивали озера, тянулись деревеньки – чаще всего серые, пожеванные природой и временем. Опять чувствовала сродненность. Опасный признак – как бы снова камнем не залепили. При нестабильной-то Сети…

На всякий случай попробовала – нет, вроде работает. Потянулась к Юристу, навела кое-какие справки. Легенда должна быть чистой, ни сучка, ни жучка.

Кстати, я так и не была до конца уверена, что люди Фомича не подбросили нам никакой электронной живности. Хотя еще во Владимире тщательно перетряхнула вещи, и свои, и Олега.

В любом случае, дилетантам смешно соревноваться с профессионалами. Будь наша Сеть раз в десять побольше, будь у нас спецы по любому профилю – тогда еще поглядели бы, кто кого. Но Босс не слишком хотел расширяться. Каждый лишний человек – это риск. Да и отношения в большой толпе неизбежно становятся официальными.

Знаю по дачным делам. Пятнадцать лет назад достался мне по наследству от дяди Лёвы дачный участочек, шесть соток, близ Дмитрова. В нашем маленьком, двадцать домов, поселке все дружны, всегда находим, как выражался один полузабытый политический деятель, консенсус. А рядом – огромный муравейник под названием «Дружба». Полторы тысячи участков. И – грызутся, серпентарий чистой пробы. Хотя по отдельности – приличные люди.

Не читалось, да и не спалось. Грызла меня изнутри то ли желчь, то ли хищная рыба-мутант, что вывелась в городской канализации под воздействием инфракрасного излучения из жабьей икры. Иногда проглядываю желтую прессу. Не верю, но восхищаюсь полетом фантазии.

Однако, не проехать бы станцию назначения… Электричка-то сквозная, до некоей колоритной Шахуньи, которая у меня, конечно, сразу ассоциировалась с глазуньей.

– Извините, – обратилась я к бабке, сидящей напротив, – Ветлужская скоро ли будет?

Бабка – сморщенная, седая, несмотря на жару, в теплой вязаной кофте, улыбнулась мне по-доброму:

– Не, милая, еще час с лишним… Мы еще Семенов не проехали… Ты не беспокойся, я там тоже сойду. Что, впервые едешь?

Отчего бы не опробовать новопридуманную легенду на этой соседке по душному несчастью? Заранее сгладить возможные шероховатости…

– Да, знаете ли, – кивнула я доверительно. – Мы сами-то, – легкий кивок в сторону спящего Олега, – из Москвы. Раньше тут бывать не приходилось.

– А куда едете, ежели, конечно, не секрет? – поинтересовалась бабка.

– Да вот, – грустно улыбнулась я, – решила круто изменить жизнь. Пятый год на пенсии, трудно все-таки. Московские цены кусачие, да и эта жилищная реформа, будь она неладна. В общем, пораскинула я мозгами и решила – надо перебираться в провинцию. Купить в небольшом городке домик… и обязательно чтобы с участком, я огородничать люблю. Мне шестьдесят, силы-то еще какие-никакие имеются. На свежем воздухе, натуральные продукты… Подкопила денег… и Коля, племянник, тоже помог, на фирме работает… Посовещалась со знакомыми, поддержали. Если пенсии не будет хватать, могу пока что и подработать… я всю жизнь в школе, математику вела.

Бабушка взглянула на меня с живым интересом.

– А где покупать-то думаешь?

– Мне посоветовали Нижегородскую область, – охотно пояснила я. – И от Москвы не так далеко, можно родных навещать. И цены на жилье не слишком высокие… Коля мне посмотрел по компьютеру нижегородские газеты с объявлениями. Так что решила поездить, посмотреть. В Ветлужском вроде бы несколько домов подходящих. И в этом… – изобразила я усилие мысли, – в Варнавине. Не подойдет если, так у меня еще выписано в Гороховце несколько адресов.

Бабка всплеснула руками.

– Вот уж воистину Бог-то послал! Я-то сама из Варнавина, и как раз дом-то продаю. Старая уже, сил-то не хватает, вот к сыну в город перебираюсь, давно зовет. Внуки малые.

В бабкиной речи отчетливо слышалось оканье. Характерное такое, волжское. Люблю национальный колорит.

– Как я вас понимаю, – искренне вздохнула я. – Вот и у меня тоже, – указала я на Олега. – Внучатый племянник, Колин сынок. Навязали, можно сказать, в провожатые. Мол, мало ли чего, тетя Оля, вдруг помочь чего надо. А на самом-то деле у них с Маринкой путевка двухнедельная в Турцию. На двоих. Вот и надо чадо на кого-то спихнуть. А тут рядом безотказная тетя Оля… Так что пришлось взять с собой.

– Да, не оставлять же одного, – понимающе кивнула бабка. – Возраст-то самый что ни на есть шебутной…

– Олежка мальчик хороший, – согласилась я, – но, конечно, к самостоятельной жизни неприспособленный. Ни сготовит себе, ни постирает… Родители балуют, требовательности им не хватает.

– Да все они такие, – махнула рукой бабка. – У меня-то малые еще, семь и девять лет. А все равно сложности. Слушай, – она изо всех сил старалась показать, будто идея пришла ей в голову только что, – слушай, а чего бы тебе мой дом не купить?

– Гм… – как и полагается, задумалась я, – а что у вас за дом?

– В Варнавине у меня, – зачастила бабка, – дом-то хороший. Деревянный, бревенчатый. Сруб шесть на шесть, еще веранда пристроена, три на пять. Сарайка дровяная есть, я там раньше поросенка держала, теперь-то уж тяжело…

– А участок? – завела я старую песню о главном.

– Участок само собой, десять соток. Три яблони, семь вишен, смородина, малина. Все растет-то хорошо. А хочешь, так тебе еще и под картошку землю дадут, надо в администрации-то попросить. Только это ездить придется, километров за пять. Окучивать, жуков собирать.

Все складывалось как нельзя лучше. Вот эту бабульку-то мы и зацепим, она-то и станет нашим прикрытием в Варнавине. Главное, грамотно повести разговор. На какую-то секунду мне даже и впрямь захотелось купить у нее дом. Бывает… Жара, бессонная ночь, размягчение мозгов…

– А дом-то в каком состоянии? – озабоченно спросила я. – Может, там одного ремонту тысяч на тридцать?

– Да что ты, – всполошилась старушка, – какой еще ремонт? Не нужно никакого ремонта, мой Василий Степаныч покойный был мастер на все руки, в идеальном порядке содержал. Два года как помер, царство ему небесное, – она широко перекрестилась. – Ты и не думай, все пока что в исправности.

– А как там обстоит с водой?

– Водопровод, – гордо сообщила бабка. – Напор, правда, бывает что и слабый, но ничего, жить-то можно. И в огороде тоже проведено, поливать. Уборная, правда, во дворе, – сообщила она скорбно. – Но ты, ежели надо, найми мужиков, они к дому сделают пристрой, это по нашим-то деньгам недорого выйдет.

– Что ж, – закатила я глаза, изобразив усиленную работу мысли, – и сколько вы за него хотите?

Бабка тоже помолчала, что-то прикидывая.

– Ну, – начала она, – Васька Курдюмов ко мне на той неделе подходил, шестьдесят тысяч предлагал.

Вот! Раскручивалась она, пружина прогресса. Торговля!

– Что ж, – облизала я губу, – если дом и впрямь в хорошем состоянии, то я бы, наверное, семьдесят дала.

Сумма бабке явно понравилась. Видимо, если упомянутый Васька и впрямь подходил к ней, то называл явно меньше шестидесяти.

– А знаешь что, – спустя минуту напряженных размышлений предложила мне бабка, – поезжай-ка вот сейчас со мною, дом и посмотришь. Чего там на Ветлужской глядеть? Там сперва наобещают, а потом кому из местных продадут, с носом останешься.

Ну вот, как славно все устроилось! Я-то думала, придется на месте соображать насчет квартиры или гостиницы. Хотя какая может быть гостиница в таких медвежьих углах?

– Да, звучит разумно, – задумчиво кивнула я. – Только знаете, если уж такое решение принимать… хотелось бы вообще на месте осмотреться, что за люди, какие магазины, школа опять же… поговорить на предмет подработки… Словом, ничего, если два-три денька у вас погостить? Я в любом случае за постой заплачу, даже если и насчет дома не сговоримся.

– О чем разговор! – засуетилась бабка. – Это правильно, осмотреться-то надо. Живите, конечно. В доме-то три комнаты. Меня саму-то Валентина Геннадьевна зовут, – спохватившись, сообщила она.

– Вот и хорошо, Валентина Геннадьевна, – улыбнулась я. – Заодно и Олежка чуть отдохнет, а то мотаться взад-вперед, поезд, электрички, автобусы – сложновато все-таки.

– Мне вас сам Господь послал, – старушка вновь перекрестилась. – Я ведь и свечку ставила, чтоб покупатель-то хороший на дом нашелся. Вот и привел.

Жалко мне стало бабку. Пошутил над ней Боженька, меня послал. Чуяла я, пахнет от этой игры нехорошо. Но что делать? Жалко бабку, а Олега жальче. И вообще всех жалко.

Может, – осенила меня вдруг идея, – напрячь лысого Савелия Фомича? Пускай покупает бабкин дом, ему это семечки. Запишем как мой гонорар…

Мысль мне понравилась. Недаром сказано – продаваясь врагу, надо нанести ему максимальный экономический ущерб. Заодно Божий промысел подправлю.

Городок оказался не таким уж и маленьким. Хотя населения, если верить бабке, всего три с половиной тысячи. Но, мелкий в смысле людского поголовья, Варнавин брал пространством. Длинные улицы разбегались по всем направлениям, скрещивались под острыми и тупыми углами. Но зелени в избытке, прямо на улицах растут яблони и вишни.

Пока от автобусной остановки шли к бабкиному дому, я внимательно осматривалась. На Олега в этом отношении полагаться не приходилось, был он квелый и хмурый. Наверное, до сих пор переживает вчерашнее.

И где же здесь искать Босса? По дороге во мне вызревал план. Для начала – на почту, звонил он именно оттуда, а не с частного телефона, это Сисадмин выяснил. Потом… узнать, есть ли тут гостиница и придумать легенду для вопросов – такую легенду, чтобы гармонировала с основной, про покупку дома. Также выяснить, а не уезжал ли отсюда Юрий свет Михайлович. Значит, подружиться с кассиршей на автостанции… если только он не уехал отсюда с кем-нибудь на машине. Не забыть о скорости циркуляции сплетен – о моих расспросах мгновенно станет известно всем, в том числе и милейшей Валентине Геннадьевне. Кстати, и она может принести информашку на хвосте. Наверняка ведь с подругами на лавочке лясы точат. Жизнь скучная, сенсорный голод… Не вредно покрутиться и в магазинах, поговорить с продавщицами.

И все равно это иголка в стогу сена. Я сейчас охотно обменяла бы все сетевые возможности на дружбу с начальником местной милиции. В два счета бы узнала.

Как поступила бы любимая моя литературная героиня – Миледи? Вскружила бы голову доброй половине городка? Увы, на это у меня нет ни желания, ни времени. Фомич вполне прозрачно намекнул, что денька через три-четыре меня навестят и потребуют отчета.

…Обреченный на продажу дом мне полюбился с первого взгляда. Все бабка сказала верно, симпатичный домишко. Следовало бы, конечно, подкрасить, подправить покосившуюся телевизорную антенну, помыть окна… Я спохватилась. О чем думаешь, Нонова? Ты что, серьезно собралась бежать от суеты столичной?

Бабка хлопотала возле нас, показывала где умывальник, где наша комната, побежала ставить чайник (выяснилось, что газа у нее нет, готовит на электричестве). Потом она потащила меня в сад, хвастаться огородными успехами. Я покорно терпела. Мысленно повторяла по-японски «ос», что и означает – терпение. Накликала – меня ужалила оса. Больно и неприятно. Хотя и не смертельно.

Когда, наконец, Валентина Геннадьевна оставила нас в покое, я серьезно поговорила с Олегом.

– Значит, так, – поймав его сонный взгляд, я вообразила себя гипнотизирующей королевской коброй. – Давай сразу договоримся. Из дома ты без меня не выходишь. Вообще. Во-первых, для нашего дела в этом нет никакого смысла. Найти и уговорить Юрия Михайловича – моя работа. Во-вторых, людям лысого надо максимально осложнить задачу. На улице им очень просто взять тебя тихо и потом всех шантажировать. В доме – без шума не получится. И баба Валя раскричится, и соседи прибегут. В-третьих, ты отличаешься удивительной способностью влипать во всякие неприятности. Успела убедиться. И мне еще не хватало отвлекаться от главного, вытягивая тебя из передряг. Уяснил?

Олег сделал неопределенное движение головой, из которого можно было заключить все, что угодно.

– Итак, ты дал мне слово, – подытожила я. – Прекрасно. Отсыпайся, читай свою фантастику, ешь варенья – эта варнавинская бабуся столь же щедра, как и мышкинская. А я пойду на первую разведку. Помни, я должна ощущать за своей спиной поддержку тыла.

У меня абсолютная зрительная память. Сразу нашла почту, хотя и видела это белокирпичное зданьице лишь по дороге к бабкиному дому. А будь у меня с ориентацией нелады – подключилась бы к Туристу, есть среди нас такой Игорь, детский турклуб ведет.

По пути и легенда сочинилась. Не очень-то безупречная, но для сельской местности сойдет.

– Девушка, добрый день, – поздоровалась я с толстой опухшей бабищей, сидевшей по ту сторону стойки.

– Ну, добрый… – с большим сомнением протянула она. – Вам чего?

– Понимаете, – проникновенно сказала я, – вы не могли бы мне помочь? Дело в том, что я дом тут покупаю.

– А я тут при чем? – подозрительно осведомилось это слегка похожее на женщину существо.

– Просто, может, вы обратили внимание… вчера утром отсюда заказывал разговор с Москвой один человек… – легенда лилась из меня легко, вдохновенно, еще лучше выходило, чем на суздальской почте.

Увы… С какой теплотой вспоминала я сейчас ту, вчерашнюю девочку, продававшую конверты. Ибо эта жаба выслушала меня с выражением каменной скифской бабы, после чего мрачно сообщила:

– А меня это не касается!

И величественно отвернулась, давая понять, что аудиенция окончена.

Так и ушла я, несолоно хлебавши. Ругаться с теткой не стоило ни в коем случае, к тому же подтянулся народ – кто покупать газеты, кто оформлять подписку, кто за посылками. Лицедействовать на публике – благодарю покорно.

Не больше повезло мне и на автостанции. Там, правда, в кассе монстра не было – вполне приличная женщина, ее-то я легко уболтала и очаровала. Но увы, узнала немногое. По крайней мере, ни вчера, ни сегодня дорогой наш Босс обратного билета не брал. Точнее, она такого не запомнила. Показанная фотография ничего ей не сказала. Расстались подругами.

То же случилось и в нескольких случайно выбранных магазинах. Вообще, для столь мелкого населенного пункта магазинов здесь было ненормально много. И как это они не прогорают, своими обугленными головешками иллюстрируя великий Закон Стоимости?

Увы, никакого Босса продавцы не запомнили. Много тут, сказали, всяких приезжих крутится. Посоветовали сходить в гостиницу.

Гостиница и так была в моих планах, но, выйдя на воздух из очередного заведения с обворожительным названием «Виолетта», я крепко задумалась.

И тут меня окликнули:

– Тёть, дай люлюку!

Староват он был для люлюки. На вид не менее шестнадцати. С прыщавой физиономии смотрят прозрачные глаза, такие бывают у коров и младенцев. Черные волосы торчат во все стороны, будто намагниченные.

Одет экзотически. Военная гимнастерка образца середины прошлого века, резиновые шлепанцы. Потертые, местами до дыр, тренировочные штаны. С пухлой губы тянется не то сопля, не то слюна.

Бедный ребенок! Видимо, последствия имманентного родительского алкоголизма. Разумеется, неизлечим.

Добрых пятнадцать минут мне пришлось ему доказывать, что люлюки у меня нету, а то бы немедленно дала, сорок тысяч люлюк. Мой дар убеждения, однако, не сработал. Подросток не верил, канючил и ныл, и лицо его при этом неприятно подергивалась. На миг мне стало жутковато – имбецил-то он имбецил, но габаритами его матушка-природа не обидела… Потом сообразила – буйного вряд ли выпустят на улицу. Хотя тоже не факт.

В итоге мне пришлось попросту от него сбежать – вернее, осторожно отступить дворами. Пришла в себя возле какого-то сарая, откуда доносилось козье меканье. В голове вибрировала гулкая тупость.

Самое печальное, ничего не получалось выдумать для гостиницы – ведь там требовалась своя легенда. К тому же ее пришлось бы увязать с уже использованными. А ничего толкового в измученную голову не лезло. Бессонная ночь, нервы, душный, чреватый грозой воздух. Вдобавок сосущая пустота в районе желудка.

Проще говоря, гостиницу я отложила на вечер. Сперва обедать, в мой псевдокупленный домик.

Пусто оказалось в домике. Ни гостеприимной Валентины Геннадьевны, ни, ясное дело, Олега. Ведь чуяла селезенкой. Еще когда торжественную клятву с него брала – чуяла.

Без паники. Будем считать, что все нормально. Поправим прическу (зеркало тут мощное, старинное небось). Вымоем руки (как же все-таки тускло жить без горячей воды). Досчитаем до ста…

Пробежалась по дому с инспекцией. Пусто. Подпол и чердак, правда, не обследовала – не поняла, как дотуда добираться. Зато мелькнула у меня здравая мысль об огороде. Бабка давеча что говорила – малина, смородина… Хотя для этих не сезон… а вот клубника самое то. Пасется, небось… «Слушай, дурень, перестань есть хозяйскую герань…»