Текст книги "И взошли сорняки"

Глава 11. По обрыву да над пропастью…

Шандарахни опять с неба розовой ветвистой молнией, я бы ничуть не удивилась. Закономерная точка во всей этой истории. Особенно если сия точка геометрически совпадет с удирающим из Варнавина джипом. Ну вот такая я мстительная.

Сияло солнышко, голубело высокое небо. Молнии не случилось. Как, впрочем, и точки. Вместо нее нарисовалась интересная запятая.

– Ольга Николаевна, – наклонясь ко мне, тихонько сказал Аркаша, – давайте сразу уж, чтобы без непоняток. Вот, взгляните.

Характерная книжечка. Раньше такие были красными, теперь слегка забурели. Из книжечки строго взирал на меня Аркаша и значился там Аркадием Андреевичем Котовым, капитаном ФСБ.

Ну чем не молния? Правда, невидимая и бьющая исключительно по моим исстрадавшимся мозгам.

– Занятно, – только и сказала я. – А Валентина Геннадьевна в каком звании? Да майора-то хоть доросла?

Капитан Котов взглянул на меня с уважением.

– Для женщины, которую только что пытали, вы держитесь изумительно. Нет, тетя Валя ни сном, ни духом. И впрямь, возникло редчайшее совпадение. Она действительно тетя моего отца. Я раньше сюда на каникулы ездил. Да и сейчас иногда выбираюсь.

– Что, чисто случайно решили проведать старушку? – общаясь с ним, мне приходилось задирать голову, и это раздражало.

– Ну, Ольга Николаевна, – он мило улыбнулся, – двух таких случайностей подряд не бывает… Знаете что, давайте немножко пройдемся, поговорим. Юрий Михайлович все равно будет спать до вечера, мы ему сейчас не нужны. В дом никто не сунется, бояться нечего. А вот нам с вами нужно как-то отдышаться, успокоиться. События такие, что по нервам бьют почище кувалды. Ну вы же все равно сейчас макароны варить неспособны, правда?

– А если вернется Олег? – засомневалась я.

– Вряд ли, – махнул рукой Аркаша, которого язык не поворачивался называть товарищем капитаном. – Носится с пацанами, это надолго. А если и придет – ну что он увидит? Дядя Юра спит, так он последнее время этим профессионально занимается. Тетя Оля мало ли куда может уйти – ну хотя бы на почту, звонить. Мобильник-то не действует. В доме я прибрал следы… осколки там, веревки… Разве что отсутствие вазы углядит. Но вряд ли.

– Ну ладно, товарищ капитан, – улыбнулась я светски, – куда отконвоируете старушку?

Аркаша на мгновение задумался.

– Вы еще не были на берегу? На пляж ходить незачем, прогуляемся по верху. Удивительный вид. Художники нередко приезжают, этюды пишут. Короче, вам это надо увидеть. Ветлуга в солнечный день… рощицы… вдали блестит вода. И совсем далеко – сосны на том берегу.

Можно было подумать, путевку в санаторий навязывает.

Пока шли по улице, болтали о пустяках. Никому не хотелось начинать первым. Да и народу всякого крутилось немало. Многие с Аркашей здоровались. К моему громадному изумлению, встретилась по пути вредная баба с почты – и дружелюбно мне кивнула. Ну, дела… Неужели я все же посеяла в ней некое гуманистическое зерно, и то за три дня взошло?

Улица плавно перетекла в площадь, там развернулся стихийный рыночек. Дальше начинался парк, туда мы и свернули. За деревьями проглядывало необъятное пространство.

Так мы вышли к самому обрыву.

Вид и в самом деле открывался изумительный. Как бы и впрямь не устроили здесь российскую Швейцарию с кемпингами, фуникулерами и кафешками. Загадят последнее.

Поначалу и здесь встречался народ – кто спускался к пляжу, кто, накупавшийся, поднимался в гору. Но Аркаша свернул вправо, на узенькую, змеившуюся вдоль тропиночку, по обеим сторонам заросшую дикой малиной и шиповником.

– Вот здесь можно и поговорить, – нарушил он молчание.

– Можно, – кивнула я. – И что же вы собираетесь мне сообщить?

Аркаша поправил волосы. Хотя что там поправлять – прическа современная, короткая.

– Во-первых, – начал он, – мы, то есть наша служба, в курсе практически всего, что связано с вашей Сетью. Действительно, гениальное изобретение. Юрий Михайлович, не побоюсь этого штампа, исполин духа…

– Отец русской демократии, – в тон ему отозвалась я. – У вас что же, стукач все это время был среди наших? Имя, конечно, не назовете?

Аркаша скривился, словно не наш, не сетевой человек от лимона.

– Зря вы так, Ольга Николаевна. Во-первых, это называется не стукач, а добровольный информатор. Любые спецслужбы, любые силовые структуры испокон веку пользовались этим методом. И, поверьте, ничего особо аморального здесь нет, если придерживаться определенных этических рамок. Но успокою вас – все девятнадцать членов вашей Сети морально устойчивы. Никто не кропал по ночам доносов.

Девятнадцать? Почему же я всегда считала, что пятнадцать? Ах, ну да, еще плюс я и сам Босс. А остальные двое? Или… Или есть у нас и закрытые ресурсы, о которых мне знать не положено? Интересно, а в курсе ли Доктор и Спецназ? И почему мой «неограниченный допуск» оказался все же ограниченным?

– Все было проще. – Аркаша говорил терпеливо, точно добрый учитель с неуспевающей девочкой. – Вы ведь уже в курсе, каким путем криминальная группировка Савельева узнала о Сети.

– Савельева? – фамилия что-то смутно напоминала.

– Ну да, лысого садиста. Он вам представился как Савелий Фомич. На самом деле Савельев Фома Игоревич. Поигрался с именами в перевертыши. Сам по себе Савельев – бандит средней руки, таких что грязи. Но он вхож к одному весьма влиятельному деятелю… вы извините, но совершенно необязательно называть фамилию. Выполняет его различные деликатные поручения… которыми сей деятель не хочет озадачивать службу своей охраны. Именно ему, неназываемому, Савельев и рассказал потрясающую новость. А тот – человек азартный, увлекся. К тому же уверен в Фоме, знает, что тот неглуп и не станет предлагать пустышку. Остальное вы поняли?

– Тоже мне, бином Ньютона!

Возгласив это, я споткнулась, и если бы не заботливая Аркашина рука, неминуемо полетела бы вниз, в гущу крапивы, шиповника и одичавших яблонь.

– Осторожнее. Под ноги все же глядите… А то, устремившись духом к небу…

– Короче, вы, госбезопасность, следили за этим Неназываемым, так и узнали про нашу Сеть. Верно?

– Стопроцентно, – кивнул Аркаша. – Он действительно в разработке… но это совсем уже другая тема. В общем, все разговоры его записываются, все контакты отслеживаются. Откровенно скажу, очень вредная для государственных интересов тварь.

Ну-ну… чекистам, значит, решать, что есть государственный интерес, а что антигосударственный. Угу… Плавали, знаем. Деда моего, Григория Ивановича, тоже из государственных интересов в Воркуте сгноили… а что такое полвека для Аркашиной конторы? Семечки. Они и сейчас такие же… если поскрести…

– Фильм помните? – обернулась я к капитану Котову. – Рязановский, «О бедном гусаре замолвите слово». Так там золотые слова сказаны. Не решайте за Россию, кто ей враг, кто друг… Она сама разберется… со временем.

– Помню фильм, и очень люблю, – отозвался Аркаша. – На кассете у меня есть. Кстати, хотите, в Москве вам перепишу? А что по сути… ну это же бесконечный философский спор, нам с вами оно надо? Я лишь одно скажу. Человек, в коем вы, Ольга Николаевна, увидели бы друга России, не станет иметь дело с Фомой. Аргумент?

– Убойный, – согласилась я. – Ну, и что дальше-то? С бандитами называемыми и неназываемыми все ясно. А с нами, с Сетью? Здесь-то как будет развиваться сюжет?

Аркаша помолчал. Сорвал травинку, задумчиво сжевал. Травоядное.

– Ольга Николаевна, не буду темнить. Темой очень заинтересовались наверху. На уровне руководства Службы. Еще бы, у нас под носом такой самородок… технология, которая способна изменить судьбы мира… я слегка утрирую, но вы же понимаете.

Ну вот… все тот же сон… Поздравляю тебя, Шарик!

– Короче, – вздохнула я, – вы хотите ровно того же, что и Фомич. Вернее, Фома. Не с маслом, так со сметаной.

Аркаша усмехнулся.

– Упрощаете и угрубляете. Разница все же есть. Да, мы очень хотим сотрудничать с Юрием Михайловичем. И со всеми вами. Но смотрите. Неназываемый хотел построить ментальную сетку для личного пользования. Деньги, власть, месть. Интересы общества ему по барабану. Разумеется, долго бы тайна не удержалась… даже в его когтистых лапках. Утечка через Фому… через других шестерок… в конце концов, через того же Юрия Михайловича, который в конце концов побежал бы спасаться к нам… Да и просто бесконтрольное расширение сети неизбежно означает утечку.

Он перевел дыхание, к чему-то прислушался. Ветерок шумел в древесных кронах и вверху, и внизу. Легкое облачко наползло на раскаленный солнечный блин.

– Разумеется, в нашей системе сидят отнюдь не дураки. Нет, конечно, и дураков хватает, как везде. Но стратегические решения принимают дальновидные люди. Поэтому не бойтесь того кошмара, о котором говорили с Боссом в ночь с четверга на пятницу. Помните, свеча горела на столе, свеча горела?

Я передернула плечами.

– Интересно, а как я в туалет хожу, вы тоже записываете?

– Ну вот еще не хватало, – как-то слишком уж решительно возразил Аркаша. – Только то, что относится к делу. Короче, не будет никакого глобального «ментанета». Наша служба умеет контролировать такие вещи. Мы бы и интернет вот так же попридержали… если бы Запад не опередил, если бы как в вашем случае, гениальный Учитель да кружок апостолов… Ничего, не задеваю ваши религиозные чувства? – нагнувшись, он пытливо заглянул мне в глаза.

– Со своими чувствами уж как-нибудь сама разберусь, – проворчала я. – Излагайте дальше. У вас красиво получается.

– Да вроде все уже сказано, – вздохнул Аркаша. – Просто поймите, что передать ментальную сеть под защиту нашего ведомства – это самый правильный шаг. Я вам больше скажу – случай-то не уникальный. У нас имеются такие технологии, которые вообще все в мире вверх дном перевернули бы. Сказать «сенсационные» – это ничего не сказать. И, как видите, ничего страшного. Мир, – он усмехнулся, – по-прежнему стоит на трех китах, не падает.

– Пока, – вставила я. – А дальше как повернется? Вдруг завертится вокруг Солнца?

– Ольга Николаевна, но ведь нельзя рассчитывать на триста лет вперед, – укоризненно возразил капитан. – Лет сорок-пятьдесят я гарантирую, а как дальше сложится… Нас с вами, во всяком случае, это уже затрагивать не будет.

– Собираюсь жить как минимум до ста, – укоротила его я. – Но это и впрямь лирика. Давайте физику. Что вы непосредственно хотите от меня?

Аркаша замялся.

– Ольга Николаевна, да ничего фантастического я не хочу. Просто сотрудничества. Для начала – ну пускай он хотя бы меня к вашей Сети подключит. Мне ведь тоже перед начальством отчитываться… так хоть чтобы конкретный результат.

Я засмеялась.

– С чего вы взяли, что годитесь? Вероятность ниже семнадцати процентов. Кайтесь – лимоны любите?

Аркаша совершенно серьезно кивнул.

– Не то слово! Полковник мой недавно сказал: это судьба. И лимоны жрешь как яблоки, и бабчатая тетка живет где надо. Потому именно тебя и пошлем.

Ну да… насчет лимонного теста они уже давно пронюхали… Мы тоже хороши – болтали языками, точно в Англии живем. Как дети, честное слово.

– От меня-то лично чего хочет родина? – уточнила я расклад.

Аркаша вновь пожевал беззащитную травинку.

– Просто попробуйте уговорить Юрия Михайловича. Да, он человек трудный… но вы имеете на него влияние. Да и вообще… исходит от вас некая аура. Как еще говорят, харизма. Пятьсот лет назад из вас, возможно, получилась бы какая-нибудь Орлеанская Дева.

Я поморщилась. Ощутимо заболел искалеченный палец. Нет уж, увольте. Я лучше хулиганов учить дробям, или, как последние пять лет, в библиотеке… Старость боится смерти, и все такое. Знала бы, где партизаны – обязательно бы тогда сказала Фомичу.

– Нет, правда, – словно не замечая моего раздражения, продолжал Аркаша. – Попробуйте его убедить. Я понимаю, это сложно, сейчас он обозлен на бандитов… он вообще очень гордый и ранимый человек. Но постарайтесь показать ему разницу. Мы-то не бандиты, мы никого не пытаем…

– Ну да, – согласилась я, – вы не демоны на договоре, вы ангелы на окладе. Не используете никаких методов давления… Если Юрий Михайлович категорически откажется иметь с вами дело, вы оставите его в покое. И его, и всех нас. Закроете тему и пойдете бабочек ловить. Я угадала?

Аркаша заметно расстроился. Чисто по-человечески мне его даже жалко стало. Парень-то, судя по всему, неплохой. И угораздило же его в эту гэбуху вляпаться. Вот и крутись теперь на моральной сковородке.

– Ну, Ольга Николаевна, – сухо протянул он, – вы же взрослый человек. Вы же сами все прекрасно понимаете. Так просто тему не закроют, тем более такую тему. Когда это необходимо, нам приходится быть настойчивыми…

– Понимаю. История не Невский проспект, не разбив яиц, не сделать яичницу… и далее в том же духе. Чем же вы думаете шантажировать Босса… то есть Юрия Михайловича? – я начинала заводиться. Очень мне этот разговор напоминал тот, другой, в суздальском подвале. Кресло с пружинками… Тональность на квинту выше, а мелодия та же.

– Успокойтесь, – хмуро сказал Аркаша, – никто не будет мучить ни вас, ни мальчика… и тетушку Тамару тоже никакой сержант-сверхсрочник не замочит. Есть более тонкие методы… по-своему тоже неприятные… Что же до грубых… Тут, простите, моя вина, сглупил. Буду рапорт писать – честно упомяну. Прокололся как последний салага. Помните «чистосердечное», которое Фома заставил подписать Юрия Михайловича?

– Помню, – подтвердила я. – И при чем здесь это?

– Так вот, не сообразил я у Фомы бумагу-то отнять. Честно скажу, увлекся боем, в горячке вылетело. Короче, при нем она осталась, бумага. Увез с собой, подписанную. Теперь представьте, захотят они нагадить. Пошлют бумажку в прокуратуру, закрутится обычная следственная тягомотина. Чудовищная, неповоротливая, равнодушная к человеческой судьбе. Разумеется, наша Служба могла бы Юрия Михайловича отмазать… есть у нас такие рычаги. Но одно дело Юрий Михайлович, сотрудничающий с нами, и совсем другое – он же, который нас знать не знает. Таких и мы знать не знаем… Типа ты сам по себе…

Я резко остановилась.

– Ну не гадость, а? Кто-то мне тут про гуманизм напевал, про свои отличия от бандитов. Аркадий, отличий не вижу. Как выразился бы филолог Толик, те же яйца, вид сбоку.

– Так я ж и говорю, – сокрушенно вздохнул капитан, – облажался. Виноват. И попытаюсь вину свою исправить. Даже если события именно так и пойдут развиваться… я постараюсь сам какие-то меры принять. Есть некоторые знакомства… Но сложно, прямо скажу. Я кто? Капитан всего лишь. А тут чтобы дело в двадцать четыре часа закрыть, нужен генеральский уровень… по крайней мере полковничий. Понимаете?

Я понимала. И лишний раз думала о том, как же чертовски прав был старина Экклезиаст. Во многом знании много печали.

– Ну что, домой пойдем? – уныло поинтересовался Аркаша.

Жарко было и душно. Не иначе опять к вечеру натянет грозу.

Скользнула в Сеть – освежиться. Все-таки приятный такой холодок, пускай даже и серый. И что с того? В темноте все кошки серы, а я – заядлая кошатница. Не будь этой поганой аллергии – держала бы дома целый прайд.

Сеть, кстати, работала. Действительно кстати.

– Давайте-ка еще погуляем, – вынырнув, скомандовала я. – Покажете мне очередные местные красоты. Господи, и чего вам тут не сиделось? Работали бы где-нибудь на лесопилке… Свежий воздух, овощи со своего огорода, чистая совесть…

Домой мы явились аж к шести. Ощутимо пахло вечером и грозой. Натянуло сизых облаков, скользил пока еще осторожный, но слегка нагловатый ветерок. Витал над варнавинскими улицами аромат вишен, хотя до урожая больше месяца.

Похоже, капитану Аркаше и впрямь нравилось гулять со мной под ручку. Промелькивали в нем какие-то неслужебные интонации. А ведь по возрасту я ему не то что в матери – в бабушки гожусь… Утрирую, конечно. До бабушки не дотягиваю. Может, и впрямь харизма? Что ж тогда от меня дорогуша Иннокентий дал деру? И после была еще парочка близких сюжетов…

Вскружить, что ли, мальчишке голову? А смысл? Тем более, как еще на это посмотрит Юрий Михайлович? Собственно, мне-то какая разница? Его проблемы. И все же, все же…

– А мы уж думали, вас бандиты увезли, – с крыльца выпалил Олег. Особой тревоги за наши судьбы в нем, впрочем, не наблюдалось.

Вслед за ним вылез из дома Босс. В позаимствованных из бабкиного гардероба резиновых шлепанцах, с дымящейся сигаретой в пальцах. А ведь предполагалось, что будет спать.

– Я Олежке рассказал, – видя наши недоуменные лица, сообщил Юрий Михайлович. – В общих чертах, что помню.

– А много ли помните? – с интересом осведомился Аркаша.

– Вплоть до выноса тел. Ну, то есть когда вы этих братков на двор потащили. Потом отключился, да. Все-таки здоровье неидеальное, внутричерепное давление… бессонница.

– Курить бросайте! – велела я. – Причем немедленно. Нет, не сюда бросайте, а на кухне в мусорное ведро.

Босс нагнулся, подобрал окурок.

– Кстати, вы еще незнакомы, – продолжала я. – И как истинные джентльмены, жметесь, пока вас друг другу не представили. Итак, Аркаша, это и есть наш, так сказать, Босс. Юрий Михайлович Терлецкий. А это, – хищно взглянула я на Аркашу, – внучатый племянник Валентины Геннадьевны, Аркаша. Вернее, Аркадий Андреевич Котов. У него очень интересная профессия.

– Киллер? – поспешил ляпнуть Олег.

– Хуже, – парировала я. – Капитан ФСБ.

Уж если рубить собачке хвост, то милосердно. Сразу и под корень. Чуяла я, незачем турусы на колесах разводить. Пускай сразу все всё знают.

– Опаньки! – только и нашелся что сказать Босс. Аркаша посмотрел на меня укоризненно. Видимо, надеялся на вдумчивую терапию в отношении Юрия Михайловича. Но во мне сейчас проснулся хирург. Может быть, Олежкин папа…

– В дом, что ли, пойдемте, – деловито вмешался Олег. – Я, между прочим, ваши макароны дожарил.

И как-то сама собой родилась у меня хокку:

 
Падая в пропасть,
Где бьется на дне поток,
Дожуй котлету.
 

Глава 12. Белый карлик

Меня мои предчувствия никогда не обманывают. Ждала грозу, хотела грозу – и вот, распишитесь в получении. Не успели поужинать – и грянуло. Ужинали пельменями – разогретые Олегом макароны оказались головешками, есть их было решительно невозможно. К тому же приходилось учитывать и Аркашу, которому сколько ни клади – все мало.

Едва лишь я поинтересовалась, хватает ли фээсбэшной зарплаты хотя бы на питание, как в стекла ударил ветер. Не тот шкодливый мелкий ветерок, что еще недавно трепал нам волосы – настоящий, матерый ветрище. Пришлось закрывать форточки, и вовремя – засверкало лиловыми вспышками разодранное от зенита до горизонта небо, зазмеились в чугунно-серых облаках бледно-голубые молнии – ну точно каналы в Сети.

– Как бы опять провода не порвало, – заметил в пространство Юрий Михайлович.

– А чего, классно! – сейчас же высказался Олег. – Опять при свечке посидите…

Нет, видала всяких наглецов, но таких…

– Кому не спится в ночь глухую, – сдержано начала я, – тот у меня будет решать задачи. Повышенной сложности, для математических кружков. Всю ночь будет решать, до посинения.

Я бы и еще сказала, но тут низвергнулся на землю ливень, и сразу стало невозможно общаться. Пришлось бы орать. А этого не люблю. Даже на детей, и то никогда не орала. Тихо всегда разговаривала, но от моего змеиного голоса кровь стыла у них в жилах. Да, было времечко… В библиотеке заметно скучнее.

Пронесло, уцелели провода. Хватило кровожадной природе и той, четверговой липы.

Когда ливень превратился в нудный дождь, стало возможным говорить о делах.

Я изложила диспозицию. Сухо и четко, словно доказывая теорему о сумме углов треугольника, расписала Боссу все гэбэшные плюсы и минусы, провела сравнительный анализ с бандитским вариантом. Насчет «интеллигентных методов давления» благоразумно умолчала, ни к чему. И без того на душе погано, словно мухоморов объелась. Чем убедительнее звучали мои речи, тем меньше я сама верила в эту лабуду.

Аркаша или очень наивный юноша, или тонко врал. Если чекисты столь сильны, чтобы держать Сеть под строгим колпаком и пользоваться ею самолично – значит, их дела вообще резко пошли в гору. И значит, ждет нас «государственное благо», в их, гэбэшном, понимании. Закрутят гаечки, заткнут ротики. Построят в одну шеренгу – и с песней к северо-востоку. В просвещенных гуманистов они играть горазды, но геном-то у них совсем иной. Сторожевые инстинкты, как у кавказкой овчарки. Между прочим, и наши ментальные сети они для того же и применят. Ведь в конечном счете не добрые мальчики Аркашки будут решать, а прожженные дяденьки, для коих и Фомич мягковат.

Второй вариант – все у нас в стране разваливается, в том числе и контора глубинного бурения. Зря надеются на контроль Сети – здоровья у них не хватит. Вылетит наша тайна на свежий воздух как бабочка-шоколадница, и пойдут множиться сетки да сеточки. А чекисты разве что крышевать их попробуют. В итоге – то же самое неистребимое растение хрен. Единая глобальная ментальная… и прочая, прочая, прочая… Кстати, вариант даже реальнее первого.

Ни о чем таком я, понятное дело, говорить не стала. Босс не дурак, и сам может сообразить. А уж ребенка и вовсе незачем расстраивать – пускай верит, что наши Джеймсы Пронины и майоры Бонды в очередной раз спасут человечество от коварных пришельцев из Зазеркалья.

Юрий Михайлович не прерывал мой монолог. Слушал внимательно, подперев голову рукой. В какой-то момент я заметила, что глаза его ненадолго затуманились. То ли задремал, то ли в Сеть скользнул. Но если и подключался, то не ко мне – ощутила бы.

Потом задумался. Пауза повисла тяжелая, словно мокрый ватник. Заоконный потоп навевал мысли о бренности.

– Что ж, – произнес он хмуро, – если и не убедили, то по крайней мере уболтали. Не скажу, будто к вашему ведомству испытываю теплые чувства, но Савелий Фомич все-таки хуже. Тормозов совсем нет. В общем, господин Котов, будем работать. В Сеть, значит, проситесь?

Аркаша подтвердил – мол, прямо весь изнывает от нетерпения. А уж лимон-то как любит… Вытащил из холодильника сей фрукт – и когда успел заначить? Собрался в доказательство жрать.

Отобрала лакомство, нарезала ломтиками и предложила народу. Кисленького-то всем хочется.

– Теперь предстоит проверка посложнее, – заметил Босс. – Тут как с компьютером аналогия. Хватит ли ресурсов для установки нужного софта? Не начнет ли глючить железо? В общем, пройдемте, соискатель, – потащил он его на веранду.

Мы с Олегом остались одни.

– Вот и кончилась наша с тобой операция, – я старалась говорить бодро. – Завтра, видимо, вернемся в Москву. Папа говорил, в июле вы на море собираетесь?

– Угу, – вяло подтвердил Олег. – Только не тянет. Здесь прикольнее.

Кому как. Мне случившихся приколов хватило на всю оставшуюся жизнь и двести лет после.

– Теть Оль, – сказал вдруг Олег, – у меня один пример ну никак не выходит. Не сокращается, блин.

– За «блин» получишь дополнительное задание, – буркнула я. – Давай сюда свой опус.

Так… разность квадратов в знаменателе он, конечно, не заметил. Зато строчкой ниже написал: «В доме ни о чем важном не говорите! Все записывается. Нашел два микрофона, а сколько не нашел?»

Растет мальчик. Юный чекист. Или, учитывая контекст, юный античекист. Очень хотелось спросить: а с какого, собственно, бодуна он вдруг начал выискивать шпионскую аппаратуру? Ведь о капитане Котове услышал только что. Но вслух нельзя.

Отобрала у него тетрадку, ткнула в знаменатель, показала, какие красивые вместо него получаются скобки. И приписала: «Скрываешь от меня что-то? На интуицию не кивай, не поверю».

– Да не сердитесь вы, тетя Оля, я теперь знаю, как такое решать. Все теперь хорошо получится, вот увидите!

И, вырвав из тетрадки исчирканный листок, пошел на двор, в сторону скособоченной зеленой будочки.

Вернулись Босс с Аркашей. Запросили чаю.

– В общем, так, молодой человек, – не спеша заговорил Юрий Михайлович, – подключение, видимо, получится. Биоэнергетические параметры у вас в пределах допуска. Поздравляю.

Аркаша смущенно улыбнулся.

– Но подключение – процесс сложный и, не скрою, болезненный, причем не столько для вас, сколько для меня. Процедура займет около часа. Хорошо что тут есть Ольга Николаевна с Олегом, помогут. Чем больше наших будет находиться в это время в Сети, тем лучше.

– И когда? – нетерпеливо спросил Аркаша.

– После дождичка, – усмехнулся в усы Юрий Михайлович. – То есть завтра с утра. Я пока что не совсем в норму пришел, после недавних событий. И зря вы меня димедролом поили, у меня от него полчаса сна, а после головная боль.

– Я понимаю, – согласился Аркаша. – Спасибо вам. Может, какие лекарства нужны?

– У вас что, аптека в кармане? – желчно осведомился Босс. – Ладно, давайте расползаться. У меня сейчас сонное настроение.

…Расползлись и впрямь рано, не было и половины одиннадцатого. Если бы не дождь – на улице хоть газеты читай.

Аркаша заявил, что с детства любит в жару спать на сеновале. Под сеновалом подразумевался тот самый чердак, куда я однажды так и не смогла залезть. Разумеется, Олег заныл и запросился вместе с ним. Возражать не стала. Даже если допустить ненаучную фантастику – что обозленный Фомич явится с целью кровной мести – то уж лучше мальчику находиться при таком телохранителе.

И уже укладываясь, я по чистой случайности полезла в косметичку. Потребовались мне маникюрные щипчики, ноготь подровнять. Обнаружила что-то странное. Произвела ревизию – и ахнула.

Не было ампулы с загадочным металакситоамином, что вручил мне Доктор на крайний случай. Значит… Я так и не поняла, что же именно это значит. Подозревать можно было с равным успехом всех.

Поэтому я поступила мудро. Подозревать никого не стала, а попыталась уснуть. После сто девятнадцатого слона это у меня получилось.

Дождя как не было – солнышко сияет, музыка из бабкиного радио играет, и отчего-то сердце замирает. Пока яичница поджаривалась, нырнула в Сеть – работает, поганка. Подключилась к ресурсу Олега, но ничего не поняла – слишком смутно все. И эту неопределенность не разрешить правилом Лопиталя.

Ждала сюрпризов – и дождалась. После завтрака слинял куда-то Олег. Тихо, по-английски. Ну, то есть понятно куда. К сверстникам, среди которых он пользуется бешеной популярностью. И ныряет, и бороться умеет (жалкий халявщик!), и в этой дурацкой современной музыке разбирается. Последнее, к его чести, самостоятельно, не от Сети.

А ведь было же ясно сказано – сегодня со двора никуда. Будем Аркашу подключать, помощь потребуется.

– Что будем делать? – вылила я на Босса тысячную долю своей желчи. – Откладываем посвящение в сетевые рыцари?

Юрий Михайлович насупился. Под морщинистым лбом кипела мысль. Только что не булькала.

– И без мальчишки обойдемся, – решил он наконец. – Доктора со Спецназом я вообще один подключал. Готовы, капитан?

– Всегда готов, – отдал Аркаша пионерский салют.

– Тогда пошли, – буднично сказал Босс. – Наверное, лучше в комнате. В зале заседаний, так сказать.

На местном наречии большую комнату называют залом. Можно подумать, здесь барышни в кринолинах танцуют с кавалерами бальные танцы. У кавалеров шпоры и бакенбарды. Прелесть!

– На внешнем уровне все довольно просто, – пояснил Юрий Михайлович. Вы, Аркадий, садитесь вон в это кресло. Где я вчера гамлетовские вопросы решал. Выпрямитесь. Голову запрокиньте. Вот так, хорошо. Теперь закройте глаза, расслабьтесь. Вам больно не будет.

Он бросил взгляд на часы.

– Ровно десять. Надеюсь, в одиннадцать вы станете одним из нас. Имейте в виду, Аркадий, это серьезный шаг. Не то что необратимый – я сумею вас отключить. Но только я. Случись со мною что – и вы окажетесь в Сети навсегда. Я пока не нашел способа, чтобы конечный пользователь мог блокировать свой ресурс. Кстати, вчера Фомич мечтал о невозможном. Нельзя подключить человека так, чтобы он мог чужими ресурсами пользоваться, а сам был недоступен. Так что морально приготовьтесь – все наши, кому открыт допуск, смогут подключаться к вам. Рукопашный бой, диверсионная работа, иностранные языки – всем этим придется поделиться. Не пугает?

– А как насчет конкретики? – быстро спросил Аркаша. – В смысле, конкретная информация – фамилии, оперативные планы…

– Явки, пароли… – в тон ему продолжил Босс. – Расслабьтесь. Это к ресурсу не относится. У нас не телепатическая сеть. Только навыки, то, что доведено до автоматизма.

– А… – успокоился Аркаша. – Ну тогда можно приступать.

– Ну, раз вы готовы, – проворчал Юрий Михайлович, – тогда отступать некуда. Ольга, – повернулся он ко мне. – Я сейчас начну считать вслух, от десяти до единицы. Когда будет единица, входите в Сеть, берете карту, но ни к какому каналу не подключаетесь. Просто висите. Потом, минут через десять, появится новый канал. Сперва будет очень тоненький. Попробуйте подключиться, сходу, скорее всего, не получится, поэтому пробуйте снова и снова. Если станет тяжело – срочно выходите.

Он перевел дыхание, чему-то улыбнулся.

– А вы, товарищ капитан, думайте о чем-нибудь приятном… например, о майорских звездочках. Все, поехали!

Он встал сзади Аркаши, положил ему ладони на затылок и медленно начал отсчет. Десять, девять… один!

Я нырнула в Сеть. Растаяла комната, исчезли звуки, изнутри, из самой моей скрытой глубины выползал серый туман, обволакивал пространство, и в нем, точно муха в меду, застывало время. Из тумана рождался холод – не то чтобы ледяной… не Северный Полюс. Скорее, как промозглым октябрьским вечером, когда, запахнувшись в плащ, торопишься домой, а под ногами лужи, лужи…

Здесь, в серости, луж не было – зато во все стороны разбежалась сложно сплетенная паутина каналов. Цвет их менялся от лилового до голубого, но большинство казались густо-синими – как небо перед восходом.

Помня наставление, я вызвала карту, перелистнула шершавые странички. Теперь оставалось только ждать.

Как же это противно – ждать! Сколько живу, а все не могу привыкнуть. По словам одной моей православной подруги, смирения мне не хватает. Возможно, возможно… хотя и у Таси с этим самым смирением большие проблемы.

Обидно, что здесь и книжку не почитаешь – нету. То есть если подключиться к Толмачу… иначе говоря, Сергею Андреевичу, переводчику с дюжины мертвых языков… тот наизусть помнит массу всякой античной классики, и в его ресурсе это лежит. Подключайся, читай… Гораций, Овидий, Гесиод… Только нельзя мне никуда подключаться – лишь к отважному капитану.

Как он, интересно? Босс правду сказал – это не больно. Но все равно противно – наизнанку выворачивает, и такое чувство, будто кто-то изнутри скребет твой череп желтым прокуренным ногтем. Омерзительно. Два года прошло – а как сейчас помню.

Я вгляделась в серость. Десять минут? Это по нормальному, внешнему времени десять. А в серости времени нет… вернее, оно тут вывернуто наизнанку, да столь хитро, что и топология пасует. Может, тамошние десять минут здесь обернутся часом… или парой секунд… а то и субъективной вечностью.