Текст книги "И взошли сорняки"

Никогда раньше я не висела в Сети бесцельно. Вошла, подключилась, скачала нужное – и на волю, в пампасы. Теперь же ощущала себя маленькой девочкой, заблудившейся в страшном лесу – в таком, какие бывают лишь во сне.

Впереди что-то мелькнуло. Что-то бледно-голубое, скорее даже белое. Смахивает на точку… вернее, на запятую. Очень вытянутую запятую.

Сомнений не оставалось – это Аркашин канал. То есть его зародыш. Эмбрион. Пока это еще не канал, а нечто вроде червяка. Извивается, пульсирует, меняет яркость.

Наверное, пока рано подключаться. Пускай подрастет.

…Рос он довольно быстро. Вот уже это не червячок, а струйка света… а вот уже не струйка, а мелкий ручеек… пока еще мелкий, в таком и ноги не замочишь… а вот теперь уже пришлось бы сушить обувь… Вот это уже не ручеек, а ручей. Тоньше остальных, но это дело наживное.

Я попробовала подключиться. Оказалась рядом (лететь незачем, здесь ведь и расстояний нет – надо просто захотеть). Потянулась к светящейся субстанции.

Отбросило! Не то что отбросило – отшвырнуло, точно ураганным ветром. Вот что имел в виду Босс, говоря, что сходу не получится. Ну что ж, переждем, пускай остынет…

Так… А это еще что? О таком не предупреждали!

Рядом с Аркашиным каналом появилась светящаяся точка – столь же мелкая и яркая, каким и он был совсем недавно. Белый, так сказать, карлик.

Но пришелец развивался куда быстрее Аркаши. Только что был точкой с тенденцией к запятой – и вот уже это быстрая, хотя и тонюсенькая, струйка. Ослепительно-белая, скорее даже розовая… как вчерашние молнии… Струйка, ручеек, ручей…

Наверное, надо было вынырнуть в реальность и предупредить Босса. Вдруг он в отключке, вдруг не видит того, что здесь творится? Но я застыла. Что-то плотное, тяжелое сковало мою волю, и мне не оставалось ничего другого, как наблюдать.

Новый канал струился параллельно с Аркашиным, но заметно превосходил его яркостью. Скоро превзошел и размерами. Точно повторяя все его изгибы, он понемногу сокращал разделявшее их расстояние. Вернее, просто сжирал серый туман между ними.

Я замерла, поняв, что последует дальше.

И не ошиблась – спустя мучительно долгое мгновенье каналы слились. Ослепительная вспышка – и вот уже на их месте река. Самая настоящая река, вроде горных – столь же злобная, буйная.

Река не стояла на месте – стремительно неслась вдаль, туда, где раскинулись во все стороны синие каналы. Среди которых и мой личный ресурсик. Ой, что будет!

Собрав в комок оставшуюся волю, я попыталась выскользнуть во внешний мир. Без толку. Точно над головой – прозрачный, но крепкий лед. Да, Нонова, сказала я себе, ты попала.

Все ближе подбиралась река к нашим каналам. Остановить? Чем, как говорил Жванецкий, стоп? Происходило нечто невозможное – хотя, сказать по совести, откуда мне знать, что здесь невозможное, а что неизбежное?

И вот оно случилось. Река достигла каналов, с оглушительным треском – оказывается, и в серости возможны звуки! – вобрала их в себя, закружилась бешеным водоворотом. Секунда – и там, где еще недавно так уютно располагались синие ручейки, сияло огненное нечто. Даже не поймешь, сияло или зияло. То ли озеро, то ли гейзер, то ли извержение вулкана.

А потом озеро, расползаясь сразу по всем направлениям, двинулось ко мне. Жаркое, ослепительное, страшное. И куда мне от него деться? Снова и снова я колотилась в реальность, но та или навсегда отвергла меня, или вообще перестала быть.

Захотелось плакать, точно в пять лет, разбив банку с малиновым вареньем и порезавшись осколками. Но бесполезно – никто не умоет мордочку. Надеяться можно лишь на себя… Чуть ли не сорок лет я твердила себе это. Почти поверила… а где-то в самых внутренних закоулках таилась детская мечта: вот сейчас придут, спасут, выручат… Уж не потому ли я и Сетью соблазнилась? Тяжко это и тоскливо – надеяться лишь на свои силы.

Ну что же, надейся, Нонова, надейся. Висишь бестелесная, внутри себя, и подбирается беспощадный огонь… Что с того, что нереальный? Накатит – мало не покажется. У кого защиты просить? Всадники на гнедых? Не смешите мою селезенку. Бог?

У меня с Богом отношения довольно сложные. Пыталась как-то в Нем разобраться, но не вышло. Сложная штука. Как у этих теологов всё закручено хитро! Вот я и положила себе за истину, что Бог – коллективная иллюзия, но временами весьма полезная. Однако сейчас все эти мои построения разлетелись точно избушка на курьих ножках под прицельным минометным огнем. И я не нашла ничего лучшего, кроме как шептать в безразличную серость:

– Господи! Ну Ты же видишь, какая фигня творится. Ну помоги!

Я твердила это продолговатое слово «помоги» до тех пор, пока волна бледно-синего огня не подползла ко мне вплотную. Карта каналов, которую я, оказывается, до сих пор мусолила в руке, вспыхнула и рассыпалась серым пеплом. Серое мгновенно растворилось в сером. А потом ослепительный вал – миллиард слитых воедино молний – нахлынул на меня. Я вспыхнула точно факел – и кончилась. Последняя мысль почему-то была об Орлеанской Деве. Наверное, Жанна вот так же, стоя у столба, тоскливо смотрела на разгоравшийся костер.

Оказалось, лежу на полу. На затылке, видимо, шишка. Всё лучше, чем синее пламя.

Со скрипом поднявшись, я огляделась. Комната. Солнышко. Мухи летают и жужжат. Где все это? Ага. Бабкин дом. Зал. Варнавин.

Я вспомнила все – и тревожно огляделась.

Оба они были тут – и Босс, и Аркаша. Первый валялся на полу лицом вниз, очки отлетели в сторону, отломилась дужка. Второй пребывал в кресле – неподвижный, бесстрастный.

Мертвы? Оба?

Сперва я, конечно, кинулась к Юре. Перевернула на спину, приложила ухо к груди. Слава Богу, сердце билось. Ужасно медленно, но все-таки. И едва заметное дыхание вылетало из разбитых в кровь губ.

Потом обследовала Аркашу. Тоже крепкий мужик оказался, коньки не откинул. Ладно, а дальше-то чего? Какую им первую помощь оказывать?

По привычке потянулась в Сеть, к Доктору.

Не вышло. Вообще ничего не вышло. Ни серости, ни холодка. Солнышко, мухи. Все равно как шевелить отрезанной рукой. Удовольствие ниже среднего.

Хорошо хоть хватило ума не метаться в панике. Что там с Сетью стряслось – пока неважно. Вот как этих гавриков оживлять? В принципе, в Варнавине есть больница, надо бежать туда. Хуже, наверное, не будет.

А вообще положеньице. На мне – двое мужиков без сознания, я сама в чужом городе, в чужом доме. На ходиках – начало двенадцатого. Через два часа приедет бабка Геннадьевна. И что она обнаружит? И как ее потом спасать? Особенно когда узнает, что я дом покупать раздумала.

И сорванец вдобавок где-то шляется…

Глава 13. Варнавинский гамбит

Пакости шли косяком. Хотела водички набрать, на бесчувственных побрызгать – а нате вам, водопровод забунтовал. В трубах шипит и хрюкает, но ни капли, сколько ни верти кран. Интересно, а купи я бабкин дом взаправду – какими словами кляла бы себя? Если здесь такое в порядке вещей…

Что ж, отступать я не привыкла. Нашла в чулане ведро, потащилась на улицу, к ближайшей колонке. Уж колонка-то работать должна, иначе остается лишь повеситься.

Далеко, впрочем, не ушла – лишь до калитки.

Они шли навстречу – Олег и… и тот самый, что возле магазина «люлюку» просил. С той лишь разницей, что сейчас он был относительно причесан. Но все та же гимнастерка, те же чудовищные штаны… Прыщи тоже никуда не делись.

– Ну как, теть Оль? – зачем-то шепотом спросил Олег.

Я оглядела его сверху вниз – совсем дикого, обгоревшего на солнце. Майку снял, обвязал вокруг пояса. Ноги пыльные, коленки ободраны. Зато в руке – и это ценно! – двухлитровая бутыль минералки.

– Что именно «как»? – сухо осведомилась я.

– Ну, в смысле… Короче, сильно вас это стукнуло? Ну, когда…

– Что когда? – я даже испугалась, что скоро потеряю над собой контроль.

Олег поковырял носком кроссовки пыль на обочине. Получилась ямка, куда немедленно забежал здоровенный черный муравей.

– Ну, короче… когда мы Сеть рванули, – смущенно пояснил он на конец.

Ясности, впрочем, не было.

– Вот что, друг дорогой, – нахмурилась я, – пойдем-ка в дом и там уж поговорим обстоятельно. Заодно водичкой побрызгаем на пострадавших.

– Они что, до сих пор в отключке? – озабоченно спросил Олег.

– Пошли, поглядишь.

– А можно Вова с нами тоже пойдет? – он улыбнулся столь невинно, что мне сразу захотелось плюнуть на все свои педагогические принципы и схватить что-нибудь потяжелее.

– Умеешь ты друзей находить, – процедила я сквозь зубы. – Но не вижу смысла. Не до гостей, понимаешь ли. Своих проблем выше крыши.

– Так Вова же в наших делах не посторонний! – зачастил Олег. – Без него бы и не получилось ничего. Ну пошли, я все вам расскажу!

В зале за время моего отсутствия произошли некоторые изменения. Юрий Михайлович, скорчившись, сидел на полу и глухо стонал, водя головой слева направо. Аркаша ворочался в кресле, беззвучно открывая и закрывая рот.

– Ни фига себе! – вытаращив глаза, ляпнул Олег. – Здорово их приложило! Нас-то с Вовкой просто тряхануло слегонца, типа как взрывной волной. Я сперва слышал плохо, а теперь нормально. Тетя Оля, а что теперь делать-то?

Отобрала у него бутылку. Какое там побрызгать – пришлось попросту вылить холодную воду на головы болящих. Всю, до последнего глотка. Пить, между прочим, хотелось зверски.

Но помогло. Спустя пару минут оба они кое-как вернулись в реальность. А еще через полчаса, когда Босс, едва ворочая языком, все же заставил себя говорить, я узнала самое интересное.

Они с Олегом рассказывали на два голоса. А странный Вова сидел на корточках в углу и молча глядел на нас. Люлюку, что характерно, не просил, да и взгляд его сделался вполне осмысленным. Тупость растаяла.

– Короче, купались мы вчера в пацанами, – Олегу явно хотелось говорить солидно, по-взрослому, – и тут что-то такое меня кольнуло.

– Шило в одно место? – не удержалась я.

– Интуиция, – возразил Олег. – А вот в какое именно место, я не понял. Только мне резко расхотелось плавать, я ребятам сказал, типа домой надо, к обеду ждут. Ну, оделся, пошел. Только я не обычной тропинкой пошел, как все, а левее, по зарослям.

– Там крапива, – подал вдруг голос дебильный Вова. Хотя вещь сказал вполне здравую.

– Ну да, – поморщился Олег. – Только мне очень что-то не хотелось по главной дороге идти. А когда почти поднялся, слышу голоса. Ваши, тетя Оля, с дядей Аркашей.

– Вот! – наставительно заметил Босс. Сейчас, полусидя-полулежа на диване, он казался уже не таким трупом, как получасом ранее. – Вот! Нельзя забывать про того, кто сидит в кустах. Даже стихи такие есть.

– Быкова читала, но полагаю приземленным, – отрезала я. – Вы мне эту лирику бросьте, я хочу въехать в суть.

– Ну, короче, я сперва напугать вас хотел, – продолжил Олег, – типа зарычать, как зомби из «Вольфенштейна», и наброситься. А потом подумал, что так только мелкие оттягиваются. Ну и сидел, слушал.

Аркаша в кресле заворочался. Кажется, и этот возвращается в нашу мрачную реальность.

– А когда он дослушал главное, – перехватил инициативу Босс, – то сейчас же, едва вы отошли подальше, помчался домой. Я как раз в сознание возвращался. Голова болела зверски… Ольга, как бы там ни сложилась жизнь, но никогда – подчеркиваю, никогда! – не давайте мне димедрол. Абсолютная непереносимость.

– Дядя Юра мне про бандитов рассказал, как они кошмарили, – вновь повел свою линию Олег. – А потом дядя Аркаша пришел и их уронил. Как лесник из анекдота.

Я непонимающе уставилась на него.

– А потом пришел лесник и вышиб из лесу и нас, и немцев к такой-то матери, – вдруг сухо и четко, словно на экзамене, подал голос Аркаша.

Ого! Крепкие люди все же защищают безопасность нашей родины. В какую яму их ни кинь – в итоге выползут на свет Божий. Благоухающие.

– Так вот, – вмешался Босс, – когда мы с Олегом друг другу рассказали, что знаем, то стали думать, как дальше-то быть. Вы же понимаете, Ольга, что госбез немногим лучше Фомича со товарищи. Стелют они мягко, не спорю. Умеют. Только потом ведь все равно, раньше ли, позже, а придется просыпаться на жестком. Однако выбирать между мафиями локальной и глобальной мне вовсе не хотелось. Обе хуже. Нужен был какой-то совсем иной, принципиально иной ход. Какой-то хитрый гамбит. Не скрою, я с некоторых пор задумывался о полной ликвидации Сети. Экспериментировал…

– И каждый раз не вовремя! – вознегодовала я.

– Уж как вышло, – пожал плечами Юрий Михайлович. – Но особого толку от этих экспериментов не было. Максимум что удавалось – это на несколько минут блокировать доступ к ресурсам. А даже если бы и получилось? Все равно не выход. Наши мягкостелющие друзья заставили бы соорудить новую Сеть. Я-то все равно есть, и я знаю, как. То есть, знал…

– Не поняла! – надеюсь, что рот мой все же не распахнулся подобно пасти бегемота. Неэстетично.

– А тут все просто. Надо было решить одновременно две задачи – и Сеть уничтожить, и из себя самого это опасное знание стереть. Намертво. Не скрою, рассматривал вариант суицида. Не годится, они же подумают, будто кто-то из вас тайну знает. Начнут трясти и под рентгеном просвечивать.

– А как же это физически возможно – стереть из мозга информацию? – удивилась я.

– Ну, – улыбнулся Босс, – если выжечь нейроны в той зоне коры, которая связана с этим знанием… Сама информация – штука нематериальная, никуда не денется. Но вот вытащить ее вовне уже никак нельзя. Пока кто-то другой не додумается.

– И как же, интересно, вы этого достигли?

Он слегка замялся. Поглядел на Олега, на Вову…

– Как всегда в таких случаях, безумная идея…

– Я еще в субботу дяде Юре рассказал, – перебил его Олег. – Ну, мы тогда с пацанами над этим прикололись, над Вовой. Он же дурачок, смешной…

– Это раньше! – настороженно вставил Вова.

– Конечно! – торопливо согласился Олег. – Теперь все по-другому. Короче, видим, стоит у магазина, люлюку свою просит. Ну, зашли, купили лимон, даем ему – вот тебе люлюка, она сладкая, жуй…

– Немытый?! – возмутилась я. – Изверги! Решишь вне очереди пять систем линейных уравнений. Нет, десять!

– А он съел! – будто не замечая нависшей над ним кары, продолжал Олег. – Даже не поморщился. И я еще тогда подумал…

– Вот и я тоже подумал, – перехватил инициативу Босс. – Очень интересные варианты забрезжили. В общем, вчера, когда Олег прибежал, я понял – вот, быть может, единственный шанс. Велел ему привести этого самого Вову. К счастью, искать долго не пришлось, тот крутился у своего любимого магазина «Виолетта». В общем, я проверил мальчика, оказалось, он годится. Можно подключать.

– А в чем фишка-то? – проявился Аркаша. – Что в рапорте-то писать?

– Фишка интересная, – облизнув разбитую губу, сказал Юрий Михайлович. – Мальчик-то оказался феноменом. Огромный энергетический потенциал… такое мощное поле… я, признаться, раньше с подобным не встречался. Итак, я решил одновременно с вами, капитан, подключить к Сети и мальчика. Делать этого вообще говоря нельзя, подключать надо строго индивидуально. Иначе стабильность связей между каналами нарушается… Я объяснил бы подробнее… если бы помнил. К счастью, уже нет. Самое сложное и интересное было создать между нами двумя отдельный канал. Чтобы когда ментальные потоки сольются, на меня пошел импульс. В ту самую зону коры.

– Так, – протянула я. – Кино, конечно, интересное, на уровне. Может, и «Оскара» дадут. Но я одного не понимаю – каким образом вы, Юрий, умудрились подключить этого самого Вову, в то время как были заняты нашим бравым капитаном?

– А он его и не подключал! – сейчас же похвастался Олег. – Его я подключил. Мне дядя Юра объяснил, как. Главное, чтобы одновременно. Ровно в десять. Я Вову увел подальше, там есть такое спокойное место между сарайками, никто не сунется…

– И как же, интересно, ты его подключал? – начала я, но тут же и осеклась, бросив взгляд на мощную фигуру Аркаши. Уж как тому-то интересно…

– А он не помнит, – усмехнулся Босс. – Мне ведь пришлось мальчика загипнотизировать. И он получал инструкции в состоянии гипнотического сна. Инструкции, как начать инициализацию, и, главное, чтобы после все забыть. Напрочь. Так что ваши, Аркадий, специалисты ничего из Олега не вытянут – невозможно сие в принципе.

– Что же с Сетью-то случилась? – перешла я к самому животрепещущему.

– Все просто, – отозвался Юрий Михайлович. – Банально до ужаса. При одновременной инициализации двоих человек вся система каналов пришла в нестабильное состоянии. Словно камушек на вершине горы – либо вниз покатится, либо останется на месте. Смотря как ветерок подует. Ну а наш ветерок подул куда надо. Вовина психическая энергия, выплеснувшись в ментальное пространство, попросту выжгла преграды между каналами ресурсов, точнее, вобрала их в себя… Связи между людьми и их ресурсами исчезли, а значит, ментальное пространство свернулось… вы, Ольга, знаете, что такое свертка пространства?

– С математиком говорите… Во всяком случае, по образованию, – ядовито сообщила я.

– Короче, больше никакой Сети на фиг нету! – Олег перевел все на доступный язык. – Все порвалось, и больше не будет. Жалко вообще-то, – вздохнул он. – Раньше-то и драться можно было запросто, и нырять как дельфин. Теперь придется в секцию записываться. Самому чтобы… Сначала в дзюдо, и в бассейн еще.

– И задачки, задачки решай! – напомнила я. – Глядишь, лет через сорок до Декана дорастешь.

– И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь! – заметил вдруг феноменальный подросток Вова.

– Видите, какой интересный побочный эффект? – оживился Босс. – На каждого из нас разрушение Сети как-то подействовало. У меня вон всю лишнюю память выжгло… а этот вон юноша, похоже, излечился от олигофрении. Не думал, что сие вообще возможно. Ведь генетически же обусловлено. Однако что-то сдвинулось в его мозгу. Совокупность наших ресурсов, вылившихся в него разом… Вроде мощной волны, которая разбивает плотину…

– Это что же, – выползая из кресла, поинтересовался Аркаша, – он теперь, выходит, умеет брать тройные интегралы, говорить по-сирийски и делать двойной удар в прыжке с разворотом?

– Кто его знает… – вздохнул Босс. – Вряд ли. Ведь и раньше, когда мы подключались к Сети, то чужой навык не оставался с нами. Взял, применил – и до свидания. Мозгом отторгалось. Но тут случай очень уж нестандартный.

– Я теперь больше не глупый, – подтвердил Вова. – Только я не знаю ничего… пока…

– Социально неблагополучная семья, – заметил Босс.

– У него мама по жизни пьет, – сообщил Олег, – а папу трактором переехало. Пацаны рассказывали.

Вова засмущался.

– Мне учиться надо, – раздумчиво поведал он, – только уже поздно, наверное. Я и читать почти не умею, а мне скоро семнадцать. Меня в школу не возьмут. Разве только в школу для придурков, а я туда не хочу. Я теперь нормальный.

Аркаша потянулся, разминая затекшие мышцы.

– Ну хоть какой-то практический результат. Хоть что-то начальству предъявить… Я этого юношу с собой возьму, в Москву. Нашим специалистам будет интересно с ним поработать. Так что не волнуйся, Вова, не к придуркам поедешь – к нам. В нашей системе тебе найдется достойное применение.

Я обнаружила, что по-прежнему стою посередине комнаты, и вьется надо мной наглая черная муха… спасибо, что не черный ворон. И плавают перед глазами радужные пятна – отнюдь не сетевые. Жара, тошнит, жажда и шишка болит. Все одновременно.

– Олег, – простонала я, плюхаясь на диван (Боссу пришлось потесниться). – Возьми в моей косметичке пятьдесят рублей и дуй в магазин, за минералкой. На все.

Того не нужно было просить. Миг – и он уже, схватив пластиковый пакет, готов бежать на двор.

– Кстати, господа, – притормозила я его полет, – кто мне может сообщить, куда из моей сумочки делась одна маленькая прозрачная стеклянная штучка? Признавайтесь честно. Бить не буду.

Надо было видеть, как стремительно пламенеют уши Олега. Расцветка меняется от помидора к вишне. Еще немного – и задымятся.

– Это все интуиция, тетя Оля, – скорбно сообщил он, избегая глядеть мне в глаза.

– С этого места подробнее, – добавила я в голос яду. – Просто так, ни с того ни с чего взял и залез в чужую сумку? Боюсь, папа сие не одобрит… если узнает…

– Ну, – смутился Олег, – я же не воровать… я одолжить… Нам с пацанами червонца на мороженое не хватало… и я сразу в Москве бы отдал… просто мои-то деньги еще в Суздале екнулись… когда эти придурки на меня…

Ох, что бы такое с ним сотворить зверское?

– Ты продолжай, продолжай, лапочка, – имитировать ангельский голосок было хоть и противно, зато полезно. – Кажется, мы переходим к самому интересному.

– Ну вот, – убитым голосом признался Олег, – я открыл. И сразу почуял – что-то там такое лежит… вам ненужное. И опасное… Ну и взял. Но я честно дяде Юре рассказал и отдал.

– И я честно взял, – подтвердил Босс. – После чего произвел некоторый анализ. К Химику подключился, потом к его вон папе… Запах-то характерный. Не понимаю, откуда у вас эта дрянь, Ольга. Тоже подумываете о самоубийстве? В таком случае зря. Помереть не помрете, но идиотизм гарантирован. Люлюку просить будете…

Я обессилено сглотнула. Ай да добрый Доктор Айболит. Ай да диверсант Николай Юрьевич, в просторечии Спецназ. Глубокий сон, значит? Снижение мотивации? Да вы у меня попрыгаете, голубчики. Вы у меня карасями на сковородке попляшете. Дайте только до Москвы добраться…

– Интуиция – штука хорошая, – печально согласилась я. Действительно хорошая. Вот не подключись я вчера к ней, к Олеговой интуиции, не утащи капитана гулять по посинения – как знать, удалось бы моим мужикам сговориться о подрывной деятельности?

Кинула взгляд на ходики.

Ого! Через полчаса заявится с автобуса бабка. Документы на дом привезет, наивная… Честное слово, будь у меня эти семьдесят тысяч – отдала бы. Лишь бы совесть не кусалась, поганая внутренняя крыса. В конце концов, потом ведь и продать можно… хотя бы и в убыток.

– Стыдно! – сказала я душному воздуху.

– Чего так? – насторожился примостившийся рядом Юрий Михайлович.

– Перед Аркашиной бабчатой тетей стыдно, перед Валентиной Геннадьевной, – слова выползали из моих губ точно потравленные тараканы. – Сейчас вот заявится, и придется ее разочаровать. Мол, увы, обстоятельства изменились, дом ваш мне не подходит. Представляете, что случится со старой женщиной? Аркаша, солнышко! Подготовьте, прошу вас, валокордин. Валидол тоже.

Не люблю каяться в грехах, особенно публично. А куда деться-то? Все проклятая конспирация… вон каким репейником вылезла… Можно ведь было и честно напроситься на постой… заплатить втройне… уж нашлась бы в Варнавине какая-нибудь добрая душа… Зато теперь не пришлось бы давиться склизким стыдом.

– Да успокойтесь вы, Оля, – беспечно рассмеялся Юрий Михайлович. – Не накручивайте себя. Валидол лучше сами глотните, лишним не будет. Ну не купите вы дом, не беда. Я его куплю.

Вытаращилась – это не то слово. Вылупилась. И даже отодвинулась чуть-чуть. Что с ним? Последствия сетевой контузии?

Аркаша тоже смотрел на него со все возрастающим интересом. Ну, веселый у него рапорт получится! Настоящий роман!

– Я и так собирался, – продолжил Босс. – А уж теперь-то, после того, как Сеть… Одним словом, думаю перебираться сюда, в тишину. Надоела мне столица, а здесь спокойно… Работу найду. Могу и в школе физику вести, и компьютеры с факсами чинить… Да мало ли. Деньги кое-какие у меня отложены, так что хватит и купить, и ремонт сделать. Огородничать, кстати, люблю. У бывшей жены на даче как трактор пахал…

Интересные, однако, выплывают подробности!

Как же омерзительно жужжит эта наглая муха! Мне захотелось собрать в одну точку всю свою злость, все разочарование – и этим гиперболоидом испепелить поганое насекомое.

Мечты, мечты… Нет, надо ближе к реальности. Не по тебе, Нонова, сонная провинциальная жизнь. Зачахнешь.

– Вот минералка, тетя Оля, – возник на пороге Олег. – А вот сдача!

Я механически ссыпала в ладонь потные рубли. Внутри свербило. Что-то там такое произрастало, но что? Кажется, понимание близко, протяни руку – и ухватишь мысль за хвост. Только верткая она, зараза… А может?

Прав мой ненаглядный Босс – гибель Сети изменила каждого из нас. Похоже, открылось во мне новое, неведомое ранее свойство – я теперь умею сомневаться в себе. Да, ощущения незабываемые.

– Водички попейте, теть Оль, – протянул мне чашку Олег. – Что-то вы совсем квелая. Может, вас солнцем ударило?

Да, прав был некий старый японец. Хорошо ведь сказал:

 
Уходишь в метель,
Забыв, зачем и куда —
Оглянись назад.[1]1
  Все встречающиеся в тексте хокку – авторская стилизация.


[Закрыть]
 

14.07.2002 – 24.07.2002

Варнавино