Текст книги "Наместник"

Глава 4
«Новый путь»

Едва только шасси нашего борта коснулись посадочной полосы аэропорта Гуанчжоу, а «встроенный минский блок связи» смартфона поймал местную сеть, я набрал князя. Разница во времени составляла всего один час, так что беспокоиться о том, что Поярков спит, не стоило.

– Николай Олегович, мы долетели.

– Я рад. Что-то еще?

Выкупил меня по голосу на раз! Впрочем, я и не думал ничего скрывать.

– У меня был сон. Или видение. Или черт его знает что вообще!

– За языком следи. – Князь в своем репертуаре. Сам может и матом выругаться, но тебе и безобидных словечек в речь добавить нельзя. – Давай толком.

И я как мог подробно, благо все подробности были пусть и сумбурно, но записаны, рассказал ему про майстера Экхарта. Про то, как я был майстером Экхартом. На другом конце линии достаточно долго царило молчание. Затем голос князя выдал:

– Черт!

Чего мне стоило не поддеть «дядьку» – никто никогда не узнает.

Еще минуту я слушал, как в трех с половиной тысячах километров от меня владетель земли амурской бормочет что-то неразборчивое. Вроде бы он с кем-то говорил, но так, чтобы я не слышал, о чем именно. Видимо, ладонью микрофон прикрыл – как и бо́льшая часть людей старшего поколения, он и не предполагал, что микрофон можно отключить нажатием иконки. Затем шумы прекратились, и четкий голос Пояркова сообщил:

– Если повторится – записывай. Во всех подробностях. Старайся ничего не упускать. Любые оттенки смыслов. Ты понял меня?

– Понял.

Я был немного обескуражен тоном князя. Мой рассказ его не просто взволновал – практически лишил душевного равновесия. Чувствовалось, что не повышает голоса он только по многолетней привычке держать себя в руках.

– Хорошо. Завтра к тебе вылетит… человек. Я постараюсь, чтобы завтра. Встретят его без тебя, я со Снегиревым все решу. Ты слушаешь все, что он тебе говорит, и исполняешь без споров. Понял меня?

– Да понял я, понял! – уже заводясь, ответил я. Что его так переполошило? Кого он сюда отправляет? Что происходит?

– По своим задачам работаешь без изменений. Только – это важно – старайся не оставаться один. Пусть всегда кто-то рядом будет. Ну все, до связи.

Прежде чем Поярков нажал на отбой, я услышал еще одну его фразу. Адресованную не мне, а кому-то стоящему рядом. Которая окончательно вогнала меня в ступор.

– Пифия, ты представляешь? Но как же не вовремя!

Убирая трубку в карман пиджака, я заметил, что мои спутники очень внимательно на меня смотрят. Как на диковинного зверя.

– У меня рога на лбу выросли?

Все дружно замотали головами. Слишком дружно. До меня дошло, что я, хоть и находился в хвостовой части салона, говорил с князем слишком громко. И команда, скорее всего, слышала каждое мое слово! Вот блин!

– Ну тогда собираем вещи – и на выход! У нас куча дел!

Василий все же набрал чрезмерно много вещей. Размышляя о своем, я смотрел, как он пытается уложить чемоданы и сумки в огромный багажник посольского лимузина. Отстраненно так, с каким-то натуралистическим интересом исследователя – справится жучок с препятствием или нет?

Поздоровался с чиновником, который приехал нас встречать, – он представился Петром Лунем. Скинул пиджак на руку – жара стояла просто оглушающая. И продолжал наблюдать за денщиком. Почему-то это казалось самым важным делом на данный момент. Наконец он закончил, все расселись, и лимузин тронулся.

Пифия – это же гадалка вроде? Провидица? Как в «Матрице». «Ложки не существует». Господи, какая каша в голове! Нет, я так-то мужчина образованный, понимаю, что слово греческое, и откуда взялось – тоже знаю. Но ко мне это какое отношение имеет?

Князь про меня говорил? Меня так назвал? Похоже на то. Реакция у него интересная. Он вроде даже будто рад, но обеспокоен. Странно… Чего радоваться? Мало данных, очень мало! По приезде в посольство сразу засяду за книги. Почему я раньше ничего не знал о пифиях?

– Раньше Гуанчжоу называли Кантоном, но это ошибочное, европейское название, – будто включился звук. Я с усилием прекратил гонять по кругу мысли и услышал, как наш встречающий развлекает народ байками. – Долгое время город был единственным портом империи, открытым для европейцев, вот они и дали ему такое, более произносимое для них название. После реставрации император повелел избавиться от всех чуждых названий, после чего город вернул свое историческое имя.

Вероятно, он считал себя обязанным вести себя как гид при тургруппе. И, как любой гид, говорил он преимущественно о всяких малополезных для нас вещах, вроде истории и этимологии названий. Мне вот какая польза в том, что само название города в четвертом веке нашей эры звучало как Уянчэн и переводилось на русский как «город пяти козлов»?

Кстати, никто не встречал представителей Благовещенского княжества в аэропорту, кроме упомянутого чиновника. Я только сейчас об этом подумал – видения и разговор с князем выбили меня из колеи. А ведь протокольный визит, между прочим, вроде как должны были.

– Петр Игнатьевич! – попытался я повернуть энтузиазм чиновника в нужное и более практическое русло. – Расскажите лучше о планах нашей делегации на ближайшее время. Какие мероприятия уже запланированы, какие из них обязательны, а какие можно проигнорировать.

Петр Лунь моргнул и прервался. Он был невысоким, средних лет мужчиной, воплощавшим своим обликом идеального чиновника среднего звена: тщедушный, узколицый и суетливый. Глазки его, особенно в разговоре, постоянно искали взгляд собеседника, будто он жаждал найти в нем отклик на свои слова. При этом был он боярином, по-местному – ваном, происходящим из мелкого эмигрантского дворянского рода, осевшего здесь пару столетий назад и за это время успевшего смешать свою кровь с местной аристократией.

– На сегодня, Игорь Сергеевич, у нас запланирован только визит в Нефритовый двор, дабы подать прошение на аудиенцию у наместника, – ответил он наконец.

– В смысле? – не понял я. – Разве наш визит не согласован с кит… минцами?

– О, конечно же согласован, не волнуйтесь! Это просто особенности здешних традиций: прежде чем идти на встречу с представителем императорского рода, любой иноземец должен лично подать прошение. Это просто… условность и сама по себе мало что значит, но без нее нельзя. Протокол… Естественно, визит уже согласован и запланирован на завтра, десять часов утра в Чайном павильоне Нефритового двора, но…

В этом месте чиновник виновато улыбнулся и развел руками, как бы говоря – ну вот так тут все устроено. А я кивнул сам себе – вот и причина отсутствия красной ковровой дорожки и китайских пионеров. С точки зрения минцев, мы как бы еще не прибыли. Меньше всего на свете мне хотелось играть в китайские церемонии. Но кто бы дал мне выбор? Со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Принято у них так – что ж. Будем соответствовать. Сказано же – по своим задачам работать без изменений.

– Время подачи прошения запланировано?

– Да, конечно! Специально выделенный на это чиновник ждет вас через два с половиной часа. Он зарегистрирует прошение – оно уже написано по всем правилам – и сразу выдаст вам приглашение на встречу. Вы и десяти минут не потратите! Больше на сегодня никаких дел не запланировано.

Это хорошо, хоть будет время сориентироваться на месте.

– Разве что с вами хотел бы поговорить глава представительства – Алексей Вячеславович Снегирев. В любое удобное для вас время.

– Конечно.

Со Снегиревым этим мне еще Евсеев говорил пообщаться сразу, как на место прибудем. Он ведь не только послом был, но и управлял местной, пусть и немногочисленной, агентурой. И именно он занимался поисками нашего беглеца с того момента, как нам стало известно, в каком городе тот скрывается. А еще с ним князь должен утрясти детали встречи некоего человека. Которого я должен буду слушаться.

Так, все! Выкинул из головы всю эту пургу с видениями и пифиями! Да, это что-то значит, но что именно – мне сейчас не понять. Слишком мало данных. Так какой смысл мысли гонять? Станет легче? Не станет! Это как со страхом полетов: когда входишь на борт, бояться лететь просто нет смысла. Поскольку от тебя уже никак не зависит – штатно пройдет полет или самолет грохнется на взлете. Проще книжку почитать.

Еще минут двадцать лимузин вез нас по столице провинции. Сопровождающий чиновник наконец прекратил рассказывать истории о древнем Гуанчжоу и стал отвечать на вопросы о его сегодняшнем дне, да и о Китае вообще. Это выходило у него не в пример увлекательнее – все-таки он тут местный, а не присланный из княжества специалист. Одно только положение дел минских ванов, столь кардинально изменившееся после реставрации, меня перепахало до глубины души.

– Когда императорская семья вернула себе контроль над страной, она сделала своеобразный вывод о том положении, в котором оказалась до этого. И возложила вину за военные поражения, падение экономики и последующий раскол государства на сословие ванов. Небезосновательно, в общем-то, ведь именно они раньше управляли провинциями, а не члены императорской семьи, как сейчас. В результате император утратил контроль над провинциями, и случилось… скажем… случилось то, что случилось! Поэтому Чжу Гэнь, желая навсегда ограничить опасных и трудноуправляемых ванов, сразу же, как захватил Пекин, издал эдикт о «Новом пути». Согласно этому документу боевые маги теперь имели право развивать только одно направление своего дара: эфир, воду, огонь, металл или смерть. Любое, но только одно.

Я знал, конечно, что китайцы очень сильно мышлением от всех остальных народов отличаются, но и представить не мог, чтобы настолько. Так ослабить самое сильное свое оружие – как такое только в голову могло прийти? С другой стороны, китайский Колумб в нашем мире совершил кругосветку задолго до европейцев и чем это для него кончилось? Интригами при дворе, мучительной смертью и полным уничтожением флота, способного к длительному морскому плаванию. Вот и встретили опиумные войны со своими одномачтовыми джонками!

– Было создано новое ведомство, главной задачей которого являлся контроль за исполнением императорского эдикта. Служили в нем только обычные люди, многие из которых потеряли дома и семьи во время Эпохи Тридцати Правителей. Стоило ли удивляться, что они взялись за дело с особенным рвением? Сотни чиновников, вооруженных сильнейшими модумами, очень быстро заставили ванов пересмотреть свои взгляды на порядок в стране.

Только этого, как я лично мыслю, все равно не хватило бы на то, чтобы привести военную аристократию к полному повиновению и отказу от большей части своей силы. Слишком неравны силы даже вооруженных артефактами людей и боевых магов. Понятно, можно было по-тихому вырезать смутьянов-аристократов, но это могло привести только к геноциду, и ни к чему больше. Лунь будто услышал мои мысли, и дальнейший его рассказ расставил все точки над i.

– Конечно, ваны не горели желанием подчиняться. Но они при этом знали о силе Чжу Гэня и о том, как он расправлялся с мятежниками в то время, когда возвращал трон. А еще они знали, что у императора трое сыновей – носителей высшей магии, а младшая дочь имела редчайший дар пифии.

В этом месте рассказа чиновника мои уши сделали стойку, как у охотничьего пса. Перебивать и спрашивать у него я ничего не стал, но весь обратился в слух.

– Она могла предсказывать каждый шаг мятежников еще до того, как они совершат его. Первая попытка объединить свои силы против императора провалилась, вторая тоже. Ваны усвоили урок и не стали совершать третью – покорились.

Все. Больше ничего он по интересующему меня вопросу не скажет. Он вообще о другом говорил, а пифия к слову пришлась. Значит, пифия – это что-то вроде предсказательницы, я все верно понял. О! Майстер Экхарт из видения себя считал пророком! Это не то же самое? Скорее всего! Но отложим пока.

– Чиновники «Нового пути» взялась за дело с еще большим рвением, и спустя всего поколение империя Мин стала совсем другой страной. Развитой страной, в которой нет голодных. Спокойной страной, в которой обычные люди больше не боятся бесчинства ванов.

Закончив рассказ, Петр Лунь на секунду замер и нервно сглотнул. Что вызвало у него такую реакцию, я не сообразил, а вот причину сжатых кулаков Яньлинь и зло сверкнувших глаз ее старшего брата понял прекрасно. По сути, чиновник рассказал нам историю того, как носителей боярского дара в Китае выхолостили. И магов из Маньчжурии, до реставрации отколовшейся от Поднебесной, это просто бесило.

О сложившемся положении дел я знал, но и предположить не мог первопричины. В Китае были слабые боевые маги – это известный факт. Даже самый сильный ван владел только одним аспектом, что делало его узкоспециализированной боевой единицей. Да, они развивали владение своим даром до совершенства, но были ограничены только им. Поэтому одни семьи рождали только щитоносцев, а другие – метателей огня. Из могущественных магов и рыцарей прошлого они превратились в солдат. Очень крутых, но солдат.

– А вы? – Я решил не играть в дипломатию и задал прямой вопрос. – У вашей семьи, Петр Игнатьевич, какой аспект? Вы же подданные империи, хоть и русские по крови.

– Да сколько там той русской крови! – отмахнулся Лунь. – Хоть веру и язык свой сохранили, и за то слава Господу! А аспект у моей семьи – ихор, по здешней классификации – красный дракон.

– Огнем дышите?

– Плазмой, Игорь Сергеевич. Есть и плюсы в «Новом пути», знаете ли. Развиваешь единственно возможное до совершенства.

И, замолчав, едва заметно вздохнул. А я подумал, что будет нелишним взять у этого неприметного человека несколько уроков. Плазма, подумать только!

Жестокое решение – так с ванами поступить. Но минского императора я понимал даже. Когда сталкиваешься с реальностью, в которой твои предки из-за лени и недальновидности чуть не проворонили страну, не до игрушек становится. И не до популизма. В моем мире китайцев так же «взбодрили» опиумные войны. Настолько, что, даже став коммунистической, Поднебесная осталась страной с самым жестоким наказанием за торговлю наркотиками. Да и Россия после перестройки, если подумать, на путь диктата ступила не от хорошего наследия…

Первая и главная задача любой власти, вне зависимости от государственного строя и национального менталитета, заключается в том, чтобы власть сохранить и преумножить. Диктатом вроде китайского или социальными реформами – совершенно все равно. Это лишь инструменты, с помощью которых власть решает важнейший для себя вопрос. Так было в моем мире. И в этом я не увидел особых отличий. Разве что во власти здесь были хищники и собственники, а не временщики, спустившие с цепи свои желания.

Так что не нужно смотреть на Пояркова влажными от умиления глазами, мол, князь-батюшка, заботливый отец народа, принявший в семью сиротинушку из другого мира! И на минского императора вешать ярлык сатрапа тоже не стоит. У правителей другие цели, соответственно и задачи, ими решаемые, от обывательских сильно отличаются.

Ведь мой «дядька», если уж на то пошло, с самого что ни на есть начала знал о подмене своего племянника на иномирянина. Но не вмешивался. Наблюдал. Был готов в любой момент остановить мои потуги «восстановить справедливость». И после того как я пробкой от шампанского вылетел в свой мир, вернул он меня сюда тоже не от большой любви. Ему нужен был дар, оставшийся мне в наследство от двойника. И, конечно, ему нужен был заместитель и помощник – вместо того, которого он растил с самого детства, но проморгал его изменения. Человек, которого можно использовать на любом боевом или политическом фронте. И который будет ему верен. С кадрами беда не только в моем мире.

Я против данного подхода не возражал. И не по причине склонности к такой сексуальной девиации, как мазохизм, просто понимал, что иначе дела не делаются. От наличия в этом мире магии и таких сказочных названий, как князь, берсерк и целитель, сам мир детской сказкой не являлся. Здесь лилась кровь, люди бились за власть, влияние и богатство. Ничего такого, чего бы я не встречал в своем мире. Кроме одной малости: здесь у меня были просто обалденные стартовые условия. И я собирался использовать их по максимуму. Но не для обретения власти или богатства – и того, и другого у меня по брови было.

Я хотел избавиться от статуса фигуры на доске. Пройти весь путь от «офицера» до ферзя, пока не подвернется возможность спрыгнуть с доски. Я хотел стать игроком. Хотя бы и с маленькой буквы. Кто-то назовет это карьеризмом – плевать! Пешкой я уже был. И, оглядываясь назад, понимал: мне не понравилось.

– Его видели дважды. Один раз на приеме в британском посольстве, второй – в доках, где он беседовал с капитаном турецкого судна. В обоих случаях Топляка сопровождала охрана.

Снегирев на посла походил еще меньше, чем я на жениха пермской княжны. При первом взгляде на него мне пришло в голову слово «потасканный». Причем речь шла не о его возрасте – посол едва ли был старше пятидесяти лет, что для аристократии этого мира было сравнительно немного. Тем не менее слово это полностью описывало главу представительства Благовещенского княжества. Мелкий и болезненно худой, с лицом, настолько перекопанным морщинами и изможденным, что казалось, будто посол только что поднялся со смертного одра, где огласил наследникам свою последнюю волю, а потом решил назло им пожить еще немного. Даже его костюм – обычная серая двойка – выглядел так, словно Алексей Вячеславович в нем спал. Не в том смысле, что одежда была грязной или помятой, просто висела на нем, как на скелете.

При этом посол оказался мужиком дельным, без тяги к плетению словесных кружев, которой обладают, на мой взгляд, практически все дипломаты. Хриплым голосом он быстро ввел меня в курс дела как по официальной части моей миссии, так и по поискам беглеца. А когда я спросил его о той помощи с его стороны, на которую я могу рассчитывать, сверкнул удивительно молодыми голубыми глазами и ответил:

– На любую, Игорь Сергеевич. Князь велел оказывать вам максимальное содействие.

Ага, дядька, выходит, мне карт-бланш выдал. Это хорошо. С одной стороны. С другой, больше дадено – больше и спросится.

– Где он живет, выяснить удалось?

– К сожалению, нет. Попытки проследить за ним к успеху не привели. Слишком мало времени. Вчера я нанял частного детектива, чтобы не привлекать внимания к посольству, но пока доклада от него не поступало. Сегодня вечером, возможно.

– Скрывается, выходит…

– Самое забавное, что нет. Скорее всего – нет. Во всяком случае, по городу он передвигается открыто, хотя и с охраной, не боится появляться на приемах и деловых встречах. Просто местом жительства он, вероятнее всего, выбрал одну из закрытых частей города. Моим людям туда ходу нет, именно поэтому я и нанял местного детектива. Он бывший полицейский, прекрасно знает город и обладает впечатляющими связями…

– Как понять – «закрытых»? – не сообразил я, невежливо перебивая посла. Как-то не укладывалось у меня в голове, что какую-то часть города можно вот так просто взять и сделать закрытой.

– Это особенности минской культуры, Игорь Сергеевич, – пояснил посол, не обращая внимания на мою бестактность. – Без привычки понять такое сложно, но в городе имеется пять закрытых для иноземцев зон. Точнее, четыре – Нефритовый двор является таковой условно.

– А он туда как попал, если они для иностранцев закрытые?

– Возможно, гостем дома. Не слишком частая практика, требующая согласования с управой района и солидных подношений чиновникам. Но для человека со средствами и связями в империи нет ничего невозможного.

Здесь Снегирев бросил взгляд на монструозные часы с маятником, стоящие у дальней стены.

– Нам, кстати, осталось менее часа до визита в Нефритовый двор. С учетом дороги, минут через пятнадцать нужно выезжать.

– Закрытые зоны, Алексей Вячеславович, – вернул я собеседника к предмету разговора. – Что это за места и как это может нам помешать?

– Да-да. Давайте пройдем к карте – так будет нагляднее, – встрепенулся посол и приблизился к стоящему в центре кабинета столу. Сунул руку под столешницу, щелкнул каким-то скрытым переключателем, и над лакированной поверхностью красного дерева возникла висящая в воздухе трехмерная карта Гуанчжоу.

Такой технологии здесь я еще не видел. Но проявлять любопытства не стал – сделал вид, что карта-голограмма над антикварным столом для меня явление привычное.

Очертаниями город напоминал подкову, обнимающую своими дугами устье впадающей в океан реки Чжуцзян, являющееся также глубокой бухтой, – довольно распространенная форма для морских портов. Будто с высоты птичьего полета я смотрел на серые блоки зданий, коричневые кривые дороги, зеленые многоугольники парков и синие ленты многочисленных речушек.

– Первая закрытая зона – Нефритовый двор, – ткнул палец посла в участок карты. Система тут же закрасила несколько кварталов зеленым цветом. – Здесь расположены городская и провинциальная управы, дворец наместника, силовики и конторы большей части городских служб. Посторонним вход сюда разрешен только по предварительной договоренности или приглашению. Сразу скажу, здесь он поселиться не мог, будь у него даже письмо от самого императора. Жилых домов, кроме дворца наместника, там просто нет.

Ну ясно. Вроде Запретного Дворца в Пекине моего мира, только не такой запретный и не в Пекине. Административный центр и все такое. Да, согласен, в такое место Топляк не сунулся бы.

– Остров Лунного Зайца. – Карта подкрасила еще одну зону, точнее – остров посреди реки на южной границе города. – Здесь расположен храм Будды и еще нескольких конфессий, а кроме того, проживает местное священство. Теоретически Топляк мог здесь поселиться, но для беглеца это не самое удобное место – с большой землей его связывает только одна дорога.

Палец Снегирева отметил для меня мост через реку, чтобы я не сомневался.

– Следующей закрытой зоной у нас является район Небесного пути…

– Алексей Вячеславович, они, в смысле, серьезно так называют районы? – не выдержал я. – Все эти нефритовые дворы, лунные зайцы, небесные пути!

– А что вас смущает?

– Просто не могу представить, зачем так называть кусок своей земли. Пафосно и неестественно.

– Ну это вы зря, Игорь Сергеевич! Чем минские названия отличаются от английских, например? Те же Редвуд и Блэквотер в прямом переводе звучат как Красный лес и Черная вода соответственно, хотя ни лесов, ни рек там может уже и не быть. А наши Белогорья, коих в каждом русском княжестве минимум по одному? Вам часто доводилось видеть горы именно белого цвета? Мне – нет. Я вам просто даю прямые переводы на русском, чтобы вы не ломали себе язык всеми этими Хайчжу и Цзэнчэн. Но если хотите, давайте буду на языке оригинала.

– Нет, благодарю вас! – вскинул я руки, защищаясь. – Пусть будет район Небесного Пути.

«Все равно мои лингвоботы, когда я их закапаю, именно так мне и будут переводить! Кстати, надо бы не забыть это сделать перед поездкой в Нефритовый двор».

– Это университетская зона. Только для учащихся и преподавателей. Вот там жилой сектор большой, много помещений сдается в аренду, в основном для состоятельных студентов. Хотя проживают не только они.

Но вряд ли Топляк станет жить в районе, где шатаются и ведут праздную жизнь студенты. Я бы на его месте не стал. Да и выделяться он там будет, к бабке не ходи.

Четвертой была зона народа чжуан, который жил своим традиционным укладом, имел собственную полицию и не желал пускать на свою территорию не то что иностранцев – соседей по городу. Китайская версия наших староверов или американских мормонов с правами на автономию, полученную лично от императора сразу после реставрации. Куча правил, знать которые чужаку невозможно, обряды, странные извивы логики, проистекающие из своеобразного понимания священных текстов. Сомнительно, чтобы Топляк осел здесь.

Последней закрытой зоной являлся Парк Лотосов. На самом деле это был огромный жилой микрорайон в центре города, построенный вокруг искусственного озера и предназначенный для проживания бизнес-элиты Гуанчжоу. Двух– и трех– уровневые квартиры в небоскребах стоили как роскошные яхты, территория комплекса была окружена по периметру, усилена магией и вооруженной охраной. За оградой находился настоящий рай для богатеев, оснащенный всем необходимым для жизни: теннисные и гольф-клубы, бассейны на крышах зданий, элитные бутики, рестораны. А также детские сады, школы, свой полицейский участок, больница и администрация комьюнити.

Парк Лотосов был идеальным местом для проживания беглого Потрошителя. С его деньгами, а бо́льшую часть счетов Топляка заблокировать не удалось, он мог устроиться тут с привычным ему комфортом и наслаждаться жизнью. Едва только Снегирев начал описывать район, я сразу понял, что начинать поиски следует отсюда. Надо будет поговорить об этом с нанятым детективом.

Значит, так, что мы делаем и в каком порядке? Я пока утрясаю все вопросы официального прикрытия: еду в этот Нефритовый двор и получаю приглашение на встречу с наместником Гуанчжоу. Алмаз садится за сбор сведений по сети – это мы еще в самолете обсудили. Как и первые действия маньчжуров: они отправляются на встречу с местной общиной своих соотечественников и налаживают связи. Их тут около полумиллиона проживало, так что вполне могли помочь. Самойлов же идет на встречу с Витиным коллегой из местной триады – попытается дать им заказ на поиски беглеца.

Вроде бы все. На первый день достаточно. Ничего не упустил? Капли закапать, вот!

Внезапно накатил страх. Волна арктического воздуха прошла по телу от загривка до кончика пальцев на ногах. Не паническая атака, но довольно близкий ее родственник – боязнь несоответствия. Или страх неудачи. Четкое понимание, что я совсем не тот, кем меня считает большинство окружающих людей. Не рука князя, не боевой маг, не политик и не интриган. Всего лишь «говорящая голова» из другого мира, выпускник факультета журналистики, который, как говорили наши преподаватели, «знает понемногу обо всем». Верхохват, болтун и приспособленец.

Постоянно прижатая логикой и волей, эта эмоциональная часть моего разума тут же выдала пулеметную очередь вариаций с одним лейтмотивом: мы все умрем! Воображение с готовностью отозвалось и выдало несколько картинок, конкретизирующих данный тезис. Провал задания, смерть от руки охранников Топляка, раскрытие моего инкогнито. Нелепые решения, приводящие к гибели моей команды. Позорное бегство из Гуанчжоу, разнос князя, укоризненный взгляд Глеба и разочарованное сопение дяди Вани.

Какие Потрошители? Какая княжна из Перми? Антошин, ты с ума сошел, что ли? Это не твой уровень! Ты не справишься! Ты не умеешь ничего такого, что требуется для решения поставленных задач! Ты чужак в этом мире и всегда им будешь! Просто попроси князя, чтобы тебя оставили в покое, уезжай в глушь и оставь большую политику тем, кто в этом понимает!

– Нам пора выдвигаться, Игорь Сергеевич, – ворвался в мои размышления хриплый голос посла. От неожиданности я даже вздрогнул. – Машина уже ждет.

Внутренне я встряхнулся подобно собаке, вылезшей из воды. И выдал: «Закрой рот, девочка! Плакать разрешено в специально отведенных местах! Хочешь утонуть? Просто опусти руки! Или барахтайся, чертова кукла!»

– Идемте, Алексей Вячеславович! – Рассеянная улыбка с легким кивком. Мало ли чего я не умею? Научусь! – Быстрее начнем – быстрее закончим.