Текст книги "Наместник"

Глава 6
Убийца

Когда сквозь темноту ночного сада проявилась полная света комната, я уловить не успел. Думал о своем – обо всех этих копьеносцах, смертецах, ведьмаках – и не заметил, как под руками вместо дерева перил террасы оказался полированный камень столешницы. Слева мягко светило, но все же раздражало глаз настенное бра, а в полутора метрах от лица мерцал экран ноутбука. Все пространство монитора занимало изображение головы пожилого китайца. Седые волосы, собранные в пучок на затылке, морщины на лбу, вокруг глаз, по сторонам плотно сжатого рта свисают белые усы.

Видения, будь они неладны! Я понял, что меня опять накрыло видением, когда сквозь лицо старика на экране ноутбука качнулась тень ветви сливы из сада посла. И донеслось едва слышимое покашливание Алексея Вячеславовича. Я все так же стоял на террасе представительства княжества, но разумом находился в другом месте. Как в прошлый раз, когда гостил в голове майстера Экхарта.

Было, правда, и отличие. Я ничего не знал о человеке, в которого меня закинуло. Чьими глазами смотрел, чьими ушами слушал. Также я ничего не знал о человеке, который смотрел с монитора.

– Мы не можем позволить оппозиции использовать ситуацию, – произнес китаец с экрана. И я понял, что наблюдаю за видеобеседой по аналогу скайпа. – Будущее государства стоит на кону. Постарайся, чтобы наше послание было воспринято однозначно.

– Да, отец. – Голос того, чьими глазами я смотрю, был мягок и напевен. Настолько, что будь он еще самую малость мягче и напевнее, его бы уже нельзя было назвать мужским.

– Тогда мы закончили, – сказал китаец и отключился. Изображение его лица пропало, сменившись темно-синей заставкой с какой-то эмблемой в центре экрана. Дракон вроде бы – не успел разглядеть.

Собеседник старика устало вздохнул, опустил крышку компьютера и поднялся. Взгляд его переместился со стола к окну, и я увидел плотно задернутые желтые шторы, согнувшегося в поклоне слугу в длинном халате…

– Да вы спите на ходу, Игорь Сергеевич! – Рука посла тронула меня за плечо. – Пойдемте я провожу вас в вашу комнату.

Комната с настенным бра, каменной столешницей и экраном ноутбука исчезла. Но перед тем как уже мои глаза увидели огни ночной подсветки сада посольства Благовещенска, перед внутренним взором пронесся еще один образ. На этот раз – просто картинка. Статичная, как кадр из фильма, который поставили на паузу. Промелькнувшая всего за миг, но врезавшаяся в память каждой деталью.

В центре композиции находился китаец. Другой, не старикан с сеанса видеосвязи. Молодой мужчина в черной с красным пижаме, которая у минцев идет как аналог европейского делового костюма. Лицо его было перекошено безумной какой-то гримасой, как у рестлера во время атаки на противника. Обе руки он свел вместе и вытянул вперед, а кисти развел в сторону, словно пасть чудовища. И из этой вот пасти тянулась струя белого пламени. Замершая, концом упирающаяся в окно, уже оплывающее под натиском температуры. И люди. В комнате – десяток людей. Точнее, пылающих факелов, всего миг назад бывших людьми.

– Игорь Сергеевич?

Моя рубашка промокла от пота. Сердце колотилось, как бубен шамана индейцев. Перед глазами все плыло, а разум, сбитый с толку сменой планов, не выдавал ни единой мысли. Просто замер в ступоре.

– Игорь Сергеевич? С вами все…

– Я в порядке! – отозвался я. Громче, чем хотелось. – Просто устал! Надо вздремнуть, и все будет в порядке. Покажите – где моя комната?

– Конечно. – Продолжая смотреть на меня обеспокоенно, Снегирев сделал жест к двери. – Прошу за мной.

Двигаясь как автомат, я добрел до своих покоев, попросил посла прислать кого-нибудь с письменными принадлежностями, а когда за ним закрылась дверь, рухнул поперек широкой кровати и, впечатав лицо в подушку, заорал.

«Вы же знаете, что у носителей царского дара психические заболевания развиваются в десятки раз быстрее, чем у обычных людей или даже бояр?»

«Если повторится – записывай. Во всех подробностях. Старайся ничего не упускать».

«В рамках сбережения целого можно пожертвовать его частями!»

«Пифия, ты представляешь? Но как же не вовремя!»

Обрывки фраз крутились в голове, как куски овощей в миксере кухонного комбайна. Я схожу с ума? Я же носитель царского дара, верно? Не обученный, но генетически им владеющий. Эти видения – такие были у Антошки – сына князя, до его инициации. А князь выслал ко мне доктора, а не кого-то еще. Понял, что проморгал момент с инициацией и обучением, и племянник его тронулся умом. С чего я решил, что, говоря о пифии, Поярков имел в виду меня? Он мог просто вернуться к прерванному моим звонком разговору!

«Но он велел все записывать. Зачем?»

«А еще он просил не оставаться одному ни при каких обстоятельствах! Про записи он сказал, чтобы сместить фокус внимания с проблемы. С того, что он посылает врача, которого нужно слушаться!»

«Первое видение было совсем не похожим на глюк…»

«Да тебе-то откуда про глюки знать, как они там выглядят! Ты же тяжелее травы ничего никогда не пробовал!»

«Это было реально! Я видел чужими глазами!»

«В реальности у тебя течет крыша! И «скорая» уже вылетела из Благовещенска! Смирительная рубашка, и никаких княжон!»

– Заткнулись оба! – заорал, точнее, промычал я в подушку.

Логически… Надо просто мыслить логически! Да, страшно. На самом деле – трындец как страшно! Но это мало что меняет. Паника такая штука, что поддашься ей один раз – и можешь идти копать могилку и заказывать гроб. Страх может помочь – инстинкт самосохранения и все такое, – а вот паника убивает. Об этом я знаю очень хорошо.

Странно, не странно – по фиг! Рассматриваем только факты. Видения были – факт. Нравится или нет – было! Они были очень… достоверны. Тоже факт. Но не факт, что это просто выверты сознания. Третий факт – никто, кроме меня, ничего такого не видел. И вот это – очень плохой факт. Только благодаря ему можно предположить, что я схожу с ума. Но! К счастью, есть «но»! Реакция князя. Это четвертый факт – его мой рассказ ошеломил, но не удивил. Правда, он может значить и то, что князь обеспокоен признаками потери рассудка своего зама. Но если проанализировать все его слова и интонации, убедительнее выглядит другая версия. Поярков понимал, что со мной происходит, но был удивлен, как такое могло произойти со мной.

И еще один довод в пользу того, что я не съехал с катушек. Меня отправили к минцам решить целую кучу задач, одной из которых была проверка готовности обер-секретаря к дальнейшей работе на благо княжества. А значит, я изучен, взвешен и признан годным. Банально «годным» с точки зрения медицины! Меня вот якут-целитель проверял за два дня до выезда. Строго говоря, он меня и княжича осматривал раз в неделю. И ничего не нашел, никаких признаков грядущего сумасшествия.

Вывод? Все-таки видения – проявление дара. Скорее всего, так. Не боярского, царского, возможно. Это неприятно, это пугает, но маловероятно, что это опасно. Значит, паника побоку и рассматриваем только версию с пробуждением дара. И еще раз – у Антошки такое было, и ничего с пацаном не случилось. Носится по закоулкам резиденции, как в зад пчелой ужаленный!

С непередаваемым облегчением я оторвал лицо от подушки и вдохнул полной грудью. Какой ты все-таки трус и паникер, Антошин! Смотреть противно! Одно радует – никто не видел.

В дверь постучали. Слуга-китаец, как какой-то официант в ресторане, молча «сервировал» небольшой столик в углу бумагой и карандашами и так же беззвучно, как вошел, покинул комнату. Вовремя! Надо все записать. Каждую долбаную деталь!

Усевшись за стол, я прикрыл глаза, сосредотачиваясь перед работой. И сразу же вспомнил реплику старого китайца с экрана ноутбука.

«Мы не можем позволить оппозиции использовать ситуацию…»

Слова политика! Эти интонации и построения фраз я узнаю в любом из миров! Китайского политика. И высоко летающего, кстати. Стоп! А не императора ли я видел? В последнем видении? Это же легко проверить! Господи, ну хоть на одну здравую мысль ты разродился, Антошин! А то верещишь, как баба, слушать противно!

Я достал смартфон и вбил в поисковике «император Чжу Ли». И с удовлетворением стал разглядывать лицо старого минца, виденного всего каких-то минут десять – пятнадцать назад. Фотография седого, с длинными усами, одетого в расшитый желтый халат и смешную черную шапочку владетеля империи окончательно убедила меня, что я не псих. Именно его я видел глазами… получается – его сына. Чжу Юаня? Человека, с которым мне встречаться завтра. Скорее всего, так. Точнее смогу сказать, только когда услышу его голос. Он у него… характерный такой.

О чем говорили император и наместник в моем видении, было неясно. Я застал самый конец разговора, понять из которого можно было только одно – стороны обсуждали дела государственные. Больше из этого мне ничего не выжать. Тогда переходим к картинке, которая появилась под занавес. Той, где злобный ван заливал все вокруг белым огнем. Как этот кошмар, в котором люди превратились в факелы, был связан с беседой отца с сыном? Не просто же так это мне в один момент привиделось? Хотя могло и просто так – что я знаю о природе видений?

Потратив еще десять минут, я записал свои видения на бумагу и собрался было лечь спать и как-то уговорить свой разогнанный мозг отдохнуть, как смартфон сообщил о получении сообщения. Оживив экран, я обнаружил, что пришло письмо от Алмаза. Татарин, видать, тоже не спал и воспринял мою просьбу порыться в сети на предмет информации по пифиям со всей серьезностью. Вздохнув для порядка – сна пока не предвидится, – я погрузился в чтение.

Спустившись утром в холл посольства, я стал свидетелем непонятной и немного пугающей сцены. Или неловкой – тут как посмотреть. В кресле сидел в совершенно растрепанных чувствах Петр Лунь, а рядом с ним стояла – и утешала его! – Яньлинь. По крайней мере, так я воспринял картину. Хотя как ее еще воспринять-то? Мужчина сидит, уронив лицо в ладони, а женщина стоит рядом и успокаивающе гладит его по плечу.

При моем появлении оба замерли, будто я застал их за чем-то неприличным, и тут же поспешили разорвать дистанцию. Точнее, попыталась Яньлинь, сделавшая пару шагов прочь от кресла с чиновником. А тот остался сидеть, но уже в не столь трагической позе.

– Что-то случилось? – спросил я нарочито небрежно, как воспитанный человек, стараясь смотреть в сторону.

Лунь тут же бросил на берсерка умоляющий взгляд, расшифровать который не составило бы труда и ребенку:

«Пожалуйста, ничего не говорите!»

Уже открывшая было рот женщина резко закашлялась, будто подавившись чем-то. И посмотрела на Петра Игнатьевича с укоризной.

– Семейные проблемы… – выдавил в это время чиновник. – Ничего такого.

Выглядел он при этом так, будто у него мама сейчас умирала. Врать Лунь не умел совсем.

– Может, мы можем как-то помочь?

Обычно я не лезу в чужие проблемы, да еще и с предложением помочь. Во-первых, у меня своих по брови, а во-вторых, как правило, такая доброхотская инициатива выходит боком. И тебе, и тому, кому помогаешь. Но тут, не иначе из-за присутствия Яньлинь, вдруг полез.

– Правда не стоит, – вяло отозвался Петр Игнатьевич. – Это личные дела, вам это совсем не интересно…

На этом месте я бы и остановился – и так зашел много дальше, чем обычно. Но вмешалась женщина. Верно говорили евреи: Бог сотворил мужчину и отдыхал, а сотворил женщину – и все потеряли покой.

– Расскажите все Игорю! – потребовала она, забыв о том, что ее вообще-то просили молчать. – Он хороший человек и наверняка придумает, как вам помочь!

Разумеется, после такой лестной характеристики от красавицы-берсерка пути к отступлению для меня были закрыты. Осталось только идти вперед. Что я и сделал, приблизившись к креслу, в котором сидел Лунь. Тот вскочил и затараторил:

– Игорь Сергеевич, я не должен… У вас и своих проблем хватает… Вы не должны!.. Я сам!

– Давайте вы не будете говорить мне, что я должен делать, а чего не должен, – мягко, но, надеюсь, веско произнес я, опуская руку на плечо чиновника и усаживая его обратно в кресло. До визита к наместнику еще оставалось полно времени, так что я мог себе позволить побыть тем, кем меня видела симпатичная женщина.

Еще с минуту Лунь не решался начать, отговариваясь своей незначительностью и моей занятостью, а затем, неожиданно для самого себя, начал рассказывать. Путано, нескладно, я сперва даже не сообразил, о чем он говорит.

– Теперь им придется уехать! Род Фэн живет в Гуанчжоу уже четыре поколения, и вот теперь им нужно уехать! И никаких объяснений, Игорь Сергеевич, понимаете? Никаких объяснений! Просто потому что мы ваны, а с ванами можно не церемониться!

– Петр Игнатьевич! – практически рявкнул я на него. Столкнувшись с этим словоблудием, я понял, что на самом деле до визита к наместнику не так уж и много времени осталось. – Извольте взять себя в руки и говорить толком!

Кстати, поймал себя на мысли, что стал использовать здесь устаревшие слова и обороты. Все эти «извольте» и «потрудитесь». Атмосфера, видимо, располагала.

Чиновник от моего окрика дернулся, пробормотал «да-да, конечно!» и пару раз смачно хлестнул себя по щекам.

– Прошу простить, Игорь Сергеевич! Происшествие совсем выбило меня из душевного равновесия! Я расскажу по порядку, да-да!

Он поднялся наконец из кресла, прошел к огромному, в полтора человеческих роста, окну холла, облокотился на подоконник и так, стоя к нам спиной, начал говорить.

– Брата моей жены зовут Фэн Юйсян. Вернее, звали. До вчерашнего дня. Вчера вечером он погиб. Был убит… да. Говорят, напал на полицейский участок, убил множество людей… Его смогли остановить только пули. Понимаете, это какой-то бред! Это же добряк Юй! Он в жизни никого не обидел! Кадровый военный, но без трупов на совести – он всегда этим так смешно гордился! А полицейские говорят, что он сжег половину служащих участка! Просто так, безо всякой причины! Вошел внутрь, активировал дыхание дракона…

В голове щелкнуло узнавание. То, что рассказывал сейчас Лунь, я видел.

«Черт! Черт! Черт!»

Молодой мужчина в черно-красном. Искаженное злобой лицо. Сведенные вместе руки, из которых вырывается белое пламя. И горящие люди. С десяток горящих людей. Картинка так хорошо врезалась в память, что теперь я без труда вспомнил и место происшествия. Это действительно был полицейский участок.

И от этого осознания мне стало хорошо. Хотя это и характеризовало меня как плохого человека. Петр Лунь рассказывал о шурине, в которого вчера всадили половину цинка патронов, а я подумал о том, что получил еще одно доказательство того, что нахожусь в здравом уме.

– И теперь вся его семья будет выслана за границу провинции и лишена имущества. Жена, трое мальчишек… И никто ничего не объясняет, понимаете, Игорь Сергеевич! Просто ван вдруг сошел с ума и решил напасть на полицейский участок! Без цели, без мотива превратил в угли шестнадцать человек! Никто, похоже, и разбираться не планирует – ван же!

Вот вам обратная сторона поражения в правах некогда могущественных магов Китая. Они априори виновны. Хотя кого тут еще винить? Сжег полицейский участок, убил людей – в чем разбираться? Разве что в мотивах такого странного поступка. Но кому это интересно? Полицейские нигде не расположены копать глубоко, если ответы лежат на поверхности. Преступление же раскрыто? Раскрыто! Так чего мозг морщить?

Меня интересовали не мотивы этого «добряка Юя» – ну правда, слетел с катушек, да и вся недолга! – а то, почему в видении я увидел именно его? Да еще и в момент нападения на участок! И, что еще более интересно, сразу под завершение разговора императора и наместника. События как-то связаны? Я ведь вчера почитал «объективку» Алмаза по пророкам и теперь хотя бы в общих чертах понимал, что со мной происходит.

А вот чиновника, насколько я понял, больше заботила судьба близких убийцы. И, рассказывая мне эту историю, он, вероятно, рассчитывал, что я, каким уж образом – неизвестно, смогу повлиять на решение местных властей относительно высылки женщины с тремя детьми. Говорил, а сам смотрел на меня с такой надеждой, что мне даже не по себе становилось.

Во время рассказа Луня в холл спустился Алмаз. Хакер остановился неподалеку от меня, кивнул в знак приветствия и вопросительно вскинул свою монобровь – что тут, мол, происходит? Я подбородком указал на чиновника: сам слушай. А потом, когда, выговорившись, мужчина замолчал, татарин спросил:

– А это когда было?

Петр Игнатьевич поднял на него взгляд и с недоумением ответил:

– Вчера вечером. Почти ночью уже.

– Ага, – отозвался Алмаз и в задумчивости начал теребить ухо.

– Ты к чему это спросил? – поинтересовался я.

– Да тут, похоже, эпидемия какая-то. Третий случай на этой неделе.

– Что значит «эпидемия»? – встрепенулся чиновник. Да и я сам, признаться, с куда большим интересом взглянул на хакера.

– Я вчера по сети побродил, наткнулся на два случая похожих в местных новостях. На этой неделе, еще до нашего приезда, парочка ванов точно так же убилась.

Такт у татарина был как у колуна!

– В каком смысле?

– Без всяких видимых причин мирный подданный нападает на охраняемый объект, убивает людей, и сам в результате погибает. Первый случай четыре дня назад – нападение на КПП какого-то индийского княжества, я не помню названия. Трое убитых солдат и расстрелянный модумными патронами мелкий ван. Применяемый аспект – эфир. Второй – два дня назад. Нападение вана на кортеж здешнего толстосума. Здесь всего один погибший охранник, вана положили в пять секунд. Он, кстати, распадом по охране бил. Ну и третий вот вчера… Я почитал про погибших, они все как один – маленькие люди на незначительных должностях. И без малейших склонностей к подобному поведению. По мне, все это больше похоже на способ самоубийства или акцию протеста, чем на проявление немотивированной агрессии.

А вот это очень интересно! Три случая за неделю! И впрямь похоже на эпидемию. Надо бы покопать подробности… Не понимаю, почему это важно, но точно знаю, что картинки моему разуму показываются не зря.

– Игорь Сергеевич, доброе утро! Вы уже готовы ехать?

Со второго этажа спускался посол Снегирев, уже наряженный в темно-зеленый костюм. Его реплика заставила меня бросить взгляд на часы – полчаса до визита к наместнику!

– Да, конечно! Одну минуту!

Я приблизился к Алмазу и тихонько проговорил:

– Вытряси из Луня подробности. И дождитесь меня в посольстве. Как от наместника приеду – обобщим информацию.

За тонированными стеклами лимузина проплывали стеклянные небоскребы Гуанчжоу. Деловая часть города, тут ничего китайского не увидишь в принципе, несмотря на все старания архитекторов, а уж они-то выкладывались на сто двадцать процентов! Одни только парные башни этажей под сорок, закрученные как рога горных козлов, чего стоили! Но все равно – унифицировано и, по сути, безлико. Такое можно увидеть в любом мегаполисе мира: многоуровневые автострады, спешащие по своим делам толпы горожан, высоченные, пропарывающие подбрюшье облакам здания. Асфальт, стекло, бетон, сталь.

Вот бы выбраться из центра и погулять по окраинам древнего города! В прошлой жизни мне нравилось теряться в Харбине, забредать в места, про которые не знает туристическая карта, находить тихие дворики и тенистые скверы. Смотреть на вросшие в землю старые особняки или муравейники бедноты, собранные из всякого хлама. В таких местах чувствовался дух времени и, как ни странно, страна, гостем которой я был, становилась куда понятнее.

Взять, например, тех двух дедков, виденных мной в курортном Бэйдайхэ моего мира. Жаркое лето, потоки отдыхающих в ярких одеждах и два старика, сидящих в крохотном скверике между двумя оживленными улицами. Одеты бедно, но опрятно. Играющие в го или в еще какую-то премудрую китайскую игру. Проходя мимо них, я заметил толстые, раздавленные тяжелым трудом и артритом пальцы игроков, ставящие камни на доску. И их умиротворенные лица.

Меня тогда будто током ударило. Я даже остановился, некоторое время наблюдая за пенсионерами, которые на меня не обращали никакого внимания. Мимо них пролетала жизнь, которой они не понимали и частью которой не являлись. Свою жизнь они пропахали как проклятые ради этого будущего и совершенно не были огорчены тем фактом, что будущее к ним равнодушно. Они работали по колено в холодной воде рисовых полей или толкая средневековые тачки на одном колесе на добыче песка или камня. Ради этого китайчонка, капризно оравшего что-то на одной ноте. И ради тех нуворишей, разряженных словно павлины.

Они никому не предъявляли счетов, не требовали признать их заслуги, не кричали, что потомки обязаны этим солнечным днем именно им. Два старика просто сидели в тени дерева в центре современного курортного города и коротали остаток своих дней за игровой доской. С выражением полного покоя на лицах.

Мне тогда показалось, что я что-то узнал про Китай.

– Вы чем-то обеспокоены, Игорь Сергеевич? – ворвался в мои размышления голос посла.

«Много чем! – хотелось ответить ему. – Предстоящей встречей с наместником, поручениями князя, поимкой беглого преступника и пробуждением пророческого дара! Ну и так, по мелочи, историей вашего подчиненного, например! Точнее, не ею самой, а тем, что я к ней как-то причастен!»

Но вслух я сказал совсем иное:

– Небольшой мандраж перед встречей с наместником, Алексей Вячеславович. Я все-таки не дипломат.

– Вы не переживайте! Во-первых, я буду рядом и смогу сгладить ваше незнание протокола или обычаев страны. А во-вторых, это же установочная встреча. Не формальное мероприятие, а знакомство переговорщиков в неофициальной обстановке. Не зря же встреча назначена в Чайном павильоне!

– Как скажете, – вяло откликнулся я. – Рассчитываю на вашу помощь. Скажите, а этот ваш Лунь…

Я сделал паузу, подбирая слова, и Снегирев заинтересованно полуобернулся ко мне.

– Да?

– Он надежный человек? В смысле, вы ему доверяете?

– Вот те нате! Почему вы спрашиваете?

– Просто ответьте, я объясню.

Посол задумался буквально на секунду, после чего сообщил с некоторой сухостью в голосе:

– Петр Игнатьевич со мной работает уже шесть лет, и я до сих пор не получал повода думать о нем плохо. Он ответственный и обязательный человек, не боится работы…

– А вы хорошо его знаете?

Черт его знает, что меня толкнуло задавать такие вопросы! Паранойя? Вполне возможно. Все эти совпадения: сперва картинка сжигающего полицейский участок мага, затем рассказ Луня о родственнике. Случайности, как говорил один персонаж, не случайны!

– В гости друг к другу не ходим, если вы об этом, Игорь Сергеевич! Все-таки есть определенный уровень субординации – в империи за этим нужно следить куда пристальнее, нежели дома. Я его начальник, а он мой подчиненный. Я бы сказал, что мы очень тепло и доверительно взаимодействуем в рамках трудовых отношений. Но к чему эти вопросы?

– Его шурин вчера напал на полицейский участок и сжег шестнадцать человек. Потом его убили.

Глаза Снегирева округлились.

– Так это ужасное происшествие, которое произошло вчера ночью… Это был его шурин?

– Брат жены – это ведь шурин?

– Господь милосердный! Так вот отчего на нем лица нет сегодня с утра!

– Да. И еще он просил каким-то образом воздействовать на местные власти и не допустить поражения в правах для жены и детей убийцы.

– Ох! Ну конечно! Их же теперь вышлют из провинции.

– Такие случаи у вас не редкость? Я имею в виду, когда боевой маг сходит с ума и нападает на первого встречного?

– Да господь с вами, Игорь Сергеевич! – воскликнул было посол, но осекся. – Случается… И в последнее время все чаще. Я могу только за этот год случаев шесть припомнить.

– Ну, значит, мой человек верно охарактеризовал ситуацию: эпидемия. Он нашел в сети еще два таких происшествия. И все, учитывая происшедшее с родственником Луня, случились на этой неделе.

Снегирев не выглядел человеком, для которого сказанное стало неожиданностью. То есть новостью про Луня он был шокирован, но вот общей информацией – отнюдь!

– Негласно считается, что это побочный эффект ограничения ванов в использовании дара, – понизив голос почти до шепота, сообщил посол. – Это не принято обсуждать, поскольку это будет критикой в адрес династии и «Нового пути». Не на доверии же эти ограничения, хотя минцы удивительно дисциплинированные и законопослушные люди. Что-то это ведомство делает с одаренными, раз у них остается доступ только к одному аспекту. Так что вполне возможно, что эти манипуляции и приводят к сбоям в головах у магов. И они выливаются в такие вот… последствия.

Замолчав на минуту, Снегирев вдруг произнес:

– Игорь Сергеевич, вы только по простоте этот вопрос не поднимайте в беседе с наместником. Это будет серьезным просчетом.

– Да и не собирался в общем-то! Это внутренние дела империи. Хотя немного пугает, знаете ли, что вот тот же Лунь ваш может утратить разум и спалит к чертям все посольство!

– Понимаю вас, – невесело хохотнул посол. – А мы, кстати, приехали.