Текст книги "Незримое, или Война в иномирье. Монасюк А. В.: Из хроник жизни – удивительной и многообразной. Книга вторая"

Незримое, или Война в иномирье
Монасюк А. В.: Из хроник жизни – удивительной и многообразной. Книга вторая
Виталий Васильевич Полищук

Персонажи книги, места действия и события – плод вымысла автора.

Все совпадения имен и названий с именами и названиями реально существующих лиц и мест могут быть только случайными.

© Виталий Васильевич Полищук, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Зимой 2004 года берега многочисленных архипелагов Океании, а также побережье Юго-Восточной Азии накрыла огромная волна цунами. Погибло более 200 тысяч людей – местных жителей и туристов, убытки от разрушений составили миллиарды долларов.

Все газеты писали, что вот уже много лет подобного бедствия этот регион планеты не испытывал, хотя катаклизмы, подобные имевшему место здесь иногда случались. На дне океана именно в этом районе планеты проходит линия разлома земной коры, а такие места всегда – сейсмически неустойчивы. Здесь часты подводные землетрясения и извержения вулканов, идет постоянный процесс донного горообразования. В результате – исчезают старые и появляются новые острова.

Из заметки в газете о-ва Рождества «Ежедневные новости»:

«Как сообщили члены экипажа самолета, совершающего регулярные рейсы «О-в Рождества – архипелаг Того-Паго», южнее архипелага Того-Паго они наблюдали в океане новый, ранее не существовавший остров. Это скалистое образование, с двумя вершинами и пологим основаним.

Командир экипажа, Калои Сарон, рассказал в интервью нашему корреспонденту, что они несколько раз облетели остров и заметили, что к нему со стороны Того-Паго плывут десятки лодок и катамаранов. Очевидно, местные жители решили обследовать остров, пока никто не объявил его своей собственностью и не ввел ограничения на посещение новой территории».

Июнь 2007 года

Анатолий Монасюк, бывший учитель муниципальной школы, с недавних пор – пенсионер, а следовательно – человек вольный и независимый в занятиях, возвращался из магазина домой. Свернув на аллею, проходившую рядом с городским холодильным хозяйством, он глубоко вдохнул прохладный воздух – узкая асфальтовая аллея была обсажена березами, которые густыми кронами образовывали полог над ней. Здесь всегда было тенисто и прохладно.

Анатолий шел медленно, помахивая авоськой с продуктами и наслаждаясь утренней свежестью. Легкий ветерок шумнул над головой в кроне молодой березки, легко коснулся щеки Анатолия и понесся дальше. Воздушный смерчик обнаружил брошенную кем-то газету и зашевелил, зашелестел ею. Анатолий прижал газету носком кроссовки, наклонился и подобрал бумажный лист, скомкав его в руке в комок. Путь его лежал мимо мусорных контейнеров, в них он и собрался бросить газету.

Миновав кирпичную стенку, ограждающую автостоянку от контейнеров и бросая газету в мусорный ящик, Анатолий узрел возле собственного дома, который высился перед ним всего лишь в десятке метров, нечто режущее глаз. На тротуаре, загораживая проход к его подъезду, стояли в ряд три черных сверкающих автомобиля – БМВ класса «Люкс» и два огромных джипа.

Вообще-то автомобили, стоящие возле подъездов дома, конечно же были не редкостью в нынешние времена. Но таких дорогих и таком количестве Анатолий Манасюк возле своего подъезда раньше не видел – он прекрасно знал всю автотехнику своих соседей.

Странно… Он подошел поближе, и странности продолжились – дверцы автомобилей стали открываться, из недр машин стали вылезать люди, и Анатолий понял, что хорошо одетые, при галстуках и в официальных костюмах (и это не смотря на июньское пекло) холеные мужчины прибыли, что называется, именно «по его душу»…

Так и есть – когда Анатолий приблизился к ним, один из них спросил:

– Извините… Вы ведь Манасюк Анатолий Васильевич, не так ли?

– Предположим… – почему-то острожно протянул Анатолий. – А в чем дело-то?

– Мы из Москвы. Вообще-то дело к вам вот у этих господ – это адвокаты из Женевы. Ну, а мы сопровождаем их. Я – Михаил Вайнфельд, вот мое удостоверение.

Наверное, Анатолий был не просто поражен – у него, что называется, от изумления поползла вниз челюсть.

Впервые в жизни он держал в руке документ, из которого следовало, что предъявитель его – руководитель отдела стран Центральной Европы Министерства иностранных дел России.

Руководитель такого ранга Министерства иностранных дел? В Сибири, в глубинке, что называется, в такой периферии…

Было от чего удивляться…

Часть 1-я
Прикосновение к неведомому

Март—июнь 2007 года

Гил Бейтс, американский мультимиллиардер, рывком сел на постели. Лицо его было мокрым от пота, волосы всклочены, глаза – белые от страха.

Сон вновь отличался поразительной реальностью, был цветным и жутким, продирающим насквозь. Только что могущественнейший человек планеты опять, как и прошлую ночь, бежал по каким-то переулкам, мимо каких-то высоких стен, темных подворотен; а воздух был плотным и багровым, наполненным отвратительной вонью, а сзади, нарастая и нарастая, звучал жуткий рев чего-то, что вот-вот должно было догнать его и рвать, рвать, рвать на части… Кто, зачем и почему именно его, Бейтса, респектабельного шестидесятисемилетнего господина, должен был разорвать в куски, Гилмори не знал, и именно эта неизвестность пугала больше всего.

Как и прошлую ночь, ему удалось в последний момент свернуть в подворотню и укрыться за выступом кирпичной стены – а Нечто пронеслось мимо, рев стал удаляться, и можно было вздохнуть облегченно, но в этот момент что-то схватило его сзади, оплело туловище, и рев вдруг возник совсем рядом… Однако в этот миг Бейтс уже проснулся, мокрый от пота, с бешено стучавшим и вырывающимся из груди сердцем… И счастливый, что все осталось позади.

Он протянул правую руку, нащупал кнопку и включил лампу. Мягкий свет осветил тумбочку, часть кровати. На часах было ровно два.

«Как вчера, позавчера и, наверное, завтра…,» – подумал он, подходя к окну. Кошмар повторялся в одно и то же время.

За стеклом была сонная ночная Женева. Почти не было бегущих по улицам огоньков машин, на стеклах шелестел весенний дождь, и все было таким спокойным, мирным и ничуть не опасным…

Это несоответствие внешнего мира и только что пережитое заставило Бейтса потрясти головой, Он хотел прийти в себя, он хотел, чтобы все это оказалось просто почудившимся, ненастоящим… Но он знал, что сейчас – да – он ляжет вновь в постель, уснет и будет спать крепким здоровым сном. Без сновидений.

Но это – сейчас. А завтра кошмар повторится. И не помогут ни лекарства, ни самовнушение – вновь багровый день, развалины, жуткий рев хищника и дикий, разрывающий мозг на части, ужас…

«Нужно поехать к Джереми, на ферму… Нужно отвлечься. Может быть там все будет по-другому?»

Да! В Джорджию, на ферму к брату.

Гилмори Бейтс принял решение, ему сразу же стало легче. Он расправил простыни, лег в постель и быстро уснул.

На другом конце планеты, в пригороде Токио, застроенном небольшими, но очень дорогими коттеджами (в Японии каждый клочок земли стоит баснословных денег, а уж жилье…) в иное, чем в Женеве, время, так как часовые пояса Токио и Женевы существенно отличаются – еще один богатейший человек планеты испытывал аналогичный ужас.

Сйдзе Сото, японский миллиардер, как и Гилмори Бейтс, забыл о спокойных ночах и нормальном сне. Нет, он не бегал во сне от чудовищ,. Просто вот уже какую ночь он внезапно просыпался с ножом в спине, и от этого испытывал жуткую боль, и выгибался на постели, боясь выпрямиться и таким образом вонзить себе в спину лезвие еще глубже, а потому корчился на постели и боялся до судорог лишь одного – вот сейчас он сунет себе за спину руку и действительно нащупает торчащий под лопаткой нож… И каждую ночь он находил-таки в себе силы, медленно-медленно рукой дотянуться до пораженного ножом места и раз! схватить воображаемую рукоять рукой, но ничего не было, дикая боль как по волшебству исчезала, и Сото-сан облегченно вытягивался на кровати во весь рост, лежа на спине на мокрых от пота простынях и блаженствуя, блаженствуя, блаженствуя…

За окном была ночь. Светящийся дисплей настенных часов показывал ровно два часа…

Сейдзе Сото, придя в себя, снял трубку телефона и набрал номер. Это ничего, что сейчас два часа ночи, его выслушают внимательно и с почтением.

– Племянник, я сегодня жду тебя прямо с утра у себя в офисе, – сказал он.

– Да, дядя.

И связь разъединилась.

Еще один богатый человек, Павел Абрамович Осиновский, эту ночь провел спокойно. Как, впрочем, и все предыдущие. Павел Абрамович обладал крепкими нервами, никогда не комплексовал, умел ставить цели и почти всегда добивался их.

В конце далеких 50-х XX столетия Паша был сначала студентом химико-технологического института, но потом перевелся в МГУ на физико-математический факультет, с успехом закончил его. Затем – аспирантуру МГУ, и в начале 80-х был уже доктором наук.

Заведуя кафедрой общей физики МГУ, он в конце 80-х с азартом погрузился в заманчивые дебри финансовых афер, которые пышно расцвели вместе с кооперативным движением в горбачевской России. Он сочетал свои способности математика со способностями торговца и предпринимателя, быстро обзавелся первоначальным капиталом и в начале 90-х сначала монополизировал московский рынок торговли компьютерами, поставляя ЭВМ из-за рубежа, затем мягко переключился на топливную отрасль экономики, активно участвуя в приватизационном процессе нефтяных скважин и нефтеперерабатывающих предприятий.

Но неугомонному Паше, хотя и миновало уже пятьдесят лет, этого было недостаточно. В советский период ему так не хватало двух вещей: денег и вхождения во Власть. Настоящую, большую власть. И вот новые времена предоставили ему и то, и другое.

Да, Павел Абрамович входил уже в ближайшее окружение первого президента России, затем очень способствовал становлению нового, молодого президента. И был достойно вознагражден.

Он получил уважение, солидный пост во властных структурах, и тут совершил ошибку. Он, что называется, зарвался. Паша перепутал себя с президентом один раз, второй, а вот третий раз ему не дали этого сделать. Ему намекнули, что он – в списке «на отстрел», то есть может потерять не только власть и деньги, но и лишиться свободы.

И тогда Павел Абрамович Осиновский заблаговременно выехал за границы Родины, да там и остался.

Он сохранил деньги – порядка десятка миллиардов долларов, и амбиции.

Однако неугомонный характер толкал его к действию. Живя безвыездно в Лондоне, он всерьез замыслил стать главой России.

Глава 1-я

Самолет мягко приземлился на бетонной полосе одного из частных небольших аэродромов в самом центре Джорджии. Именно здесь, возле небольшого фермерского городка Фримена, располагалась ферма Джереми Бейтса, младшего брата Гилмори.

Да-да, у одного из богатейших людей мира, владеющего, в частности, множеством предприятий по производству высокотехнологичного оборудования, компьютеров, военной техники младший брат был обычным американским фермером, возделывающим кукурузу. И при этом – счастливым человеком.

Гилмори иногда завидовал ему – у Джереми был сын – десятилетний Саймон. Сам Гил Бейтс своей семьи не имел – еще в восьмидесятых годах в автомобильной катастрофе погибли его жена, дочери и мать. Они ехали проведать больного отца Гила, который лечился в онкологической клинике. Но так и не доехали – автомобиль занесло на мокрой после дождя дороге и он рухнул с моста в небольшую речку, уровня воды которой тем не менее хватило, чтобы укрыть мертвые тела.

И вот теперь у Гилмори было лишь два близких родственника – брат и племянник. Саймон рос смышленым и очень добрым мальчиком. Он и дядя понимали друг друга, и поэтому при встречах могли молча сидеть рядом и любоваться закатом. Или – медленно текущей водой реки, на берегу которой стоял дом фермера Джереми Бейтса.

Выбравшись из самолета, Гил увидел автомобиль брата, а потом и его самого, щурившегося на солнце и приветственно махавшего ему широкополой шляпой. «А где же Саймон? – успел подумать Гил, но тут кто-то сзади закрыл ему ладонями глаза. Гил ощутил знакомый запах ладошек, и на сердце сразу стало тепло.

Он очень любил племянника.

– Дядя Гил, что-то не так? – спросил Саймон, вприпрыжку поспевая за быстро идущим к машине Джереми дядей. – Ты не заболел?

– Что-то вроде этого, племянник, – сказал Гил, останавливаясь и обнимая Саймона за худенькие плечи.

Он ласково взъерошил выгоревшие на солнце волосы долговязого мальчишки, отмечая, что за прошедшее с их последней встречи время Саймон вытянулся и как-то возмужал: плечи расширились и окрепли, лицо округлилось и загорело. Да, фермерские дети – это не городские мальчишки, они быстро взрослеют и мужают, работая на воздухе больше руками, чем головой.

Гилмори сел, вопреки обыкновению, на переднее сидение рядом с братом. Обычно же он садился сзади, с Саймоном, и они начинали сразу же какой-нибудь интересный лишь для них разговор.

Джереми обратил на это внимание. Запустив двигатель и включив передачу, он спросил, трогая машину с места:

– Гил, что с тобой? На тебе лица нет, брат.

– Что, так заметно?

– Ну, чужой, может быть, и не заметил бы, но только не я.

Гил помолчал, не зная, как начать разговор. Потом решил, что не стоит очень уж пугать брата – следовало бы самому сначала разобраться, что с ним происходит, и почему. Кстати, во время перелета через океан он прекрасно выспался, причем – без каких-либо сновидений.

– Да в общем – ничего особенного. Наверное, переутомился. Сплю плохо, сны какие-то вижу…

Он замолчал, ожидая, что на это скажет брат. Не мучают ли и его сновидения – а вдруг развивается что-нибудь наследственное, генетическое?

Но Джереми улыбнулся и ответил:

– Ты зря тогда не женился во второй раз, Гил. Эта твоя помощница, ну, та, из главной конторы «Бейтс Индастриз» – как ее звали – Патриция?

– Ты опять об этом, брат? Когда это было-то – лет пятнадцать назад? Мне уже тогда было поздно обзаводиться новой семьей…

– Это – никогда не поздно. Даже старики женятся, вот, например…

– Джей, семья ничто без детей. А после пятидесяти редко можно родить полноценного ребенка. Ты ведь знаешь – мои девочки были для меня всем. Дети – это счастье, Джей, не тебе бы это слушать.

Джереми улыбнулся, не оборачиваясь, правой рукой ловко ухватил на вихры сидящего сзади сына и легонько дернул за них.

– Счастье, счастье… Видел живого лоботряса? Оглянись назад!

Машина тем временем поравнялась с поворотом, ведущим к ферме. Вдали заблестели воды реки, а скоро в открытые окна потянула и речная свежесть.

– Ну, Саймон, чем займемся на этот раз, племянник? Сумеешь освободиться от дел на ферме, или мне отпрашивать тебя у отца?

– Сейчас пока дел на ферме немного, дядя Гил. Всходы еше не появились, так что свободное время у меня есть. Давай завтра утром порыбачим, а после завтрака съездим на ярмарку – возле Фримена только-только открылась ярмарка. Ребята в школе говорили – аттракционы просто здоровские!

Джереми тем временем ловко подрулил к веранде своего дома и заглушил мотор.

– Ну, хорошо, – вылезая из машины, сказал Гил. – Сегодня суббота, до послезавтра ты свободен. Да, может быть, все-таки поедешь учиться в Женеву? Школа Фримена, конечно, неплохая, но нужно ведь думать и о будущем? Кому, по-твоему, я передам все свои предприятия? Твой отец учиться делам бизнеса отказался наотрез, неужели и ты станешь фермером?

Все трое поднялись по ступенькам на веранду, Джереми открыл дверь и они вошли в дом. Полумрак холла, запах свежего коровьего молока – Гил вновь почувствовал себя дома. Хотя где он – его настоящий собственный дом – квартир и особняков по всему миру много, а вот дома-то он, пожалуй, чувствует себя, лишь приехав к Джереми.

– Ну, так как насчет того, чтобы узнать жизнь большого города? – продолжая разговор спросил он, придвигая себе кресло-качалку.

Саймон сел в кресло напротив.

– Дядя Гил, мы говорили с папой. Если честно – мне нравится наша ферма. Наша река, наш городок, ребята – мои друзья. Но папа сказал, что кроме «хочу» есть еще слово «надо». Давай, дядя Гил, сделаем так – я закончу следующий класс, а потом решим – если будет нужно, я перееду в большой город учиться.

Гилмори Бейтс внимательно посмотрел в лицо Саймону и вновь подумал: «Да, фермерские дети – это не городские. Мальчишке и одиннадцати нет, а вот поди ж ты, рассуждает как взрослый».

– Ну, тогда пошли ужинать? И спать, а то утреннюю рыбалку пропустим.

Гил Бейтс рывком сел на постели. Но не из-за сновидения, «Это уже рефлекс на что-то неприятное», – подумал он.

Просто зазвонил телефон. Обычно, уезжая из Швейцарии, где последние два десятилетия располагалось одно из любимых детищ Бейтса – производство особо сложных и особо мощных компьютерных блоков (в частности – изготавливаемых по заказам военных), Бейтс прерывал на время все линии связи. У него была достаточно хорошая группа прекрасно подготовленных помощников, и он мог отдыхать на ферме брата, что называется, не ломая головы. Но в свете последних событий Бейтс насторожился. Он, выходец из фермерской семьи Джорджии, не «сделал» бы своего состояния и не состоялся бы сам, если бы не был умным, осторожным и не обладал животным чутьем на опасность.

Именно это чутье на этот раз заставило его оставить включенным мобильный телефон, номер которого знал лишь его первый помощник в Женеве, Джанни Абрахамс. Он и звонил теперь, в полчетвертого ночи. Впрочем, в Швейцарии был еще день.

– Гил, событие невероятное. В окрестностях Изумрудной долины только что произошло землетрясение.

Гилмори помолчал, осмысливая услышанное.

Изумрудная долина располагалась в самом начале предгорий Альп, и представляла из себя изумительной красоты поросшую деревьями и альпийской горной травой местность. По краям ее обрамляли широколиственные деревья, среди которых кое-где виднелись верхушки хвойных; северная часть, с выходами скальных пород, была покрыта только темными альпийскими елями.

В свое время долину, которая находилась в стороне и от железных, и от федеральных автомобильных дорог, присмотрел один из помощников Бейтса. Дело в том, что некоторые детали-микропроцессоры для самых сложных высокотехнологичных изделий предприятий Бейтса могли изготавливаться только в вакуумных камерах, а испытываться после монтажа компьютеры должны были в атмосфере наименьшего количества примесей, порождаемых человеческой цивилизацией. Говоря проще – идеально подходил чистейший альпийский воздух. С его средней влажностью, и полным отсутствием промышленных дымов – ближайшее предприятие находилось в нескольких сотнях километрах от Изумрудной долины, причем роза ветров была такой, что над Изумрудной долиной воздух оставался чистым всегда.

Единственное поселение – небольшая деревня – было в пятнадцати километрах, у федеральной автотрассы. Но и оно отделялось от долины высокой скалой, поросшей лесом. А дорога в Изумрудную долину шла, огибая эту скалу.

Взять в аренду на 50 лет Изумрудную долину удалось с огромным трудом. Помогла община деревни у трассы – почти все трудоспособное население поселка получило высокоплачиваемую работу, причем в долину работников и работниц возил служебный транспорт. Кроме того, руководство корпорации Бейтс Индастриз обещало на свои средства обучать в университетах молодежь поселка, предоставляя затем выпускникам работу в долине и возводя в деревне новые дома под жилье для своих рабочих.

На этих условиях, при безусловной поддержке жителей деревни и за огромную арендную плату федеральное правительство сдало корпорации Бейтса Изумрудную долину в аренду.

В Изумрудной долине расположились только научно-исследовательские лаборатории, производственные корпуса, где изготавливались в вакуумных камерах микропроцессоры, а также испытательные лаборатории, в которых испытывались сверхсложные компьютеры – гордость Гилмори Бейтса – он снабжал ими военных, а также авиакосмические отрасли по всему миру.

И сырье для процессоров, и недостающие комплектующие для сборки компьютеров доставлялись вертолетами к въезду в долину, где они затем перегружались на грузовые электромобили. Так поддерживалась чистота окружающей среды Изумрудной долины.

– Гил, дружище! – слышалось в трубке телефона. – Ты слышишь меня?

– Да, слышу. – Бейтс пригладил волосы на голове, отпил глоток из стакана с водой, стоящего на прикроватной тумбочке. – Значит, землетрясение? И что, сильные разрушения?

– В том-то и дело, Гил, что разрушений – никаких. Прошли два несильных толчка, с северного склона упало несколько камней. Разрушений и быть не может – ведь в этой части долины у нас нет ничего. Но я решил все-таки позвонить.

– Ты правильно сделал, Джанни. А теперь слушай меня. Немедленно остановить все производственные операции, все опыты в лабораториях, отключите все компьютеры. Произведите метрические измерения всего и вся – не сдвинулись ли где-нибудь фундаменты зданий, не нарушена ли герметичность какой-нибудь из вакуумных камер, не перекосило ли постаменты испытательных стендов. Ну, ты понимаешь меня, не так ли?

– Конечно. Все сделаем, Гил, можешь не беспокоиться.

– Хорошо. Как только все проверите – запускайте работы, но обязательно проведите тест-контрольные замеры еще раз везде, где можно. Потом снова перезвони мне.

Гилмори Бейтс выключил телефон, положил его на тумбочку и хлебнул еще глоток воды. Чутье его не подвело – кое-что случилось – но вот то ли, что представляет опасность? И связано ли это с его ночными кошмарами?

Вряд ли. В глубине души Бейтс догадывался, с чем связаны кошмары.

И уж конечно, землетрясение тут ни при чем.

Гилмори Бейтс лег, накрылся простыней и погрузился в сон. Из которого его почти сразу вывел еще один звонок. Но это был звонок будильника – пора было вставать и идти удить рыбу.

В соседней комнате раздавался шорох – это Саймон встал и готовился идти будить дядю.

Дядя и племянник рыбачили всегда на одном месте – за излучиной реки, которая заросла ивняков и вязами. Когда они приходили и располагались на берегу, расчехляя удочки, было еще темно.

Именно в этом и заключалась прелесть – забросить удочки, когда из-за утренних сумерек еще не видно поплавков. И встретить рассвет.

Он приходил медленно, можно сказать – робко. Сначала начинала розоветь восточная сторона горизонта, и тут же слышался робкий птичий голос: чирик, чирик; затем начинали петь комары, и вот уже видны поплавки, и птичьи голоса становятся все увереннее и увереннее, а поплавки начинают подрагивать, и вот он, клев! А в результате они опять пропускали момент рассвета…

Рыба в речке Джереми ловилась не то, чтобы мелкая – в ладонь Саймона примерно размером. Но рыбаки всегда несли ее домой, вместе чистили, жарили и с удовольствием ели за обедом.

Но на этот раз удовольствие подпортил телефонный звонок. Звонил Абрахамс.

– Все в порядке, мы запустили все производства и лаборатории. Но есть что-то непонятное…

– Что? – спросил мигом насторожившийся Гилмори. – Что ты имеешь в виду?

– Тебе бы лучше приехать, сэр… – И это обращение «сэр», которое Абрахамс употреблял крайне редко, сказало Гилмори Бейтсу все.

Случилось все-таки НЕЧТО.

– Вот что, Джанни, – медленно сказал он. – Вот что… Я сегодня проведу время с племянником, а вечером отправлюсь в Женеву. Я успею на ночной рейс, так что завтра буду уже у вас. Встречай меня. Или до завтра дело не терпит? Но я все равно не успею на другой рейс в Женеву – а лететь с пересадками еще дольше.

– А ты не на своем самолете?

– Нет, ты же знаешь, к брату я летаю, как все. Ну, так как мы поступим?

– Гил, все в порядке. Завтра будет в самый раз. Мы тут все тщательно перепроверим, и…

– Да о чем ты?

– Гил, когда ты прилетишь, ты поймешь, что это лучше не обсуждать по телефону…

Так что на этот раз жареную рыбу Гил Бейтс ел без апетита. И хотя поначалу его настроение передалось Саймону, по дороге на ярмарку мальчик вновь обрел себя, повеселел, и перед воротами ярмарки вылез из машины вполне счастливым.