Текст книги "Демон. Книга первая"

Глава вторая

Когда Антон Ламзин познакомил родителей с Ульяной, они одобрили его выбор. Симпатичная, порядочная, целеустремленная девушка – так решили они. Конечно, они не могли видеть уродливого азоля, что влачился за ней. Азоля, доставшегося ей от прошлого парня. Но справедливости ради нужно отметить, что азоль этот засыпал. Он не мог оставаться один. Ему нужен был хозяин. Хороший хозяин, с которым они спляшут не один головокружительный танец. Иначе азоль погрузится в вечный сон. Он чувствовал, как тяжелеют его веки, наливаются свинцом. Поэтому он покинул прежнего хозяина и ушел к Ульяне. Но и Ульяна не могла дать ему то, чего он хотел, не могла прогнать надвигающийся вечный сон. И уродливому азолю оставалось рыдать и пытаться не заснуть.

В эту ночь, когда родителей Антона не было дома, когда Ульяна согласилась прийти, а сам Антон был так сильно взволнован, что путался в словах, умирающий азоль надеялся на призрачный шанс отсрочить свой сон. Продержаться совсем чуть-чуть, чтобы найти нового хозяина.

– Я так долго ждал этого момента, – признался Антон, когда они с Ульяной прошли в спальню.

– Ты каждый раз говоришь это.

– Правда?

– Что, уже не помнишь?

– Нет, конечно, помню, просто… – Антон замолчал, увидев, что Ульяна начала раздеваться.

Она делала это неторопливо, словно собиралась лечь спать, а не заняться любовью. Но Антона волновал сам факт, а не то, как это происходит. Он спешно разделся и забрался под одеяло. Ульяна сложила свои вещи на стул и легла рядом. Цеплявшийся за ее ноги, азоль обреченно заскулил, чувствуя, насколько безразлична к происходящему хозяйка.

– Не так быстро, – попросила она Антона.

– Так лучше? – заботливо спросил он.

– Да. Только не торопись.

– Не могу. У меня так долго никого не было.

– Попытайся не думать об этом…

Из глаз азоля покатились слезы отчаяния. Неужели это все? Неужели конец?

– Извини, – тихо сказал Антон.

– Ничего страшного.

Они замолчали, неловко глядя в потолок.

– Ты останешься у меня на ночь? – осторожно спросил Антон.

– Надеешься на утренний секс?

– Немного. Так ты останешься?

– Останусь.

Ульяна встала с кровати, надела его рубашку и пошла в туалет. Вцепившийся в ее ногу азоль мирно спал, не обращая ни на что внимания. Безумные танцы этого беспокойного существа были закончены.

* * *

Полина Добронравова вспоминала Антона, хотя расстались они больше года назад. Вспоминала даже с другим мужчиной. Особенно с другим… Сравнивала. Антон был отвратительным любовником, но хорошим другом. Глеб Гуров был хорошим любовником, но отвратительным другом. К тому же он был старше почти на пятнадцать лет – никакого будущего, лишь танцы плоти, к которым снова и снова склонял Полину азоль. Именно этот азоль убедил Полину бросить Антона ради альковных тайн и безумных танцев. И азоль ликовал. Ликовал больше года. Но что-то изменилось.

– Думаю, нам больше не стоит встречаться, – сказала Полина Глебу Гурову.

Она ждала удивления, но тот лишь пожал плечами. Азоль возле ее ног встрепенулся и настороженно зашевелил ушами.

– Если передумаешь, ты знаешь, где меня найти, – сказал Глеб.

– Я не передумаю.

Чувствуя недоброе, азоль завертел головой, пытаясь отыскать причину происходящего. Его волнение передалось хозяйке. Азоль начал поглаживать ее ноги, умоляя станцевать еще один танец.

– Ну мне, пожалуй, пора, – сказала Полина.

Глеб Гуров кивнул. Азоль испуганно замер, прижался к ногам хозяйки.

Безликий силуэт, окутанный ореолом бледно-голубого свечения, проявился из пустоты. Его суровый взгляд, устремленный на азоля, заставил уродливое существо задрожать. Полина чувствовала, как проходит волнение, чувствовала уверенность в том, что расстаться с Глебом было верным решением. И безликий силуэт возле нее становился все более и более материальным. Он схватил азоля за горло, заставляя его оставить Полину. Азоль сопротивлялся, сопел, скрипел зубами. Люди прощались, а два невидимых для них существа продолжали свою борьбу. Но сегодня у азоля не было шансов. Окутанный бледно-голубым ореолом силуэт сильнее сдавил его горло.

Азоль заскулил, признавая поражение. Традж был слишком силен, но даже ему не под силу было лишить это уродливое существо жизни – лишь напугать. Когда из глаз азоля потекли слезы, традж подошел к Полине и сказал, что пора уходить.

– Пора уходить, – повторила она его слова Глебу Гурову.

Оставшись без хозяина, азоль тихо заскулил и покосился на изгнавшего его траджа, затем неловко подпрыгнул, упал, распластавшись на брюхе, и пополз к Глебу Гурову. Но маленькому мохнатому уродцу не везло в этот вечер. Безликое существо рядом с Глебом вздрогнуло, проснулось, вспыхнуло бледно-розовым свечением, почувствовав опасность.

Традж Полины воззрился на своего злейшего врага – бульвайка. Оба они заботились о своих подопечных, каждый по-своему. Если в природе траджа было помогать человеку отыскивать цели и надежды внутри себя, то бульвайки помогали людям находить цели вовне. Человек, рядом с которым находился бульвайк, становился завистливым, ему всегда всего было мало, он всегда хотел большего, стремился к этому, прилагал все силы, что у него были, наполняя свою жизнь стремлением и внешним смыслом. Что же касается людей, рядом с которыми находились траджи, они были аморфны, спокойны, их устраивало положение дел, они радовались тому, что у них уже есть, и редко помышляли о чем-то большем, если, конечно, рядом не появлялся бульвайк. Так начиналась та самая многовековая борьба траджей и бульвайков, исход которой предугадать было невозможно.

* * *

Традж Полины не знал, что бульвайк Глеба Гурова уже послал к девушке своих соплеменников. Не знала этого и Полина, не чувствовала. Лишившись азоля, она мечтала лишь об одном – исправить ошибки молодости.

– Ты все правильно делаешь, – говорил традж, когда она позвонила сестре Рите и договорилась встретиться. – Тебе скоро двадцать пять. Нужно браться за ум, строить свою жизнь. Кто, как не старшая сестра поможет и даст совет…

Именно так и сказала Полина при встрече.

– Ты хочешь, чтобы я познакомила тебя с мужчиной? – растерялась Рита.

Она долго мерила подозрительным взглядом сестру, с которой в последние годы почти не виделась, не общалась. Два траджа, Риты и Полины, смотрели друг на друга так же недоверчиво. Но в отличие от сестер им не нужны были уловки. Они делились друг с другом всем, что знали о своих подопечных, их сокровенными тайнами и желаниями, чтобы впоследствии уберечь эти хрупкие судьбы. И ради того, чтобы мечта человека, рядом с которым они находятся, продолжала жить, каждый из них готов был на что угодно. Любой обман, любая хитрость, лишь бы уберечь человека от крушений надежд, от боли, от страданий, которые сулит ему действительность… Но у траджей всегда был противник – бульвайк.

Он появился, когда Полина вернулась домой – бледно-розовый силуэт, вспыхнувший рядом совершенно внезапно, заполнив сознание гордыней.

– С такой внешностью, как у тебя можно получить гораздо больше, чем есть у твоей сестры, – сказал бульвайк.

Полина задумалась на мгновение, вспоминая семью Риты, затем осторожно кивнула. Находившийся рядом традж молча взирал на противника, уступив первый ход.

– В твоем возрасте у твоей сестры уже были муж, дети и свой дом, – сказал бульвайк.

– Зато ты свободна, – возразил ему традж. – Ты независима. Ты вольна поступать так, как ты хочешь. А она нет.

– Но ты можешь иметь все то, что имеет сестра.

– У тебя и так уже все есть.

– Но у нее есть больше! Вот почему она смотрит на тебя сверху вниз. Всегда смотрела и будет смотреть.

– Она просто переживает за тебя.

– Ты красивее ее, и она завидует тебе…

– Чему завидовать? Я все еще живу с родителями, – тихо сказала Полина.

– И они любят тебя больше, чем сестру, – сказали традж и бульвайк в один голос.

– Но всегда приводят ее мне в пример, – грустно подметила Полина.

Она выключила свет и легла в кровать. Традж и бульвайк молчаливо замерли возле нее, позволяя заснуть и не мучиться всю ночь. Как-никак они оба заботились о ней, только каждый делал это по-своему.

* * *

Глеб Гуров не вспоминал Полину. Если молодая любовница решила расстаться, так тому и быть. Он уже давно получил от нее все, что хотел. Получил от ее тела. Как человек она его не интересовала. Молодая и глупая. Именно так говорил ему бульвайк. Говорил намного раньше, чем Полина решила поставить крест на этих отношениях. Говорил, потому что заботился о Глебе, оберегал его, заранее предвидя финал этой истории. Благодаря этому сейчас, когда Полина вычеркнула себя из его жизни, Глеб Гуров не остался один. У него была Лизавета Степченко – зрелая замужняя женщина из высшего общества, куда Глебу Гурову путь был закрыт. Но именно это и подкупало в Лизавете – красота, высокое положение, ум. Эта женщина могла выбрать себе в любовники кого угодно, но выбрала его. Об этом говорил ему бульвайк по несколько раз на дню, заставляя гордиться собой. Но потом этого стало мало. Мало для бульвайка. Мало для Глеба Гурова. Несколько раз в месяц Лизавета приходила к нему домой, проводила с ним пару часов, а затем исчезала в вечерних сумерках.

Встречи с Лизаветой несли нечто большее, чем мог себе представить Глеб Гуров. Каждую проведенную с ней ночь он чувствовал себя другим человеком, понимал это, но не мог объяснить. Что-то менялось внутри него, словно какая-то часть его беспокойного сознания ретировалась при виде этой женщины. Это происходило потому, что находившийся рядом с Лизаветой демон делал бульвайка беспомощным, лишал его сил. И даже после, когда демона не было рядом, бульвайк долгое время оставался слабым. Что до демона, то он даже не замечал существо. Для него это был не более чем безликий силуэт, ореол которого неизбежно погаснет. Ни один традж, ни один бульвайк не мог в одиночку противостоять ему. Опекаемый ими человек неизбежно оставался один. Таково было положение вещей. Там, где жили ангелы и демоны, не было места траджам и бульвайкам.

Но бульвайк Глеба Гурова не собирался сдаваться. Он сам выбрал эту женщину, потому что рядом с ней был демон. Выбрал, желая испытать себя. Испытать весь свой род. Он жаждал борьбы и собирал для этого соплеменников, приводил их к Глебу Гурову. И вместе они строили план грядущего сражения, надеясь, что беспечность демона сыграет с ним злую шутку.

Это был дерзкий замысел, который сводил Глеба Гурова с ума. Бульвайки превратили его в пешку. Их собиралось все больше и больше. Они шумели и галдели. В голове творился хаос. Чем настойчивее Глеб Гуров пытался не думать о Лизавете, тем больше мыслей о ней заполняло его сознание. Он вспоминал ее, когда ехал на машине, вспоминал, когда ложился спать, вспоминал во сне. Она была повсюду. Слишком многое напоминало о ней. Здесь они познакомились. Здесь она сидела, когда он сделал ей первый комплимент. Здесь они занимались любовью. Здесь просто молчали, потому что это был один из тех моментов, когда слова совсем не нужны…

Глеб Гуров понимал, что она никогда не будет принадлежать только ему, что он для нее всего лишь увеселительный аттракцион, посетить который можно в свободное время, но… В памяти всегда всплывало что-то нежное, теплое, чувственное, убеждая его, что он нужен ей. В конце концов Глеб Гуров запутался. Пытаясь разобраться в себе, он зашел в тупик и там отыскал новое объяснение, почему он не может не думать о Лизавете. Он не любил ее – это факт. Воспоминания о ней грели сознание, но в тоже время, они затрагивали самолюбие. Она смеялась над ним, использовала его и делала это с целью, понятной лишь ей одной. Глеб Гуров спрашивал себя, что мешает ему просто забыть ее, вычеркнуть из своей жизни, как одну из тех, что были прежде. Это чувство сжигало изнутри. Ему мало было уйти в тень, мало было оставить Лизавету одну. Он хотел отомстить ей, заставить ее чувствовать тоже, что чувствует он – унижение, предательство. Иногда Глеб Гуров спрашивал себя, что будет потом, после того как ему удастся реализовать задуманное. Ответ всегда был один – тогда, возможно, он простит Лизавету.

Глава третья

Сражение с демоном предстояло не только Глебу Гурову и его бульвайкам. Полина еще не знала, но впереди, на расстоянии всего пары дней после встречи с сестрой, девушку ждал ее собственный демон. Коварный, изощренный, хитрый и древний. Демон, который принадлежал старшему брату Патрика Стэплтона. Полину познакомила с ним сестра, сказав, что он представляет в России филиал известной фармацевтической компании. Конечно же, речь шла о Патрике. О Дереке Рита вообще не знала – так, по крайней мере, она сказала Полине. Он жил в доме Патрика. Вернее не жил, нет. Патрик сказал, что брат иногда ночует у него. Этот странный брат. Дерек. Полине нравилось это имя. Она не знала почему, но в нем была какая-то тайна. Как и взгляд Дерека. Глаза темные, хищные, цепкие. Резкие черты лица, средний рост. Он был совсем не похож на брата, скорее его противоположность – сам Патрик говорил об этом. Говорил еще до того, как Полина увидела Дерека. До того как он очаровал ее.

Они встретились возле дома Патрика почти в полночь. Полина ждала такси, чтобы отправиться домой. «Никакой близости в первый месяц, – говорила ей сестра. – Только ужин, только общение». Тогда-то и появился Дерек. Ворвался в эту безмятежную тишину и ночную прохладу, вспоров их килем своего черного купе. Машина не была спортивной, но Полина чувствовала, как от нее буквально пахнет сексом, небрежно подчеркнутой гетеросексуальностью. Так же пах и хозяин черного купе – Дерек.

– Не знал, что у тебя появилась девушка, – сказал он брату на неплохом русском, затем смерил Полину оценивающим взглядом, посмотрел на часы. – Помоги мне понять, – попросил он ее. – Уже поздно или еще слишком рано?

– Мы ждем такси, – сказала Полина.

– Значит, уже поздно, – Дерек сухо улыбнулся. – Что ж, отложим знакомство на потом, – он шагнул вперед, оказавшись между Полиной и Патриком, замер. – Хотя у меня есть идея… – Дерек нахмурился, затем неожиданно заглянул Полине в глаза. – Как ты думаешь, мой брат не обидится, если я подвезу тебя?

Полина не ответила. Лишь смотрела ему в глаза, вдыхала его запах. Где-то далеко, словно в другом мире, Патрик сказал, что они уже вызвали такси.

– Такси можно послать к черту, – сказал Дерек, продолжая смотреть на Полину.

Она видела, что ему плевать на брата. Плевать на то, с кем он встречается. Главным для Дерека был его собственный интерес. А сейчас он был заинтересован Полиной, не особо пытаясь это скрыть.

– Думаю, ничего страшного не случится, если он подвезет меня, – сказала она Патрику. – Он ведь твой брат, верно.

* * *

Когда Полина села в машину Дерека, охранявшие ее традж и бульвайк не смогли последовать за ней. Присутствие демона забрало их силы, но не лишило воли. Они не боялись демона, но знали, что даже объединившись, не смогут противостоять его силе. Им нужна была помощь. Больше траджей. Больше бульвайков.

Они встретили Полину сразу, едва она вернулась домой. Успокоили, убедили принять игру, которую навязал ей демон Дерека. Они говорили до тех пор, пока она не уснула, окруженная этими заботливыми существами.

Пять безликих силуэтов, окутанных бледно-голубым ореолом, безмолвно взирали на полукруг бульвайков, выстроившихся напротив. И каждый был готов ринуться в бой, у каждого был свой хитроумный план. И каждый верил, что демоны не могут побеждать вечно. Однажды один из них просчитается. И если бы траджы и бульвайки умели надеяться, то каждый из них надеялся бы на то, что скоро наступит именно такой день.

* * *

Рассказ сестры о ночной поездке с Дереком Стэплтоном Рита слушала молча. Слушала и одобрительно кивала. Она поморщилась лишь однажды, когда Полина сказала, что они договорились встретиться с Дереком и поговорить о его младшем брате.

– А ты не думала, как к этому отнесется сам Патрик? – спросила Рита.

– А что Патрик? Между нами ничего нет.

– И не будет, если ты станешь продолжать вести себя подобным образом.

– По-моему, ты что-то недоговариваешь. Кто такой Дерек? Что ты о нем знаешь?

– Ничего.

– Тогда почему отговариваешь меня от встречи с ним?

– Не хочу, чтобы ты снова наделала глупостей.

– Каких глупостей? Дерек – брат Патрика, он пригласил меня пообщаться. Разве это глупости? К тому же он, в отличие от своего брата, очень хорошо говорит по-русски, с ним веселее.

– Я вижу, тебе с ним веселее, – Рита тяжело вздохнула. – И зная тебя, могу предположить, чем все закончится.

– Я не имела в виду ничего такого. Это просто симпатия.

– Я так не думаю.

Рита долго смотрела сестре в глаза, затем сказала, что если их вновь обретенная дружба хоть что-то значит для нее, то Полина откажется от этой встречи.

* * *

Полина осталась ночевать у сестры. Решение далось с трудом. Никогда прежде она не встречалась с иностранцами. Знала нескольких, но очень поверхностно. Впрочем, нечто подобное она испытывала сейчас в отношении Патрика Стэплтона, но вот его брат… Понимание, что где-то там ее ждет странный, таинственный Дерек в черном, сексуальном до неприличия купе, лишило ее сна. В комнате было слишком тихо и темно, чтобы отвлечься от этих мыслей. Оберегавшие ее существа хотели помочь, дать нужный совет, избавить от бремени тяжелых мыслей, но предвкушение борьбы с демоном не позволяло им сделать этого. Слишком многое было поставлено на карту. Но противиться своей природе было не так просто. Особенно когда рядом злейшие враги, которых можно победить, успокоив Полину. Тогда она выберет одних и отвергнет других. Но кто это будет: траджи или бульвайки? Искушение нарастало, усиливалось по мере того, как тяжелых мыслей Полины становилось все больше и больше. Предстоящая борьба с демоном начинала уступать место внутренней борьбе окруживших ее существ, слишком непримиримой, чтобы объединять свои силы на длительный период, пусть даже и с одной общей целью.

* * *

Полина чувствовала на себе взгляд Дерека. Несмотря на толпу в это воскресное утро и Патрика, развлекающего ее пустыми разговорами, она чувствовала, как Дерек смотрит на нее. Его темные глаза прожигали ей спину. Она не знала, чего он хочет. Не знала, чего хочет сама. Она просто стояла рядом с Патриком, и не могла думать ни о чем другом, кроме этого пристального взгляда. Ей хотелось обернуться, убедиться, что Дерек все еще там, а его внимание не плод воображения.

– Я отойду ненадолго, – сказала Полина Патрику.

Она шла сквозь людей, наводнивших парк, убеждая себя, что направляется в туалет, а вовсе не ищет встречи с Дереком, но это было не так. Ее вели вперед траджи и бульвайки, бросившие вызов коварному демону. Вели к Дереку.

– А ты настойчив, – сказала ему Полина.

– А ты нерешительна, как твоя сестра.

– Вы разве знакомы с ней?

– Спроси об этом ее.

– Она сказала, что не знает тебя.

– А что думаешь об этом ты?

– Думаю, она соврала.

– Вот видишь, вы с ней похожи.

– Ты обиделся на то, что я не пришла?

– Я разочарован.

– Я хотела прийти, но Рита сказала… – Полина замолчала, увидев улыбку на губах Дерека.

«Он сейчас уйдет, – подумала она. – Развернется и уйдет. И все потому, что я послушала сестру. Первый раз в жизни послушала и…»

– Дай мне еще один шанс, – попросила Полина Дерека. – Хотя бы полшанса…

* * *

Отель за городом был дешевым, но тихим, словно в нем никто не жил. Двор освещался плохо. Лишь в паре номеров горел свет. «Если сестра узнает, что я была здесь, то убьет меня», – подумала Полина. Однако отступать было поздно. Она нашла номер, где должен был ждать ее Дерек, и постучала. Никто не ответил. Дверь была не закрыта. Полина заглянула внутрь.

– Дерек?

Тишина. В комнате было темно и холодно. Выключатель не работал, лишь с улицы лился желтый свет одинокого фонаря. В номере не было ничего, кроме кровати и тумбочки. Никого. Полина испугалась, что неправильно расслышала время встречи. Заломив руки, она замерла посередине комнаты, не зная, что делать теперь.

– Он не придет, – не выдержало длительного молчания одно из безликих существ, окруживших ее. – Он просто посмеялся над тобой, – бледно-розовый силуэт бульвайка вспыхнул ярче, затмевая остальных. – Ты не должна унижаться! Разворачивайся и уходи!

– Нет. Ты должна дождаться его, – сказал один из траджей, все еще надеясь, что это маленькое войско сможет удержать строй перед битвой с демоном Дерека.

– Да, обязательно дождись! Он лучше, чем этот слюнтяй Патрик! – подхватил еще один бульвайк.

– С Патриком ты будешь счастлива! – вмешался кто-то из траджей.

– Он скоро станет таким же влиятельным, как муж твоей сестры! – голос еще одного траджа.

– Но ведь можно подыскать кандидатуру и получше! – кто-то из бульвайков.

– Патрик лучший из всех, кого ты встречала. Ты не должна находиться здесь!

– Ты никому ничем не обязана. Ты вольна делать то, что захочешь…

Голосов стало слишком много. Траджи и бульвайки наперебой пытались что-то доказать Полине. И если вначале она еще могла разобрать хоть что-то, потом все эти голоса превратились в шум, стучавший в висках. От этого не было спасения.

– Над тобой просто посмеялись! Выставили полной дурой. Только посмотри на себя! – наперебой звучали в голове голоса бульвайков.

– Сейчас же домой! У тебя и так уже все есть, зачем искать что-то большее? – вторили бульвайкам траджи, не в силах найти согласия даже между собой.

Спасаясь от этого гомона, Полина выбежала на улицу. Но голоса следовали за ней. Ничто не могло остановить их, заставить замолчать. Ничто, кроме них самих. Безликие существа разрывали сознание Полины противоречиями и с каждым новым словом, которое они произносили, все больше и больше блекли окутывавшие их безликие тела ореолы свечения. Неуступчивые траджи и бульвайки изживали друг друга в своей многовековой борьбе. И девушка, которую недавно они защищали, осталась одна. Голоса в голове стихали, принося тишину.

Недалеко от родительского дома Полина увидела знакомое черное купе. Дерек стоял возле машины и ждал ее. За его спиной стоял демон, ради борьбы с которым возле Полины собралось так много траджей и бульвайков. Но они снова проиграли. Проиграли, не успев вступить в сражение.

* * *

Полина не знала, почему не ушла, почему не послала Дерека к черту. Она хотела разозлиться, хотела высказать все, что думает о нем, но не могла. Все чувства, казалось, выгорели, истлели, а слова потеряли смысл.

– Ты хотя бы собирался прийти в тот отель или просто издевался? – устало спросила Полина.

– Я был там, – Дерек смотрел ей в глаза, изучал, ощупывал взглядом.

– Был? Интересно где?

– На балконе.

– Почему же не вышел?

– Я наблюдал за тобой. Разве тебе не нравится, когда люди смотрят на тебя?

– Нет.

– Значит, ты любишь наблюдать за другими?

– Я не знаю…

– Верно. Никто не знает, пока не попробует, – Дерек жестом предложил ей сесть в машину.

– Куда мы поедем? – спросила Полина.

– В этом городе есть одно место… Немного странное, но тебе, думаю, понравится.

– Снова хочешь меня разыграть?

– Нет. Никаких больше розыгрышей. Теперь все серьезно.

* * *

Дерек отвез Полину на закрытую свинг вечеринку. Полумрак скрывал детали, но Полина видела, как за японскими ширмами мелькают силуэты обнаженных людей. Пахло ладаном и потом. Слышались приглушенные голоса.

– Зачем ты привез меня сюда? – шепотом спросила Полина.

– Потому что никто другой не сможет сделать для тебя этого, – сказал Дерек.

– Откуда ты знаешь, что я этого хочу?

– Все этого хотят.

Он приоткрыл ближайшую ширму, позволяя Полине увидеть клубок сплетенных человеческих тел. Желтые языки десятка свечей дрожали, усиливая нереальность происходящего. Словно все это сон, забытый языческий ритуал, эхо которого долетело сюда из далекого прошлого. Мужчины и женщины ползали и извивались подобно змеям в гнезде, и Полине начинало казаться, еще мгновение и она увидит, как они сбрасывают кожу.

– Тебе нравится? – шепотом спросил Дерек.

Полина не ответила.

– Хочешь присоединиться к ним? – предложил он.

– Что?

– Тебе хочется оказаться среди них, или же тебе больше нравится наблюдать за ними?

– Я не знаю.

– Я бы хотел посмотреть на тебя среди них.

– А ты?

– Я останусь здесь.

– Могу я остаться с тобой?

– Тебе хочется наблюдать за ними?

– Я же сказала, что не знаю!

– Заставь ее смотреть, – велел Дереку его демон. – Только так ты сможешь убедить ее оказаться среди них. Только так она сможет стать одной из нас. Пусть смотрит. Пусть наслаждается тем, что видит. А потом… Потом ты отведешь ее к Борису… Мастер татуировки знает, что делать.

* * *

Несмотря на глубокую ночь, в тату-салоне Бориса было людно. Полина не знала, почему согласилась прийти сюда. Возможно, после пропахшей афродизиаком свинг вечеринки она все еще с трудом могла отличить реальность от вымысла. Не смущали даже покрытые татуировками и пирсингом полуобнаженные люди, которые сновали вокруг. Прямо перед ней на столе лицом вниз лежала девушка. Звуки тяжелой музыки поглощали звук работающей машинки в умелых руках мастера татуировки. С неспешной неизбежностью на бронзовой коже девушки появлялся еще один рисунок. Он разрастался, становился все больше и больше, обретая форму, наливаясь пунцовыми красками. Работа медленно подходила к концу. Полина стояла рядом с Дереком, крепко держа его за руку, ожидая своей очереди.

– Как думаешь, мне будет очень больно? – спросила она, видя, как по бронзовой коже лежавшей на столе девушки скатилось несколько капель крови.

– Борис говорит, хорошая татуировка – это всегда больно, – Дерек сухо улыбнулся. – Но Борис хороший мастер.

Полина кивнула. Мимо них прошел раздетый по пояс худощавый мужчина. Его тело напоминало один сплошной узор разноцветных цветов. Остановившись возле девушки за соседним столом, он небрежно начал массировать ей левый сосок.

– Что он делает? – спросила Полина Дерека.

– Сосок онемеет, и ей будет почти не больно, когда он проколет его.

– Это как прокалывать уши, да?

– Почти.

– А мужчины прокалывают себе соски?

– Некоторые.

– А ты?

– Нет.

– Почему?

– Не было повода.

– У меня тоже не было. – Полина увидела, что девушка, которой делали татуировку, одевается. – Если честно, я немного боюсь, – призналась она. – Как думаешь, на какой ноге лучше сделать?

– Думаю, на бедре будет лучше всего.

– Я надеялась ограничиться маленьким ободком возле ступни.

– К черту ободок.

Дерек развернул Полину к себе спиной и начал раздраженно расстегивать пуговицы ее платья.

* * *

Он привез ее домой ранним утром.

– Я думала, между нами сегодня что-то будет, – призналась Полина.

– Не сегодня. – Дерек прикоснулся к ее бедру. – Татуировка болит?

– Не очень, – Полина затаила дыхание.

– Я хочу, чтобы ты до утра не снимала пластырь.

– Почему? Мне же интересно, что у меня там.

– Посмотришь утром.

– Может быть, посмотрим вместе?

– Нет. Если захочешь, покажешь потом.

– Захочу, – заверила его Полина.

Она вернулась домой, закрылась в своей комнате и проспала до обеда. Потом долго лежала в кровати, вспоминая минувшую ночь. Может быть, все это было сном? Но нет, бедро болело, напоминая о татуировке. Полина сняла повязку, желая увидеть рисунок. Но рисунка не было. Только слово. «Шлюха».

– Дура! – разозлилась на себя Полина. – Какая же я дура!

Не зная, что делать дальше, она продолжала стоять перед зеркалом, тупо разглядывая огромную, уродливую надпись на воспаленной коже бедра.