Текст книги "Демон. Книга первая"

Виталий Вавикин
Демон. Книга первая

Любовь не спасет нас от нашей судьбы.

Джим Моррисон

Вместо пролога

Демон с опаской оглядывался по сторонам. Он столько лет прожил на земле, неужели именно сегодня ему было суждено снова отправиться в преисподнюю? Где-то рядом в песочнице играли дети. Нет, только не сегодня! Он должен спастись. За спиной послышались приближающиеся шаги. Не рискнув обернуться, демон побежал через парк.

– Куда он делся? – завопил мужчина в строгом черном костюме.

Толстая женщина в лохмотьях, которую мужчина тащил за собой, крепко держа за руку, переводя дыхание указала на плотно растущие лиственные деревья.

– Ульяна! – продолжая бежать, демон позволил себе поток нелицеприятных высказываний в адрес этой женщины.

Ох уж эти люди! Никогда не знаешь, что они предпримут в следующую минуту. Еще каких-то тридцать лет назад она с трепетом отдавалась ему, а сегодня, когда он слаб как никогда, повернулась спиной. Нужно было убить ее еще тогда, но нет. Он же был игроком! Ему нравился риск. Юное тело манило предвкушением, обещая запретные забавы. Она готова была стерпеть все, лишь бы сбылось ее похотливое желание. Сколько шрамов он оставил на ее теле, сколько боли причинил ей! Но теперь игры кончились. Людской век слишком недолог, чтобы позволить им мыслить масштабно. Они даже Бога умудрились обвинить в создании этого несовершенного мира, чтобы снять со своих плеч груз ответственности. Вот и Ульяна, наигравшись вдоволь, почувствовала старость и решила искупить свою вину.

Демон перемахнул через небольшой фонтан, окатив собравшихся вокруг него людей снопом сверкающих на солнце брызг.

Глупая женщина! Она боится ада, но ад нужно еще заслужить…

Мужчина в черном костюме остановился возле фонтана. Недовольные люди, возмущались по поводу необъяснимого всплеска. Здесь парк заканчивался. Его территория была четко определена изгородью из аккуратно постриженного густого кустарника.

– Он побежал туда! – толстая женщина, борясь с одышкой, указала дрожащей рукой на эту изгородь.

Не отпуская ее, мужчина в костюме начал прокладывать себе дорогу через кустарник, топча и ломая его. Люди возле фонтана недовольно заворчали. Одна из веток хлестнула Ульяну по щеке, рассекая кожу. Вспышка боли напомнила ей о былых временах. Некогда стройное тело моментально отозвалось будоражащей сознание волной воспоминаний. Оно застонало, умоляя получить новую порцию боли. Ульяна подалась в сторону, позволяя колючим веткам расцарапать ей плечо. О, да! Этот демон был просто пропитан сладострастной болью. Даже сейчас, он все еще имел власть над ней. Каждый его шаг, каждое движение приносили желанные страдания. Теряя над собой контроль, Ульяна заметила среди кустарника натянутую колючую проволоку. Кусочки кожи с ее бедра покорно повисли на ржавых иголках. Вытекшая из разодранной раны кровь обожгла кожу. Вспыхнувшее внутри пламя, застлало глаза.

Продравшись сквозь живую изгородь, мужчина в костюме сильно дернул жирную женщину, увлекая за собой, едва не сломав ей руку. Новая боль заставила открыть глаза. Это было совсем не то, к чему приучил ее демон. Только он знал, как заставить страдать и желать, чтобы эти страдания не прекращались. Ульяна с ненавистью посмотрела на причинившего ей боль человека. Он не обратил внимания на этот взгляд. Все его внимание приковали хаотично разбросанные могильные кресты.

– Это что, кладбище? – растерянно спросил он. – Кладбище рядом с городским парком?

Ульяна была поражена не меньше его. Какую игру на этот раз придумал демон? Если это часть его плана, то она сильно недооценила его, если, конечно, провидение не властно и над исчадиями ада. Мужчина в костюме снова с силой потянул ее за руку, на этот раз Ульяна попыталась вырваться.

– Ну уж нет! Сегодня ты дойдешь до конца, – прохрипел мужчина.

Если демон и мог укрыться здесь, то, кроме старой часовни в изголовье разбросанных могил, ему оставались лишь фамильные склепы, наследники которых давно забыли об их существовании. Здесь, среди запахов разложившейся плоти, пыли и остановившегося времени мало кто будет чувствовать себя в безопасности, даже для демона это место забытой скорби покажется чужим.

– Где твой демон, ведьма? – Глаза мужчины в черном костюме вспыхнули гневом, когда Ульяна не ответила ему. – Говори!

Она молчала, лишь направленный на часовню взгляд выдавал ход ее мыслей. Ульяна снова ощутила жгучую боль в руке, за которую ее тянул мужчина в черном костюме. Потрескавшийся камень широких ступеней больно врезался в кожу, когда, споткнувшись об одну из них, она упала. Не обращая на это внимания, мужчина в костюме продолжал тянуть ее за собой, оставляя на поеденном временем камне шлейф алой крови.

Демон жадно втянул застоявшийся воздух. Он все еще помнил, как пахнет боль Ульяны. Запах ее крови невозможно было спутать. Такая теплая, такая непокорная… И почему людям позволено чувствовать так много, а демоны обречены на эти крохи? Может быть, за многообразие чувств человек и был лишен вечности, а им, демонам, было позволено накапливать опыт, приумножая его, вступая на дорогу длительных отношений с этими короткоживущими созданиями…

Демон понял, что дни его сочтены. Только чудо может помочь ему выйти из этой часовни.

Мужчина в костюме хищно озирался по сторонам. Осторожно ступая по запыленному полу, он продвигался вперед. Он знал, что демон где-то рядом, чувствовал его похотливое дыхание. Здесь, в этих стенах были только он и это исчадие ада…

Приближался момент истины…

Часть первая

Глава первая

Тридцатью годами ранее.

В помещении, лишенном окон, было слишком темно, чтобы доверять своим глазам. В тяжелом застоявшемся воздухе витал запах параши и страха. В давящей на уши тишине было слышно, как кто-то проходит по коридору, да изредка открываются железные двери, такие же, как и та, что вела сюда, которая вскоре тоже должна будет открыться.

Судья шла по узкому коридору, зная, что нет лучшего места для того, чтобы сломать человека. Нужно загнать его в угол, свести с ума чувством безысходности, а затем добить, поместив сюда. Здесь ломались и более сильные, чем этот.

Судья остановилась возле железной двери. Сопровождавший ее охранник суетливо зазвенел ключами. Судья неодобрительно взглянула на его дрожащие руки. Чего он боялся? Этого места или же ее?

– Ты можешь идти, – сухо бросила она, испытывая отвращение к этому жалкому человеку в форме.

Он замялся, не решаясь оставить ее одну.

– Я сказала, ты можешь идти.

– Я буду в конце коридора, – выдавил из себя охранник.

– Мне все равно, где ты будешь.

Судья дождалась, когда он уйдет, и вошла в камеру.

– Здравствуй, Лесков, – сказала она заключенному.

Он неподвижно стоял в глубине камеры. Подавленный, сломленный, униженный – так, по крайней мере, хотелось думать судье.

– Ты проиграл, Лесков, – сказала она, упиваясь своим могуществом.

Как же ей хотелось, заставить его встать на колени, умолять, целовать ее ноги, а она прижала бы его голову к земле, втирая в его небритую щеку прилипшее к подошве сапога дерьмо. Но он не падал на колени, не умолял, он просто стоял, путая ее планы и заставляя гордиться его стойкостью.

– Ты ничтожество, Лесков, – сказала судья не столько ему, сколько самой себе. – Я сломала тебя, Лесков. – Забыв об опасности, она подошла к заключенному почти вплотную, чтобы он мог чувствовать, вдыхать ее запах. – Скажи мне, Лесков, ты еще помнишь, как пахнет свобода? – спросила судья, подходя ближе. – А величие? Ты чувствуешь мой запах? – прошептала она ему на ухо. – Надеюсь, ты еще не забыл его, Лесков. – Ее губы почти касались его шеи. Губы, которые произносили его имя так, словно это было ругательство. – Скажи мне, Лесков, каково это – стоять здесь, чувствовать мое дыхание, мою близость, вдыхать мой запах… А, Лесков? – Она с трудом поборола желание прикоснуться к нему рукой. – Теперь ты мой, Лесков. – Кончики ее пальцев скользнули по его одежде. – Только мой. – Едва различимый стон вырвался между ее губ. – Но знаешь что, Лесков? – Она отпрянула от него, старательно ища встречи с его взглядом и все еще тяжело дыша. – Ты мне больше не нужен, Лесков. Ты бесполезен. – Не желая смотреть на него снизу вверх, она сделала шаг назад. – Ты проиграл, Лесков, – ее голос стал неожиданно жестким. Она медленно отступала назад к двери, испытывая его терпение. – Ты ничтожен, Лесков. Ты… – судья замолчала. На какое-то мгновение ей показалось, что позади нее кто-то стоит.

– Считай это моим подарком тебе, Кира, – услышала она сухой голос Лескова.

Сверлящий затылок взгляд стал невыносим. Стараясь сохранить самообладание, судья медленно обернулась. Позади никого не было. Лившийся из коридора свет дрожал. Оставленный без внимания Лесков был молчалив и неподвижен, как и прежде.

– Ты мне противен, – сказала ему судья, пытаясь унять разыгравшееся воображение. – Я сломала тебя, ты просто боишься это признать. Я… – она вздрогнула и снова обернулась.

В камере определенно был кто-то еще, кто-то третий, кого она не могла видеть.

– Что за… – судья бросила на Лескова растерянный взгляд.

На его лица была улыбка – первая за несколько месяцев. Но в этой улыбке не было света, добра, лишь только холод, месть.

Демон, преследовавший судью, позволил ей почувствовать свое дыхание – теплое, липкое, похотливое. «Да что же это такое?!» – едва не закричала она. Мрак камеры сгустился. Сгустились даже запахи. Бежать! Судья выскочила в коридор, на свет, надеясь, что здесь наваждение пройдет, но демон не собирался покидать ее.

Спотыкаясь и не переставая оглядываться, она прошла мимо охранника, даже не заметив его. «Наверх, на воздух, туда, где есть солнце и свет», – говорила себе судья, взбегая по железной лестнице…

Дождавшись, когда она уйдет, охранник с опаской выглянул в коридор. Тишина. Лишь только дверь в камеру открыта настежь. Сняв с пояса дубинку, он осторожно приблизился к ней. Лесков неподвижно стоял в глубине камеры. Теперь ему оставалось только ждать.

* * *

Демон не уходил, не покидал судью. Когда-то он уже сломал Лескова, заставив играть по своим правилам, теперь эта участь ждала Киру Демидовну Джанибекову.

– Кто ты? Чего тебе нужно? – шептала она, а затем в бессилии бросалась на стены. – Что со мной происходит?!

Ей казалось, что она сходит с ума. Кто-то наблюдал за ней, преследовал. Невидимый, незримый. Кто-то слышал каждое ее слово, видел каждый ее шаг.

– Оставь меня! Прошу, оставь, – взывала она к своему преследователю.

Но демон был неумолим. Он смотрел на нее, оценивал. Там, в темной камере, Петр Лесков поведал ему много историй об этой женщине. Но Лесков не знал и половины, не видел того, что видит демон. Видит внутри человека. И Кира Джанибекова, судья… Демон знал, что рано или поздно она станет безвольной марионеткой в его руках. С ней они сыграют не одну роль, дадут не одно представление. Неизъяснимый театр жизни пополнится новой куклой. Еще одна сложная жизнь, еще один персонаж…

– Не могу так больше, – тихо сказала судья.

Она не сдалась, нет. Она готова была бороться. Но как бороться с тем, кого не видишь, кто всегда рядом, наблюдает за тобой даже в туалете?

– Чертов извращенец! – прошептала судья, чувствуя, как начинает задыхаться от бессильного гнева.

Она сорвала с себя одежду и вышла на центр комнаты.

– Ты этого хочешь, да? – спросила она. – На, смотри, сколько влезет!

Но гнев прошел. Остался лишь стыд, словно тысячи глаз циничной толпы смотрят на нее с осуждением. И от этого не сбежать. Нет. Эти глаза будут преследовать ее всю жизнь. Судья упала на колени и заплакала: громко, надрывно. Ее сын заглянул в комнату. Он хотел спросить, все ли с ней в порядке, но запнулся на полуслове.

– Пошел вон! – заорала она, стыдливо прикрывая свою наготу.

Он спешно захлопнул дверь.

– Я просто хотел спросить, могу ли я сегодня взять машину?

– Нет, не можешь!

– Почему?

– Потому что НЕ МОЖЕШЬ! – голос судьи сорвался, и она зашлась кашлем, затем сжалась, съежилась, снова заплакала, но уже беззвучно, лишь вздрагивая всем телом и жадно хватая открытым ртом воздух.

Неужели этот кошмар никогда не закончится? Неужели безумие навсегда останется с ней? Судья с трудом сдержалась, чтобы не закричать. В бессильной злобе она вцепилась ногтями в мореные доски пола, стараясь расцарапать их. Из-под сломанных ногтей потекла кровь. Боль усилила отчаяние, стыд, забрала последние силы. Казалось, сил не осталось даже для слез.

– Умоляю, скажи, чего ты хочешь, – обратилась судья к своему незримому преследователю. – Я сделаю все что угодно. Клянусь. Только пусть это закончится.

Демон выждал несколько минут. Когда судья отчаялась получить ответ, склонился и шепотом, почти беззвучно, потребовал освободить Лескова.

* * *

Прокурор Давид Демидович Джанибеков открыл дверь. Судья кивнула ему и прошла в дом. Они слишком хорошо знали друг друга, чтобы вести разговор на пороге, перебрасываясь дежурными вежливостями.

– Ты один? – коротко спросила судья.

Джанибеков кивнул, закрыл дверь и проводил сестру в гостиную.

– Я бы не отказалась выпить, – сказала она, суетливо оглядываясь по сторонам.

– Есть хороший коньяк.

– Пусть будет коньяк.

Судья взяла предложенную рюмку.

– Что с твоими руками? – спросил Джанибеков, увидев забинтованные пальцы.

– Ничего страшного. Несчастный случай.

Демон коснулся ее руки. Она вздрогнула, расплескав оставшийся в рюмке коньяк.

– Что происходит, Кира? – Давид тревожно заглянул сестре в глаза.

– Скажи ему, скажи ему, скажи ему… – зашептал ей демон.

– Дело Лескова, – выдавила из себя она. – Ты не должен давать ему ход.

– Не должен? Есть что-то, о чем я не знаю? – Джанибеков увидел, как сестра безвольно опустила голову. – Кира? – Он пересел на диван к ней. – Если ты хочешь, чтобы я сделал это, ты должна предоставить мне нечто большее, чем просто просьбу.

– Я не могу, – она до крови прикусила губу. – Просто дай ему время, прошу тебя.

– Мне нужны факты.

– Дай ему еще один шанс.

Взгляд демона вгрызался в ее затылок нетерпением.

– Кира…

– Дай ему шанс! – заверещала судья, теряя самообладание.

Желая скрыть слезы, она уткнулась брату в плечо. Он обнял ее, чувствуя, как содрогается ее тело.

– Прошу тебя, – захлебываясь рыданиями шептала она. – Отпусти его. Пожалуйста.

Прокурор молчал.

– Да как же ты не понимаешь?! Я же… Он… – Судья отпрянула от брата, устремляя на него молящий взгляд заплаканных глаз. – Пожалуйста, Давид, освободи его.

Джанибеков долго смотрел на сестру, затем осторожно кивнул.

– Я придержу дело, – пообещал он. – У него будет месяц, может, чуть больше.

– Спасибо, – трясущимися руками судья начала вытирать лицо. – Спасибо тебе, Давид, – нахлынувшая благодарность, заставила ее снова броситься ему на шею.

Демон отвернулся, позволив ей успокоиться.

* * *

– Теперь домой, – твердила себе Кира Джанибекова, – принять ванну, лечь спать, забыть о пережитых унижениях…

Перед глазами возник образ Лескова. Нет, теперь уже ничто не забудется. Минутная слабость клеймом ляжет на ее репутацию. Освободить преступника! Да что на нее вообще нашло? Нужно вернуться к брату и попросить забыть о вечернем разговоре.

Судья свернула к обочине, остановилась, пытаясь собраться с мыслями.

– Кажется, у нас был договор, – напомнил демон. Она вздрогнула, попыталась притвориться, что ничего не слышит. – Не думай, что это наваждение. Это реальность: сейчас, здесь, с тобой.

Судья молчала. Лишь побледнели костяшки ее пальцев, которыми она вцепилась в руль. Молчал и демон. Молчал, пока судья снова не начала верить, что все это воображение разыгралось. Тогда голос демона снова ворвался в ее сознание. И он уже не пугал. Нет. Он причинял боль. Дикую, нестерпимую боль безумия. Судья заметалась.

– Я не стану нарушать договор. Не стану. Не стану! – закричала она, но голос демона не стих. Наоборот, стал громче, пронзительнее. – Его отпустят! Клянусь, отпустят! – голос судьи сорвался, но вместе с этим стих и голос демона. – Лесков выйдет на свободу, выйдет, – она включила зажигание. – Клянусь, выйдет.

Сводивший с ума голос не возвращался, но у демона был новый план. Какое-то время он ждал, слушая, как судья суеверно шепчет свои клятвы, затем потребовал отправиться в тюрьму и лично сообщить Лескову о том, что он свободен.

* * *

Охранник с трудом узнал в заплаканной и растрепанной женщине судью Киру Демидовну Джанибекову. Странно, но сейчас, в таком виде, она пугала его еще больше прежнего. Он не знал о демоне, не мог видеть его рядом с судьей, но существо, снующее возле ног охранника, существо мира теней, видело демона, боялось. Оно пугливо пряталось за ноги своего хозяина, передавая ему свой страх. Азоль и все его сородичи были слишком примитивны, неся в своей природе первичные человеческие инстинкты, извращенные разумом своих владельцев. Демон знал это и презирал их. И его презрение передавалось судье. Презрение к хозяину азоля.

Судья остановилась позади охранника. Руки у него тряслись, когда он подбирал нужный ключ.

– Это не займет много времени, – сказала не столько ему, сколько самой себе судья.

Дверь открылась. Кира заставила себя войти в камеру. Заключенный ждал, стоя у дальней стены. На мгновение ей показалось, что он знает, почему она здесь, знает обо всем, что с ней недавно случилось.

– Скажи ему, – поторопил ее демон.

– Завтра ты выходишь, – сказала Лескову судья. – Прокурор даст тебе месяц. Большего я сделать для тебя не могу.

– Можешь, – шепнул ей на ухо демон. – Извинись перед ним.

– Что? – растерялась судья.

– Что? Что? Что? – застучало у нее в висках, напоминая о недавнем приступе.

Она обернулась и уставилась на охранника, словно это он был причиной всех ее бед.

– Ну же! – поторопил демон куклу, воля которой уже была сломлена.

– Прости меня, Лесков, – тихо сказала судья. – Прости за все, что я сделала тебе.

Глава вторая

Давид Джанибеков смотрел, как уезжает сестра. Стоял на улице и ждал, пока машина не скроется за поворотом.

«Что же случилось, черт возьми?» – думал он.

Какие цели преследовала Кира? Что заставило гордую, всеми уважаемую судью пасть на колени и просить за человека, честь которого была запятнана, а карьера уничтожена его же собственными проступками? Может быть, страх. Но перед чем? Неужели, бывший судья Лесков сумел-таки отыскать нити, потянув за которые, можно было оказать давление на Киру? Но почему тогда Кира не поделилась этой тайной с ним, со своим братом, не попыталась даже намекнуть? Нет. Здесь, определенно, было что-то другое. Она была слишком напугана, практически не отдавала себе отчет в том, что говорит и что делает. Неужели старые, прокисшие за несколько лет сплетни были чем-то большим, нежели желанием недругов подорвать репутацию всеми уважаемой судьи?

Три года назад Кира заверила брата, что между ней и Лесковым ничего нет, но Джанибеков с трудом поверил сестре. Близость необходима людям, и Кира не исключение. Растить одной сына, строить карьеру и не думать о холодной постели сложно даже для такой сильной женщины, как она… Джанибеков закрыл глаза и тихо выругался, боясь даже думать о том, что Кира могла влюбиться. Нет. Здесь что-то другое. Определенно другое.

– Оставь размышления на потом, – шепнул ему на ухо демон, покидавший его во время визита судьи, чтобы не встретиться со своим сородичем, преследовавшим сестру Джанибекова. – У тебя будет еще время. Займись лучше женщиной, что ждет тебя в спальне. Помнится, она о чем-то хотела поговорить с тобой…

* * *

Клара Пашко лежала на супружеском ложе Джанибековых, пытаясь представить себя молодой. Мягкое постельное белье пахло свежестью. Жена прокурора поменяла его пару часов назад – незадолго до того, как уехала. Знала ли она, что сейчас в ее доме другая женщина? Догадывалась ли? Клара подумала, что это не столь важно. Скандала не будет. Нет. Давид не допустит. Да и жена его не настолько глупа, чтобы рушить из-за ревности то, что создавалось долгих двадцать лет. Проще уехать за город и притвориться, что ничего не происходит. Да и любовница мужа не настолько глупа, чтобы надеяться на нечто большее.

«Да и глупо в моем возрасте надеяться», – подумала Клара, пытаясь вспомнить, как долго встречается с Давидом. Год? Полтора? Какая разница! За это время он многое сделал для нее. Сильное мужское плечо просто необходимо одинокой женщине. Особенно если у нее подрастает дочь. Сегодня Клара собиралась поговорить с Давидом об Оксане, попросить помочь устроиться, выбрать нужное направление. Иначе, Клара чувствовала это, быть беде. Пусть лучше дочь посвятит себя карьере, чем станет размениваться на мужчин. Пусть учится на ошибках матери, которая потратила лучшие годы впустую.

* * *

Счастливый азоль терся о ноги хозяйки. Здесь, в крохотной раздевалке, расположенной на первом этаже высокого здания, соединились мужчина и женщина. За прикрытой дверью слышались голоса, будоража сознание пониманием того, что в любой момент кто-то может войти. Это заставляло их торопиться, но в тоже время быть предельно осторожными в своих порывах страсти, чтобы случайный стон не выдал их.

Сквозь высокое окно пробивался лунный свет, переливаясь, играя на развешенной одежде многочисленных посетителей. Те, кому не хватало вешалок, складывали свою одежду на подоконнике, стульях, столах. Чья-то небрежно брошенная на стол шуба была превращена в любовное ложе. Старый расшатанный стол ритмично поскрипывал. Мужские руки с силой сжимали бедра девушки, не позволяя ей скользить по столу. Он хотел вкусить ее всю без остатка. Еще, еще, еще… Азоль взвился в новом приступе умопомрачительного танца. В своем последнем приступе.

– Извини, что в тебя, – шепнул Аристарх, даря неловкие объятия.

– Я же сказала, ничего страшного, – отмахнулась Оксана.

Страсть остывала, и голоса за дверью уже не дразнили, а лишь напоминали об опасности.

– Выходи первой, потом я, – сказал Аристарх.

Оксана приоткрыла дверь, убедилась, что никого рядом нет, и выскользнула в коридор. Усталый, но уже готовый к новым играм азоль шел за ней следом. До Оксаны он принадлежал ее матери, Кларе Пашко, с которой провел не один год. Много танцев он сплясал возле ног этой женщины, но ее страсть сменилась безразличием так быстро, что едва не погубила невнимательного азоля. Он сник, задремал, с трудом находя силы на редкий танец. Он погибал, вяло влачась позади нее, и навечно уснул, если бы не Оксана. Даже сквозь дремоту, он ощутил запах ее молодости. Осторожно, стараясь не погубить себя, став отверженным, азоль начал искать пути к будущей хозяйке. Она вдохнула в него жизнь, придала сил. Это почувствовала даже Клара.

Одинокая женщина изнемогала от желания. Ей хотелось любви, хотелось нежности, помноженной на страсть, о которой она почти забыла. Ночи стали невыносимо долгими, постель холодной. Азоль жадно цеплялся к ногам хозяйки, указывая на каждого встречного, кто мог бы позволить ему пуститься в дикий пляс. Оксана стала замечать за матерью перемену, которую та уже не могла скрывать. Клара стала раздражительной, вспыльчивой, рассеянной.

– Почему бы тебе не завести себе мужика? – посоветовала дочь после очередного скандала.

Так в жизни Клары появился Давид Джанибеков. Но азолю не нужна была мать, азоль мечтал о ее дочери. Он готов был рискнуть всем, даже своей жизнью, в случае если Оксана отвергнет его. Но она не отвергла.

* * *

Давид Джанибеков пришел на прием не ради забавы. Сегодня он толкался здесь, среди молодежи, лишь потому, что обещал Кларе присмотреть за Оксаной, подыскать для нее работу. Разговор с Дмитрием Сотниковым, молодым начальником одного из отделов, находившихся в ведомстве Джанибекова, был частью этого плана. Хотя сам Сотников, кажется, искренне верил, что прокурор ищет дружбы.

Демон, следовавший за Джанибековым, с презрением смотрел на вертевшихся возле ног Сотникова азолей. Один из них, брызжа слюной, цеплялся за ноги всех проходивших мимо женщин, другой трусливо прятался за своего хозяина.

«Как этот дурак вообще смог добиться такого высокого положения?» – думал прокурор Джанибеков, осторожно подводя разговор к тому, чтобы найти для дочери Клара работу.

– Не будем скрывать, ваш отдел переживает сейчас кризис, – сказал прокурор молодому коллеге. – Не спорьте. Многие считают, что виной всему недостаток вашей квалификации, я же думаю, вам просто достались халатные служащие. Нужно что-то менять, Дмитрий Александрович. У вас не такой большой штат. Надеюсь, мы понимаем друг друга?

Джанибеков дождался, когда Сотников кивнет и пообещал помочь в поиске новых сотрудников. Трусливый азоль Сотникова прыгнул к ногам прокурора и начал вылизывать ему ботинки. Демон Джанибекова наградил его пинком, отбросив туда, где ему было самое место – к ногам его хозяина.

* * *

Оставшись один, Аристарх закурил сигарету. Сейчас, в этой забитой одеждой раздевалке, было время подумать о случившимся. Не то, чтобы секс с Оксаной не входил в его планы, просто это произошло как-то неожиданно. Вот они вместе учатся, вот их знакомство становится более близким, вот те несколько лет дружбы, и вот то, что случилось сегодня. Перед глазами мелькнуло что-то яркое, хотя, возможно, эта вспышка произошла глубоко в сознании. Аристарх тряхнул головой, прогоняя наваждение, но вспышка повторилась. Он обернулся, разглядывая стол, на котором они с Оксаной недавно занимались любовью. Воспоминания вызвали улыбку. Аристарх затушил сигарету и вышел в коридор. Скрюченный, зачахший азоль поплелся следом.

Несколько лет назад он имел глупость сменить хозяина и теперь медленно засыпал, не в силах достучаться до сознания своего нового владельца. Мысли Аристарха были закрыты для похотливых набегов азоля, не имевшего скрытой власти над хозяином. Не мог азоль и покинуть его. Какая-то невидимая сила держала его возле этого человека. Если бы мог, он умолял бы отпустить его, скулил не переставая, обливался слезами, обещал исполнить любые желания хозяина, лишь бы получить свободу, но на это он был не способен. Поэтому единственное, что оставалось, – безропотно плестись следом, медленно засыпая, осознавая неизбежность своей гибели.

* * *

Дмитрию Сотникову захотелось напиться. Разговор с Давидом Демидовичем Джанибековом принес сумятицу в его планы и мысли. Что в действительности хотел сказать прокурор, на что намекал? Один из азолей Сотникова в панике схватился за его ногу. Его страх передался хозяину. Другой азоль недовольно заскулил, чувствуя, что вечер идет насмарку. Сотников неосознанно начал искать в шумной толпе жену Светлану. Кто, как ни она, сможет выслушать и дать совет?! Трусливый азоль радостно заулыбался, другой скорчил недовольную мину, раздосадовано топнул ногой, затем увидел девушку из отдела, где работал его хозяин, обрадовался, пустил слюну.

– Ты не видела Светлану? – спросил Сотников.

Ольга Новикова улыбнулась и кивнула головой. Один из азолей потянул Сотникова прочь, другой сердито затопал ногами.

– Боишься, что о нас узнают? – спросила Ольга, читая его мысли.

– Вот еще, – отмахнулся Сотников.

– А как же Светлана Юрьевна?

– Светланы Юрьевны здесь нет, – сказал он, и жирный азоль радостно запрыгал у его ног.

* * *

Вечерний воздух был свеж. Лиля и Светлана ждали Дениса Новицкого – любовника Лили. Он опаздывал, и они успели выкурить по паре лишних сигарет, прежде чем он подъехал.

– Не думал, что придешь с подругой, – сказал Денис Лиле. Повернулся к Светлане и спросил, как дела у ее мужа.

– Дима работает, – натянуто улыбнулась Светлана. – А ты как? Как жена?

– Нормально. Передать ей привет?

– Как хочешь. Мы видимся с ней часто.

В разговоре повисла неловкая пауза, потом Светлана, став серьезной, сказала Денису, что им нужно поговорить.

– Ты занимаешься недвижимостью, ведь так? – решила она сразу выложить карты на стол. – Мне нужна небольшая услуга.

– Какая, если не секрет? – спросил Денис.

– Мы с Димой собираемся приобрести жилье, а у кого спросить совет, как не у преуспевающего риэлтора?

– Только совет?

– Посмотрим.

Светлана улыбнулась, ловя себя на мысли, что, возможно, когда-нибудь позволит себе провести ночь с этим светловолосым красавцем. Но не сейчас. Нет. Она уйдет и заберет с собой Лилю. Пусть Денис знает – пока он ей не поможет, она ему не даст спокойно жить. А Лиля? Ей можно будет сказать, что все это ради нее. Пусть Денис привыкает прилагать усилия, добиваясь женщин, а не получать, щелкнув пальцами. Лиля поверит. Лиля всегда верит.

* * *

Давид Джанибеков наблюдал за Оксаной больше часа, но решил познакомиться, лишь когда на банкет вернулась Светлана Сотникова. Он начал с разговора о ее муже, затем перешел на общих знакомых. Светлана и сама не заметила, как предложила представить его своим подругам Оксане и Лиле.

– Интересный экземпляр, – сказал Джанибекову его демон о дочери Клары.

Определенная роль для этой девушки была еще не отведена, но сценарий истории, в которой ей предстоит принять участие, был уже написан. Снующий возле ее ног азоль пугливо поглядывал на демона, чей холодный взгляд гасил все порывы к запретным танцам, из которых состояла жизнь этого примитивного существа. Но демону было плевать на азоля. Его внимание привлекло едва заметное сияние возле Оксаны. Холодные глаза демона сверлили взглядом бьющуюся в конвульсиях точку света. Очень медленно она разрасталась, пульсировала, и никто, даже демон, не знал, сможет ли она выжить и развиться.

Оксана вздрогнула, увидев Аристарха. Пульсирующая точка вздрогнула вместе с ней, сильнее забилась и неожиданно увеличилась в размерах. Теперь сквозь сгустки света можно было разглядеть очертания крохотного эмбриона, окутанного вакуумом мерцаний, который будет развиваться, расти до тех пор, пока сам не сможет дарить вспышки света, в котором был зачат. Так начинали свою недолгую жизнь линки – существа, призванные нести в жизнь людей любовь. Линки всегда зарождались парами, так что, если здесь находился один, где-то рядом кружил и второй. Такова их природа.

Точка света возле Аристарха задрожала, принимая форму крошечного эмбриона, идентичного тому, который витал возле Оксаны. Эти близнецы засияли ярче, побуждая хозяев еще раз встретиться взглядом.

* * *

В эту ночь, занимаясь любовью со своей женой Ниной, Денис Новицкий представлял на ее месте Светлану Сотникову – корыстную, дерзкую, наглую. Его фантазии были грубыми и эгоистичными. Странно, но даже после того, как все закончилось, они не растаяли, не лопнули мыльным пузырем. Скорее, наоборот – окрепли.

– Совсем забыл, – сказал Денис, – Светлана передавала тебе привет.

– Светлана? – переспросила Нина. – Это случаем не подруга Лили Карповой?

– Причем тут Лиля? – Денис отчитал себя за то, что вообще начал этот разговор.