Текст книги "Паломничество духа. Избранные стихотворения"

Паломничество духа
Избранные стихотворения
Виталий Владимирович Воскобойников

© Виталий Владимирович Воскобойников, 2017

ISBN 978-5-4485-3968-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Вот так, в течение двух с лишним весенних месяцев 2015 года появилась на свет эта книга стихов, или лучше сказать, поэтический сборник. Это своеобразный итог, сводный документ, где отражено то, о чём автор думал в это время, и, конечно, в предшествующие этому событию поры, когда кристаллизировались мысли во что-то осязаемое, гармоничное и сокровенное. Летопись авторского «Я», как он через свои внутренние ощущения постигает наш благословенный и прекрасный мир с его упоениями и отчаяниями – так можно резюмировать всё, что вы, уважаемые читатели, можете в этом сборнике найти, или приобрести, по возможности, для себя то, что, придётся вам по душе.

Почему часть стихотворений на английском? Язык прекрасный и гибкий, всегда бывший у автора в фаворе. Да и не всё ли равно, на каком наречии изъясняться? Ведь поэтическое выражение универсально, не знающее рамок и границ. Так что, я рад с вами, друзья, поделиться. Читайте – постигайте! Принимайте на веру или отвергайте! В добрый путь!

С уважением,

Автор

Звёзды – им холодно мёрзнут

 
Звёзды – им холодно: мёрзнут,
Дрожью мерцают.
Кто на них смотрит?
Кто их считает?
Лишь звездочёты, или влюблённые,
Или в ночном пастухи.
А они так хотят людского тепла!
Им так одиноко, им так неуютно!
Люди, смотрите почаще на звёзды!
Считайте их и ищите глазами созвездья!
Звёзды ждут, ждут, ждут,
Люди, внимания вашего!
Звёзды – по ним судьбы людские читают!
Они, хоть немыслимо далеки
В объятьях холодного неба,
Всё ж нам ближе они,
Если тёплый наш взгляд
Иной раз согреет их там, наверху.
 

10 марта

 
Весна, шагнувши за порог,
Помедлила: «Ещё не срок.
Повременю. Сестра Зима
Пусть догадается сама,
Что дверь открыта, и пора
Съезжать скорее со двора!
Я лишь в окошко загляну.
Шепну: Сестрёнка, жди Весну.
Жди перемен и чувств наплыв —
Нагряну, чуть повременив.
Там, за плетнём – игрив ручей
И гомон радостных грачей,
Лучами сотканный ковёр, —
Их буйством убран мой шатёр!
Отдёрну полог я, и ух!
На двор ворвётся буйный дух!»
 

Небо не спрашивает нас

 
Небо не спрашивает нас,
Хотим ли мы вымокнуть.
Твердь не спрашивает нас,
А трясёт, когда ей вздумается.
Случай не спрашивает нас,
А приходит, ошарашивая.
Судьба не спрашивает нас,
И мы её не выбираем.
Жизнь не спрашивает нас,
Хотим ли мы жить,
А бросает в своё пекло,
И покидает нас по своей прихоти.
Нет, не владыки мы,
Не полноправные хозяева!
Мы как слепые кутята
Прильнули к тёплому
Сучьему животу и сосём,
Спим, спим и сосём;
Ползаем, жалко скуля,
Жалко скуля, ползаем.
Мир для нас – ночь,
Пространство – тепло живота.
Так прильнули мы к мамке-Земле:
Она согреет, она защитит.
 

Halte Wunsch

 
Жизнь несётся, швыряя в седле —
Ты лишь держись!
Может сбросить тебя жизнь-скакун,
Но я крикну ей: Стоп!
Halte Wunsch! Halte Wunsch!
И летят мимо лица моих милых парсун,
Но поблекли цвета.
Halte Wunsch! Halte Wunsch!
Позади мир тепла и соития душ —
Я терять не хочу!
Halte Wunsch! Halte Wunsch!
Я свою остановку не хочу пропустить —
Жму на красную кнопку,
Чтобы всё возвратить,
Что в пути разбросал,
Упустил, отпустил
Жизни бешеной гуж!
Время стой! Задержись!
Halte Wunsch! Halte Wunsch!
 

I can’t help seeing things

 
I can’t help seeing things:
The splashings of the ling;
I can’t help hearing things:
Dewdrops and water rings;
I can’t help smelling things:
The smoothness of the chintz;
I can’t help touching things:
The reeking licorice, —
The myriads of everythings, —
It’s me: round, up, beneath!
 

Художник

 
Как этот взор всепроницаем:
пространство в сетке перспектив!
Что он твердит – мы отрицаем,
и смотрим в тусклый объектив.
Какие дивные созданья он переносит на холсты:
вот это наше мирозданье, вот это я, вот это ты!
Он поставляет наслажденье
в чертоги наших блеклых «Я»,
нам принося освобожденье,
Божественным Устам внемля!
 

Мне кажется, кошки

 
Мне кажется, кошки
Как сфинксы на солнце, —
Прапращуры страха
На вечность глядят.
Их лап деликатных,
Изогнутых линий,
Хвостов своенравных,
Моллюсковых ушек
И сенсор – усов, —
Всех видимых, иже
И оку не данным
И-ди-о-син-кра-
Зи-ям меры не знать,
И нет категорий,
Чтоб их описать!
Они – наша совесть
И опыт сознанья,
И древний завет!
Вы их почитайте:
Се божии твари
Над нами блюдут!
Когда ж наше племя,
Богов прогневивши,
С лица земли сгинет,
То кошки нетленны,
Впитав наши мысли,
Вобрав нашу память,
Объяв наши души,
Останутся править
Землёй безраздельно,
– Кошачий Рай Светлый
Всеблагости Век!
И будут греть тверди
Лучи мудрых взоров,
И гибкие сфинксы
Наш сон сторожить!
И ты, человек,
Колено – преклонно,
Сейчас стань пред ними,
Коль хочешь прожить
Теперь жизнь и после,
В разумной любови,
Сердечной красе,
И жизненной силе,
Их боготвори!
 

Бунин и Бэньян

 
Поэты ль нужны? Иль нужны лесорубы?
Одни так нежны, а другие так грубы.
Поэты творят. Лесорубы натужно
Взрезают ксилему – слоящийся камбий,
Что станет бумагой, —
Поэты, окропившись творческой влагой,
Бумагу целуют горячим стихом!
На сваленных штамбах воссевши верхом,
Распилы стихов лесорубы рисуют!
Пусть звёзды горят! Пусть поэты творят!
Пусть опилки летят!
Леса всех подлунных колумбий и гамбий,
Улыбкой играя в устах-берестах,
Всё ждут лесорубов,
Их перьев стальных резвых пил-циркулярок,
Что рушат бумагу поэтам в подарок! —
Разумна гармония в Божьих делах!
 

Дана Адамом Богом Ева

 
Дана Адаму Богом Ева,
заветом древним потому,
чтоб стать так сладостью напева,
отрадой сердцу и уму!
Напева райского блаженства,
о счастье божьем и любви,
соитии душ и сути женской, —
что рай любой благословит!
Не дремлет Хитрый Искуситель,
ей предлагай сладкий плод!
Изгнанье! Стыд! Лишь Вседержитель
им в утешение даёт
одежду ласок и объятий
и поцелуев покрова…
(Адам и Ева носят платья,
но нагота всегда права!)
Ребро я отдал, ты со мною.
Того напева сладкий зык
манящ. И ты всему виною!
Плодом проглоченным кадык —
немой укор, что впал во грех,
Адам; но так мы породили
сей дивный мир и жизнь для всех, —
обитель милых нам идиллий!
Мне не забыть того напева,
и вопреки седым годам
ты для меня всё та же Ева,
а я, как издревле, Адам!
 

Тело помнит тепло

 
Тело помнит тепло,
кровь разливается в жилах.
Брат, тебе повезло:
ты замёрзнуть не в силах!
Что трескучий мороз?
Лишь тебя раззадорит!
Схватит за уши, нос,
шапку, шарф разузорит.
Комнат тёплая мреть,
жар калориферов, тэнов
будет нас в холод греть —
это дар древних генов!
 

Хотят ли русские войны?

 
Хотят ли русские войны?
и братья украинцы?
Спросите вы у тишины,
у плетня, у криницы,
у стерхов – слётков на крыле,
усов седых на ковыле,
у Волги-матушки реки,
Днепра Словутича спроси,
у всей Словенския Земли:
хотят они ли той войны?
Так ратуй, люд, ответ внемли:
нет, не хотят, ведь братья мы!
В славянской вере едины,
одной Отчизной рождены,
наши пути сопряжены, —
мы мира жаждем, не войны!
О, ты, мать русских городов,
и белокаменная, ты, —
Руси Великой вы Столпы,
чей дух исходит со крестов
церквей святых, монастырей!
Так прекратите же скорей
лить кровь невинных христиан,
к злорадству ушлых басурман!
Судьба одна Руси святой
взывает милости! Простой,
радушный, добрый наш народ
страдает. Бог не доведёт
пуская до большия беды!
пусть в хаты мир придёт, в сады,
и в семьи в светлых куренях,
и в кровы в русских деревнях!
Хотят ли русские войны?
и братья украинцы?
Нет, пусть обнимутся они!
И хватит крови литься!
 

Смотрю я в прошлое: в шемящем

 
Смотрю я в прошлое: в щемящем
и милом памяти былом
ищу ответы в настоящем,
и что грядёт, нас ждёт потом.
Чредой плывут ретроспективы,
наивных дней, простых забот,
минуток светлых и счастливых,
душевных радостей, невзгод,
наипрекраснейших мгновений,
слёз упоённых и наитий, —
всё испытал мой скромный гений!
Назад связующие нити, —
основа памяти людской, —
ведут. Прядями поперёк
ложится опыт наш былой, —
и нить вплетается в уток.
Глядит назад мой добрый Янус,
но редко он глядит вперёд.
Никак я с прошлым не расстанусь,
и не хочу я наперёд
знать то, что будет. Проку нет
в звёзд начертаньях. Всё ж милей
мне тёплый отсвет дней и лет,
что сладко минули. И ей,
судьбе бесхитростной моей,
я благодарен, что дала
мне шанс всмотреться в зеркала,
что отражают мою суть,
какой прошёл я в прошлом путь.
И пусть я много упустил,
порой о чём-то сожалел,
обид каких-то не простил,
не отличил дурных плевел
от зёрен добрых. Не стереть
того, что выпало, пройти, —
иного не было пути.
Дай бог мне сердцем не стареть!
Ведь в сердце память вплетена,
и связь незыблема, сильна,
нас держит, тянет и влечёт!
(а времени река течёт
и подтопляет берега)
Былых мгновений дорога
мне сладость. И обратный счёт
пускай бежит. О чём жалеть,
коль было, так уж всё, прошло,
и у костра былого греть
могу я руки, – мне тепло.
Что было, никому во зло,
пусть не аукнется, лишь мне;
и пусть не по моей вине,
в чём я ошибся, резонанс
на милых тех, с кем я сейчас
в делах и мыслях сопряжён,
да не падёт! Святой амвон
моя молитва освятит
и всё плохое упредит!
Я в настоящем, человек, —
дышу, живу, люблю, пою.
И что мне гений мой предрек,
моя проекция сейчас;
и я себя воссоздаю, —
в былом, что было, – это я,
и это память всё моя!
Я мост из прошлого ложу.
Стоять мне крепко на ногах
на перекрытиях. Слежу:
как поступь прошлого в шагах
чрез время наше мерит путь,
и гул уж слышится вдали!
Вот так все зыбко или прочно,
взаимосвязано в канву,
и бренно всё, и всё бессрочно.
Спустило время тетиву:
cтрела несётся – недвижима
она в абстракции для глаз.
Ясна ли, иль не постижима
загадка вечности для нас?
 

05—06.02.2015 г

Россия. Русь. Безбрежий синь

 
Россия. Русь. Безбрежий синь,
степей как море, высь хребтов,
могучих рек, краса долин,
тайги безбрежность, глушь чащоб,
отрада тихих деревень,
провинциальных городков,
аллей заросших, скверов сень,
картинкой из глуби веков
часовен тишь, седых церквей,
их медный гул колоколов, —
всё русский дух, что нет святей!
Лекало есть ли, иль аршин,
чтобы Россию перемерить?
Как против святости грешить
и неустанно лицемерить —
так в трафареты загонять
Россию. Меры не дано.
И в ней особенная стать:
в Руси одной сопряжено
всё человечное добро,
души и сердца красота.
Россия – остров средь костров,
средь лихолетий спящий стан;
на ней таинственный покров,
и запечатаны уста.
Нет, вера, чтоб её пронять
(будит не надо – дремлет пусть)
нужна. Призывно как манят
её просторы! – Это Русь!
А как поля, луга зовут!
Ковров душистая постель!
Ты просто упади в траву
послушать жаворонков трель!
И, может быть, услышишь ты,
как будто даже в полусне,
что этой русской красоты,
при свете дня иль при луне,
такой нигде не отыскать!
Положен, видно, нам завет:
ключей к Руси не подбирать
и не искать вотще ответ.
Ты просто верь в неё, и всё:
она проснётся – дайте срок!
И тройка резво понесёт
искать неведомых дорог!
 

28.02.2015 г

Моя любовь немолода

 
Моя любовь немолода, —
глядит умильно на меня.
Тепло её домашних рук,
и ниспадающих волос
каскад – душистая вода, —
и этих чар день ото дня,
всё замыкающих вокруг,
так много, словно бы я врос
в неё вкраплён, в ней распылён.
Она голубит нежно так:
так скажет – на душу бальзам!
Она призывно так манит —
не в силах быть я не влюблён!
А как обнимет, так в руках
такая мощь, скажу я вам,
как мощный электромагнит!
Конечно, иногда печаль
во взгляде, голосе сквозит.
Грусть безответная к лицу ли?
Но в ней так искренне мила
она, что, севши поодаль,
смотрю, себя вообразив
предметом дум её чела.
(и этим я себя прельщу ли?)
Сквозь грусть задумчивую вдруг
слетит улыбка с милых уст:
знать, что-то тронуло её,
теплее стало на душе.
Подняв глаза, взглянув вокруг,
меня увидит: взгляд не пуст,
а живо нежен. Самоё
ещё красивей, хорошей!
Роднее нет любви моей!
Моя любовь будь ярче! Жечь
не уставай! Костёр пылай!
Согрей! Тепло, как мне тепло!
Пусть время чувств не притупит!
Тепло прошедшего сберечь,
нам приумножить, боже, дай!
И нам, наверно, повезло,
Что нежность эту век хранит!
 

06.02.2015 г

Let me up

 
Who are those placid people
with mild hearts and no pretence?
No turmoil but some ripples,
passing their minds by chance,
leave a dent and settle soon.
They unlikely might be grudgy,
nursing huffs and minding wrong.
True and far from being fudgy,
they are plain as two and two.
Plain in what they look so natural.
Claims are lowest are clue
to an unpretentious patchwork
of their mould and mental cast.
So, they’re naively innocuous:
simple, readable and just.
Who could see a clearer focus?
So, mild-hearted might be blessed!
Plainness so sickening
to me, that I cry: no placid,
no such dry and tasteless thing!
Wish I saw their hearts aglow,
wish I saw them rave and dash,
wish I saw them repel not bow
to what might them grind and crash!
If they only had a stomach
live through life of fiery blaze!
Like a flaming racing comet
wish they would our skies amaze!
I, myself, so checked by meekness,
never striving for the grand,
to my mould bear witness
and thus swear as I stand:
hence, raise fiery motivation
not to smoulder but glow!
jumpstart from your humble station!
claim what high and not what low!
 

09.02. 2015 г

Глаза, глазами, за глаза

 
Глаза, глазами, за глаза, —
аквамарин и бирюза,
и сердолик, сапфир, агат, —
цветной россыпью горят.
Вас, выразительных, призывных,
манящих, милых и наивных,
сильнее любим во стократ!
И не осмелимся дерзать,
в них, коль вина, укор поймать.
Смеются, щурятся, искрят,
молчат, о многом говорят,
свергают ниц, боготворят!
Ожгут, и точки не возврат
ты ожидаешь – ты пропал,
коль аметист, гагат, опал,
тебе во взоре перепал!
Глаза как зеркало души
вовнутрь влекут, и вот она,
такая тонкая душа,
дрожит, что ты, едва дыша,
боясь её поранить вдруг,
лелеешь так в ладонях, словно
какой-то невесомый струг,
из радуг и росинок свит,
пустить ты хочешь по воде
морей и океанов глаз!
В глазах такая глубина, —
александрит, лал, лазурит, —
Так зачаруют – быть беде!
Пойдёшь ко дну! Так пей до дна
красу и мудрость этих глаз!
Пусть гибнет всё, и много раз!
Смарагд, берилл и хризопраз!
 

09.02.2015

Two worlds

 
Amidst the turmoils and upheavals
of stringent perky busy days;
among constraints and hemming evils
of pressing minutes’ fast relays,
there are some split, infinitesimal
ticks of composure and rest,
so that you, forgetting dismal
frets, cares you have been oppressed,
and shutting out intervening
molesting goings, no more!
but restful dose of daydreaming
you sip in through the mind’s eye’s straw.
Then all disguised world slips dim robes
and stands in your mind’s naked eye:
behind its nakedness new globes
flash multiplicities! So nigh,
and close by these mundane wonders:
the bracing air, racing scud,
leaves’ murmur, scuttling salamanders
of bold sunbeams, and busy squad
of twittering birds, and also steam
off puffing nostrils of the soil…
Can vision be a perfect dream?
Or tis a whiff of the turmoils,
upheavals of the headlong world?
No! Moments these, I claim, exist:
such grant reposing respite.
Through frets and cares I persist
be overcome by them. So light
so soft, so shrewd, so mind-relieving,
as if I happened on a quiet,
and peaceful island and were living
by musing, also looking unto
myself and asking what’s this world
to me? And what’s that din and canting
if life so beautiful? Behold!
You may me label «introspective
and vain escapist». Be it so!
Not fly but stay is my objective, —
to grasp what makes existence go;
to shake off husks unnecessary
of dimness blearing our eyes.
It’s «what are we?» – eternal query
gets us to don this placid guise
of tranquil inwardly withdrawal.
Once in, perhaps, some long-sought answers
might in as revelations crawl!
So, man in such way two worlds fancies:
one through another just to marry
in mind both things, so fraught and fairy!
 

14.02.2015

Единорог

 
Ступает тихо и неслышно,
былинки даже не примяв;
вот замер, словно и не дышит;
к росе губами чуть припав,
слизнет лишь капельку с листа.
Великолепный, солнцеликий,
дух редкостный пугливо-дикий,
рог тонкий украшает лоб,
он в заповедных тех местах
живёт, куда не сыщешь троп.
Раз в три столетия его
мельком узреть счастливец мог!
И становились те края
блаженства полны: мир, покой
царили там. Единорог,
тогда уже там, не таясь,
являл порою облик свой.
Хотел б увидеть существо
я это. Много уж веков
он в землях наших не бродил,
блаженство, святость не дарил
нам сирым. Только редких снов
сюжет украсит дивный зверь,
или пригрезится кому,
иль тень его (тому не верь)
Но нет его, и потому,
не дам засохнуть кисти я,
картины буду я писать
о нашем мире, о себе,
несправедливости, судьбе,
искусах, вере, снах, друзьях… —
его приход предвосхищать,
пока не явится он мне,
при свете или при луне,
в покосах дальних иль в лугах
в лесах, на диких берегах,
или в неведомой стране.
Мечтаю я об этом дне:
когда увижу – кисть долой!
Ведь первозданной красотой,
затмит наш мир Единорог!
Тогда зачем мне украшать
то Совершенство Бытия,
коль будет в благости душа!
Все тайны и наития
пред мной предстанут. И зарок,
тому, что дивный зверь придёт, —
поэт вершит, поэт поёт,
его явиться нам зовёт!
 

17.02.2015 г

Где же вы, где вы, друзья моей юности?

 
Где же вы, где вы, друзья моей юности?
Где ж вы, наперсники дней молодых?
Я вас зову из своей неприютности
Пустошей Сердца средь ветров седых.
Нас разделили границы и время;
нас разбросало по две стороны.
Кто-то отплыл, берег сей не приемля;
кто-то уехал по зову жены.
Я вдруг по сторону эту остался,
будто от стада отбившийся зверь,
да и совсем уже я измотался,
рыская втуне в Долине Потерь.
Что потерял – это дружбу мужскую, —
в сердце пустотами вытеснил я;
что приголубил – улыбку скупую.
И вот пою уж не те песни я.
Были такие, что всех расчудесней:
сердце горело, и пела душа!
Помните: были мы счастливы вместе!
Вместе нам пелось: как жизнь хороша!
Где же тот рьяный, наш дух залихватский?
Где ж наша удаль, четвёркой лихой,
мчавшая резво?… Лишь доли заштатской
ваш удостоился друг дорогой.
Что ему дух тот, та братская удаль?
Так, иной раз, что-то к сердцу прильнёт…
Гложет его неприютная юдоль,
и он печальные песни поёт…
Но есть надежда: к вам руку протянет
скоро еще не изжившийся друг:
к вам он придёт, и его сердце станет
с вашими в ряд через север на юг!
И мы споём с вами прежние песни!
 

21. 02.2015 г

Играть мы будем в англичанство

 
Играть мы будем в англичанство.
Хадуюду. Икскьюз ми. Йес.
Ах, эта чопорность, жеманство,
консерватизм и политес!
Чай в пять часов как ихний юмор – он
смешон до горечи (оксюморон
пришёлся к месту. Не к тому ль
мне всё прощает сэр Джон Буль,
что я и сам как Бритт давно уж)
Итак, английский верный муж
пусть буду я. Ты будешь Леди,
хозяйкой нашего гнезда,
на Дрюри-Лейн. Энциклопедии,
томы Бриттаники всегда,
на полках строю (дом мой – крепость),
я, после пудинга прочтя.
И ты какую-то нелепость
мне на ночь вяжешь. И дитя,
кого мы называем Мастер,
играет в детской в дартс, сопя.
Меж тем на улице ненастье:
прохожих дождь сечёт, слепя.
Какая милая картинка! —
ты в кресле спишь спиной к окну;
я в замшевых полуботинках
к камину ноги протянул.
Овсянка, сэр! В крокет, быть может,
Сыграем милая? А в бридж?
И по твоей английской роже
пойму, что ты опять нудишь.
И я, занудно Таймс читая,
отвечу сплином: Лет ит би!
Кто в англичанстве пребывает,
портер пьёт, в пряниках имбирь
дитям на шиллинг покупает,
и всё монархию ругает,
в саду кусточки подрезает,
и по тарелочкам стреляет,
снобизмом в Клубе гоношит, —
и от него меня тошнит:
уж больно приторно хорош! —
такого вряд ли чем проймешь!
Так, будем, милая, самими,
собой. Пусть скромными, простыми,
зато людьми без мишуры!
И хватит этой нам игры!
 

21.02.2015 г

Просьба

 
Господин Президент, послушайте:
за людей наших ратую я,
говоря о скромном их мужестве
и делах их, сторицей кратных.
Мужество жить, эту жизнь созидая;
мужество быть, а не существовать;
мужество, сердце свое отдавая,
тихое счастье земное ковать.
Тысячи дел, мелких, трудных, столь нужных,
тысячи рук поминутно творят;
тысячи тысяч энергий пробуждены —
люди работают – души горят!
Всё, что Вы видите, что окружает Вас,
создано теми живыми людьми,
кто так безлико «народ» называется,
кто беззаветно ложится костьми,
чтоб стать камнями в дороге мощеной,
прочность скрепляя Большого Пути.
В Светлое веру, Путём причащённым,
им, этим людям, дано пронести!
Кто юн, задорен, а кто уже пожил,
сделав для Родины тысячи дел, —
всяк из них множит, или преумножил
общее благо – великий задел.
И Вы всмотритесь в столь разные лица:
мудрый, безусый, наивен иль прост, —
судеб людских проплывет вереница
в Ваших глазах. Слесарь, техник, матрос,
плотник, монтажник, учитель, рыбак,
врач, инженер, сталевар, овцевод —
суть соль земли нашей, стержень, костяк!
Каждому Вы, безусловно, обязаны
тем, что они Ваша кровь, Ваша плоть!
Ведь они в Вас вплетены, в Вас увязаны.
В Вашей ладони как жита щепоть,
потом людей, их натуги, ума
чутким теплом и заботой согрета:
золотом нивы взрастёт горстка эта,
батюшкой-хлебом пойдёт в закрома!
Жив человек не единым лишь хлебом —
словом он жив, божьим словом святым.
Доброе слово так Ваше востребовано,
нужное слово всем людям простым!
К каждому, каждому Вы подойдите,
руку пожав, и спасибо сказав,
тёплое слово Вы им подарите,
так благодарность свою показав!
Ведь без них не было б Вас и всего.
То, что Вы есть – перед ними в долгу,
Вы неоплатном. Они ничего,
кроме спасибо не ждут, и не могут
люди простые и думать иначе.
И пока Вы в том долгу неоплаченном,
уж поскорей собирайтесь в дорогу
долг им выплачивать хоть понемногу…
 

23.02.2015 г