Текст книги "Наемник Его Величества"

– За мной! Достанем выродка, поцелуй его Кали!!! – скомандовал Кайфат и ринулся в самую гущу боя, туда, где воины орков защищали своего колдуна. Быстро оглянувшись, он успел увидеть шестерых солдат своего десятка, забрызганных чужой и своей кровью, с бешеными глазами и раскрытыми в безмолвном крике ртами… А может, не безмолвном, просто со слухом К’ирсана дурную шутку сыграло исступленное упоение битвой. Что случилось еще с тремя – выяснять было не время.

Опять мешанина тел, сыплющиеся со всех сторон удары, и клинок рисует руны смерти… Все посторонние мысли К’ирсана, все то, что мешает в бою, оказалось безжалостно задвинуто на задворки сознания. Все для боя, все для выживания! Иногда казалось, что зрение только мешает, отвлекая лишними деталями происходящего, воин все больше и больше полагался только на чувства и ветер опасности, что иногда так и норовил перерасти в безжалостную, всепоглощающую и всесокрушающую бурю. В какой-то момент К’ирсан осознал, что в левой руке он теперь держит топор и оркская и человеческая сталь порхают в его руках невесомыми бабочками, плетущими для врагов узоры гибели.

Сколько-то ударов сердца, и он оказался лицом к лицу с высоким, еще молодым орком, который вовсю размахивал тяжелым шестом, окованным темным железом. Под его ударами раскалывались щиты, а легионеры отлетали, словно щенки от шлепков взрослого зверя. Вокруг самого орка мрачным огнем полыхала пленка магических энергий, и словно бы языки жадного пламени то и дело перескакивали на его оружие. Шаман! Для Кайфата поблек весь мир, и остались лишь пламя чужой ауры, заполненное клубящейся тьмой, сердце шамана и стрелы опасности, заставляющие беспрестанно перетекать из стойки в стойку и отражать, отражать град чужих ударов.

По какому-то наитию К’ирсан ушел в низкую стойку и, сделав длинный шаг, выпрямился, отставив чуть в сторону клинок меча. Руки ощутили слабое сопротивление чужой плоти, и вот легионер уже за спиной раненого колдуна. Удар мечом назад, и, словно копье, прямой меч пронзает сердце орка… И вновь резкий разворот, ноги мелко переступают, легко неся тело, а острое лезвие чертит сверкающий круг, и вот еще одна вражеская голова падает на землю. Когда-то Мургаб Седой показал, как именно надо убивать магов, и К’ирсан собирался следовать этой науке и впредь.

А потом вернулся слух, и К’ирсан услышал оглушающий рев сотен глоток, увидел воздетое вверх оружие и спины бегущего врага. Орки отступали! Вокруг метались командиры и кулаками останавливали самых ретивых, собирающихся догнать и сокрушить отступающего противника.

– Отходим к холму! Бегом! – К’ирсан как-то неожиданно вспомнил, что он не бешеный берсерк, а десятник. – Живей, живей назад! – вторили ему капралы других десятков. Стальные шеренги врага уже почти приблизились на расстояние выстрела из арбалета, и самые нетерпеливые уже пустили в полет первые стрелы.

Львы начали быстро менять позиции. Восьмая, девятая и десятая роты отошли к холму с полковыми метателями, три первых роты заняли левый фланг, а остальные заполнили проходы в шеренгах Грифонов. Теперь в бой должны были вступить основные силы…

Глава 12

Высокородная дворянка и важная дама Лакриста Регнар развлекалась игрой с миниатюрным карманным зеркальцем, норовя поймать луч зимнего Тасса и пустить его в клетку с толстой желтой пичугой, угрюмо нахохлившейся на жердочке. Птице это чрезвычайно не нравилось, очень быстро кончалось терпение, и она перепрыгивала в другое место. Через некоторое время Лакриста повторяла свое злодейство, пичуга опять сколько-то терпела, а затем вновь начинала скакать по своей решетчатой тюрьме.

– Что, Селента, осуждаешь? – скучающим тоном поинтересовалась девушка у своей компаньонки. – И не мотай головой, я же чувствую, что осуждаешь!

– Лакриста! Ну как я могу вас осуждать? Вы занимаетесь тем, чем желаете! – Телохранительница сказала это настолько приторно сладким голоском, что даже певчая птаха обратила на нее свое внимание.

– «Ты»! Привыкай говорить «ты»! – Лакриста вздохнула и пересела в другое кресло подальше от окна, мало отличаясь от той же самой пичуги. – Да ясно все, здоровая девица занимается ерундой вместо чего-то действительно подобающего ее положению. Вышивания там, рисования или какой иной глупости! – тряхнув головой, закончила молодая хозяйка дома.

Хмыканье лин Селенты сказало супруге дипломата об отношении компаньонки к такому времяпрепровождению. После короткой паузы Селента предложила:

– Еще можно пригласить поэта или певца, почитать книгу, сходить на бал или в чей-то салон. Много чего можно сделать.

– Да о чем ты говоришь?! – возмутилась Лакриста. – Если Вензор узнает про каких-то там певцов и поэтов, увлекших его жену, то просто тут же испепелит любого из этих бедолаг. Вон в Гарташе историю про Вурила полгода забыть не могли, а ты говоришь певцы!

Девушка ненадолго замолчала, словно бы погрузившись в свои мысли, а затем неожиданно снова начала рассуждать:

– А книги надоели! Большинство романов посвящено великой и чистой любви между рыцарем и принцессой, лишь меняются декорации да степень злобности главных негодяев. Это оставим для мечтающих о свободе молоденьких дурочек, которых строгие мамаши не пускают… Остаются балы! О да, это красота, это наряды и танцы, ухажеры и интриги… Только вот наш молодой король возжелал лично поучаствовать в войне, и первый зимний королевский бал, к которому я так готовилась, отменен.

– Перенесен до победы, – улыбнулась слегка припухлыми губами Селента и чуть-чуть приподняла тонкую бровь.

А Лакриста вновь подумала об актерском мастерстве своей компаньонки. Какой безнадежной провинциалкой она выглядела всего несколько седмиц назад и как изменилась сейчас. А какая светская дама иногда проскальзывает в ее жестах, мимике, фразах… или она позволяет ей проскальзывать. Лакристе постоянно казалось, что Селента с ней играет, словно рыбак, то отпуская, то вновь натягивая леску, но с каждым мгновением приближая вожделенную добычу все ближе и ближе!

– Но ведь есть еще и салоны фавориток высшего света, – сдавленно хихикнула девушка, вновь напомнив деревенскую простушку, но Лакриста и сама не удержалась и улыбнулась в ответ. – У вас как раз есть три приглашения.

– Ну что ж, давай выберу… Нет, держи в руке, я вытяну наугад. – Госпожа Регнар потянула на себя один из сверкающих белизной, благоухающих духами конвертов. – Итак, кто у нас там? «Герцогиня Алисия Барлонгская будет счастлива приветствовать грасс Лакристу Регнар в своем салоне». Хм, не слишком ли коротко?

– Герцогиня известна своей импульсивностью и… экстравагантным поведением. Говорят, что вполне в ее духе прислать и более короткое письмо, – чуточку склонив головку, едва ли не пропела Селента.

– Вот и отлично! Скажи кучеру, пусть готовит карету, а потом подумаем, что надеть, – обмахиваясь письмом, словно веером, начала отдавать распоряжения Лакриста. В такие моменты она как никогда становилась похожа на привыкшую повелевать хозяйку поместья…

Уже подъезжая к дому герцогини, Лакриста внезапно ощутила сильное волнение, заставившее подрагивать колени и самую чуточку постукивать зубы. Такое ощущение бывает перед серьезным экзаменом, от которого по-настоящему зависит твоя судьба. И если ты не привык брать высокую, очень высокую планку, то подобное волнение вполне может тебя сломать. Тряхнув головой, Лакриста решительно стукнула кулачком по колену и звонко воскликнула:

– Ну, герцогиня, держись!

В ответ на недоуменный взгляд Селенты девушка весело подмигнула и заулыбалась. Пусть это ее первый выход в свет в Зелоде, но в Нолде она посещала балы гораздо более значимые, чем встреча в салоне заштатного королевства. Именно так! Грасс Регнар поправила прическу и величаво вышла из остановившейся кареты. Справа и чуть позади гораздо менее величаво, но с достоинством шла ее компаньонка.

У входа в дом их встретил лакей в чудном, замысловато сшитом камзоле, который делал его похожим на цвирка – певчую птицу из халифата.

– Дамы! Позвольте узнать ваши имена! – Голос мужчины буквально сочился раболепством довольного своим местом слуги.

– Грасс Лакриста Регнар и компаньонка лин Селента Катуш! – тоном вдовствующей императрицы, прямо как учили в Академии, ответила Настя и шагнула вперед, больше не уделяя лакею ни капли внимания. Именно так настоящий хозяин жизни проходит мимо людей с низким положением в обществе, приравнивая их к мебели и прочим предметам обстановки.

Миновав просторный холл, который оказался раза в три-четыре больше холла нового дома ее мужа, Лакриста направилась к широкой лестнице. Тут же, словно бы возникнув из воздуха, появился другой лакей в не менее дурацкой одежде и, рассыпаясь в пустых любезностях, засеменил впереди, спеша указать дорогу.

Пройдя несколько двустворчатых дверей, девушки вошли в просторный зал, заполненный множеством людей, чьи одеяния стоили больше годового дохода среднего купца, а блеск драгоценностей слепил глаза. Госпожа Регнар и ее компаньонка на этом параде человеческой алчности и взаимного презрения смотрелись серыми мышками в логове старого дракона. Нет, конечно же льер Вензор не жалел подарков для супруги, но до посетителей этого салона Лакристе было далеко. Ее голубое платье с глубоким декольте и длинной пышной юбкой, легкая невесомая накидка с капюшоном и прекрасно гармонирующий с платьем драгоценный сапфировый гарнитур хоть и говорили о тонком вкусе их обладательницы, но явно уступали роскоши местных красавиц. Про кремовое облегающее платье Селенты и говорить не стоило!

– Дорогая! Я так рада, что ты все-таки решилась развеять образ затворницы. Весь свет гадает, что же это за красавицу прячет молодой посланник Нолда? Никому не показывает, держит под замком… – Откуда-то из-за колонны выпорхнула дама в белом платье с такими многочисленными золотистыми узорами, что практически не было видно ткани. Столь же много на ней было и всевозможных украшений из того же металла, но, как ни странно, это не смотрелось аляповатой безвкусицей, что так отличает купивших дворянство мещан, нет, это только подчеркивало собственную красоту женщины. Сережки в виде коралловых веточек, мастерством ювелира сотворенных из тончайшей золотой сетки и прозрачных капель бриллиантов, колье из мелких золотых рыбок в брызгах тех же бриллиантов, несколько тонких браслетов, изображающих морских змей, и пара перстней в виде двух внимательных глаз с вертикальным зрачком – все создавало завершенную картину богини моря, чьим цветом почему-то стал желтый.

– Ах, милая моя Лакриста! Я же не представилась! Приношу извинения за столь вопиющую бестактность! – Не давая грасс Регнар вставить ни слова, вновь затараторила незнакомка: – Герцогиня Алисия Барлонгская, хозяйка этого салона, но для вас просто Алисия… Ну представьте же мне вашу подругу, Лакриста! – совершенно непоследовательно, с таким видом, будто Регнар сознательно утаивала имя спутницы, воскликнула герцогиня.

– Лин Селента Катуш! – немного растерянно произнесла Лакриста, подумав, что ее-то ведь тоже никто не представлял! Значит, лакей должен был передать и имя телохранительницы. – Моя подруга и компаньонка.

Селента воспитанно присела в реверансе, но герцогиня уже вновь зачастила:

– Вы правильно сделали, что пришли. Сегодня у нас поет Вурил Дар Орриса… Да-да, тот самый Вурил, который бежал из Гарташа из-за какой-то совершенно глупой девки. Но зато как он поет…. Ну, до того еще много времени, а пока давайте познакомлю вас с гостями.

Подхватив девушек под руки, она просто потащила их к ближайшей группе пышно разодетых дворян. Чужие лица сливались в одно большое смазанное пятно, незнакомые имена резали слух, а Алисия все частила и частила, изредка шепча на ухо Лакристе свои комментарии:

– Граф и графиня Кугал… Надутые индюки, не желающие говорить о чем-либо, кроме своих многочисленных отпрысков. А всего-то достоинств – только умение пить да драться на дуэлях… Госпожа Курма Миарз из рода Троков ветви Выфей… Крайне неприятная дамочка! Мало того что по лицу и не определишь – госпожа это или, скажем, господин, но и характера премерзкого! Мнит себя поборницей добродетелей, обладательницей тонкого вкуса и покровительницей изящных искусств, а все для того, чтобы хоть в такой малости, но выделиться!..

Подобных комментариев было много, пожалуй, даже слишком много. Пока герцогиня не подвела Лакристу к компании молодых людей, увлеченных игрой в карты.

– А вот это мой сын Орвус с друзьями. – При этих словах среди игроков тут же прекратились разговоры, а один тридцатилетний блондин с серо-зелеными глазами встал и галантно поцеловал руки подошедшим дамам. – Поручаю вас его заботам. Надеюсь, это общество вы найдете приятным, – скороговоркой произнесла герцогиня и тут же куда-то упорхнула.

Положа руку на сердце, Лакристе эта компания была совершеннейшим образом неинтересна. Пустая на первый взгляд карточная игра навевала скуку, глупое жеманство двух раскрашенных кукол вызывало раздражение, а сын хозяйки и двое его друзей невероятно злили своей кичливостью и постоянными попытками перещеголять друг друга в глазах присутствующих дам. Очень не хватало Вензора, чья аристократичность затеняла все эти тряпки и дорогие побрякушки. Пусть будущий герцог Барлонгский и был дворянином в незнамо каком поколении, но все же проигрывал утонченности супруга Насти, как проигрывают творения начинающего винодела более старому, выдержанному букету вин его предков.

Почти половину вечера Лакриста сама мало чем отличалась от хлопающей ресницами и восторженно ахающей в нужных местах дуры, восхищенно внимающей речам дворян. В глубине души, казалось, уже надолго свили гнездо тоска и уныние, как вдруг нечто заставило насторожиться уже не Лакристу Регнар – супругу мага и помощника посла Нолда, а будущую выпускницу Университета Культур.

– …к сожалению, наш король еще слишком неопытен, – продолжая какую-то фразу, напыщенно восклицал грасс Орвус, выделывая рукой с бокалом вина замысловатые коленца. – Хотя и наследство досталось ему беспокойное. После смерти Гур’Арраша или, правильней сказать, казни, в армии стало неспокойно, и половину легионов расформировали – ветераны привыкли верить своему обожаемому ублюдку генералу, а не венценосному монарху. Вот и расхлебываем теперь результаты нерешенных старых проблем. Отступаем, да нет – драпаем от каких-то дрянных баронов! Разве достойно это великого Зелода и великих потомков ратоборцев Эпохи Войн?!..

Неожиданно опасная и крамольная речь! Теперь Лакриста совершенно другими глазами посмотрела на окружавших ее людей. Герцог Барлонгский, чьи предки слыли вечными претендентами на престол Зелода, рядом отпрыск графов Гудкаров, восстание которых в 1371 году от П. С. вошло в историю как самый кровавый мятеж после Эпохи Войн и затем пять столетий прозябавших на задворках большой политики, молодой граф Льюсак, отец и дед которого казнены двадцать лет назад, еще в предыдущую войну… Очень настораживающая компания, наводящая на определенные мысли.

– А эта пресловутая великая магия рода Рансов?! Да, Зелод был велик, его мощь сотрясала горы и стирала с лика Торна целые города, но где он? Да и сколько правды в тех легендах?! – все больше распаляясь, свирепо шептал Орвус. Давно уже были забыты карты, и теперь рассевшиеся на низких диванчиках молодые люди напряженно внимали будущему герцогу. – Могучий Молот Зелода пропал, а сам король давно рассыпался в прах в фамильном склепе Рансов. Кровь героя оскудела, ведь в роду появляются пьяные тупицы! – Сказав последнюю фразу, Орвус осекся и тут же сбавил тон. Прямые оскорбления предков монарха тянули на преступление против короны!

– Ну да что это мы все о политике? Дамы, наверное, уже заскучали! – с какой-то исступленной жаждой ощупывая взглядом лицо Лакристы, выдохнул Орвус Барлонгский. – Вокруг уже стали забывать, что дворянин – это прежде всего кровь мага, и в некоторых Дар не уснул безвозвратно! Потому…

– Ну, Орвус, ведь Его Величество Гелид еще слишком молод. Ты к нему слишком строг! Не стоит ожидать от столь молодого короля великих свершений, да и Дар у него все же есть, – внезапно вступил в разговор Тсилен Льюсак.

– Дар-то есть, но только мало отличный от жалких искр какого-нибудь крестьянина. Поневоле усомнишься в чистоте крови, особенно если матушка не отличалась разборчивостью…

– Орвус!! – зло рыкнул отпрыск Гудкаров, и грасс Орвус замолчал. Это выглядело так, словно спящий хищник стряхнул свою апатию и рыкнул на расшалившегося щенка, роль которого досталась будущему герцогу.

– Прошу прощения, меня опять слишком увлекла эта тема! Давайте лучше развлеку прекрасное общество занятными фокусами, – натянуто улыбнувшись, воскликнул Орвус и, схватив стоявший рядом кувшин вина, выплеснул его содержимое на приземистый, под стать диванам, столик. Красные тягучие ручейки побежали по мореному дереву, распространяя вокруг пряный аромат. Случайно или нет, но большая часть разлитого вина устремилась в сторону Лакристы, и ей стоило больших трудов сохранить невозмутимость и не вскочить на ноги, спасая платье.

Как оказалось, это тоже было элементом представления. Крепкая рука воина атакующей коброй прыгнула к луже и… пальцы ухватились за ее край, словно бы это был неровный кусок кумача, крепко уцепились и вздернули его вверх. Запахло свежестью и мелкой водяной пылью, осевшей вниз невесомыми каплями. На поверхности стола выросла маленькая розовая крепость со рвом, с подъемным мостом и защитниками на стенах, перед входом же замерла фигурка карлика с чем-то, напоминающим молот в руке. Две накрашенные куклы, чьи имена Лакриста так и не запомнила, восторженно захлопали в ладоши, но вот Гудкар раздраженно вздохнул. Только после этого госпожа Регнар обратила внимание на развивающийся над крепостью штандарт с грифоном. Уроки геральдики были едва ли не самыми сложными в Университете, но не прошли даром – девушка узнала графский герб.

В этот момент карлик взмахнул молотом, и над ним сгустилось некое извивающееся облако или даже мгла. Миг – и вот уже словно таран пронесся над столом и врезался в стены волшебного замка. Стало хорошо видно, как стремительно побежали мелкие трещины, потек оплавленный камень и полетели во все стороны брызги жидкого огня… и грянул взрыв, разметавший половину стены и испепеливший защитников. Столбы пара или дыма устремились к небесам, а карлик торжествующе потряс кулаками. Победа!

Вдруг изображение мигнуло и стремительно свернулось в гигантскую каплю, которая, повинуясь ленивому жесту Орвуса, вылетела прочь из зала.

– Вот так вот приблизительно и выглядели битвы Зелода. Удар Молотом, и родового замка как не бывало! – с деланой веселостью произнес наследник герцогов Барлонгских.

– Кстати, та же судьба постигла и родовые замоки некоторых других родов. Были там и герцоги! – мерзко ухмыльнулся старший сын графа Гудкара, за что удостоился злобного взгляда сына хозяйки салона.

Возникшее было напряжение исчезло столь же внезапно, как и появилось. По залу неожиданно прокатилась волна аплодисментов, и внимание людей переключилось на вновь появившегося человека. Среднего роста, он смотрел на окружающих так, словно был на голову выше всех. Важно шествуя к центру зала, он то и дело склонял голову, опытным взглядом выхватывая из окружающих его людей наиболее знатных и богатых. Особенно пристального внимания удостаивались присутствующие дамы. Певец буквально ощупывал их, изучал и сравнивал испытующим взором. В Лакристе начало нарастать возмущение: да как он смеет?!

Пение этого нахала госпожу Регнар также не впечатлило. Нет, голос, конечно, неплохой, да и сами песни приятные, но вот чего-то не хватает, нет в них глубины и настоящей страсти. Но дамы вокруг едва ли не визжали в восторге, открытые груди вздымались в наигранной страсти, мельтешение вееров походило на работу ветряных мельниц, томные взгляды расстреливали сладкоголосого кумира. Лакриста искоса посмотрела на компаньонку, тихой скромницей замершей в своем углу дивана. На лице ее замерло простодушное удивление, лишь в глазах вновь играли веселые бесенята. Селента вовсю развлекалась, наблюдая за царившей вокруг суматохой.

Домой девушки возвращались уже в полной темноте, почти не разговаривая. Лакриста лишь спросила у Селенты, как ей понравился вечер, на что та неопределенно пожала плечами. В мягком свете светильника кареты ее лицо казалось задумчивым. Погрузилась в размышления и сама Лакриста. Посещение модного салона вызвало странное ощущение, будто это был театр одного зрителя, и этим зрителем была именно она. Уж больно вечер походил на ширму для собрания клики заговорщиков, не столько воодушевляющих друг друга пламенными речами об ущербности власти, сколько вербующих новых сторонников. В духе современной морали дворянина раскрывалась вся пагубность правления короля, заставляя слушателей делать выводы о необходимости смены власти. Но почему именно она? Зачем влиятельным дворянам, чьи рода отличались влиянием и могуществом, несмотря на многовековые репрессии, зачем им понадобилась какая-то там чужеземка – вовсе не могущественная чародейка и даже не негоциантка? Зачем?!

И что крылось за прощальными словами Орвуса Барлонгского, когда, лично проводив гостью до выхода, он горячо сказал:

– Госпожа Лакриста, позвольте выразить вам полнейший восторг от общения со столь яркой звездой в нашем тусклом созвездии! Ваша красота совершенна и вдохновляет на великие свершения! Смею надеяться на ваше желание еще не раз воспользоваться гостеприимством рода герцогов Барлонгских!

Пристально глядя в глаза дамы, он держал ее ладонь в жарких, почти горячечных руках и продолжал говорить:

– Также прошу передать мои наилучшие пожелания вашему мужу, льеру Вензору. Сокровище, которым он обладает, бесценно! Тешу себя надеждой, что вы вместе посетите наш следующий бал. Все-таки Зелод и республика Нолд всегда были союзниками, и мы надеемся на сохранение добрых отношений и впредь. Особенно если эти союзники столь очаровательны!

Поцеловав напоследок ручку, Орвус помог Лакристе сесть в карету, чем окончательно ее смутил. Нет, подобные знаки внимания были более чем приятны, но вот только почему это касалось именно ее? Как бы там ни было, но она не считала себя настолько неотразимой красавицей, чтобы увлечь пресыщенного развлечениями наследника древнего рода. И на ловеласа, неспособного пройти мимо каждой юбки, он не походил. Вот Вурил Дар Орриса – тот да, походил, а Орвус – нет. Тогда в чем дело?! Или она лишь мостик к ее мужу, продуманная попытка заполучить союзника в тылу представителя Нолда? Но ведь муж всего лишь помощник посла, да и герцог, тем более недружественный к действующей власти, вряд ли интересен Нолду. Если, конечно, он не станет этой самой властью в ближайшее время! Уж больно легко и непринужденно в словах прощания Орвус ставил себя и все королевство на одну чашу весов, явно говоря о совпадении личных целей с целями государства. Будто он уже примерил на голову корону и теперь собирался опробовать трон!

Придя к таким выводам, Лакриста облегченно откинулась на мягкие подушки и расслабилась. Произошедшее, если, конечно, она права, а она права почти наверняка, так вот, все произошедшее придало жизни пряный аромат интриги, заставило сердце забиться сильней и подарило чувство полезности.

За бурей чувств, прокатившейся по лицу Лакристы, снисходительно наблюдала Селента. Полумрак укрыл ее слабую усмешку от хозяйки, которая сейчас, впрочем, вряд ли увидела бы ее и при ярком свете.

На следующее утро супруг Лакристы, загадочно ухмыляясь, сообщил, что сегодня он в посольство не пойдет, а посвятит свое время жене. Более того, они пойдут в лучший ресторан Равеста и отпразднуют там одно довольно важное событие.

Вензор выбрал для этого хорошо известное среди знати заведение с прекрасной кухней, неплохими музыкантами и отличной обслугой. Под стать всему этому была и обстановка, нельзя сказать чтобы очень шикарная, но говорящая о тонком вкусе хозяев. В общем, Лакристе понравилось.

Именно там, сидя за уютным столиком у окна, за бутылкой красного ралайятского вина урожая 1730 года, он и поведал жене о своем назначении на пост главы посольства Нолда в Гарташе. Его глаза при этом горели огнем выигравшего труднейший поединок воина, и ничто не могло омрачить вкус победы – даже снующие вокруг ресторана охранники и Селента с Ти’ренгом за соседним столиком, готовые защищать хозяев от убийц.

– Значит, этот Орвус что-то такое знал заранее. И все его ухищрения были направлены только на установление связей с тобой! – с удовлетворением произнесла госпожа Регнар.

– Ну разумеется. Ты тогда все правильно просчитала, так что можешь в полной мере собой гордиться, – снисходительно улыбнулся Вензор, чем вызвал шквал чувств у Лакристы. Правда, боясь испортить праздник мужу, она промолчала, хотя слова эти и запомнила.

После ресторана, где, надо сказать, действительно потрясающе готовили, они отправились в соседствующую с ним лавку торговца всяческими дивностями. Покрытая чудными картинками вывеска гласила, что Джура из Минорхара всегда рад гостям. И действительно, стоило отвориться тяжелой двери из ралайятского дуба, как внутри магазинчика глухо ударил колокол и навстречу посетителям с достоинством вышел сухопарый старичок.

– Старый Джура счастлив видеть столь знатных господ в своем скромном заведении! – Как это ни странно, но в его чуточку раскосых глазах на прокопченном лице в самом деле жило радушие, и дьяволята фальши не норовили вырваться наружу. Старик и вправду был рад гостям. – Садитесь вот сюда, уважаемые. Если желаете, то могу угостить настоящим ханьским чаем. На него пошли только самые молодые листочки с верхушек чайных кустов…

– Но мы… – попытался прервать словоизлияния старого Джуры льер Вензор, однако безуспешно.

– Самые лучшие, самые редкие диковины будут доставлены прямо к вам на столик, и их созерцание станет лучшим дополнением к напитку богов, – ничуть не смущаясь, продолжил старик.

И Вензор – опытный дипломат и маг – сдался, не выдержав напора. Он лишь посмотрел в смеющиеся глаза жены и решительно произнес, будто смертник перед двумя чашами, в одной из которых яд, а в другой амброзия Верхних миров:

– Ладно, уважаемый, неси!

Джура тут же хлопнул в ладоши, и вокруг засуетились выскочившие из-за занавесей две молодые женщины. Почтительно улыбаясь, они принесли большой заварной фарфоровый чайник, на пузатых боках которого резвились похожие на дельфинов животные и играли морские волны, две глубоких чашки без ручек из того же тончайшего фарфора и поднос с разнообразными сластями. Затем они столь же невесомо упорхнули, лишь немного потревожив тяжелые драпировки в конце зала.

– Вы позволите? – приподняв бровь, произнес маг и, не дожидаясь ответа, провел ладонью над заставленным столиком, бормоча под нос заклинания. Старый Джура лишь сокрушенно качал головой и укоризненно улыбался.

Лакриста же в это время с любопытством осматривала окружающую ее обстановку, больше напоминающую охотничий домик, а не лавку торговца. Головы разнообразных зверей на стенах, гравюры вымышленных или просто редких хищников, всевозможные орудия убийства и лова просто заставляли увериться в пристрастиях здешнего хозяина. По правую руку от кресла госпожи Регнар на стене висел миниатюрный арбалет с вязью стилизованного под иероглифы торна.

– Джуре – охотнику из Минорхара, – прочитала девушка и улыбнулась, встретившись взглядом со старым охотником.

Уже разлив чай по чашкам, он поинтересовался, какую именно диковину желают видеть уважаемые. Вензор лишь неопределенно покрутил в воздухе пальцем, и старик понятливо кивнул. Тут же перед гостями начали возникать замысловатые предметы, извлекаемые из всевозможных шкафов.

Здесь был и короткий кинжал в белых ножнах с изображением играющих существ, сильно напоминающих мархузов, и набор игральных карт, выполненных с неповторимым изяществом и живущих собственной жизнью… Во всяком случае Лакристе показалось, что нарисованный трубадур ей сально подмигнул! Не были забыты и всевозможные кубки и чаши, каждая из которых обладала собственной изюминкой, были здесь перстни и кольца, браслеты и колье – слишком много всего и слишком все красиво!

– Не могли бы вы порекомендовать даме какой-нибудь особенный перстень, той, прежней работы? – с интересом попросил Вензор, тоже не устоявший перед обаянием столь прекрасных, выполненных с любовью вещей.

– О, конечно же могу. Имеется перстень великолепной работы времен начала Войн Падения. Да вот же он! – Старик выудил небольшой замшевый футляр из вороха точно таких же, открыл его и извлек наружу маленькое чудо.

Дымчатый камень с темной вытянутой точкой посередине, делавшей его похожим на глаз зверя, облаченный в серебряную оправу в виде переплетения луговых цветов, казалось, жил собственной, непостижимой жизнью…

– Редкостная работа, настоящий хри’кил, или Хранитель Высокого! – с гордостью произнес старый Джура и осторожно повернул ладонь с лежащим на ней перстнем, любуясь глубинами камня.

– Каковы его свойства? – с живостью поинтересовался маг.

– Видел я современные поделки. Там уж не знаю как, но тоже сделали зрачок в камне, добавили характерный муар… Иногда используют что-нибудь из магического арсенала, правда, хри’кил у них все же не получается, – не обращая внимания на вопросы Истинного мага продолжал хозяин лавки. – Определитель некоторых ядов, какое-нибудь заклятие и… вот и все, на что способны наши мастера.

– Уважаемый Джура, какими же особыми свойствами обладает этот, без сомнения, красивый перстень? – демонстрируя незаурядное терпение и выдержку, произнес Вензор, а Лакриста вновь улыбнулась.

– Хри’кил, молодой человек, живой! – с осуждением недостаточной учености молодежи сказал Джура. – Он составляет с хозяином неразрывное целое и расширяет область его чувств.

Старик ненадолго замолчал, но продолжил рассказ прежде, чем маг успел вновь задать вопрос.

– Хозяин хри’кила всегда сможет определить наличие яда в пище, причем любого яда, даже самого нового. И все потому, что Хранитель просто знает, что вредно его носителю. Больше никакой морок не помешает носящему этот перстень, будет он ощущать и творимую рядом волшбу, а на крайний случай теперь есть смертельное жало…

– Ну и как тебе эта изящная древняя безделица? Нравится? – повернулся к супруге Вензор. Лакриста взяла в руки старинную игрушку и завертела в руках, но надевать на палец и не пыталась, предупрежденная вежливым восклицанием старика. Наконец она вздохнула и коротко шепнула: