Текст книги "Два Рима. Два христианства"

«…уничтожая всякую тиранию, тягостную и горестную для подданных, или город, оскорбляющий и позорящий близлежащие города, или преобладание людей дикого образа жизни, применявших нечестивые убийства чужестранцев (речь, видимо, о пиратах – авт.), Геракл учредил законные царства, мудрое управление и для всех приемлемые и человеколюбивые обычаи» ([1.33],I,41]).

Но поскольку герой спешил, он ограничился в Италии соитием с «гиперборейской девой», которая и родила местным племенам царя (кого ж ещё можно родить от Геракла). Так аборигины получили царя Латина, внука Зевса, и назвались латинами ([1.33],I,43). (По версии Ливия, латинами назвал народ вездесущий Эней после гибели царя Латина. И тоже «в минуты роковые» – перед битвой с рутулами и тусками ([1.37],I,2).

(Автор убеждён, что именно с такой целью включил Дионисий Геракла в список «римских корней». Но есть небольшая вероятность, что он намекал на микенцев (пеласгов и ахейцев), бежавших вместе с «какой-то частью троянцев» от пелопоннесского вторжения дорийцев с ЛЕЛЕГАМИ, называемого также «возвращением гераклидов» [1.11]. Ведь не случайно же в другом месте Дионисий как бы мимоходом замечает: «… оказывается, что племя аборигинов нисколько не отличается от тех, кого древние называют лелегами ([1.31],I,10).)

Могли встретить таких латинов прибывшие к устью Тибра 3,2—3,1 тлн «спасённые троянцы из Илиона, Дардана и других троянских городов» во главе с Энеем (пятый поток колонистов по Дионисию)? Вполне. Пеласги приютили пеласгов – беженцев войны, со временем ассимилировали их. Вот только латынь откуда возьмётся, а без неё и «римский корень» не корень, а так, аффикс какой-то.

К счастью, ещё до Латина с Энеем в Италию прибыл кратко упомянутый Дионисием второй поток колонистов: «затем из тогдашней Гемонии, ныне Фессалии, пришли пеласги». Однако в этом потоке были не только пеласги. Напомним, что согласно нашей теории ахейцы-аххиявцы прибыли в Фессалию (Эолию) 3,6—3,5 тлн из Малой Азии; к этому времени там уже проживали пеласги, имеющие главным городом Ларису, и фессалы-дорийцы, они же македны, говорящие на языке, который позднее назовут ЭОЛИЙСКИМ (ЭОЛИЙСКИМ ДИАЛЕКТОМ ГРЕЧЕСКОГО) [W: Thessaly] и отнесут к ИЕ. Под давлением обстоятельств ахейцы переходят на язык дорийцев (осуществляют т.н. языковый сдвиг [1.38]); фессалийские (как и все другие) пеласги были билингвами, т.е помимо своего родного пеласгического владели и языком страны проживания, в данном случае тем же эолийским. Позднее, где-то 3,4—3,3 тлн под давлением дорийцев часть фессалийских пеласгов и ахейцев-эолян перебирается на Пелопоннес, в Микенскую Пеласгию, которая вскоре станет Ахейской (см. [2/11.3]); другая – в Италию, через Эпир.

Дионисий повествует, что эти мигранты «бросили якорь у одного из протоков в устье Пада (совр. река По – авт.), называемого Спинетом». Некоторые из них остались на месте высадки и построили город Спина; большинство же «перевалили через хребет (совр. Апеннины – авт.) и прибыли на землю омбриков (умбров – авт.), граничащую с аборигинами». Пеласги овладели землями умбров, построили города. «Среди них город цэритов (Цере – авт.), Агилла, Пиза, Сатурния, Алсий и ряд других, которые потом были захвачены тирренами» ([1.31],I,20). Подтверждает рассказ Дионисия и Гелланик Лессбоский в своей «Форониде» [1.39]. А также Страбон, акцентируя внимание на деталях:

«… Ибо современная Керея (Кере (Цере) – древний город этрусков – авт.) … была основана пеласгами, прибывшими из Фессалии. Когда же те лидийцы, которые переменили своё имя на тирренцев, выступили походом на агиллейцев (греки называли Кере Агиллой – авт.), один из них подошёл к городской стене и спросил имя города; тогда один из фессалийцев, находившийся на стене, вместо ответа обратился к нему с приветствием: „Хэре“. Тирренцы приняли это за хорошее предзнаменование и переименовали взятый город таким образом (Хэре или Цере-Кере – авт.)» ([1.32],V,2; [1.40]).

Вторит им и Вергилий, согласно которому пеласги, первыми владевшие Лацием, «рощу близ Кере посвятили Сильвану» (богу лесов – авт.) [1.40]. И Геродот, сообщающий о «выходцах из Фессалии, которые не смешивались с тирренами-этрусками» [1.39]. Интересное замечание насчёт «смешивания». Видимо, фессалийские пеласги, по крайней мере часть их, вполне себе смешивались с этрусками, ассимилировались ими и оставались в своих городах. А вот ахейцы-эолийцы – нет, и потому выдавливались этрусками на юг, в Лаций.

Итак, около 3,2 тлн в регионе Лаций, территория которого примерно совпадает с современным итальянским Лацио [В: Лацио], сошлись потомки аркадийских (аборигины) и фессалийских пеласгов, а также пеласгического народа ахейцев-эолян. Но чего-то не хватало. Наверное, третьего потока колонистов, не зря же Дионисий включил его в свой список «римских корней». Его представляет Эвандр со спутниками. Заглянем в святцы:

«Эвандр (… в дословном переводе „хороший человек“) – культурный герой римско-греческой мифологии, сын Гермеса (бога торговли, хитрости и воровства – авт.) и прорицательницы Карменты (по другим данным – внук царя Аркадии Палланта – авт.) … На берегу Тибра образовал поселение Паллантий на месте современного Рима. От Паллантия получил название Палатинский холм… Стал просветителем коренного населения аборигенов Лация (аборигинов – авт.) … участвовал в создании ЛАТИНСКОГО АЛФАВИТА… С именами Эвандра и его матери Карменты связан миф о создании латинской письменности – согласно ему, именно они ПЕРЕДЕЛАЛИ ГРЕЧЕСКИЕ БУКВЫ В ЛАТИНСКИЕ, а затем обучили аборигенов Лация письму… В конце жизни поддержал прибывшего из Трои Энея» [В: Эвандр].

Ну вот, Дионисий, славящийся системным подходом к истории, сложил пазл. Почти. Про буквы латинского алфавита он рассказал, не пояснил только, откуда взялся сам латинский язык (латынь). Видимо, к прибытию Эвандра с матушкой перед войной в Лаций, латины уже говорили на латыни, но не писали. Обратимся к нашим современникам за подмогой:

«Греческие грамматики, а эти авторы как раз и сохранились в рукописях в отличие от латинских авторов, утверждают, что ЛАТЫНЬ конкретно ПРОИЗОШЛА ОТ ЭОЛИЙСКОГО ДИАЛЕКТА ГРЕЧЕСКОГО ЯЗЫКА (выделено нами; именно на нём и говорили эолийцы, населявшие Фессалию в XIII в. до н.э. во времена Ахейской Пеласгии [2/11.3] – авт.). А отличия обусловлены естественными искажениями языка в результате тесного контакта с множеством других языковых групп. Т.е. латынь – это испорченный греческий…

На этом настаивает, к примеру, Дионисий Галикарнасский (Ант. Rom/1/90). Уже в 19 веке н.э. наблюдения над сходством латыни и греческого привели к мысли о ЕДИНСТВЕ ЭТИХ ЯЗЫКОВ И НАРОДОВ в прошлом. Т.е. латиняне вылупились из греков, а вовсе не были непонятно чьими подкидышами, вскормленными волчицей (и дятлом – авт.). Отделившись от греков, они попросту предпочли забыть о своих предках» [1.25].

И правда, Дионисий пишет: «Римляне не употребляют ни чисто варварской речи, ни полностью эллинской, но говорят на какой-то смешанной из обеих, основная часть которой – ЭОЛИЙСКАЯ, испытывая от смешения многих народов только то неудобство, что они не все звуки произносят правильно» ([1.31],I,90).

(Так латиняне – это «испорченные» греки? «Тепло». Вот только про единство народов, т.е. кто из кого вылупился, «прохладнее». Первыми носителями эолийского диалекта греческого языка в Италии, как мы уже говорили, были ахейцы-эоляне и фессалийские пеласги. Похоже, что именно они и стали в Италии первыми латинянами. И они совсем не греки. Хотя, если иметь в виду переселенцев с Босфора, то это даже «горячо»: из греков (по крайней мере языковых) Рима-на-Босфоре, переселённых в Рим-на-Тибре, через несколько поколений вылупились латиняне. Но не первые.)

Ну вот и последний фрагмент пазла: латынь пришла в Италию вместе со вторым потоком колонистов из Фессалии. Но вернёмся к «Римским древностям». Интересно, что последние 3 составляющие (из 5) «римского корня» Дионисия Галикарнасского появляются в Лации непосредственно перед Троянской войной и сразу после. Успевают. Ибо далее, подобно грекам, все итальянские пеласги надолго «засыпают».

Что ж, комментируя Дионисия Галикарнасского и других античных авторов, мы кое-что прояснили о событиях в Италии и Лации вплоть до XII в до н.э. (до окончания Троянской войны). Оказалось, что версия Дионисия неплохо коррелирует с нашей теорией, согласно которой освоение пеласгами Италии происходило в тех же масштабах и в те же сроки, что и Эгеиды, с небольшим, быть может, отставанием. А посему первые мигранты из Леванта (т.н. неолитические земледельцы) появились здесь ещё 8—7 тлн ([W: Neolithic Italy; 1/4.3]). Затем было ещё множество миграций, больших и малых, пока 3,4—3,3 тлн в Италию через Эпир не пришли фессалийские пеласги вместе с ахейцами-эолянами, носителями эолийского диалекта греческого языка. Это были протолатиняне, так как по мнению специалистов ИЗ ЭОЛИЙСКОГО ДИАЛЕКТА ГРЕЧЕСКОГО ЯЗЫКА ВЫРОСЛА ЛАТЫНЬ.

Высадившись в устье реки По, фессалийские пеласги и ахейцы-эоляне перебираются затем на западное побережье полуострова, где основывают ряд городов. Позже, 3,3—3,2 тлн, сюда, в центр Италии, в междуречье Арно и Тибра, прибывает пеласгический народ тирренов (тирсенов); римляне их назовут этрусками (тусками). Пришлые некоторое время мирно соседствуют с местными, затем начинают захватывать их города. Большинство родственных им фессалийских пеласгов сопротивления не оказывают, смешиваются с этрусками и в конечном счёте ассимилируются ими. Иную судьбу выбирают ахейцы и некоторые пеласги: не в силах оказать достойное сопротивление тускам, они уходят на юг. Закрепиться ахейцам удаётся в бассейне Тибра, в болотистом регионе, известном нам как Лаций (совр. Лацио, Италия).

Здесь они встречаются с пеласгами, пришедшими в Италию ранее, 3,6—3,4 тлн, возможно, из Пелопоннеса, и осевшими на юге полуострова. Ещё позже, 3,2—3,1 тлн, на побережье Лация, в Лаврентской бухте, близ устья Тибра высаживаются группа беженцев из Трои; они находят общий язык местным населением и смешиваются с ним. Как общаются между собой все эти разноплемённые жители Лация? По-видимому, это позволяют диалекты пеласгского языка, которыми все они владеют. Однако им нужен второй язык – язык, на котором они общались бы не только между собой – но и со внешним миром. Свой язык для этих целей пеласги никогда не предлагали – табу. Оставался эолийский диалект греческого языка – протолатынь; её и стали использовать. Так формировалась этноязычная общность насельников Лация – протолатинян. В другом варианте протолатинянами оставались только ахейцы-эоляне.

В какой-то момент протолатиняне стали ощущать себя единым целым, отличающимся от других; это, видимо, заметили и их соседи. Случилось должное: либо они сами стали называть себя ЛАТИНАМИ, либо так из назвали окружающие, возможно, этруски. Латины были достаточно цивилизованными людьми, знакомыми с морским делом, и потому естественно предположить, что рано или поздно Лаций обзавёлся бы своим городом и портом. Город (или поселение) мог быть построен на Тибре, на одном или нескольких холмах из так называемого «римского Семихолмия» (Авентин, Палатин, Капитолий и др. [В: Семь холмов Рима]).

(Археологи утверждают, что первым был заселён Палатин; возможно, это сделали пеласги, прибывшие из пелопоннеской Аркадии, города Паллантий, назвавшие в память о нём и холм и поселение на холме. Фессалийцы, видимо, выбрали Капитолий; во всяком случае, археологи нашли здесь фессалийскую керамику XIV -XIII вв. до н.э. [1.41]. Отсюда некоторые специалисты выводят и этноним «латины»: Паллантий => Палатин => латин. А некоторые авторы делают вывод, что одним из самых ранних названий Рима было Паллантий [1.31] или Палатин [1.42].)

Однако, более вероятна версия, что к строительству города в Семихолмии латины так и не приступили: из-за Тибра пришли этруски и вытеснили их в Альбанские горы, где, возможно, и возникла легендарная Альба-Лонга. В горах латинам было комфортно, так как большинство из них, если верить Дионисию Галикарнасскому, были родом их гористой Аркадии. И, добавим мы, из Фессалийской Ахайи. Осваивать Семихолмие пришлось этрускам. Примем эту версию, за неё говорят многие факты, о части которых мы скажем ниже. Пока же отметим, что возведение городов на невысоких (около 50 м), но крутых холмах, не на берегу моря, но рядом с ним, в идеале – на берегах судоходной реки, в устье которой сооружался порт-спутник, вполне вписывалось в градостроительную концепцию этрусков (а также, видимо, и фессалийских пеласгов, построивших такие города для этрусков); Семихолмие располагалось же на берегу судоходного Тибра в 25 км от моря, где в устье реки позже будет сооружён порт Остия (совр. Остия-Антика [В: Остия-Антика]).

(В подтверждение к сказанному: главный город пеласгов в Фессалии, частично мигрировавших в XIII в. до н.э. в Италию, назывался Лариса; он и теперь там же и так же зовётся и ему, как полагают, не менее 4000 лет [В: Лариса (город)]. Этимология топонима «Лариса» (по Страбону) – «крепость, построенная на нависающем камне» [1.32]. Интересно, что этимология этнонима «туски» – «строители башен» (они «предпочитали строить свои города на высоких обрывах, укреплённых стенами») [W: Etruscan Civilization].)

Но, по-видимому, и этрускам пришлось повременить с закладкой города: пришло время «Большой спячки», до VIII в. до н. э. Греки уже «заснули», египтяне, месопотамцы тоже, сыны Израилевы и вовсе не просыпались. Пришёл черёд и этрусков с латинами; пожелаем, читатель, всем им «бай-бай».

Но одно остаётся по-прежнему загадкой: почему Дионисий Галикарнасский не включил в число составляющих «римского корня» этрусков? Неужели у них меньше оснований для этого, чем у Геракла с Энеем? Или здесь что-то иное, сокровенное и совсем не мифическое? Впрочем, тайна здесь небольшая: этруски и римляне были врагами. И это невозможно было изменить.

Глава 1.4. ЭТРУСКИ

Трудно не признать то огромное влияние, которое оказали этруски на римлян периода Поздней республики (264—27 гг. до н.э.), который пришёлся на Пунические войны, и Ранней империи (-27 – 235). В то же время их история соткана из белых пятен и чёрных дыр. Одна из причин тому – собственной историографии нам этруски не оставили, да и язык их по сей день не расшифрован, так что судить о них мы можем лишь по греческим и римским источникам.

«Почему не оставили? А что же финикийские и карфагенские источники? Где они? Ведь Финикия, Карфаген и Этрурия в культурном отношении стояли гораздо выше Рима», – законно недоумевает наш читатель. Касательно Финикии и Карфагена ответ можно найти в главе 2.3 и в [2/16], где говорится об этнической трансформации финикийцев и, в этой связи, о судьбе их литературы. Что же до этрусков, похоже, их постигла примерно такая же судьба; но об этом, а также о Пунических войнах, где, как известно, победили римляне (только не латинские, которых ещё не существовало, а греческие, из Рима-на-Босфоре), мы расскажем ниже.

О происхождении этрусков из тирренов-пеласгов, 3,3—3,2 тлн высадившихся на западном побережьи Апеннинского полуострова, где-то в современной итальянской области Тоскана, между реками Арно на севере и Тибр на юге, и основавшими страну ЭТРУРИЮ, мы уже начали говорить в главе 1.3. Этрусский язык – мёртвый изолят, не имеющий ни предков, ни потомков. Есть лингвисты, которые упорно пытаются затащить его в индоевропейскую (ИЕ) языковую семью, но таких меньшинство и попытки их пока тщетны. Специалистами рассматривается «… его возможное родство с двумя другими мёртвыми языками – ретским и лемносским (предположительно идентичными реконструируемому пеласгскому)» [В: Этрусский язык]. А. Старостин и И. Дьяконов указывали на сходство этрусского языка с вымершими родственными хурритским и урартским.

(Напомним, что лемносский язык – «язык Лемносской стеллы VI—V веков до н.э. предположительно, язык пеласгоа, согласно Геродоту, живших на острове (Лемнос – авт.) в указанный период» [В: Этрусский язык]. Носителем ретского языка (ретика) был народ ретов, обитавший в долинах Западных и Центральных Альп, где и оставил краткие письменные памятники V—II вв. до н.э.). Реты нередко отождествляются с этрусками, их языки и алфавиты близки [В: Реты].) Плиний Старший (I в.) в своей «Естественной истории» отмечал, что «реты – народ этрусской расы, изгнанный галлами» [W: Rhaetic]. Видимо, это произошло, когда галлы вытеснили этрусков их Паданской равнины; они ушли, оставив в альпийских долинах своих сородичей. Последние, видимо, не возражали – и стали ретами.)

Любопытно, что ещё в начале XV в. доминиканский монах Аннио да Витербо утверждал, что «иврит и этрусский язык происходят из одного источника». Учитывая, что иврит является диалектом протофиникийского (см. [1.27]), речь шла о финикийских корнях этих языков. Но позже мобилизованные противники всего финикийского отвергли разумную догадку монаха и перенаправили внимание специалистов и интересантов на Урал, Алтай, Венгрию и т. д. [W: Etruscan Language].

Мы считаем, что этрусский язык относится к группе пеласгических языков (диалектов пеласгского), сложившихся к концу II тыс. после того как около 4 тлн распался породивший группу пеласгский язык, «брат» финикийскому языку, «сын» ханаанскому праязыку и «внук» хамитскому прапраязыку: ноитский (3праязык, 16 тлн) => хамитский (2праязык, 12 тлн) => ханаанский (праязык, 8 тлн) => пеласгский (язык, 4 тлн) => <группа пеласгических языков (диалектов), 2тлн> (см. [2/Введение]). Упомянутые выше предположения А. Старостина и И. Дьяконова вполне оправданы, т.к. и в первую волну (8 тлн), и во вторую (4 тлн) финикийцы массово мигрировали в Эгеиду вместе с хурритами [2/4].

По-видимому, после миграции в Италию этруски установили и постоянно поддерживали культурно-экономические связи с пеласгами Аттики, Эвбеи, Ионических островов (эти территории не были затронуты «дорийским вторжением» XII в. до н.э., а позже – и с Ионией, областью на западном побережье Малой Азии, куда в X—IX вв. до н.э. выселили большую часть этих пеласгов дорийцы. (Возможно в этой области, принадлежащей ранее Лидии, и жили тиррены-этруски до их миграции в Италию.). Из неё и почерпнули многое.

Например, алфавит; греческие буквы, как считается, пришли к этрускам в VIII в. до н.э. с острова Эвбея вместе с колонистами из городов Халкида и Кумы, основавшими в -757 г. на побережьи Кампании греческую колонию КУМЫ. Этруски адаптировали полученный алфавит, удалив несколько букв (в основном чуждых им звонких согласных) и добавив одну глухую согласную [W: Etruscan Language]. Но для всего этого им совершенно не обязательно было ждать появления халкидян.

Дело в том, что (как мы считаем) «греческий» алфавит был создан финикийцами где-то в XIV в. до н.э. на основе своего, первого в послепотопной истории абджада [W: Abjad]. И отнюдь не для греков, которых тогда и не существовало, а для пеласгов, близкородственных финикийцам. Передачу алфавита пеласгам связывают с легендарным финикийцем Кадмом (см. [2/11.4]), основавшем в Пеласгии финикийскую колонию ФИВЫ. Алфавит получил распространение в ареале обитания пеласгов и греки-дорийцы были далеко не первыми из тех, кто приспособил его к своему языку. Греки явили миру греческий алфавит лишь в VIII в. до н.э. (видимо, «проснувшись»), но уже с X в. до н.э. подобные алфавиты использовались, к примеру, малоазийцами, включая лидийцев, на возможной прародине этрусков [В: Малоазийские алфавиты]. Так что мы не исключаем, что «греческие буквы» попали к этрускам не от халкидян, а от пеласгов или финикийцев, и не в VIII, а XIII—XII в. до н.э. (то есть в IX в. до н.э., если считать хронологический пузырь XII—VIII вв. до н.э. установленным фактом).

И ещё один штрих. Неподдающаяся расшифровке надпись случайно уцелевшей Лемносской стелы сделана, как считается, на лемносском языке греческими буквами. Та же история с этрусскими надписями, которых более 10 тысяч: расшифровке не поддаются, сделаны на этрусском языке греческими буквами. Может, попытки прочесть их станут более плодотворными, если признать, что лемносский и этрусский языки принадлежат к пеласгической языковой группе (являются диалектами пеласгского языка), их письменные памятники используют адаптированный пеласгский алфавит, разработанный на базе финикийского абджада. Сами же языки относятся не к индоевропейской, а к афразийской языковой семье. И никаких «греческих букв»!

Давние (до VIII в. до н.э.) связи этрусков с пеласгами Аттики и Эвбеи, а затем и с ионийцами подтверждает и следующий факт. По примеру Аттики, Иония включала 12 основных городов (Ионийское Двенадцатиградие (Додекаполис)), куда в числе прочих входили Милет, Эфес, Фокея, острова Самос и Хиос. Города эти были связаны религиозно-культурным союзом – Ионийской лигой; «каждый год союзники участвовали в совместном празднестве, проходившем на северном склоне горы Микале в Панионийском святилище» [В: Иония], посвященном богу моря Посейдону. А что этруски? Оказывается, они жили в городах, объединённых в союзы; так, собственно Этрурия (метрополия) была союзом 12 городов (Двенадцатиградием) – Этрусским союзом (лигой), куда в числе прочих входили: Вейи (совр. Рим?), Тарквинии (совр. Тарквиния), Цере (совр. Черветери), Пелузий (совр. Перуджа). «Собрания союза были очередные (они назначались ежегодно весной) и чрезвычайные, и происходили при храме богини Вольтумны (двуполый бог земли – авт.). На этих собраниях решались общие дела союза… совершались общие религиозные празднества» [В: Этрурия].

(Позже, в VIII—V вв. до. н.э., в период своего расцвета этруски осуществят экспансию на север и северо-восток, за Апеннинские горы, в долину реки По (совр. Эмилья-Романья), и на юг, за Тибр (совр. Лацио, Кампания). Вновь образованные этрусские территории Этрурия Падана и Этрурия Кампана формировались как Додекаполисы с Фельсиной (совр. Болоньей) и Капуей (совр. Капуя) во главе.)

А теперь, читатель, найди 10 отличий! И, видимо, так во всём: формы и институты государственного управления, технологии, пантеоны богов, способы захоронения… И даже спортивные игры, получившие у греков наименование Олимпийских, устраивались и в Греции, и в Этрурии! Хотя о чём-то, например, о религии этрусков дошли до нас в какой-то мере достоверные свидетельства, о другом же, к примеру, институтах государственной власти, системе права [В: Система права], их значительно меньше. Причина понятна: римляне, конечные бенефициары, писали историю и в ней они предпочитали выглядеть креативными наследниками греков, а не мародёрами, обчистившими павших этрусков. По-видимому, на раннем этапе (VIII—VI вв. до н.э.) культурное развитие греков (по сути – пеласгов-ионийцев) и этрусков шло одновременно и параллельно и, похоже, координировалось из одного центра.

Но были и различия, например, пристрастие тусков к гаруспиции – искусству угадывания воли богов путём гадания по внутренностям животных (к примеру, по печени чёрного барана) – совершенно невозможное занятие для пеласгов по мнению Дионисия Галикарнасского. Однако эти древние религиозные практики могли передать пеласгам, предкам этрусков, месопотамцы через финикийцев и амореев с касситами [В: Гаруспик].

(Кстати, об амореях. Месопотамцы и египтяне так называли все племена и народы, жившие к западу от Евфрата; «марту», «амурру» и «амор» – так обозначали «западных людей» шумеры, аккадцы и египтяне соответственно [W: Amorites]. Известно также, что этруски писали как слева направо так и наоборот, подчас смешивая оба стиля: строка слева направо, следующая – справа налево и т. д. (т.н. бустрофедоном [В: Направление письма]. Так, быть может «ROMA» слева направо– это «AMOR» справа налево? Город на западе? В другой этимологии – просто «ГОРОД» («URBS»). Как у Тита Ливия (Хорошего Ливийца) [1.37]. Интересно, что амореи-либу и ливийцы – «родственники» (см. [1/4.2]).

Вполне возможно, что и другие особенности этрусков, отмеченные Дионисием и отличающие их от других эгейских пеласгов (язык, гадания, высадка на западном побережье Италии и др.), связаны с присутствием среди них значительного числа потомков амореев-либу. И появились они в Италии после падения I Вавилонской (Аморейской) династии.)

В нашу задачу не входит пересказ принятой истории этрусков, их культурных и иных достижений; на эту тему существует обширная литература. Ограничимся здесь лишь кратким перечнем того, что принято называть ЗАИМСТВОВАНИЯМИ у них ранними римлянами. Однако, чтобы правильно осветить этот вопрос, нужно ответить на другие, не менее интересные и важные: «А когда осуществлялись эти заимствования? Кем были те заимствующие «ранние римляне»? Общеизвестные мифические ответы: в -753 г., латинами. Наша теория: в окрестности -27 г., римлянами с Босфора. Но в любом случае и латины, и римляне пребывали этрусском культурном пространстве, так что заимствования, мифические или реальные, были неизбежны.

Если считать, что ранние римляне – это альбанские пастухи, оставившие своих коз и овец и устремившиеся в VIII в. до н.э. вслед за Ромулом к цивилизации, то легко поверить многочисленным авторам, утверждающим, что этруски – это римское «всё». Но если римляне эти суть выходцы из Рима-на-Босфоре, основанного лелегами и греками-дорийцами (гл. [2/11; 1.11), то легковерие своё следует поуменьшить и озаботиться не только и не столько вопросом «что именно они позаимствовали у этрусков», сколько «а зачем они сделали это».

Например, часто можно встретить утверждения, что особенно значительными были заимствования в области производства и обработки металлов, изготовления оружия и инструментов, а также ювелирных драгоценностей и украшений. Историки считают, что этруски давно производили прекрасное оружие из стали, в то время как италики, включая латинов и самнитов, поселившихся в Риме, находились вплоть до VIII в. до н.э. в бронзовом веке. И недоумевают: как за короткий срок смогли римляне превзойти этрусков в военном деле и поработить их?

Тут одно из двух: либо римляне имели своё (и, скорее всего, превосходившее этрусское) оружие из стали, либо они не порабощали этрусков. В первом случае римляне были не латинами-италиками, а потомками лелегов-ковачей, изобретателей железа, создателей технологий изготовления оружия из стали, эффективно применявших его где-то с XII в. до н.э. (см. [2/11,12; 1.11]). Иными словами, прибыли эти римляне из Рима-на-Босфоре, основанного лелегами и дорийцами, и за заимствования (но не в сфере производства и обработки металлов) принялись после Пунических и Македонских войн, примерно в I в. до н.э., когда Этрурия была уже ими завоёвана. Во втором случае естественным будет признание, что италики не порабощали этрусков равно как и не основывали Рима; это сделали римляне из Рима-на-Босфоре.

Далее, ЭНЕЙ. Римляне не заимствовали, нет, они присвоили себе Энея. Сравнительно недавние находки десятков замечательных этрусских ваз с изображением Энея, открытие археологами «в 500 метрах от того побережья, где по легенде высадились троянцы, остатков древнего святилища – 13 крупных алтарей, вытянутых в линию» [1.43], а также кенотафа героя при раскопках якобы построенного им города Лавиния [1.35] – всё это указывает на существовании культа Энея в Этрурии.

(Интересно, что упомянутые, связанные с Энеем, этрусские находки относятся к VII—V вв. до н. э. Чем характерно это время? Во-первых, портятся отношения этрусков с греками-ионийцами. Последние в лице фокейцев, эвбейцев и других начинают основывать свои колонии на землях, которые этруски издревле считали своими; начинаются греко-этрусские войны (см. гл.1.4). В этой связи, возможно, и расцветает культ Энея, героя Этрурии и Трои, прославившегося в битвах с греками. Во-вторых, этруски осваивают неудобья Лация, в частности, строят города Вейи, порт Остин. При этом, возможно, в памятных местах, связанных с легендарной высадкой энеадов на эемлю этрусков, и сооружается святилище, на алтарях которого троянцы принесли первые благодарственные жертвы богам, гробница (кенотаф) Энея и стелы с посвятительными надписями. Не остаются в стороне и художники, ваятели, ювелиры… Словом, делается всё, что в подобных ситуациях делается и нашими современниками.)

Здесь возникает только один вопрос: зачем Эней римлянам с Босфора? Один из возможных ответов мы уже дали; ниже мы уточним его.

Решающую роль сыграли этруски и в формировании пантеона римских богов. Достаточно указать на полное соответствие триад главных богов: этрусские Тин – Уни – Менрва и римские Юпитер – Юнона – Минерва. Но зачем римлянам из греческого Рима отказываться от своих богов? А они и не отказывались: греческие и этрусские пантеоны практически совпадают (то ли влияли друг на друга, то ли формировались из одного религиозного центра; скорее, второе). Та же триада у греков представлена Зевсом (верховный бог, бог неба, грома, молнии), Герой (царица богов, покровительница женщин, семьи, брака) и Афиной (богиня мудрости, покровительница ремёсел) [В: Соответствие римских и греческих богов]. Таким образом, преемственность религий греческого и латинского Рима была обеспечена. Небольшие же изменения в ритуалах и культах были данью местной традиции, ведь жить босфорцам предстояло под итальянским небом, где культурное доминирование этрусков было неоспоримым.

Многое в сфере градостроительства, архитектуры и строительства монументальных зданий, инфраструктурных сооружений и даже жилых домов римляне также позаимствовали у этрусков, А почему бы и нет? Это перешло к ним вместе с этрусскими зодчими и строителями, которые, надо думать, максимально учитывали климатические, ресурсные и иные возможности региона. К тому же и сам Рим-на-Тибре строился на месте этрусского города (см. ниже). Но были и новации. Так, основным строительным материалом этрусков было дерево, римляне же заменили его камнем, при возведении общественных зданий широко использовали мрамор.

Римские авторы не отрицали, что Город (так осторожно называл ранний Рим историк Тит Ливий) «был заложен по плану и обряду этрусков. Закладку города сопровождали этрусские сакральные ритуалы. Место будущего города очерчивали по кругу городской чертой, и по ней пахали плугом ритуальную борозду, ограждающую будущий город от внешнего враждебного мира… В этрусском городе обязательно строили три главных улицы, трое врат, три храма (посвящённые триаде главных богов – авт.) … (На пересечении трёх главных улиц, т.е. в самом центре города, возводили особое сооружение – Мундус, колодец с дверью в подземный мир, за которой обитали души предков – авт.). Ритуалы строительства этрусских городов – Etrusco ritu – переняли римляне» [1.44].