Текст книги "Контрразведка показывает зубы. Компромат на Президента"

Александр и Маргарита
Компромат на президента. Политический детектив
Владилен Елеонский

Капитану первого ранга

Николаю Архиповичу Масленникову посвящаю

© Владилен Елеонский, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Жил-был тунец, певец, игрец,

Нрав у него, что тот свинец,

Он много пил морской воды

И спорил из-за ерунды!.

Владилен Елеонский, Сказка о спесивом тунце

Когда Дмитрий Сырых отправился в добровольное изгнание в Лондон, он был уверен, что его история вызовет колоссальный резонанс, вселенское сочувствие и праведное возмущение. В самом деле, мир, взгляни: есть люди, страдающие за демократию!

Как ни прискорбно было сознавать уязвленному Диме, хотя такое в нашей жизни случается сплошь и рядом, Игорь Кольцов совершенно забыл, что стал преемником первого Президента России Егора Мёдова, исключительно благодаря гениальной комбинации, идею которой предложил именно Дима.

Его магическое заклинание «Преемственность власти» сработало. Открывались колоссальные перспективы для деятельной натуры Сырых, но Кольцов в угоду своему безликому окружению как-то незаметно поставил на ярком феерическом режиме Мёдова жирный крест. Дмитрий Сырых вдруг пришёлся не ко двору.

Вместо демократии, – режима, когда можно творить, выдумывать, пробовать в неограниченных количествах, в России воцарились швейцарские наручные часы и старая сказка про заметно помолодевшего белого бычка. Страна стала напоминать аквариум с прекрасными рыбками, – красиво, но до безобразия скучно. Не тот юмор, не тот масштаб, не те амбиции!

В такой атмосфере деятельная натура Димы стала задыхаться. Так задыхается водолаз, когда ему вдруг мягко, но твёрдо перекрывают кислород в скафандре.

Лондон, Старинный Лондон, Великий Лондон, Красавец Лондон! Как много надежд было связано с тобой.

Прибытие Димы, как будто ожидали, даже кое-что обещали, но всё рассеялось, как переменчивый лондонский смог, когда Дмитрий, в самом деле, поселился в Великобритании, получив статус политического беженца и новое имя – Пол Вселенный.

Шикарный особняк почти в центре британской столицы, недалеко от Гайд-парка и Посольской аллеи, который виделся Диме мозговым центром будущего нового Правительства России, приняв пару раз нескольких мутноватых типов, пообещавших золотые горы, но после получения от Димы кое-каких средств, благополучно испарившихся, вдруг превратился в келью лондонского отшельника.

Дима понял, что он – очередной изгой и отщепенец. Судьба его теперь состоит в том, чтобы жить в тихое удовольствие, – спокойно, свободно и без рукопожатий. Шлейф слухов о его связях с «русской мафией» заметно отравлял атмосферу.

Как Дима ни старался, каких только корреспондентов ни нанимал, какие проникновенные интервью ни давал, он стал тем, кем в таких случаях становились все – «Нерукопожатным Миллиардером». Не можешь объяснить происхождение своих миллиардов? Твои планы ведения бизнеса в будущем не только не понятны, но и одиозны? Сиди тогда ровно, без рукопожатий, полноценного светского общения и радуйся, что ты на свободе, пусть во многом мнимой, но всё же, – не за решёткой же!

Необходимо было срочно переломить отношение, предстать в облике жертвы, страдальца, мученика, взошедшего на Голгофу за демократические ценности, но не сдавшегося. Он ничего ни у кого не просит! Влиятельные силы сами должны вдруг осознать, что Пол Вселенный – именно тот человек, который им нужен, а Игорь Кольцов – проходная фигура, взявшаяся искусно морочить мозги всему миру в угоду своему мещанскому окружению, не желающему настоящих демократических свобод в России.

Английская писательница Маргарита Смит, незамужняя привлекательная молодая женщина, обратила на себя внимание Пола, когда вышел её очередной роман о приключениях забавного тунца. История рыбы, метавшей, как икру, идеи интересной и динамичной жизни, и всякий раз после серии забавных приключений, неизменно изгонявшейся из стаи, имела определенный успех. Пол предложил Маргарите сотрудничество и не пожалел.

Мало того, что Маргарита превосходно владела русским языком, искренне любила русскую классику, была приятной в общении обаятельной девушкой, она имела также удивительную способность наглядно и доступно выражать на бумаге несколько сумбурные мысли Пола по поводу жизни вообще и политической жизни, в частности. Буквально через два месяца книга Пола с многозначительным названием «Россия в Кольце» была представлена публике и замечена.

Пару недель мировая пресса и международное сообщество довольно бурно обсуждали историю о трагической судьбе отца новой русской демократии, якобы закадычного товарища Первого Президента России, нашедшего по его просьбе молодого преемника и обжёгшегося на нём.

В книге так увлекательно и красочно, словно речь шла об удивительном мире рыб, расписывались уловки Кольцова, благодаря которым он эффектно пустил Западу пыль в глаза, на самом деле не желая никакой демократии, более того, в глубине души искренне полагая, что она есть зло, вред и гной на теле общества. Автор убедительно обосновал тезис о том, что российская интеллигенция, хотя терпит режим, на самом деле верит и ждёт в действенную всепроникающую помощь Запада, – только тогда восторжествует истинная свобода в России, которую многострадальная страна давно заслужила.

Пол воспрянул духом, заплатил Маргарите какой-то немыслимый гонорар и стал, как невеста на выданье, ждать предложений. Однако всё ограничилось несколькими сочувственными репликами и пожеланиями дальнейших творческих литературно-публицистических успехов.

Всё вернулось на круги своя! Впору было взреветь полосатым тигром в лондонских джунглях. Вот когда Пол, в самом деле, понял, что такое «труба», – когда хочется, но решительно все пути перекрыты.

Пол мог пережить многое, но он не мог пережить ледяного равнодушия. Разве он, – деятельный, обаятельный, энергичный, радужный, – может вызывать одно лишь ледяное серое равнодушие?..

Нет, Пол был не из тех, кто легко смиряется и превращается в лондонского обывателя – улыбчивого завсегдатая пабов и верного болельщика «Челси». Он почувствовал, что книга Маргариты, в принципе, что-то сдвинула, она пробудила в холодном светском обществе нечто, пусть отдалённо, но чем-то всё-таки напоминающее жалость.

Надо срочно давить дальше и ковать железо, пока горячо. Под лежачий камень вода не течёт!

Когда Пол узнал, что, оказывается, Маргарита является близкой подругой члена Палаты лордов сэра Гленавана, а через него имеет выходы на кое-кого в Правительстве и спецслужбах, план созрел практически мгновенно во время принятия утреннего душа.

Пол сообщил Маргарите, что имеет убийственный компромат на Кольцова. Компромат будет обнародован после смерти Пола Вселенного. Сам Пол в последнее время имеет серьёзные проблемы с лёгкими, и врачи советуют ему отойти от дел.

Задача заключалась в том, чтобы организовать утечку информации, но таким образом, чтобы Кольцов не догадался, что информация исходит от Димы, как он продолжал называть Пола Вселенного в кругу своих близких друзей.

Маргарита сообщила, что через лорда Гленавана хорошо знакома с помощником британского военно-морского атташе в Москве Мэтью Скоттом. Мэтью – превосходный психолог и тонкий аналитик. Недавно он сделал вид, что готов сотрудничать с русскими после того, как они поймали его в Мурманске на какой-то совершенно несуразной истории с несовершеннолетней девочкой.

Пол зажёгся, как новогодняя елка. Наконец-то, кажется, появились реальные перспективы! Маргарита стала для него поистине палочкой-выручалочкой.

Рита проявила себя в полной мере. После выдающегося по силе своего накала общения с Мэтью она сообщила Полу, что британские спецслужбы сами выйдут на неё с предложением сотрудничества. Так устроит Мэтью!

Дело в том, что Мэтью Скотт, на самом деле, оставаясь до мозга костей преданным Гленавану и Маргарите, предложил своему куратору в российских спецслужбах Аркадию Горину план, – организовать для Пола «человечка из Москвы», но на самом деле выудить у Пола компромат на Кольцова, который указан в завещании. Русские, кажется, клюнули!

Русские не могут не клюнуть, поскольку компромат, помещённый в секретном месте, подлежит обнародованию после смерти Пола Вселенного. Однако, «человечек из Москвы» вместо того, чтобы красть компромат у Пола возьмёт и расскажет, как режим Кольцова боится обнародования компромата.

Состоится пресс-конференция, на которой «человечек из Москвы» объявит о том, что ему приказано выкрасть компромат и уничтожить Пола Вселенного, но вместо этого он, русский моряк, неприемлющий ужасы тирании в России, сдался британским властям и сообщает всему миру факты, свидетельствующие о том, на что способен нынешний российский режим.

Мэтью спишет неудачу на русского валенка, безумно влюбившегося в английскую писательницу Маргариту Смит и таким способом решившего остаться в Англии. После сенсационной пресс-конференции, которую проведёт «валенок», русским спецслужбам и самому Кольцову останется лишь утереться вафельным полотенцем или просто рукавом тужурки.

Задача британских спецслужб – по сигналу Скотта встретить «человечка из Москвы» по организованному ими самими каналу и изъять у него компромат на Кольцова. Для них Мэтью – человек, завербовавший кого-то из окружения Президента России. О том, что ведётся более тонкая игра, и какая именно, им лучше не знать, по крайней мере, пока.

План так соответствовал духу авантюризма, который обожал Пол и настолько понравился ему, что он перечислил Маргарите какой-то невероятный аванс с тем, чтобы она могла рулить ходом операции и выдавливать, как из тюбика, необходимую информацию британским спецслужбам, капля за каплей. Маргарита сразу же довольно умно распорядилась средствами, в очередной раз восхитив Пола.

Будучи достаточно известной писательницей, Маргарита выступила автором идеи и спонсором открытия в Мурманске грандиозного почти в натуральную величину бронзового памятника легендарному каравану PQ-17. Как известно, в тысяча девятьсот сорок втором году этот караван, состоявший из тридцати с лишним внушительных кораблей, понёс большие потери. Однако он всё же прорвался в Мурманск и доставил стратегический груз из Британии и США в целях оказания помощи СССР в его героической борьбе против гитлеровской агрессии.

Памятник был изготовлен ударными темпами, и вскоре Маргарита получила приглашение в Россию на его открытие. Таким способом она смогла согласовать с Мэтью Скоттом кое-какие детали и утвердить кандидатуру «человечка из Москвы», которому предстояло «предотвратить покушение на Пола Вселенного».

Операция под кодовым названием «Тунец», как гордо стал именовать её Пол, началась. Пол впервые за многие годы, наконец, испытал, что такое счастье!

В свою очередь Маргарита всецело отдалась заданию Пола. То, что Пол цинично манипулирует ею, Маргарита тогда не знала.

Глава первая. Тунец, игрец

Свою всем линию он гнул,

Всех презирал, даже акул,

И раз попался глупо в сеть,

Так, словно ёжик ночью в клеть…

Владилен Елеонский, Сказка о спесивом тунце

1

По телевизору, кажется, смотреть было нечего. Замполит, полный и литой, как пузатый графин для водки с ручкой, в роли которой выступала жирная складка на затылке, в отутюженной форме капитана первого ранга упёрся пухлым локтем в разъехавшуюся толстую кипу документов, грустно распластавшуюся, подобно пришлёпнутой огромной жабе, на его обширном рабочем столе.

Да, смотреть нечего. Замполит потянулся за пультом, чтобы выключить электронное окно в мир, так надоевшее за целый день.

Мертвенно-бледное одутловатое лицо флотского офицера вдруг посерело, кажется, от неудовольствия. Чёрные, как смоль, усы агрессивно встопорщились. Похоже, они ожидали от просмотра новостей чего-то большего.

Теперь усы обиделись, то ли на полный пустой суеты экран телевизора, то ли на мировые новости, в которых опять беззастенчиво поносили Россию, то ли на отсутствие тех новостей, которые внятно дали бы чёткую определённость в плане перспектив страны вообще и военно-морского флота, в частности.

Надо сказать, что замполит бригады подводных лодок всегда очень переживал по поводу воплощения генеральной президентской линии в жизнь. Вот и теперь он фильтровал офицеров-подводников по принципу «свой-чужой», исходя из лояльности к генеральному курсу, каждый день провозглашавшемуся по телевизору, причём каждый раз в каком-то новом неожиданном ракурсе.

В списке кандидатов на увольнение первым значился мичман Александр Маслов, к которому замполит питал особые чувства: он его ненавидел. Откуда взялась ненависть догадаться было нетрудно, если учесть, что, по мнению замполита свеча, горящая в груди офицера, которую кто-то зовёт душой, кто-то творческой идеей, а кто-то блажью, обязательно заведет своего владельца в тупик.

У боцмана с «икс пятьсот третьей» было много недостатков, однако все они были терпимы, если бы не проклятая «свеча». Замполит кожей чувствовал её в каждом офицере и спешил мигом задуть, а если мигом не получалось, имя офицера с чувством выполненного долга безоговорочно вносилось в список тех самых «кандидатов».

Недавно Маслов попросту послал замполита куда подальше, когда тот завёл с ним очередную нравоучительную беседу. Этот случай стал последней каплей. Теперь оскорблённый замполит ждал лишь удобного повода.

Офицер взял в руки пульт, живо представив, что не пульт это вовсе, а непутёвый Маслов, и поднёс большой палец с аккуратно отточенным пилкой ногтем к бордовой кнопке «Off». Вдруг картинка на экране ТВ резко сменилась, и диктор произнёс фразу, которая ударила в мозг замполита, как сакральная мантра:

– Сегодня в Мурманске открыт памятник конвою PQ-17!

Замполит резко отдёрнул палец с кнопки «Off», словно обжёгся об неё. На телеэкране замелькали кадры видеорепортажа.

На заднем плане суетились монтажники в оранжевых жилетках и касках. Телекамера поехала чуть в сторону и на переднем плане появилась стройная симпатичная девушка в элегантном светлом английском плаще. Её густые русые волосы были стянуты на затылке так, как обычно делают художественные гимнастки перед выступлением. Фигурой девушка, между прочим, тоже была похожа на художественную гимнастку. К особенной стати прибавлялись ясный прямой лучистый взгляд серых глаз и милые ямочки на нежных, как кожа персика, щеках.

Вдруг замполит уронил пульт на кипу документов и резко вскочил, как ошпаренный, с грохотом опрокинув кресло. Рядом с милой спортивного вида девушкой возник Маслов, высокого роста массивный, как белый медведь, мичман лет тридцати. Его округлое, но не гладкое, какими обычно бывают округлые лица, а довольно помятое лицо, словно мичмана только что разбудили после глубокого похмелья, производило несколько отталкивающее впечатление, которое, впрочем, компенсировали пытливые умные серые глаза.

– Маслов? Засранец! Да кто же тебя пустил? Ответственейшее мероприятие. Я рекомендовал мичмана Гусева! Разве ты, Маслов, надёжный человек?..

На экране ТВ Маслов не слышал замполита, он помогал Маргарите. Славная девушка элегантно срезала ножницами алую ленту. Белое покрывало опало, но не полностью. Монтажники стали бестолково дёргать за верёвки.

Маслов не растерялся, схватил багор, который являлся реквизитом памятника, ловко подцепил крючковатым концом багра покрывало и сбросил его вниз. Присутствующие, а ими были офицеры военно-морского флота с большими звёздами на погонах и хорошо одетые холёные мужчины и женщины, дружно зааплодировали.

Маслов невозмутимо положил багор на прежнее место, восстанавливая композицию. Получилось, что присутствующие аплодируют не только открытию памятника, но и Маслову.

Покрывало, упав, обнажило великолепное бронзовое изваяние. Оно изображало носовую часть британского сухогруза 40-х годов прошлого столетия.

Толстый монтажник важно нажал пальцем на кнопку ручного пульта и на вершину мачты взмыли военно-морские флаги двух государств – Российской Федерации и Соединённого Королевства.

– Памятник открыли британская писательница Маргарита Смит и мичман Северного флота Александр Маслов, – сказал диктор за кадром. – Другие новости…

Замполит раздражённо нажал на кнопку пульта. Диктор поперхнулся на полуслове, а телевизор, отчаянно мигнув напоследок, обиженно выключился.

– Ладненько, я этого так не оставлю, – сказал несчастный замполит, весь багровый, как варёный рак. – Кто нарушил запрет? Придурка и пьяницу – в телевизор? Додуматься надо. Нет, люди добрые, вы как хотите, а я всё-таки спишу Маслова на берег. Спишу!

2

Живые инструменты, особенно разошедшаяся не на шутку скрипка, зажигали так, что, казалось, ещё миг, и посетители ночного клуба, бросив пить и закусывать, вдруг пустятся в разудалый цыганский пляс. Какие-то мужчины горячей южной наружности, в самом деле, выскочили из-за стола, увлекая за собой своих подвыпивших раскрасневшихся грудастых спутниц.

Оркестр, светя из полумрака белыми воротничками, вдруг заиграл умиротворяющую мелодию. Гостям пришлось вновь сесть на свои места и налечь на водку и икру.

Маслов тонко хохотнул, глядя на происходящее, но Маргарита, облачённая в строгое модное вечернее фиолетовое платье, даже не повела своей красиво изогнутой чёрной бровью. Казалось, что она ушла в мыслях куда-то очень далеко от ночного клуба, оркестра, столика, уставленного закусками, и сцены, на которую в этот самый момент выскочила, покачивая крутыми бёдрами, подвижная, как ртуть, стриптизёрша.

Маслов жестом указал своей спутнице на стакан с водкой, который грустно замер перед ней на столе в ожидании. Маргарита отрицательно качнула головой.

– Постельный режим? – сказал Маслов и снова хохотнул своим неподражаемым подобием смеха. – Эх, девушка. Вы куда приехали? В Россию. Очнитесь!

– Я водку не пью, Саша.

– У вас там, кажется, прабабка русская? Что-то не похоже!

– Моя прабабка водку никогда не пила.

– Она вам с того света поведала?

– Почему же с того света? Она жива и здорова. Ей сто три года. В десять лет прабабушка уехала из России в связи с революцией. В тридцать пятом году прошлого века родилась моя бабушка, в пятьдесят шестом – моя мама, а в тысяча девятьсот восьмидесятом – я сама.

– Значит, мы с вами одногодки? Никогда бы не подумал. Мне казалось, что я вас гораздо старше.

– Обманчивое впечатление. Да вы пейте, Саша, пейте водку-то. Не смотрите на меня. Я морс вот лучше выпью!

– Одному пить водку? Неужели я похож на дегенерата?

– Вы похожи на одного забавного тунца. Хотите, расскажу?

– Валяйте, хотя знаю я, что сейчас будет. Опять нравоучительная басня!

– Извольте. Жил-был тунец, певец, игрец, нрав у него, что тот свинец, он много пил морской воды и спорил из-за ерунды!.. Тунец всех в споре гнул, гнул, гнул, в свой ус не дул, дул-дул, дул-дул, ждала коварно сеть, сеть, сеть, тунцу спесь, словно клеть, клеть, клеть…

– Хватит, хватит! Ха-ха, смешно, конечно. Чушь полная! Вы меня, Рита, совсем не знаете. Я пью да знаю меру. Не спесь у меня, а доброе довольство жизнью. Я не люблю, когда постоянно пугают – дома, в детском садике, в школе, в армии, в институте и на работе. Понимаете? Пугают новости по телевизору, тёща по телефону, хулиганы в подворотне. Не люблю! Я люблю, когда весело, а не тогда, когда должно быть весело. Я никого никогда не боялся, ничего никому не навязываю, но некоторых почему-то бесит такое моё отношение. Одним словом, их проблемы! У меня проблем нет.

– В этом нет ничего плохого, Саша, но…

– Акула может проглотить, конечно, коварные они и алчные, но только плохо ей станет! Я буду ей в желудке, как ёж. Придётся хищнице изрыгнуть меня обратно. Вот такая вам сказка на ночь, девочка!

Маргарита посмотрела на Маслова так, как смотрят на окончательно распоясавшегося хвастуна. Её глаза помрачнели, а лицо, в котором за минуту до этого момента теплилось что-то похожее на свет, теперь совсем угасло.

– Всё хорошо, а жена-то от вас ушла. Непонятно, Саша!

– А вот это, ёлы-палы, не ваше дело, Рита. Надо же! Откуда узнали?

Маслов лихо опрокинул стакан в рот, залпом осушил его, резко поставил на стол и сразу же снова наполнил водкой из пузатого графина с ручкой. Щёки Маргариты вдруг вспыхнули странным лихорадочным румянцем.

– Не пейте больше, Саша. Будут неприятности!

– Я сам знаю, что делать.

3

Неподалеку от столика, за которым сидела пара, так замечательно во взаимопонимании открывшая сегодня памятник конвою PQ-17, и также замечательно теперь пребывавшая во взаимном полном непонимании, сидели два невзрачных, на первый взгляд, гостя. Взгляд любого, кто посмотрел бы на них, наверняка сразу скользнул бы дальше, так, как он обычно скользит мимо чего-то безликого, серого, неинтересного и невыразительного. Лишь профессиональный наблюдатель, увидев странную парочку, наверное, испытал бы нечто, похожее на лёгкое любопытство.

Один из мужчин был похож на мастера восточных единоборств. Он был щупл, но какая-то неведомая сила словно бугрила его поджарое тело, натягивая чёрный строгий костюм и чётко врезая узел галстука в шею. Именно мастера восточных единоборств отличаются интеллигентностью, они выглядят, как учителя математики или музыки, повергая в полное недоумение тех, кому «посчастливилось» открыть физические возможности этих «учителей», по неосторожности затеяв с ними ссору, плавно переходящую в драку.

В то же время дорогие швейцарские часы, которые почему-то были надеты на правое запястье, нисколько не соответствовали образу скромного учителя. Они, как барометр, указывали любому знающему человеку из криминальных кругов, что с этим парнем лучше не связываться. Открытый лоб, пытливые умные проницательные глаза были настолько обаятельны, что мужчину нисколько не портила редкая, словно неправильно выстриженная шевелюра, хотя в ином случае она, наверняка, смотрелась бы уродливо.

Напротив «блёклого учителя математики» сидел другой персонаж, который также поначалу казался блёклым, но при ближайшем рассмотрении пробуждал-таки любопытство. Он был похож на учёного-физика, очевидно перепутавшего дверь своей ядерной лаборатории с дверью ночного клуба. Даже в сидячем положении, на стуле за столом, он казался длинным, тощим, угловатым и неуклюжим. Всклокоченная причёска, словно она вообще никогда не знала, что такое расчёска, огромные дурацкие очки с толстыми линзами, как у телескопа, потёртые до невозможности джинсы и свитер дополняли новыми штрихами забавный портрет.

Если бы случайному наблюдателю сейчас кто-нибудь шепнул на ухо, что перед ним отдыхают в ночном клубе вовсе не учитель математики и не какой-то там физик, он бы не поверил. А если бы узнал, что перед ним сидят личный помощник Президента Российской Федерации по текущим организационным вопросам Аркадий Горин, и не какой-то там чудаковатый физик, а старший помощник военно-морского атташе Великобритании в России Мэтью Скотт, он бы, наверное, разразился гомерическим хохотом. Разве они такие на самом деле?

Перед Скоттом на столе стояло блюдо с тонкими кусочками бекона, и возвышалась эксклюзивная бутылка виски, выполненная в виде башни британского Парламента Биг Бен. Перед Аркадием стоял большой стакан с только что выжатым апельсиновым соком.

Мужчины, казалось, увлеченно смотрели на сцену, где жарко изгибалась стриптизёрша, довольно быстро успевшая избавиться от накидки и лифчика. На самом деле Аркадий и Мэтью, глядя на сцену, видели перед глазами совсем другой стриптиз, они незаметно разговаривали вполголоса.

– Всё готово, Мэтью.

– А кто «тунец»?

Стриптизёрша сорвала с себя юбочку, но в этот момент на сцену вывалился разгорячённый Маслов и прервал представление. Скрипка тонко взвизгнула, и оркестр озадаченно умолк.

Белобрысая стриптизёрша изумлённо раскрыла густо накрашенный рот, почти с ужасом глядя на Маслова. Ещё несколько минут назад он был в отутюженной форме мичмана, а теперь измочаленные форменные брюки и рубашка висели на нём мешком, а галстук лихо съехал на живот. В руке разудалого мичмана плескался стакан с водкой. Маслов одним коротким движением сгрёб стриптизёршу в охапку.

– Люди, ёлы-палы, хорошо-то как!

Маслов поднёс стакан к губам стриптизёрши. Стакан в его руке стал раскачиваться, как будто на сцене вдруг началась морская качка. Водка щедро пролилась на обнажённую грудь девушки.

– За русский подводный флот. Есть флот, есть Россия. Пей!

Сценический лоск мгновенно слез с артистки, она зябко поёжилась. Вместо отчаянной и зажигательной стриптизёрши перед зрителями вдруг предстала жалкая провинциальная девчонка.

– Пей! Кому говорю?

Маслов приставил край стакана к губам девушки так, словно она всю свою короткую жизнь просила его об этом. Стриптизёрша, выпучив глаза, невольно глотнула из стакана и закашлялась.

На сцену выскочили два плечистых огромных, как шкафы, охранника. Стриптизёрша в панике бросилась бежать.

«Шкафы» мгновенно выбили стакан из руки Маслова, и он с грохотом покатился по твёрдой гладкой сцене, щедро расплёскивая водку во все стороны. Охранники навалились на Маслова, но он без труда отбросил их от себя так, словно не он сам отбросил, а невидимая пружина сработала на отдачу.

– Не, не угадали, не дамся!

Один из охранников выбросил мощный кулак, целя Маслову в грудь. Мичман перехватил кулак и взял кисть охранника на излом. Охранник неожиданно тонко взвизгнул от боли, как поросёнок, его кулак разжался. «Шкаф» рухнул на колени перед Масловым.

Второй детина тем временем подкрался сбоку и неожиданно ударил Маслова в зубы кастетом. Раздался противный чавкающий звук. Маслов с окровавленным ртом упал на сцену, как подкошенный.

Раздался ужасающий грохот. Сцена вздрогнула так, словно началось землетрясение.

Дирижёр оркестра, как видно попался с юмором. Он мягко взмахнул палочкой, оркестр мгновенно сориентировался и заиграл умиротворяющую мелодию.

Вдруг рядом со сценой возникла стройная тень Маргариты. Тем временем охранники поволокли избитого Маслова за руки прочь со сцены. Его голова безвольно болталась в такт шагам тащивших его вышибал. Маслов поднял голову, вдруг встретился глазами с глазами Маргариты и широко раскрыл рот, словно желая что-то сказать.

Маргарита, увидев его измазанные кровью губы, испуганно прикрыла свой рот ладонями. Охранники сильно дёрнули Маслова за руки, и он, не успев ничего сказать, безвольно уронил голову вниз.

– Ему выбили зубы! – сказал Горин.

– Потому что он «тунец», – сказал Скотт. – Вам осталось только вставить зубы!

Аркадий с чувством поднял свой стакан с виски и восхищённо посмотрел на Мэтью. Тот в ответ улыбнулся, открыто, светло и обаятельно.

4

Влажный после дождя теннисный корт, мягко освещаемый серебряными лучами лондонского солнца, сверкал искусственным покрытием так таинственно, что у человека, даже неискушённого в художественном творчестве, вполне могло появиться желание изобразить его в виде некоего зелёного переливающегося прямоугольного окна в мир сплошных загадок.

Два джентльмена в белоснежных шортах и теннисных майках с теннисными ракетками в руках старались вовсю, запуская мяч на половину поля соперника. Никакого таинственного окна они, конечно, не замечали, и о том, что оно в любой момент может затянуть их в свой волшебный мир, конечно, не думали.

Нельзя сказать, что игроки были лишены воображения, однако работало оно у них лишь в одном направлении, – создать образ, способный ввести в заблуждение соперника. Жизненное кредо, которое помогало выигрывать не только в теннис.

Пол, он же Дмитрий Сырых, с первого взгляда обращал на себя внимание своей крупной комплекцией. Он был высок, плечист и одновременно грузен.

Колоритную внешность дополняла крупная голова тридцатилетнего мужчины с вьющейся как у музыканта-скрипача шевелюрой. Однако крупное рельефное лицо, напоминавшее бульдожью морду, производило отталкивающее впечатление, а тяжёлые, будто налитые свинцом глаза навыкате, могли даже испугать, если бы он подошёл к какой-нибудь девушке в тёмной ночной подворотне.

Его оппонент в игре сэр Ричард Хантер казался ровесником Пола. Он был также высок, но в отличие от него не грузен, а поджар и строен.

Выскобленный до блеска бугристый череп сиял на солнце, словно оловянный. Такое же крупное как у Пола лицо, однако, имело не придавленный, а выступающий орлиный профиль, и глаза у него не выкатывались, а сидели глубоко в глазницах и смотрели на мир исподлобья, словно сквозь прорезь рыцарского шлема.

Пол, несмотря на свою комплекцию, порхал по корту, словно огромный мотыль из фантастического фильма. Хантер, напротив, выглядел нескладным со своими длинными и худыми, как у богомола, конечностями.

Пол наседал, раз за разом делая всё более и более замысловатые посылы мяча. Вдруг нескладный Хантер парировал очередной мяч так, что тот, словно разумное существо, прыгнул через сетку и сразу же приземлился. Пол не успел даже среагировать и с досадой отшвырнул ракетку в сторону.

Хантер подошёл к лавочке, приставленной к ограждению корта, взял термос, отвинтил крышку, налил в неё дымящийся кофе и с удовольствием сделал живительный глоток. Пол рухнул на лавочку рядом с Хантером и обтёр взмокшее лицо белоснежным полотенцем.

– Рич, осень моя золотая, если бы ты также обыграл Кольцова, то я многое мог бы тебе простить. Кольцов-то, между прочим, вышел из-под контроля!

Сказав это, Пол вздохнул так, словно хотел этим тяжким вздохом загнать в воздушный шар мрачные и едкие, как пары бензина, мысли, а затем поджечь и взорвать их вместе с шаром.

Хантер оторвался, наконец, от кофе, и сел рядом с Полом на лавочку. Длинные, как оглобли, волосатые ноги выросли перед самым носом его массивного, но дёрганного, как худой подросток, собеседника.

– Пол, ты, как будто, не в себе.

В ответ Пол резко вскочил и начал бегать перед Хантером туда-сюда, как ненормальный. Его лицо исказила такая гримаса, словно непереносимая физическая боль пронзила тело.

– Рич, Игорь Кольцов тянет руку к рычагу спуска!

– Какого спуска?

– В унитазе!

Хантер помедлил миг, затем разинул рот, потянул его вверх, словно вдруг решил проглотить солнце, и пронзительно захохотал. Пол прекратил бегать и укоризненно уставился на собеседника.

– Чего ржёшь, «спецура»?

– Ха-ха-ха! Насмешил. Слушай, не дёргайся, Пол. Маргарита заверила меня, что ты очень спокойный и выдержанный. Кольцов не такой страшный, каким кажется. К нам идёт компромат на него. Мы встречаем человечка в море. Кстати, тебе будет очень полезно познакомиться с ним. «Тунец» доставит компромат по нашему каналу связи.

Пол повалился в изнеможении на скамейку рядом с Хантером. Снова громко выдохнув, он схватил термос Хантера и стал жадно пить кофе прямо из горлышка, как уставший путник, вдруг нашедший воду в сердце безжизненной пустыни.