Текст книги "Подводник-североморец Израиль Фисанович"

Следующий Боевой поход был произведен в рамках операции «РВ-2» (позиция «К» в районе острова Рольвсё) во второй половине февраля 1944 года. Едва прибыв на позицию, подводная лодка попала в шторм, получила повреждения (в результате выхода из строя кормовых горизонтальных рулей при погружении подводной лодки создавался сильный дифферент), была вынуждена вернуться в базу. В начале марта 1944 года на основании приказа НК ВМФ №-002 от 2 февраля 1944 года личный состав подводной лодки был заменен экипажем тихоокеанской Л-19 во главе с капитаном 3 ранга Е.Н.Алексеевым. Вскоре часть старого экипажа Л-20 отправилась в Англию для приемки кораблей в счет раздела итальянского флота, остальные были расписаны на другие подводные лодки. Среди экипажа погибшей на переходе из Великобритании в СССР подводной лодки В-1 было 20 человек ранее служивших на Л-20.В апреле-мае 1944 года подводная лодка с новым экипажем находилась в организационном периоде, отрабатывая курс Боевой подготовки. В ходе выполнения одной из задач днем 9 мая 1944 года в районе острова Торос в Кольском заливе Л-20 атаковала пара самолетов FW190. Команда «Срочное погружение!» была отдана слишком поздно, но самолеты не несли бомб, поэтому ограничились только пушечно-пулеметным обстрелом, в результате которого подводная лодка получила 60 пулевых и снарядных пробоин в ограждении рубки, надстройке и легком корпусе. Командир подводной лодки получил легкие ранения в голову и руку. Итогом Боевой подготовки подводной лодки стали показательные сравнительные практические и боевые стрельбы торпедами ЭТ-80 и 53–39 22 мая. (Основной причиной проведения данного мероприятия стало то, что многие командиры подводных лодок с недоверием отнеслись к новому оружию, избегая принимать электроторпеды на борт.

Два первых Боевых похода с новым экипажем (оба выхода обеспечивал командир l-ro дивизиона ПЛ СФ капитан 2 ранга М.П.Августинович) Л-20 произвела в середине – конце июня 1944 года. Оба раза подводная лодка ставила мины в районе острова Рольвсё. В ночь на 15 июня Л-20 выставила 20 мин ПЛТ-Г заграждения №-4, а в ночь на 28 июня в проливе Рольвсё-Сунд сбросила плавающие мины ПЛТ-2 с установкой приборов самоликвидации до 120 часов. Оба заграждения не имели успеха: первое спустя месяц было обнаружено противником случайно при тралении соседнего минного поля №-5, выставленного Л-15 17 июля, второе, вместо того, чтобы быть установленным по курсу идущего конвоя, ставилось наугад, в месте его вероятного прохождения.

Еще одна попытка использования плавающих мин состоялась в следующем Боевом походе. На исходе 8 августа Л-20 в районе мыса Маккаур подводная лодка выставила заграждение прямо по курсу конвоя Lf-127-Ki. Мины ставились со сроком самоликвидации 18 часов по акустическим пеленгам, в момент, когда часть кораблей и судов уже прошла над подводной лодкой. Атака торпедами тоже сорвалась из-за большого курсового угла. После небольшого навигационного ремонта в конце августа, в ходе которого на Л-20 была установлена выдвижная антенна ВАН-ПЗ, подводная лодка во второй половине сентября – начале октября приняла участие в операции «РВ-8», патрулируя в районе Сюльте-фьорда сектор «Е». Несмотря на активный поиск, патрулирование прошло безрезультатно: кроме одиночной десантной баржи, встреченной днем 23 сентября на большой дистанции, противник не был обнаружен.

Четырнадцатый Боевой поход Л-20 состоялся на завершающем этапе битвы за Заполярье. Вечером 19 октября подводная лодка вышла для действий по плану операции «Вест» в район Лоппского моря (сектор «Ж»), Вечером 23 октября в западной части пролива Серё-Сунд подводная лодка выставила два минных поля (заграждения №-64а и №-646), при установке второго из-за проседания рельс вышло из строя миннопостановочное устройство правого борта. При попытке подать мины вручную оборвался подающий трос 5-й мины, от которой удалось избавиться только спустя сутки. Четыре мины подводники привели обратно в базу.

В конце ноября 1944 года Л-20 встала на ремонт, весной 1945 года она стала одной из первых североморских подводных лодок получивших на вооружение отечественные приборы управления стрельбой с «ТАС-Л». 9 сентября 1949 года подводная лодка получила обозначение «Б-20», но 17 февраля 1956 года выведена из Боевого состава и обращена в опытовую. 10 октября 1957 года подводная лодка принимала участие в ядерных испытаниях на Новой Земле. В результате взрыва она получила тяжелые повреждения и легла на грунт в губе Черная.

28 января 1958 года подводная лодка Б-20 исключена из состава ВМФ.

Подводная лодка Л-20 совершила 14 Боевых походов. 4 торпедные атаки, 11 минных постановок. Торпедным оружием уничтожила 2 германских судна. (01.01.1943 TP «Muansa», 01.02.1943 TP «Otmarshen»).

Подводная лодка Л-20

Подводная лодка Л-20.

Повреждения ограждения рубки, нанесенные германской авиацией 9 мая 1944 года

Подводная лодка Л-20.

Подводная лодка Л-20. Артиллерийский расчет.

Подводные лодки Л-20, С-103 и К-21 у пирса в Полярном. На заднем плане справа подводные лодки В-2 и В-4.

Подводные лодки Л-20

Подводная лодка В-1

(бывшая британская «Sunfish», подводная лодка тип «S» III серии)

Подводная лодка заложена 22 июля 1935 года на верфи «Chatheim Dock Yard», в Чатеме, Великобритания. 30 сентября 1936 года спущена на воду, 13 марта 1937 года вступила в строй и 2 июля вошла в состав ВМС Великобритании под наименованием «Sunfish». К началу сентября 1939 года подводная лодка находилась в Чатеме на ремонте. Под английским флагом подводная лодка приняла участие во второй Мировой войне. С октября 1939 по апрель 1941 года под командованием капитан-коммандера Дж. Слотера, лейтенантов Дж. Колвина (с сентября 1940 года) и М. Ретклиффа (с февраля 1941 года) подводная лодка совершила 20 Боевых походов в Северном море, у берегов Норвегии и в Бискайском заливе. Их результатом стала гибель четырех немецких и одного финского транспортов, одно судно было повреждено. 19 апреля 1941 года «Sunfish» выведена из строя в результате столкновения с минным заградителем «Minster», а 30 сентября, находясь в ремонте в Тайне, получила дополнительные повреждения в ходе налета немецкой авиации, когда рядом с подводной лодкой взорвалась 250-кг бомба. В дальнейшем после ремонта подводная лодка использовалась в качестве учебного корабля.

Согласно договоренностям в Тегеране в конце 1943 года «Sunfish» предназначена к передаче Советскому Союзу в счет раздела итальянского флота. 10 апреля (по другим данным 9 марта) 1944 года подводная лодка зачислена в состав ВМФ Союза ССР под обозначением «В-1». 30 мая 1944 года в Розайте состоялась торжественная церемония передачи корабля советскому экипажу, который прибыл в Великобританию в составе конвоя RA-59, и был сформирован из моряков подводной лодки Л-20. Подводная лодка вошла в состав 7-го отдельного дивизиона ПЛ СФ. Командиром В-1 назначен Герой Советского Союза капитан 2 ранга Фисанович Израиль Ильич.

10 июня В-1 перешла в Данди, где под руководством британских специалистов отрабатывала задачи Боевой подготовки, к 15 июня на подводной лодке установили новую аккумуляторную батарею. 25 июля подводная лодка прибыла в Лервик, откуда вечером того же дня вышла в Полярное, но туда не прибыла.

По основной версии гибели В-1 считается, что подводная лодка отклонилась от рекомендованного курса (еще находясь в Великобритании Фисанович выражал недоверие предложенному англичанами плану перехода) и стала жертвой ошибочной атаки самолета «Liberator». 18-й авиагруппы берегового командования ВВС Великобритании утром 27 июля 1944 года в 300 милях севернее Шетландских островов (64°34′ с.ш./ 01 °16' з.д., по другим данным 64°ЗГ с.ш./ 01°16′ з.д.). Самолет атаковал подводную лодку в 80 милях от границы выделенного ей коридора для перехода. Вместо того, чтобы передать опознавательные, подводная лодка начала срочное погружение. Возможны так же версии подрыва подводной лодки на плавающей мине или гибель в результате аварии. Вместе с В-1 погиб 51 подводник..

1 сентября 1944 года подводная лодка В-1 исключена из списков ВМФ СССР.

Герб подводной лодки «Sunfish»

Тренировка артиллеристов подводной лодки «Sunfish»

Подводная лодка «Sunflsh»

Предназначенные к передаче СССР линкор «Royal Sovereign» («Архангельск»), эсминцы, подводные лодки.

Подводная лодка «Sunfish»

Подводные лодки В-1 и В-4 под флагом ВМФ СССР. Розайт, 30 мая 1944 года

Церемония передачи СССР подводных лодок «Sunfish» («N-81») и «Ursula» («N-59»). Розайт, 30 мая 1944 года

Подводные лодки В-1 и В-4 в Розайте

Подводная лодка В-1. Июнь 1944 года

Подводные лодки В-2 и В-3 в Розайте.

Дальний бомбардировщик В-24 «Liberator»

Герой Советского Союза И.И.Фисанович «Песня строевая подводная»

 
Нет выше счастья, чем борьба с врагами,
И нет бойцов – подводников смелей.
И нет нам твёрже почвы под ногами,
Чем палубы подводных кораблей.
 
 
Простились мы с родными берегами.
Крепчает шторм, и волны хлещут злей.
И нет нам твёрже почвы под ногами,
Чем палубы подводных кораблей.
 
 
В морскую глубь на смертный бой с врагами
Идёт подлодка, слушаясь рулей.
И нет нам твёрже почвы под ногами,
Чем палубы подводных кораблей.
 
 
Утоплен враг, идём сквозь сталь и пламя.
Пускай бомбят: посмотрим, кто хитрей!
И нет нам твёрже почвы под ногами,
Чем палубы подводных кораблей.
 
 
Любимые, встречайте нас с цветами.
И хоть на свете вы нам всех милей,
Но нет нам твёрже почвы под ногами,
Чем палубы подводных кораблей.
 

История «Малютки»

(Фрагменты из книги И.И.Фисановича «История «малютки», написанной в 1943 году. Также И.И.Фисанович является автором книги «Записки подводника»)

Теперь верю

В один из вечерних дней августа подводная лодка М-172 подошла к берегам противника. Прямо на носу в высоких скалах обрывистого берега распахнулся узкий проход. Там в глубине фьорда (Петсамовуоно), в тихой гавани, враг спокойно разгружает свои корабли. Отсюда на фронт идет смертоносный груз и обрушивается огнем и сталью на наши войска, на наши города. Нарушить покой врага, уничтожить его транспорты вместе с грузом в его логове пытался командир другой нашей подводной лодки Николай Ефимович Егоров. Лодка прошла в фьорд, но сторожевые суда противника помешали ей дойти до гавани. Фисанович оглядывает в перископ берег, всматривается в глубину фьорда. Все спокойно, только наблюдательный пост маячит на входном мысу, а в проходе болтается дозорный катер. Командиру эти берега хорошо знакомы. Три года он плавал на Севере. Здесь пришлось побывать в дни войны с белофиннами.

– Пойдем? – спрашивает командир капитана 2 ранга Колышкина. Иван Александрович знает куда. Уже говорено об этом на переходе.

– Давай сутки повременим, командир, осмотримся.

Лодка движется под самым берегом. Командир периодически осматривает в перископ пустынное море. Лейтенант Шаров аккуратно выводит на карте кружочки мест корабля, определенных по береговым предметам. Колышкин прикидывает циркулем расстояние до берега и восхищается. Несколько раз он уже был в боевых походах, но ни одна лодка так близко к берегу не подходила.

На следующий день утром лодка отошла от берега для зарядки батарей. На переходах, в район зарядки и обратно, вахту нес лейтенант Бутов. Колышкин всегда был рядом с лейтенантом, давая возможность командиру спокойно отдохнуть. В августе на Севере еще нет настоящих ночей. Зарядку производили вне видимости берегов. Солнце клонилось к закату, рассыпая по спокойному морю живые блики сквозь низкие разорванные облака. На мостике лодки напряженное сосредоточенное спокойствие. Командир внимательно осматривает горизонт и небо по носу лодки.

– Боцман, наблюдайте внимательнее. Горизонт, воздух, вода, – напоминает он о трех основных объектах наблюдения. Тихоненко наблюдает в кормовых секторах.

– Самолеты! – раздается внезапно его тревожный возглас.

– Все вниз! – командует Фисанович, оглядываясь назад.

Прямо по корме на малой высоте из низких облаков вынырнул «Мессершмитт-110» с приглушенными моторами. Видно, как медленно вертятся пропеллеры.

– Срочное погружение!

Остановлены дизели, захлопнут верхний люк. Трюмный Бугаев принимает балласт. Секунды – и лодка на глубине. Враг проносится над опустевшим морем. Просчитался!

На следующий день в полдень лодка снова у входа в фьорд.

– Пошли!

– Пошли, – серьезно и твердо говорит Колышкин. Вся команда на боевых постах по готовности №-1. Командир направляет лодку в середину прохода и спускает перископ. Лейтенант Бутов ведет счисление дерзкого пути.

– Проходим входные мысы, – докладывает он командиру.

– Когда войдем на милю в глубь фьорда – доложить, – говорит Фисанович.

В лодке тишина, необычная даже в подводном положении. Каждый знает: все теснее обступают ее мрачные вражеские берега, все ближе тревожная неизвестность впереди.

Иван Александрович в центральном посту сосредоточенно всматривается в приборы управления. Стрелка глубиномера заходила.

– Точнее держи глубину, боцман, не к теще в гости идем.

И раз нарушив очарование напряженного оцепенения, он обретает свою обычную живость. В голову лезет навязчивый патефонный мотивчик, и вполголоса, изрядно фальшивя, Иван Александрович напевает: «Растут фиалки, ароматные цветы…» Никто и не улыбнулся в эту минуту предельного напряжения. Шли в бой, первый бой в жизни каждого, дерзновенно, в самое логово врага. И наряду с боевым азартом где-то в уголке души шевелилась тревога.

– Прошли мимо входа, – говорит Бутов.

Командир поднимает перископ. Впереди в нескольких кабельтовых идет в глубь фьорда дозорный катер. Хищно поблескивает кормовая пушка, на грот-мачте болтается финский вымпел. Лодка идет ему в кильватер серединой узкого коридора воды, сжатого отвесными гранитными скалами.

– Идем хорошо.

Перископ опускается, унося с поверхности единственную улику о том, что в глубинах спокойного фьорда движется к вражеской гавани неумолимая смерть. Акустик Шумихин настороженно вылавливает шумы из загадочной водной толщи. Его худощавое тело недвижимо, глаза под густыми черными бровями закрыты. Кажется, что акустик спит, только рука медленно поворачивает штурвальчик прибора. Полной жизнью живут сейчас лишь органы слуха матроса. Они унесли его в область необычных для человеческого мира звуков. Морские глубины пропитаны слабыми шелестами, полувздохами, полутонами, сливающимися в неясную, таинственно пульсирующую мелодию. Как это не похоже на привычный веселый гам колхозной детворы в сельской школе, где совсем недавно Анатолий Шумихин был учителем. Тихий, мечтательный юноша порой (не в походе, конечно) грустит по прежней работе. Он искренне любит детишек. Но сейчас на своем боевом посту он не думает о них, хотя всей душой сознает, что рядом враг, посягающий на счастье и жизнь советской детворы, что он, Шумихин, здесь для того, чтобы уничтожить ненавистного врага. Все внимание сейчас сосредоточено на одной мысли: в ровный фон мелодии моря спереди врывается шум винтов. Это винты дозорного катера, обнаруженного командиром в перископ. Сила звука до сих пор была постоянной, но внезапно начала нарастать. Враг приближается. Шумихин доложил об этом командиру.

– Неужели нас обнаружили? – командир распорядился уменьшить шумы. Подводная лодка тихо движется навстречу. Вот он перед ними. В отсеках слышно ленивое шлепанье его винтов. Время нехотя, растягивая секунды, ползет вперед. Так же нехотя удаляется за корму зловещее шлепанье. Дозорный корабль идет очередным галсом по фьорду к входу. Лодка не обнаружена. Теперь между лодкой и гаванью врага нет иных препятствий, кроме нескольких миль чистой воды. Лодка быстро проходит этот путь. Командир изредка и на мгновение поднимает перископ. От входного мыса в гавань видны знакомые с финской войны белые здания гостиницы и шюцкоровской казармы. Тогда белофинны взорвали их при отступлении, теперь они вновь отстроены. Под казармами небольшая катерная пристань.

– Командир, видите что-нибудь? – нетерпеливо спрашивает Колышкин.

– Пока ничего, мыс закрывает причалы, – отвечает тот, торопливо опуская перископ.

Лодка входит в гавань врага. Теперь в перископ виден западный причал. Он тоже пуст. Неужели напрасно затрачено столько сил, неужели не сбудется мечта ударить ненавистного врага?

Нет! Вот он! Занимая всю длину северо-западного причала, стоит огромный транспорт. Часть груза, по-видимому, уже выгружена, так как нос приподнялся, обнаружив подводную часть.

Нашли врага, сейчас будет бой.

– Транспорт! У северо-западного причала – транспорт! – взволнованно восклицает командир. Колышкин бежит к перископу.

– О! Большой. Ну, командир, бей?

– Аппараты, товсь!

Лодка проходит глубже в гавань, чтобы видеть борт цели во всю его длину. Старшина Серегин и торпедист Немов готовят аппараты. Теперь время налетает шквалом, бурно гонит волны событий. Уже весь борт врага не помещается в поле зрения. Уже нить перископа легла на трубу.

– Каким аппаратом стрелять? – возникает нелепый вопрос в напряженном мозгу командира. – Какая чушь, не все ли равно.

– Аппарат номер один… пли!

Серегин дергает на себя рукоятку пистолета. Из-под боевого клапана врывается в торпедный аппарат упругая струя сжатого воздуха. Толчок– и смертоносная стальная сигара понеслась в борт вражеского транспорта.

– Торпеда вышла, – раздался в переговорной трубе голос Серегина.

Облегченная лодка рвется вверх.

– Удержать! – Инженер-механик Каратаев, как опытный дирижер, разыгрывает этот маневр. Погружение. Бедин заполняет цистерну быстрого погружения, принимает воду в носовую дифферентную. Головлев прибавляет ход. Лодка на глубине разворачивается к выходу.

Колышкин бежит в нос слушать взрывы. Глухой отдельный, но мощный звук настигает его во втором отсеке. Этот звук знаком Ивану Александровичу по испытаниям боевых торпед в мирное время. И, встретив недоуменный взгляд лейтенанта Шарова, Колышкин радостно кивает ему головой.

– Да, да, это взрыв.

Этот взрыв, смерть и разрушение – это месть за смерть наших людей, за разрушение наших городов и сел принесла советская подводная лодка ненавистному врагу. Кровь за кровь, смерть за смерть! Угроза призраком будет теперь бродить за противником! Нигде не укрыться ему от нашей мести! На земле нет для него безопасных мест! Бутов смотрит на часы. Стрелка показывает ровно четырнадцать. Назад и побыстрее! Сейчас у врага переполох, сейчас он бросится в погоню, чтобы найти и наказать дерзких. Легкое оживление азарта атаки спадает. Вновь в отсеках слышна только четкая разноголосица работающих механизмов. Лодка спешит к выходу в море, к свободе, к жизни. Командир на мгновение поднимает перископ. Прямо по носу желанный выход из фьорда. Он еще далек. В его приветливом просвете знакомый дозорный катер, медленно идущий навстречу.

– Ну, ходи, сторожи, считай чаек!..

Вновь в напряженной тишине лодка пропускает над собой незадачливого сторожа и вырывается из фьорда. А враг уже поднял тревогу. За кормой слышны отдаленные подводные взрывы. В перископ командир видит: занимая всю ширину фьорда, строем фронта идут три катера, среди них старый знакомый дозорный. Потрясаемая взрывами вода встает над ними серыми холмами.

Поздно хватились! Видно, сильно обалдела охрана вражеской гавани. Лодка уходит в морские просторы. За кормой утихает бомбежка бессильного в своей ярости врага.

– Ну, командир, поздравляю с первой победой! – горячо говорит Колышкин.

– Вас с тем же, товарищ капитан второго ранга, – отвечает Фисанович, и они обмениваются крепким рукопожатием.

Напряжение, сжимавшее душу молодых моряков несколько долгих часов, спадает. Люди наполнены радостью боевой победы, гордостью за совершенный подвиг.

– Команде обедать.

Обед опоздал, и все изрядно проголодались.

– Прозвоним чарками, – говорит Каратаев, и его широкое лицо озаряется улыбкой.

– Во славу советского оружия! Первую пьем за первую нашу победу и, как говорится, дай бог не последнюю!

У всех сияющие, гордые лица. Матросы и старшины делятся впечатлениями.

– Ты слышал взрыв? Точь-в-точь такой, как в Полярном, когда новый причал строили и грунт рвали.

– Я рулю на всю железку на погружение, а она все в гору идет. Хорошо, Бедин стал в нос брать.

– А я на свой глубиномер и посмотреть не успел, мне в этот юмент шесть узлов скомандовали.

– Ну, они ему доложат, что утопили нас. Врать им не привыкать.

– Первый боевой выстрел в истории «малюток»!

– Вообще, здорово получилось.

В лодке становится недопустимо шумно. Распоряжение командира вновь водворяет порядок, и четко регламентированная жизнь подводного корабля вступает в свои права.

На следующий вечер подводная лодка шла у вражеского берега в поисках новой цели. Противник явно стал осторожнее. Два самолета просматривали район. Лодке пришлось уйти поглубже и переждать. Затем пропустили два быстроходных катера, промчавшихся вдоль берега на запад. Враг к чему-то готовился. Наступившие сумерки стерли четкие очертания берега, и он сплошной темной стеной подпирал край посеревшего неба. Близилась полночь. Командир напрягал зрение, вертясь у перископа. Светлое расплывчатое пятно на фоне берега привлекло его внимание. Оно как будто двигалось. Хотя, может быть, птичий базар…

– Товарищ капитан второго ранга, взгляните, пожалуйста, что за пятно?

Колышкин прильнул к окуляру.

– Темно. По-моему, транспорт, командир.

– Шумихин, слушайте по левому борту, – приказывает Фисанович.

– Тридцать четыре градуса левого борта, шум винтов, – докладывает акустик.

Подозрительное пятно видно в перископ в том же направлении. Значит, транспорт. В атаку! Лодка быстро ложится на боевой курс. Теперь явно виден изящный пассажирский пароход. Белый бурун перед ним выдает присутствие катера, почти неприметного на темном фоне.

– Аппарат номер два, на «товсь», – докладывает из первого отсека старшина Серегин.

Командир устанавливает перископ на угол упреждения. На нить перископа наползает красиво изогнутый форштевень парохода, затем наклоненная назад фок-мачта. Это точка прицеливания.

– Аппарат… пли!

И стремительная торпеда неумолимо понесла смерть наперерез врагу. Через сорок секунд, теперь уже всем знакомый, звук взрыва. Вновь под руководством Каратаева старшина трюмный Бедин и боцман Тихоненко пересиливают стремительно рвущуюся на поверхность лодку. В разгар этой борьбы в лодке слышен продолжительный, звонкий, с россыпью взрыв. Это взорвались котлы на тонущем пароходе. Шумихин перестает слышать шум винтов. Командир поднимает перископ. Поверхность моря чиста. Враг ушел на дно. Катер, охранявший судно, не обнаруживает особого усердия в поисках лодки. Да и не так просто обнаружить перископ в сумеречном полусвете. Атака длилась всего шесть минут. Командир обходит отсеки. Его всюду встречают восторженные, вопросительные взгляды.

– Кого это мы, товарищ командир?

Фисанович рассказывает, рисует на чистом поле газетной вырезки запечатлевшийся в памяти силуэт потопленного парохода.

– А что вез? – допытывается Полковский.

– Не успел посмотреть, поторопился, – смеется командир.

Больше в море делать нечего. Ночью 23 августа подводная лодка вернулась в родную базу.

Победителей встречали восторженно. Дерзкий прорыв в гавань врага, из двух возможных два потопленных судна противника. Это крупная победа «малюток», в возможности которых плохо верили даже некоторые плавающие на этих лодках.

На следующий день Фисанович показывал свой корабль группе английских офицеров. Командир английской подводной лодки попросил показать ему карту вражеского порта с нанесенным на нее путем лодки. Он внимательно разглядывал четкие линии курсов, прикинул циркулем ширину и длину фьорда. Затем восторженно пожал руку советскому командиру и с завистью сказал:

– Эту карту я вставил бы в рамку и повесил бы на стене своей каюты.

Вечерняя сводка Советского информбюро от 27 августа сообщила о славном походе «малютки». Корреспонденты и фотографы нагрянули на подводную лодку. Доходило до того, что торпедистов, чистивших свое заведование, заставляли переодеваться в чистое обмундирование и принимать лихие позы перед фотоаппаратом.

Личный состав любовно готовил свой корабль к новым боям.

Командир подозвал старшину мотористов Александра Дмитриева:

– Помните, Дмитриев, в доке вы мне говорили, что насмотрелись, как воюют, и ничему не верите.

– Так это тогда, товарищ командир, – смутился старшина.

– А теперь верите?

– Теперь верю!

На правом фланге

Командир дивизиона «малюток» Николай Иванович Морозов отпустил рыжеватые, лихо закрученные усы.

– Хороши усы, – говорил он Фисановичу, разглядывая себя в зеркало во втором отсеке. – Только уход любят, подлые. Сбрил бы их, да жалко за здорово живешь расставаться с такими усами.

– А вот потопим транспорток, товарищ капитан второго ранга, и в честь победы побреетесь, – улыбнулся командир.

– Э, нет! Договоримся так, что усов я лишусь за два транспорта, а за один транспорт – один ус…

Было 13 сентября. Утром лодка вышла в свой третий поход и ночью подходила к вражескому берегу. Шли в глубину широкого фьорда. Луна временами из разрывов в облаках предательски освещала подводную лодку, разбрасывавшую носом четырехбалльную волну.

Командир вышел на мостик. На сигнальной вахте стоял боцман. У командира спокойно на душе, когда наблюдает Тихоненко. Внезапность ночной встречи и скоротечность ночного боя всегда обеспечивают победу тому, кто первым обнаружил противника. Этот закон вооруженной борьбы на море часто повторяет сигнальщикам командир, и для боцмана это закон жизни.

Лодка проходит линию дозоров врага.

– Искры, товарищ командир.

Командир смотрит по направлению руки боцмана и видит: на траверзе правого борта, быстро уходя на нос, появляются струйкой красноватые искры. Искры глушителя какого-то судна. А, вот оно. Силуэт военного катера, вырванный предельными усилиями зрения из тьмы военной ночи. Нежелательная встреча. Лодка срочно уходит под воду.

Все светлое время 14 сентября вертелись у входа в крупный порт противника. Враг не подавал признаков жизни. Темнело. Утомленный командир приказал вахтенному командиру лейтенанту Бутову отходить от берега для зарядки, а сам пошел отдыхать.

Чуткий, напряженный полусон, едва овладевший командиром, был прерван возгласом:

– Командира просят в рубку!

Фисанович от полузабытья мгновенно переходит к полному сознанию и, не приводя в порядок одежду, бросается по узкому трапу в рубку. Его провожают настороженные взгляды экипажа. Лодка идет на перископной глубине.

У приспущенного перископа невозмутимый Бутов. Спокойно и четко он докладывает:

– Из порта выходит группа кораблей. Справа заметил в фьорде дым, затем трубу, потом вижу – их несколько.

– Хорошо, идите вниз.

Командир поднимает перископ. Из узкого фьорда, ведущего к порту, выходит группа кораблей. Впереди два сторожевика, за ними тральщик, сзади, отчаянно дымя, выползает солидней, тяжело груженный транспорт.

Подводная лодка начинает маневрировать. Корабли врага, выйдя из узкости, поворачивают на восток, к фронту, и на ходу начинают строиться в походный ордер. Один сторожевик заходит вперед. За ним следует транспорт. В кильватер транспорту заходит тральщик. Второй сторожевик, очевидно, выдвинется в сторону моря. Скорей, пока он не мешает, ударить по врагу! Послушная воле командира лодка ложится на боевой курс. Торпедист Василий Пемов, обычно ребячливый, а сейчас весь собранный, стоит между изготовленными торпедными аппаратами. Перед ним чуть побледневшее, монгольское лицо старшины Серегина: его руки на рукоятках пистолетов. Сейчас в переговорной трубке прозвучит напряженно ожидаемое «Пли», и навстречу врагу понесет смерть грозное, мощное, стремительное существо. Немову ясно представляются все процессы, которые произойдут в торпеде, как только старшина рванет рукоятку.

– На палубе транспорта пушки и лошади… Сильно шуруют, торопятся проскочить, – говорит командир, глядя в перископ, – узлов десять – двенадцать идут.

От торпедного выстрела содрогается лодка. Через минуту в отсеки доносится звук взрыва. Напряженные лица расплываются в счастливые гордые улыбки.

Каратаев успокаивает расходившуюся лодку, и командир поднимает перископ.

Транспорта уже на воде нет. Тральщик и сторожевик растерянно вертятся среди плавающих обломков. Второй сторожевик полным ходом идет на лодку.

Лодка уходит на глубину и меняет курс. Мощный гидравлический удар потрясает лодку. Жуткий лязг до боли бьет по барабанным перепонкам. Близко за кормой разорвалась глубинная бомба.

– Приготовиться, это первая, – кричит командир. Прямо за кормой один за другим раздаются три удаляющихся взрыва.

– Заметил нас неплохо, а курс не угадал…

– Теперь будем знать, что такое глубинные бомбы, никакой другой звук не обманет…

В пятом отсеке тишина. Аварийный инструмент в полной готовности разложен на дизеле. Старшина Дмитриев вопросительно смотрит на Пешкова. Лицо командира отделения, заросшее черной, трехдневной бородой, сурово, глубоко сидящие карие глаза светятся дикой угрозой врагу. Далеко по корме слышна новая серия глубинных бомб. Враг потерял лодку и изливает свою досаду на темных глубинах Баренцева моря, скрывших от него добычу.

Командир вновь поднимает перископ. Оба сторожевика медленно ходят под берегом, тральщик уходит обратно в фьорд.

– Товарищ Бутов, продолжайте вахту. Отойдем от берега для зарядки. – Ну, командир, надо чем-то отметить победу, – с хитрой улыбкой говорит командир дивизиона.

– Вам, может, мыла развести, товарищ капитан второго ранга? – с добродушной ехидцей спрашивает Каратаев.

– Зачем мыла?

– А верно, по уговору– долой один ус! – вспоминает командир. – Как раз до ужина побреетесь…

– Ну что же, обещание надо выполнять, давай бритву.

Николай Иванович садится во втором отсеке перед зеркалом и, тяжело вздыхая от сожаления, сбривает усы.

– А второй зачем же?

– Второй примите авансом – неловко старику с одним усом.

Бритва уничтожает последние следы бравого украшения…

Ночью лодка была отозвана в базу. Под вечер 15 сентября на лодочном пирсе встречали победителей. Командир бригады обнял командира и поздравил с новой победой. Товарищи крепко жали руку. Матросов и старшин обступили друзья, засыпали вопросами. Жадно слушали горячие, порой сбивчивые, но гордые рассказы о походе, об атаке, о победе.

На ужине в честь победителей командир бригады подводных лодок капитан 1 ранга Н. И. Виноградов поздравил членов экипажа с замечательной победой и пожелал им новых успехов, выразил надежду увидеть в недалеком будущем подводную лодку М-172 Краснознаменной. Матросы и командиры единодушно обещали командованию еще сильнее бить подлого врага.

На следующее утро Николай Тихоненко подал парторганизатору лодки Шумихину заявление, в котором просил партийную организацию принять его в ряды великой Коммунистической партии. «Хочу воевать с подлым врагом будучи коммунистом. Доверие партии оправдаю в дальнейших боях», – писал боцман.