Текст книги "Накапливаемая внезапность"

Чужие правила

Ты ощущаешь могущество, когда не знаешь правил. Ты – царь, если создаешь правила, а не следуешь чужим.

Выходя на улицу, ты подчиняешься уголовному и гражданскому кодексам. Есть еще скрижали общественного мнения и немного личной совести, мешающей чувствовать себя царем.

Эти правила относятся к телу. Сознание свободно. Мысленно ты расправляешься с врагами, защищаешь обиженных, обладаешь всеми красивыми женщинами, пренебрегаешь суетой повседневности и умеешь радоваться мелочам. У тебя свои правила, царские. Никто не может их нарушить, сказать «нет» и даже выразить малейшее сомнение.

Ты, свободный и великодушный, садишься за стол и пытаешься рассказать о замечательном мире, где ты царь, главный судья и мудрец. В твоем распоряжении миллионы слов, готовых сложиться в мудрости – свод законов и правил этого мира.

Но что это? Почему на пути словесного потока стоит плотина и только маленький ручеек течет по обводному канальчику? Свобода мыслей не переносится на бумагу. Хорошо, смиримся. Бурному потоку мешают кодексы и общественное мнение. И еще понимание, что слова на бумаге имеют ценность, если их читают другие. А эти «другие» не хотят читать, что не пропустили скрижали. А если и хотят, то их не пустят те, кто начертал на скрижалях правила. А если пропустят из-за рассеянности или усталости, то внизу по течению стоит толпа с ржавыми топорами и с ведрами полными дерьма, готовая растерзать любое случайно просочившееся слово.

Царь в голове бессилен перед такой армией. Он стоит на берегу и смотрит, как плывут его искалеченные и испачканные слова. Отмыть их? Сражаться с тьмой, готовой разнести скрижали в своих же головах, лишь бы не колыхалось привычное болото, медленно сползающее в бездну? Или зайти повыше и слепить из слов новые кораблики надежды, пустив их в опасное плавание?

Да, наверное. Если ты уверен, что мир, где ты царь, заслуживает такого труда.

Еще вопрос: как лепить эти кораблики? Уж тут, кажется, полная свобода – придумывай свои правила. Никто не обязан им следовать. Складывай слова, как только они рождаются в твоем мире, как плывут под мелодию, которую ты слышишь.

Вот только для тебя звучит мелодия. Другие читают слова куплетов и припева, не слыша музыки. Ведь не будешь ты каждому напевать, что сопровождало рождение чуда. Ты, вздыхая и огорчаясь, перекладываешь слова на привычные, знакомые всем напевы. И понимаешь, что начал подчиняться чужим правилам.

Закрыт блокнот, кресло аккуратно придвинуто к столу. Ты расстался с правильными строками. Теперь опять свободен в мире, где правила придумываешь сам.

Музы и редактирование

Когда занимаешься редактированием, творческие музы близко не подходят. Я слышу их шепот:

– Надо же, сел работать. И без нашей помощи!

– Вид-то какой умный!

– А запятые перед «как» все равно не научился правильно ставить.

– Ага, и времена глаголов мешает в одном предложении.

– Местоимений, местоимений-то сколько!

– Может, подскажем ему?

– Никогда! За редактирование надо платить, а мы девушки творческие, нам деньги нельзя брать в руки.

– Может, поволонтерим?

– Не музовское это дело.

Я говорю им «Кыш!» и открываю справочник Розенталя. Кто мог предположить, что я когда-нибудь буду сожалеть о своей дремоте на уроках русского языка, будучи уверенным, что обойдусь физикой и математикой.

Диалог

Айзек Азимов терпеть не мог путешествовать. Однажды по заданию правительства ему пришлось слетать из Сан-Франциско на Гавайи, и этот полет навсегда отбил у него желание куда-либо передвигаться. Он путешествовал по своим мирам, сидя за письменным столом перед пишущей машинкой. Миры появлялись в сознании, этого ему было достаточно.

– Вот видишь! – сказал внутренний голос. – Умный он человек. А ты мотался через океан – и для чего? Семь полубессонных ночей, винегрет из дневных картинок, и сейчас, на пятый день после прилета, не спишь, думаешь о всяких глупостях и переживаешь о том, что тебя давно никаким боком не касается.

– Знаешь, приятель, – ответил я внутреннему голосу, – есть у меня привычка поехать куда-нибудь на машине, но через пять минут вернуться и проверить – закрыл ли я дверь гаража. Приеду, посмотрю и успокоюсь.

– Можно позвонить соседу и попросить его посмотреть в окно, – сказал умный внутренний голос.

– Можно. Но я предпочитаю все увидеть самому. И еще одно. Представь, что в холодной степи горит костер. Идет снег, метель заносит дороги, тучи низкие несутся как ужаленные…

– Какой кошмар!

– Ну да… Ты видел фото этого костра, в Гугле нашел его координаты, и даже фото со спутника рассматривал. Но никто не мог сказать, как тепло тебе будет около этого костра. И как потрескивают горящие дрова, и как пахнет дым…

– Ты что, костров не видел? – удивился внутренний голос. – Меня бы спросил, если забыл. Я бы столько порассказал!

– Ладно, этого ты не понял. А вот представь беременную женщину…

– Запросто! Мы же с тобой вместе вчера в компании штук десять видели.

– Да, видели. Еще можно в Инете посмотреть. А представь, какая разница, когда ты видишь или кладешь женщине на живот ладонь и чувствуешь, как ее толкает маленькая пяточка.

– Так за это можно в глаз!

– А если женщина будет рада этому?

Диалог закончился. Внутренний голос ушел болтать с моими музами, а я стал смотреть в окно. Там красный кардинал радостно прыгал вокруг кормушки, светило неяркое ноябрьское солнце, на газоне таял случайно выпавший снег.

Из записной книжки – 2

Бессознательное

– Всё сознательное роботы делают лучше нас, – говорит друг-физик. – Вот надо, например, дверь починить. Роботы сразу сообразят, петли поправят, утеплитель подберут…

– И вся эволюция была для того, чтобы мы научились делать что-то бессознательное?

– Все творчество – бессознательное. Фразы, мелодии, формулы, краски на холсте – это появляется вне нашей тупой логики.

Правда виртуальной жизни

Я как-то писал, что «правда жизни – это разница между утренними планами и вечерним подведением итогов».

Это о правде беспощадной реальной жизни. В моей виртуальной жизни правды нет совсем. И еще там нет планов и итогов. Я просто лечу где-то над облаками, где все любят, любимы и хорошо кушают.

Новый сюжет

– Новые сюжеты легко получать из старых. Вот история про Отелло и Дездемону. Нужно, чтобы Дездемона начала ревновать Отелло, учуяв запах незнакомых женских духов!

– А потом Дездемона душит Отелло?

– Нет, конечно! Это слишком зеркально! Пусть Отелло снова душит Дездемону, чтобы она не совала свой нос в мужские дела!

Притча

– Ты можешь придумать притчу?

– Запросто! Один мудрец решил жениться. «Зачем?» – спросили его ученики. Мудрец задумался и передумал.

– Притча должна заканчиваться поучением.

– Думать меньше надо!

Разрушенная сказка

Придумать сказку очень трудно. Еще труднее ее воплотить и жить в этой сказке. Но зато очень легко все разрушить. Достаточно просто пожать плечами и отвернуться.

Логика

Одна из статей на Snob.ru начинается так: «… фильм Звягинцева, не заслуживающий и одной строчки обсуждения…» После этого идет более сотни строк обсуждения и осуждения фильма. Я не про фильм. Я про логику. Все-таки надо бы ее преподавать в школе.

Читатель

Короткий рассказ – план архитектора. Читатель – каменщик и плотник, он строит дом по плану, украшая и изменяя его по своему вкусу. Вот только архитектора жалко.

Ремарк

Оказалось, что Ремарк писал рассказы. Успех к нему пришел после «На западном фронте без перемен». До этого двенадцать лет он писал слабенькие рассказы, эссе и статьи. А потом внутри что-то щелкнуло, и началась серия замечательных романов. И почему я думал, что он сразу начал с «западного фронта»?

Все-таки мало шансов, не играя гаммы и этюды, однажды проснуться великим скрипачом.

Китайские печеньки

Заготовки записок в китайские печеньки для банкета юных прозаиков.

– Не огорчайся, что читателей стало меньше, чем писателей. Многие писатели тоже умеют читать.

– Не встречайся с читателями, не разочаровывай их.

– Хочешь задеть сердце читателя? Убей в себе оптимиста.

– Не договаривай – иначе скажешь лишнее.

– Что-то пошло не так, если для создания сюжетов тебе надо слушать чужие разговоры.

– Любишь анализировать? Когда пишешь – заставь лучше думать читателя.

– Женщины, вино и деньги – помеха творчеству только начинающих писателей.

– Мучая себя, не заставляй мучиться читателя.

– Про кого бы ты ни написал, читатели будут думать, что это про тебя.

– Чего-то не понимаешь? Напиши об этом. Дискуссия будет интересной.

– Пишешь витиевато? Молодец! Читать не будут, но похвалу получишь.

– Любишь деньги – брось писать.

– Дразня людей несбыточным, утешай их. Говори, что это мир иной.

– Стало трудно писать? Поздравляю! Ты поднялся еще на одну ступеньку.

– Пишешь кратко? Будь готов, что каждый поймет тебя по-своему.

– Иногда пиши о вечном. Это единственный шанс не быть забытым через неделю.

– Если не можешь не писать, то пиши хотя бы помедленнее.

– Мало читателей? Но ведь настоящих писателей еще меньше.

– Учти, читатели прочтут у тебя только то, что понимают сами.

– Пока ты не умрешь – другие писатели будут тебя ненавидеть.

– Пиши кратко, если тебе есть на что жить.

– Пересказывая случаи из жизни, ты больше похож на фотографа, чем на художника.

– Чем больше ты будешь думать, о чем не надо писать, тем больше шансов, что ты ничего не напишешь.

– Лень – сестра краткости.

– Не знаешь жизни? Так и пиши: «Не знаю!» Ее мало кто знает.

Он так видит

Почему я люблю художников?

Они способны видеть мир так, как им хочется и не замечать того, что им не нравится.

Талантливые художники еще способны показать миру, как они его видят.

Вот почему у Питера Брейгеля Старшего такие тупые лица на полотнах?

А других он не видел.

А почему у Модильяни почти все женщины худые?

На других он не обращал внимания.

Прочитал у Веллера. Когда Сальвадора Дали спросили, почему он в своих мемуарах нелицеприятно описал одного из своих друзей, Сальвадор произнес гениальную фразу:

– Я писал мемуары, чтобы поставить на пьедестал себя, а не его.

Так он себя видел.

Писатели – те же художники. Только они рисуют плохо. Потому в писатели и пошли.

Они рисуют окружающий мир с помощью букв. Рисуют так, как видят или как понимают. Правды нет ни в одной строчке.

Есть только отражение правды.

Писатели берут кусочки этой правды, приглаживают, окрашивают в темное или светлое, потом пишут слова. Иногда не приглаживают, а наоборот – отсекают, что им не нравится, создавая нечто колючее.

Мемуары – не исключение.

Там автор или герой, или хихикающий велосипедист. Крутит он педали, смотрит по сторонам и посмеивается. Кто-то крикнул обидное, а он улыбнулся и помчался дальше.

У того, кто кричал, может вся спина белая, или велосипеда у него нет.

Дальше ехать лучше, там не кричат. Там автора любят. Там автору наливают.

Автор-герой стоит на пьедестале. Скучно ему. Все проходят мимо и спрашивают:

– А кто это там такой каменный?

– Это герой.

– Ааа… Ну пусть стоит.

А велосипедист нарезает круги по площади вокруг героя и улыбается. На голове у него шутовской колпак, он свой, он не каменный. И видит велосипедист то, что хочет видеть. Женщины у него красивые, мужчины выпивают, но тоже хорошо выглядят. И правильно оценивают окружающую среду: «Ничего, прорвемся! Не из таких жоп вылезали». Вокруг велосипедиста – красавицы, герои или просто веселые люди – это ему нравится. Это не вся правда, но так он видит. По-другому не хочет.

Зачем ты пишешь

Я пишу, чтобы узнать, о чем я думаю, на что смотрю, что я вижу и что это значит.

– Джоан Дидион.

Спасибо Джоан, теперь я знаю, зачем пишу. Наконец-то в голове ясность и понимание моей сущности. Все легло на свои полочки.

Вот ты идешь по улице мимо высокого забора и думаешь о всяких безобразиях и глупостях.

А вечером сядешь за стол, придвинешь клавиатуру – и вдруг тебя осеняет, что ты не просто шел и смотрел на забор, а был охвачен чувством необыкновенным. Казалось, что за забором жизнь весела и прекрасна, а ты никогда не окажешься на чужом празднике за высокими серыми досками. И так тебе было горько, такая безысходность грызла сердце. И понял ты эту горькую правду только сейчас, сидя перед компьютерным экраном.

Вчера ты ходил в кафе, где объелся жареной бараниной с овощами. Потом сидел очень задумчивый, пил ядовитую кока-колу и смотрел в окно, где мартовский ветер гонял по улицам накопившийся за зиму мусор. Думал, что тут хорошо, уютно, и так не хочется идти в офис.

Ну нет, понимаешь ты вечером, вытирая пальцем пыль на клавише «ё». На самом деле ты смотрел на брюнетку за соседним столиком, так похожую на всех женщин, которых ты любил. Думал, как прекрасно, что тебе не двадцать пять, что не надо мучиться и придумывать, как познакомиться с этой красавицей. И не надо потом ходить на концерты, которые терпеть не можешь, говорить о писателях, книг которых не читал, и клевать носом в ресторанах, не зная, о чем еще разговаривать со своей спутницей.

А как еще можно узнать, что ты реально чувствовал, что хотел узнать, что мучило тебя, вызывая тяжесть мыслей и нежелание что-либо делать? Только слова, написанные вечером, способны раскрыть тайны подсознания, неустанно работавшего весь день – о чем ты даже не подозревал. Только слова могут воскресить неосознанные тобой терзания и твое место в инфернальности окружающего мира, который днем казался вполне разумным и даже привлекательным.

Фразы

Женщины-ангелы могут быть музами только для поэтов, для прозаиков лучше работают женщины-ведьмы с топором и с безжалостным секундомером.

***

Почему выражение «выйти в тираж» означает спад творческой активности? Наверное, мешают деньги, полученные от тиража.

***

Почему так много бардов мечтает стать пиратами? Ты можешь представить пиратский корабль с командой из наших бардов?

***

Хороший рассказ похож на хороший мультфильм. Там художник из-за своей лени или гениальности рисует только то, что действительно важно.

***

Во времена перемен можно писать дневник, но не роман.

***

Единственное преимущество совсем юных писателей перед просто юными – у них в записных книжках почти нет навсегда отключенных номеров телефонов.

***

Если очень верить в свой талант, то обязательно найдутся причины твоих неудач.

***

Если писать и никого не цитировать, то выглядишь неучем. Если цитировать, то выглядишь человеком без своих мыслей. Не знаю, есть ли тут золотая середина.

***

Когда улетают музы, начинает интересовать чужое мнение.

***

Любой детектив становится нечитабельным, если туда вставить длинные описания природы.

***

Написанное мною часто понимают не так, как я. Это нормально – я сам себя не всегда понимаю.

***

Писать кратко – значит делать читателя своим соавтором.

***

Чем больше мыслей, тем меньше страха, что их украдут.

***

Как мне нравится фраза Пелевина: «занавеска в окне разрушенной башни»! Это почти как улыбка Чеширского кота.

***

Многие не хотят читать выдуманные истории. Но ведь зачастую только так писатель может высказать самые сокровенные мысли.

Три совета юным писателям

– Если сюжет зашел в тупик, начинайте описывать прошедшие события от другого лица.

– Всегда начинайте писать рассказ. А получится из этого повесть или афоризм – это уж как муза подскажет.

– Хотите описать в романе своих друзей, но не хотите, чтобы они себя узнали? Смените им пол!

Четвертый вопрос русской интеллигенции

Уже обо всем написано! Нам осталось переставлять слова или делать грамматические ошибки. Что бы вы ни придумали, окажется, что об этом говорили еще во времена Аристотеля.

С афоризмами просто беда! Все мысли давно сформулированы. У кого-то лучше, у кого-то хуже. Писать не надо. Откройте Гугл и найдите, кто это написал.

Хотите примеры? Сколько угодно!

Придумал: «перед женщинами надо сразу извиняться за свои ошибки. И извиняться вдвойне за их собственные».

Нашел у Альфреда Капю: «Женщины не прощают нам наших ошибок – и даже своих собственных!»

Придумал: «какое счастье быть глупым и здоровым!»

Нашел у Гюстава Флобера: «Быть тупым, эгоистичным и иметь хорошее здоровье – три основополагающих фактора счастья».

Придумал: «Не надо давать советы женщинам, надо просто исправлять то, что они сделали».

Нашел у Абеля Эрмана: «Женщины не следуют дурным советам – они их опережают!»

Придумал: «Ищите женщину! – такое мог написать только мужчина. У женщин мало времени, чтобы писать такие глупости!»

Нашел у Сэмюэля Джонсона: «Так как писать умели главным образом мужчины, все несчастья на свете были приписаны женщинам».

Что теперь делать? Не читать и не писать?

Может, добавить этот вопрос к традиционным вопросам русской интеллигенции?

Из записной книжки – 3

Как все

Хочешь писать не как все? Будь готов, что читать это тоже будут не все.

Музы

Есть женщины музы, а есть антимузы. С последними всегда интереснее.

Потеря

Потерянный текст программы, потерянная рукопись повести или статьи – это не повод расстраиваться. Как правило, восстановленная работа лучше оригинала. Это иллюстрация к известному: «рукописи не горят».

Не специалист

Поймал себя на мысли, что, встретив в статье слова «я не специалист, но…», перестаю читать дальше. Если только не чувствую, что это кокетство.

Новости

Количество важных новостей сейчас такое, что приходится выбирать между «быть в курсе» и «расти над собой», читая книги и думая.

Если бы директором был я…

Я бы ввел в школах обязательные курсы логики, теории вероятностей и статистики. Тогда бы никто не писал такие шедевры: «все неправильно, потому что у нас на улице не так». И все бы еще запомнили, что нет «теории вероятности», а есть «теория вероятностей».

Особый путь

Читаю про «особый путь». В Гугле 500 тысяч ссылок. Все читать не стал. Понял, что особый путь есть у каждого из нас. Мой путь – постоянно тыкаться в закрытые ворота.

Кто родился?

Знакомый начал писать рассказы, и я понял, что родился новый Исаак Бабель. Однажды он подошел ко мне и сказал, что уничтожил все написанное. Я понял, что Бабель в нем умер, но зато родился Николай Васильевич Гоголь.

Все сказано

Не устаю убеждаться, что все мысли уже сформулированы, и теперь можно только соревноваться в изяществе изложения.

Маринина в своих романах несколько раз упоминает, что «лучшая ложь – это недосказанная правда». Но не ссылается на рассказ Гайдара «Чук и Гек».

Замечательные люди

Сколько же я знаю замечательных людей, про которых не напишешь книг. Как написать, что герой позавтракал, уехал на работу, вечер провел с семьей, все его любят, он готов бескорыстно прийти на помощь, он интересен, образован, развивается, он…

Нет завязки и развязки! Вот если бы он тайком ел мухоморы, сверял каждый шаг с таинственными знаками или разрывался в любовном пятиугольнике…

Хочется

Как же хочется, чтобы люди, не понимающие политику и экономику, перестали об этом писать! Ведь не пишут же они о квантовой теории поля. Или уже пишут?

Я так видел

Все написанные правдивые истории не совсем правдивы. Это не фотографии, а картины. Где-то можно веснушки убрать, где-то солнцем брызнуть, в углу зелененького добавить. Бедная реальность. Она бы себя не узнала.

– А что? – сказал художник. – Я так вижу!

– Вот именно! – сказал писатель. – Ведь и так могло быть.

Спрятанные мысли

Мысль, спрятанную в буквах, видит тот, кто думает также. Другие в тех же буквах видят свои мысли.

Похоже на настоящую жизнь

Мне сказали, что настроение моих рассказов зависит от времени года, времени суток и от многого другого. Вот, дескать, в «Однажды» я писал об Америке восторженно, а сейчас с холодным сердцем. И о первой любви тоже. И о подмосковных электричках.

А как иначе? Кто-то работает как автомат?

Когда я писал «Однажды», то погружался в то время. Это я умею. Картинки сами рисуются, только успевай записывать.

Вот представьте: 90-е годы, впервые в Америке. Прибор с чувствительностью в сто (!) раз выше, чем в Москве. Мгновенный доступ к суперкомпьютеру. Все реактивы привозят на следующий день после заказа. Никаких Главлитов и Первых отделов – пишешь статью, отсылаешь электронной почтой, через месяц она опубликована. Все мыслимые журналы и книги, в том числе российские, под рукой.

Да и бытовые проблемы… Вернее, их отсутствие. Не надо лежать под «копейкой», чтобы сменить масляный насос. Можно утром сесть в машину, повернуть ключ и поехать. И не надо вывинчивать свечи, чтобы прокалить их дома на газовой плите.

Был восторг. Никаких совещаний, профсоюзов, парткомов, комсомольских секретарей, приемных министерств, мотаний по стране в поисках денег на исследования, кооперативных дел, темных договоров с темными личностями. Записная книжка пухла от телефонов «нужных» людей. Вдруг это кончилось. Осталась только наука. Пять статей за год – нет проблем! Только думай и пиши.

Сейчас, конечно, восторги остыли. Да и Россия стала другой. Многое лучше, чем в Америке. Что-то мне активно не нравится, но ведь на всех не угодишь. С российской наукой проблемы остались. Приезжая в родной институт… Ладно, не буду терзать сердце. Ушло золотое время, когда мы сидели сутками в лабораториях и выли от восторга, когда график шел так, как мы предсказывали. Сейчас восторг, когда получаешь грант. О грантах мы даже не слышали. Просто работали, завтрашний день был ясен, как день прошедший.

К чему я это все написал?

К тому, что, если погружаться в старые времена, а потом возвращаться в серые будни, то чувства будут разными. Электрички будут уютными или ужасными. Это зависит от тонкой настройки погружения. Вот поймал ты момент, когда был молод, красив и влюблен, – все отлично! Сиденья мягкие, в вагоне тихо, соседи улыбаются. А если пишешь голодным и усталым, тогда беда – под сиденьем стучит компрессор, окна грязные, сосед пьет портвейн из горлышка.

Не писать голодным и усталым? Может быть. А как же правды жизни? Ведь их много, этих правд. Что-то пропустишь – получается пастораль, лубок. Или ужас-ужас.

А если все сложить, получается немного похоже на настоящую жизнь.