Текст книги "Накапливаемая внезапность"

Аура вещей

У старых подлинных вещей есть особая аура. Они помнят. Как физик, могу сказать, что ничто не проходит бесследно. Мы пока не можем считать накопленную вещами информацию, но она существует, никуда не пропала. Вот положил ты лист бумаги на стол, чирикаешь перышком, а молекулы стола сдвигаются, запоминают все, что пишешь.

А через 200 лет ты это чувствуешь. Или кажется, что чувствуешь. Это не важно, что только кажется. Важно то, что это для чего-то нужно.

Пятигорск, музей М. Ю. Лермонтова. Там хранится стол (привезенный из Петербурга), за которым написаны «Герой нашего времени», «Демон»…

Почему я не мог от него оторваться и пропустил все, что говорил экскурсовод?

Горят ли сейчас рукописи?

Закрыл одну кредитную карту, но через день понадобилась информация о том, что я покупал по этой карте в течение года.

На сайте банка красным по белому было написано, что счет успешно закрыт, и вообще – добрый день и удачи мне в новом году!

– Может рукописи и в самом деле не горят? – подумал я и позвонил в банк.

– С Новым годом! – сказал мне оператор банка.

– Мне бы информацию о моем прошлом!

– В течение пяти рабочих дней все будет доставлено.

Такое чувство, что рукописи и в самом деле перестали гореть.

Третий мир

Третий мир – это не про политику. О политике пишут в соцсетях. Все «эксперты» собрались там. Я не из этой компании.

Это о другом мире. Не реальном, не виртуальном. О самом главном мире. О том, что у нас в голове.

Туда приходят образы и звуки из остальных двух миров. Мы их раскладываем по полочкам. Что не поместилось, то забываем. Что-то на полочках замещается. Был человек хорошим – стал плохим. Кувшинчик с «хорошестью» выброшен и забыт. Теперь там кувшинчик со всякой гадостью. Была на полочке картинка с лицом усталой любимой. Теперь эта картинка ушла в пыльную папку, вместо нее новая – она выспалась и только что пришла из парикмахерской. Белая блузка, черный свитер. Улыбается. Такой и будешь помнить. Даже когда она постареет. Из реального мира придет другая картинка, а ты наложишь сверху эту, со свитером. И реальный мир уйдет на задний план.

Из записной книжки – 4

Правда

У тебя своя правда, у меня своя.

Ты воюешь за свою правду, а я сижу на заборе и посвистываю.

Каждый из нас прав!

А может, мы оба неправы.

Правда только то, что каждый вечер солнце будет скрываться за горами.

Условия для творчества

Самый лучший способ загубить ученого или писателя – создать для него идеальные условия для работы и отдыха.

Кабинет

Как бы хотелось работать в крошечном кабинете с окном на улицу. В окне люди, и ты бы чувствовал, что не один в этом мире, что твоя работа кому-то нужна. А в маленьком кабинете мысли не разбегаются, они отражаются от стенок и возвращаются на место.

Когда приходят мысли

Я смотрел на морской прибой, на пламя в камине, на ползущие по стеклу капли дождя, на плывущие в небе облака, на падающие листья… но все мысли приходили за письменным столом.

Откуда мысли

– Откуда ты берешь мысли?

– Смотрю в окно.

– Что там показывают?

– Ничего. Поэтому приходится все самому придумывать.

Чтение

– Ты смог бы читать произведения писателей, чьи жизненные позиции не совпадают с твоими?

– Я это делаю постоянно. Альтернатива – не читать никого. Ведь с моими позициями согласен только я сам.

Сказки

Хорошие концы у сказок – только для одного или двух героев. Остальные персонажи остаются или становятся несчастными.

Можно ли вообще построить счастье без несчастья других?

К вопросу о…

В былые времена многие статьи начинались со скромных слов: «К вопросу о…».

Теперь можно увидеть названия со словами «Новый взгляд на…»

Мир не стал скромнее.

Повторы

В одной своей книге нашел две одинаковых фразы. Это автоплагиат.

Как придумывают сказки

Как придумывают сказки?

Сначала надо помечтать и понять, чего тебе хочется.

Многим сказочникам хочется полцарства и принцессу в придачу.

Почему половину, а не целое царство?

Потому что совесть?

Ладно, пусть будет полцарства.

А принцессу-то зачем, если у тебя полцарства?

Сказочники явно не жили с принцессами, если о таком мечтают.

Принцессу приятно взять за руку и пройти с ней по сверкающему паркету от одной двери бального зала до другой.

За дверью надо раскланяться, прыгнуть в седло и бешеным галопом умчаться через поля и леса.

За что я так принцессу обидел?

Нет, я не против принцесс.

Иначе сказка сразу закончится.

Сказки всегда на свадьбе кончаются.

Особенно с принцессами.

А как надо писать другие сказки? Чтобы со счастливым концом.

Это и проблема – про счастье писать непросто.

Женить Иванушку-дурака на принцессе и забыть про него – это просто.

А как сделать его счастливым?

Чтобы он пять дней в неделю ходил на работу и был при этом счастлив.

Чтобы каждый день делал что-то хорошее для своей принцессы.

Чтобы постоянно думал о ней, ревновал, страдал, но не представлял себе жизни без нее.

Чтобы молчал о своих болячках, но искренне переживал о сопливом носе возлюбленной.

Чтобы каждый день с тревогой проверял, не подложил ли кто горошину под ее перину.

Чтобы день по-настоящему начинался только после того, как он скажет «доброе утро, любимая принцесса!»

И чтобы другие принцессы не казались лучше.

Как написать такую сказку?

Чтобы было интересно и читателям хотелось так жить.

Наверное, невозможно.

Я не видел таких сказок.

Про Бабу Ягу и Кощея – сколько угодно.

Про глупых медведей и умную Машеньку – читал.

И про кота в сапогах и про цветочек аленький.

А вот про усталую принцессу, которую надо срочно поить кофе и кормить мороженым – таких сказок нет.

Может, и правда это слишком фантастично даже для сказки?

Монологи о литературе

Поговорил со знакомыми о литературе. Послушал их монологи.

Монолог первый

Ты знаешь, почему в СССР читали книги? Там искали намеки на возможность что-то изменить. И чтобы поговорить в приличной трезвой компании. Ведь больше говорить было не о чем. Все тихо ехали по своим колеям: кто спивался, кто в начальники лез, кто клубнику выращивал. И каждый знал, что будет с ним лет эдак через десять.

Сейчас мы не знаем, что будет завтра. И это интереснее, чем выдуманные истории.

Монолог второй

Я сейчас не читаю художественную литературу. Пустая трата времени. У меня интересная работа, жена, дети, любовница. Мне бы успеть почитать книги по специальности, исторические, научные, философские… В общем, то, что содержит непридуманную информацию.

А что мне даст книга про любовь? Я любил три раза, и каждая любовь была не похожа на предыдущую. Я приобретал новый опыт, делая новые ошибки. И что? Искать в книгах инструкции, чтобы не наступать на грабли любви снова и снова? Такую книгу написать нельзя. И если мне будет суждено влюбиться в четвертый раз, то это будет новое.

Ты сейчас скажешь, что литература – это не справочник жизни. Я согласен. Но мне неинтересна жизнь вымышленных людей, пусть даже аранжированная внутренним миром писателя. У меня своя жизнь, и я прекрасно разберусь в ней без посторонней помощи. И учиться буду на своих ошибках – по-другому нельзя.

Я помню, как в школе девчонки выписывали в блокнот цитаты из Бальзака, думая, что это пригодится в жизни. Ну вот выписала одна: «Женщины влюбляются в ум прежде, чем в красоту». И что? Все равно она влюбится в того, кто будет играть на гитаре и таинственно поглядывать на нее. Или в того, кто скажет ей, что она красивая. И никакие бальзаки и мопассаны ей не помогут.

Худлит – это для тех, кому некуда девать свое время. Не мой случай.

Монолог третий

Ты не сможешь писать для детей. Будет мешать твоя зацикленность на том, что в каждом рассказе должна быть умная мысль. А в детских книжках мысль ненавязчиво растворена в ситуации, в действии. И эти мысли не обязательно должны быть умными. Детям надо показывать, что жизнь бывает разной, не только такой, как дома с мамой, в садике или в классе.

Монолог четвертый

Вот представь: ты встречаешься с девушкой, прочитавшей «Библиотеку Всемирной Литературы» и еще до кучи – Маканина, Пелевина, Сорокина, Липскерова и Лукьяненко. А ты «Войну и Мир» изучил по Википедии, да еще по складам одолел «Москва – Петушки».

Сможете ли вы общаться? Запросто! Если ты смотришь на мир глазами не зомбированного телеящиком «индивидуя», то ей с тобой будет интересно, даже если ты не знаешь, чем дневной дозор отличается от ночного.

Монолог пятый

А я читаю только детективы и идиотскую фантастику. Насобачишься за день, нахлебаешься неустроенности нашего мира и хочется, чтобы мозг переключился на что-нибудь интеллектуально необременительное, как поиск серийного убийцы или проблемы общения с вурдалаками до крика первых петухов.

Монолог шестой

А мне нравятся книги, где есть готовые мысли-цитаты! Набредешь на что-нибудь заковыристое, скопируешь к себе в Твиттер – и как будто умнее стал!

Монолог седьмой

Почему-то меня раздражают почти все современные писатели. Ну, написал он про несчастную любовь, про бандита из соседнего подъезда, про вора-банкира, про хама в трамвае… И что? Это я сам вижу каждый день! Было бы время, я тоже смог бы про это написать. Может, не так красиво, но суть не в этом. Я хочу знать пружины, которые сделали Ваську бандитом, а Петьку – вором. А пружины те высоко и далеко. Чтобы все понять, нужно с 1917-го года начинать. Понятно, что не каждому такое под силу. Так хоть коснись вопроса, копни хоть на штык лопаты! Ан нет, силенок умственных не хватает. Проблема загадочного пятна на рубашке обсуждается, а почему эту рубашку сшили не у нас, а в Китае – никого не волнует.

Монолог восьмой

Знаешь… мне почему-то нравятся книги про те места, где я никогда не был и про то, что я не испытал. Я никогда не стану китобоем, не буду мыть золото на Юконе, не буду плавать на плоту через океан… А прочитаешь про это и поймешь, что мир не такой простой, как у меня: дом, метро, работа, магазин…

Зачем мне это – не знаю. Может, для того, чтобы ценить свою устоявшуюся жизнь. Или для того, чтобы набраться сил и выскочить из колеи.

Монолог девятый

Вот есть же мастера! Вроде написано просто, сюжет летит, проглатываешь книгу за ночь, а потом думаешь о прочитанном неделю. Помню, прочитал я «Понедельник начинается в субботу» и дошло до меня, что я чучело необразованное! Про короля Артура ничего не знаю, о «демонах Максвелла» даже не слышал… Пришлось полазить, поискать. Вот так немного и образовался.

А недавно взял рассказы Дениса Драгунского – того самого, из Денискиных рассказов… Ну переспал он с одной барышней, с другой, встретил кого-то, про штаны подумал… Закрыл я эту книгу и забыл про нее.

Монолог десятый

А я так скажу: хорошие книги как одежда – ты все на себя примеряешь. Если подходит, если с твоими мыслями перекликается, значит – книга твоя. И будешь ты ее перечитывать и открывать что-то новое, заставляющее думать про свою жизнь. Может книга и не научит тебя, но заставит думать. Самому-то напрягать мозг лень бывает. А тут как смачный пинок под зад!

Бумагомарание

«Страсть к бумагомаранию является признаком развращенности века». – Монтень.

Он же: «Следовало бы иметь установленные законами меры воздействия, которые обуздывали бы бездарных и никчемных писак».

Это было написано в 16-м веке. Ничто сейчас не ново: луна, солнце, человеческая природа.

Я наконец-то дочитал три книги «Опытов» Монтеня, получая удовольствие почти на каждой странице. На некоторых главах я застрял. Монтень, например, пишет, что любил учиться у плохих наставников – их неумелость прямо кричит, что надо делать лучше, чем они.

А ведь в этом что-то есть! У меня было много плохих учителей. Они говорили умные слова, путались в аргументах, подчеркивали, что их опыт позволяет вещать истины, а мне надо принимать это на веру.

Результат? Я чувствовал себя тупым, никчемным тормозом. Чтобы хоть как-то продвинуться, приходилось читать и думать самому. И это было здорово. За письменным столом нет давления авторитетов. Только ты, книги и медленно шевелящиеся мысли.

Хороших учителей слушаешь, открыв рот, веришь им. Ты зашорен, твои мысли такие же, как у других. Тебя вогнали в колею, научили простейшим приемам, твой путь ясен, прям и стандартен. Тебе все понятно, разложено по полочкам, расписано от школы до пенсии.

Можно учиться писать у Гоголя, Булгакова, Платонова… Но какой же будет соблазн повторить то, что делали мастера, надеясь, что когда-нибудь станешь писать лучше, чем они. Ведь учились же импрессионисты у Делакруа, а потом у каждого появился свой стиль.

А можно прийти на сайт проза.ру, наугад открыть любую страницу, взять блокнот и отметить, что тебе не нравится. И попробовать написать то же, но лучше.

Наверное, все методы обучения имеют право на жизнь. Вот только с дивана придется слезать почаще. И еще надо забыть народную мудрость: зачем писать новое, если старое еще не прочитано. Иначе обратно на диван потянет.

Мастера дзен

Если мастера дзен попросить нарисовать на стене Гималаи, он скажет, что сначала ему надо будет пожить в этих горах три года. В известной притче этот мастер после трехгодичной командировки за три дня нарисовал Гималаи даже лучше, чем они есть на самом деле.

Теоретически мне такой подход нравится. Но для его применения мне надо все колющие предметы (особенно шило) запереть в чулан, а ключ выбросить в снег.

Раньше я мог, как Илья Муромец, долго лежать на печи, а потом встать и за пять минут порубить всех врагов.

Как? Это просто. Мы с другом-физиком называем это загрузкой спинного мозга. Появилась проблема – надо с ней переспать. И не одну ночь. Потом или проблема исчезнет, или решение осенит.

Но это было давно, когда я был молодой и горячий. И мог носить в себе множество нерешенных проблем. Сейчас груз даже одной проблемы давит на весь организм, включая желудок, что вызывает облагораживающий и омолаживающий аппетит. Поэтому шило надо прятать. Иначе все пойдет быстро и неправильно. Потом переделка, перестройка и переосмысливание переделанного и перестроенного.

Быть мастером дзен непросто. Задумаешь написать рассказ и ляжешь на диван, чтобы постичь его суть в минуты просветления. День лежишь, два, три… И вот что-то просветлилось. Сядешь к компьютеру, напишешь заглавие и замрешь перед пустым экраном. Почему? За это время ты так глубоко проник в сущность вещей и явлений, что, как учит дзен, эту сущность уже нельзя выразить словами. Как можно описать цвет ветра, запах облака или мысли любимой женщины?

Ты пробуешь все упростить, пишешь про запах ветра, цвет облака и то, что женщины говорят мужчинам. Но это и так все знают.

Тогда ты закрываешь текстовой редактор, стираешь файл, открываешь Фейсбук, убеждаешься, что запах облаков сейчас никого не волнует, и тебе становится легче.

Тут самое время сесть в машину, приехать на берег большой реки, сесть на холодную лавочку и долго смотреть на мерцающие огни большого города, обдумывая другой рассказ, где нет ни ветра, ни облаков, ни непостижимых женщин, а есть простые, но неразрешимые проблемы, с которыми надо переспать не одну ночь, чтобы понять, что они и в самом деле неразрешимы, если о них только думать, но ничего не предпринимать.

Из записной книжки – 5

Плохой роман

Как написать провальный роман?

Напиши о счастливом человеке. Тебе не поверят.

После кульминации

– Твои тексты трудно читать. Вопросы без ответа, кульминация без развязки.

– После каждой кульминации возможны разные развязки. Каждая со своей вероятностью. Как об этом написать?

Разговор дилетантов

Как сладок разговор дилетантов, когда они обсуждают мировые проблемы!

Привидение

Иногда кажется, что с возрастом ты становишься привидением. Причем, прозрачным. Идешь по улице невидимый, все смотрят сквозь тебя. У всех своя жизнь, а ты плывешь над землей, погруженный в высокие «привиденческие» мысли.

Зеркала

В моей московской квартире есть зеркало, не отражающее людей, которые мне не нравятся. Иногда я не вижу там своего отражения.

В квартире Гоголя на Никитском бульваре тоже есть волшебное зеркало. Оно мутное, в нем люди кажутся моложе лет на двадцать. Показывает прошлое? Хочется верить, что оно показывает правду.

Не переступить грань

Как найти ту грань, которую нельзя переступить, рассказывая о себе в блогах? Ведь мы не показываем гостям наши шкафы с рубашками и чуланы с корзинкой, где лежит грязное белье. Возможный критерий: представьте, что ваш блог будет читать незнакомый вам сейчас человек, которого вы скоро полюбите.

Бытие и сознание

Бытие определяет сознание?

По себе могу сказать, когда очень хорошо или очень плохо, сознание в ступоре.

А когда просто светло, тепло, мухи не кусают, сознание начинает работать, появляются мысли, как сделать так, чтобы стало очень хорошо. Получается, что сознание строит бытие, чтобы потом не перетруждаться.

О чем писать

Есть вещи, о которых лучше писать только хорошее или ничего. Как о покойниках.

Где писателям тесно

– Фредерик Бегбедер написал, что реальный мир – место, где писателям тесно.

– У нас «на раёне» говорили проще: «не соврешь, красиво не расскажешь!»

Будущее

Конец 50-х прошлого века. Какое прекрасное будущее в первых рассказах Стругацких! Там исследуют, штурмуют, рискуют, открывают, обсуждают, творят… Несмотря на это, писателей критиковали за недостаточно глубокое и неточное описание человека коммунистического будущего. Критики, конечно, знали лучше, какими прекрасными мы станем через 50 лет.

Ожерелье

Верстка сборника рассказов напоминает работу над ожерельем. Вот эти крупные бусинки хорошо сочетаются друг с другом. А эти – тяжелые, тусклые – их надо разбавить яркой мелочью…

Вот ожерелье собрано, прикреплен замочек, ты несешь свой труд любимой. Любимая морщится:

– Ничё так. В магазине лучше, конечно. Но это память, пусть полежит в коробочке.

Квантовая теория в литературе

Кажется, что тем в литературе очень мало: любовь, секс, семья, дети, друзья, смерть, болезнь, работа, деньги…

Это если о простых человеческих проблемах.

Ну, еще о смысле жизни.

Мысли тоже почти все сформулированы. Дальше только перестановка слов.

Это пессимизм?

В начале двадцатого века многие говорили, что физика кончилась. Механика, эфир – все происходящее в мире можно было рассчитать. Но потом появилась квантовая теория, и двадцатый век стал веком физики.

Будет ли открытие «квантовой теории» в литературе?

Писательский труд

Когда я сидел на даче и мечтал написать повесть, мне были очевидны следующие вещи:

– Писатель должен работать как ученый. Любая книга должна содержать информацию, нетривиальные мысли, заставлять думать.

– Писать надо, чередуя ночную тишину дачи с залом Ленинской библиотеки, где на столе лежат книги и справочники.

– Если ты пишешь о том, что плохо знаешь – узнай об этом от конкретных людей.

Я тогда написал главу про коротковолновика только после посещения квартиры такого любителя и долгой беседы с ним за чаем. Коротковолновик был непьющий, это мешало работе, но я смирился.

– Если ты пишешь про какое-то место, то сходи туда, нарисуй план и запиши свои впечатления.

Сейчас все проще. Сидишь за столом, а перед тобой на компьютерном экране и книги, и справочники, и фотографии квартиры коротковолновика, и фотографии всех мест на Земле, Луне, Марсе и так далее. Остается найти только нетривиальные мысли, но это уже малая часть из моего списка.

Сюжеты

После курсов литературного мастерства, я вдруг понял, что сейчас без страха не смогу написать ничего длиннее, чем список продуктов на неделю. Поэтому временно решил писать только сюжеты рассказов – теория о сюжетах ничего не говорит.

Что хорошего

– Тебе нравится работа?

– Нет.

– А дома тебе хорошо?

– Нет.

– Получается, что тебе хорошо только по дороге из дома на работу?

– Нет. Дорога – толчея, пробки…

– А отпуск?

– Это ужасно. Меня тянут туда, где мне не нравится.

– Чем же хорошим ты живешь?

– Ожиданием.

Свобода

Он вышел на пенсию и получил свободу. Не надо рано вставать, прилично одеваться, нет переживаний от недоделанных проектов, неудачной карьеры, грубости начальников. Все сутки в его распоряжении. Можно целый день ходить в старом халате, не смотреть на часы, не ждать неприятных звонков, полностью отдаться любимому делу: писать стихи, украшая их замысловатыми рисунками.

– А можно и не писать! – сказал он себе как-то утром. – И тут у меня свобода.

Этим утром он умер, хотя соседи еще долго видели, что в его окнах часто появлялась сухонькая фигура в старом халате.

Три мнения

Однажды он почувствовал, что ему больше нравится, когда радуются любимые, чем когда он радуется чему-то своему. «Пусть они путешествуют, развлекаются, сладко спят и всегда хорошо себя чувствуют, – думал он. – А я буду радоваться вместе с ними».

– Это эгоизм, – говорили ему. – Ты радуешься, что можешь доставить любимым удовольствие, не прикладывая усилий.

– Это настоящая любовь, – возражали другие. – Ты больше думаешь о любимых, чем о себе.

– Это конец жизни, – философствовали третьи. – Ты перестал думать о себе.

Он молчал, не зная, что ответить. Просто было спокойно, когда он чувствовал, что любимым хорошо. Но вот можно ли назвать такое спокойствие счастьем? Но он и не гнался за счастьем, зная, что оно недолговечно.

Жизнь придумывает сюжеты лучше писателей

Они долго переписывались и, наконец, решили встретиться в гостинице маленького городка. Она пришла в номер, взяла книжку и стала ждать его звонка. Он сидел в номере этажом выше и тоже ждал звонка. Звонков не было. Через два дня они уехали в свои города и снова стали переписываться.