Текст книги "Вперед, на Запад! Операция «Багратион»"

Мы ни в коей мере не хотим кого-то поучать. Но считаем, что прописные истины необходимо знать. Разведка боем, как известно, это способ войсковой разведки, применяемый для добывания разведывательных данных о противнике боевыми действиями (наступлением) специально выделенных подразделений. Она обычно проводится в случаях, когда другими способами получить необходимые сведения о противнике не удаётся. В годы Великой Отечественной войны при подготовке наступления разведка боем проводилась в целях введения противника в заблуждение относительно времени перехода войск в наступление и направления главного удара, уточнения начертания переднего края, системы огня и выявления отвода вражеских частей с первой позиции в глубину обороны.

О том, как проводилась разведка боем 22 июня 1944 г., мы расскажем в последующих главах. При этом начнем изложение событий, как это принято, с правого фланга, то есть с действий 1-го Прибалтийского, а затем 3-го Белорусского фронтов, проводивших Витебско-Оршанскую фронтовую наступательную операцию, являвшуюся составной частью операции «Багратион».

Полная внезапность

Войскам 1-го Прибалтийского фронта противостояли соединения 10-го и 1-го армейских корпусов 16-й армии группы армий «Север», а также 9-го и 53-го армейских корпусов 3-й танковой армии группы армий «Центр». Эта группировка насчитывала 133,5 тыс. человек, 728 полевых орудий, 622 орудия противотанковой артиллерии, 823 миномета, 130 танков и штурмовых орудий. Ее поддерживали 314 самолетов[78].

В состав 1-го Прибалтийского фронта входили 4-я ударная, 6-я гвардейская, 43-я и 3-я воздушная армии, 1-й танковый корпус и различные средства усиления. Всего фронт имел 222,7 тыс. человек, 687 танков и САУ, 4926 орудий и минометов калибром от 76 мм и выше, 778 орудий противотанковой артиллерии, 902 самолета[79]. Он превосходил противника почти в 1,7 раза по людям, в 3,2 – по орудиям и минометам, в 1,3 – по орудиям противотанковой артиллерии, в 5,5 – по танкам и САУ (штурмовым орудиям), в 2,9 раза – по самолетам.

Задачи 1-го Прибалтийского фронта в предстоявшем наступлении были определены в директиве Ставки ВГК № 220114 от 31 мая 1944 г. (приложение № 5). Ему приказывалось «подготовить и провести операцию с целью во взаимодействии с 3-м Белорусским фронтом разгромить витебско-лепельскую группировку противника и выйти на южный берег р. Западная Двина в район Чашники, Лепель». С этой целью предписывалось силами 6-й гвардейской и 43-й армий нанести «один общий удар в направлении на Бешенковичи, Чашники» и прорвать вражескую оборону в районе юго-западнее Городка. Ближайшая задача фронта заключалась в том, чтобы форсировать р. Западная Двина и овладеть районом Бешенковичей, а частью сил во взаимодействии с правым крылом 3-го Белорусского фронта разгромить витебскую группировку противника и овладеть г. Витебск. В дальнейшем предстояло развивать наступление в общем направлении на Лепель, прочно обеспечивая главную группировку фронта с Полоцкого направления.

Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян в своих мемуарах «Так шли мы к победе» весьма подробно рассказывает о подготовке к предстоящей операции, чем мы и воспользуемся[80].

При оценке обстановки командующий 1-м Прибалтийским фронтом особое внимание уделил району между Полоцком и Лепелем, сильно пересеченному, с обширными лесисто-болотистыми массивами, многочисленными дефиле и весьма ограниченной сетью дорог. Это резко снижало возможности по развертыванию войск и средств их усиления для осуществления прорыва, а также ограничивало свободу маневра наступавших. Учитывая все это, генерал армии Баграмян решил значительно расширить участок прорыва, прорвать оборону врага на смежных флангах 6-й гвардейской и 43-й армий на участке шириной 25 км. Это шло вразрез с установившейся практикой, когда прочную долговременную оборону противника в благоприятных условиях местности обычно прорывали на сравнительно узком участке – в среднем от 5 до 7 км на армию. Но в данном случае, по мнению командующего фронтом, было оправданным решением. Оперативное построение ударной группировки фронта было в один эшелон с выделением 1-го танкового корпуса в качестве фронтовой подвижной группы.

Операцию намечалось провести в три этапа: на первом – взломать оборону противника на 25-километровом участке от населенного пункта Болотовка до Тошник в стыке групп армий «Север» и «Центр» на всю глубину тактической зоны; на втором – ввести в прорыв в направлении Сиротино, Бешенковичи фронтовую подвижную группу, с ходу форсировать Западную Двину, захватить на ее левом берегу плацдармы и одновременно правофланговыми соединениями 43-й армии во взаимодействии с 39-й армией 3-го Белорусского фронта окружить и уничтожить витебскую группировку противника; на третьем – форсировать р. Улла, разгромить полоцкую и лепельскую группировки противника и овладеть городами Полоцк, Лепель и Камень, а на 10—11-й день операции выйти на рубеж Зеленый Городок, Крулевщизна. Остальные силы фронта вошли в две группировки, предназначенные для нанесения вспомогательных ударов в полосах 4-й ударной армии на Полоцк и 43-й армий с целью расширения прорыва в сторону фланга и ведения наступления вдоль железной дороги на Витебск с северо-запада.

Для осуществления прорыва генерал армии Баграмян решил привлечь четыре стрелковых корпуса 6-й гвардейской армии и два корпуса 43-й армии, а также 3-ю воздушную армию, все резервы и 1-й танковый корпус. Учитывая это, 43-й армии был назначен участок прорыва шириной 7 км, а 6-й гвардейской армии – 18 км. И.Х. Баграмян пишет, что всего на участке прорыва, составлявшем по протяженности лишь седьмую часть всей полосы действий фронта, сосредоточивались три четверти стрелковых дивизий, все танковые и самоходные артиллерийские части и 90 % артиллерии. Эти данные практически не расходятся со сведениями генерал-полковника артиллерии Н.М. Хлебникова, за исключением того, что на участке прорыва было сосредоточено 87 % артиллерии[81].

В мемуарах И.Х. Баграмяна приводятся и цифры, характеризующие сосредоточение средств на участке прорыва: 3760 орудий и минометов из 4900 имевшихся во фронте, а также 535 танков и самоходных орудий из 687. Но простой подсчет показывает, что на участке прорыва было сосредоточено почти 77 % орудий и минометов, 78 % танков и САУ. На остальном 135-километровом участке фронта были оставлены кроме стрелковых дивизий части укрепленного района и одна стрелковая бригада.

С целью обеспечения надежного огневого поражения противника в 6-й гвардейской и 43-й армиях были созданы сильные артиллерийские группы (соответственно по четыре и две пушечные артиллерийские бригады). Артиллерийские группы в стрелковых корпусах включали от 5 до 12 дивизионов. В дивизиях создавались артиллерийские группы прорыва, а в полках – группы поддержки пехоты.

Генерал армии Баграмян, планируя прорвать вражескую оборону сразу на 25-километровом участке и создать артиллерийские плотности в 160 стволов на каждый километр прорыва, поставил командующего артиллерией 1-го Прибалтийского фронта генерал-лейтенанта артиллерии Хлебникова в трудное положение. «Эта цифра большая, значительно превышающая возможности, которыми мы располагали, – вспоминал Хлебников. – Признаюсь, в первый момент она показалась мне нереальной. Я просил командующего сократить фронт прорыва хотя бы на 3—4 километра. Он был неумолим. Пришлось мне нажать на артснабженцев, на артиллерийские мастерские, где ремонтировались вышедшие из строя орудия и минометы. Ремонтники работали днем и ночью, их самоотверженный труд позволил не только выполнить, но и перевыполнить задание командующего. К началу наступления на каждый километр участка прорыва приходилось по 161 орудию и миномету, из которых более половины – калибра 120 мм и выше»[82].

На авиацию возлагались следующие задачи: прикрыть главные силы в исходном положении и в ходе наступления; подавить узлы сопротивления врага; воспретить подход его резервов из районов Полоцка, Лепеля и Чашников; обеспечить ввод в прорыв 1-го танкового корпуса и содействовать ему в продвижении к Бешенковичам, а также в захвате переправ через Западную Двину.

В связи с тем, что исходный район для наступления находился на лесисто-болотистой местности, под руководством начальника инженерных войск генерал-майора инженерных войск В.В. Косарева были проведены масштабные работы по подготовке дорог и прокладке колонных путей. Инженерные части фронта улучшили 530 км грунтовых дорог, построили 62 км деревянных колейных переходов, 2 км мостов и заготовили элементов щитовой дороги на 10 км[83]. На участках, где наступление должно было начинаться с форсирования рек (Проня, Друть и др.) и с преодолением болот, саперы сосредоточили к месту работ переправочные средства, детали дорожно-мостовых конструкций, средства преодоления болот. При завершении подготовки операции главные силы инженерных войск фронтов были переключены на устройство проходов в минных полях.

Командующий 1-м Прибалтийским фронтом, придавая большое значение вопросам подготовки и осуществления форсирования водных преград, 18 июня направил командующим армиями приказ № 02160[84]. В нем отмечалось: «Захват существующих мостов, паромов и бродов с хода является самым лучшим решением вопроса преодоления больших водных преград при наступлении. Это достигается стремительным движением вперед передовых отрядов пехоты, танков, артиллерии и сапер. Горячим желанием захватить переправы с хода должны быть охвачены все рядовые, сержанты, офицеры и генералы наступающих частей и соединений. Могучая вера в успех преодоления реки должна сломить все возникающие на поле боя препятствия». После захвата переправ с хода требовалось овладеть плацдармами на противоположном берегу и закрепиться на них. Если переправы не удастся захватить с хода, то предписывалось начать немедленное форсирование реки на подручных средствах, не ожидая подхода саперных подразделений. При этом следовало преодолевать водные преграды вплавь, используя доски, бревна, бочки, вязанки хвороста, плоты, плавательные костюмы и жилеты, лодки. В приказе отмечалось, что успех форсирования с хода достигается: внезапным появлением передовых частей на реке; короткой, но тщательной разведкой противника, реки и местности; энергичным сбором местных лодок и подручных материалов для устройства плотиков и паромов; быстротой наращивания сил и средств подавления противника; быстрым выдвижением легких табельных переправочных средств на берег одновременно с выходом на него пехоты. Далее в приказе излагалась последовательность форсирования водных преград с использованием табельных переправочных средств, в том числе тяжелых понтонных парков.

При подготовке к операции были в целом успешно решены вопросы ее тылового обеспечения. К началу наступления 1-й Прибалтийский фронт имел от 3 до 3,5 боекомплекта на полковые и дивизионные пушки, от 5 до 6 – на остальную артиллерию и от 4 до 5,5 – на минометы. Горюче-смазочных материалов имелось от 4,1 до 9,2 заправки, а продовольствия – от 16,4 до 40,4 сутодачи[85].

С целью обеспечения своевременной эвакуации раненых с поля боя, оказания им медицинской помощи и организации лечения армейские госпитали были развернуты в 12—15 км от линии фронта. Третья часть их была зарезервирована и готова к перемещению, как только войска двинутся вперед. Первый эшелон фронтовой госпитальной базы был размещен в 30—40 км от переднего края, основная часть госпиталей – в 80—100 км, а тыловой эшелон – в 150—200 км. Всего к началу наступления фронт имел 112 полевых госпиталей емкостью 42 тыс. коек и 130 эвакогоспиталей на 74 270 коек.

Против войск 3-го Белорусского фронта, развернутых на Витебском, Богушевском и Оршанском направлениях, действовали 53-й и 6-й армейские корпуса 3-й танковой армии и 27-й армейский корпус 4-й армии группы армий «Центр». Они насчитывали 167,7 тыс. человек, более 2,5 тыс. орудий и минометов, 320 танков и штурмовых орудий[86]. Авиационную поддержку этой группировки осуществляли до 330 самолетов 6-го воздушного флота. Противник был в состоянии подтянуть в ходе операции стратегические резервы и усилить группу армий «Центр» дополнительно до 50 % артиллерией, танками, самолетами и людьми. Причем половина из них могла оказаться против 3-го Белорусского фронта.

В состав 3-го Белорусского фронта входили шесть армий (39-я, 5-я, 11-я гвардейская, 31-я, 5-я гвардейская танковая и 1-я воздушная), три корпуса (2-й гвардейский танковый, 3-й гвардейский механизированный и 3-й гвардейский кавалерийский), отдельные соединения и части различных родов войск. Всего фронт насчитывал почти 390 тыс. человек, 1169 танков, 641 САУ, 1175 противотанковых орудий (45– и 57-мм), 2893 орудия (76-мм и выше), 3552 миномета, 689 установок реактивной артиллерии, 792 зенитных орудия, 1864 самолета[87]. Он превосходил противника по людям – в 1,7 раза, орудиям (76-мм и выше) и минометам – в 2,6, танкам, САУ (штурмовым орудиям) и самолетам – в 5,7 раза.

В соответствии с директивой Ставки ВГК № 220115 от 31 мая войскам 3-го Белорусского фронта предстояло подготовить и провести операцию с целью во взаимодействии с левым крылом 1-го Прибалтийского фронта и 2-м Белорусским фронтом разгромить витебско-оршанскую группировку противника и выйти на р. Березина (приложение № 6). Для достижения этой цели, как и предлагал командующий 3-м Белорусским фронтом генерал-полковник И.Д. Черняховский, предписывалось нанести два удара. Один удар следовало нанести силами 39-й и 5-й армий из района западнее Лиозно в общем направлении на Богушевское, Сенно, а частью сил этой группировки наступать в северо-западном направлении, обходя Витебск с юго-запада, чтобы во взаимодействии с левым крылом 1-го Прибалтийского фронта разгромить витебскую группировку противника и овладеть г. Витебск. Другой удар должны были нанести 11-я гвардейская и 31-я армии вдоль Минского шоссе в общем направлении на Борисов, а частью сил этой группировки ударом с севера овладеть городом Орша. Ближайшая задача войск фронта состояла в том, чтобы овладеть рубежом Сенно, Орша. В дальнейшем предстояло развивать наступление на Борисов с задачей во взаимодействии со 2-м Белорусским фронтом разгромить борисовскую группировку противника и выйти на западный берег р. Березина в районе Борисова. Подвижные войска (конницу, танки) требовалось использовать для развития успеха после прорыва вражеской обороны в общем направлении на Борисов. Глубина операции составляла 180—200 км.

При подготовке к операции командующий 3-м Белорусским фронтом особое внимание уделял изучению системы обороны 3-й танковой армии генерал-полковника Г. Райнхардта и 4-й армии генерала пехоты К. фон Типпельскирха. Разведка велась всеми видами, постоянно и целеустремленно. По указанию генерал-полковника Черняховского была предпринята глубокая разведывательная вылазка в тыл врага в полосе 39-й армии с целью получения более достоверных данных о построении обороны в районе Витебска. Выбор пал на одного из лучших войсковых разведчиков, командира взвода пешей разведки 629-го стрелкового полка 134-й стрелковой дивизии лейтенанта В.В. Карпова. О том, как готовилась и осуществлялась эта вылазка, он рассказал в своей книге «Черняховский», которой мы и воспользуемся[88]. Автору книги приходилось встречаться с Владимиром Васильевичем, и его рассказы об участии в Великой Отечественной войне сохранились в памяти надолго.

Лейтенант В.В. Карпов

Но вернемся на 3-й Белорусский фронт. Генерал-полковник И.Д. Черняховский пригласил к себе начальника разведки фронта генерал-майора Е.В. Алешина и В.В. Карпова.

– В Витебске вас ждут, – сказал Иван Данилович. – Там наши товарищи подготовили фотопленки со снимками вражеской обороны. Но передать нам не могут. После неудачного покушения на коменданта города генерала Гельмута немцы следят за каждым советским гражданином. От переднего края до города километров восемнадцать. Это тактическая зона, она насыщена войсками. Прыжок с парашютом исключается. Группой пробраться трудно, поэтому пойдете один. В пути и в городе придется преодолеть не одну опасность. Заранее будьте готовы к любому повороту событий, к любой неожиданности. Помните: каждую минуту мы будем следить за вами, чтобы оказать любую возможную помощь, если она потребуется. К выполнению задания приступайте сегодня же. Время не ждет.

– Ясно, товарищ командующий!

Карпов хотел было встать.

– Сидите, сидите! Вы, товарищ генерал, со своей стороны, все предусмотрели? Пропуск, шифры?..

– Так точно, товарищ командующий, – ответил генерал-майор Алешин.

Черняховский по-братски обнял 22-летнего разведчика.

– Нелегкое тебе предстоит дело. Будь осторожен! Помни, что разведчик должен обладать горячим сердцем и холодной головой…

Карпов, переодетый в гражданскую одежду, ночью благополучно миновал вражеские позиции и добрался до Витебска. Ему удалось разыскать нужных людей и получить от них все, что требовалось. В городе его попытались остановить немецкие патрульные, но разведчик сумел уйти от погони. Возвращаясь, на следующую ночь Карпов вблизи передовых позиций противника в первой траншее наткнулся на немецкого часового, успел стукнуть его рукояткой пистолета по голове раньше, чем тот поднял тревогу. Когда Владимир Васильевич уже выскочил из траншеи, солдат, придя в себя, закричал. Открыли огонь вражеские пулеметы. Разведчик упал, пополз. Наша артиллерия обрушилась на позиции противника. Карпов дополз до проволочного заграждения, и тут вражеская пуля настигла его. Теряя сознание, он собрал последние силы и преодолев колючую проволоку, пополз дальше… Очнулся в блиндаже у своих. Позже он узнал, что в полосе обороны корпуса его ожидали разведывательные группы и вся артиллерия готова была прикрыть его переход массированным огнем. Сведения, доставленные Карповым, помогли правильно оценить группировку врага и определить оперативное построение войск фронта на его правом крыле.

Вся работа по подготовке войск 3-го Белорусского фронта к наступлению находилась под строгим контролем представителя Ставки ВГК Маршала Советского Союза А.М. Василевского. В лесу вблизи городка Красное Смоленской области, где располагался штаб фронта, для Василевского был подготовлен пункт управления, обеспечивавший постоянную и надежную телефонную, телеграфную и радиосвязь со Ставкой ВГК, Генеральным штабом и всеми командующими фронтами и армиями. Здесь представитель Ставки ВГК находился с 4 по 17 июня. Его сопровождали: заместитель командующего артиллерией Красной Армии генерал-полковник артиллерии М.Н. Чистяков, который должен был координировать действия артиллерии двух фронтов; заместитель командующего ВВС генерал-полковник авиации Ф.Я. Фалалеев (с той же целью по авиации); группа офицеров Генерального штаба, возглавлявшаяся состоявшим при Маршале Советского Союза Василевском генералом для поручений генерал-лейтенантом М.М. Потаповым.

Вечером 4 июня генерал-полковник Черняховский доложил представителю Ставки ВГК полностью доработанный штабом фронта план операции, а также о проделанной работе по подготовке операции. В соответствии с поставленной задачей и исходя из оценки обстановки, командующий 3-м Белорусским фронтом решил оперативное построение войск фронта иметь в два эшелона. В первый эшелон выделялись все четыре армии (39-я, 5-я, 11-я гвардейская, 31-я), так как противник основные свои силы растянул на главном оборонительном рубеже глубиной в 6—8 км и лишь незначительные резервы расположил в оперативной зоне обороны. Во второй эшелон были выделены 5-я гвардейская танковая армия и конно-механизированная группа (3-й гвардейский механизированный и 3-й гвардейский кавалерийский корпуса) генерал-лейтенанта Н.С. Осликовского.

По решению командующего 3-м Белорусским фронтом основные силы 5-й армии генерал-лейтенанта Н.И. Крылова должны были нанести удар на участке Евременки, Юльково в направлении Богушевск, Сенно. После прорыва тактической зоны обороны и выхода на р. Лучеса намечалось ввести в прорыв конно-механизированную группу для развития успеха в направлении Лиозно, Богушевск, Черея и захвата переправ на р. Березина северо-западнее Борисова. Одновременно предусматривалось наступление правофланговых дивизий 39-й армии (генерал-лейтенант И.И. Людников) в направлении Замосточье, Гнездиловичи, навстречу 1-му Прибалтийскому фронту[89].

11-я гвардейская армия генерал-лейтенанта К.Н. Галицкого должна была, ведя наступление в полосе Минского шоссе в направлении Толочин, Борисов, разгромить оршанско-богушевскую группировку противника и к исходу десятого дня выйти на р. Березина в районе Борисова и севернее. В полосе армии намечался ввод в прорыв 2-го гвардейского танкового корпуса (более 250 боевых машин) генерал-майора танковых войск А.С. Бурдейного[90]. Ему предстояло перерезать коммуникации противника, идущие от Орши, овладеть районом Староселья (23 км юго-западнее Орши), а в дальнейшем захватить переправы через Березину в районе Чернявки. В задачу 31-й армии генерал-лейтенанта В.А. Глаголева входило нанесение удара по обоим берегам Днепра в направлении Дубровно, Орша и выход на Березину у Борисова и южнее.

Как мы помним, в директиве Ставки ВГК требовалось подвижные войска (конницу, танки) использовать для развития успеха после прорыва обороны противника в общем направлении на Борисов. Это требование касалось и 5-й гвардейской танковой армии маршала бронетанковых войск П.А. Ротмистрова, которую намечалось ввести в сражение в полосе 11-й гвардейской армии вдоль Минского шоссе. Однако здесь противник создал сильно укрепленную оборону с долговременными огневыми точками, минными полями и инженерными заграждениями. По мнению генерал-полковника Черняховского, наиболее привлекательным было Богушевское направление. Несмотря на то, что местность здесь была заболоченной и лесистой, бывший танкист Черняховский рассчитывал на возможность использования на этом направлении подвижной группы фронта. Поэтому он принял некоторые организационные меры для осуществления, при необходимости, ввода 5-й гвардейской танковой армии на Богушевском направлении. Особенностью решения Черняховского было то, что он предусмотрел ее ввод в сражение после прорыва не только тактического, но и армейского рубежа обороны противника. Это позволяло сохранить ударную силу подвижной группы фронта для успешных действий в глубине обороны группы армий «Центр».

Командующий 3-м Белорусским фронтом, учитывая, что наибольшую трудность для наступающих войск представит преодоление первой полосы обороны глубиной 6—8 км, приказал создать в армиях первого эшелона ударные группы. В их состав вошли: в 39-й армии – 84-й, 5-й гвардейский стрелковые корпуса и 28-я гвардейская танковая бригада; в 5-й армии – 72-й и 65-й стрелковые корпуса, 153-я и 2-я гвардейская танковые бригады; в 11-й гвардейской армии – 8-й, 36-й гвардейские стрелковые корпуса и 120-я танковая бригада; в 31-й армии – 71-й, 36-й стрелковые корпуса и 213-я танковая бригада. Общая ширина участков прорыва обороны противника определялась в 33 км, или 23,6 % от общей ширины полосы фронта. Протяженность участков прорыва в армиях была различная. Так, 39-я армия должна была прорвать оборону противника на участке шириной 6 км, 31-я – около 7 км, а 5-я и 11-я гвардейские армии – 10 км каждая.

Под руководством командующего артиллерией фронта генерал-лейтенанта артиллерии М.М. Барсукова был разработан проект плана артиллерийского наступления. Он предусматривал проведение артиллерийской подготовки продолжительностью в 2 часа 20 минут, артиллерийской поддержки атаки – методом ординарного огневого вала в сочетании с последовательным сосредоточением огня на глубину 1,5—2 км. Артиллерийское обеспечение ввода в прорыв подвижных соединений планировалось осуществить путем дополнительного их усиления артиллерией и привлечением армейских артиллерийских групп.

Для обеспечения управления артиллерией она в зависимости от обстановки и опыта артиллерийских начальников была распределена на различные группы. Во всех армиях предусматривалось создать полковые и армейские группы, а в 11-й гвардейской армии – кроме того, дивизионные и корпусные группы. Во всех армиях, за исключением 31-й, имелись группы реактивной артиллерии. Наиболее сильная артиллерийская группировка была создана в 5-й армии. Она включала артиллерийскую группу дальнего действия (пушечная артиллерийская дивизия, две пушечные артиллерийские бригады), группу разрушения (пушечная и гаубичная артиллерийские бригады), группу прорыва (тяжелая гаубичная, гаубичная, легкая и минометная артиллерийские бригады), группу реактивной артиллерии (гвардейская минометная бригада, два гвардейских минометных полка). В стрелковых корпусах создавались артиллерийские группы прорыва, а в полках – артиллерийские группы поддержки пехоты[91].

По плану, утвержденному Черняховским, из артиллерийских и танковых средств фронта, для обеспечения успеха на армейских участках прорыва обороны врага, привлекались: 5764 орудия и миномета, или 80,1 % общего количества стволов, что составляло в среднем на 1 км фронта прорыва до 175 стволов; 1466 танков и САУ, или 80,9 % от общего количества, что составляло общую плотность на 1 км участка прорыва до 44 единиц[92]. В 11-й гвардейской армии плотность составляла до 212 орудий и минометов на 1 км[93]. Это позволяло рассчитывать на успех предстоящей операции.

План авиационного наступления был разработан под руководством командующего 1-й воздушной армией генерал-полковника авиации Т.Т. Хрюкина. В соответствии с планом предусматривалось провести предварительную и непосредственную авиационную подготовку наступления и затем его поддержку и сопровождение. Для борьбы с авиацией противника намечались боевые действия в воздухе и удары по аэродромам. Предварительную авиационную подготовку планировалось осуществить по обороне противника в полосе 11-й гвардейской армии, а непосредственную авиационную подготовку – в полосах всех армий, кроме 39-й. Ее предусматривалось начать за 15—20 минут перед атакой, осуществив при этом 500 самолетовылетов бомбардировщиков и штурмовиков и 230 вылетов истребителей. В период авиационной поддержки и сопровождения атакующих войск намечались действия штурмовой авиации в течение 2—3 часов, при этом наибольшее внимание планировалось уделить оказанию помощи 11-й гвардейской армии. Одновременно бомбардировочная авиация должна была нанести удары по наиболее важным узлам обороны противника. С началом входа в прорыв подвижных групп вся авиация переключалась на их поддержку и обеспечение.

Командующий 1-й воздушной армией (с 03.07.1944 г.) генерал-полковник авиации Т.Т. Хрюкин. СССР

Под руководством начальника инженерных войск генерал-лейтенанта инженерных войск Н.П. Баранова для инженерного обеспечения операции были привлечены части 2-й гвардейской моторизованной штурмовой, 4-й штурмовой инженерно-саперных, 31, 32 и 66-й армейских инженерно-саперных бригад, 875, 877, 879 и 873-й корпусные саперные батальоны. В полосах четырех армий ими было проделано 60 проходов для танков и 453 прохода для пехоты, что обеспечило одновременность атаки на всем фронте прорыва[94].

Армии к 1 июня получили пополнение. 5-я армия насчитывала более 80 тыс. человек, другие армии – примерно по 73 тыс. Четыре дивизии имели численность более чем 7 тыс. человек, 12 – от 5 до 7 тыс., а 8—4—5 тыс. человек[95].

Значительная работа была проделана по материально-техническому обеспечению войск. К началу операции в войсках имелось по 2,2 боекомплекта боеприпасов, 6,2 заправки авиационного и 3,4 автомобильного бензина, 6,3 заправки дизельного топлива, 20 сутодач хлеба и 9 сутодач мяса и жира[96]. Однако по сравнению с другими фронтами 3-й Белорусский фронт имел меньше боеприпасов, мяса и жиров.

В соответствии с требованиями Верховного Главнокомандующего и Генерального штаба Красной Армии генерал-полковник Черняховский большое внимание уделял соблюдению строжайшей секретности в подготовке операции. Он запретил издавать какие-либо документы по вопросам подготовки операции и пользоваться для этого техническими средствами связи. Вновь прибывавшие войска должны были пользоваться только подвижными средствами связи, а соединения и части, ранее входившие в состав фронта, при перегруппировках работавшие радиостанции оставлять временно в пунктах прежней дислокации. Письменные директивы фронта на проведение операции штаб фронта должен был подготовить к 20 июня. С их получением командующим армиями разрешалось издавать свои приказы или директивы. Офицеры штаба фронта встречали на станциях выгрузки части и сопровождали их в указанные для них районы сосредоточения, строжайше требуя соблюдения мер маскировки. Категорически запрещалось осуществлять днем перегруппировки и крупные передвижения войск, проводить рекогносцировки большими группами командного состава, нарушать существовавший ранее режим огня и совершать ознакомительные облеты занятых противником территорий. Маскировка районов сосредоточения повседневно проверялась с воздуха офицерами штаба фронта.

5 июня Маршал Советского Союза Василевский и генерал-полковник Черняховский рассмотрели планы наступления командующих 39-й и 31-й армиями, которые были одобрены без серьезных замечаний. На следующий день с утра такая же работа была проделана в штабе 5-й армии. При этом особое внимание было уделено вопросам использования артиллерии и организации взаимодействия пехоты, танков, артиллерии и авиации. В ночь на 7 июня Маршал Советского Союза Василевский доложил Сталину, что на 3-м Белорусском и 1-м Прибалтийском фронтах за эти дни никаких изменений в оперативной обстановке не произошло, подготовка войск проходит в сроки, установленные планом.

9 июня Маршал Советского Союза Василевский в сопровождении генерал-полковника Черняховского приехал в 11-ю гвардейскую армию, где заслушали решения командарма и командиров корпусов. 12 июня они снова проверили готовность войск 5-й и 39-й армий к предстоящей операции. Кроме того, с прибывшим в этот день на фронт командующим 5-й гвардейской танковой армией маршалом бронетанковых войск П.А. Ротмистровым были отработаны вопросы о месте и сроках сосредоточения ее соединений, а также проведена рекогносцировка возможных направлений ввода армии в прорыв.

18 июня Маршал Советского Союза Василевский, вернувшийся к тому времени в Москву, согласовал с Верховным Главнокомандующим различные варианты применения 5-й гвардейской танковой армии. «Заслушав мой краткий доклад о ходе подготовки 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов к выполнению поставленных перед нами задач, – пишет Василевский в своих мемуарах, – Сталин остался доволен и особенно остановился на использовании 5-й гвардейской танковой армии на фронте у Черняховского. Я сообщил, что на оршанско-борисовском направлении против 11-й гвардейской армии оборона врага в инженерном отношении развита гораздо сильнее, чем на участке 5-й армии, да и группировка войск противника там значительно плотнее. Поэтому оршанское направление для ввода танковой армии в прорыв на борисовское направление я считал менее перспективным, чем богушевско-борисовское. Договорились, что временно основным направлением ввода танковой армии в прорыв будем считать оршанско-борисовское, как кратчайшее и по характеру местности наиболее удобное для маневра. Окончательное же решение отложили до первых дней операции. Поэтому условились, что 5-я гвардейская танковая армия пока остается в резерве Ставки, а в нужный момент я как представитель Ставки дам указание передать ее фронту. При этом Ставкой предусматривалось, что во всех случаях основная задача танковой армии – быстрый выход на реку Березину, захват переправ и освобождение города Борисова»[97].