Текст книги "Щедрость"

Владимир Дэс
Щедрость

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

В это утро городская площадь, окруженная со всех сторон старинными массивными зданиями из темно-бурого кирпича, казалась не такой печальной, как всегда.

По крайней мере – мне.

Солнце светило ярко, даже весело.

Легкий, нежный и слегка прохладный ветерок шаловливо шевелил листву могучих, в обхват толщиной, тополей.

Облака на небе были редкими и легкими.

Вдобавок из одного раскрытого окна дома лилась задорная песня.

Я был модно и элегантно одет во все белое.

Людей на улице было еще не много. Никто ни с кем не ругался. Никто никому не грубил.

Около автобусной остановки недалеко друг от друга стояли два киоска.

В одном продавалось мороженое. В другом – талоны на проезд.

Я купил себе вафельный стаканчик с пломбиром. Снял с него круглую бумажную нашлепку и стал оглядываться, куда бы бросить.

Урны поблизости не наблюдалось.

Бросать, пусть даже маленькую бумажку, на асфальт и этим «пачкать» такое яркое весеннее утро мне совсем не хотелось. Я заглянул за киоск: может, там какой-то ящик или коробка обнаружится.

За киоском солнца не было. Была тень.

И было очень грязно.

В беспорядке валялись пустые бутылки и картонные коробки, клочки бумаги и ржавые ведра.

В центре этого хлама, в двух метрах от меня, что-то шевелилось.

Вскоре я разглядел в этой темной куче человека.

Мужчину.

Грязного.

Обросшего.

С кошелкой через плечо.

Этого человека сильно трясло, как будто тело его было подключено к электричеству.

Вся эта картина была настолько контрастна со всем, что я видел и чувствовал до этой минуты, что меня передернуло.

Я машинально бросил бумажку в эту кучу мусора и брезгливо поморщился.

Мое появление в «царстве грязи и тени не осталось не замеченным его обитателем.

Трясущийся обладатель кошелки скользнул по мне взглядом, достал довольно объемистый пузырек, отвернул крышечку и опрокинул содержимое себе внутрь.

Если бы я был романтичным идиотом, то мог бы предположить, что человек болен и просто принимает лекарство. Но таковым я не был и, конечно, понял, что человек с помощью сомнительной жидкости пытается сменить свое трясущееся состояние на более умиротворенное.

Первый этап «лечения» прошел успешно: жидкость вся до капли перекочевала из пузырька через дергающееся горло в не менее дергающийся живот.

Но вот второй этап, когда должен последовать выдох, не состоялся.

Бедняга пытался выдохнуть, но у него ничего не получалось. Все его тело изгибалось, словно в конвульсиях.

Видимо, жидкость предназначалась не для «поправки здоровья» человека, а скорее, для полировки металлических болванок или выведения сучков на антикварной мебели.

Видя мучения «экспериментатора», я шагнул к нему и инстинктивно протянул ему мороженое. Тот жадно схватил его и стал запихивать в рот.

Когда мороженое исчезло в многострадальном чреве человека, он «отошел». Его перестало колотить. Он задышал и даже немного распрямился.

Очевидно, в его организме происходило что-то приятное, так как он закрыл глаза и, облокотившись на темную, обшарпанную заднюю стенку киоска, блаженно замер.

Поняв, что человеку стало лучше, я решил, что здесь мне делать больше нечего, тем более бумажку я уже давно выбросил.

Вышел из тени киоска и оказался опять в светлом, ярком, милом мире, где звучала веселая музыка, улыбались друг другу люди, продавали мороженое. Резкая смена обстановки меня вновь поразила. Я остановился и, прикрыв глаза, несколько раз тряхнул головой – не привиделась ли мне эта затемненная сцена.

Но из-за киоска выглянула всклокоченная голова страдальца, и я понял – сцена была реальная. Возможно, я даже спас человеку жизнь, отдав ему мороженое, купленное за девятнадцать копеек.

Дело, в общем-то, не в этих копейках, хотя копейка рубль бережет, и не в мороженом, которое я так хотел, но не съел, а в том, что надо было вновь лезть в кошелек, чтобы купить мороженое, а главное, – снова идти за киоск и выбрасывать бумажную нашлепку.

И пока я стоял в раздумье, из-за киоска опять показалась нечесаная голова, а затем грязная рука, которая стала меня энергично зазывать за киоск.

Мне стало интересно, и я пошел.

За киоском спасенный мною товарищ извлек из широких, но грязных штанин «дубликатом бесценного груза» еще один пузырек и с благодарностью протянул его мне.

Его взгляд был искренним, а выражение лица уважительным.

Я растерялся.

Увидев, что я стою в замешательстве, истолковав это по-своему, он свернул у пузырька пробку, достал из кучи мусора бумажный стаканчик и щедро наполнил его для меня жидкостью из пузырька.

Я замер.

Замер, как пораженный громом. Это опустившийся человек возле кучи мусора благодарит меня за мою щедрость, делится со мной самым, может быть, дорогим для него и необходимым в данный момент его жизни.

Я выпил…

Выпил не оттого, что хотел выпить, а оттого, что не хотел обидеть этого щедрого и благородного человека.

И это угощение было самым дорогим за всю мою долгую жизнь.

А вы говорите мороженое за девятнадцать копеек.