Текст книги "Нектар для души. Книга о судьбе, счастье и смысле жизни"

Однажды Квадрату, увлекавшемуся геометрией, привиделся сон, в котором он оказался в необычной стране Лайнландии. Это был одномерный мир, все жители которого располагались на Прямой, которая, по их представлениям, составляла весь мир и все Пространство. Отрезки-мужчины и Точки-женщины могли двигаться и видеть лишь вдоль единственной Прямой и все лайнландцы в глазах друг друга выглядели только Точками.

Квадрат вступил в разговор с королем этой крайне необычной для него страны и попытался выяснить, как тот отличает форму и положение своих подданных – ведь все они выглядят Точками, а Отрезки имеют различную длину.

«Ты говоришь совершенно невероятные вещи, – прервал меня король. – Тебе, должно быть, почудилось. Ведь по самой природе вещей, как всем известно, обнаружить при помощи зрения различие между Отрезками прямой и Точкой невозможно. Это различие удается обнаружить лишь при помощи слуха. Тот же слух позволяет точно установить и форму моего тела. Взгляни на меня. Я – Отрезок, самый длинный во всей Лайнландии. Мое тело занимает около шести дюймов Пространства…

– В длину, – отважился я на наводящее замечание.

– Глупости, – ответил король. – Пространство и есть не что иное, как Длина. Попробуй только прервать меня еще хоть раз, и я вообще не стану больше с тобой разговаривать».

Квадрат пришел к выводу, что жизнь в Лайнландии невыносимо скучна.

«Не видеть ничего, кроме Точки! Не иметь даже возможности созерцать Прямую! Да что созерцать – сознавать, что такое Прямая! Обладать зрением и быть лишенным линейной перспективы, которая ниспослана нам, обитателям Флатландии! Да лучше вообще лишиться зрения, чем видеть так мало!» – заявил он и попытался объяснить королю, чем зрительно отличается Отрезок от Точки, а движение вперед-назад от движения справа-налево. Поскольку король не понял ни слова из того, что сказал Квадрат, тот решил продемонстрировать загадочное направление и начал вытягивать свое тело из Лайнландии. Разумеется, при этом король видел лишь неподвижную Точку, а когда Квадрат совсем исчез из поля его зрения, король решил, что тот просто умер. Потом он снова возник перед монархом, вызвав странную, как ему показалось, реакцию:

«Ты хочешь, чтобы я поверил, будто, помимо Прямой, в существовании которой меня убеждают мои чувства, существует другая Прямая и другое движение, отличное от ежедневно воспринимаемого моим рассудком. Когда же я прошу тебя описать словами или наглядно продемонстрировать при помощи движения эту „другую Прямую“, то ты, вместо того чтобы двигаться, начинаешь показывать мне какие-то фокусы: то совсем исчезаешь из виду, то появляешься снова. А вместо того чтобы дать ясное описание своего нового Мира, ты просто сообщаешь мне число и размеры некоторых приближенных из моей свиты, хотя это известно любому ребенку в моей столице. Может ли что-нибудь быть более дерзким и противным здравому смыслу? Тебе остается либо признать свое безумие, либо покинуть мои владения».

Разъяренный упрямством короля, Квадрат воскликнул:

«Глупец! Вы считаете себя венцом творения, в действительности же вы весьма далеки от совершенства. Вы делаете вид, будто обладаете зрением, но не способны различить ничего, кроме Точки! Вы кичитесь тем, что умозрительным путем вывели заключение о существовании Прямой, я же могу созерцать Прямые и выводить заключения о существовании Углов, Треугольников, Квадратов, Пятиугольников, Шестиугольников и даже Окружностей. К чему слова? Достаточно того, что я – завершение вашего несовершенного „я“. Вы – Отрезок прямой, я же – Отрезок Отрезков, называемый в стране, где я живу, Квадратом. И даже я, стоящий над вами на неизмеримо более высокой ступени, ничтожен по сравнению с великими представителями благородных семейств Флатландии, откуда я снизошел к вам в тщетной надежде развеять тьму вашего невежества».

Произнеся эту гневную тираду, Квадрат проснулся и вернулся от грез к флатландской действительности. Она же готовила ему новые испытания, на этот раз, наяву. Как вы уже, наверное, догадались, Квадрата ожидала встреча с представителем трехмерного мира. Их встреча в точности повторила только что описанную, с той лишь разницей, что теперь Квадрат выступал в роли озадаченного невежды. Как ни пытался незнакомец из Трехмерии, которого Квадрат называет Сферой, объяснить ему свою объемную форму, оперируя понятием «высота», Квадрат ничего не понял, ибо видел перед собой только линию, которая при ощупывании приобретала знакомую форму окружности. Движение незнакомца вверх Квадрат воспринял как уменьшение Отрезка, стянувшегося в Точку, которая затем вовсе исчезла. Наблюдая за этим процессом, он склонился к мысли, что перед ним необычайно ловкий фокусник или чародей.

Убедившись в тщетности своих объяснений, незнакомец приподнял Квадрата, вызвав у того бурю эмоций:

«Непередаваемый ужас охватил меня. Сначала вокруг было темно. Затем забрезжил свет. Я ощущал его, но это ощущение не походило на обычное ощущение, которое возникает, когда что-нибудь рассматриваешь. Я увидел Отрезок, который не был Отрезком, Пространство, которое не было Пространством. Я был самим собой и в то же время каким-то другим. Когда ко мне вновь вернулся дар речи, я громко закричал из последних сил:

– Это либо бред сумасшедшего, либо ад!

– Ни то и ни другое, – спокойно ответил мне голос Сферы. – Это – Знание, это Трехмерие. Отверзни свой глаз и попробуй осмотреться спокойно.

Я огляделся и узрел новый мир! Передо мной находилось осязаемое, наглядное воплощение той самой красоты Круглого, о которой я строил столько умозаключений, догадок, гипотез, так мечтал. В моем родном языке для него нет слов… Сколь бедными и призрачными оказались мои умозрительные построения по сравнению с реальностью, открывшейся моему взору!»

После посещения Трехмерии Квадрат вместе со своим Наставником-Сферой заглянул и в Пойнтландию (Point-land), Царство Нулевой Размерности, в котором путешественники обнаружили единственного обитателя.

«Взгляните на несчастное создание, которое находится перед вами, – указал Наставник. – Эта Точка – существо, подобное нам, но обреченное на вечное пребывание в пучине Нулевой Размерности. Для нее в ней самой заключен свой мир, своя Вселенная. Она не в силах представить себе никого, кроме себя. Она не ведает ни длины, ни ширины, ни высоты, ибо эти понятия чужды всему, с чем ей когда-либо приходилось сталкиваться. Эта Точка не имеет ни малейшего представления ни о числе два, ни о том, что такое „много“. Она сама воплощает для себя. Единичное и Общее, будучи в действительности Ничем».

Точка, между тем, придерживалась совсем иного мнения. Она непрерывно разговаривала сама с собой, восхищаясь своим бытием:

«Неисчерпаемая красота бытия! Она! Она есть Она и только Она, ничего, кроме Нее… Она заполняет собой все Пространство и существует лишь то, что Она заполняет собой. О том, о чем Она мыслит, Она вещает, а тому, что Она вещает, Она внемлет. Она воплощает в себе мыслителя, оратора и слушателя, мысль, слово и слух. Она – Единичное, и в то же время Все во Всем. О счастье, о радость бытия!»

Все попытки вывести Точку из состояния самодовольства ни к чему, разумеется, не привели. Будучи не в силах понять, что на свете существует еще кто-то, кроме нее, Точка восприняла обращенные к ней слова путешественников как свои собственные мысли, усмотрев в них лишь еще один пример своей великой созидающей силы.

После возвращения в родную Флатландию Квадрат призвал пласкатиков отказаться от предрассудков и обратиться в новую веру – стать убежденными приверженцами учения о Трехмерном Пространстве. Но Высший Совет Флатландии не поощрял инакомыслие и принял по этому вопросу свое решение:

«Различные злоумышленники, делающие вид, будто им удалось снестись с иным миром, и даже осмеливающиеся проповедовать мнимые доказательства его существования, а тем самым вводить в соблазн и себя, и других, неоднократно возмущали спокойствие в государствах Флатландии. Посему высокий Совет единодушно постановляет: в первый день каждого тысячелетия направлять префектам области Флатландии специальные предписания, дабы они со всей строгостью учиняли розыск таких злоумышленников и своей властью, минуя формальное математическое исследование, подвергали их уничтожению, буде они Равнобедренные Треугольники с любым углом при вершине, наказанию плетьми и заключению в тюрьму, буде они Равносторонние Треугольники, отправке в приют для умалишенных, буде они Квадраты или Пятиугольники».

Участь Квадрата была решена, но, даже оказавшись в темнице, он не сожалел об обретенном знании, помня слова своего Наставника, сказанные после посещения Пойнтландии:

«Извлеките же отсюда урок: быть самодовольным значит быть гнусным и невежественным, стремиться к возвышенной цели лучше, чем слепо и бессильно погрязнуть в невежестве».

Мы же извлекаем из этой истории и второй урок: заглянуть «на кухню» многомерной реальности, где пишутся наши судьбы и закладываются основы всех наших земных связей, с Земли невозможно, надо обязательно приподняться над нашим трехмерным миром. Но традиционная материалистическая наука нам в этом не помощник.

Конечно, не стоит причислять всех поголовно ученых к «пласкатикам» и отворачиваться от науки, как источника истинных знаний. Ученые ученым рознь, и если кто-то, облеченный высокими научными званиями, в дискуссии о Творце, ангелах-хранителях или психической силе безаппеляционно заявляет: «Наука это отрицает», «Это противоречит науке», мы такие высказывания переводим так: «Мы, отдельные представители науки, придерживающиеся материалистического мировоззрения, будучи не в силах понять то, что выходит за пределы нашего опыта и наших догматических представлений, это отрицаем». Так будет вернее, хотя и звучит неуклюже.

Примеров яростного отрицания учеными очевидных фактов и веских доказательств Божественного мироустройства можно привести великое множество. Мы уже писали о том, почему так происходит: Эра Рыб, она же Эпоха Невежества, наложила глубокий отпечаток на сознание человечества – к счастью, не всего. В научном мире было (и есть) немало и светлых умов, познавших Истину и не боявшихся высказывать ее даже в эпоху воинствующего материализма. Мы приведем лишь несколько цитат из высказываний действительно великих ученых.

Джордано Бруно (1548–1600), великий итальянский астроном, философ и поэт, высказавший ряд догадок, опередивших эпоху: о том, что звезды – это далекие солнца, о существовании неизвестных в его время планет в пределах нашей Солнечной системы, о том, что Солнце, а не Земля находится в центре планетарной системы, о множественности миров и бесконечности Вселенной, за что был сожжен на костре:

«Мы ищем Бога в неизменном, непреклонном законе природы, в благоговейном настроении души, руководимой этим законом… в истинном отблеске Его сущности, в бесчисленных созвездиях, светящихся на неизменном пространстве единого неба…».

Рене Декарт (1596–1650), французский математик, философ, физик, создатель аналитической геометрии и современной алгебраической символики:

«В каком-то смысле можно сказать, что, не зная Бога, нельзя иметь достоверного познания ни о чем».

Сэр Исаак Ньютон (1643–1727), английский физик, математик и астроном, один из создателей классической физики:

«Небесный Владыка управляет всем миром как Властитель Вселенной… Из слепой физической необходимости, которая всегда и везде одинакова, не могло бы произойти никакого разнообразия, и все соответственное месту и времени разнообразие сотворенных предметов, что и составляют строй и жизнь Вселенной, могло произойти только по мысли и воле Существа Самобытного, которого я называю Господь Бог».

Иоганн Кеплер (1571–1630), немецкий математик и астроном, открывший законы движения планет:

«Главной целью всех исследований внешнего мира должно быть открытие рационального порядка и гармонии, которые Бог ниспослал миру и открыл нам на языке математики».

«О, как счастлив тот, кому дано через науку возвышаться до небес. Там видит он превыше всего творчество Божие!»

Роберт Бойль (1627–1691), выдающийся английский химик и физик, президент Лондонского Королевского общества:

«Истинный естествоиспытатель нигде не может проникнуть в познание тайны творения без того, чтобы не воспринять перст Божий».

Уильям Гершель (1738–1822), английский астроном, открывший планету Уран:

«Чем более раздвигается область науки, тем более является доказательств существования Вечного Творческого и Всемогущего Разума».

Андре-Мари Ампер (1775–1836), знаменитый французский физик, математик и естествоиспытатель, один из основоположников электродинамики:

«Как велик Бог, а наше знание ничтожно!»

«Самое убедительное доказательство бытия Бога – это гармония средств, при помощи которой поддерживается порядок в универсуме, благодаря этому порядку живые существа находят в своем организме все необходимое для развития и размножения своих физических и духовных способностей».

«В природе мы можем наблюдать дела Творца и от них возвышаться познанием к Творцу».

Ханс Христиан Эрстед (1777–1851), датский физик, исследователь явлений электромагнетизма:

«Всякое основательное знание природы ведет к познанию Бога».

Майкл Фарадей (1791–1867), английский физик и химик, основоположник учения об электромагнитном поле:

«Мир сотворен Единым Творцом, все в природе представляет собой частицы единого целого».

Джеймс Прескотт Джоуль (1818–1889), выдающийся английский физик, президент Британской ассоциации по распространению научных знаний, чьим именем названа единица измерения энергии – джоуль:

«Познание законов природы – есть познание Бога».

Луи Пастер (1822–1895), выдающийся французский химик, отец современной микробиологии:

«Чем больше я занимаюсь изучением природы, тем более останавливаюсь в благоговейном изумлении пред делами Творца. Я молюсь во время своих работ в лаборатории».

Жан Анри Фабр (1823–1915), французский энтомолог:

«Мир управляется бесконечным Разумом. Чем больше я наблюдаю, тем больше я открываю этот Разум, светящийся за тайной существующего. Я знаю, что надо мною будут смеяться, но я мало забочусь об этом; легче содрать с меня кожу, чем отнять у меня веру в Бога. Бог… мне не надо верить в Него – я вижу Его».

Сэр Джон Амброуз Флеминг (1849–1945), английский физик и радиотехник, изобретатель диода – первой электронной лампы:

«Великое множество современных открытий полностью разрушило старые материалистические представления. Универсум предстает сегодня перед нами как мысль, но мысль предполагает наличие Мыслителя».

Макс Планк (1858–1947), один из основоположников квантовой физики, лауреат Нобелевской премии:

«И религия, и естествознание нуждаются в вере в Бога, при этом для религии Бог стоит в начале всякого размышления, а для естествознания – в конце. Для одних Он означает фундамент, а для других – вершину построения любых мировоззренческих принципов».

«Следует неутомимо и непрестанно продолжать борьбу со скептицизмом и догматизмом, с неверием…»

Роберт Эндрюс Милликен (1868–1953), американский физик, лауреат Нобелевской премии:

«Я не могу представить себе, как может настоящий атеист быть ученым».

Альберт Эйнштейн (1879–1955), величайший физик XX века, автор теории относительности, лауреат Нобелевской премии:

«Каждый серьезный естествоиспытатель должен быть каким-то образом человеком религиозным. Иначе он не способен себе представить, что те невероятно тонкие взаимозависимости, которые он наблюдает, выдуманы не им. В бесконечном универсуме обнаруживается деятельность бесконечно совершенного Разума. Я верю в Бога и по совести могу сказать, что ни одной минуты моей жизни я не был атеистом… Обычное представление обо мне как об атеисте – большое заблуждение. Если это представление почерпнуто из моих научных работ, могу сказать, что мои работы не поняты».

Макс Борн (1882–1970), один из создателей квантовой механики, лауреат Нобелевской премии по физике:

«Многие ученые верят в Бога. Те, кто говорит, что изучение наук делает человека атеистом, вероятно, какие-то смешные люди».

Артур Холли Комптон (1892–1962), американский физик, лауреат Нобелевской премии:

«Для меня вера начинается с того, что Высший разум вызвал Вселенную к существованию и сотворил человека. Для меня нетрудно иметь эту веру, поскольку неоспоримо, что там, где есть план, есть разум. Упорядоченность Вселенной свидетельствует об истинности наиболее величественного утверждения „В начале – Бог“».

«Благодаря более глубокому познанию природы мы лучше познаем и Бога природы, а также роль, которую мы должны выполнять».

Вернер Карл Гейзенберг (1901–1976), немецкий физик, один из создателей квантовой механики, лауреат Нобелевской премии по физике:

«Первый глоток из кубка естествознания порождает атеизм, но на дне сосуда нас ожидает Бог».

Вернер фон Браун (1912–1977), немецкий конструктор ракетно-космической техники, «отец» американской космической программы:

«Распространено мнение, что в эпоху космических полетов мы так много знаем о природе, что нам более не нужно верить в Бога. Это мнение совершенно ошибочно. Я не могу понять ученого, который не признавал бы Высшего Разума во всей системе мироздания, равно как и не мог бы понять богослова, который отрицал бы прогресс науки. Всякая истина от Бога».

Дмитрий Лихачев (1906–1999), историк, академик, председатель правления Советского (позднее – Российского) фонда культуры, лауреат государственных премий Советского Союза и России:

«Сознание предшествует воплощению идей. Бог – великий архитектор».

Андрей Сахаров (1921–1989), советский физик, академик, лауреат Нобелевской премии, один из создателей советской водородной бомбы:

«Я не могу представить себе Вселенную и человеческую жизнь без какого-то осмысляющего начала, без источника духовной „теплоты“, лежащего вне материи и ее законов».

Наталья Бехтерева (1924–2008), академик, крупнейший российский нейрофизиолог, руководитель Института мозга человека Российской Академии наук:

«Всю свою жизнь посвятив изучению мозга человека, я прихожу к выводу, что понять создание такого чуда без понятия Творца практически нереально».

Юрий Осипов (р. 1936), российский математик и механик, президент Российской Академии наук в 1991–2013 годах:

«Необходимо отличать науку как рациональную познавательную деятельность от так называемого научного мировоззрения, которое на самом деле наукой не является, но использует науку, а также опирается на некоторые философские системы; самый яркий пример – это материализм. Проанализировав историю, по крайней мере, трех с половиной столетий, сегодня мы можем признать: такое эксцентрическое мировоззрение, претендующее на универсальность и заменяющее религию, конечно, не состоялось».

Хью Росс, современный американский астроном:

«В конце 80-х и начале 90-х годов были успешно измерены несколько других характеристик Вселенной. Каждая из них указывала на существование во Вселенной невероятной гармонии, обеспечивающей поддержание жизни. За последнее время открыты двадцать шесть характеристик, которые должны принимать строго определенные значения, чтобы жизнь была возможна… Список параметров точной настройки продолжает расти… Чем точнее и подробнее измеряют астрономы Вселенную, тем более тонко настроенной она оказывается… По моему мнению, Реальность, давшая жизнь Вселенной, должна быть Личностью, ибо только Личность может создать что-то с подобной степенью точности. Задумайтесь также над тем, что эта Личность, должна быть, по меньшей мере, в сотни триллионов раз более „разумной“, чем мы, человеческие существа, даже учитывая наши потенциальные возможности» [25].

И вот такого Творца, который «в сотни триллионов раз» разумнее человека, ученые-материалисты собираются не только познать с помощью адронного коллайдера, но даже и покорить! Родную земную природу уже «покорили», теперь замахнулись на Творца. Это не преувеличение авторов – на лицевой стороне Филдсовской медали, которую вручают раз в четыре года на каждом международном математическом конгрессе двум, трем или четырем лучшим молодым математикам планеты, надпись на латыни гласит: «Transire suum pectus mundoque potiri» («Превзойти свою человеческую ограниченность и покорить Вселенную»). А на обороте: «Congregati ex toto orbe mathematici ob scripta insignia tribuere» («Математики, собравшиеся со всего света, чествуют замечательный вклад в познания»).

Мы не против выдающихся математиков и их тяги к познанию, мы против направления их усилий, далеких от реального познания Вселенной и человека. Пока что их силы сконцентрированы, в основном, на исследованиях, ведущих к созданию новых видов оружия. Как метко заметил доктор Хозе Аргуэльес, гениальный современный ученый, автор знаменитой книги «Фактор Майя. Внетехнологический путь», «цивилизация в той форме, в какой мы ее знаем, – это фабрика, производящая орудия уничтожения, с небольшим цехом по выпуску средств повышенного комфорта» [26].

Впрочем, математики, как и физики, собравшиеся покорить Вселенную, о Творце вовсе и не думали, имея о ней свое, весьма отличное от нашего, представление. Творца они вообще выводят за скобки мироздания. Если заглянем в книгу одного из самых влиятельных физиков современности Стивена Хокинга «Великий замысел», то сможем прочитать о том, что современная физика «не оставляет места для Бога» в процессе создания Вселенной. «Поскольку существует закон гравитации, Вселенная может образоваться из ничего, – утверждает Хокинг. – Причина нашего существования – это спонтанное создание» [27].

Но если такова причина жизни, то в чем тогда ее смысл? На этот счет у Хокинга ответа нет. Зато у него есть ответ на другой вопрос:

«Ответ на вопрос, нужен ли Вселенной Создатель, – нет, не нужен», – считает астрофизик.

«Большой взрыв, который привел к появлению известного науке современного мира, не требует „божественной руки“. Он представляет собой неизбежные последствия физических законов», – утверждает Хокинг.

«Вселенная не могла быть сотворена, не может быть и разрушена; она просто есть и будет. При чем же здесь Творец?», – писал ранее Хокинг в другой своей работе – «Краткая история времени» [28].

Творец, конечно, при чем – всегда и везде. И мы не зря так долго рассуждаем на эту тему, она – узловая во всем нашем исследовании. Уже упомянутый выше Хью Росс, написавший книгу «Творец и космос», очень верно замечает:

«Говоря словами историка и президента колледжа, доктора Джорджа Роша, „действительно имеет значение, и большое значение, что мы думаем о космосе“. Рош считает, что наша концепция Вселенной формирует наше мировоззрение, жизненную философию и, таким образом, влияет на принимаемые нами решения и каждодневные действия.

Например, если Вселенная не была сотворена, или ее возникновение произошло относительно случайно, тогда она не имеет объективного смысла, и, как следствие, жизнь, включая разумную, не имеет смысла… С другой стороны, если Вселенная сотворена, тогда за ее пределами должна быть иная реальность. Творец и есть та абсолютная реальность, и Он обладает властью над всем. Создатель является источником жизни и придает ей смысл и цель» [25].

Итак, без принятия идеи Творца жизнь теряет смысл. Может ли наука еще каким-либо образом помочь нам утвердиться в этой идее? Оказывается, может, причем весьма необычным способом.

Если пойти традиционным научным путем и вычислять Бога математическим способом, как это делают некоторые ученые, то впору вспомнить о пласкатиках из Флатландии. Кстати, этим же путем другие ученые пытаются опровергнуть существование Бога. Мы не будем вдаваться в эту бесплодную дискуссию, а взглянем на вопрос с неожиданной стороны – откуда берутся все научные открытия и творческие шедевры?

Материалисты тут же запоют хором славу труду и настойчивости подвижников от науки, вспомнят бессонные ночи и тысячи произведенных опытов, мы же, словами самих творцов и авторов важнейших открытий это опровергнем.

Бесполезно проведенные в творческом поиске бессонные ночи как раз доказывают невозможность получить искомый результат путем логических рассуждений и бесконечным повторением научных опытов. Гораздо полезнее оказывается спать. Во сне разум отключается и открывается интуиция – способность моментально находить ответ на любой вопрос, подключившись ко Вселенскому банку информации. В восточной философской традиции этот банк называется «Хроники Акаши», в Библии он упоминается как Книга Жизни, в современной научной терминологии – энергоинформационное поле. Мы к нему еще вернемся, а пока посмотрим, как им пользовались и пользуются творческие личности.

Гениальный немецкий композитор Рихард Вагнер (1813–1883) неоднократно рассказывал о том, насколько бесполезными были его ночные бдения и как он действительно творил.

Однажды, в период затяжного творческого кризиса, когда казалось, что все усилия тщетны, у Вагнера произошел творческий взлет. В сентябре 1853 года он писал другу: «После ночи, проведенной в бессоннице и лихорадке, я заставил себя отважиться на долгую прогулку по окрестностям. Все вокруг выглядело унылым и заброшенным. Вернувшись, я улегся на жесткое ложе. Сон не приходил, но я погрузился в нечто вроде дремоты, посреди которой мне вдруг почудилось, что я погружаюсь в быстротекущий поток воды. Шум потока превратился в музыкальный звук – аккорд ми-бемоль мажор, из которого развивались мелодические пассажи со все нарастающим движением. Неожиданно я очнулся, осознавая, что это была оркестровая увертюра к „Золоту Рейна“, которая, должно быть, долго лежала скрытой во мне и которая наконец мне открылась».

Вдохновленный этим сном, Вагнер смог к маю следующего года закончить целиком всю оперу – первую в его прославленном цикле опер «Кольцо Нибелунга».

Вагнер точно описал механизм получения информации, но ошибся в его оценке, когда написал, что «увертюра долго лежала скрытой во мне». Она лежала не в нем, а во Вселенском банке, и только ждала момента, когда он прекратит свои умственные попытки и откроется для ее получения в готовом виде.

Кстати, в другом случае Вагнер был гораздо ближе к истине. Относительно оперы «Тристан и Изольда» Вагнер сообщал своей подруге Матильде следующее: «На этот раз приготовьтесь слушать сон – сон, который я воплотил в звучание… все это мне приснилось. Никогда моя бедная голова не создала бы подобной вещи намеренно» [29].

В России есть поговорка: «Утро вечера мудренее», что означает необходимость «переспать с проблемой», и тогда утром само собой придет ее верное решение.

Знаменитый писатель Роберт Льюис Стивенсон (1850–1894), посвятил переживаниям во сне целую главу в одной из своих книг. У него, оказывается, была полезная привычка, давать своему подсознанию каждый вечер перед сном подробные указания. Как только у него возникали финансовые проблемы, он давал подсознанию такой приказ: «Дай мне хороший, увлекательный роман, который будет хорошо покупаться и принесет мне много денег». И всегда получал просимое.

Сам он писал: «Эти маленькие гномики выдают мне историю, которую я хочу, часть за частью, как роман с продолжением, и оставляют меня, мнимого автора, до последней строчки в полном неведении». Не оставляли его «гномики» и днем: «Часть моей работы, которую я весь день выполнял, ни в коем случае нельзя рассматривать, как только мою собственную работу; многое говорит в пользу того, что „гномики“ и здесь приложили свою ручку» [30].

Великий немецкий поэт и мыслитель Иоганн Вольфганг фон Гете (1749–1832) видел в интуиции «откровение внутреннего человека», а знаменитый швейцарский психоаналитик Карл Густав Юнг (1875–1961) считал ее «видом инстинктивного понимания». Современный нам немецкий врач-терапевт и целитель Курт Теппервайн называет ее «искрой, вызывающей пожар мысли, творческой энергией, внутренним стражем, ключом к открытиям и верным решениям».

Выдающийся немецкий математик, астроном и физик Иоганн Карл Фридрих Гаусс (1777–1855), которого до сих пор называют «королем математиков», автор многих великих изобретений и открытий, писал по поводу одной теоремы из области теории чисел: «Наконец два дня назад я добился успеха, но не благодаря моим величайшим усилиям, а благодаря Богу. Как при вспышке молнии, проблема внезапно оказалась решенной» [31].

Французский математик, физик и философ Жюль Анри Пуанкаре (1854–1912), глава Парижской Академии наук, признавал, что целые дни адских усилий, направленных на решение той или иной научной задачи, проходят совершенно неплодотворно, а результат приходит всегда в виде внезапного озарения. При этом крупные математические идеи возникали у Пуанкаре не за рабочим столом, а на подножке омнибуса или на прогулке по берегу моря – причем совершено без связи с предыдущими мыслями.

Классическая иллюстрация озарения – крик Архимеда (287 до н. э.–212 до н. э.) «Эврика!», то есть «Нашел!», с которым он голым выскочил из ванны на улицу, внезапно открыв основной закон гидростатики, получивший впоследствии его имя.

Знаменитая периодическая система элементов Дмитрия Менделеева (1834–1907) была получена им во сне в готовом виде. «Вижу во сне таблицу, где элементы расставлены как нужно. Проснулся, тотчас записал на клочке бумаги, и только в одном месте потребовалась поправка», – рассказывал великий химик.

Упомянутый выше физик Макс Планк так описывал свое состояние в момент открытия теории квантов: «После нескольких недель самой напряженной работы в моей жизни тьма, в которой я барахтался, озарилась молнией, и передо мной открылись неожиданные перспективы».

Альберт Эйнштейн писал: «Открытие в науке совершается отнюдь не логическим путем; в логическую форму оно облекается лишь впоследствии, в ходе изложения. Открытие, даже самое маленькое, – всегда озарение. Результат приходит извне и так неожиданно, как если бы кто-то подсказал его».

Исаак Ньютон признавал: «В основе всех великих открытий, когда-либо сделанных человеком, лежит смелая догадка».

Лауреат Нобелевской премии по физике, президент Датского королевского общества Нильс Бор (1885–1962) в одной из своих монографий описывает, как однажды он увидел себя во сне на солнце из горящего газа, вокруг которого вращались связанные с ним тонкими нитями планеты. Внезапно газ затвердел, а солнце и планеты резко уменьшились в размерах. Проснувшись, Бор мгновенно понял модель атома, над которой постоянно, но безуспешно размышлял.

Австрийский физиолог Отто Леви (1873–1961) много лет работал над открытием механизма, с помощью которого нервная система регулирует сердечные сокращения. Озарение пришло к нему во сне, он вскочил, быстро записал в блокнот все, что увидел, и снова уснул. А утром ничего не смог понять в сделанных записях – в них были использованы неизвестные ему обозначения. Но следующей ночью сон с решением задачи повторился, и уже в этот раз утром Леви смог записать понятными символами открытие, которое впоследствии принесло ему Нобелевскую премию.