Текст книги "Мои звери. С вопросами и ответами для почемучек"

Журавли-танцоры и курица-босоножка

У меня было четыре журавля. Я заметил: после долгого сидения в клетке журавлям, как и страусам, хочется «поразмять» свои длинные ноги, и, как только я выпускал журок на арену, они начинали махать крыльями, подпрыгивать, топтаться на месте. Очень смешно получалось. Уж на что я привык к смешному в цирке, и то меня всегда разбирал смех, когда я смотрел на прыгающих журок. Они плясали, будто клоун на ходулях.

Я подумал: «А нельзя ли их научить танцевать так, чтобы было похоже, как люди танцуют?»

Терпеливо, день за днём, я учил длинноногих птиц танцевать. Нельзя было без смеха видеть, как они выделывали разные забавные па.

Я купил клеёнчатый ковёр и положил его на арену. Потом я рассадил журок попарно в двух клетках и поставил клетки на арене друг против друга. Потом одновременно открыл обе клетки, и мои журки, как в первой фигуре кадрили, стали проходить пара через пару. Они проходили взад и вперёд, а потом проделывали «балансе», то есть вертелись.

И вот они хорошо научились танцевать. Тогда я их взял с собой на гастроли.

Мы поехали в Кострому. Там на площади мы раскинули парусиновую крышу нашего цирка-шапито. Вдруг налетел ветер с дождём, шапито наше промокло и разорвалось. Пришлось срочно мобилизовать всех портных города. Они торопливо зашивали громадную парусину, а солнце сушило её.

Кое-как мы наладили наш цирк.

Я вышел со своими «танцорами» на арену порепетировать. Я разостлал клеёнку, выпустил из клетки журавлей и хотел было им дать перед танцами по кусочку мяса. Вдруг старший журавль поднял голову и посмотрел вверх: сквозь прореху в недошитой парусине голубело небо. Журавль вскрикнул, махнул крыльями, вытянул голову и… взлетел! Не успел я опомниться, как за ним поднялись остальные «танцоры». Шумя крыльями, вытянув длинные ноги, они быстро пролетели сквозь прореху и скрылись из глаз.

Я выбежал на улицу. Собралась публика. Мы смотрели вверх, кричали, звали:

– Журки, журки!

Журки не отвечали.

В публике говорили:

– Вот это станцевали!

– Жалко! Учёные журавли!

– Ну, разве их теперь поймаешь!

– И посмотреть, как танцуют, не пришлось.

Жалко мне было журавлей до невозможности.

Недели через две ко мне явился человек в охотничьем костюме, с ружьём, с ягдташем, набитым птицами.

– Вы Дуров? – спросил он.

– Я. А в чём дело?

– Видите ли, я здешний охотник. Пришёл к вам рассказать о сегодняшней охоте. Может, я вам своим рассказом принесу большое огорчение, прошу не винить.

Я не понимал, к чему клонит свою речь охотник.

– Я охотник, – продолжал незнакомец, – но никогда в жизни не охотился на журавлей и никогда не думал, что мне придётся убить эту птицу.

– Журавлей? – переспросил я.

– Да!

Он вынул из ягдташа убитую дичь:

– Вам эта птица знакома?

Я посмотрел на беспомощно висевшее тело с длинной шеей и длинными ногами.

– Журка! – вскричал я. – Где вы его убили?

Охотник вздохнул:

– Да, значит, на самом деле ваш. Шёл я по болоту утром, отсюда далеко, вёрст за сорок, и вдруг вижу – что за чудо? – на болоте журавли танцуют. И как танцуют! Будто люди! Ну, думаю, значит, я заболел и это мне всё мерещится. Но птицы не пропадали. Всё танцуют и танцуют. Дай, думаю, проверю, фантазия ли это или на самом деле. Я вскинул ружьё, прицелился и выстрелил. И что же? Три журавля улетели, а один остался лежать в траве. Ну, я его и подобрал. А потом я пришёл в город, вижу – на заборе афиша: выступает известный Дуров с танцующими журавлями. Ну тут я понял, какого журавля убил!

Он замолчал.

Я с грустью смотрел на убитого журку. Потом я сказал:

– Вы не проводите меня туда, где вы видели журавлей?

Охотник согласился. Мы отправились. Мне хотелось посмотреть на то болото, где был убит журка.

После журавлей у меня появилась другая замечательная «танцовщица» – обыкновенная рябенькая курочка.

Уроки танцев начались у нас с того, что я приручил её к себе. Она стала смело брать из моих рук корм. Затем, водя около клюва приманкой, я приучил её перевёртываться на одном месте.

Когда курочка усвоила этот приём и научилась «вальсировать», мы перешли к следующему уроку. Я насыпал на стол слой земли и на глазах у курочки закапывал туда кусочки мяса, зёрна овса и т. п. Курица лапками разбрасывала землю, стараясь достать пищу. Так я приучил её плясать на столе. Потом я перевёл её на гладкий стол, без земли. Она отлично танцевала под музыку.

У меня был музыкальный ящик. Если его заведёшь, он сам играет. Вот на этот ящик я ставил рябенькую курочку и заводил его. Как только раздавалась музыка, курочка начинала вертеться на одном месте, как бы вальсируя. Музыка прекращалась, и курочка переставала танцевать.

* * *

Зачем страусам длинные ноги?

Страусы – интересные птицы, ведь они совсем не могут летать, но зато прекрасно бегают. Правильное развитие ног имеет для них большое значение: сильные ноги позволяют странствовать по обширным территориям скудных степных пастбищ в поисках корма и питья. А также быстро убегать от преследователей  на равнине, где крупному животному негде спрятаться. От погони страус может резко, на большой скорости, повернуть назад, используя при повороте рыхлые перья крыла, тогда как зверь продолжает по инерции  бежать вперёд некоторое время.

Что за птица журавль? Почему они улетели из цирка?

Журавли – красивые дикие птицы, обитающие вблизи водоёмов. Они прекрасно летают и, конечно, очень тосковали в неволе, поэтому и улетели при первой же возможности. Танцуют журавли и на воле, их прекрасный танец, включающий и наклоны, и подпрыгивания, и подбрасывание веточек, – часть ритуала ухаживаний во время брачного периода. Это важное для животных время тоже поспособствовало стремительному побегу из цирка.

Почему курочка рябенькая? От кого произошли домашние куры? Куры умеют танцевать?

Домашняя курица – самая распространённая домашняя птица в мире. Но когда-то, очень-очень давно, наши привычные куры были дикими, их общий предок называется джунглевая курица, родом она из Юго-Восточной Азии. Рябенькая означает – рябая, это цвет оперения курочки. Обычно так называется чёрно-белый окрас, в мелкую крапинку. В обычной жизни кур нет места танцам, но терпение и выдумка дрессировщика творят чудеса, и в качестве артистов куры используются и по сей день.

Гусь Сократ

Вкусная штука – жареный гусь, а я вот никогда жареной гусятины не ем. Как увижу жареного гуся, так сразу вспомню моего Сократа.

Это было давно. Я тогда был ещё совсем молодым, и зверей у меня было мало: свинья Чушка, собака Бишка и гусь Сократ – вот и вся труппа.

Сократ был очень умный гусь. Я выучил его ходить по арене и останавливаться по команде «стой». Потом я выучил его стрелять из ружья.

Я взял кисть со шнурком от портьеры, прилепил внутри кусочек хлеба и дал Сократу. Он стал выклёвывать из кисти хлеб.

На следующий день, когда я показал Сократу кисть, он тотчас же стал искать хлеб в бахроме кисти. Как только Сократ прикасался клювом к кисти, он получал от меня кусочек хлеба. Я повторял это много раз, и в конце концов Сократ понял, что получит хлеб только после того, как притронется к кисти.

Но вот я перестал давать ему приманку. Гусь разозлился и стал нетерпеливо дёргать кисть. Этого я и ждал. Сократ тотчас же получил награду.

Где бы потом Сократ ни увидал висящую кисть, он подходил к ней и начинал трепать её широким клювом. Он дёргал её до тех пор, пока не получал кусочка хлеба.

Потом я сделал подставку, прикрепил к ней ружьё, заряжённое пистоном, и привесил кисточку к взведённому курку. Сократ дёргал за кисточку, и ружьё стреляло.

Сократ умел ещё, неуклюже переваливаясь, кружиться и танцевать вальс.

Несмотря на то, что в нашем цирке выступал такой замечательный артист, дела наши шли неважно. Публика почти не ходила в наш цирк, и мы сидели без денег.

Хозяин нашего цирка Ринальдо злился, когда мы заводили разговор о жалованье.

– Ну, где же я возьму вам денег? Ну, где? – ворчал Ринальдо.

Мы голодали.

В цирке Ринальдо, кроме меня, тогда работали ещё силач Подмёткин, «человек-змея» Люцов, его жена Ольга – «королева воздуха», шпагоглотатель Баут и музыкант, игравший на разных инструментах, Быков.

Больше всего страдал от голода силач Подмёткин.

– Да пойми же ты, – кричал он хозяину, – я есть хочу! Дай полтинник!

– А где его взять, полтинник-то? – отвечал Ринальдо. – Вчера сбору опять было три рубля с копейками. Никто на вас, артистов таких, и смотреть не хочет!

– У меня все мускулы слабеют! – жаловался Подмёткин.

– Может, поджечь балаган? – серьёзно спрашивал Ринальдо.

– Вы с ума сошли, Ринальдо, – отвечала «королева воздуха». – Скоро праздники, Новый год, публика как повалит к нам ходить, битковые сборы будут!

– Держи карман! – уныло говорил Человек-змея». – У меня вот последнее трико порвалось…

Лучше других жилось музыканту. Его полюбили купцы. Он их потешал игрой на гармошке, на свистульке, на барабане с медными тарелками.

А сборы в нашем балагане становились с каждым днём всё хуже и хуже.

Наступил канун Нового года. Ринальдо куда-то ушёл. Он понимал, что сегодня мы особенно настойчиво будем у него просить денег.

Целый день мы напрасно искали его по всему городу. Вечером мы, голодные, сидели в нашем балагане и ругались.

– Ох, жизнь наша каторжная! – ворчал я.

– Славно было бы сейчас курочку хорошенькую съесть! – отозвался «человек-змея».

– Порядочные люди под Новый год гуся едят, – заметила «королева воздуха».

– Гм… Гуся-то и мы могли бы… – задумчиво произнёс силач.

– Откуда? Откуда? – повскакали все.

Силач показал на меня:

– А вот у него есть. Большой, на всех хватит.

– Ребята, вы с ума сошли? – закричал я. – Моего Сократа? Артиста?

– Что? Испугался? – засмеялись все. – То-то!

Музыкант махнул рукой:

– Ладно! Всё это пустой звон. Надо о деле говорить. Махну-ка я к одному купчишке знакомому. Наверно, полтину отвалит. А?

Все одобрили его предложение.

Быков накинул на себя пальтишко и вышел из комнаты.

Меня тоже потянуло на улицу. На душе было тяжело. Я пошёл бродить по городу.

Ярко освещены магазины. В окнах всякая снедь. Богатые купцы и чиновники в шубах и меховых шапках толпились у прилавков. А бедняки, вроде меня, ёжились на улице от холода и, глотая слюнки, посматривали на витрины. Долго я так бродил по городу и вернулся окоченевший.

Дома я застал большое общество. Музыкант рассказывал что-то смешное. «Королева воздуха», «человек-змея» и силач заливались хохотом.

– Володя, друг, – закричал, увидев меня, силач, – садись! Выпей! Закуси ради Нового года!

– Спасибо.

– Закуси, не стесняйся! Ты-то имеешь полное право попробовать этой закуски.

– Хо-хо-хо! – засмеялись все. – Правильно! Полное право!

– Что такое?

Я шагнул к столу. На бумажной скатерти красовался большой новогодний гусь. Часть его была уже съедена; обглоданные косточки валялись на столе.

Я бросился в угол, где стояла клетка с Сократом.

Клетка была пуста!..

Я кинулся с кулаками на сидящих за столом. Кого-то ударил по лицу, кого-то сбил с ног.

Потом я сел на пол, обнял опустевшую клетку обеими руками и горько заплакал.

* * *

Что за птица – гусь? Почему гуси считаются умными?

Вероятно, у автора жил и работал артистом домашний гусь, которых обычно держат на фермах. Это давно одомашненная птица, происходящая от диких водоплавающих птиц. Если сравнивать гуся с другими сельскохозяйственными птицами, то, пожалуй, он и правда гораздо сообразительнее куриц или, например, страуса, и поддаётся нехитрой дрессировке.

Кто такие силач, «человек-змея», шпагоглотатель? Что они делали?

Все эти люди – артисты цирка: силач поднимает невероятные тяжести, человек-змея очень гибкий, его суставы подвижны, и он может гнуться и изгибаться и помещаться в самых неожиданных местах, например в маленький ящик. Шпагоглотатель умеет проделывать удивительный трюк: длинную металлическую шпагу он пропускает через рот, и та доходит до желудка, а затем он её вынимает. Этому умению трудно научиться, требуется масса тренировок.

Ворон Карп и галка-воровка

В заключение расскажу о вороне Карпе и галке-воровке.

Чёрный ворон – умная птица. У него неплохой слух, и он недурно подражает звукам. За это нашего ворона можно назвать «русским попугаем».

Мой ворон хорошо знал своё имя и отзывался на него, – наверное, потому, что «Карп» похоже на его родное «карр».

Я выучил его произносить два слова: «Кто там?» Он внятно, как человек, выкрикивал:

– Кто там?

Вот раз в конюшню цирка забрались воры. Они разбили стёкла в окне и влезли в стойла. Кучера на ту беду спали, как убитые. Жулики сняли висевшие на стене сёдла и сбрую и собрались уже улизнуть с добычей. Вдруг в темноте раздался строгий голос:

– Кто там?

Воры в ужасе побросали вещи и скрылись.

– Кто там? – ещё раз спросил ворон.

Но испуганные воры мчались уже далеко по улице.

Так Карп спас цирк от воров.

Галка же, наоборот, была отчаянной воровкой.

Против меня, окно в окно, жила портниха. И вот моя галка повадилась летать к портнихе на подоконник.

Раз ко мне прибежала работница портнихи.

– Ваша птица украла у нас ложку, а хозяйка, – она заплакала, – думает… на меня…

Я ничего не понимал.

– Какая птица, какую ложку?

– А я сама не знаю какая, – плакала девушка, – а только я её ложки не брала… не брала… Не надо мне её ложки… ничего не надо…

А через несколько дней меня потащили в суд. Оказывается, портниха на меня подала в суд, будто я обучаю птиц воровать и будто я краденое собираю и продаю.

На суде я с возмущением отрицал своё отношение к портнихиным ложкам. Но что же? В моей квартире нашли с полдюжины ложек, украденных у портихи.

Всё это получилось из-за галки. Она летала к портнихе и таскала ложки.

У меня наши целую коллекцию: напёрстки, медные пуговки, перламутровую пепельницу, стеклянную пробку и ещё много интересных вещей.

Я долго доказывал портнихе, что я вовсе не учил галку воровать.

– Просто, – объяснял я, – галки, как и вороны, любят всё блестящее и подбирают, что плохо лежит, но хорошо блестит.

И мы с ней помирились.

* * *

Что за птица ворон? Она всегда чёрная? Ворон умеет говорить?

Ворон – птица крупная, с массивным острым клювом, длинными перьями на шее (вроде бороды),  в полёте отличается от других врановых большими и длинными крыльями и клиновидным хвостом. Цвет оперения чёрный с металлическим отливом, как у самцов, так и у самок. Ворон считается одной из самых умных птиц. У него очень хорошо получается подражать всевозможным звукам, в том числе он может воспроизводить и человеческую речь. Но говорить в буквальном смысле он не способен.

Что за птица галка? Почему галки воровки?

Галка – птица из семейства врановых. Имеет довольно скромные размеры, цвет чёрный с тёмно-серым оперением, крылья и голова блестящие. Склонность подбирать и утаскивать к себе в гнездо блестящие вещи появляется у этих птиц и других из того же семейства, весной, в период брачных игр и обустройства гнезда, тогда в их жилища могут попасть столовые приборы, украшения и любые другие сверкающие на солнце предметы.

От автора

Много лет подряд я, артист, скитался по свету со своими дрессированными животными. Я переезжал из города в город, из губернии в губернию, останавливался на промежуточных станциях, в железнодорожных плохо сколоченных театрах, в сараях, в ярмарочных балаганах и под дождём, ветром, снегом давал я представления со своими зверьками.

Делил я с ними и их кочевую жизнь и нередко в первые годы странствований засыпал, обнявшись с ними в конюшнях, а в больших городах, позднее, когда приходилось останавливаться в номерах гостиниц, на постели, под постелью, на стенах, на шкафах и комодах, в ящиках этих комодов, – всюду ютились мои пернатые и четвероногие друзья.

Обезьяны прыгали и лазали здесь по драпировкам, шкафам и карнизам; на стенах, в клетках, сидели разные птицы; рано утром, чуть свет, они будили меня своими громкими птичьими голосами. Петух мне кричал своё бодрое «кукареку», попугай – «вставай, пора», ворон отзывался гортанным голосом «кто там», когда коридорный стучался в дверь, принося самовар. Под одеялом, свернувшись калачиком, лежал мой неразлучный друг-собака; лизнув мою ногу, она вылезала наружу. А поверх одеяла резвилось несколько десятков крыс, подлезая под подушку и простыню. Я вставал, одевался и, когда выходил из дому, направляясь по делам, меня везли по улицам мои цирковые товарищи: ослик, свинья, верблюд, а то и сам великан-слон.

Моя жизнь вся целиком прошла бок о бок с животными. Горе и радость делил я с ними пополам, и привязанность зверей вознаграждала меня за все человеческие несправедливости.

И служили мои звери не только своему животу и моему карману, но и высшим задачам просвещения. И часто, сравнивая людей и животных, я находил больше правды у последних.

Я видел, как богачи высасывают все соки из бедняков; как богатые, сильные люди держат своих более слабых и тёмных братьев в рабстве и мешают им сознать свои права и силу. И тогда я, при помощи моих зверьков, в балаганах, цирках и театрах говорил о великой человеческой несправедливости.

Я никогда не поступал с моими животными так, как сильные люди поступают со слабыми, и они это ценили, и им жилось у меня гораздо лучше, чем многим миллионам замученных, задавленных людей.

Зато и зверьки меня любили, понимали и нередко выручали.

Приезжаю я на какую-нибудь фабрику, станцию или в какой-нибудь город играть. Тотчас же навожу справки, кто из местных властей обижает население, разузнаю особенности его характера и поведения и уже к вечеру выучиваю одного из моих зверьков изображать этого «начальника», высмеивая его перед публикой, а смех бывает часто сильнее кнута.

После каждого из таких смешных номеров я должен был готовиться к высылке из города, но я привык к кочевой жизни и не боялся гнева власть имущих.

Прошло время безвестного скитания. Нас с моими зверьками стали знать уже всюду и всюду встречали с распростёртыми объятиями. Нас стали выписывать и за границу, где я видел также несправедливости и где так же смело высмеивал местные власти. И оттуда меня высылали за мои насмешки на родину…

Годы кочевья, полные трудов и лишений, уносят силы. И я и мои верные товарищи – животные стали всё чаще и чаще прихварывать. Пришлось подумать о месте для отдыха.

Благодаря народным массам, приносившим свои трудовые деньги в кассу театров и цирков, где я выступал, я мог приобрести себе уголок – станцию для отдыха и более удобной оседлой жизни моим зверькам. Они этого заслуживали: сколько их гибло благодаря случайностям переездов.

И я приобрёл в Москве на Старой Божедомке небольшой особняк с садиком, где бы можно было расположить животных, учить их детей, лечить больных, наблюдать, изучать и записывать их жизнь, чтобы потом передать их историю читателям…

В моём уголке старые, ослабевшие животные находили приют; здесь было и кладбище для умерших… Этим кладбищем, служил мой музей, где чучела моих сотрудников оставались, для потомства, как памятники.

Здесь можно увидеть мою собаку Запятайку, которая стоит на прекрасной бронзовой подставке, поднесённой ей её почитателями; страус, как живой, выглядывает из глубины ниши, представляющей его родной пейзаж; северные олени, добрые и терпеливые, как обитатели тундр – самоеды, изображены среди снежной пустыни с самоедом, на нартах (санках); вдали виднеется белый медведь на льдинах, освещённый заходящим солнцем, среди громад Ледовитого океана, а неподалёку виднеется и наше русское болотце с его обитателями журавлями. Это болотце я нарисовал сам, в память смерти на нём моего любимца Журки, который улетел у меня случайно из цирка. Музей не забыл и Мишку Топтыгина, и росомаху, которую я посадил под стекло, среди высокой травы; она крадётся шаг за шагом за охотником… Останавливаясь перед нею, я вспоминал, как много я положил трудов, чтобы смягчить и уничтожить некоторое её дурные инстинкты.

А вот и варран, громадный ящер; он напоминает мне о том, с каким трудом я его приручал… В глубине расщелины скал лежат, глядя на Тихий океан, мои морские львы.

В различных позах в нишах можно увидеть волка с козлом, медведя со свиньёй, лисицу, орла и куницу, фотографические изображения моей «мирной конференции», где за одним столом, едят самые разнообразные животные: лисица, петух, орёл, свинья, медведь, козёл, собака. Все они мирно обедали у меня, сидя рядком. И хотел бы я громко крикнуть на весь свет:

– Люди, берите пример с моих животных.

И многое множество различных чучел зверьков и птиц и их фотографий рисуют в моём уме всю прошедшую трудовую, полную горя и радости жизнь…

Вот о них-то, о моих товарищах – зверях, я и хочу рассказать в своих книгах…

Из книги «Звери дедушки Дурова».

* * *

Что за животное верблюд? Что он делал в цирке? Используют ли сейчас в цирке верблюдов?

Верблюд – животное из засушливых регионов нашей планеты, его даже называют «кораблём пустыни», потому что жители пустынь используют его в качестве транспорта. Бывают одногорбые и двугорбые верблюды, внутри горба – жир, который является энергетическим запасом, а также предохраняет животное от перегрева. В цирковых программах встречаются довольно часто в качестве экзотического гостя. Может выступать с наездником.

Кого мы называем зверями? А кто такие животные?

Звери – это млекопитающие животные, они теплокровные, чаще всего покрыты мехом. Это привычные нам лесные жители: зайцы, белки, лисы, волки и многие-многие другие. Животные же – более широкое понятие: это и мельчайшее насекомое и синий кит, и птицы, и рептилии, все живые существа на нашей планете – это животные.

Почему Дуров называет северных оленей добрыми и терпеливыми?

О доброте этих рогатых судить сложно, всё же они по-настоящему не наделены такими качествами, но северный олень и правда очень терпеливое животное, ведь его жизнь проходит в тяжёлых, суровых условиях тундры, где мало тепла и еды. Все тяготы они переносят стойко, пища их скудна: мхи, лишайники, иногда листья и травы, яйца и мелкие животные. Большинство северных оленей живут в стадах оленеводов, перемещаются вместе со своими пастухами от стойбища к стойбищу. И так круглый год, несмотря на время года и погодные условия, они всегда в пути.