Текст книги "Олег Вещий"

Ещё раз напомню. У викингов у самих не было ни государства, ни умения его строить, ведь и славяне, и варяги находились на одной стадии общественного и культурного развития – разложения родового строя и становления феодализма.

Когда здравый смысл удаляется на покой, то его место занимает фантазия. А в данном конкретном случае здравый смысл привлечь не удалось бы при всей возможности. Фантазия и сочинительство есть родственные души. Одно частенько переходит в другое.

Сочинительство в русской истории начинается с того самого момента, когда летописец выдает за единственную и непреложную истину «призвание варяжских князей на власть» и якобы добровольное подчинение им. А это, как вы видели, совсем не так. Просто таким сообщением летописец подводит идейную базу под событие и даёт возможность оправдать владычество завоевателей на Руси, а также обосновать княжескую власть Рюриковичей, которые якобы нужны были «отсталым племенам славян». Пока это лишь первый камешек, заложенный в фундамент сказки о построении варягами Русского государства.

Это правильный ход и очень удобная версия. Она сразу же оттеняет все славянские достижения до Рюрика. Забавно то, что, отвергая все славянские достижения, в том числе и по построению государства, летопись не может привести каких-либо, пусть даже самых мелких, примеров в пользу того, что Рюрик и его братья принесли славянам хоть какую-то пользу. Князей Олега и Игоря я нарочно оставляю в стороне. О них разговор особый, и он пойдёт дальше. Да и собственно, они к этому делу никакого касательства не имеют. Поэтому вернёмся к Рюрику.

Обратите внимание, насколько бледно выглядит фигура Рюрика в русских летописных сводах. И дело даже не в том, что описание его внешности до нас не дошло. С описанием всех первых князей сложности. Я говорю о другом. О характеристиках. Летописцы дают их Гостомыслу, который правил до Рюрика, Аскольду, который был современник Рюрика, и Олегу, который правил после него. На эпитеты не скупятся, только Сокол Рюрик выглядит на их фоне бледной птицей, альбиносом. Пропадает и выпадает. Проходит фоном. Именно поэтому позднейшие учёные пытаются кто как может разукрасить героический ореол Рюрика, отождествляя его с кем попало. Мало того, если вчитаться ещё внимательнее, то вы с удивлением обнаружите, что ни одна из летописей вообще не отзывается о князе Рюрике добрым словом и не приводит в пример ни одно его положительное деяние. Один лишь негатив. Что, информации было недостаточно? Вряд ли. Просто сказать было особо нечего. А выдумать за Рюрика иные подвиги летописцы не рискнули.

Есть ещё один интересный момент, на который стоит обратить внимание. Русским князьям обычно давались имена в честь предков, однако вплоть до конца XI века именем Рюрика среди русских князей никто не пользуется. Хотя имена Олег, Игорь и Владимир довольно распространены в княжеской среде.

Почему в большинстве изданий преподносят и превозносят Рюрика как создателя Русской государственности, а о князе Аскольде и его Киевской державе – молчок? Недаром О. Виноградов, рассказывая о первом походе Аскольда на Византию, прямо сказал: «Историки не хотят видеть, что Киевская Русь представляла собой мощное государство, не побоявшееся отстоять свои права у могущественнейшей Византии».

Вы думаете, к чему это я? Ответ прост.

Рюрик и его братья – норманны, включая прибывшую с ними русь, не создавали Русского государства. Оно уже было создано до них. Поэтому спор о том, кем был Рюрик: славянином или викингом, к образованию славянского государства никакого отношения не имеет вообще. Одним словом, вклад варягов в общее дело никто не принижает, но не они одни были движущей силой, которая создала Русь.

Своё государство славяне создали сами!

Но оставим эти размышления и продолжим наше повествование.

Глава 4. Победа варягов. Великий Каган

Остановились мы на том, что война была окончена. Варяги победили и вложили свои напоенные кровью мечи в ножны. Но и победители, и побеждённые понимали, что эта война ещё не окончена. И тем и другим нужна была передышка.

Оговорюсь, что и здесь мне придётся немного переставить события местами, чтобы восстановить цельность произошедших событий.

Итак, передышка. Законный наследник наконец занял престол. Других претендентов на него нет. Перебиты. Осталось лишь неугасимое стремление славян к свободе. Но настоящие смельчаки отдали жизни в этой схватке, остались лишь те, кто больше храбрился, чем что-то делал, кто ныл, но терпел, кто сердился, но ничего не предпринимал… Всё больше шептались по углам ночами, и всё больше хотелось выть в голос, ибо было невмоготу. Но варяги были для них страшнее страшных пугал, поэтому глотали унижение и маялись от безысходности. Но даже сейчас славяне ещё не были едины. У Рюрика ещё есть сторонники, ведь он законный властелин. У него планы на большее, а трон если и не шатается, то всё одно не прочен. У братьев тоже всё не так просто, но пока их спокойствие покоится на мечах витязей их ватаг. Рюрик оседлал торговые пути, но он отчаянно нуждался в пополнении своих сил. В противном случае он мог бы и не удержать власть в своих руках. Объединятся славяне за его спиной и выкинут варяга обратно. На братьев Рюрик мог рассчитывать лишь до определённой степени. Если он ослабеет, то они и сами с радостью займут его место, его трон и его территории. Нет, тут ждать нечего. Надо укреплять власть. Наёмники не нужны были варяжскому князю, ибо они легко могли переметнуться на любую сторону, окажись это выгодно. Варяги с величайшей легкостью переходили от одного князя к другому в зависимости от собственных выгод. Тут князь Сокол принимает единственно верное решение, которое разом укрепит его силы без всяческого пролития крови. Нужно срочно жениться! Где он мог найти отвечающую всем его требованиям невесту? Там, откуда он пришёл, и там, где жили люди такой же звериной масти, по тем же самым правилам войны и чести. Точно такие же, как и он сам. Как сказал историк С.М. Соловьёв, «Скандинавия – старинная колыбель народов, высылает многочисленные толпы своих пиратов, которым нет места на родной земле».

Это как раз было то, что нужно Рюрику. К тому же «весть о счастливом успехе Рюрика и братьев его, желание участвовать в их завоеваниях и надежда обогатиться, без сомнения, привлекли многих Варягов в Россию. Князья рады были соотечественникам, которые усиливали их верную, смелую дружину» (Н.М. Карамзин).

Мысль о том, чтобы породниться с кем-то из славянских вельмож, даже не приходила Рюрику в голову.

Поиски были недолги, зато дали нужный результат. Рюрик нашёл себе выгодную с любой точки зрения пассию. Это, как вы помните, была Ефанда, дочь короля урманского, то есть норвежского. Случилось это в 862 году.

«Ефанда (ок. 850), её муж Рюрик, их сын Ингвар (Игорь). После рождения сына получила от своего мужа Рюрика в вено Ижору. Брат: Хельги или Вещий Олег (ум. 912), перед 879 князь урманский (Мурманский), в 879 князь Рюрик передал ему „шурину своему… варягу сусчу, князю урманскому“ (некоторые русские летописи называют Олега племянником Рюрика) новгородский престол, которым тот владел в 879–882» (Б.И. Попов). У Татищева немного иная трактовка, но и он, ни капли не сомневаясь, именует будущего киевского князя не иначе как Олег I, шурин Рюриков, князь урманский, из Швеции.

Так в славянских землях очутился совсем ещё юный норвежский конунг по имени Хельг, которому на ту пору должно было исполниться лет четырнадцать. Молодая невеста, собрав приданое, спешно отправилась к месту работы мужа, в славянские земли. Для неё это было повышение. Как и положено приличной жене, она отправилась на родину мужа не одна, а взяв с собой дружину, или, если хотите, отряд вооружённых до зубов отчаянных головорезов в качестве собственной охраны, или гвардии, которым командовал её ближайший родственник, то есть старший брат, которым и был Олег. Такое не раз случалось в истории, в том числе и русской. Ярослав Мудрый, отдав свою дочь за Гаральда, тоже отправил с ней в дальние страны отряд умелых бойцов, один из правнуков которых известен практически всей читающей публике под именем Айвенго. Но об этом разговор ещё впереди. Так вот, для Олега, или Хельга, такой шаг был большой удачей. На славянские земли, обширные и достаточно богатые, зарились многие. Мало кому удавалось там закрепиться. Но Олег тоже шёл не как враг, не как захватчик, а как родственник. Родственник законного монарха.

Возвращаясь немного назад, замечу. Круг замкнулся, смотрите сами. Олег, князь урманский, брат Ефанды, шурин Рюрика, то есть его родственник, и воевода его дружины; при этом если на мгновение допустить, что Игорь – законный сын Рюрика, то тогда Олег приходится ему дядей, или, как в раскольничей летописи, он вуй Игоря, то есть брат его матери.

Всё сошлось воедино. Летописи знали, о чём и о ком вели речь. Поэтому совершенно непонятно, почему до сих пор идёт разговор о том, кто же по национальности этот самый загадочный Вещий Олег: славянин или норманн. Некоторые додумались до того, чтобы причислить его к племени древлян, что совсем уж забавно, особенно учитывая его финансовые отношения с древлянами и изнуряющую налоговую политику Олега по отношению к ним. Но и об этом мы ещё поговорим.

С приходом дополнительных сил политика Рюрика мгновенно меняется. Он начинает резко закручивать гайки. Что для него вполне понятно, силы-то значительно прибыло. К тому же Рюрик решил изменить место своего царствования и начал строить свою новую столицу Новгород.

Если довериться летописи, то 864 год был богат на события, и все они коснулись Рюрика напрямую. Скорее всего, они были разделены во времени, ибо следующая запись датирована уже 869 годом. Ругать за это летописца не стоит, он просто облегчил себе работу. Все события он подогнал под первую же приблизительно похожую дату, в которой был уверен. Остальные на точность не претендовали. Итак, бурная жизнь славянского князя продолжалась. Не успел он как следует обосноваться на новом троне, а тут новые утраты. Под 864 годом мы получаем известие о смерти разом обоих братьев, и Синеуса и Трувора. «И принял всю власть Рюрик один». Это сообщение вызывает лёгкое недоумение. Братья его были люди не старые, и войны свои вроде совсем недавно выиграли, народы им чуждые пригнобили, на колени поставили, и тут такое. Да ведь ещё оба разом. Такая синхронность не может не настораживать. Если применить к этому случаю мудрость древних, а она гласит: «Ищи кому выгодно», то итог получается невесёлый. Выгодно всё это одному лишь Рюрику. Он расширил свои границы на земли, которыми владели его братья. Теперь по праву преемственности правил там он. Но для того чтобы представить это как дело рук Рюрика, у нас нет никаких доказательств, лишь домыслы. Никаких иных слухов об этой нечаянной утрате до нас не дошло, а может, просто были они вовремя умело пресечены и канули в веках. Но после смерти братьев Рюрик чувствует себя явно свободнее и увереннее. В этот момент он строит себе новую столицу Новгород и вновь раздаёт земли, но уже не братьям и их людям, а своим приближённым. Татищев это описывает вот так: «864 год „Перейдя же из Ладоги к Ильменю озеру, построил Новгород над Волховом и, тут пребывая, раздавал области вельможам своим: одному Полоцк, другому Ростов, иному Белоозеро, иному Изборск, Смоленск и Муром. И по тем градам князи были варяги пришлецы. А прежде жили в Новгороде славяне, в Полоцке кривичи, в Ростове меря, в Белоозере весь, в Муроме мурома. И всеми же сими обладал Рюрик“» (В.Н. Татищев). О том же и Никоновская летопись: «И раздаде грады племенем своим и мужем: овому Полтеск, иному Ростов, иному же Белоозеро».

Это натуральный передел. Князь Сокол убирает людей, которые преданы были его братьям, изгоняя их с насиженных мест, и раздаёт всё своим, только от него одного зависящим людям. Они приносили присягу верности ему, и кровь проливать будут за него, остальные могут убираться восвояси. Теперь он может себе позволить диктовать условия, теперь, после женитьбы, у него в достатке людей. В данной ситуации Рюрик уже ведёт себя как полноправный победитель, как властелин. Именно после смерти братьев Рюрик начинает вести себя по-иному. Хозяином. В этот раз он действительно раздаёт земли своим ближним людям, одаряя их за верную службу. Теперь ему есть чем их одарять. Не верится, что всё это просто случайность. Это подмечено не только мной. «Рюрик по смерти братьев обладал всею землею, не имея ни с кем войны». Как говорится, померли братья и войне конец. Странное совпадение.

«Сохранилось предание, что по смерти братьев Рюрик оставил Ладогу, пришел к Ильменю, срубил город над Волховом, прозвал его Новгородом и сел тут княжить. Это место летописи прямо показывает, что собственный Новгород был основан Рюриком; и так как здесь он остался жить и после него здесь же жили посадники княжеские и князья, то из этого легко объясняется, почему Новгород затмил собою старый город, как бы тот ни назывался» (С.М. Соловьёв).

В этот год случилось ещё одно несчастье, коснувшееся Рюрика напрямую: из его далекой родины примчался мрачный всадник на чёрном взмыленном коне и принёс ему горестную весть о смерти отца. Рюрик остался его единственным наследником. Братья ушли в мир иной раньше. Летопись об этом так прямо и глаголет: «По смерти же отца своего правил и варягами, имея дань от них». Таким образом, «финны» и славяне действительно находятся под управлением одного конунга. «Соединение племен славянских и финских, что произвело этот союз? Без всякого сомнения, означенные племена были приведены в связь завоеванием варяжским, как впоследствии остальные разрозненные славянские племена были приведены в связь князьями из дома Рюрикова» (С.М. Соловьёв).

Для Олега, или Хельга, это тоже время событий. В этот период он жениться на славянской красавице, дочери Вадима Храброго, убиенного Рюриком, и получает из рук новгородского князя во владение Изборск. Однако кроме этого он получает нечто большее. Породнившись со славянами и взяв в жёны женщину рода Гостомысла, он становится полноправным кандидатом на новгородский трон. Теперь, случись что с Рюриком, он имеет законное право на власть. Правда, пока он ещё для этого слишком молод. Скорее всего, внучку Гостомысла звали Прекраса, а путаница пошла оттого, что не только Татищев, но и ещё несколько источников назвали её внучкой, а не правнучкой. Вот и пошло. Линия Гостомысла просто в очередной раз передалась по женской линии. Законность передачи власти не нарушена и оспорена быть не может. Её воспринимают и варяги по своим канонам, и славяне исходя из своих законов. Итогом женитьбы и является рождение Ольги. Типографская летопись недвусмысленно проясняет этот вопрос. Там прямо сказано, что будущая княгиня Ольга была родной дочерью Олега Вещего.

Нельзя сказать с уверенностью, что это просчитанный шаг Олега, скорее всего, он прислушался к своему окружению. Иаленький конунг получает свой первый урок – со славянами, которыми он вскоре собирается править, нужно не воевать, а родниться. Избежать контрреволюции куда важнее, чем пополнится новыми бойцами. Что вполне можно сделать и за деньги.

Как только земли, подарки и счастье розданы приближённым, Рюрик делает следующий шажок к величию. С этих пор он велит себя величать не иначе как каганом. «Сам же проименовался князь великий, что по-гречески архикратор или василевс, а оные князи подручными». Красиво звучит: сам себя проименовал. Вот оно, честолюбие варяга! Татищев приходит к выводу, что титул сей может означать одно: великий князь – высший правитель или царь и король. После чего идёт интереснейшая ремарка, сделанная великим историком: «Но это последнее у славян до Рюрика в употреблении не было, Рюрику же нужно было для различия от подвластных князей великий приложить». Заострю внимание: до Рюрика никто из славянских правителей, как бы могучи они ни были, таким титулом себя не награждал. Мало того, теперь каждый подручный Рюрику князек, рассаженный им по окрестности, получал из его рук титул князя. Так конунг Хельг стал князем Изборским с более привычным славянскому слуху именем Олег.

Казалось бы, пришла пора разогнуть усталые спины, слезть с заезженных боевых коней и, отложив в сторону тяжёлые мечи, полной грудью вдохнуть воздух мирной жизни. Но не тут-то было. Новоиспечённый каган, разобравшись с противниками внешними, начал устанавливать в своём государстве жёсткие порядки. Славяне такого обращения не выдержали. Они вооружаются и ведут отчаянную борьбу против пришлых варягов, пытаются сбросить их ярмо. И вновь пролилась кровь. «После переселения Рюрика к Ильменю смуты, как видно, продолжались; так, сохранилось предание, что от Рюрика из Новгорода в Киев бежало много новгородских мужей» (С.М. Соловьёв). Одно из них стоит в летописи под 872 годом. «Того же лета избежаша от Рюрика из Новагорода в Киев много Новгородцкых мужей» (Никоновская летопись). «Того же лета оскорбишася Новгородци, глаголюще: „яко быти нам рабом, и много зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его“». Кстати, это дало возможность летописцу перенести гибель Вадима Изборского на этот период. Татищев относит его к 869 году, но датировка, как вы помните, в этих местах условна, а события они описывают одно и причину смуты указывают довольно точно. «6377 (869). В сии времена славяне бежали от Рюрика из Новгорода в Киев, так как убил Водима, храброго князя славянского, который не хотел как раб быть варягам и иных многи изби Новгородцев светников его».

Восстание потерпело неудачу. Викингов много, и все они испытанные воины. С такими тяжело спорить. Проигравшие бегут в Киев, ища защиту и укрытие от кровожадного руса. Рюрик хотел калёным железом выжечь всё неповиновение из своих подданных, желательно навечно. Он не стеснялся в методах. Да и чего уж было теперь. Опьяненные кровью бойцы, рыча, как бешеные псы, идут без страха туда, куда им велит их конунг, разрушая и убивая. Для них нет ни границ, ни преград.

Многие из тех, кто приглашал его во власть, раскаивались в своём поступке, иные поплатились за это жизнью. Викинги сполна взяли всё добро, что можно было взять в качестве уплаты и трофея. В этот раз война была недолгой, и мятеж был подавлен быстро.

Полная и безоговорочная победа на внутреннем фронте не остудила Рюрика, он всего лишь разогревался. А теперь, когда мечи уже были вынуты из ножен, а воины отведали крови, глупо было бы их туда вкладывать. Новгородский князь дерзнул раздвинуть мечом пределы своих границ. Теперь «он законов ищет в беззаконье». Его алчный взгляд устремился на юг. Новым противником был выбран киевский князь Аскольд. Аскольд, потомок легендарного Кия, «прегордый каган северных скифов», как называл его базилевс Василий I. Повод к началу военных действий был, ибо тот посмел укрыть у себя беглецов из Новгорода, спасавшихся от гнева Рюрика, и приютить их. Значит, он укрыл у себя оппозицию. Значит, в Киеве умышляют недоброе! И против кого? Против него, против самого кагана! Да как они посмели!

Беглецов уже не вернуть, но они Рюрику и не нужны, они уже сослужили ему службу волей или неволей.

Н.М. Карамзин оправдывает любую глупость и подлость, совершённую «родоначальником Государства», главное, и слова находит. «Государи Скандинавские, единоземцы Рюриковы, принимая власть от народа, обыкновенно клялися именем Одиновым быть завоевателями», – сообщил он и прослезился…

Как сказал Портос: «Я дерусь просто потому, что дерусь». И отвяжитесь.

На самом деле не всё так примитивно, как кажется известному историку. И Рюрик примитивен не до такой степени. К Аскольду он прицепился не только из любви к драке, а совсем по иной причине.

Варягам давно, ещё до прихода Рюрика, был известен великий водный путь из Балтийского моря в море Черное, давно шайки варягов опустошали окрестные страны, являясь этим путём в их пределы. Давно они пытались втиснуться и ужиться между племенами, жившими у его начала. И как говорит С.М. Соловьёв, «дело невозможное, чтобы, зная начало пути, варяги не стали пробираться тотчас же по нем вниз к Черному морю». «Только малочисленность их дружин без мысли и без средств мешала основать прочное владение в землях, лежащих по восточному пути».

Теперь средства, люди и надёжная база были. Появилась даже мысль. И эта мысль грызла конунга Рюрика денно и ночно. Не все ещё богатства славян он прибрал к своим рукам. Не все торговые пути оседлал. Руки чесались попробовать себя в столь значимом деле. Хоть летописи об этом стыдливо умалчивают, но это было одним из самых масштабных дел, задуманных князем Рюриком. Правда, не исполненных. А начиналось всё хорошо.

Если вернуться к действиям Рюрика и отбросить тот факт, что он просто выбрал себе противника не по зубам, то всё остальное он рассчитал верно. Дело в том, что киевский князь Аскольд начал войну с болгарами и в ней был убит сын Аскольда. Рюрик правильно рассудил, что теперь война долго не остановится. Такую потерю Аскольд не может снести, и он бросит в болгар всю свою ярость. А это кровь и потери с обеих сторон. К тому же Аскольд не сможет воевать на два фронта, а приоритеты в такой ситуации расставлены однозначно. После этой смерти Аскольд изменился. Это было заметно по его поведению. Возможно, смерть сына надломила даже такого сильного князя. Возможно. Но и к этой теме нам придётся вернуться ещё раз и тоже совсем скоро.

Итак, операция по захвату новых земель началась. Пока Аскольд воюет с дунайскими болгарами, новгородец решил аккуратно подобраться к его владениям вплотную, чтобы выбрать момент и ударить в спину. Покрытый кровью славян Рюрик двинулся против Киева. На юге перейден волок между Ловатью и Западною Двиною, присоединен Полоцк. Это уже была прямая угроза Киеву. Это был вызов. Рюрик искренне верил в то, что болгары, отчаянно сопротивляясь, затянут войну и заметно повыбьют людей из киевской дружины. Всё это даст ему возможность как следует закрепиться на новых землях. А там как боги дадут. Возможно, они вразумят Аскольда не связываться со страшным викингом или займут его ещё какими делами. А пока суд да дело, Рюрик укрепится на новом плацдарме, обрастёт мускулами, мечами и будет готовить удар в самое сердце Киева. Но он просчитался.

На что он надеялся, сказать трудно. С таким прославленным и сильным противником он дела ещё не имел. Дружина Аскольда совершенствовала своё мастерство не во внутренних стычках. Её противники были куда более опасны. Они дрались со степными варварами, с соседними славянскими племенами – воинственными древлянами и угличами, с дунайскими болгарами, византийцами и печенегами, все они испытали на себе эту мощь. Для того, кто владел городом Киевом, это было естественно. Степные стервятники только и ждали момента, чтобы напасть и пограбить. Древляне и уличи обижали и притесняли при возможности более спокойных полян. Столкновения с дунайскими болгарами были естественны по самому пути, которым обыкновенно русь ходила в Грецию.

Никто не мог сокрушить войска Аскольда. «Рыча от бранного пыла, сжигали они города». Лишь силы природы один-единственный раз встали на его пути. Правда, их киевский князь, возможно, принял за божественное вмешательство, а с богами он ещё воевать был не готов.

Возможно, Аскольда эта попытка захвата его земель даже удивила. Однако он был не из тех, кто долго размышляет. Киевский князь решения принимал скоро, а действовал решительно. Вихрем грозовым налетели на ворога дружины киевлян. Мощным ударом отрезвили они Рюрика и отправили его на пенсию. В год 873-й. «Того же лета воеваша Асколд и Дир полочан и много зла сотвориша» (Никоновская летопись). Предприятие по расширению границ своих владений за счёт соседей, задуманное с таким размахом, с треском провалилось. Кровавый урок, преподанный Аскольдом, настолько отрезвил Рюрика, что тот до конца жизни потерял охоту к подобного рода авантюрам. И не нужно строить иллюзий, что урон поляне нанесли лишь одному из князей, сидевшему в земле кривичей и назначенному на должность новгородским каганом. Нет, вызов был брошен именно Соколу, и он это сам прекрасно понимал.

После этой выволочки все деяния Рюрика исчисляются лишь его личной жизнью. В чужие дела он теперь не лез. Короче, дым ещё пускал, но уже без огня. Обособился в своих болотах, затаился, укрепил границы и, видимо, впав в тоску, занялся вопросами воспроизводства. То есть продолжения рода, ибо время уже пришло, годы брали свое. По крайней мере, так говорят летописи. Последнее, что сообщают о новгородском князе В.Н. Татищев и Иоакимовская летопись, звучит так: «Имел Рюрик несколько жен, но более всех любил Ефанду, дочерь князя урманского, и когда та родила сына Ингоря, ей обещанный при море град с Ижорою в вено дал (как дар жениха за невесту)». «Рюрик был очень болен и начал изнемогать; доверил княжение и сына своего шурину своему Олегу, чистому варягу, князю урманскому».

Правление князя Сокола закончилось. Давайте подведём его итог. Информации о славном новгородском князе сохранилось действительно не так много, но это произошло по двум причинам. Во-первых, не о чем особо было и рассказывать летописцам. Рюрик был посредственный князёк с большими амбициями, и не более. А во-вторых, чтобы сделать его личностью выдающейся и легендарной, всё время приходилось что-то придумывать, объяснять, домысливать и откровенно привирать, а где и просто фальсифицировать.

Мало того, ни в одной из летописей вы не найдёте о «первом» славянском князе практически ни одной хорошей характеристики. Да не то что хорошей, а вообще мало какой. Рюрик выглядит довольно бесцветно на фоне остальных его современников и предшественников. Тот же Гостомысл характеризуется ими как муж мудрый и храбрый, о Рюрике же только перечисление событий. Сухая статистика. А всё почему? Потому что хорошего про него сказать было просто нечего, а плохого сказать бы просто не дали. Дифирамбы ему уже начинают петь более поздние историки. Летописцы просто перечисляют деяния. Заметьте, их не так и много, и мало какими из них можно всерьёз похвастаться. Самое «славное и громкое» – это убийство славянского князя. Вероломное.

Время Рюрика кончилось. Теперь вся власть над землями, принадлежащими ему, попала в руки ближайшего наследника Олега Изборского. Король умер, да здравствует король! Тут мне могут возразить. Практически любому, мало-мальски знающему историю человеку доподлинно известно, что у Рюрика был сын Игорь, которому он всё и оставил. А Олег всего лишь дядька. Регент при малолетнем принце. Сторож при добре. Сторожевой пёс на цепи. Вон и Татищев с летописью этот факт подтверждают. Понимаю. Однако не всё так просто, как кажется на первый взгляд. Вскоре вы в этом сами убедитесь. Факты и логика говорят как раз об обратном. Так что позвольте вести повествование так, как я считаю нужным, а этому, безусловно, ключевому моменту я посвящу отдельную главу.

Поэтому для нас сейчас важно только одно. После смерти основателя княжеской династии Рюрика в 879 году в Новгороде стал княжить Олег. Последний как старший в роде, а не как опекун малолетнего князя получил всю власть Рюрика и удерживал ее до конца жизни своей. Теперь его стали звать на славянский лад, не Хельг, а Олег.

К этому моменту он был уже не мальчик. Лет ему было на ту пору около 27–30. Он уже заждался власти. Наконец-то пришла его пора. Следующие 25 лет вещий князь будет занят расширением своей державы.

Недолго скорбя по ушедшему из жизни старшему товарищу, Олег уже Новгородский принимается за дела, которые Рюрику оказались не по плечу. Видно, что новый каган не терял времени даром и ещё до смерти кагана старого готовил и планировал это серьёзное предприятие.