Текст книги "Окаянное лето"

– Тупая ты, Алёнка, как валенок. Тоже мне самоучка-детектив. О чём ещё должен размышлять рыцарь пера, продолжатель дела великого Пушкина?

– Всё, я замолкаю и спать залегаю.

Женя покосился на оружие, и даже подержал его пару минут в руках. Но невесть откуда взявшаяся дрожь в пальцах заставила положить обратно грозный металл.

Анко спал. Алёна ворочалась в спальнике, как на вертеле. Не спалось, в голове крутились похождения из «Двух капитанов» – Саня так и не сбежал в Туркестан. После облавы он попадает в распределитель для беспризорников, а оттуда – в школу-коммуну. Вскоре он знакомится с новыми друзьями, а ещё с Катей, девочкой с косичками…

«Бедный ребёнок», – подумал журналист, глядя на Алёнку. «Ровесницы бегают по дискотекам и кафешкам, а она как заведённая мотается по тундре. Да любая на её месте давно бы закатила истерику по поводу отсутствия нормального туалета и душа, а она умудрилась из туристической плитки сотворить домашний очаг». Наконец-то всё стихло. Женя огляделся по сторонам и достал ручку.

Анко проснулся, когда тёплые лучи солнца прошили туман. Женя что-то записывал в блокнот, время от времени косясь на спящих и в окна. Приметив улыбающегося проводника, он прижал указательный палец к губам:

– Не шуми, Алёна спит. А я тут решил описать, как мы с ней в прошлом году познакомились, про наше первое совместное дело. Конечно, я так, второй номер.

– Расскажешь как-нибудь?

– Легко.

Алёна проснулась через полчаса и долго плескалась за вездеходом. Завтракали не торопясь, в небесной канцелярии произошёл какой-то сбой, и белая мгла всей грудой безжалостно скатилась на низину. Вокруг почитай ничего не видно. Ребята накипятили воды для чая, заполнив термосы, пожарили яичницу, казавшуюся изыском после надоевшей тушёнки. Наконец-то после десяти часов солнце прогрело долину, и туман, стелившийся со стороны берега невидимой реки, растаял словно мираж. А был ли мальчик?

Анко повёл машину дальше, и после очередного поворота, в полукилометре от дороги, ребята обнаружили почерневший остов вездехода. Но вместо того чтобы со всей возможной скоростью броситься к останкам, Анко остановился.

– Что случилось?

– Надо подумать. Торопиться не надо, так меня учил дедушка Гарпанча. Пойдём пешком, чтобы не пропустить что-нибудь важное.

– Точно. И смотрите под ноги.

Парень пригнулся и стал высматривать на бледно-зелёном ковре след, ведущий к вездеходу. Через несколько минут он позвал:

– Ребята, глядите, они съехали с дороги и поехали по свежей колее от другого вездехода.

– Что это значит? – спросил журналист и достал фотоаппарат.

– Дезертир не мог быть на вездеходе, значит, их что-то заставило свернуть с дороги?

– Постойте, у них приказ искать дезертира. Получается, нарушить его их заставило что-то важное?

– Выходит.

– Анко, какие злоумышленники встречаются в тундре?

– Нелегальные добытчики золота или браконьеры, хотя последним ещё рановато скитаться по нашим местам, но они могут устраивать свои тайники с припасами на зиму. Могут попасться ещё добытчики мамонтовой кости, но вряд ли – побережье далеко, да и крупных рек здесь нет, посмотрите, вокруг одни горы.

Вскоре они подошли и теперь лучше рассмотрели обугленный остов, бывший когда-то надёжной машиной. Всё сгорело дотла – стёкла оплавились, от уплотнителей остался лишь серый пепел. Только гусеницы остались более-менее целыми, да двигатель, а салон выгорел полностью.

Анко заходил кругами по поляне, после чего с довольным видом сообщил:

– Вчера здесь садился вертолёт, остались следы от колёс шасси. Капитана ищут, и это здорово – мы не одни…

– …на стороне светлых сил! – добавил Женя.

Алёна тем временем не сводила глаз с груды искорёженного металла, ещё несколько дней назад бывшего домом на гусеницах для отца и его солдат.

– Анко, иди посмотри. Вот здесь в борту есть дырка, может, по ним стреляли?

– Навряд ли. Тут рядом бак с топливом, и когда начался пожар, то металл мог просто прогореть. Явных отверстий от пуль вроде не видно, как и останков.

– Каких останков?

– Каких-каких, человеческих.

Анко ещё несколько минут ходил вокруг, рассматривая ягель, камни. Иногда он садился или даже прикладывался грудью к земле.

– Ушли они быстро, что-то их прогнало отсюда. Спасли оружие, захватили немного еды и отправились налегке. Но куда, сказать не могу, здесь сухая тундра, следы быстро теряются, они шагали как по ковру. Но у кого-то ещё здесь был привал, а после первый вездеход ушёл в сторону вон того ручья.

– Привал? Может, это наши поели перед дорогой?

– Нет, после военных остаются банки из-под консервов, упаковки пайков. Здесь след от костра, готовили в кастрюле, варили мясо дикого оленя.

– Откуда ты знаешь, Анко? Нашёл кости?

– Нет, может, с ними были собаки, или запрятали под камни. А с оленем проще простого, идите, смотрите, вот следы жира и полно накипи на камнях.

– Анко, ты фантазёр хлеще Жени. А от мяса домашнего оленя накипи не бывает?

– Алёна, ты городская, тем более с «большой земли», и не всё знаешь.

– Ещё скажи, что я думаю, что булки растут на деревьях.

– Какие булки, я не знаю про них ничего.

– Булка – это батон хлеба. Но ты не уходи от ответа. Почему всё же дикий олень, а не домашний, который также живёт в тундре?

– Понимаешь, стадо домашних оленей пастухи пригоняют к местам забоя, животные спокойны. На бойне подвешивают туши, сливая кровь. А за дикаря загоняют браконьеры на снегоходах, по нему палят из карабинов, олень перепуган, весь в напряжении, кровь с адреналином наполняет артерии. Потом, охотники не могут сразу освежевать добычу.

– Всё ясно. Получается, что здесь обедали браконьеры?

– Скорее всего. Либо просто люди, подстрелившие дикого оленя.

– Хорош. А то меня из-за ваших разговоров уже тошнит.

– Женя, ты того… не залетел?

Анко с Алёнкой заулыбались. Женя махнул рукой и отошёл в сторону, со словами, обращенными скорее к самому себе:

– Сколько во мне жертвенности, другой бы…

– Может, там обедали люди, плюющие на закон.

– К ним подъехал отец и, так получается, что между ними что-то произошло? Перестрелка? Отчего заполыхал вездеход?

– Может статься, банальная авария. Например, замкнула проводка, и тягач вспыхнул как факел. У моего отца такое случалось лет пять назад, хорошо, около посёлка, поэтому остались живы – обмороженные добрались до жилья.

– Но ты говоришь, что они ушли. А куда делся второй транспортёр?

– Это самое интересное. Получается, он забрался в ручей и поехал вниз по течению.

– Чтобы сбить нас с толку?

– Может быть, я не знаю.

– Поедем и мы вдоль берега, глядишь, отыщем следы от гусениц.

– Поехали. Только колея от гусеничной машины не зарастает в тундре лет по двадцать, их там может быть несколько, и мы ошибёмся.

– А потом, нам нужен капитан Жуков, – в разговор вмешался вернувшийся журналист, – а не браконьеры. Пусть ими занимаются правоохранительные органы.

– Судя по следам, что я смог различить, – они отправились на север.

– То есть возвращаются обратно?

– Наверно. Но пошли не через перевал, а срезая, напрямик по тундре.

– А почему военные просто-напросто не остались здесь – ожидать помощи?

– Подумай сама, как здесь жить? Палатки нет, ночи холодные, а дров в округе и на одну ночь не сыскать.

– Анко, давай посмотрим, куда поехали браконьеры, а потом в путь за отцом.

– Только вперёд.

Глава 5
Браконьеры

Здесь, в диком севере, меж льдами, тундрами и гольцами, где уже земля в состоянии токмо производить мох, здесь, где, кажется, уже нет возможности жить человеку, природа сотворила оленя, и люди не токмо живут, но и в бедности своей почитают себя богатыми и довольными судьбою своей.

Адмирал Ф. Ф. Матюшкин

Трэкол спустился вниз по течению каменистого ручья. В километре от сгоревшего тягача ребята приметили два выхода из воды: на юг и на север. Анко обследовал их и сделал заключение, что выход на север недавний.

– Они поехали в ту же сторону, что и твой отец.

– Да, но возможные браконьеры не могут карабкаться по сопкам, прыгать через ручьи, им нужна более-менее ровная тундра. Да и нам придётся держаться где-то посередине между этими маршрутами.

– Тогда в путь.

Через пару часов вездеход перевалил через небольшие отроги кряжа и оказался в долине, тянувшейся на десятки километров вдоль гор. У ручьёв темнели кусты, а на склонах, защищённых от северного ветра, даже зеленели лиственницы с изогнутыми и корявыми стволами. То тут то там встречались небольшие стада диких северных оленей, а куропатки разлетались из-под колёс трэкола, как брызги воды. Анко повернулся к друзьям:

– Теперь понятно, почему браконьеры облюбовали эту долину – здесь полно оленей.

– Да. Сколько проехали всего лишь несколько раз видели дикарей, а здесь их как в африканской саванне антилоп гну.

– Олень не уходит отсюда из-за того, что рядом находятся горы и долина – гнус в жару достаёт. Зверю можно подняться вверх, а похолодало – спускается обратно в долину.

Но радость продлилась недолго, где-то впереди послышался треск выстрелов.

– Вот гады, лупят из винтовки. Наша версия – про браконьеров подтверждается. Надо подумать, как нам быть, если вдруг столкнёмся с охотниками. Можно взять ближе к сопкам, там они нас не достанут, но и для нас существует риск перевернуться кверху тормашками.

– Анко, постой. Их можно расспросить про отца, может, они что-то знают, или они у них отсыпаются, – вздохнула Алёнка и посмотрела на друзей. – Женя, ну придумай что-нибудь.

– Попробую.

Выстрелы неумолимо приближались.

– Женя, ты умеешь управлять машиной?

– Да, у меня есть права водителя категорий «А» и «В».

– Точно, не как прошлый раз?

– Я не шучу.

– Тогда сядь за руль и слушай меня.

Анко достал винтовку и быстро открутил оптический прицел. Отложив в сторону трёхлинейку, юкагир вылез в люк. Алёна пододвинула к себе автомат Калашникова.

– По всей видимости, браконьеры лупят из карабинов по оленям, а те, спасаясь, убегают в нашу сторону.

– Анко, что нам делать?

– Не дёргайтесь, для тундры это обычная встреча. Все знают, что я не полицейский, поэтому всё должно быть хорошо. Но…

– Что «но»? Надо что-то придумать, кто вы, и что мы здесь делаем. Мы не знаем, что за встреча была у них с твоим отцом.

– Я журналист из Москвы, пишу очерк о природе тундры. Алёна – моя подружка, и мы наняли тебя, чтобы посмотреть местные достопримечательности.

– Чего-чего посмотреть?

– Красоты всякие – сопки, ручьи и так далее.

– А, понял, типа африканского сафари.

– Я согласна, но не хочу быть твоей девушкой.

– А кем ты можешь быть – мамой? Дочерью или чум-работницей у Анко?

– Ладно, согласна. Только не забудь губу закатать, да и помни, автомат будет рядышком со мной.

Рёв приближающегося вездехода нарастал, браконьеры, наверно, заметили путников, и выстрелы стихли. Это немного успокоило троицу. Вскоре они показались из ложбины, и, маневрируя между выходами песчаника, направились в их сторону. Женя достал фотокамеру и принялся снимать окрестности.

– Алёна! Останься в трэколе. Мы будем разговаривать, а если чего, ты нас прикроешь. И не глуши двигатель.

– Хорошо, выведай хоть что-нибудь про моего отца, я тебя умоляю.

– Постараюсь.

Вездеход замер метрах в двадцати, и звонкий лязг траков смолк, но дизель продолжал тарахтеть. Из транспортёра вылезли трое мужчин. Одеты они были в смесь армейско-охотничьей одежды, так полюбившейся в отдалённых местностях России, где любая прогулка за границу посёлка – уже экстрим и риск для жизни.

Самый крупный крикнул:

– Анко, привет! Ты откуда здесь взялся?

– Здравствуйте, дядя Петя. Да вот с журналистом мотаюсь по тундре.

– С журналистом?

– Здравствуйте, я Евгений Хронов, журналист из Москвы, готовлю материалы для газет «Российская газета», «Московский комсомолец». Вы же их читаете?

– Я? – ответил крепыш небольшого роста, которого Анко назвал дядей Петей. – Не, в моей семье в газеты тока рыбу заворачивали.

Браконьеры заржали, и один из них вернулся в кабину и заглушил мотор. Они закурили. Женя отошёл в сторону метров на пятнадцать, чтобы не чувствовать запах потных тел и несвежего белья.

– Куда оленей сдаёте? – обыденно спросил Анко.

– Да арабам, кому ещё? Кругом менты, военные, а вчера вертушка кружила весь день. Для простого народа начнём вкалывать по холодку, как обычно, ближе к зиме.

– А мы вертолёт не слышали.

– Анко, ты скажи своему боссу, пусть нас не фотографирует, мы не брились пару недель и выглядим как бандиты с большой дороги.

– Хорошо.

Анко подошёл к Жене, гуляющему рядом в поисках удачного ракурса. И вскоре вернулся.

– Арабы тоже не сахар, мясо проверяют какими-то приборами, даже радиацию измеряют.

– Да я знаю, мы с отцом третий год возим для них грузы.

– Кто ещё с вами?

– Да ещё девушка журналиста. Спит.

– Баба?

Анко не ответил на вопрос, продолжив:

– Мы уже возвращаемся в посёлок, может, подойдём к берегу реки. А что там за сгоревший вездеход у перевала стоит? Вы его видели?

– Да знаем, – нехотя ответил дядя Петя и нахмурил брови. – Мы там устроили лагерь, ну знаешь, надо помыться, поесть, да и отоспаться. Слышим, с перевала ползёт армейский вездеход, и сразу к нам. Смотрим: капитан и два солдата. Говорят, мол, дезертира ищут, ну а мы что – известное дело, не видели – не встречали. Не наше дело совать нос в чужие разборки. Они с нами поели, чая попили. Да тут у них в вездеходе замыкание произошло, как задымило. Мы все бросились тушить, да куда там, огонь не сбили, насилу успели выдернуть вещи да припасы.

– И куда они делись?

– Отдохнули ночь с нами и на следующий день вышли пёхом к армейскому полигону. Ну, знаешь, он там между сопками.

– Знаю, мы мимо часто ездим. А беглого солдата не встречали? А то нас в посёлке стращали.

– Этого дезертира, что ли?

– Не, не попадался. Может, уже и сдох, куда смоешься из тундры? Во времена ГУЛАГа десятками бежали, да кто-нибудь из оптимистов хоть добрался до «большой земли»? Попутку, как на материке не поймаешь, и в поезд не сядешь. Оружие-то у него есть, не знаешь?

– Говорят, нет.

– Тогда чего бояться-то? Хотя с оружием у нас проблем нет.

Охотник покосился на трэкол и улыбнулся.

– Да, так, кто знает, что у него на уме. Вам что-нибудь в посёлок надо передать? Мы отдохнём ещё часок, и в дорогу.

– Да нет, не надо. Мы нынче к вечеру направимся к арабам сдавать мясо, и после по домам, на выходные. Вам-то мясца дать? Может, юшки наварите, горячее пользительно похлебать на свежем воздухе?

– Да некогда, да и варить некому.

– Понятно, тогда до встречи. Передавай отцу от меня привет.

– Замётано. До свидания.

Вездеходы разъехались. Ребята с облегчением припрятали оружие и поехали дальше, нагонять невесть каким путём ушедшего капитана Жукова с солдатами. Но до ночи они никого не встретили, кроме стаек уток и гусей, важных пар журавлей и бесконечных семейств куликов. Изредка в зарослях тальника попадались линяющие песцы, дерзко разоряющие гнезда пернатых и отъедавшиеся после голодной зимы. Видимо, олени, перепуганные стрельбой, разбежались по окрестным тундрам.

Впереди маячил голец с шапкой снега. Анко посматривал в его сторону и улыбался.

– Тут рядом пасут стадо оленей, мои знакомые. Может, заедем и там переночуем? Это единственное жильё на сотню километров.

– Анко, давай! Я состряпаю о них статейку.

– Заодно узнаем, может, они встречали твоего отца.

Трэкол свернул в седловину между сопками и поехал по бескрайним зарослям стелющегося тальника и ёрника. Когда заросли карликовых деревьев оборвались, перед глазами подобно морю распахнулись пространства трав и мхов, с частыми лужайками из брусники и шикши. Через полтора часа впереди у ручья показались два чума.

– Скоро будем на месте.

– Поскорее бы, у меня все ноги затекли, вы хоть с браконьерами разговаривали, погуляли немного, а я как снайпер держала их на мушке «калаша». Оленей жалко.

– Смотрела на нас сквозь прорезь прицела. Наверно, мечтала меня пулями изрешетить.

– Женя, перестань так шутить.

Молчавший Анко пробурчал:

– У всех своя правда, им тоже кормиться как-то надо. Лишнее нельзя брать, тундра накажет.

Алёна ничего не ответила. Вскоре они подъехали к жилищу. Навстречу из чума вышел пожилой оленевод в резиновых сапогах. Проводник заглушил двигатель и выскочил наружу.

– Здравствуйте, дядя Илья.

– О, кто к нам приехал, сам Анко! Как раз к ужину! – он нагнулся и крикнул за полог. – Маша, накрывай на стол, к нам гости пожаловали.

– Иди скорее, рассказывай новости. Какие дела в посёлке, как твой отец, тётя Люба? А кто с тобой? Почему скрываешь гостей?

Ребята вышли из салона и стали разминаться после долгого сиденья.

– Мы ищем пропавшего капитана и с ним двух солдат, а это его дочь Алёна, и журналист из Москвы – Евгений.

– Журналист? Настоящий?

– Да, пишу статьи о здешних местах для московских журналов.

– С советских времён не встречал в тундре вашего брата. Тогда к нам часто приезжали, ведь я ударник коммунистического труда! Моих газетных портретов жена собрала целый чемодан.

– Можно я вас тоже сфотографирую.

– Конечно.

Из чума вышла женщина в красном платке и обняла Анко.

– Ты вырос, стал настоящим тундровиком. Правда нас совсем позабыл – давно не заезжал. Как отец, не женился?

– Да мы всё работаем, заказов много. Про жену у него сама спросишь.

– Пашете, небось, на этих, как их там называют – арабов?

– Да, и на них работали, оборудование возили.

Дядя Илья сзади обнял юкагира.

– Не по душе мне эти люди. Олени как их видят – разбегаются, не соберёшь потом. Вся округа на них спину гнёт.

– Может, их дезертир пугает? Не видать?

Оленевод молча кивнул в сторону жены.

– Пару раз выходил к нам, просил есть. Жалко, больной он.

– А где он, тётя Маша? – вмешалась Алёнка.

Женщина, оглянулась на мужа, который в эту минуту отвлёкся, и что-то с жаром рассказывал журналисту.

– Не знаю. Велика тундра. Болеет он, жар у него, я ему дала медвежью желчь, чтобы он растирался, таблеток. Но не знаю, жив ли или, может, Богу отдал душу. А вам-то он зачем? – Да просто моему отцу приказали искать этого Николая.

– Ох уж эти военные. Наприказывают, а после сами не знают, что делать.

– Тётя Маша, а вы не видели трёх военных, идущих в сторону посёлка? У них сгорел вездеход, тут недалеко, у Шаманского перевала.

– Нет, они к нам не заходили.

– Жалко.

Тут вернулся оленевод и завёл гостей в чум, где на столе красовалось деревянное блюдо с кусками мяса и рисом, а над очагом висел закоптившийся чайник.

– Мы-то вас давно заметили. Я говорю жене: «Поскорее вари мясо, жарь лепёшки, наш Анко к нам едет».

– Спасибо, дядя Илья и тётя Маша.

– Да, приём на высшем уровне.

После роскошного ужина они чаёвничали со сгущёнкой и испечёнными в масле лепёшками. Алёна незаметно для окружающих отозвала Анко в сторону и рассказала о словах тёти Маши.

– Попробуй узнать у дяди Ильи о дезертире.

– Зачем?

– Мы его заберём в посёлок, жизнь ему спасём и заодно моего отца от высылки на Новую Землю.

– Но у него как пить дать оружие.

– Не переживай, что-нибудь придумаем. Я могу с ним поговорить, растолковать положения Уголовного кодекса, смягчающие вину в связи с явкой с повинной и оказанием активной помощи следствию.

– Отчаянная ты, береги свою голову. Ну ладно, я попробую.

На рассвете Анко разбудил Алёну и позвал собираться в дорогу.

– Пора, иначе мы незаметно не подберёмся к солдату.

– Тебе рассказал дядя Илья, где он прячется?

– Ну, не очень понятно намекнул. Знаешь, у нас в тундре не принято выдавать людей, даже чужаков.

– Но он же, возможно, убийца?

– Они не верят, что Николай мог кого-то убить, поэтому не хотят о нём рассказывать. Они даже снабжали его едой и лекарствами.

– Ты тоже не веришь в его причастность к убийству?

– Я не хочу говорить об этом – я не шаман. Мы попробуем его отыскать среди камней и всё выяснить.

– Жене ничего не говори, он может испугаться. У нас нет времени и сил вести душеспасительные беседы.

– Ладно.

Вскоре, не дожидаясь, когда лёгкий туман оставит долину, троица отправилась в путь, упрямо взяв курс на соседнюю сопку. Трэкол не спеша объезжал высоты, россыпи валунов, кекуры, покрытые пятнами лишайников, ведомый крепкой рукой юкагира или, быть может, проведения?

– Мы кого-то ищем? – спросил Женя.

– Моего отца.

– Я не слышал от пастуха, чтобы его здесь видели.

– Не мели чепуху!

– Ребята, смотрите, волки!

Алёна и Евгений прильнули к окну. Среди серых валунов, из обрывков и лоскутов стылого тумана явилось несколько бледных фигур, очертаниями напоминающих то ли северных оленей, то ли волков.

– Такие крупные! Может, это всё-таки олени? – не согласился Женя.

– Волки. Смотри, какие у них хвосты, и движения резкие. А где рога? Что за олень без рогов? Наш олень без рогов, к браку готов!

– А что они здесь делают?

– Пасут стадо дяди Ильи.

– А он-то знает про таких «пастухов»? Быть может, мы ему сообщим?

– Алёна, не волнуйся, у него есть собаки, карабин. Волки издревле сопровождают большие стада, их этим не удивишь. А знаешь, как умеет стрелять тётя Маша? Ладно, в следующий раз увидишь, поехали дальше.

– Не к добру они здесь. Не нравится мне это.

Трэкол тронулся, и тарахтенье мотора понудило хищников повернуться к пришельцам и сопроводить их безучастными взглядами. Алёна явственно рассмотрела клыки и казавшиеся алыми ягодами языки, свисавшие из аспидных челюстей приманкой для мотыльков вида «красные шапочки».

Анко повёл вездеход прямо в сторону стаи. Он крепко держал руль и не сводил глаз с хищников, и вот, подступив на полсотни шагов, бестии наконец-то дрогнули, и словно по команде безбрового нехотя просочилась между валунами, точно и не было их никогда. Ребята поехали дальше по склону среди драных кусков савана-тумана, камней по едва заметной волчьей тропе.

Анко, каким-то шестым чувством высмотрел меж валунов крохотную площадку с минимальным уклоном и остановил трэкол.

– Я пойду гляну, – сказал он ребятам, и его глаза блеснули с нотками боязни.

Юкагир прихватил «калашников» и прыгнул на скользкие от росы камни. Женя и Алёна тоже вышли следом, но отлучаться далеко не решились – покатый склон уходил вниз, исчезая в белой фате тумана. Анко пошёл вперёд, к груде камней в полусотни сторон, видимо, много сотен лет назад бывшим кекуром-останцом. Его внимание привлекла неясная щель среди валунов, вполне пригодная, чтобы укрыться двум-трём людям, напоминавшая непроницаемое око.

Анко шагал, пряча оружие за спиной, нарочито шумно наступая на камни и расшвыривая их по сторонам. Когда он приблизился к завалу, в пещере послышался шорох и грянул резкий и сухой звук выстрела, словно берёза лопнула на лютом морозе. Пуля вначале угодила в валун, что лежал у входа, воротилась, зацепив камень, стоящий на ребре, и вновь вырвалась к гостям, но, обессиленная, благополучно сгинула среди гальки.

Юкагир повалился на бок и затаился, выставив автомат перед собой. Женя и Алёна не нашли ничего глупее, кроме как спрятаться за колеса вездехода. В расщелине вновь послышался шорох и дрожащий голос, кашляя, произнёс:

– Ну, что, волчары, сцапали? Я ещё не сдох, не дождётесь!

Анко передёрнул затвор и выпустил короткую очередь над грудой камней. В пещере всё затихло. Женя задёргался за колесом:

– Лена, что мне делать?

– Не знаю, но лучше стой там.

– Можно я возьму топор?

– Да, но только не обрежься.

Алёнка подползла к водителю, и зашептала:

– Погоди, не стреляй.

Из расщелины справились:

– Кто тут? Полиция? Ребята, кто вы? Или у меня глюки начались?

– Николай Рыков, выходите без оружия! Мы из полиции! – срывая голос, крикнула Алёнка.

– Офигеть! Вот дожили! Сдаваться девчонке?

– Повторяю, Николай Рыков, выходите без оружия и… того, подняв руки.

В пещере всё затихло. Прошло пять минут. Алёнка приподнялась и закричала:

– Выходите, в противном случае мы будем вынуждены штурмовать ваше укрытие.

– Ё-моё, а мужики-то есть среди вас?

– Анко, скажи ему.

– Выходи, Коля, – забасил Анко.

– Давай скорее – мы знаем, что вы больны! – закричал, подошедший Женя. – Во время штурма вы можете погибнуть. Если сдадитесь, мы доставим вас в больницу, где вам будет оказана медицинская помощь. Не забудьте, вас ждут родные в Кирове!

– Откуда вам известно? Они не при чём, прошу вас…

– Выходи без оружия и подняв руки, – напомнила девчонка.

– Нет.

– Почему нет?

– Я не могу встать второй день, у меня жар и кружится голова.

– Отдайте оружие!

– Вот…

Внутри что-то упало на камни и всё стихло.

– Стойте! – крикнул Женя и обежал ребят, размахивая над головой топором. – Я придумал!

Обернувшись, журналист повалился рядом с ребятами и зашептал:

– Я пойду! Если ранят, боюсь даже подумать, что убьют, Анко, мы не выберемся отсюда. Ты вообще девчонка, поэтому пойду я, как наиболее бесполезный в нашей команде.

– Но ты даже не умеешь стрелять? Женя, что с тобой происходит?

– Я пойду с голыми руками, он же не будет палить по безоружному человеку.

– Женя, у него жар, ему всё что хочешь может привидеться, даже покемоны. Он в бреду, и на всё способен! Может, лучше поедем на полигон, за солдатами?

– Он может умереть! Дорога туда-обратно займёт пару дней.

– Ладно, Женя, иди. Только как-нибудь боком. Ну, придумай что-нибудь для безопасности, и, пожалуйста, останься цел и невредим.

– Я вам не кролик и не собачка для опытов. Всё обойдётся.

Женя поднялся и, не прячась за камнями, сутулясь, пошёл, вытягивая тонкие ноги к мрачной пещерке, словно к входу в саму преисподнюю. Алёна отвернулась и перестала смотреть вслед журналисту, кусая указательный палец, выдавила из себя:

– Блин, откуда это взялось в нём? Я не переживу и не прощу себе никогда, если с ним что-то случится.

Анко молча кусал губы и прижимал к груди бесполезный автомат. Женя пригнулся, когда попробовал пролезть в щель между камнями. Он больно ударился коленкой и заохал.

– Кто тут? – раздался голос из темноты.

– Я.

– Есть курить?

– Нет, я не курю.

– А у остальных, может, завалялись сигаретки.

– Да мы не курим.

– Дожили, дальше катиться некуда – вначале девчонка, а теперь менты, и ещё не курят.

– Есть огонь?

– Подожди.

Незнакомец щёлкнул зажигалкой, и в робком розовом пламени Женя рассмотрел каменное логово: устроенное на земле из веток ложе, а на нём лежал худой солдат. В его ногах валялась бесполезная винтовка. Журналист сообразил, что её надо бы убрать подальше. Пинком он откинул её к выходу, а после склонился над лежащим солдатом и дотронулся до лба.

– У вас сильная температура, так сказать – жар.

– Я знаю.

– Не беспокойтесь. Мы вас сейчас вынесем на свет.

Жена развернулся и, спотыкаясь, вернулся к друзьям.

– Женька, ты герой! Ты лучший из ребят, кого я знаю. А где оружие?

– Да там, я его откинул в сторону. Солдатик еле живой, у него сильный жар и он, по-видимому, даже не может встать на ноги.

– А ты патроны из оружия вытащил?

– Нужен фонарь, и надо на чем-то его вынести, может, на одеяле?

Анко понёсся к трэколу. Через несколько минут они втроём волоком вытащили Николая. Солдат представлял ужасное зрелище, щурясь от дневного света, – его трясло, и время от времени срывался продолжительный кашель. На бледной как полотно коже островками торчала ржавая щетина, в глазах эпизодически темнело, и он смыкал неподъёмные веки, натягивая одеяльце на затылок.

Анко принёс аптечку, и после жаропонижающих таблеток и чая из термоса с бутербродами Николай вспотел и вскорости забылся на несколько минуток. Впервые за последние дни горячая пища попала ему в желудок, и молодой организм вцепился в случайную помощь, желая только одного – выжить. Вскоре дезертир прокашлялся и даже самостоятельно сел, привалившись заросшей щекой к валуну. Оглядев троицу, он спросил:

– Вы и есть полиция?

– Ну да, мы, так сказать, помощники полиции…

– А как вы меня нашли? Может, за мою голову пообещали бешеные деньги? Поделитесь?

Алёна встала с корточек и серьёзно посмотрела на Николая.

– Видно, что вам стало лучше, и это радует. Но шутить некогда. Мы искали капитана Жукова и двух солдат, которые разыскивали вас. И пока мы их, к сожалению, не обнаружили. А они, возможно, нуждаются в нашей помощи, как, впрочем, и вы.

– Ничего не понял. У меня из-за хвори расплавились мозги. А что с нашим капитаном?

– У них сгорел вездеход, и они пошли пешком в часть.

– Не сидится ему на месте… Узнаю нашего Жукова. Но вам-то он зачем? Вы из МЧС?

– Нет, я просто дочь капитана.

– Понятно, капитанская дочка. Дети ни в кого не бывают, так моя мама говорит.

Николай отвернулся к валуну, прикрыв глаза, но всё равно стало заметно, как из них беззвучно источаются слёзы, словно глетчер тает в безоблачную погоду, проливая тонкие струйки в расщелины морщин. Ребята молчали, не зная, что предпринять. Дезертир оборвал тишину и вновь повернулся к спасителям:

– Что-то со мной стряслось. Извиняйте меня. Думал, никогда больше мне не увидеть берёзок наших да нежных ёлочек, особо мне родных. Когда валялся пластом, всё время припоминал шершавые их стволы, представлял, как глажу их ладонью в перелеске за домом. А потом, когда от голода урчало в желудке, мне покоя не давали мамины пироги с капустой, хотя всегда обожал с мясом. Она, бывало, фарш пожарит на масле, да ещё с луком… Господи, что я несу…

Николай умолк. Алёна улыбнулась при виде высохших щёк.

– Вам поскорее надо собраться с силами, и мы выезжаем.

– Да, мне уже лучше.

Он потянулся к бутербродам, лечение явно принесло первые плоды.

– Что вы будете делать? Искать Жукова?

– Заберём вас и поедем в посёлок, а после вернёмся обратно в тундру.

– Мужики, – присвистнул дезертир, – у вас, что командует девчонка?

– Она меня наняла, – ответил Анко и, подняв с земли автомат, повесил его на плечо. – Ей и решать. А Евгений – журналист из Москвы, помогает ей.

– Спасибо, Евгений, что не пристрелил меня. Хотя, главное, что при свидетелях. А про меня, то есть про мою гибель, в газетах напишут?

– Я с рождения – гуманист. А в газетах точно сообщат, даже без моего участия, но, надеюсь, вы ещё много лет будете здоровы.

– А вы зачем по нам стреляли?

– Да тут приключилась такая непонятная история: я разболелся, не вовремя поднялась температура, начался кашель, после того, как несколько ночей ночевал на камнях, и, наверно, застудился. Решил отлежаться в этой пещерке, тем более оленеводы рядом. Но тут ко мне стали являться непрошеные гости – волки, а впереди стаи – древняя волчица, брюхо раздутое, наверно, щённая. Не поверите, как только вечер или опускается туман, они тут как тут, крадутся, воздух нюхают, дескать, проверяют – жив я или уже сдох. Хотели поживиться человечиной! Вот я и пальнул, чтобы попугать падальщиков, дескать – я живой. Может, это были видения из-за температуры, а?

– Да, мы тоже видели стаю полярных волков, совсем рядом, прямо за этой грядой.

– Точно волки, а не собаки пастухов?