Текст книги "Только для мертвых"

Глава 4

Утром, едва открыв глаза, Воронцов увидел на потолке трещину. Трещина была небольшая, потому, наверное, он ее и не приметил раньше. Голова, к счастью, не болела, но общее состояние было на «двоечку», как определил Воронцов. Даже на «двоечку с минусом», так точнее.

Он повернул голову и вдруг понял, что проснулся не в своей комнате. Вот почему потолок показался ему незнакомым. На пуфике перед зеркалом, спиной к Воронцову, сидела Хельга. Она так была занята своим лицом, что ни на что другое не обращала внимания. Воронцов опустил глаза и обнаружил, что лежит в костюме Адама. Наверное, его поразил этот факт, потому что он издал какой-то нечленораздельный звук, и Хельга, не оборачиваясь, взглянула на его отражение в зеркале.

– Привет, – сказала она просто и беззаботно.

Воронцов поспешно прикрылся простыней.

– Ого! Ты, оказывается, жутко стеснительный, – усмехнулась Хельга.

На ней был наброшен короткий, очень короткий халатик, да и тот был не застегнут – в зеркале Воронцов видел отражение ее обнаженной груди.

– Я ничего не помню, – признался Воронцов.

– Ты не очень-то оригинален. У вас, у мужчин, это способ обороны, да? Сослаться на амнезию?

– Мы… мы…

Воронцов замялся, подыскивая нужные слова.

– Мы… спали вместе?

– А ты как думаешь?

Значит, вместе. Черт побери, он и не предполагал, что все произойдет так стремительно.

– Ты еще о чем-то хочешь спросить, да? – догадалась проницательная Хельга.

– Ну, в общем, да.

– Знаешь, после произошедшего вчера ты, как честный человек, должен на мне жениться.

Хельга иногда говорила так, что Воронцов не сразу мог понять – серьезно это или в шутку.

– Шучу, – словно прочла его мысли Хельга. – Нет, что было, то было, – поправилась она. – Но я не в претензии. Когда твоей любви добивается двухметрового роста красавец с телосложением Аполлона и лицом римского патриция…

– Продолжай, продолжай, – попросил Воронцов. – Такого мне еще никто не говорил.

Он ерничал, но ему сейчас было так плохо, что хотелось умереть. Даже казалось, что тело ему не подчиняется. Интересно, а сколько рюмок водки выдержит Бэлл? Бэлл! Воронцов обеспокоенно приподнялся на локте.

– Который час?

– Половина девятого.

Хельга поднялась с пуфика и сбросила халат. Тело у нее было ослепительное, кожа – идеально гладкая. До нее нестерпимо хотелось дотронуться кончиками пальцев. Воронцов мгновенно забыл о Бэлле и потянулся к женщине, но Хельга оттолкнула его руку мягким, но решительным движением.

– Все! – сказала она. – Шутки кончились, милый. Вчера, когда ты был пьян и несносен, я сдалась, но сейчас, когда ты способен контролировать свои поступки, будь добр, собирайся – и вперед!

– Что, вчера все так плохо было? – опечалился Воронцов. – А?

– Я не хочу об этом говорить.

Хельга неторопливо одевалась. У нее, наверное, были сегодня дела. Свои заботы. И Воронцов снова вспомнил о Бэлле. Его самолет, кажется, вылетает в двенадцать. Если очень постараться, то запросто можно успеть. Надо проводить англичанина, иначе обидится. У них там, наверное, не принято так обходиться с партнерами.

– Как насчет кофе? – поинтересовался Воронцов. – Хотя бы на это я могу претендовать?

– Ну конечно.

– Я люблю крепкий.

– И тут я ничего против не имею.

– И чтоб сахару побольше.

– Хоть полчашки.

– Послушай, ты злишься на меня, что ли?

– Какая чушь, – пожала плечами Хельга. – Если бы я на тебя злилась, ты уже давно был бы не здесь, а там, внизу, в кустарнике. Меня однажды один тип рассердил по-настоящему, так я его выбросила в окно.

– Бр-р-р, – передернул плечами Воронцов. – Какой у тебя этаж, кстати? Я ни черта не помню.

– Второй.

– Все равно удовольствие сомнительное, – определил Воронцов. – А ты жестокая, милая моя Клеопатра.

– Жизнь такал, – рассудила Хельга, прихорашиваясь перед зеркалом. – Чему только не научишься.

Воронцов покинул наконец измятое ночными забавами ложе и подошел к окну. До зеленевшего внизу кустарника было далековато.

– Он не убился?

– Кто? – не поняла Хельга.

– Тот, которого ты выбросила в окно.

Хельга рассмеялась:

– Да я пошутила! Ты что, действительно поверил? Ты посмотри на меня! Разве я бы смогла?

Комплекция у нее была в самом деле достаточно хрупкой.

– Шутница! – буркнул Воронцов.

Дом, в котором жила Хельга, стоял в тихом месте. Неширокая улочка, заросшая высокими деревьями, и никаких прохожих, будто все здесь вымерло. За те несколько минут, что Воронцов стоял у окна, он не увидел ни одного человека, и ни одна машина по улице не проехала. Только напротив стоял одинокий зеленый «опель».

– Тихо здесь у вас, – сказал Воронцов и отошел от окна.

– Ты бы оделся, – посоветовала Хельга, будто не расслышав его слов. – Фигура у тебя, конечно, что надо, но эксгибиционизм – не моя стихия.

Воронцов с неожиданной поспешностью вернулся к окну, но встал так, чтобы его прикрывала стена, и осторожно выглянул на улицу.

– Вот эта машина, – сказал он после недолгой паузы, – там, внизу… Она часто здесь стоит?

Хельга подошла к окну.

– Поосторож-ж-жнее! – зашипел на нее Воронцов. – Встань так, чтобы тебя не видели с улицы!

– Это еще почему? – изумленно вскинула брови Хельга, но подчинилась.

– Зеленый «опель» видишь?

– Вижу.

– Он часто здесь останавливается?

– Я вижу его первый раз в жизни.

– Я так и думал, – сказал Воронцов похоронным голосом.

– Там кто-то сидит, кажется, – заметила Хельга.

– Я в этом и не сомневался.

Воронцов торопливо оделся. Хельга следила за ним с настороженным любопытством. В конце концов любопытство в ней пересилило, и она уже не могла его скрыть:

– Кто эти люди? Ты их знаешь?

– Я не вполне уверен, что это именно они.

– Они – это кто?

– Они – это они.

Воронцов опять подошел к окну и долго всматривался.

– Может, я и ошибаюсь, – с сомнением произнес он через несколько минут. – Но уж больно машина знакомая. Если бы ее еще с другой стороны увидеть. Там дверца, передняя правая, должна быть в грунтовке. Не зеленая, как вся машина, а коричневая.

– А если коричневая – тогда что?

– Тогда это за мной.

Хельга, похоже, встревожилась не на шутку.

– Объясни мне, в чем дело, – попросила она.

– Тебе лично ничто не угрожает. Да и я по большому счету головы вряд ли лишусь.

– Но это опасно – то, что они здесь, под нашими окнами?

Какие у нее синие глаза! Глядя в такие глаза, невозможно лгать.

– Да, – сказал Воронцов. – Если это они, то хорошего мало.

– Может быть, просто похожая машина?

– Может быть. Но уж слишком похожая.

– Я выйду и посмотрю! – неожиданно выпалила Хельга. – Зайду с той стороны, и все будет ясно.

– Не надо!

– Не командуй!

– Не смей!

– Посмею!

– Ну хорошо, – сдался Воронцов.

Он понял, что эта женщина не привыкла подчиняться.

– В том доме булочная, зайди туда. Когда будешь выходить из булочной, та сторона машины окажется прямо перед тобой, даже голову поворачивать не придется. И если дверца там действительно в грунтовке, руку вот так поднимешь и поправишь блузку.

Стоя у окна, Воронцов видел, как Хельга вышла из подъезда, пересекла по-прежнему пустынную улицу и скрылась в дверях булочной. Она пробыла там всего минуту или две, а когда вновь появилась на улице, на ее лице читалась полная безмятежность. Она скользнула взглядом по дверце «опеля» с той стороны, которая не была видна Воронцову. На мгновение у него екнуло сердце, но Хельга тут же отвела от машины скучающий взгляд, и Воронцов вздохнул с облегчением. Значит, он ошибся. И тут Хельга подняла руку и поправила блузку. Именно так, как они договорились пять минут назад.

Тот самый «опель»…

Глава 5

– Пасут меня, – сказал Воронцов.

Он сидел на кухне, держа в руке чашку с дымящимся кофе. Рука с чашкой не дрожала. Хельга это заметила и оценила.

– Ничего страшного, в общем-то. Просто неприятно. Моя фирма сейчас заключила контракт, пятнадцать миллионов долларов уйдут за границу. Мой босс, тот, кому фирма реально принадлежит, боится, что я следом за этими деньгами на Запад подамся. Поэтому пустил за мной «топтунов». Вот эта машина, зеленый «опель», – их. Я ее не раз у офиса своего видел.

– А что, и вправду можешь сбежать? – поинтересовалась Хельга.

Опять было непонятно – всерьез спрашивает или шутит, сохраняя на лице маску невозмутимости.

– Сбежать бы, конечно, я не сбежал. Но своего шефа насторожил, потому что засобирался в Англию.

– Зачем?

– В гости. Партнер меня пригласил.

– И ты согласился?

– Ну конечно. Это же Англия!

– Скажите пожалуйста! – фыркнула Хельга. – Подумаешь, Англия.

– Тебе этого не понять! – оскорбился Воронцов. – Я об Англии с детства мечтаю. Страна с такой историей, с такой литературой, столько великих людей…

– Романтик, – улыбнулась Хельга. – Ну и как, поедешь?

– Патрон против. Отобрал у меня билет до Лондона, потребовал привезти ему мой загранпаспорт, теперь вот еще «хвост» за мной пустил, чтобы я не сбежал-таки ненароком.

– Боже, как я люблю таких мужиков! – покачала головой Хельга.

– Каких? – не понял Воронцов.

– Таких, как ты. Нет, я не шучу, поверь. Чтоб миллионами долларов распоряжался и при этом оставался незакомплексованным, чтобы не корчил из себя крутого. Ты просто находка для меня.

– Зачем я тебе нужен? – вяло запротестовал Воронцов.

– Нужен, нужен. Я такой материал напишу, статья будет убойная. Ты – герой нового времени. Уже не дебильный качок, а человек мыслящий. Мятущийся и неравнодушный. У тебя есть и мозги, и чувства. Класс!

Хельга, похоже, уже разрабатывала концепцию своей будущей статьи.

– Нашла героя, – беззлобно буркнул Воронцов. – Меня пасут, как овцу…

– В том-то и соль! – рассмеялась Хельга. – Новый поворот в нашем сознании. Человек, который ворочает миллионами долларов, оказывается, несвободен! Он вынужден подчиняться жестким правилам, он, как выясняется, еще более зависим, чем мы, простые смертные…

– Да пошли они все к черту! – взорвался Воронцов и со стуком поставил на стол чашку.

Хельга посмотрела на него выжидательно.

– Я просто уйду от него – и все.

– От кого? – не поняла Хельга.

– От Кочемасова.

– А кто это?

– Мой патрон. Большая шишка.

– В бизнесе?

Воронцов засмеялся:

– Он чиновник, Хельга. Очень крупный. Сам светиться не желает, а урвать хочется: через его ведомство протекает большая денежная река. Знаешь, как это делается? Организуется фирма, директором там человек со стороны, вот как я, к примеру, а чиновник сам вроде бы никаким боком к этому не причастен. Ни по бумагам он нигде не проходит, ни в офисе не появляется никогда. Но все мы на него работаем…

Воронцов подумал и поправился:

– Работали.

– Уйдешь?

– Да. Вот только сделку эту провернем. А пока буду делать то, что посчитаю нужным.

– В Англию поедешь?

– Может, и поеду. А пока нужно хотя бы Бэлла проводить.

– Какого Бэлла?

– Партнера своего, англичанина. Он улетает сегодня в двенадцать.

Хельга посмотрела на часы.

– Времени очень мало осталось, – заметила она.

– Точно. Но мы успеем.

– Мы – это кто?

– Мы – это я и ты.

– Как это легко ты все решил за меня, – вскинула голову Хельга. – У меня, между прочим, свои дела.

– Какие такие особые дела могут быть у журналистки? – пожал плечами Воронцов. – У тебя рабочий день ненормированный. Я в последний раз спрашиваю – отвезешь меня в Шереметьево?

– Это ты не в последний раз спрашиваешь, а в первый, – не сдавалась Хельга.

– Так как? – настойчиво повторил Воронцов.

Хельга вздохнула:

– Конечно, отвезу.

Наверное, ей действительно очень хотелось сделать убойный материал о новом русском.

Глава 6

В «опеле», как обнаружил, выйдя из дома, Воронцов, сидели двое. Они не засуетились и даже головы не повернули, когда Воронцов вышел, и он тоже решил не суетиться.

– Возьми меня под руку, – предложил он Хельге.

Они прошлись под ручку вдоль дома, за углом которого была открытая охраняемая стоянка. Красный жигуленок Хельги был заметен издали.

Воронцов, сев в машину, только теперь позволил себе оглянуться. Зеленый «опель» продвинулся поближе к ним и явно дожидался их у въезда на стоянку.

– Наглые, сволочи, – беззлобно проворчал Воронцов. – Даже ради приличия не таятся.

Хельга завела двигатель. Воронцову показалось, что ее движения излишне порывисты.

– Ты не дергайся, – подбодрил он ее. – Говорю же – ничего особенного не происходит.

– А я и не дергаюсь.

Хельга вывела автомобиль с автостоянки, едва удержавшись от того, чтобы не взглянуть на настырных преследователей. Выехали на проспект. «Опель» не отставал.

– Они действуют мне на нервы, – через некоторое время призналась Хельга. – А тебе?

– Мне – нет.

Взгляд, который Хельга бросила на своего спутника, был полон недоверия.

– Я тебе поражаюсь, – сказала она, поразмыслив. – Ты презанятный тип.

– Никогда больше не называй меня «типом».

– Почему?

– Мне это слово не нравится.

– Ну хорошо, – сказала Хельга. – Не буду.

Остановились перед светофором. В зеркале заднего обзора по-прежнему нахально маячил «опель».

– Они просто следят за тобой?

– Просто следят, – подтвердил Воронцов.

– Чтобы не сбежал, да?

– Я же тебе уже объяснил.

– А если ты попытаешься сбежать – что они будут делать?

Этот вопрос интересовал и самого Воронцова.

– Не знаю, – признался он после паузы.

– Мы ведь едем в Шереметьево. И они могут подумать все, что угодно.

– Значит, будем отрываться, – сказал Воронцов.

Он произнес это просто так, полушутя, а Хельга его слова расценила как руководство к действию. На следующем перекрестке светофор уже перемигнулся с зеленого на желтый, когда Хельга, резко вывернув руль вправо, направила «жигули» в узкое, в корпус машины, пространство на соседней полосе и далее – через перекресток. Ряды машин за ними сомкнулись, заперев «опель»-преследователь в ловушке. Все произошло так быстро и неожиданно, что Воронцов запоздало почувствовал нечто похожее на изумление. Хельга казалась невозмутимой.

– Тебя, наверное, очень любят гаишники, – высказал предположение Воронцов. – Ты такой ездой обеспечиваешь им план по штрафам.

– Я никогда не плачу штрафов, – парировала Хельга. – Им достаточно моей улыбки.

– Часто же, наверное, тебе приходится улыбаться, – ревниво съязвил Воронцов.

– Случается.

«Опель» их так и не нагнал. Преследователи отстали, упустили жигуленок. Кочемасов наверняка будет очень недоволен. Воронцов почувствовал облегчение. И еще – благодарность к Хельге. С ней стоит иметь дело, оказывается.

…Бэлла они обнаружили у стойки регистрации пассажиров.

– Алекс! – выдохнул довольный Бэлл. – Ты приехал!

– Я хочу тебя проводить, Ленард.

Хельга была поблизости, но не высовывалась, держалась в сторонке, предоставляя мужчинам возможность поговорить на прощание. Возможно, она уже начала продумывать материал о новых русских – так внимательно приглядывалась к Воронцову и Бэллу.

– Ты настоящий друг, – тараторил обычно сдержанный Бэлл. – Приезжай, Алекс, я тебя жду. У тебя ведь билет на двенадцатое число?

Воронцов, не зная, что на это ответить, с некоторой задержкой кивнул.

– Я тебя встречу в Лондоне. Только ты обязательно приезжай!

И опять Воронцов молча кивнул. Он никак не мог решиться рассказать этому простодушному парню о свалившихся на него осложнениях. Не надо Бэллу об этом знать. Он не поймет ничего. И так мало понимает, а тут еще больше запутается.

– Непременно приеду, – пообещал Воронцов и легонько похлопал англичанина по плечу. – Если только меня не задержат дела.

Про дела, которые могут его задержать, – это он неплохо придумал. Даже самому понравилось.

Пожали друг другу руки. Бэлл подхватил легкую дорожную сумку и смешался с толпой пассажиров.

– Можем ехать, – сказал Воронцов Хельге.

– Куда?

Воронцов не успел ответить, потому что увидел нечто такое, что целиком завладело его вниманием, и это «нечто» было не слишком приятным. Хельга проследила за его взглядом и увидела знакомое лицо. Это был Богдан – собственной персоной. Она вздохнула и вопросительно взглянула на своего спутника. Богдан, поняв, что его увидели, не стал таиться и подошел. Он улыбался так широко, что его улыбку трудно было назвать естественной.

– Ты оказался здесь совершенно случайно, – с ходу определил Воронцов.

– Угу. – Улыбка Богдана стала еще более лучезарной. – Люблю наблюдать, как прилетают самолеты.

– И как улетают – тоже.

И опять Богдан отозвался:

– Угу.

Он, конечно, был пошире в плечах, чем Воронцов, но роста оба они были почти одинакового, и поэтому Воронцов решительно взял Богдана правой рукой за лацкан пиджака и сказал откровенно:

– Ты слишком рьяно выполняешь приказы Полкана, Богдаша.

– При чем тут Полкан? – вяло запротестовал Богдан.

– Только не говори мне, что ты случайно завернул в Шереметьево, чтоб сигарет купить.

Окружающие на них уже оглядывались.

– Можем и на улице поговорить, – предложил Богдан. – А то как-то мы очень уж светимся, Шура.

Воронцов отпустил пиджак компаньона. Хельга за его спиной с облегчением перевела дух.

Вышли из здания аэровокзала.

– Ты напрасно на меня злишься, – миролюбиво сказал Богдан. – Я на тебя не наезжаю, как ты. Так, Кочемасов попросил, вот я и приехал.

– Все-таки он тебя сюда прислал?

– Ну конечно. Узнал, что Бэлл сегодня улетает, говорит, махни, мол, Богдан, в аэропорт, посмотри, как там что…

Не за Бэллом его Кочемасов посылал следить, а за Воронцовым, это было ежу понятно. Нюх у Кочемасова на зависть тонкий, всегда знает, кого где искать. Зеленый «опель» сплоховал, так есть на такой случай запасной вариант – Богдан. Глаз не спускают, сволочи.

– И еще Кочемасов велел про паспорт напомнить…

– Паспорт? За ним еще ехать надо, – невозмутимо сказал Воронцов.

– Так поехали, – проявил добрую волю Богдан. – Моя машина на стоянке.

– Мне есть с кем поехать.

– О, конечно! – наконец обратил внимание на Хельгу Богдан. – Как прошла ночь, мадам? Шурик не слишком храпел?

Хельга ответила ему взглядом, полным презрения.

– Не надо так на меня смотреть, – прикрылся ладонью Богдан. – Я пугаюсь и начинаю видеть кошмарные сны. Вскрикиваю по ночам.

Он самодовольно засмеялся, и его толстая шея побагровела. Сейчас Воронцов готов был задушить его собственными руками, но вместо этого только сказал:

– Я паспорт вечером завезу в офис. Жди.

Богдан, не уловив подвоха, согласно кивнул.

Хельга и Воронцов сели в «жигули». Богдан, оставшийся снаружи, прощально махнул им рукой.

– Что может тебя связывать с этим ублюдком? – спросила Хельга.

– Он по-своему неплохой парень, – заступился Воронцов за компаньона.

– Я вижу.

Выехали на шоссе. Лицо у Хельги было задумчивым и немного мрачным. Воронцов, наверное, поломал ей сегодня весь распорядок дня.

– У метро меня высадишь, – сказал Воронцов.

Хельга словно очнулась.

– Что ты собираешься делать? – поинтересовалась она.

– Поеду к матери за паспортом.

– Чтобы отдать его этому… как его…

– Черта с два я им паспорт отдам! – буркнул Воронцов раздраженно.

– А где твоя мать живет?

– В Медведково.

Хельга внезапно заложила крутой вираж.

– В Медведково так в Медведково, – сказала она.

– Высади меня возле метро, – настаивал Воронцов. – Хватит уже с тебя этих приключений.

– Э-э нет. Хочу посмотреть, как живет мать простого российского миллионера. Я уже начала собирать материал, Саша, и от меня теперь так просто не отделаешься.

– Так ты это серьезно – насчет статьи? – наконец обеспокоился Воронцов. – Мы ведь так не договаривались, милая.

– Ну, если не хочешь, я не буду твою настоящую фамилию называть, – покладисто предложила Хельга.

– Вообще никакой статьи! – отрезал Воронцов.

Он все больше и больше раздражался и уже готов был выплеснуть свое раздражение на Хельгу, как вдруг она сказала негромко:

– А твой друг очень настырный, оказывается.

Воронцов хотел спросить, что она имеет в виду, но вдруг догадался, резко обернулся и увидел машину Богдана, увязавшегося за ними следом.

– Мне иногда хочется набить ему морду, – в сердцах сказал Воронцов.

– Я же говорю – странная у вас дружба.

– Это не дружба, Хельга. Это вынужденное сосуществование.

– Мы можем от него оторваться.

– Бесполезно. Он, наверное, уже понял, что мы едем в Медведково, знает ведь, что моя мать там живет, так что настигнет нас в два счета.

– И что тогда?

Хельга повернула голову и взглянула на своего спутника с любопытством. И совершенно неожиданно для себя Воронцов пожал плечами и засмеялся:

– А я не знаю, что будет. Не полезет же он в драку, чтобы отнять у меня паспорт.

Рассмеялся он от души, и Хельга тоже не удержалась от улыбки.

– Нет, и не думай протестовать, – сказала она после минутной паузы. – Обязательно напишу о тебе статью. Ты – просто находка. Я таких непосредственных миллионеров в жизни еще не видела.

– А что – многих доводилось видеть? – ревниво осведомился Воронцов.

– Если честно, ты – первый, которого я узнала так близко.

– Да уж, – усмехнулся Воронцов. – Ближе некуда.

Он с удовольствием побеседовал бы с Хельгой на эту тему, но ему уже пришло в голову, как действовать дальше, и он посерьезнел.

– Мы его обманем, – сказал он деловито.

– Кого? – не сразу поняла Хельга.

– Богдана. Сейчас я выйду, пересяду к нему в машину, и мы с ним поедем в офис. А ты отправляйся в Медведково, я тебе дам адрес матери и записку для нее, она тебе отдаст мой паспорт.

– А дальше?

– Я позвоню тебе вечером, и мы обо всем договоримся.

Воронцов набросал на листке из блокнота короткий текст.

– Держи. Вот здесь, на обороте, адрес. Останавливай.

«Жигули» замерли у тротуара. Богдан тоже остановился и с безучастным выражением лица наблюдал за происходящим. Он состроил такую же безучастную физиономию, когда Воронцов сел на переднее сиденье рядом с ним.

– В офис! – коротко бросил Воронцов. И, не сдержавшись, добавил: – Ну и сволочь же ты!

– Я ведь не со зла это делаю, Шурик, – флегматично произнес Богдан. – Просто мне моя работа нравится, деньги платят неплохие.

Красные «жигули» Хельги нырнули в боковой проулок. Богдан на это никак не отреагировал, спокойно вел машину. Воронцов почувствовал облегчение.

– Уволил бы я тебя, Богдаша, – сказал он уже почти дружелюбно. – Да руки все не доходят.

– Я еще тебя в «Дельте» переживу, – отозвался Богдан.

– Это точно, – подтвердил Воронцов. – Тут я с тобой спорить не стану.

Он не собирался задерживаться в «Дельте» надолго.