Текст книги "Турецкий транзит"

В Анталье уже стемнело. За окном машины в свете фонарей мелькали лица турок – неулыбчивые и враждебные, как казалось Полине. Чужой город, чужая жизнь, и она сама здесь тоже чужая.

Очень скоро машина выехала к небольшой площади. Полина увидела башню с часами и необычной формы ребристый минарет, и обе эти постройки были Полине знакомы, она видели их в туристических буклетах, еще когда находилась в Москве. Спросила на английском у таксиста, не центр ли это города. Да, ответил он, это центр, а вон там будет марина, сейчас мы туда приедем. Не надо, я здесь выйду, сказала Полина. Здесь уже можно было искать пансион.

Она расплатилась с таксистом, расставшись с деньгами не без сожаления: дорога оказалась совсем недлинной и запросто можно было пройти пешком. Вещей с собой у Полины не было, только легкий пакет с продуктами, которыми ее снабдили в Фетхие сердобольные соотечественницы из турфирмы.

От башни с часами веером разбегались несколько улочек. Одна из них сплошь состояла из сувенирных лавок, и, судя по тому, что шла она под уклон, вела эта улочка прямо к «марине». Полина пошла левее, направляясь в глубь квартала и рассчитывая среди жилых домов в один-два этажа найти пансион. К ней тут же подскочил мальчишка-турок, и у него было такое счастливое выражение лица, словно именно Полину он и ждал на этом месте с самого утра. Наверное, это был зазывала одного из многочисленных здешних магазинчиков.

– Ноу шопинг! – сказала ему Полина. – Пансион!

– Йес, йес, пансион! – радостно закивал мальчишка и нетерпеливым жестом пригласил Полину следовать за собой.

Возможно, он получал свой процент за каждого туриста в любом заведении – будь то магазин, пансион или сувенирная лавка. Полина еще раздумывала, надо ли ей следовать за мальчишкой, но тут она увидела полицейского неподалеку, и все сомнения сразу разрешились, поскольку общение с полицией не входило в ее планы. По крайней мере, до завтрашнего дня.

Следуя за мальчишкой, Полина оказалась на неширокой улице, первые этажи домов здесь были сплошь заняты магазинами. Вывеску со словом «пансион» Полина увидела очень скоро. Не обманул мальчишка. Тот прошмыгнул в двери первым. Полина вошла за ним следом. Здесь была большая комната, похожая на гостиную в зажиточном доме: хрустальная люстра, ковры и мебель в османском стиле. Справа от входа стойка-ресепшн, по которой только и можно было догадаться, что находишься в гостинице.

Из-за двери появился неулыбчивый турок, он был невысок, коренаст и лыс. Полина опустила на пол свой пакет и обернулась к турку, чтобы спросить, можно ли ей снять номер на эту ночь, а турок тем временем выложил перед ней на стойку ключ и скрылся за дверью, не произнося ни слова. Мальчишка уже успел подхватить оставленный Полиной пакет и взбежал по лестнице, ведущей на второй этаж. Когда растерявшаяся Полина обернулась к нему, мальчишка приглашающе махнул ей рукой, улыбнулся и скрылся наверху. Полина осталась одна. Ничего не понимая, она взяла ключ и направилась следом за мальчишкой.

Мальчишку она нашла на втором этаже переминающимся с ноги на ногу под дверью одного из номеров. Цифра на двери номера совпадала с цифрой на брелке ключа, который Полина держала в руках. Полина отперла дверь и несмело переступила через порог. Мальчишка сунул ей в руки пакет, счастливо улыбнулся и умчался прочь. Было слышно, как он скатился кубарем по лестнице, потом все стихло, и в доме установилась полная тишина.

Полина некоторое время простояла в растерянности, не решаясь пройти в темную комнату, потом наконец догадалась поискать выключатель, нашла, щелкнула клавишей, и в комнате загорелся свет.

Здесь явно кто-то жил. Солнцезащитные очки на столе. Там же распечатанная жестянка с пепси-колой. Небольшая дорожная сумка на полу.

Шаги по лестнице. Полина не успела выйти в коридор. В номер вошел уже знакомый ей лысый турок.

– Все в порядке? – спросил он по-английски.

Ничего не понимающая Полина не успела ему ответить, потому что турок тут же осведомился у нее, встретили ли ее друзья.

– Какие друзья? – не поняла Полина.

Он явно с кем-то ее перепутал.

– Они приезжали сюда, спрашивали, – ответил турок. – Я им сказал, что вы уехали на Йолюдениз.

– Йолюдениз? – дрогнула Полина.

Наверное, ее изумление было слишком сильным, и турок это заметил.

– Не надо было говорить? – забеспокоился он. – Я не знал. Я думал, что это ваши друзья.

Откуда он знает про Йолюдениз? Что происходит?

– У меня нет друзей, – произнесла Полина неуверенно.

– Они так сказали, – пожал плечами турок.

Вид у него был виноватый.

– Я записал номер их машины, – он протянул бумажный листок. – Вам он знаком?

Полина покачала головой. Но в номере там были две пятерки. Две последние цифры – это пятерки. Как у «Фиата» Дениса. Она тогда еще обратила внимание и по этим пятеркам отыскивала на парковке машину, когда они с Денисом к ней возвращались.

– «Фиат-сьена» синего цвета, – сказал упавшим голосом турок.

Все совпадало. «Фиат». Синий. И две пятерки в конце номера.

– Да, правильно, – кивнула Полина, растерявшись.

– Все нормально? – воспрянул духом турок. – Они вас нашли?

Они? Почему турок все время говорит – они?

– А сколько их было? – спросила Полина.

– Трое.

Кажется, турок уже пожалел о том, что завел этот разговор. Попятился с виноватым видом, вышел из номера, плотно прикрыл за собой дверь, оставляя Полину наедине с ее растерянностью.

Полина обвела комнату взглядом. Никогда она здесь не была. Это какая-то ошибка.

Ее взгляд зацепился за сумку, которая стояла на полу. Из приоткрытого кармашка сумки выглядывал уголок паспорта. Точно такого цвета, какой был и у Полины, когда она прилетела в Турцию. Российский, получается, паспорт. Она решилась, взяла паспорт в руки, раскрыла его. Это были ее документы. Она смотрела на свою фотографию в паспорте, силясь понять, как подобное можно объяснить, но объяснить это было никак не возможно, а в следующий миг она испытала очередное потрясение. Фамилия в паспорте: Тимофеева. Имя: Татьяна. Она – Таня Тимофеева? Или это она сошла с ума?

* * *

Она не сразу решилась заглянуть в сумку, но потом все-таки сделала это. Тщательно заперла дверь и принялась изучать содержимое сумки, извлекая вещи одну за другой вороватыми движениями и пугливо вслушиваясь в звуки за дверью, будто ожидая, что вот-вот сюда вернется эта Таня Тимофеева.

Открытое платье в легкомысленный цветочек. Панама от солнца. Разнообразные предметы женского нижнего белья – их количество представлялось чрезмерным. Пачка печенья. Косметичка: губная помада, водоотталкивающая тушь для ресниц, солнцезащитный крем, лак для ногтей, тени и еще много всякой всячины. Потрепанный путеводитель «Турция в кармане» на русском языке. На самом дне лежал фотоальбом небольшого формата. На большинстве фотографий в том альбоме была Полина: где-то одна, где-то в обществе мужчин, причем лица зачастую были одни и те же, будто Полина общалась с ними неоднократно и они были ей не чужие. Но она не помнила этих людей и готова была поклясться, что никогда их не знала. Как не бывала и в тех местах, где делались снимки. Судя по всему, все происходило в Турции. Но не с ней, не сошла же она с ума.

На одной из фотографий Полина улыбаясь смотрела в объектив, а на ней при этом было платье в легкомысленный цветочек… Оно сейчас лежало перед нею рядом с сумкой… На голове Полины была панама… Вот она, панама, тоже нашлась в сумке… И еще очки солнцезащитные…

Полина приблизилась к столу, взяла очки в руки. Да, те самые, что на снимке.

Тогда она переоблачилась в это платье, в эту панаму, и очки надела тоже, и, когда встала перед зеркалом, что-то дрогнуло внутри нее. Это она и была на фотографии. Никаких отличий. Только там, на фото, на лице улыбка. А здесь, в зеркале, гримаса какая-то. Но больше всего ее поразило то, что все ей оказалось впору. И платье, и панама, и очки – размер в размер, будто она сама их для себя и покупала.

* * *

Раздавленная сделанным ею открытием, Полина неподвижно сидела на полу, бездумно разглядывая ворох разбросанных вещей. Она все еще была слаба, у нее кружилась голова, то ли от падения в Кайе, то ли от лекарств, которыми ее наверняка пичкали в больнице в Фетхие, а может быть, она устала за время долгой поездки из Фетхие в Анталью. Она пребывала словно в полусне. Она видела предметы вокруг себя, но не фиксировала взгляд ни на одном из них. Порой до нее долетали какие-то звуки извне, но слышала она их неотчетливо, будто ее уши заложили ватой. В конце концов, она забылась в этом тревожном полусне. Не сон и не явь.

* * *

Пробуждение оказалось безрадостным. Увидев ворох вещей перед собой, она сразу вспомнила все, и пугающие открытия вчерашнего дня по-прежнему невозможно было объяснить. Неразрешимость этой головоломки была способна свести ее с ума.

Она пролистала паспорт – страница за страницей. Тимофеева Татьяна. Дата рождения. Совпадает с днем рождения Полины. Место рождения – поселок Радофинниково Ленинградской области. И это было правдой. Пол. Женский. Паспорт выдан около года назад. Подпись владельца. Размашистая, как у Полины. Но не ее. Не очень-то похожа. Да и с чего ей быть похожей? В кармане сумки Полина нашла шариковую ручку. Поискала глазами, на чем бы расписаться. Путеводитель. Взяла в руки, из него посыпались какие-то бумаги. И еще там были деньги. Турецкие лиры и американские доллары. Всех денег в сумме оказалось не так уж много. Долларов триста, если еще лиры пересчитать по курсу. Бумаги: автобусный билет на имя Татьяны Тимофеевой и визитка какого-то отеля. На обороте визитки было написано от руки по-русски: «Бронь на 20 и 21». Полина открыла путеводитель на первых страницах, нашла свободное от текста место, расписалась размашисто. Но что-то все-таки есть. Как будто похожи две эти подписи. Расписалась еще раз. Кажется, теперь подписи невозможно было друг от друга отличить. Испугавшись только что сделанного открытия, Полина написала в путеводителе: «Бронь на 20 и 21». И обнаружила полное сходство почерков – в путеводителе и на обороте визитки неведомого ей отеля. Она взяла визитку дрожащей рукой. Koraу Otel. Памуккале. Денизли. Турция. И в билете тоже было написано Денизли. Билет выписан на 20 октября. А сегодня какое вообще число?

* * *

На всех последующих страницах паспорта обнаружились всего две отметки. Полгода назад, в апреле, владелица паспорта вылетела из московского аэропорта Шереметьево. В тот же день она приземлилась в аэропорту Антальи. На вклеенном в паспорт оранжевом прямоугольнике, заменяющем турецкую въездную визу, было написано, что по этой визе можно провести в Турции не более месяца. А прошло уже полгода. Просрочена виза.

* * *

Она спустилась вниз. Уже знакомый ей турок встретил ее дежурной улыбкой. Но глаза его не улыбались. Турок показал рукой на распахнутую дверь, будто приглашая Полину пройти туда. Полина переступила через порог и оказалась в крохотном дворике, в котором помещалось всего несколько небольших пластмассовых столиков и стульев, какие обычно можно видеть в летних кафе. С прежней напряженной улыбкой турок вынырнул из-за спины Полины, жестом пригласил ее за стол и удалился в сторону кухни, спросив напоследок:

– Как обычно?

Она механически кивнула в ответ, не сразу поняв, о чем он ее спросил, а через минуту он поставил перед девушкой пару тарелок, на которых были красиво разложены красные дольки помидора, белые ломтики брынзы, черные маслины, белые половинки разрезанного надвое куриного яйца с кругляшами ярких желтков…

– О, извините! – вдруг сказал турок и неуловимым движением смахнул с тарелки куриное яйцо.

Полина подняла на него глаза. Турок улыбнулся ей и еще раз повторил:

– Извините!

– Откуда вы знаете, что я не люблю вареные яйца? – медленно спросила Полина.

Она словно слышала свой голос со стороны. Будто кто-то рядом с нею говорил ее голосом. Улыбка стерлась с лица турка.

– Но вы ведь их не любите, – сказал он осторожно.

– Да, не люблю, – подтвердила Полина, и снова она слышала свой голос так, будто это не она говорила. – Но вы об этом откуда знаете?

Турок растерялся, это было видно.

– Вы меня знаете? – спросила у него Полина.

Турок растерянно кивнул.

– Давно? – спросила Полина, страшась услышать ответ.

– Неделю.

У нее сжалось сердце.

– Что – неделю? – спросила она неприятным голосом.

– Вы живете здесь неделю.

Полина засмеялась неуверенным смехом.

– Вы больной! – сказала она собеседнику.

Так и сказала ему по-английски: крейзи. То есть не живот у него болит, к примеру, и не рука или нога, а на голову он больной. Псих, если сказать по-русски. А если он не псих и с головой у него все в порядке, тогда не в порядке с головой у Полины. А про себя так больно думать.

Турок обиделся и ушел. Полина сидела за столом, не притрагиваясь к завтраку. Мальчишка, тот самый, который привел ее сюда накануне, улыбался ей из кухни.

Через какое-то время, вернувшись в дом, Полина обнаружила турка за стойкой. Тот отвернулся при ее появлении.

– Простите меня, – попросила девушка.

Турок не повернул головы.

– Скажите, от Антальи до Денизли сколько километров?

– Триста, – сказал сквозь зубы турок.

– А Памуккале – это в Денизли?

– Денизли – это город. От него до Памуккале еще километров пятнадцать или двадцать.

Он отвечал, не глядя на Полину. И она снова сказала:

– Простите меня.

Турок наконец смягчился, выложил на стойку перед Полиной карту Турции.

– Вот Анталья, – ткнул он в карту пальцем. – А вот Денизли, – его палец скользнул по карте на северо-запад.

Полина склонилась над картой, и турок увидел то, чего он до сих пор не замечал. На голове девушки была свежая рана. Рана, по-видимому, была серьезная, потому что врачам пришлось наложить швы.

Пауза затягивалась, турок молчал, Полина подняла глаза, встретилась с ним взглядом и вдруг догадалась о том, что именно привело ее собеседника в такое замешательство.

– Ударилась головой, – сказала она по-русски с виноватой улыбкой. – Было больно, даже сознание потеряла.

Турок не понял ни слова из сказанного ею. Зато он понял, чем можно объяснить странности в поведении девушки. И еще ему теперь не казалась невероятной мысль, что она действительно могла забыть о том, что поселилась в этом пансионе неделю назад.

* * *

Поднявшись в номер, Полина внимательно изучила билет и визитку. Билет автобусный. На двадцатое число. Сегодня девятнадцатое, как сказал ей турок. Получалось, что завтра. Билет до Денизли. А от Денизли до Памуккале всего двадцать километров. И в Памуккале забронирован отель…

Шаги за дверью. Осторожно постучали. Полина сжалась, неведомо чего испугавшись. Голос за дверью. Кажется, это хозяин пансиона. Полина открыла дверь.

– Извините, – сказал ей турок. – Может быть, вызвать полицию?

– Зачем полицию? – испугалась девушка.

– Ваши друзья… Они могут вернуться…

– Кто эти люди? Я никого здесь не знаю.

Было видно, что турок нисколько ей не поверил.

– Они искали вас, – сказал турок. – Вы уехали в Йолюдениз. Они пришли сюда. Не сюда, в этот номер, а на ресепшн. Они искали вас, – снова повторил он. – Я сказал, что вы уехали. Они спросили про багаж. Они хотели знать, вернетесь ли вы в Анталью. Я сказал – нет. Я обманул.

– Почему? – вырвалось у девушки.

– Они ведь не ваши друзья, правильно?

Наверное, он в тот раз заподозрил что-то неладное, раз записал номер их машины.

Полина достала из сумки фотоальбом, протянула его собеседнику:

– Посмотрите, здесь они есть?

Турок перелистывал страницы недолго.

– Вот, – сказал он. – Этот и этот. И вот снова они. И здесь…

Где-то они были сфотографированы порознь, а где-то рядом с ними была Полина. И получалось, что не знать их она не могла.

– Вот эти люди… Они приходили сюда и спрашивали про меня?

– Да, – кивнул турок.

– Но вы говорили, что их было трое. Третий – кто?

– Третьего здесь нет.

Турок смотрел на девушку с нескрываемым сочувствием. По-видимому, он каким-то образом связывал между собой визит той троицы и рану на голове Полины.

– У нас хорошая полиция, – сообщил турок. – Можно позвонить, и они сделают так…

Он сложил пальцы двух рук, и получилась решетка. Тюрьма. Он предлагал девушке защиту. Достаточно лишь позвонить, и полицейские упрячут в тюрьму обидчиков Полины.

– Нет, не надо, – качнула головой Полина.

Турок пожал плечами.

– Вы завтра уезжаете, – сказал он.

Не спросил, а именно сказал. Будто твердо это знал.

– Куда? – насторожилась Полина.

– В Памуккале.

– Нет, я никуда не еду.

Турок посмотрел на девушку с сомнением. И еще, кажется, в его взгляде угадывалась досада. Может быть, он не хотел, чтобы Полина оставалась здесь? Боялся, что вернутся те трое и из-за этого у турка возникнут какие-то неприятности?

– Вы бронировали там отель, – сказал турок.

– Я? – не поверила ему Полина.

– Да, вы.

– Вы уверены? – вяло сопротивлялась Полина.

– Вы бронировали отель при мне, – печально смотрел на собеседницу турок. – На двадцатое и двадцать первое октября.

Все совпадало.

* * *

Спустившись через некоторое время на первый этаж, она обнаружила за стойкой уже знакомого ей мальчишку. Тот улыбнулся белозубо и сказал ей по-английски:

– Привет, Таня!

Ее передернуло при этих словах.

– Меня зовут Полина, – ответила она по-английски.

И повторила по слогам:

– По-ли-на!

Она говорила с яростью.

Озадаченный мальчишка растерянно кивнул.

Полина дошла до ведущей на улицу двери, но потом вернулась.

– Вчера ты встретил меня там, на улице, – сказала она мальчишке.

– Да, – кивнул тот осторожно.

– Почему ты подошел ко мне?

Он был озадачен ее вопросом.

– Я шла по улице, – сказала Полина. – И другие люди тоже шли. Ты подошел именно ко мне. Почему я?

Растерянный взгляд в ответ.

– Ты меня видел в первый раз. Вчера ты увидел меня впервые. Раньше мы с тобой не встречались. Правильно?

Мальчишка недоверчиво улыбнулся.

– Почему ты подошел именно ко мне?

– Ты шла сюда, – ответил мальчишка и показал жестом, что именно в этот пансион направлялась девушка.

– Я не шла сюда! – отчетливо произнесла Полина, потому что так будет доходчивее, как ей представлялось. – Я искала пансион!

– Да, – подтвердил мальчишка. – Пансион «Монд».

– Этот пансион называется «Монд»?

– Да.

– Я слышу об этом в первый раз! – произнесла Полина торжествующе, будто она только что уличила собеседника в обмане. – И я просто искала пансион! Любой!

И снова мальчишка улыбнулся недоверчиво. Ни в чем она его не убедила.

– Ты видел меня раньше?

– Да.

– Где? – быстро спросила Полина.

– Здесь, – осторожно ответил мальчуган.

Он явно не понимал, чего от него добивается эта странная русская.

– В этом пансионе? – спросила Полина.

– Да.

– Когда ты меня здесь видел?

– Неделю назад.

Может быть, они все сговорились?

– Я жила здесь на прошлой неделе? – не поверила Полина.

– Да.

– На прошлой неделе я была в Фетхие! – сказала Полина, и вновь в ее голосе звучали торжествующие нотки. – А в Анталью я приехала вчера!

– Да, – не стал перечить ей собеседник. – Ты поехала в Фетхие смотреть Йолюдениз. Вчера приехала в Анталью. Завтра едешь в Денизли. Правильно?

Он произнес это будничным тоном, так говорят о вещах всем известных и никем не оспариваемых.

– Откуда ты знаешь про Денизли? – спросила Полина.

Мальчишка посмотрел на нее озадаченно.

– Ты сказал, что я завтра поеду в Денизли. Кто тебе сказал про Денизли? – строгим, учительским тоном спросила Полина.

– Ты.

– Я?! – изумилась Полина.

– Я ходил в автобусную кассу вместе с тобой. Ты не знала, где продают билеты. Я тебе показал. Разве ты не помнишь?

* * *

Потом пришел лысый турок и увел мальчишку. Они вдвоем вышли за дверь, скрывшись от взгляда Полины, но не догадывались о том, что в стекле открытой двери они отражаются, как в зеркале, и что Полина видит, как они шепчутся. Потом лысый турок показал себе на голову и сразу после этого махнул рукой в том направлении, где оставалась Полина, и стало понятно, что они говорят о ней.

Когда они вернулись, Полина попросила разрешения позвонить в Памуккале. Турок не возражал. А мальчишка смотрел на Полину так, как обычно дети смотрят на людей, о которых они только что узнали удивительные вещи: с любопытством, недоверием и опаской.

Полина, заглядывая в визитку, набрала номер отеля «Koraу». На том конце провода ей подтвердили, что на 20 и 21 октября в отеле действительно забронирован номер на имя Татьяны Тимофеевой.

Она положила трубку. Турки смотрели на нее выжидательно.

А ведь этот мальчишка одного возраста с Михой, вдруг подумала она. И сразу вспомнила Миху.

Она отчетливо помнила, что есть такой мальчишка, которого все называют Миха. У Михи есть отец, его фамилия Прокопов. От этого Прокопова они вдвоем, Миха и Полина, когда-то вместе убегали. Запрыгнули в машину Полины и умчались. Она отчетливо все это помнила, и у нее даже сомнения не возникало в том, что это было на самом деле. И получалось, что Прокопову она может позвонить. Просто набрать номер его мобильного телефона и сказать ему, что это Полина. Он обрадуется так, что не передать словами.

– Я хочу позвонить, – сказала Полина.

Турок кивнул на телефонный аппарат. Полина набрала номер. Длинные гудки. Сердце Полины учащенно забилось.

– Алло? – услышала она в телефонной трубке.

Женский голос.

– Я могу поговорить с Прокоповым? – волнуясь, спросила по-русски Полина.

Ей ответили на незнакомом ей языке.

– Вы говорите по-английски? – всполошилась Полина.

– Да.

– Мне нужен господин Прокопов!

– Здесь такого нет.

– А когда он будет? Это Полина Звонарева!

– Я не знаю господина Прокопова. Это частный номер.

– Я понимаю! – заспешила Полина. – Но по этому номеру был господин Прокопов!

– Нет, это мой номер, и уже давно. Вы ошиблись. Извините!

Короткие гудки. Полина с лихорадочной поспешностью набирала номер повторно.

– Это какая-то ошибка! – бормотала она.

Но ошибки не было. Ей ответил все тот же женский голос.

– Вы ошиблись, – сказала по-английски женщина. – У вас неверный номер. Извините!

И снова короткие гудки.

* * *

Она растерялась. Сумбур в ее голове не позволял ей собрать разбежавшиеся мысли и придать им стройность. Единственное, что она осознавала более-менее четко, – это то, что ей надо как можно быстрее вернуться домой. Там все придет в норму. Там все разрешится.

Сначала она решила, что сегодня же улетит в Москву. Но она даже не успела задуматься о том, хватит ли ей на билет тех трехсот долларов, которые у нее были, потому что она вспомнила про паспорт. Точнее, про его отсутствие. Паспорта у нее не было. С тем паспортом, который принадлежал неведомой ей Тане Тимофеевой и в который кто-то для непонятных целей вклеил фотографию Полины, она не рискнула бы пересекать границу, потому что лично у нее сомнений не было: такой паспорт настоящим быть не может. Да еще виза просрочена, так что неприятностей не избежать.

И получалось, что все равно ей надо обращаться в консульство.

– Мне нужно российское консульство, – сказала Полина турку. – Здесь, в Анталье.

Тот перебросился с мальчишкой парой фраз, после чего сказал Полине:

– Он вас проводит.

Полина и мальчишка вышли на улицу. Припекало не по-осеннему жаркое солнце. Откуда-то вкусно пахло съестным. Расслабленные туристы медленно брели вдоль витрин, разглядывая ковры, кожу и начищенные до блеска медные кувшины, кальяны, подносы. Полина оглянулась по сторонам, фиксируя взглядом эти дома, эти витрины и эти товары, пытаясь понять, действительно ли она могла видеть эту улицу неделю назад. Нет, не вспомнила. Впервые она здесь оказалась вчера. Хотя вот ребристый минарет и башня с часами – вчера она их сразу узнала, как будто видела прежде. Неделю назад? Нет, чепуха. Она видела эти достопримечательности Антальи на фотографиях. Давным-давно. В Москве. Еще когда работала в туристической фирме…

Пытаясь упорядочить ворох мыслей, Полина бездумно скользнула взглядом по очередной витрине, прошла было мимо, но вдруг остановилась, как вкопанная. Она не сразу поняла, что из увиденного там, за стеклом, так ее растревожило. Вернулась к витрине. Ничего особенного. Керамика. Изделия из стекла. Ничто здесь не привлекло внимания Полины. Она смотрела не на выставленные в витрине сувениры, а на спину стоявшего там, за стеклом, человека. Мужчина был абсолютно неподвижен. Нарочито неподвижен. Неестественно неподвижен. И Полина тоже превратилась в статую. Ни шага не могла сделать. У нее отнялись ноги, они ей сейчас не подчинялись. Потому что она вдруг догадалась, что такого она увидела в витрине, что заставило ее вернуться. Она видела лицо этого мужчины. Потому что десять секунд назад он не стоял спиной к улице, а стоял лицом. И Полина его лицо увидела. А сейчас она ждала, когда он обернется. Надеялась, что ей просто показалось. Что она ошиблась. Что это воображение разыгралось. Но мужчина не оборачивался, и, чем дольше длилась эта пантомима, тем явственнее Полина осознавала, что это не ошибка.

Он все-таки обернулся. Медленно и осторожно. Будто боялся увидеть за стеклом Полину. А она была здесь. И она его узнала. Ошибки не было. Он оттуда, с фотографии в альбоме. Турок про него сказал, что он искал Полину. И вот человек с фотографии ожил и был сейчас от Полины на расстоянии вытянутой руки.

Их взгляды встретились. Полина поняла, что он здесь не случайно. Он выслеживает ее. Она попятилась от витрины, потом развернулась и пошла прочь быстрым шагом. Мальчишка-турчонок бежал вприпрыжку рядом и непрестанно оглядывался, и лицо у него было испуганное. То ли ему испуг Полины передался, то ли он знал про того мужчину что-то такое, чего мальцу лучше было бы не знать.

Полина обернулась. Мужчина вышел из магазина и шел за ними следом. Нервы Полины не выдержали, и она бросилась бежать. Перепугавшийся турчонок тоже припустил. Он обогнал Полину, первым вбежал в пансион, пропустил Полину, придерживая дверь, сразу же эту дверь захлопнул и запер ее изнутри.

Появился растревоженный хозяин пансиона. Турчонок что-то быстро забормотал, докладывая, по-видимому, о случившемся. Его трясло от страха.

Снаружи в дверь тем временем ткнулись. Но дверь не поддалась. Ударили сильнее. Турок схватился за телефон.

– Не надо полиции! – всполошилась Полина.

Турок лишь отмахнулся от нее. Полина выхватила из его рук телефонную трубку.

– Не надо! – взмолилась она.

– Почему?! – осерчал турок.

Потому! У нее на руках паспорт на чужое имя, но с ее фотографией, и она не может ничего понять и не может ничего объяснить даже самой себе, и уж тем более не сможет объяснить полиции. Но как сказать об этом турку? Нельзя об этом!

Турок, не дождавшись ответа от девушки, схватил ее за руку и поволок на второй этаж. Привел ее в номер, собственноручно побросал все ее вещи в сумку, сунул сумку в руки Полине. Спустились вниз. Свернули во дворик, где стояли столы и где сегодня утром завтракала Полина. В ограждающей двор стене была дверь. Турок распахнул ее и вывел Полину на узкую улочку. Сейчас они находились на противоположной стороне от главного входа в пансион.

– Уезжай в Денизли! – сказал турок.

– Консульство, – пробормотала Полина.

– Ты больная! – сказал турок.

Он сказал «крейзи», как она ему сказала утром. Вернул должок. Она не обиделась.

– Они тебя там могут ждать! Уезжай в Денизли!

– Мой билет – на завтра.

– Купи другой! – сказал сердито турок.

Он будто сердился на нее за непонятливость. За то, что приходится объяснять очевидные вещи.

Подтолкнул к Полине мальчишку со словами:

– Он проводит тебя до автобусной станции. Поторапливайся!

Полина направилась следом за турчонком. Турок все-таки спросил еще раз:

– Может быть, вызвать полицию?

– Не надо! – отмахнулась Полина и прибавила шаг.

* * *

Через какое-то время (она не могла самой себе сказать, сколько времени прошло) Полина обнаружила, что едет в автобусе, а за окнами нет домов, и Анталья, следовательно, уже позади.

Она помнила, разумеется, как они с турчонком прибежали на автостанцию, как покупали билет и как потом ждали отправления автобуса, помнила, как турчонок махал ей рукой вслед, когда автобус отправлялся, но воспоминания о последних часах пребывания в Анталье были обрывочны – так обрывками-клочками вспоминается ночной сон, и кажется, что еще что-то в том сне происходило, но никак не вспоминается.

Автобус был заполнен людьми, но было тихо, никто не разговаривал, многие дремали, и безмятежность окружающих передалась Полине.

Какое-то время она разглядывала пейзажи за окном, успокоилась и почти задремала, но тут ей вдруг вспомнилось, что едет она в неведомый Денизли, и оказалась она в этом автобусе только потому, что сильно испугалась там, в Анталье, а вообще ни в какой Денизли ей не надо, а надо ей домой… И когда она вспомнила про дом – расстроилась. Ей стало так жалко себя, что она едва не разрыдалась. Сдержалась в последний момент, испугавшись, что разбудит толстую турчанку, заснувшую рядом с Полиной. Чтобы отвлечься, она взяла альбом с фотографиями и рассматривала снимки один за другим – каждый подолгу, пристально. Ее внимательность породила очередной кошмар. На одном из снимков, который она уже видела, но прежде не разглядывала столь тщательно, она обнаружила, что стоит на залитой солнцем улице и, судя по минарету у нее за спиной, происходит это в Турции, а на груди у нее на тонкой золотой цепочке висит изящный, похожий на сбегающую по нежной коже каплю кулон.

Она эту вещицу узнала сразу. Кулон в виде капли. Она его носила. А сейчас он был в Москве. Там она его оставила, когда улетала в Турцию.

* * *

«Это популярное среди туристов место расположено довольно далеко от побережья. Дорога от Кушадасы и Мармариса занимает более 3 часов, от Антальи и Бодрума – 5. Поэтому поездки в Памуккале часто объединяют с посещением Эфеса. Здесь из-под земли на поверхность выходят источники, вода в которых содержит бикарбонат кальция. При выходе из-под земли бикарбонат разлагается на углекислый газ и карбонат кальция, последний отвердевает на воздухе, образуя белоснежный покров на скале 150-метровой высоты. Памуккале в переводе с турецкого означает «хлопковый замок». На уступах скалы образуются мини-бассейны (их называют «травертины»), заполненные минеральной водой. Температура воды на выходе из источника составляет около 38 °C. Целебные свойства здешних источников были известны еще в античные времена…»

Полина читала путеводитель, обнаруженный ею в сумке, и доселе неведомый ей Памуккале превращался в зримый образ. Она видела этот белоснежный, будто засыпанный снегом склон холма. Белый-белый склон с уступами-бассейнами, а сверху синее-синее небо. Это ей не представлялось. Это она действительно видела. В Москве. На фотографиях. В буклетах, посвященных Турции. Там почти всегда присутствуют снимки Памуккале.