Текст книги "Заказ на олигарха"

ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ КИТАЙГОРОДЦЕВ:

Ярыгин Дмитрий Игоревич… Одна тысяча девятьсот семьдесят седьмой год… Город Москва… Образование незаконченное высшее… Учился… МГТУ имени Баумана… Один семестр… Отчислен… Причина отчисления?.. Надо узнавать… Холост… Они все холостяки, эти новенькие… Не привлекался… В армии служил… Сразу после отчисления из вуза… Под Питером, части ПВО… После армии… Место работы… Валютная биржа… Потом «Лукойл»… Он системный администратор… Компьютерщик… И у Проскурова он по компьютерам… Здесь в доме много компьютеров?.. Ну, конечно… Здесь не дом, а целое предприятие… Много всякой техники… И всё управляется компьютерами… Система охраны… Система связи… Система теплоснабжения… Система водоснабжения… Даже продукты закупают, наверное, по подсказке компьютера, а иначе поди разберись, чего и сколько потребуется на такую ораву работающих и проживающих… Валютная биржа и «Лукойл»… И везде он работал подолгу, по несколько лет… А там ведь проверяют хорошо, там в службах безопасности профессионалы… И ничего компрометирующего они по этому Диме Ярыгину не накопали… Это хорошо, это хоть какая-то гарантия… Но почему он был отчислен после первого семестра?.. Может, ему не до учёбы было?.. Заигрался со своими компьютерами?.. У них, у компьютерщиков, это сплошь и рядом… Они все не от мира сего, эти компьютерщики…»

* * *

Антон Баранов приехал из Мурома загоревшим, посвежевшим и упитанным, будто на хорошем курорте побывал. Во взгляде безмятежность, а в повадках – неспешность человека, который уже отвык куда-либо спешить и по какому-либо поводу излишне волноваться.

– Мы вас там заждались, – объявил Баранов Китайгородцеву, едва того увидев.

Радушный хозяин, заждавшийся дорогих гостей.

– Там так здорово, Толик, ты представить себе не можешь. Простор, тишина, воздух такой, что его надо в банки закатывать и в городах задымленных продавать, – рассказывал Баранов, а сам тем временем доставал и доставал из портфеля какие-то бумаги. – Там ещё надо, конечно, повозиться-поработать, я вот отметил, что предстоит сделать…

И выложил на стол перед Китайгородцевым свои бумаги.

Листов было много. Длинный перечень того, что предстоит сделать сотрудникам охранного агентства, прежде чем на объекте появятся охраняемые лица. Китайгородцев в бумаги не заглянул. И даже сдвинул эти бумаги на край стола. Будто они ему были без надобности.

– Всё меняется, Антон, – сказал Китайгородцев. – В Муром поедет не Виктория, а сам Проскуров. А Виктория остаётся здесь. Так что перечень мероприятий придется перерабатывать – под Проскурова.

– Это я с удовольствием, – широко улыбнулся Баранов.

Обрадовался возможности возвратиться в полюбившийся ему Муром.

Китайгородцеву не хотелось его разочаровывать.

– Поговори с Хамзой, – только и сказал он.

– О чём? – с прежней безмятежностью осведомился Баранов.

– Возможно, в Муром он кого-то другого пошлёт.

– Почему? – вырвалось у Антона.

И улыбаться перестал.

– Ты, наверное, будешь хозяйку опекать. Викторию. И её сына, Алешу Проскурова. А они остаются здесь. Так что Хамза, наверное, в Москве тебя оставит.

– А ты? Ведь ты тоже с Викторией…

– Нет, я с Проскуровым. У него, похоже, большие проблемы.

* * *

– Ты едешь с нами в Муром? – спросил Петя у Китайгородцева.

Значит, уже знает об эвакуации.

– Да, – ответил Китайгородцев.

– Клёво, – оценил Петя. – Ты будешь там нас охранять?

– Да.

– Йес! – сказал подобревший взглядом Петя. – Хочешь, я с отцом договорюсь, чтобы ты лично меня охранял?

– А у тебя в Муроме есть враги?

– Ну, какие там враги? – пожал плечами мальчишка. – Там до ближайшей деревни десять километров, нет никого вокруг.

– Тогда я смогу не только тебя охранять, а и всех, кто там будет, раз работы мало.

– Как хочешь. Слушай, а ты не знаешь, что такое асфиксия?

– Знаю. Это кислородное голодание. Кислород перестает в легкие человека поступать и человек задыхается.

– Фу! – сказал Петя. – Какая мерзость.

ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ КИТАЙГОРОДЦЕВ:

«Ляшенко Оксана Петровна… Одна тысяча девятьсот пятьдесят шестого года рождения… Город Донецк… Образование высшее… Филфак университета… Ещё одно высшее образование… Факультет иностранных языков… Преподаватель в школе… Всю жизнь – в одной школе… Замужем… Муж… директор школы… Школа другая, не та, в которой работала Оксана Петровна… Две дочери… восьмидесятого и восемьдесят второго года рождения… А в восемьдесят шестом она получила второе высшее образование… При двух малолетних дочках… Целеустремлённая и трудолюбивая… Уже есть внук… У старшей дочери родился мальчишка… И больше информации по Оксане Ляшенко практически нет… Ничего кроме того, что она сама о себе сообщила при поступлении на работу к Проскурову… И у Хамзы на неё ничего нет… Абсолютно… Потому что дама эта с Украины, и Хамзе неоткуда информацию взять… Значит, надо срочно отправить человека на Украину… Пускай потопчется там, разузнает… Если всё это подтвердится… Два высших образования, муж – директор школы, дочери и внук… Тогда к этой няне никаких вопросов… Если подтвердится… Не с её биографией в киллеры наниматься… Растила дочек, работала, старалась… Второе высшее образование получила… Действительно, старалась… Но знания оказались невостребованны… Зарплата низкая, а у неё две дочери и внук… И для неё работа у Проскурова – находка… Она держаться будет за это место и работать на совесть… Руки не опустит… Целеустремлённая… На рожон не полезет… И в петлю не полезет… В петлю не полезет… Не полезет в петлю… Асфиксия… возникает при удушении… не поступает кислород… Петя спросил про асфиксию… А ещё раньше он сказал, что самоубийство – это прикольно!..»

* * *

Поговорить об этом можно было только с Алексеем Алексеевичем. Китайгородцев мысленно перебрал всех, кто мог бы ему помочь, и обнаружил, что Котелков – единственный, к кому он может обратиться.

Когда Китайгородцев вошёл в кабинет, где находился Алексей Алексеевич, тот тотчас поднялся из-за стола и поспешил навстречу гостю. Алексей Алексеевич с недавних пор проникся уважением к Китайгородцеву и нисколько этого не скрывал.

– Я про Петю хотел поговорить, – сообщил Китайгородцев.

– Опять чего-то отчебучил? – нисколько не удивился Алексей Алексеевич.

– Нет, нормально всё, – пожал плечами Китайгородцев. – Вы давно его знаете?

– С самого рождения.

– Что за ребёнок? Проблемы у родителей с ним были?

– Как у всех родителей.

– Не больше?

– Но и не меньше, – в тон собеседнику произнес Котелков и улыбнулся. – Он раньше, кстати, был помягче. Когда родители жили вместе.

Еще совсем недавно.

– Он тяжело пережил развод?

– Он его и сейчас еще переживает, – сообщил Алексей Алексеевич.

– Он ведь с матерью живёт?

– Да.

– Вы не знаете, насколько у них с матерью доверительные отношения?

– Похоже, что о доверительности там речи нет.

– Может быть, тогда с отцом?

– Увы! – развёл руками Котелков. – По-видимому, у мальчика переходный возраст. Сложное время. Родители – уже не авторитет. А почему вы так заинтересовались?

– Мне кажется, что у мальчишки сейчас какой-то хаос в голове. И мысли всякие глупые к нему приходят.

Алексей Алексеевич кивнул, давая понять, что полностью согласен.

– Например, мысли о самоубийстве, – сказал Китайгородцев.

И у Котелкова вытянулось лицо. Он изумился так, что не сумел совладать с эмоциями.

– Отчего же? – сказал Алексей Алексеевич. – Почему вы так решили?

А сам шарил руками по столу, словно был слепой.

Китайгородцев пожал в ответ плечами.

Алексей Алексеевич нащупал, наконец, что-то, и протянул Китайгородцеву.

Книга.

– Вот, взгляните, – пробормотал он, и вид при этом имел такой, будто находился под впечатлением только что ему продемонстрированного удивительного фокуса.

Китайгородцев увидел название книги. "Самоубийства: их история, способы осуществления и вообще всё, что вы хотели об этом знать".

– Это что? – в свою очередь опешил Китайгородцев.

– Это книга, – ответил мрачно Котелков. – Ее прислали на этот адрес, но на имя Пети Проскурова. Как раз сегодня.

– Кто прислал?

– Какой-то магазин, продающий книги через Интернет.

– Петя заказал себе такую книгу?

– Вполне возможно. По крайней мере, книга уже оплачена – кредитной картой, которой пользуется Петя.

– Вы уверены?

– Эту карту Сергей Алексеевич специально сделал для Петра – к его приезду в этот дом.

– И что вы собираетесь делать с книгой?

– Пока ничего. Вся почта, которая приходит на этот адрес, проходит через мои руки. Я получил книгу. Я удивился. И я не знаю, что мне делать. Пете я, по крайней мере, ничего пока не сказал.

– Правильно сделали, – оценил Китайгородцев. – Пускай пока потомится в ожидании этой книги.

* * *

Хамза приехал утром и сразу прошёл к Китайгородцеву.

– Толик! Ты просил Шарова проверить. Охранника, что на воротах.

– Да. Он права получил позже, чем купил машину, – вспомнил Китайгородцев.

– Так вот лажа сплошная там с правами и с Шаровым этим тоже. Псих он.

– Что?

– Псих, – повторил Хамза. – На учете в психоневрологическом диспансере стоит в своём родном Оренбурге. Не зря ты к его правам прицепился. Он машину по случаю купил, а прав не было. И права решил купить. Ему бы права сделали, да там нужна медицинская справка, а справку не дали из-за того, что для ее получения нужна другая…

– Из диспансера.

– Именно! А он там на учёте! И всё затормозилось. Пока он нашёл врача, который согласился ему справку дать, пока ему потом сделали права – время шло.

– Диагноз у него серьёзный?

– Диагноз серьёзный, – кивнул Хамза. – Его надо от Проскурова убирать. Сейчас пойдём к этому завхозу, который за всё тут у Проскурова отвечает…

– Надо прямо к Проскурову идти, – подсказал Китайгородцев. – Он никого так просто от себя не отпускает. Без его решения никого ни переместят, ни уволят.

* * *

Проскуров плескался в бассейне и не прервал своего занятия, когда на бортике появились Китайгородцев и Хамза.

Бирюзовая гладь манила, и Китайгородцев поймал себя на мысли о том, что с удовольствием покувыркался бы в этой ласковой воде. Да, хорошо было Баранову в Муроме, вдруг подумалось ему. Река. Раздолье. И никакого начальства рядом. Курорт.

– Баранов привез предложения по Мурому, – сказал вполголоса Китайгородцев.

– Я видел, – кивнул Хамза. – Сорок семь страниц. И всё теперь коту под хвост.

– Почему же всё? – пожал плечами Китайгородцев. – Там многое пригодится, даже если вместо Виктории поедет Проскуров. Но кое-что менять придется, безусловно. Кто будет этим заниматься?

– Баранов.

– Да? – удивился Китайгородцев.

– Просится, – сказал Хамза с невозмутимым видом.

– Но он же будет по Виктории работать.

– Будет, – кивнул Хамза. – Отработает в Муроме, а потом вернётся сюда.

Проскуров вынырнул из-под воды близко к бортику, поднялся по лесенке, закутался в халат.

– Доброе утро, Сергей Алексеевич, – поприветствовал его Хамза с той сдержанной почтительностью, какая присуща людям рангом ниже, чем имеет собеседник.

Проскуров молча кивнул в ответ.

– Срочная информация, – сообщил Хамза и с готовностью распахнул свою папочку. – Я займу всего пару минут вашего времени.

Он действительно очень сжато, но вполне информативно поведал собеседнику о подозрительном охраннике. К его удивлению, Проскуров отреагировал совсем не так, как ожидал Хамза.

– Ну и что? – спросил Проскуров.

Стоило ли, мол, меня беспокоить по таким пустякам.

– Его надо убирать, – сделал неверный шаг Хамза, хотя он и не знал, что сейчас совершает ошибку.

А Китайгородцев знал. Потому что Алексей Алексеевич Котелков рассказывал ему, как держит людей рядом с собой Проскуров и как неохотно с ними расстаётся.

– Как это – убирать? – хмурился Проскуров.

– Уволить! – совершил следующую ошибку Хамза. – Он опасен. У него серьёзное заболевание. От него чего угодно можно ждать.

– Опасен – для кого?

– Для вас, Сергей Алексеевич.

– Чем он может навредить, стоя за воротами? – пожал плечами Проскуров.

Он один мог тут казнить и миловать.

И тогда Китайгородцев поспешил на помощь шефу – пока тот следующую ошибку не совершил.

– Проблема не столько в том, что Шаров психически болен, сколько в том, что он скрыл много важной информации, когда оформлялся на работу к вам, – сказал Китайгородцев. – Его надо проверить на предмет того, не скрыл ли он ещё что-то важное.

Проскуров молчал.

– И об увольнении речь, конечно, не идёт, – продолжал Китайгородцев, хотя будь его воля, он бы этого Шарова вышвырнул отсюда тотчас. – Просто на время проверки его надо держать на расстоянии. Так положено. Обычная предосторожность.

Он всё правильно рассчитал. Сначала сказал о том, что Шаров кое-что утаил, а это почти то же самое, что обманул, чего ни один хозяин, конечно же, не любит. А потом дал понять, что увольнять никого не придется, а речь всего лишь о проверке, что совсем другое дело, если разобраться.

Проскуров смерил Китайгородцева тяжёлым взглядом. Будто впервые обнаружил его присутствие.

– И как же ты его на расстоянии… Под каким соусом… Отправишь в отпуск?

Это он так съязвил. Китайгородцев понял.

– Отпуск – это отпуск, – ответил Китайгородцев. – В отпуске человек – вольная птица. А нам надо, чтобы он не летал, где ему хочется, а под присмотром был. Закрыть его надо.

– В смысле? – не понял Проскуров.

– За решётку.

– Под каким предлогом? – изумился Проскуров.

– А предлог придумывать не нужно, – сказал Китайгородцев. – Парень получил права, предъявив фальшивую справку. Милиция может закрыть его на десять суток без предъявления обвинения.

Проскуров вопросительно посмотрел на Хамзу. Действительно ли, мол, мы можем такое провернуть.

– Хоть сегодня, – невозмутимо подтвердил Хамза. – Если вы не возражаете, конечно.

* * *

И ещё с одним из проскуровских работников надо было проблему решать – Китайгородцев попросил на пару дней удалить из дома Диму Ярыгина, специалиста по компьютерам, потому что он своим присутствием создавал некоторые неудобства. Проскуров не возражал. Тогда с подачи Хамзы районный военкомат призвал рядового запаса Ярыгина Дмитрия Игоревича на двухдневные сборы, а на самом деле он устанавливал за бесплатно поступившие в военкомат новенькие компьютеры, и всем было хорошо, даже Диме, которому в эти два дня не надо было ездить за тридевять земель на Рублёвку, а достаточно было лишь проехать две остановки на трамвае.

В эти два дня присланный Хамзой из "Барбакана" толковый компьютерщик пошарил по тем компьютерам в проскуровском поместье, к которым имел доступ старший сын хозяина, и со своими находками пришел к Китайгородцеву.

– Хозяйский сын много где бродил по Интернету, – сказал компьютерщик. – То порнушка, то войнушка. Обычные, в общем, в его возрасте дела. Но особый интерес – сайт для самоубийц. Он ежедневно там бывает.

– Покажи, – попросил Китайгородцев.

Компьютерщик набрал адрес сайта. Способы самоубийства. Эффективные способы. Как умереть безболезненно. Как умереть быстро. Какими способами лучше не пользоваться – когда слишком больно или нет стопроцентной гарантии, что умрёшь.

– Зачем он ежедневно заходит на этот сайт? – не понимал Китайгородцев. – Не может выбрать способ самоубийства?

– Там форум есть. Ну, где можно общаться. Ты какую-то информацию сообщаешь или вопрос задаешь. Потом тебе так же, через компьютер, отвечают. А читать могут все. И ты можешь чужие тексты прочитывать. Как бы общий разговор, в большой компании. Только виртуальный, никто друг друга не видит. Оно и к лучшему, наверное. Можно обсуждать всё откровенно.

Компьютерщик набрал адрес форума.

Длинный, нескончаемый поток сообщений.

… Не хочу жить, сплошная депра…

… Депра проходит, у меня так было, отпустило, надо подождать…

… Мой друг резал вены два раза, и оба раза живой…

… Резать надо в воде, в ванне, тогда кровь не сворачивается и вытекает вся…

… Сидеть в кровище, да меня стошнит…

… А какая уже разница, все равно собрался умирать…

… Лучше всего таблетки. Наглотался, заснул и тебя нет…

… Я глотала. А потом проснулась. Во, блин! Мамочка моя рыдает! Тоже типа наглоталась? И мы с ней вместе умерли? Ха! Таблеток было мало, оказывается. В следующий раз возьму больше…

… Ублюдки все, кто здесь тусуется. В жизни много кайфа. У меня вчера было в первый раз. С одноклассницей. Взяли пива. Потусовались. Я ей говорю: давай. Она говорит: давай. Сплошной улёт!..

… Если она залетела и родичи ее узнают – вот тогда посмотрим. Наедут так, что вены будешь резать…

… Зачем резать? Он женится на ней…

… Жениться – это хуже, чем вены…

… В нашем доме жили двое. Собирались пожениться. Узнали, что у них СПИД. Тогда они всё равно поженились и сразу после свадьбы покончили с собой. Прям как были: он в красивом костюме, она в платье невесты. И их похоронили в общей могиле…

… Не в общей, а в одной…

… Это всё трёп, что здесь пишут. А я стопудово себя убью. Только я ещё не знаю – как…

– Это он написал, – сказал компьютерщик и ткнул пальцем в строчки, где было про "стопудово".

– Петя?

– Да. У него ник Pedro. Ну, кличка как бы, которой он подписывается в сети.

Pedro оставил на форуме ещё несколько сообщений. В ответ на чьё-то послание, в котором его отговаривали от суицида (похоже, что это была девушка), он сообщил, что обсуждать тут нечего. В другой раз, когда на форуме возникла дискуссия на тему: "Что есть самоубийство?", Петя – Pedro рубанул лаконично: «Самоубийство – это месть!»

* * *

Стража ворот Гену Шарова не успели взять под стражу. Он работал у Проскурова по графику сутки через трое и у него как раз началась череда трёхдневных выходных, а когда приехали к нему в Раменки, где он снимал квартиру, его не оказалось и там, и оставалось только ждать, когда он снова выйдет на работу.

В эти дни Хамза и принес удручающую информацию. Шаров, судя по всему, входил в ОПГ, организованную преступную группировку, которая контролировала рынок, где Шаров еще год назад числился охранником. Рынок этот был вотчиной Романа Лории и отошёл к Проскурову вместе с бизнесом несчастного грузина, позднее погибшего в колонии. Осталась ли связь с прежними дружками у перешедшего на службу к Проскурову Шарова, Хамза не знал. Но в том, что Шарова надо брать в разработку, теперь не оставалось ни малейших сомнений.

Прошло три дня. Шаров на работу не вышел. Хамза распорядился усилить охрану дома и самого Проскурова.

* * *

Список дополнительных мероприятий по Мурому занимал полтора десятка страниц. В довесок к тем материалам, которые Баранов подготовил ранее. Прежде чем показать этот список Хамзе, Баранов принёс его Китайгородцеву, поскольку именно Китайгородцеву предстояло охранять Проскурова в Муроме.

Только два пункта в списке привлекли внимание Китайгородцева.

– Оборудование вертолётной площадки, – ткнул в бумагу пальцем Китайгородцев. – Разве её там нет?

– Есть, – кивнул Баранов. – На заброшенном поле в двух километрах от поместья. И до поместья эти два километра надо ехать через лес. Я предлагаю сажать вертолёт прямо в поместье. Так безопаснее.

Логично.

– И вот ещё, – сказал Китайгородцев. – Привезти из Москвы повара. Там нет повара? А кто же там готовит?

– Там женщина одна. Но она не повар. То есть готовит она, конечно, и очень даже неплохо, но это ей не по профилю, ей бы домашними делами заниматься – уборка там, предположим, или с детьми…

Китайгородцев всё ещё ничего не понимал.

– Она толковая очень, – сообщил Баранов. – И есть смысл перевести ее сюда, в Подмосковье.

Китайгородцев поднял глаза на приятеля. Увидел его взгляд. В том взгляде было бесстыдство, присущее людям влюблённым.

– Ты же вылетишь с работы, – попытался образумить собеседника Китайгородцев.

– Не хотелось бы, – честно признался Баранов.

– Хамза, если узнает…

– Ну, когда он ещё узнает, – нетерпеливо отмахнулся Баранов. – Вот тогда и будем думать.

Он брал Китайгородцева в сообщники.

* * *

Проскурова-старшего Китайгородцев увидел выходящим из «Бентли». Ступил на посыпанную мелкими камешками дорожку, шофер тут же захлопнул дверцу, распахнул другую – оттуда с важным видом, копируя отца, появился Петя Проскуров.

Отец и сын пошли по дорожке, что-то обсуждая. И тут Петя увидел Китайгородцева. Щёлкнул пальцами, сделал приглашающий жест – так маловоспитанные люди подзывают в ресторане официанта. Китайгородцев демонстративно этого жеста не заметил.

– Эй! – крикнул нетерпеливо Петя.

Китайгородцев обернулся к мальчишке и остановился.

– Ты мне нужен! – крикнул Петя.

Китайгородцев не двинулся с места, ждал. Петя взглянул на отца. Тот принял такой вид, будто происходящее его нисколько не занимало. Петя вздохнул и пошёл через лужайку к Китайгородцеву.

– Мы едем в Москву, – сообщил он. – Я и ты. Отец в курсе.

– Куда едем?

– В Отрадное.

В Отрадном мальчишка жил со своей матерью, Китайгородцев об этом знал.

– Надолго? – спросил Китайгородцев.

– Нет.

– На чём едем?

– На "Хаммере". Отец разрешил.

Снова королевский выезд, понял Китайгородцев. Пустим пыль в глаза обитателям хрущёвских пятиэтажек.

Предчувствие не обмануло его.

Петя всю дорогу до Отрадного тихо лучился счастьем и со спесью малолетки-недоросля поглядывал из своего высокого окошка на крыши обгоняемых ими машин. На подъезде к Отрадному он проинструктировал Китайгородцева:

– Приезжаем. Поднимаемся в квартиру. Ты типа мой телохранитель. Я пробуду там недолго. Потом уезжаем.

– Квартира – чья? – уточнил Китайгородцев.

– Какая разница? – пожал плечами мальчишка.

– Для меня разница большая. К кому идем? Друзья? Враги? Я должен знать и быть готовым.

– К чему?

– Ко всему, – сказал Китайгородцев.

– Не парься, – посоветовал Петя. – К матери мы моей едем. Наша это квартира.

– Понятно.

– И дверь мне открой, – сказал Петя. – Ну, мы приедем, типа, ты мне дверь откроешь, я из машины выйду.

– Оно тебе надо? – усмехнулся Китайгородцев.

– Надо, – серьёзно ответил мальчишка.

– Хорошо, – сказал Китайгородцев. – Сделаю.

На огромном "Хаммере" они едва протиснулись меж припаркованных у дома автомобилей. Китайгородцев, как договаривались, распахнул перед Петей автомобильную дверцу. Из окон дома на невиданное зрелище дивились любопытствующие. Петя с мрачным выражением лица обременённого масштабными проблемами человека прошествовал до двери подъезда и даже на лестнице, где его никто не видел, не смахнул с лица этой старящей его маски. Пешком поднялись на самый верхний, пятый этаж – здесь не было лифта. Петя своим ключом отпер дверь – снаружи обшитую деревом, но внутри железную, достаточно прочную, как оценил Китайгородцев, но со скверными ненадежными замками, кое-как слепленными то ли отечественными, то ли турецкими заводиками.

Петя вошёл в квартиру. Китайгородцев последовал за ним. Сам он в таких жилищах бывал неоднократно, но никогда ему не доводилось сопровождать опекаемых им лиц в столь убогие апартаменты. Теснота, низкие потолки и запах старого жилья, который не смог заглушить даже недавно сделанный, судя по всему, косметический ремонт, и любая дорогая вещь, которую здесь видел Китайгородцев, смотрелась чужеродной, будто попала она сюда по какой-то нелепой ошибке. Очень хорошие фирменные беговые лыжи явно не могли найти себе места и покоились под самым потолком – их подвесили на замурзанной бечёвочке, прикрученной к кое-как вбитым в стену гвоздям. Огромная плазменная панель телевизора занимала в небольшой комнате столько места, что было видно – этот предмет из другого мира. Шторы были изготовлены из материала, из которого в чтящем традиции театре сделан занавес, но в стекле самого окна за этой шторой пошла трещина, и никому до этого, похоже, дела не было.

Из крохотной лилипутской кухни вышла миниатюрная женщина – только такая и может в подобной тесноте перемещаться, не задевая углов, – и это и была мать Пети, как понял Китайгородцев.

Женщина увидела Китайгородцева и взгляд её стал холодным и настороженным, каким обычно смотрят на людей не просто чужих, а совершенно чужих, почти врагов или друзей своих врагов, так что можно было догадаться, что всё правильно женщина про Китайгородцева поняла: он был человеком из окружения её бывшего мужа, а это значит – её врагом.

– Привет! – бросил Петя матери.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Китайгородцев.

Петя скрылся в смежной комнате, и было слышно, как он там громыхает ящиками стола.

Женщина и Китайгородцев остались наедине. Обоим было неловко и оба тяготились этим нечаянным нежеланным сосуществованием.

– Обедать будешь? – спросила женщина у сына, чтобы хоть что-то сказать.

В ответ Пётр с грохотом захлопнул дверь своей комнаты. Прав был Алексей Алексеевич. Совсем не солнечные отношения у мамы с сыном.

Женщина поджала губы. Наверное, не будь здесь сейчас Китайгородцева, она бы сорвалась на крик.

– Вы – мама Петра, – произнёс негромко Китайгородцев.

Не спрашивал, а констатировал факт. Женщина молча кивнула в ответ.

– Я хотел с вами поговорить.

Получалось, что на кухне. Женщина поняла.

– Идёмте, – сказала она недружелюбно.

Прошли в кухню. Китайгородцев прикрыл за собой дверь, и здесь стало совсем тесно.

Мягкий уголок, холодильник, стол, плита – всё не старое, но копеечной цены. Вот она, жизнь брошенной миллионером женщины. Он ей денег вовсе не даёт, что ли? В чёрном теле держит? А как же раздел совместно нажитого имущества и всяких прочих акций?

– Мне кажется, что у вашего сына сейчас очень сложный период, – сказал Китайгородцев.

– А вы кто? – спросила резко женщина.

– Я телохранитель.

– Чей? Проскурова?

– Нет. Это профессия у меня такая, телохранитель. Но сейчас непосредственно я никого не охраняю.

– Вы у Проскурова работаете? – гнула свое женщина.

Для неё, похоже, всякий, кто работал на Проскурова, был её личным врагом.

– Я работаю в охранном агентстве "Барбакан". Директор наш – Роман Александрович Хамза. Так что я у Хамзы, считайте, работаю. Наше агентство обслуживает множество заказчиков. Один из этих заказчиков, видимо – господин Проскуров. Или его фирма. Я в подробности не посвящён, – старательно плёл словесную паутину Китайгородцев. – Но это и не важно сейчас. Я хотел о вашем сыне поговорить.

– По чьему поручению? – продолжала в чём-то подозревать своего собеседника женщина. – Проскуров вам поручил?

– Нет. Он вообще не в курсе. Я ему не сказал ничего.

Вот тут женщину проняло. Смог Китайгородцев ее удивить.

– Это такой вопрос, который надо с мамой обсуждать, а не с папой, – доверительно сообщил Китайгородцев.

– Да? – не смогла скрыть растерянности женщина.

– Ведь Петя с вами живет, – продемонстрировал осведомленность Китайгородцев. – Вы сына лучше знаете.

– Наверное, – не очень уверенно подтвердила женщина.

– Я вас спросить хотел… Вы только не пугайтесь… Хорошо?

– Хорошо, – тут же испугалась женщина.

– Вы никогда не замечали, чтобы ваш сын задумывался о самоубийстве?

– Очень часто! – с необъяснимой беспечностью махнула женщина рукой.

Даже успокоилась, кажется. Мол, я-то думала, что там о серьёзном чем-то, а тут всего лишь самоубийство. Фи!

– Часто? – переспросил обескураженный Китайгородцев.

– Да порой на дню три раза, – с прежней беспечностью сообщила женщина. – Как что не по его – грозится с жизнью поквитаться. Стращает так, – пояснила с сарказмом.

Да, если в день по три раза – какое уж тут серьёзное отношение. Привыкла уже. И Китайгородцев привыкнет. Так следовало понимать.

– Такой возраст, – сказала женщина. – Ветер в голове. У них это модно.

– У кого – у них?

– У придурков этих малолетних. Таких, как мой. Обсуждают на полном серьёзе. И в Интернете…

– Так вы знаете? – вырвалось у Китайгородцева.

– О чём?

– О том, что в Интернете есть сайт для самоубийц.

– Ну, конечно, – равнодушно ответила женщина, словно они приступили к обсуждению вопросов совсем уж скучных. – Я же говорю – придурки. Перебесятся.

– А если это серьёзно?

– Что серьёзно? – с неприкрытой насмешливостью осведомилась женщина. – Петька руки на себя наложит? Да никогда в жизни!

– Почему?

– Потому что это не… Как они там говорят… Это не клёво…

– Это не круто.

– Да, это не круто. И еще не прикольно. Вот если бы это круто было, повеситься, к примеру, или застрелиться, они бы пачками уходили в мир иной. А так – спасибочки, так мы не хотим. Это выпендрёж такой. Друг перед другом. Вас он зачем с собой притащил? Вы его серьёзно – охраняете? – всё с той же насмешливостью говорила женщина. – Это он во дворе всем показать, каким он стал крутым. А закончится лето, вернётся он в хрущобу нашу, и вся крутизна испарится. Тогда он, может, снова самоубийством начнет меня стращать. А сейчас – нет. Сейчас выпендриваться будет перед сверстниками, сейчас ему есть чем заняться.

Спокойна она была за сына, никаких сомнений.

* * *

Хамза навел справки. На рынке, который теперь контролировал Проскуров, и где когда-то работал невесть куда запропастившийся Гена Шаров, перестали выходить на работу два охранника – в то же самое время, когда исчез Шаров. И эти двое с Шаровым были связаны. Прежде, когда работали вместе, они считались друзьями. Это обстоятельство Хамзу насторожило.

По поручению Хамзы проверили адреса, по которым проживали эти двое. Там они, как оказалось, в последнее время не появлялись.

– Я бы обыскал квартиру Шарова, – сказал Китайгородцев, когда узнал об открывшихся обстоятельствах.

– Обыск? – задумчиво глянул на него Хамза. – В принципе, возможно. Милиция возбуждает уголовное дело против Шарова. В рамках этого дела выписывается ордер на обыск. И если они там что-то найдут, я об этом узнаю.

– Нам милиция не нужна, Роман Александрович. Они искать будут не то и не там. Они запросто пропустят то, что важно. Нам самим туда надо идти. Вскрыть квартиру и прошерстить всё досконально.

Хамза не возражал.

* * *

В квартиру к Шарову Китайгородцев взял Баранова – тот когда-то служил в органах и специализировался по замкам, все домушники и медвежатники проходили через него.

Замков было два. Оба стандартные и оба открылись без проблем.

Однокомнатная квартира с балконом.

Прежде чем приступить к осмотру, Китайгородцев выглянул в окно. Напротив не оказалось близко стоящих зданий – никто не мог увидеть их даже случайно.

– Твои кухня и ванная, – сказал Китайгородцев Баранову. – Я проверю комнату.

ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ КИТАЙГОРОДЦЕВ:

«Съёмное жилье холостяка… Неуютно… Неудобно… Некрасиво… Кровать, телевизор, шкаф и стол с пустыми пивными бутылками… Спальная комната, гардероб и гостиная – всё это на восемнадцати квадратных метрах… Пиво… Немецкое… Настоящее… Хорошо Гена Шаров живет, кучеряво… Окурки… Разные сигареты… Не один он тут был… И много окурков, одному не выкурить столько… Это он перед тем, как исчезнуть, здесь чаёвничал… Телевизор… Обычный… Самсунг… Смотрим винты… Царапины, свежие… И пыль местами потревожена… Снимали крышку, совсем недавно… Правильно, снимали, вот отвёртка на подоконнике… Винты… Крышка… Вот здесь он что-то прятал… Где пыли нет… Что такого размера может быть?.. Свёрток… небольшой… Пачка денег?.. Возможно… Теперь шкаф… А из вещей-то почти ничего… Одно старьё… Он в приличную одежду одевался… В простую, но приличную… Это точно, я помню… И той одежды я не вижу здесь… Джинсовый костюм я помню… Еще у него была куртка лёгкая, вроде ветровки… Ни здесь нет, ни в прихожей… И ещё я здесь не вижу ни кофты, ни свитера, будто для него всегда одно только лето… Нет вещей… Барахло оставил, а остальное всё забрал… С концами съехал, что ли?.. Полки в шкафу застелены газетами… Бесплатные газеты… Те, что по ящикам разбрасывают пачками… Судя по датам, это Гена газетками полки застелил… Диван… Две подушки… Одеяло… В пододеяльнике… Ничего не прощупывается… Матраца нет… Простыня… Под простынёй… Ничего… А в шкафу я не видел, кстати, постельного белья… У него один комплект?.. Так не бывает… В диване?.. Да, выдвигается нижняя часть… Вот бельё… Перетряхнуть… Листок… Бумажный… Выпал… Цифры и буквы… Буквы и цифры… Похоже на переписанные номерные знаки… В разное время записывали – цвет пасты у авторучек разный… А ведь вот это – номер проскуровского „Бентли“… Точно!.. И это действительно номера автомобилей… Раз… Два… Шесть… Шесть автомобильных номеров… Два из шести зачёркнуты… Надо проверить, но уже почти уверен, что это номера машин из проскуровского гаража».