Текст книги "Конгломерат"

Басни

Инцидент в лесу

 
Барсук по плечи в норку влез
И вдруг застрял: ни пикнуть, ни вздохнуть.
А что же вы хотите?! Лес.
Здесь каждому назначен крестный путь.
Сначала Зайчик мимо прыг да скок,
И видит, зад под деревом торчит.
Вы думаете, брату он помог?
Надейтесь дальше, мы же промолчим.
За ним приковылял зубастый Волк,
Приметив этот фарс издалека,
Он всю картину взять не может в толк,
Но двум бесстыдникам на всякий случай дал пинка.
Тут прибежала рыжая Лиса,
Куда же без неё, когда скандал?!
Мотала нервы добрых полчаса.
Барсук уже не плакал, а икал.
Не станем долго мы перечислять,
Почти весь лес собрался у норы:
И те, кого воспитывала мать,
И те, что жили с папой до поры.
И мненья у мохнатых пополам:
Одни – тянуть, другие же – толкать…
 
 
А получилось, в целом, стыд и срам,
Нам неприятно даже вспоминать.
 

Скотный двор

 
Застал Баран свою Овцу с Козлом —
Какое скотство на природном лоне!
Баран всегда при деньгах и в законе,
К тому ж известен, как адепт борьбы со злом.
Козёл в отказ, но сам ни бе ни ме,
Привык за годы жизни к отпущеньям.
Все на него смотрели с отвращеньем,
Сейчас Баран Козлу покажет мулине.
Но тут, на удивление, Овца,
Известная в подворье феминистка
(Куда деваться, коль беда нависла?!),
Давай теснить своих детей отца:
«Я видела тебя с Коровой и Козой,
И даже с Лошадью застукала однажды.
Ты что на это, тупорогий, скажешь?
Куда пошёл? Остановись, постой!»
Быстрее всех за ним Кабан бежал —
Боялся, вспомнят вдруг Свинью некстати,
Копытом Жеребец навоз лопатил,
Пока реальный Бык соображал…
 
 
Мораль. Когда случается конфуз,
В сторонке лучше помотай себе на ус.
 

Любовь и Хозяин

 
Любовь на огонёк зашла вчера,
Не постучавшись в запертые двери,
Через калитку заднего двора
Да в форточку пролезла еле-еле.
Нет, посидеть бы чинно за столом
И закусить «чем бог послал», от кума,
Позубоскалить час о том, о сём
И разойтись без пыли и без шума.
Она давай качать свои права,
И развалившись в кресле у камина,
В огонь кидать хозяйские дрова
И растирать о подлокотник спину.
Потом ещё полезла в шифоньер
Примерить то, что снова входит в моду,
Бельё с начёсом, скажем, например,
Приятное в холодную погоду.
И вот с ногами забралась в кровать,
А проще, снять ботинки поленившись,
И стала нудно, хрипло ворковать
Про то, «как хороши, как свежи были» вишни.
Хозяин испытал вначале шок —
Любовь за жабры крепко брать умеет —
Затем в себя со временем пришёл
 
 
И вытолкал Любовь сквозь запертые двери.
 

Вошь и Божий Свет

 
Забралась Вошь в нечесаную шерсть
И чувствует себя, как козлик в огороде.
Здесь можно сладко спать и жирно есть,
А вшивой много ль надо ли природе?!
И так привыкла жить без встрясок и забот,
Что потеряла страх и даже чувство меры.
Что под рукой лежит, уже не лезет в рот,
Ей надо рваться в бой, брать свежие барьеры.
Короче, выползла она на Божий Свет.
А тут её к ногтю, и Вши в помине нету…
 
 
А ведь могла прожить ещё немало лет,
Когда прошла бы тяга к знанию и свету!
 

Боль и Воля

 
Вселилась Боль в физическое тело,
И ну его трясти, как яблоню под осень.
Со стороны, кому какое дело?
Ведь Боль сама собой ни пить, ни есть не просит.
А Боль умела делать очень больно
Сосать и жечь, потом давить, колоть и резать.
Терпеть её сквозь зубы, но достойно
Доступно разве тем, кто может мыслить трезво.
Вот так и жили, даже спали вместе,
Делили кров, еду, нехитрые лекарства.
Поддаться первым? Вроде много чести.
А откупиться? Только возвратив полцарства.
Но время лечит. Боль стекла слезою,
Оставив след. Но шрамы красят мужа.
Была бы Воля справиться с бедою.
 
 
А Боль? Она теперь в хозяйстве верно служит.
 

Пророк и я

 
«Пророк, что можешь напророчить
Мне про моё существованье?»
Он долго думал, вздев на небо очи,
Потом промолвил тихо: «До свиданья».
«Тогда скажи, оракул, про Россию,
Что ждёт её в семнадцатом и дале?»
И он ответил: «Будет всё красиво,
Быстрее надо лишь крутить педали».
«А если взять прогноз немного шире,
Куда летит болезная планета?»
«Всё может статься в этом бренном мире».
 
 
И я поверил, право, в мудрость эту.
 

Слава, Власть и Богатство

 
Днём на вёслах вышли в море.
«Море пенилось игриво».
Были в лодке только трое:
Слава, Власть и денег Сила.
Вдруг вокруг вскипели волны,
Солнце спряталось за тучи.
И водой солёной полный
Чёлн взлетал и падал с кручи.
Первой Власть свалилась за борт,
Вал слизнул её, как крошку.
И на дно на радость крабам
Власть пошла, хлебнув немножко.
А второй сломалась Слава,
Со стихией ей не слиться.
Нет на море веток лавра,
Есть один конец – топиться.
Не купить деньгами бурю:
Сила превратилась в Слабость…
 
 
А мораль? Все утонули.
Только лодка и осталась.
 

Мы и динозавры

 
Так случилось. Может, завтра
Сгинут скопом динозавры.
Не от голода и сплина,
А без видимой причины.
Может, их испепелит,
Прилетевший вдруг болид,
Может, полюс минус-плюс
У планеты вздует флюс,
Или Солнце, обнаглев,
Не пришлёт в достатке грев,
Иль не хватит адаптаций
При отмене гравитаций.
Но придёт последний час —
Динозавры вымрут враз…
 
 
Однополый брак, ребята,
Это просто – предоплата.
 

Братание

 
Все на Земле брататься стали
(Быть может, враждовать устали):
Братались белые и негры,
Братались усташи и венгры,
Братались бритты и германцы,
И с ними прочие засранцы,
Корейцы с двух сторон обнялись,
Взаимно долго извиняясь,
Приветил вдруг еврей араба,
Поляк в пространство сунул краба,
Целует гея натурал
И приглашает на хурал,
На водопое крокодил
Двух гну и зебру пощадил…
Короче, на Земле – Эдем.
И так комфортно стало всем!
 
 
Вот только русские опять
Плюют на всех… ни дать ни взять.
 

Заяц, Волк и истина

 
Однажды Заяц во хмелю
Стрясти задумал по рублю
Со всех зверей. Вдруг видит Волка.
«Сейчас ему намылю холку».
– Постой, позорный, не беги,
А лучше рубль отстегни,
А коли станешь тормозить,
Научишься по-волчьи выть.
Тут Серый – полная скотина —
Случайно Зайцу лапой двинул,
И лопоухий, свирепея,
Как леопард напал на зверя.
Но нет зубов и нет когтей
У Зайца для таких затей.
В сей схватке было мало толка,
Пришлось ему бежать от Волка.
Пока носились, протрезвел,
Не помнит даже, что хотел,
И чтобы потушить скандал,
Он Волку два рубля отдал.
 
 
Вот так за истину в вине
Сам платишь, да ещё – вдвойне.
 

Кот и Мыши

 
Пройдоха Кот, попав в пекарню
(Обманом место получил),
Хотя и был рубахой-парнем,
Мышей, конечно, не ловил.
Но, чтобы место удержать
И заслужить любовь и ласку,
Негоже целый день лежать,
Хозяев ублажая сказкой.
Увы, приходится вертеться,
Почти как мухе на стекле,
Ведь есть желудок кроме сердца —
Потребность в пище и тепле.
А здесь кормёжка и кровать —
Ну что желать от жизни можно?!
К тому же просто воровать —
Без фанатизма, осторожно.
Короче, Кот решил шараду,
Мышей стал тайно приводить.
(Бывает на халяву рады
И мы кишку себе набить).
А тут, куда ни кинь, мука,
А если пошустрить, сметана.
Но наша участь нелегка
Без безобидного обмана.
Так Мыши кстати подвернулись,
Их Кот от пуза накормил.
Когда хозяева вернулись,
Как раз последнюю давил.
 
 
Вы убедились? Как и встарь
Сегодня не в чести мораль.
 

Испорченная Лиса

 
В Лесу повадилась Лисица —
До женских дел большая мастерица,
Смущать непорченый народ
(Козла пустили в огород).
То Волка умыкнёт в кусты,
То крутит Кабанам хвосты,
То Зайца за уши и в чащу…
И всё хитрей, коварней, чаще.
Но раз, от страсти вся дрожа,
Случайно села на Ежа.
Вскочив стремительно, визжа,
Раз восемь обогнула Лес,
Покуда Ёж с плутовки слез.
Но срок пришёл, и родились —
Не догадаетесь ни в жизнь:
Волчонок, Зайка, два Ежа,
Гибрид, похожий на Моржа,
Три Поросёнка, Оленёнок
И – человеческий ребёнок.
 
 
Вот здесь вопрос поставлен будет:
Как в этот Лес попали Люди?
 

Дилемма

 
Коза спросила у Козла:
«А кто ответит за Козла?
Ведь знают даже дети,
Козлы за всё в ответе».
Козёл ответил ей: «Коза,
А это кто тебе сказал?
Вот Сидор драл свою Козу,
И у меня в копытах зуд.
Довольно в этом мире зла,
Зачем винить во всём Козла?
Теперь за прегрешения
Коза для отпущения».
 
 
Подумайте, какая разница,
Чья за базар ответит задница?!
 

Лесник и Лиса
(басенка)

 
Поймал в лесу Лесник Лису,
Решил: домой её снесу.
Но, изловчившись, враз Лиса
Ему вцепилась в волоса.
 
 
Не стоит, брат, шутить с Лисой,
Когда на службе и косой.
 

Селекция
(басенка)

 
Скрестили Волка и Козла,
И в мире стало меньше зла:
Гибрид не лезет в огород,
Легко вздохнул лесной народ.
 
 
Одно лишь плохо, что во власть
С тех пор стремиться он попасть.
 

Былины

Былина про то, как Самсон, Голиаф и Геркулес на Русь ходили

 
Это было давно и неправда.
Все вороги уже усмирились
И не смотрят на землю святую
На лесистой великой равнине,
Потирают свои ягодицы,
Глядь освоили крепко уроки,
Что бесплатно они получили.
Но ещё не иссякли злодеи,
Что желают халявного мёду
И пеньки, и берёзы карельской,
И сбираются силой несметной,
Чтобы жён опорочить славянских.
Геркулес с каменистой пустыни,
Голиаф с Палестины заморской
Да Самсон – Ханаанский бродяга,
Все идут по задворкам Европы
И вторгаются в русскую землю.
Но стоят на границе стеною
Три мальца из глубинки российской:
Брат Алёша – поповское семя,
Сам Добрыня – Никитовый отпрыск
И старшой их – Илья – сын крестьянский,
Пролежавший пол жизни на печке.
Здесь схватились на почве религий
Наш Попович с предтечей раввинов
И лягают друг друга ногами,
Матерясь, как последние поцы.
Чуть левее схлестнулись Добрыня
Да гора филистимского мяса
И упёрлись железными лбами,
Только пот по кольчугам струится.
А правее сошлись, будто корни,
Геркулес, что герой из героев
И потомок всесильного Зевса,
И Илюша из Муромской братьи,
Что крышует Владимир и Киев,
И простого народа надёжа.
Тут Земля задрожала всем телом,
Взбухли реки – упругие жилы,
И холмы заиграли, как мышцы,
И деревья легли, словно травы.
Но скажу я вам честно и прямо,
Как любил быстрорукий Боян,
Пацаны не учли, без базара,
Что в серьёзный попали замес.
В общем, Лёха отбуцкал Самсона,
Хорошо ещё пасть не порвалась,
А Добрыня в слоёное тесто
Раскатал Голиафа руками.
Дольше всех Геркулес продержался,
Победитель людей и чудовищ,
Но железную хватку Илюши
Даже он не сумел разорвать.
И погнала дружина залётных,
Да опять по задворкам Европы,
Чтобы помнили шведы и немцы
Богатырскую силищу руссов.
 

Былина про то, как Алёша Попович, Добрыня Никитич и Илья Муромец на охоту ходили

 
Давно это было в Руси многоликой.
Пошли на охоту три верные друга
(Охоту всегда россияне любили):
Алёша, Добрыня и с ними Илюша —
Надёжа и совесть великой державы.
Один наловил три десятка сайгаков,
Другой приволок сорок восемь медведей,
А третий привёл девяносто баранов —
Вот это свезло пацанам на охоте!
Устроили праздник: нажарили мяса,
На мёд налегли, лучших девок назвали
И стали хвалиться удачной добычей,
Что взяли в степях и предгорьях безлесных,
Кто с помощью лука, кто просто руками,
А кто, угощая дубиной с шипами,
Но всё же стараясь не портить животных.
Выводит сайгаков на площадь Попович,
Всем скопом, связавши одною верёвкой,
А люди хохочут, живот надрывая,
Сайгаки в халатах, в сапожках носатых,
И злые глаза – очень узкие щёлки.
Никитич медведей пригнал на смотрины —
Матёрые звери ужасного вида —
Все в шкурах лохматых и шлемах с рогами,
Но лапы опутаны крепкой пенькою.
Народ удивляется – дивное диво,
Никто же так близко не видел мохнатых.
А Муромец грудой представил баранов,
Где только собрал он такую отару?!
В блестящем руне и в железной обувке,
Но, видно, не слишком-то жирное мясо.
Веселью сегодня не будет предела:
Вот это охота! Но где же припасы?!
Напутали, верно, ребятки с устатку,
Придётся им снова идти за удачей:
Алёше с Добрыней и даже Илюше,
Ведь любят попраздновать русские люди,
А что, по-хорошему, взять с басурманов?!
 

Былина про то, как Илья Муромец с Добрыней Никитичем поссорились
(перевод со старославянского)

 
Поссорились как-то Илья и Добрыня
И вышли на волю помериться силой.
Пять суток без сна и без отдыха бились,
Пока не устали, то бишь, притомились.
И стали селяне окрестных селений
Убытки считать, да и то, как умели:
Три поля озимых, покосы, пять пашен,
Четырнадцать изб, две телеги с поклажей,
Пятнадцать коров, Ваня-бык, семь овечек,
Без счёту горшков, и скамеек, и свечек,
А также (куда хоронить всех, зараза?!)
Три тысячи двести лежит узкоглазых,
И триста лохматых – наёмный отряд —
Из мест, где грибы перед боем едят.
Ещё хорошо, что успела удрать
Какая-то конница тысяч на пять.
Селяни мирили Илюшу с Добрыней,
Им мёда хмельного по бочке налили,
Просили, уж если без драки не спится,
То чтобы подальше ушли, за границу.
 

Былина про то, как Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алёша Попович славян объединяли
(перевод со старославянского)

 
Решил князь-Владимир премудрый и красный,
Что жить в разобщённости слишком опасно,
Что могут варяги напасть – проходимцы,
Нагрянуть татары – степные мздоимцы,
И чтоб сохранить нам святую Россию,
Недурно б славянами землю усилить.
И тут же придумал: друзей благородных
Отправить походом в другие короны,
Где близкие руссам живут человеки,
Чтоб стали славяне братьями на веки.
Призвал их пред очи и обнял три раза.
Те выпили мёду и отбыли сразу:
Илюша на Запад, Добрыня – чуть выше,
Алёша на юг, к морю тёплому ближе.
Проходит неделя, проходит другая,
Владимир глаза проглядел, не мигая.
Вдруг пылью дорожною солнце закрыло —
Вернулся Алёша – орёл сизокрылый.
Покрылся загаром, с улыбкой весёлой
Расставил у стен он своих новосёлов.
«Куда же нам столько?» Владимир дивится:
«Мне что-то не нравятся многие лица».
«Вот сербы, болгары, а вот черногорцы…»
«А эти откуда смешные уродцы?
Таких не видали на Древней Руси,
Любого прохожего можешь спросить.
Я думал, они почернели от пыли,
Но их ни золой, ни песком не отмыли».
«Да не было времени, княже, поверь мне,
Ведь это же люди, не дикие звери,
Рельеф расчленённый, солёное море…
Набрал, что попалось, хоть мог бы поболе».
За ним возвратился Добрыня Никитич,
С собою пригнал он четырнадцать тысяч:
Поляков и чехов, словаков, германцев
И чёртову уйму других иностранцев.
Досуг ли ему разделять по народу:
Пинка – и в колонну, не хочешь – так в морду.
Владимир всмотрелся. И выгнал всех сразу:
Зачем же плодить в государстве заразу?!
Последний – Илюша – пахан всей дружины,
Он был скрупулёзен, настойчив, двужилин,
Собрал бульбашей по лесам и болотам,
Хохлов оторвал от колхозной работы,
Почистил, помыл, по уставу оправил
И маршем с задорною песней отправил.
Их сразу признал дальновидный Владимир:
Под дланью оставил, дал русское имя.
Одних, что белее, нарёк белороссы,