Текст книги "Русалка в золотой чешуе"

А пацаны, похоже, расслабились. То ли Гарик, то ли Савик тихонько кашлянул в кулак. Жека промолчал. Действительно, зачем поднимать шум, если все само успокоилось?

Тут за спиной послышался уже не кашель, а сдавленный вскрик. Жека обернулся и увидел, как падает Савик. Глаза выпучены, рот приоткрыт. Пацан опускался на колени, хватаясь руками за воздух, а за ним стоял Матвей. На уровне груди он держал руку, сжатую в кулак. Но у Жеки ствол, это куда круче.

Он еще только направлял оружие на врага, когда Савик резко подался вперед и толкнул его грудью в бедро. Жека подался назад, повел правой рукой, пытаясь сохранить равновесие. В этот момент Матвей и сблизился с ним на расстояние удара. Перед глазами Жеки мелькнул кулак, в голове звонко рвануло. Потом вдруг стало темно и тихо.

Охота на диких уток – дело не самое простое. Тут очень важно незаметно подкрасться к нужному месту, затаиться, затеряться среди кустов и камышей. Для этого неплохо иметь маскировочную накидку. Эта отличная штука позволяет слиться с окружающей местностью, особенно если знать, как ею пользоваться.

Та же накидка очень хороша и для охоты на двуногих козлов. Бандиты прошли в метре от Матвея, но никто из них даже не почувствовал его присутствия. Опыт разведчика не пропьешь, в карты не проиграешь.

Самойлов понимал, какая опасность ему грозит, не хотел тормозить, но увидел съезд на заправочную станцию и решил остановить машину возле нее. Дана могла бы там спрятаться, а он что-нибудь придумал бы. Потом его внимание привлек подлесок между шоссе и заправкой, и он оставил съезд позади. Деревья, кусты – как раз то, что нужно, если в багажнике лежит маскировочная накидка, свернутая в рулон.

Пистолета у Матвея не было. Он прихватил собой финку и два метательных ножа. Этого должно было хватить.

Бандиты повели себя на удивление глупо, и Самойлов взял их голыми руками. Одному передавил сонную артерию, другого вырубил ударом в шейные позвонки. А знакомого фрукта он отправил в нокаут, проломив ему переносицу. Удар мощный, точечный, едва ли не смертельный. На всякий случай Матвей уложил Жеку на бок, чтобы тот не захлебнулся собственной кровью.

Будь машина на ходу, он не стал бы возиться с бандитами. Оставил бы их в подлеске и уехал. Но, увы, ему требовалось время на то, чтобы поменять колесо.

Так что, хочешь не хочешь, нужно заняться братвой. В принципе, это не сложно. Парни носят брюки, подпоясанные ремнями. В подлеске найдутся не толстые, но крепкие деревья, такие, чтобы человека привязать с обхватом сзади. Может, и спереди. Это больно – сидеть с вывернутыми назад руками. Хотя незачем жалеть людей, которые собрались его, Матвея, убивать. У них пистолеты и автомат.

Оружие Матвей трогать не стал. Неизвестно, сколько крови на этих стволах, а менты свою работу знают. Да и не нужны они ему. У него в загашнике есть чистый и бесшумный пистолет «ПБ».

Он привязал бандита к осине вперед руками, да еще и головой о древесный ствол стукнул.

Матвей уже заканчивал паковать второго братка, когда появилась Дана.

– Ничего себе!

Она пыталась, но не могла отвлечь на себя его внимание. Матвей завязывал руки одному бандиту, а посматривал на другого. Жека еще не пришел в себя, но уже подавал признаки жизни. Как бы не вскочил с земли да не набросился на Дану!

Самойлов снимал с него пояс, когда Жека сперва застонал от боли, затем открыл глаза. Прежде чем Матвей поймал его за руку, он успел провести пальцами под носом и испачкал их своей кровью. Матвей уложил парня на живот, заломил руки за спину, ловко связал.

– А зачем? – вслух спросил он самого себя. – Все равно сдохнет!

Матвей обхватил его рукой за шею, взял на удушающий прием и держал так, пока бандит не задергался от страха за свою жизнь.

Тогда Самойлов отпустил его и спросил:

– Или покажешь, где Жанну похоронил?

– А хрен тебе! – прохрипел Жека.

Он грубил, но в его взгляде было слишком много жалости к себе.

– Значит, все-таки похоронил!

– Покажу!..

Матвей еще только начал сжимать руку бандита, а тот уже раскололся.

– Где?

– В лесу. Дорогу на Баранку знаешь? Там еще грунтовка на лесхоз идет.

– За что ты с ней так?

– Да ломка у нее началась. Мы думали, пройдет, а она выключилась, совсем гнилая от наркоты была. Мотор не выдержал.

– А кто ее на иглу посадил?

– Тут я не при делах.

– Все вы при делах!.. Я тебя убивать не буду, дам тебе шанс. Отроешь Жанну, оставишь на дороге. Пусть ее по-человечески похоронят. А сам уезжай, если жить хочешь.

– Да, конечно! – Браток энергично закивал.

– Дана зачем вам нужна?

– Так это, босс привезти велел. Тебя в расход, а ее доставить.

– Зачем она ему?

– Не знаю. Мое дело маленькое.

– Если маленькое, то сматывай удочки и катись колбаской. А если нет, то смотри, я тебя предупредил. Грохну и прощенья не попрошу. – Он оставил бандитов и направился к своей машине.

Дана даже не шелохнулась, когда Матвей проходил мимо нее. Надо было видеть ее глаза. Она смотрела на Самойлова с восхищением, но в этом детском восторге угадывался страх. Если Матвей такой жестокий, то может отвесить и ей.

Он не стал разубеждать ее в этом.

Самойлов оставил Дану смотреть за бандитами, а сам подошел к машине и полез в багажник, уже открытый. Домкрат, ключ, запаска – все на месте. А заменить колесо на легковушке для водителя карьерного самосвала – плевое дело.

Он вернулся к бандитам, развязал Жеку, удерживая его левую руку за спиной, дал ему телефон и велел позвонить боссу. Пусть приезжают за ними и забирают. Еще он велел сказать Котофею, что не хочет войны с ним. Но если тот вдруг дернется, то пощады не будет.

По большому счету Матвей блефовал. Он прекрасно понимал, что силы не равны. Но так случалось уже не раз. Перевес на вражеской стороне, а победа уходила к нему. Если бандиты не успокоятся, то Самойлов примет бой. Он будет не защищаться, а наступать.

Лучше всего натравить на Котофея банковскую службу безопасности. Если тот хочет похитить Дану, то пусть ее отец с ним и разбирается. У него наверняка есть неплохие связи в силовых структурах. Жеку взять будет нетрудно, если, конечно, захотеть. Он расскажет, как убивал Жанну, объяснит, кому это было нужно, и процесс пойдет.

Глава 6

«Вот моя деревня, вот мой дом родной». Машина еще только подъезжала к воротам контрольно-пропускного пункта, а на нее уже нахлынуло.

Ворота закрыты и перед какой-то там «Ладой» не распахнутся. Участки в поселке большие, дом банкира Власова далеко, у самой реки, пешком идти долго. В принципе, за Даной могли бы прислать машину. Охранник позвонит, и Антон Викторович подъедет за ней. Отец сейчас на работе, он не сможет, а мажордом всегда к ее услугам. Или Алик, если он не уволен за ротозейство.

– Тебя, наверное, не пустят, – сказала Дана, сочувствующе глянув на Матвея.

Уровнем он не вышел, и не место ему здесь, в элитном поселке на Рублевке. Матвей хороший человек, очень ей помог. Она весьма благодарна ему, но лучше им держаться подальше друг от друга.

Да, парень действительно не промах. Уложить голыми руками трех бандитов – это уметь нужно! Он привязывал их к деревьям с такой легкостью, как будто всю жизнь этим занимался.

Бандиты были вооружены. Они шли убивать. Матвея в расход, а Дану – обратно, в проклятый Багульев. А если бы она попыталась убежать, ее уложили бы автоматной очередью, выпущенной в спину. Так и было бы.

Выходит, Матвей спас ее от смерти. Но простой парень не смог бы этого сделать. Значит, он необычный, то есть опасный. Да, будет лучше, если они разойдутся как в море корабли.

– Да, не пропустят, – согласился Матвей, разглядывая пластиковую коробку контрольно-пропускного пункта и откатные ворота заводского производства.

Все стильно и аккуратно, как и положено в лучших местах. За этими воротами течет чужая красивая жизнь. Она его не касается, и он это понимает.

– Домой поедешь? – спросила Дана.

– Не знаю. – Матвей пожал плечами.

– Тебе пулемет нужен. Закрыться в доме, поставить его на крышу… – Девушка говорила об этом как о чем-то отстраненном.

Дом у Матвея хороший, уютный, и банька замечательная, но все это уже такое далекое. Впереди современный особняк, подделка под старину с колоннами и флигелями. Там все к ее услугам. Никто ей слова против не скажет, даже Натали, это красивое темно-русое растение с травянисто-зелеными глазами.

– Ты же умеешь стрелять? – спросила Дана о том, в чем ничуть не сомневалась.

Матвей служил в разведке, воевал, он наверняка умеет это делать. Хотя Алик тоже чего-то стоит. А если его все-таки уволили?

– Да, умею, – произнес он с улыбкой, хотя и не очень веселой. – Сколько помню себя, всю жизнь мечтал пулемет на крышу поставить. Сначала консерваторию построить, а потом уже этот агрегат на самый верх затащить. Чтобы консервы никто не растаскивал.

– Там не консервы, а тебя самого на запчасти растащат. Может, тебе не нужно возвращаться? Хочешь остаться? Если Алик меня прозевал, то зачем он такой нужен? Ты можешь быть моим телохранителем. – Дана кивком подтвердила свои слова.

Может, Матвей и опасный человек, но ей, в общем-то, понравилась его компания. Хороший он парень, и ей не очень-то хотелось его терять. Действительно, почему бы ему не стать ее телохранителем? И рядом с ней будет, и место свое запомнит.

– Могу. Но не буду. Отпуск у меня.

– Какой отпуск? Котофей охоту на тебя начал.

– Разберемся.

– Он и на меня охотится. У нас общие интересы. Мы бы могли их объединить, – взбудораженно сказала она.

Да, Матвей запросто мог взять и уехать. Дана уже боялась остаться без него.

– Не знаю. – Самойлов пожал плечами.

– Ты подумай. А я пока схожу и спрошу. – Она кивком показала на контрольно-пропускной пункт, на пороге которого стоял парень плотного сложения в черной униформе.

Он хмурил брови под козырьком форменной кепки, с подозрением глядя на «Ладу».

Дана вышла из машины и направилась к нему – ненакрашенная, в клубном платье и в сланцах.

– Сорок восьмой дом, Власова. Позвони, пусть за мной машину вышлют, – с барской небрежностью сказала Дана.

Нет, она не имела ничего против этого парня, но с ним иначе нельзя. Только начнешь заискивать, как он сразу сядет на голову.

– А ты кто такая? – с какой-то непонятной озабоченностью в голосе спросил он.

– Дочь Власова. Я так понимаю, ты здесь недавно?

– Ну… – замялся охранник.

– Давай без «ну»! Позвони нашему дворецкому, он машину вышлет.

Парень кивнул на «Приору» и сказал:

– Если это такси, то сама давай. Я пропущу. – Охранник нажал на клавишу пульта, и ворота поползли в сторону.

Дана пожала плечами и вернулась в машину.

– Поехали.

Она с трудом выговорила это слово. В горле у нее вдруг образовался ком, перекрыл дыхание, сдавил голосовые связки. Дане очень не понравилось поведение охранника. Он не был похож на лизоблюда, но ворота открыл, даже документы у Матвея не спросил. Озабоченность в глазах, какое-то непонятное сочувствие в голосе.

– А говоришь, не пропустят, – стронув машину с места, с усмешкой сказал Матвей.

Дана рукой указала направление. Мол, пока прямо, а там она скажет, где свернуть. Может, ком в горле к этому времени рассосется.

Поворот Дана тоже показала рукой. Чем ближе был дом, тем сильней становилось предчувствие беды. Горло пережато, на груди камень.

Наконец показалась длинная черепичная крыша, плавно перетекающая с флигелей на основную часть дома, с портиком и колоннами под ней. Он стоит далеко от ворот, но крышу и часть верхнего этажа все равно видно. Постройка высокая, большая.

Они подъехали к воротам, и Дана выскочила из машины. Не успела она нажать на кнопку вызова, как открылась калитка. К ней вышел не охранник, а Валерия Павловна, которая все еще числилась ее воспитательницей. Дана и охнуть не успела, как оказалась в ее объятиях, услышала всхлип, а до этого увидела слезы в глазах.

Она замерла на мгновение, перевела дух, оттолкнулась от женщины и спросила:

– Что случилось?

– Павел Константинович… – опустив глаза, выдавила Валерия Павловна.

– Что Павел Константинович?

Дана рванула к дому в обход мраморного фонтана. На террасе под полукруглым портиком она столкнулась с Натали, которую издалека можно было принять за статую. Они стояли вдоль аллеи, спускающейся к реке. Скульптуры белые, а Натали бледная и такая же неподвижная. Ее платье было похоже на древнегреческую тунику.

– Что с отцом? – Дана схватила женщину за руку, сильно тряхнула ее и потом уже поймала себя на мысли, что ладонь могла отвалиться.

– Умер, – тихим, монотонным голосом сказала молодая мачеха.

– Как умер?

– Ночью в больницу забрали, а утром позвонили и сообщили.

Натали говорила медленно, заторможенно, но Дану это не удивляло. Она по жизни такая неживая. Не зря девушка называла ее растением. Натали даже не обижалась на это. Посмотрит на нее с сожалением и отойдет в сторонку. По дому она ходила так же неслышно, как тень, которая блуждает сама по себе.

– Где он?

– В больнице остался. – В глазах у Натали плескалась боль, лицо выражало скорбь, но голос звучал ровно.

Как у животных нет мимики, в которой отражаются эмоции, так и у нее в голосе не было тех струнок, на которых играют чувства.

– Не совсем в больнице… – Она вздохнула.

Дана понимала, где сейчас находится отец, но тоже не могла сложить четыре буквы в страшное слово «морг».

– Я тебе не верю!

– Не верь. – По щеке Натали стекла слеза.

– Я тебе не верю! – закричала Дана.

– Не надо верить.

– Не верю!

Дана и сама не поняла, как прижалась к Натали и обняла ее. Слезы хлынули в три ручья.

– Поплачь. Легче станет, – тихо сказала мачеха.

– Не станет! – выпалила Дана, но ее стон захлебнулся в рыданиях.

– Не станет, – легко согласилась Натали.

– А тебе стало? – Дана подалась назад и уставилась на нее.

Отец развелся с мамой, чтобы жениться на черноглазой красавице с невероятной фигурой. Марина действительно была совершенным творением природы искусства, но быстро надоела отцу.

Потом появилась Вика, умная и страстная блондинка. Она очень много знала о жизни, с ней можно было поговорить обо всем, но и эта особа осталась в прошлом.

Отец потом признался дочери, что после мамы другие женщины ему не интересны. Страсть проходит, а привыкание не наступает.

В четвертый раз он жениться не стал, просто жил с Леной в надежде смириться с ее присутствием. Но его хватило только на пару месяцев.

Дана посмеялась над Натали, когда та появилась в доме. Да, красивая, сексуальная, но в этой женщине не было ничего такого, к чему мог бы крепко привязаться отец.

Он действительно охладел к ней уже через пару месяцев, тем не менее не выставил за дверь. А через два года еще и женился на этой особе. Павел Константинович воспринимал ее как милое и тихое домашнее животное, которое с удовольствием приласкается к хозяйской ноге по первому требованию, не относился к ней всерьез. Видимо, Натали его просто не раздражала, и этого вполне хватило для того, чтобы оформить с ней отношения.

Дана не любила Натали и всякий раз презрительно смеялась, услышав, как кто-то посмел назвать эту даму ее мачехой – не важно, в шутку или всерьез. Но при этом Натали ее не злила. Она вообще никого не раздражала, и это, пожалуй, было ее главным ценным качеством.

Дана считала Натали красивым комнатным растением, совершенно безобидным, тихим и безмолвным. Тот же бонсай при всех своих достоинствах может надоесть, а Натали не вызывала у девчонки подобного ощущения. Она ходила по дому, гуляла во дворе, занималась в спортзале, загорала у бассейна. Всегда одна. Сама себе приятная. Ей нравилась такая жизнь. Никто ее за это не упрекал, но и не хвалил. Она жила сама по себе и никому не действовала на нервы.

– Тебе стало легче? – с осуждением спросила Дана.

Отец не любил Натали, относился к ней с теплым равнодушием. Разве она не страдала от одиночества в постели с законным мужем, любила его? Может, теперь смерти радуется?

– Не стало. – По щекам Натали снова потекли слезы.

– Ты его видела?

– Да, я была…

Дана хотела спросить, отчего у отца мог случиться сердечный приступ, но рыдания заглушили ее голос. Ей ничего не оставалось, кроме как снова прильнуть к Натали. Она терпеть не могла свою мачеху, но сейчас ей казалось, что не было на свете души роднее. Общее горе объединяет.

Ночной клуб, пьянка-гулянка, провал в памяти – все это можно объяснить. Но как телохранитель прозевал Дану? А если он все-таки пытался ее удержать, то почему упустил?

Матвей чувствовал, что не все чисто в этой истории. Так уж вышло, что он не зря предрекал катастрофу. Оказывается, сегодня утром отец Даны умер в больнице от острой сердечной недостаточности. Это было все, что смогла сказать ему немолодая, пышногрудая женщина с простодушным лицом. Он спросил, как такое могло произойти, и ее взгляд подозрительно сощурился.

– А ты кто такой? – спросила она, глянув на его «Приору».

– Дана вчера на девичнике была…

– Так ты стриптизер, что ли? – осведомилась женщина и презрительно фыркнула.

– Почему стриптизер?

– А с кем там еще можно познакомиться?

– Я похож на стриптизера?

– Так в том-то и дело, что не похож. Фактуры нет.

– А вы заметили, с чем Дана с вечеринки вернулась? Где ее сумочка, сережки, колье, часы, туфли на шпильке?

– Сумочка?.. Шпильки?.. – Женщина всколыхнулась, приложила пальцы к щекам. – Ну да, и сережек не было.

– Ограбили ее.

– Так ты из ментуры?

– Я так понимаю, что вы ничего не знаете?

– Дана не звонила, не говорила. Да и здесь вчера такое было!..

– Насколько я знаю, у нее был телохранитель.

– Да. Кстати, а где Алик?

– Я и сам хотел бы это знать. У вас есть номер его телефона?

– У меня нет. У охраны есть. Я сейчас!

Женщина ушла, закрыв за собой калитку на внутренний засов. Вроде бы сотрудника полиции в нем признала, а во двор не позвала.

Минут через пять к Матвею вышел высокий статный мужчина с жидкими волосиками, равномерно размазанными по лысине. Правильные черты лица, римский нос, глубокие носогубные складки. Было в нем что-то такое аристократическое, и костюм дорогой, но Матвей не поверил бы, если бы тот вдруг назвался хозяином дома господином Власовым.

– Управляющий домом Евстафьев Антон Викторович, – назвал себя этот человек.

Самойлову казалось, что мужчина вот-вот склонит голову в знак приветствия, но ничего подобного так и не произошло. Матвей кивнул ему и представился. Он назвал только имя и фамилию. Никакой должности у него не было.

– Вы из полиции? – спросил мужчина.

– Нет. Но у меня есть вопросы…

– Извините! – Управдом подался назад, согнулся в поясе, зацепился рукой за калитку, распрямился и стал ее закрывать.

Матвей подставил ногу и услышал:

– Я сейчас вызову охрану!

Евстафьев не соврал. Он действительно махнул кому-то рукой и отошел в сторону. Его место занял дюжий хлопец в такой же примерно униформе, как у охранника на контрольно-пропускном пункте.

– Это частная территория! – заявил тот, попытался толкнуть Матвея в грудь и угодил в захват.

Самойлов не стал выкручивать его руку. Он так и держал ее возле своей груди, заломив на вывих средний палец. Болевой прием сработал, парень застыл как вкопанный. Одно движение, и боль станет нестерпимой. Матвею нравилось иметь дело с понимающими людьми.

– Дану вчера похитили, ограбили и хотели убить. Ее и сейчас ищут бандиты, – отчеканил он и перевел взгляд с охранника на Евстафьева, который возмущенно хлопал глазами. – Я пытаюсь спасти Дану, а вы гоните меня. Вы действуете заодно с бандитами, Антон Викторович?

– Я заодно с бандитами?! Вы в своем уме?

– Дане угрожает самая серьезная опасность. Вы на чьей стороне? – отпустив охранника, резко спросил Матвей.

– Я на ее стороне!

– Дану похитили, а вы ничего не знали? – Матвей оттолкнул охранника плечом и надвинулся на управляющего.

– Да, я ничего не знал! – Мужчина закрылся руками, но в его взгляде мелькнула надежда, и на лице отразилось одобрение.

Матвей все понял, повернулся к охраннику и вовремя перехватил руку, в которой тот держал электрошокер. Самойлов превратил это орудие нападения в бумеранг. Электрический разряд ввел охранника в нервно-паралитическую прострацию, а точный удар кулаком в солнечное сплетение отправил его в нокаут.

– Не нравится мне все это. – Матвей снова шагнул к управителю, который из-за морального шока потерял способность к передвижению. – Сначала похищают дочь, потом погибает отец.

Евстафьев резко отшатнулся, но его ноги как будто приросли к земле. Они оставались на месте, а тело тянуло назад. Если бы Матвей не схватил его за руку, то он точно упал бы.

– Как это все объяснить?

– Павел Константинович не погиб, он умер.

– У него были проблемы с сердцем?

– До инфаркта дело не доходило, но как-то раз прихватило основательно.

– Давно?

– Три-четыре месяца назад.

– Где телохранитель Даны?

– Я не знаю.

– Позвоните и выясните!

– У меня нет номера его телефона. Алик подчинялся только Павлу Константиновичу. Еще Истомину, начальнику службы безопасности.

– Звоните Истомину и узнавайте! – отпуская руку, потребовал Матвей.

– Да, конечно!

Ефставьев еще только поворачивал к дому, как появилась Дана. Бледная, зареванная, растрепанная. Глаза горят.

– Это ты во всем виноват! – сквозь зубы брызнула она.

– В чем? – нахмурился Матвей.

За ним не было никаких грехов перед ней, и все-таки он почувствовал себя виноватым. Она еще не ответила, а он уже знал, что ему сейчас предъявят.

– Ты накаркал!

Матвей кивнул, хотя на самом деле соглашался вовсе не с ней, а с самим собой. Не место ему в этом доме. Он зря пытается разобраться в ситуации и никогда не будет здесь своим. Не надо ему ничего выяснять.

Для этого есть некто Истомин, пусть он и работает. Если у этого господина вдруг возникнет желание поговорить с Матвеем, то никто ему не мешает искать встречи с ним. Вдруг найдет.

Он вышел через калитку, подступил к своей машине, сел за руль.

– Ты во всем виноват! – истерично взвизгнула Дана.

Но стоило ему захлопнуть за собой дверцу, как она рванула к машине, обогнула ее спереди и уцепилась руками за капот, как будто пыталась удержать ее на месте. Дана открыла дверцу, села рядом с ним, схватила за руку и с какой-то одержимостью взглянула в лицо.

– Отца нет! Он умер!

– Я всего лишь предположил.

Она трясла его за руку, а он даже не пытался освободиться. Если бы Дана вдруг влепила ему пощечину, то Матвей не стал бы защищаться. Девчонка в ступоре. Если это поможет ей выйти из него, то он подставит и вторую щеку.

– Папа умер, понимаешь?

– А если его убили?

– Убили?! – Ее лицо вытянулось, рот открылся, но взгляд не прояснился.

– Ты же не просто так вляпалась в переделку и оказалась в Багульеве.

– Я ничего не помню. – Дана заторможенно мотнула головой.

– А ты попробуй, вспомни.

– Я сейчас не могу.

– Так я и не тороплю. Подъедет Истомин, ему все расскажешь.

– Виталий Денисович?

Матвей пожал плечами. Он не знал, как зовут начальника службы безопасности, и не особо интересовался этим.

– Виталий Денисович, – тускло, как о чем-то совершенно незначительном сказала она и уронила голову на грудь.

Дана уходила в себя, и Матвей не препятствовал этому.

Но к машине вдруг подошел Евстафьев и требовательно постучал в боковое стекло. За ним стояли два охранника в униформе. У одного на руке покачивалась дубинка, другой был вооружен электрошокером. Все трое грозно хмурили брови.

Дана открыла глаза, наклонилась, снизу вверх посмотрела на Евстафьева, выскочила из машины и злобно закричала:

– Пошли все к черту!

Управляющий закивал, отступая к воротам. За ним подались назад охранники.

Дана вернулась в машину, села, опустила голову, закрыла лицо руками.

– Я не знаю, что мне делать, – прогудела она в ладонь, прижатую ко рту.

Матвей вынул из пачки сигарету, открыл окошко.

– И мне!

Он пожал плечами и протянул ей сигарету.

Она порывисто, даже конвульсивно схватила ее, открыла рот и ткнула фильтром в мокроту под носом. Дана повторила попытку, сжала сигарету губами, а Матвей поднес огонек.

Девушка затянулась, закашлялась и скривилась.

– Какая гадость! – прохрипела она, но сигарету не выбросила, снова затянулась до дурноты, аж в глазах потемнело.

Матвей качал головой, глядя на нее. Похоже, раньше Дана совсем не баловалась табаком. Если так, то и начинать не надо. Но сигарету он забирать не стал.

Во-первых, Дана – девушка достаточно взрослая, чтобы самой решать, как ей быть. Во-вторых, сейчас сигарета скорее шла ей на пользу, чем во вред. Нервы табак, может, и не успокоит, но внимание отвлечет, заставит бороться с тошнотой и головокружением.

– Я не знаю, что делать, – сказала она и напряженно посмотрела на него сквозь табачную муть в глазах.

Но Матвей молчал. Увы, он ничем не мог ей помочь. Разве что совет дать. Дана не видела своего отца мертвым. Она знает о его гибели, но защитные рефлексы заставляют ее сомневаться в этом. Поэтому и терзается душа.

Ей надо бы в больницу поехать, посмотреть правде в глаза. Легче от этого не станет, как раз наоборот, боль утраты сделается невыносимой. Но это будет пик, после которого девушке станет легче. Только как можно дать Дане такой совет?

Вдобавок у Матвея не было никакого желания везти ее в морг. У него и своих проблем выше крыши. С бандитами вот конфликт вышел. В гнилой голове Жеки сейчас наверняка зреет какой-то коварный план. С этим нужно что-то делать.