Текст книги "Между черным и белым"

Глава 2

Мама спала в обнимку с отцом, грудью прижимаясь к его спине, будто удерживала его, старалась, чтобы не сбежал. Он вполне мог это сделать. Большие деньги порождали соблазны, перед которыми отец не мог устоять. То одна любовница, то другая. Дома он появлялся все реже и реже.

Василиса понимала, что когда-нибудь он совсем уйдет, остро чувствовала надвигающуюся беду. Сперва отец, а потом и мама. Останется она одна в этом большом пустом здании.

Рассвет еще не наступил. В доме было темно, и только в руке у нее горела свеча. Но мама и отец еще были живы, находились в своей спальне.

Василиса стала подниматься к себе в комнату, и тут свеча в руке вдруг потухла. Ее погасил сквозняк. Шторы на окнах заколыхались. Кто-то тихонько открыл входную дверь.

Бандиты? Неужели началось?

Василиса должна была разбудить родителей, рванула к ним, но вдруг сама оказалась в постели. В спальне было темно, только на тумбочке светился будильник. Рядом с ней спал Матвей. Занавески на окнах не шевелились. Но значило ли это, что в дом никто не заходил?

Василиса стремительно поднялась, тихонько открыла дверь, выглянула из спальни, прислушалась. Где-то внизу едва слышно скрипнула ступенька. Кто-то медленно и осторожно поднимался по лестнице.

Василиса закрыла дверь на защелку, бросилась к Матвею.

Нужно было его разбудить, но он сам проснулся, открыл глаза, сонно глянул на нее и спросил:

– Что такое?

Василиса нервно приложила палец к губам и кивком показала на дверь.

Матвей понял ее правильно. Он поднялся, почти бесшумно снял крышку тумбочки, под которой лежал пистолет с глушителем. На это ему понадобилось всего несколько секунд.

Матвей приложил палец к губам, приблизился к двери, осторожно открыл ее и сразу же выстрелил. Затвор пистолета глухо лязгнул. Василиса вздрогнула от этого пугающего звука.

Матвей вытянул руку, снова выстрелил, переступил порог и вышел в холл. Опять послышалось лязганье затвора.

Василиса подумала, что его и самого бандиты могли убить прямо сейчас. Не думая о себе, она бросилась за ним.

В холле Матвея уже не было, зато на полу лежал, конвульсивно дергая ногой, какой-то человек. Пуля вошла ему в сердце, но убила не сразу.

Страх надавил на грудь Василисы, но вскрик из нее не вырвался. Она должна была взять себя в руки и смогла это сделать. Ясно же, что кто-то нанес удар. Возможно, это произошло из-за комбината, за который она собиралась бороться. Так или иначе, но драка уже началась. Матвей опять оказался на острие событий. Да и она сама пребывала в большой опасности.

Но страх придется превозмочь. Нужно идти вперед. Вдруг Матвею будет нужна ее помощь.

Матвей шел напролом. В холле на втором этаже тоже лежал человек и даже не шевелился. На груди у него расплывалось кровавое пятно. Третий труп валялся на террасе, а Матвей был уже у ворот. Он потрогал калитку и повернул назад.

На улице стояла холодная майская ночь, а Василиса была в одной ночной рубашке. Впрочем, замерзнуть она не боялась. Куда страшней получить пулю.

В руке у покойника Василиса увидела пистолет и попыталась его отобрать, но тот держал оружие мертвой хваткой. Василиса с силой потянула ствол на себя раз, другой. На третий тело дернулось, по руке прошел нервный импульс. Василиса испуганно отскочила. Вдруг покойник ожил?

Но тело лежало неподвижно. Пистолет оказался на полу.

Василиса схватила его, оглянулась, но Матвея не увидела. Он обходил дом, а она должна была осмотреть его изнутри. Вдруг где-то притаился бандит?

Василиса помнила, как шла убивать Рубахова. Тогда она заходила в дом с пистолетом в руке, но этот подонок уже караулил ее, подкрался сзади, схватил. Сейчас девушка тоже могла оказаться в ловушке.

Страх перед смертью, как ни странно, придал Василисе спокойствия. Она обошла дом, заглянула в каждую комнату, никого не увидела. А Матвей все не появлялся.

Василиса вышла во двор, обогнула дом, но Матвей как сквозь землю провалился. Она осмотрела весь двор, заглянула в баню, за беседку, вернулась к дому.

Только тогда со стороны ворот появился Матвей. В одной футболке и семейных трусах, босой, в руке пистолет, но в глазах ни грамма смущения. А ведь он на улицу выходил, мог попасться на глаза соседям, а то и нарваться на пулю. Василиса с содроганием подумала об этом.

– Ты чего раздетая? – спросил он, обнимая ее за плечи.

– А сам?

– Теперь можно и одеться. Что это у тебя? – Он перевел взгляд с пистолета в ее руке на покойника.

– Он сам мне его отдал, – сказала она и натянуто улыбнулась.

– Еще раз, – глядя ей в глаза, проговорил Матвей.

– Что еще раз?

– Улыбнись. Ничего страшного не произошло. Мы живы. А бандитов больше нет. Жаль.

– Что жаль?

– Я думал одного живым взять. А в машине никого не оказалось. – Он кивком показал за ворота.

– В машине?

– С курскими номерами.

– Шумаков?

– Ты еще не замерзла?

Они зашли в дом, и Матвей прижал Василису к себе. Она должна была согреться, но ее затрясло от озноба.

– Страшно? – спросил он.

– Нет, – отстучала она зубами.

– Вдохни глубоко и медленно выдохни. Давай за дело! Вдруг милиция подъедет.

Василиса вспомнила, как доставала из кладовки клеенку, в которую они затем упаковали Рубахова. Там ее еще много оставалось. Она знала, куда идти, где и сколько брать.

Начали они со второго этажа. Там, в холле уже неподвижно лежал тяжеловесный парень двухметрового роста. Массивная голова, грубое лицо, мощная шея, кожаная куртка поверх армейского камуфляжа. В кармане Матвей нашел водительские права и техпаспорт на машину.

– Комков Павел Антонович, – прочитал он. – Курская область, Новокурский район. Вопросы есть?

Василиса лишь качнула головой. Мол, да, так и есть. Шумаков снарядил по нашу душу своих бандитов.

– Тогда за дело.

Обе пули застряли глубоко в теле. Кровь разлилась по груди, намочила одежду, однако на пол не пролилось ни капли. Зато второй покойник оставил после себя большую лужу, и Василисе пришлось браться за тряпку.

Крови хватало и на террасе. Василиса спешила, поэтому быстро умаялась. Зато ей казалось, что Матвей не знал усталости. Он упаковал покойников, загрузил тела в машину, туда же забросил лопату.

До рассвета оставалось всего полтора-два часа. За это время им нужно было много чего сделать.

В машину Василиса садилась в состоянии полного упадка, как физического, так и душевного. Вдруг в пути они столкнутся с милицией? Никак нельзя попадаться с таким багажом. Но если им повезет и они смогут избавиться от трупов, то что их ждет дальше? За первым ударом могли последовать второй и третий. Надолго ли их хватит?

Если бы не Матвей, то руки у Василисы совсем опустились бы. Одним своим присутствием он успокаивал ее, внушал надежду. Отец ничего не смог поделать с бандитами, которые напали на них, а Матвей управился с ними одной левой, стрелял быстро, точно. При нем была Василиса, поэтому он бил наверняка, чтобы ни одна сволочь не смогла причинить ей вред. С ним она была как за каменной стеной.

– Ты чего приуныла? – спросил он уже после того, как они выехали со двора.

Фары смело светили в ночь, разгоняли сырую туманную взвесь. Где-то в темноте за ними скользили опасные тени, возможно, сама нечистая сила преследовала их, но Василису пугало не это. Ее тревожила возможная встреча с милицией или с бандитами, которые, быть может, прямо сейчас спешили на подмогу своим дружкам.

– Шумаков нас в покое не оставит, – сказала она.

– Ему самому сейчас нужно прятаться, – заявил Матвей.

– Ты в этом уверен? Сам ведь говорил мне, что там целая банда…

– Банда – это змея. С одной головой. Если отрубить ее, то хвост подергается и затихнет.

– А кто голова?

– Раньше был Горлач.

– Может, и сейчас он? – Василиса пожала плечами.

Не знала она никакого Горлача и не могла судить, сильная это голова или не очень. А раз так, то ей без разницы, кто там управляет той анакондой, которая уже набросила на них первое кольцо. К счастью, неудачно.

– Информация, честно говоря, не совсем свежая. Но кое-что уже подтверждается, – сказал Матвей.

– Что подтверждается?

– Комков Павел Антонович. Кличка Комок. Был такой персонаж в банде у Горлача. Других не знаю, документов не нашел. Надо потом будет в машину заглянуть.

– Мне страшно, – сказала Василиса и поежилась.

– Мне тоже.

– Тебе страшно? – Василиса просто не могла в это поверить, во всяком случае, сейчас.

– Глаза боятся, руки делают. Шумакова тоже надо будет закопать.

– А ты сможешь?

– Вариантов мало. Сбежать от тебя или… Я выбираю второй вариант и буду идти до конца.

– Ты с Пухнарем договаривался.

– Да вот думаю. – Матвей озадаченно поскреб подбородок.

– Что думаешь?

– Ты же серьезно за комбинат взялась?

– Наверное, да.

– Мне нужно знать наверняка. Если мы решим с Шумаковым и продадим комбинат, то это одно. Если возьмем комбинат и осядем в Новокурске, то это другое.

– Что другое?

– Тогда и Пухнарь там осядет.

– Это плохо?

– Это не очень хорошо. Он же права качать начнет, на голову нам сядет. Непременно попытается.

– Что делать?

– Мы продаем комбинат или где?

– А если продаем?

– Тогда я подключаю Пухнаря.

– А если нет?

– Тогда решаю с Шумаковым сам.

Они заехали в лес, углубились в него, насколько это было возможно. Матвей остановил машину, выбрался из нее и взялся за лопату. Он торопился успеть до рассвета, поэтому работал без остановки, лопатой махал мощно, широко.

Василиса невольно залюбовалась им и еще раз поймала себя на мысли о том, что покойники ее ничуть не пугают. Ночь, могила, трупы, а она далека от кладбищенской жути. Ей всего восемнадцать, а она уже досыта наелась этой дряни.

Родителей убили, за ней охотились, в них с Матвеем стреляли, пули проносились над головами, когда они уходили от погони. Затем она мстила за родителей, собиралась убить Рубахова. Матвей застрелил его, когда этот мерзавец ее душил. Она тогда оказалась в объятиях покойника.

Чуть погодя их пришли убивать телохранители Рубахова. Матвею пришлось браться за оружие. Правда, хоронить их вот так в лесу не пришлось. Трупами занялась милиция.

Не успела Василиса перевести дух, как оказалась в лапах у Виктора. Лилия тогда пришла ей на выручку, но спустя некоторое время сама попыталась ее убить.

«Теперь вот снова, – подумала она. – Ни конца этому ни краю. Может, нам и правда стоит продать все и уехать куда-нибудь далеко-далеко, где тихо и спокойно?»

До рассвета Матвей не успел. Слишком уж много земли ему пришлось вынуть. Но братская могила удалась. Он закопал покойников глубоко, плотно утоптал место захоронения, тщательно забросал его листвой.

Василиса помогала ему. В машину она садилась едва живая от усталости, но с чувством исполненного долга.

– Как будто ничего и не было, – сказала она, откинула спинку кресла и легла.

Отдохнуть не помешало бы, да и в окно смотреть у нее не будет возможности. Ночью Василиса не понимала, куда они едут, и сейчас ей вовсе не обязательно запоминать обратную дорогу. Она не желала знать, где похоронены бандиты, и если вдруг что, то пытать ее будет бесполезно. Такие вопросы много у кого могут возникнуть. Следующий круг ада еще впереди.

– Давай продадим комбинат и уедем. Не хочу больше ничего! – проговорила Василиса.

Матвей ничего не сказал, но она приняла его молчание за согласие и спросила:

– А если мы уедем, то зачем нам с кем-то разбираться? – спросила она.

– Сегодня тебя пытались убить. Шумаков должен за это ответить.

– Может, не надо?

– Отдыхай, пока есть такая возможность, – немного подумав, сказал Матвей.

– А ее может и не быть?

Он пожал плечами. В доме их действительно могла поджидать очередная опасность. Неизвестно было, повезет им в этот раз или нет.

Однако им повезло. Хотя бы потому, что в доме их ждали только призраки убитых бандитов.

Василиса еще раз вымыла пол после них, приняла душ и, вконец измотанная, легла спать. Когда она проснулась, Матвея дома уже не было.

На улице май месяц, но до жары еще далеко. Ночи холодные, а вода в озере и вовсе студеная. Но Шумакова это ничуть не пугало. Он сиганул туда с разгона, с высоких мостков и погрузился с головой.

Все из-за Горлача. Этот хрен устроил из парилки газовую камеру. Шумаков стал задыхаться от сильного жара уже на третьей минуте, но в грязь лицом не ударил, держался до последнего. Он покинул сауну всего на секунду или две раньше Горлача, а теперь вот бухнулся в холодную воду. Вокруг аж зашипело.

Озеро, конечно же, куда лучше бассейна. И раздолье здесь настоящее, и русалки не потешные. Если схватит за ногу ожившая утопленница, то на дно к себе точно утянет. Но это будет не так уж и не страшно. Куда опасней снова с Горлачом в парилке закрыться.

Русалок видно не было. Наверное, они еще не отошли от зимней спячки.

Время уже позднее, темно, но полночь еще не наступила. Они с Горлачом успеют приговорить бутылочку водки. Если она не отравлена. Что-то не то сегодня с Горлачом.

Шумаков накупался, поднялся на мостки, вернулся в баню. Там и жарко, и тепло. Жар давала печка, а тепло – Марина с Людмилой. Бабы знойные. Шумаков с удовольствием прижался к темноволосой Марине.

– Не понял! – возмущенно протянул Горлач.

Он не выходил из себя, в его словах звучала ирония. Марина ему не жена, даже не любовница, но эту ночь она должна была провести с ним. Людмила досталась его гостю. Ничего страшного не произойдет, если эти очаровательные особы вдруг перепутают хозяина. Но Горлач, похоже, так не считал, во всяком случае сегодня. На Марину он смотрел как на свою законную собственность.

– Севастьян Егорович такой несчастный! – проговорила Марина и еще крепче прижалась к гостю.

– С чего это я несчастный? – спросил Шумаков, отстранился от девушки, насмешливо посмотрел ей в глаза.

– Не знаю, мне показалось. – Марина хитро улыбалась, умоляла не судить ее строго и даже просила немного наказать.

Прямо сейчас. Взять в руки плетку и… Правда, плетка эта сейчас находилась у нее в руке. Движения были нежные, волнующие.

– Значит, есть какие-то проблемы! – сказал Горлач, звонко шлепнул Марину по заднице, и эта самая плетка выскользнула из ее руки. – Разогрейтесь пока! – Он махнул рукой на парилку.

Марина кивнула и скрылась за дверью. Людмила исчезла вслед за ней.

Шумаков мог бы присоединиться к девочкам, но на сегодня был сыт парилкой по горло. Да и Горлач уже шагнул в трапезную. А там холодная водка!

Горлач плотно закрыл за собой дверь и спросил:

– Чего ты такой несчастный, Егорович?

Здоровый он мужик, кряжистый как столетний дуб.

– А вот Марину приласкаю и стану счастливым, – нашел чем ответить Шумаков.

Горлач – главный в городе бандит. Он много чего мог в Новокурске, но сам он зависел от комбината, от денег, которые перепадали ему с барского плеча. Если Шумаков позабавится сегодня с Мариной, то Горлач это проглотит. Не будет он ссориться с боссом из-за какой-то шалавы. Придется ему смириться и встать в стойло.

– Не знаю, – сказал Горлач, нахмурился и вдруг добавил: – Не верю я в счастье в загробном мире.

– Кто-то туда собирается? – Шумаков настороженно глянул на него.

Горлач всерьез считал себя его покровителем, а сегодня был еще и не в настроении, поэтому очень даже запросто мог качнуть права. Придушит своими железными лапищами или ножом пырнет, а потом уже будет разбираться, кто из них босс, а кто шестерка.

– Твои враги, – поигрывая желваками, сказал Горлач.

– Мои враги?

– Ну а кто тебе морду набил?

– Давай не будем! – пробурчал Шумаков и скривился.

Матвей Вересов действительно смог навалять ему. Он не хотел вспоминать об этом.

– Крутой он пацан, этот Верес.

– Да, ты об этом говорил, – сказал Шумаков.

– Ты ведь и сам это прочувствовал, да, когда на бабу его попер?

– При чем здесь это?

– Нельзя на чужую бабу пасть разевать, понял?

– Учить меня будешь?

Горлач какое-то время молчал.

Он продолжал перекатывать желваки, тяжело глядел на собеседника и наконец сказал:

– Вересова я пробил, знаю, кто он такой. Эта твоя проблема уже решается.

– Вот как? – Шумаков озадаченно повел бровью.

Не нравилось ему настроение Горлача. Он видел, что должен быть готов к какому-то подвоху с его стороны.

– Разве с Вересом не нужно разобраться? Как с ним, так и с Улеевой.

– А я тебя просил? – вскинулся Шумаков.

Он, конечно же, должен был вывести Улееву из игры и разобраться с Вересовым, даже настроился на крайние меры, но заказ Горлачу делать не собирался. Генеральный директор думал даже нанять киллеров со стороны.

– Ты ведь жаловался.

– Я не жаловался!

– Но проблему обозначил.

– И поперед батьки в пекло?

– А кто батька? – осведомился Горлач.

– Тебе это так важно?

– Да, важно.

– Поэтому ты и проблему мою решил. В зависимость меня поставил, да?

Горлач ухмыльнулся и плотно сжал губы. На самом деле он усилил эту зависимость и собирался потребовать еще больше на свой бандитский общак.

– Ты ведь сказал, что проблема решается, – заявил Шумаков.

– Она еще не решилась. Но пацаны уже в работе.

– Надо было мне сказать.

– Считай, что это подарок.

– Подарок? В нагрузку?.. – спросил Шумаков и едко усмехнулся.

Ему вовсе не хотелось отстегивать Горлачу лишние деньги.

– Что тебе не нравится? – осведомился тот и пристально посмотрел ему в глаза.

– Все не нравится!

– И я не нравлюсь?

– И ты не нравишься!

– Куда ты без меня?

Шумаков задумался. Когда-то они с Горлачом были по-настоящему одной командой. В свое время бандиты очень помогли ему прибрать к рукам комбинат, но с тех пор они паразитировали на его трудовых мозолях. От них не было никакой пользы.

Давно уже пора было избавляться от Горлача и его банды. Но как это сделать? В РУОП обратиться? Но Горлач слишком много знает. Можно со стороны людей нанять, которые зачистят и его, и всю банду. Был у Шумакова один человек в Москве, к нему он и думал обратиться, чтобы решить с Улеевой.

– Чего молчишь? – жестко спросил Горлач.

– Нет, ничего. Нормально все.

– А может, мне отбой дать? – спросил Горлач с коварной усмешкой в уголках губ. – Если не поздно, разумеется.

Шумаков задумался. Не вопрос, Василиса Улеева – кость в горле. Причем крупная, которую не мешало бы раздробить. Если она вдруг умрет, то ее пакет акций всякие люди, заинтересованные в этом, начнут рвать на части. Со временем эти лакомые куски можно будет скупить. Совсем не обязательно давать отбой. А с бандитами он потом разберется.

– Баба она красивая, – продолжал Горлач. – Незамужняя. Женишься на ней, объединишь капиталы.

Шумаков в раздумье качнул головой. Вариант, конечно, интересный, но пойдет ли за него Василиса? Да и жена у него. Он свою Лизу любил, хотя и гулял от нее.

– А что, нормально будет? Женишься на молодой и красивой, а я, так уж и быть, Лизавету твою подберу.

– Ты Лизавету? – Шумаков постарался взять себя в руки.

Ситуация, мягко говоря, не очень. Горлач намеренно шел на обострение, а вокруг лес. База отдыха пустует, милиция сюда сама по себе никогда не заглядывает, а глухой сторож наряд не вызовет, хоть над самым ухом у него стреляй. Может, потому Горлач и пер на рожон. С ним целая свита, три быка, а у Шумакова только водитель, он же телохранитель.

– Мне нравится, – с усмешкой сказал Горлач.

– Лизавета нравится?

– Мы с ней даже попробовали, – выдал Горлач и прижал к своему паху воображаемую голову реально существующей женщины.

– Знаешь, ты еще что-нибудь придумай, а я до ветру. – Шумаков со свистом, сквозь зубы втянул в себя воздух, изображая позыв.

– Марину можешь попробовать. С Лизаветой сравнишь. Мне потом скажешь.

Горлач откровенно издевался над ним, но Шумаков на провокацию не поддавался. Сначала нужно убраться отсюда подальше, а потом уже отвечать на вызов.

Хитро придумал Горлач, ничего не скажешь. Его люди убивают или всего лишь неудачно покушаются на Улееву. Вина падает на Шумакова, но его самого находят мертвым. Все будет подано так, как будто это Вересов отомстил ему. Или его люди – за смерть своего босса. Горлач останется сухим и возьмет под свое крыло Лизу с ее наследством.

Из сауны Шумаков вышел в одной тунике из простыни и торопливо направился к своей машине, которая стояла у гостевого домика. Туда вела дорога, вымощенная камнем, над которой качались на ветру высокие сосны. Их ветки угрожающе скрипели над головой.

Сначала он увидел дом, а затем и человека, который вынырнул из темноты ему навстречу. В одной руке Вагончик держал рацию, в другой – пистолет с глушителем.

– Куда-то спешим, Севастьян Егорович? – спросил бык.

– Да, в туалет, – немеющим голосом проговорил Шумаков.

Горлач играл с ним в кошки-мышки, сначала отпустил, позволил ощутить иллюзию свободы, а потом снова поймал. Вагончик сейчас был его лапой. У него имелись острые когти, снабженные глушителем.

– А вы под себя, Севастьян Егорович! Прямо здесь. Убегать никуда не надо будет, – заявил Вагончик.

– Кто сказал, что я убегаю?

– Делать этого не надо, Севастьян Егорович. От себя не убежишь. – Вагончик самодовольно усмехнулся.

Он был премного доволен собственным красноречием, но хорошее настроение не помешало ему поднять правую руку и навести ствол пистолета на жертву.

Шумаков в ужасе зажмурился, невольно затаил дыхание. В наступившей тишине с глухим звоном щелкнула затворная рама.

Это был выстрел, но боли Шумаков не почувствовал и сознание не потерял. Он открыл глаза и увидел, как падает Вагончик. Пуля попала ему в висок, прострелила голову насквозь. Смерть была мгновенной.

Шумаков повернул голову на звук и увидел знакомое лицо. Матвей Вересов стремительно приближался к нему, в руке пистолет, на губах едкая усмешка.

Вересов опустил руку, в которой держал оружие. Это сбило Шумакова с толку. Он расслабился и пропустил атаку. Матвей ударил его кулаком в горло. От резкой боли в голове у генерального директора замкнуло.

Любить так любить, стрелять так стрелять. Тем более что Матвей стрелял ради любви к Василисе. Один бандит уже валялся на земле, около гостевого дома. В бане тоже должно было что-то происходить. Сейчас там находился Пухнарь со своими орлами. Лишь бы не подвели.

Матвей присел на корточки рядом с Шумаковым, лежащим на земле, шлепнул его пальцами по щеке. Ноль реакции. Он приложил палец к шее и почувствовал, что артерия вроде пульсирует. Живой. Значит, не зря парень шел за ним от самой бани, спасал от бандита, который непонятно зачем собирался его убить.

Шумакова надо было бы связать, но Матвей не стал тратить на это время, со всех ног рванул к бане.

Пухнарь не подвел. Один бандит, нашпигованный пулями, лежал на полу в прихожей, другого Матвей нашел в трапезной. Здоровенный бугай покоился на перевернутом столе. Из простреленного живота на белую скатерть стекала кровь.

– Горлач. – Пухнарь повел пистолетом в сторону покойника.

– Туда ему и дорога, – сказал Матвей, стараясь сохранять внешнюю невозмутимость.

Пухнарь очень здорово ему помог, сначала информацией, а затем и личным участием. Пока что дело ладилось. Они вышли к Новокурску, зацепились за Шумакова, выследили его, разобрались в ситуации, на месте приняли решение.

– В озеро их давай, – сказал Пухнарь, обращаясь к яйцебородому Туку.

В этот момент и послышались звонкие женские голоса. В баню со стороны озера торопливо вошли две обнаженные дивы. Их распаренные тела покрылись мурашками после освежающего купания. Эти очаровашки хотели пройти в парилку, но Пухнарь перекрыл им дорогу.

– Здравствуйте, девочки!

Он смотрел на них с улыбкой работорговца, оценивающего живой товар. Эти особы очень даже впечатляли, особенно шатенка с изумрудными глазами. Тут и лицо, и фигура.

Шатенка увидела Горлача, лежащего на полу, всполошенно глянула на Матвея.

– Где Шумаков? – спросил он, стараясь смотреть ей в глаза.

– Не знаю, – жалко пробормотала она.

– Зачем он это сделал? – Матвей кивком показал на покойника и повернулся к девушкам спиной.

Проститутки – это хлеб Пухнаря, пусть он ими и занимается. Его сейчас куда больше интересовал главный виновник торжества.

Шумаков уже пришел в себя, но еще только начал подниматься с земли, когда Матвей подошел к нему. Сильный удар в живот вернул его на место.

– Лежать! – Матвей вытащил из-под генерального директора простыню и крепко связал ею его руки.

Затем он отправился к черному «Мерседесу», который стоял возле гостевого дома, и обнаружил в машине труп водителя. Судя по всему, его удавил тот самый бандит, которого застрелил Матвей. Шумаков должен был умереть вслед за своим водителем. Впрочем, у него все еще было впереди.

Матвей вернулся к Шумакову, грубо схватил его, оторвал от земли, так же бесцеремонно дотолкал до машины, показал на покойного водителя и спросил:

– Твоя работа?

– Да ты что такое говоришь?

– А чья?

– Вагончик это. – Шумаков кивнул через плечо.

– Зачем?

– А меня зачем?

– Так это не я. Горлач с катушек слетел… Тебя заказал!

Шумаков из кожи вон лез, старался смотреть прямо в глаза.

– Я в курсе.

– Сам заказал. Без меня!

– Да, конечно!

– Нет, честное слово!

– А чего ты колотишься? – с усмешкой проговорил Матвей. – Как будто отпущение грехов хочешь заработать. Я тебе не священник, мне твоя исповедь не нужна. Так умрешь, без покаяния. – Он приставил ствол пистолета к животу Шумакова.

– Не надо! – проблеял тот.

– Плохо ты наводил об мне справки, дурачок. Пока мы с Василисой вместе, нас нельзя убить. Сколько таких придурков было, которые не верили. Ты тоже был! – Матвей внутренне напрягся, заставляя себя нажать на спусковой крючок.

Шумаков пугливо дернулся, отшагнул назад.

– Застрелиться хочешь? – сказал Матвей, принимая решение. – Ну, давай. – Он шагнул к Шумакову и приставил ствол пистолета к его подбородку.

Бедняга в ужасе бухнулся перед ним на колени. Руки у Шумакова были связаны за спиной. Медленно опуститься он не смог, поэтому больно стукнулся коленками об асфальт, скривился от боли и страха.

– Но я и правда вас не заказывал! Это Горлач все устроил. Подставить меня хотел!

– Думаешь, я должен тебе поверить? – в раздумье спросил Матвей.

– Но это правда! У Горлача спроси!

– Не могу я у него спросить. Убил ты своего дружка, – произнес Матвей и хищно усмехнулся.

– Я убил?

– Застрелил его в сауне и бросился бежать. А тут Вагончик. Ты и с ним тут же разобрался.

– Но это не я!

– Водителя своего и в самом деле не ты. Этого бедолагу мы, так уж и быть, на Вагончика спишем.

– Но я никого не убивал и тебя не заказывал. Давай договоримся! – Шумаков тянулся к Матвею, как будто собирался обнять его за ноги.

Он сделал бы это, если бы руки его были развязаны.

– Попробуй. – Матвей брезгливо поморщился.

– Я уеду за границу. Сегодня же соберусь и отправлюсь. Генеральным директором станешь ты. Завод теперь твой!

– Не справлюсь я, – сказал Матвей.

– Селиванов тебе поможет. Он все знает и умеет.

– Селиванов, это кто?

– Мой зам.

– А ты на покой?

Матвей в раздумье огладил несуществующую бороду. Вообще-то, они с Василисой собирались продать комбинат и даже уехать куда-нибудь в теплые спокойные страны. Но если удача сама идет в руки, то зачем бежать от нее?

– Просто уеду.

– А если обманешь, так и будешь путаться под ногами?

– Непременно уеду.

– Уедешь, – сказал Матвей, с силой потянул Шумакова за собой, швырнул его под куст возле самой бани, а сам зашел внутрь.

Трупа в предбаннике уже не было. В трапезной находились только Тук и Бычок, оба вполне живые.

Пухнаря Матвей нашел в массажной. Шатенка с изумрудными глазами стояла на четвереньках, а он усиленно вталкивал в нее свои чувства и желания. Девка постанывала сквозь зубы.

Однако Пухнарь все равно услышал Матвея, резко повернул к нему голову и заявил:

– Я же сказал!.. Ага, это ты.

Шатенка затуманенно посмотрела на Матвея. Не хотелось ей с Пухнарем, но и отказать ему она не могла, потому как проститутка.

Матвей пожал плечами. Он и не думал осуждать Пухнаря за это развлечение. Его покоробил сам факт. Еще не развеялся запах пороха, не засохла кровь на полу, а Пухнарь уже вовсю пользовался трофеем. Потому что ни стыда у него ни совести, зато похоти как дерьма в сточной канаве. Одно слово, бандит. Только дай ему волю, вмиг на голову сядет и ножки свесит.

– Иди сюда! – резко сказал Матвей, закрывая за собой дверь.

Но Пухнарь появился не сразу. Сначала он закончил свое дело, затем вышел.

– Чего так долго? – спросил Матвей, пристально глядя на него.

– А что не так? – буркнул Пухнарь и нахмурился.

Он не подчинялся Матвею, поэтому не должен был отчитываться перед ним. Но тот считал иначе и постарался донести до Пухнаря свою позицию взглядом, вполне спокойным, но таким же тяжелым, как льющийся чугун. Он смотрел на него как сталевар в огненное жерло мартеновской печи.

Пухнарь занервничал под этим его взглядом.

– Нормально все. Трупы уже там, – сказал он и махнул рукой в сторону озера.

– Кто стрелял?

– Бычок.

– Ствол у него?

Матвей собирался списать всех покойников на Шумакова. Надо запятнать орудия убийства его пальчиками, стволы надежно спрятать. Сам он пусть убирается, и чем дальше, тем лучше.

– Пока да.

– Всех давай в озеро. Пора по домам.

Матвей еще не знал, займут ли они с Василисой место Шумакова, но не сомневался в том, что Пухнарю в Новокурске точно делать нечего. Получит он окончательный расчет и отправится к черту. Никому не нужна такая ненадежная опора.