Текст книги "Капитан закона"

Глава 8

Русалки в народном эпосе связаны с утопленницами, самоубийцами, проклятыми душами, с нечистой силой, в конце концов. Но сколько бы мистицизма ни придавали этому явлению, прежде всего русалка – это воплощение сексуальности, причем далеко не всегда порочной. Разве не эротична купающаяся женщина? Очень даже. И сексуальность эта чиста и невинна, как цветок молодой лилии на затхлой воде старого болота. А почему в греческих мифах воспевается Афродита, выходящая из пены морской, почему эта мысленная сцена возбуждает не только воображение?

Ксения выходила сейчас из воды, такая же нагая, как и Афродита. И с такими же длинными волосами, как русалка. А как волнительно покачивает она бедрами!.. Нет, она не зазывает Егора, просто ей не очень приятно наступать на камушки речного дна. Бедра у нее широкие, ноги стройные, длинные и очень изящные. Грудь полная, талия тонкая… А лицо – верх совершенства и предел мечтаний…

Сколько раз именно такая сцена снилась ему холодными лагерными ночами, как просыпался он в жарком поту, едва сдерживая стон разочарования. Но сегодня он видит все это наяву. Ксения идет к нему, ничуть не стесняясь своей наготы. Она обнажена, но при этом чиста в своих помыслах. Потому что она не собирается лечь к нему в постель…

Егор влюбился в нее без памяти, как только впервые увидел наяву. В армии Кирилл показывал ее фото, но тогда Ксения всего лишь нравилась ему. Он даже не завидовал Кириллу. Но все изменилось, когда он приехал к другу в Народовольск. Ксения не просто покорила Егора, она его уничтожила.

И когда он узнал, что эту святыню осквернили бандиты, он, не задумываясь, предложил Кириллу свою помощь. Был момент, когда его друг засомневался, стоит ли связываться с «бычьём», но Егор своей решительностью не оставил ему шансов на отступление. Они поперли на рожон, за что жестоко поплатились…

Два года Егор провел в зоне. С его статьей условно-досрочно, как правило, не освобождают. Но ему повезло, хотя он не был активистом и куму не стучал…

Если Ксения догадывалась о его к ней чувствах, то делала вид, что не замечает их. И относилась к нему как к брату, который готов на все ради своей любимой сестры. Хотя при этом не стеснялась купаться при нем без всякой одежды. Если перед кем-то она могла раздеваться в своем стриптиз-баре, то почему должна стесняться человека, который ей дорог? Как брат. Так она ему и ответила, когда он об этом спросил.

Он тоже мог раздеться перед ней догола. Ведь она ему тоже дорога. Только ей такая вольность не понравится, он точно это знал. Ей можно, а ему нельзя.

Ксения подошла к палатке, сняла с растяжки полотенце, вытерла голову. Она и не стесняется его, и не боится. Потому что уверена в нем на все сто. Да он и сам себе удивляется. Сколько ночей они провели вдвоем в одной палатке, и у них ничего не было. А ведь она порой жалась к нему, чтобы согреться, а во сне даже обнимала, и он ни разу не попытался воспользоваться моментом.

Она вытерлась, надела халат, села у костра, обхватив коленки. А он приобнял ее. По-братски. И она положила голову ему на плечо. Как сестра.

Три недели они жили в палатке на берегу реки, вдали от города, в районе рыбацкого поселка. С деньгами у него, мягко говоря, было плоховато, зато у Ксении с этим полный порядок. Так что и палатка у них отличная, и с провизией без проблем. Рисовая каша с мясом в котелке булькает, запах такой, что слюнки текут.

– Думаю, можно уже домой возвращаться, – сказал он.

– Не хочу, – голос у нее нежный, волнующий.

По вечерам она любит слушать страшные истории про русалок, леших, вампиров и вурдалаков. И сама рассказывает с увлечением. Слушаешь – и даже не понимаешь, о чем она говорит. Прекрасный голос завораживает, уводит куда-то в сторону, где счастье и любовь ходят рука об руку…

– Почему?

– Ты же видишь, мне здесь хорошо.

– Здесь же удобств нет.

– Я уже давно привыкла… Река, лес, воздух – все это так пьянит, что ничего не надо. А в город вернусь, вдруг обратно потянет…

Ксения говорила, что Фирс пристрастил ее к кокаину. Первую неделю она страдала, рвалась домой, но постепенно все прошло…

– Говорят, с этого дела трудно соскочить. Я думала, умирать здесь с тобой буду. А оказывается, совсем не страшно. Но это потому, что здесь и без этого пьяно… И с тобой так хорошо, спокойно…

– Я бы тоже здесь остался. Навсегда. Если с тобой. Лес вокруг, сруб поставить не проблема. Огород разбить. Рыба в реке, зверье в лесу…

– Лесники, егеря…

– Здесь – да, но можно в глушь уйти.

– Это вкалывать надо. А я хочу так, чтобы ничего не делать. Я в отпуске так не отдыхала, как здесь.

– А если вдруг в глушь придется уйти? Ну, мало ли…

Ксения отстранилась от него, но только для того, чтобы посмотреть в глаза.

– А ты позовешь?

– Позову.

– Навсегда?

Она вернулась в прежнее положение, ее голова снова легла ему на плечо. И он приобнял ее. Все так же по-братски. Но в сознании красным светом пульсировала надежда на изменение статуса.

– Мне только ты и нужна.

– После всего, что было? Ну, тогда, в сауне… Потом стриптиз. Я жила с этим ублюдком… Я сама себя не уважаю. Почему ты должен уважать меня?

– Потому что я тебя люблю, – собравшись с духом, признался Егор.

От внутреннего напряжения завибрировала крышка черепной коробки, а Ксения даже бровью не повела.

– Я знаю, – как о какой-то прописной истине сказала она.

– И что? – с замиранием сердца спросил он.

– Я тебя тоже люблю. Но при этом себя ненавижу. Я знала, что ты мне поможешь. Я от себя хотела сбежать. Но от самой себя не уйти. Только с тобой. Знаешь, я знала, что ты приедешь. Знала. И даже ждала. Да, ждала. Только не знала, что сказать. Я такая грязная, мерзкая…

– Ты самая чистая. Ты самая лучшая.

Они часто сидели вот так, в обнимку. И казалось бы, что здесь такого – приблизить губы к ее уху, коснуться его мочки… Но у Егора закружилась голова, когда он это сделал. И так сильно, что пришлось отстраниться.

– Я вам не помешаю?

После встряски в голове он подумал, что этот незнакомый голос ему померещился. Но Ксения вздрогнула, пугливо вскочила на ноги, разворачиваясь назад. А с ума вроде бы сходят поодиночке.

Егор тоже сорвался со своего места и увидел высокого дюжего мужчину с непроницаемо спокойным лицом знающего себе цену человека. Крупные, немного резкие и, в общем-то, суровые черты лица, крепкий нос, волевой подбородок, сильная шея. На своих двоих стоял он прочно, как железобетонный монолит, вмурованный в гранитную твердь. Взгляд немного ироничный, но тяжелый, негнущийся, как у матерого волка. Мощный мужик, основательный. Егор и сам не слабого десятка, челюсти ломал одним ударом, но перед этим человеком он вдруг почувствовал себя маленьким прогулочным катерком по сравнению с бронированным крейсером. Впрочем, это не помешало ему встать на дыбы.

– Ты кто такой?

Оружия у него не было, а кулаки не казались надежным средством обороны. Зато у незваного гостя под джинсовкой был заметен ствол. Он как будто нарочно держал руки на поясе, отгибая в сторону полу куртки. Пистолет у него в кобуре под мышкой.

– Капитан Городовой, уголовный розыск.

Егор почти физически ощутил, как энергетические буравчики взгляда мента вкручиваются ему в душу. Этот капитан из уголовного розыска хотел знать, как Егор на него реагирует.

А реагировал он плохо. Страх перед наказанием плеснулся изнутри, холодящими волнами расходясь по телу. И мент это заметил.

Но бежать Егор не бросился. И в лице, кажется, не изменился. Внутри что-то дрогнуло, но внешне он вроде бы остался спокоен. Зона – не самая лучшая школа, но владеть собой там учат основательно.

– А что, разрешение на отдых нужно?

– Если у тебя условно-досрочное освобождение, то да.

– А кто тебе сказал, что у меня условно-досрочное…

Городовой предостерегающе повел бровью, и Егор понял его мысленный посыл. Потому что взгляд у него внушающий…

– Кто вам сказал? – поправился он.

– Курихин твоя фамилия. Зовут Егор. А ты – Ксения, – капитан перевел взгляд на девушку. – И недавно ты звонила маме. С телефона поселкового магазина. Продукты там покупала… А если бы бандиты вас нашли?

– А мы что, от кого-то прячемся? – спросил Егор, пытаясь унять нервное волнение.

– Да, прячетесь. От Фирса… Не понравилось ему, что ты, Ксения, сбежала от него.

– Плевать я на него хотела! – Ксения смотрела на мента с вульгарным вызовом, как прожженная стриптизерша на оборзевшего клиента.

Но Егора это не очень покоробило. Ведь она ему нужна любая.

– Рената должна была знать, где ты.

– Она не знает.

– Не знает или не знала? – Теперь буравчики из ментовских глаз вкручивались в Ксению.

И его совершенно не волновала ее красота. Никакого, хотя бы мало-мальски заметного к ней снисхождения. Робот какой-то бездушный, а не человек.

– А какая разница?

Так же, как и Егор, она не понимала, в чем здесь подвох.

– Ты не знаешь, что случилось с Ренатой? – вроде как удивленно и с недоверием спросил Городовой.

– А что с ней случилось?

– Убили ее.

– Как убили? – в шоке смотрела на него Ксения.

– А ты не знаешь, как?

– Нет.

– А ты? – спросил у Егора Городовой. – Ты же наблюдал за клубом. Через прицел снайперской винтовки. Ты должен был знать.

– Какой прицел?!

За возмущением Егор пытался скрыть свою растерянность.

Он хорошо помнил тот роковой для них с Кириллом день. Сам черт занес их в недостроенное здание, где они схлестнулись с обидчиками Ксении. Бандитов было двое, но потом появились их «быки». Они с Кириллом пытались сопротивляться, но куда там… Сначала их жестоко избили, а потом бросили под каток – Кирилла скинули со второго этажа, а Егора сдали ментам. Оказывается, он поссорился с Кириллом из-за Ксении, после чего убил его в драке. Хорошо, родители приехали, наняли толкового адвоката, который смог добиться, чтобы Егора осудили за неосторожное убийство. А это всего три года. Но главное, родители Кирилла поверили ему. Они были в курсе, куда и зачем шел их сын, поэтому знали, кто настоящий убийца…

Егор отсидел, рванул в Народовольск, чтобы увидеть Ксению, зашел к родителям Кирилла. А потом узнал, с кем жила и от кого натерпелась Ксения… Ему пришлось вернуться в Екатеринбург. За винтовкой. Знал он одного человека, у кого можно было купить оружие.

Не просто было провезти «СВД» в Народовольск, еще трудней было доставить ее на чердак дома, а уйти с ней – это была целая история. Он выполнил невероятно сложную задачу. И все потому, что сама Ксения хотела, чтобы он избавил ее от Фирса. А он вместе с Виктором Николаевичем желал смерти еще одному человеку…

– Ты все знаешь, парень, – сказал Городовой с усмешкой палача перед беспомощной жертвой.

– Ничего не знаю, – мотнул головой Кирилл.

– Знаешь. Ты отсидел две трети срока, приехал в Народовольск, какое-то время жил у Ясенова, потом исчез вместе с Ксенией. Я не знаю, где ты взял винтовку. Не смогли мы выйти на поставщика. Но ты ее взял. И убил бандита по кличке Фирс. Я знаю, ты его ненавидел. И было за что…

– Что-то вы не то говорите, капитан…

С Егором в колонии сидел парень, который погорел на заказном убийстве. Как-то они разговорились, и он много чего интересного узнал. А знание – это уже оружие.

Егор тщательно все продумал. На чердак дома на улице Красных Коммунаров он проник незаметно, затаился там. Его терзал страх, у него тряслись руки, когда он думал, что придется выстрелить в человека. И только ненависть к Фирсу продолжала вести его к цели. А когда он взял на прицел бандитскую голову, дрожь в коленках вдруг исчезла, дыхание успокоилось…

Он увязал в своей ненависти как в болоте, терял равновесие, падал, с трудом поднимаясь. Но в тот момент это чувство замерзло, как вода при минус пятидесяти, и превратилось в твердую почву под ногами. Он крепко встал ногами на этот лед и со спокойствием стрелка в тире послал пулю в цель. Никакого волнения, никакой суеты. Голова соображала быстро, четко, и тело с легкостью подчинялось мысленным приказам. Он видел, как от клуба к дому бросились телохранители убитого бандита, но это его не напугало. Он даже нашел время, чтобы подобрать лежавшую на виду гильзу. Путь к отступлению был определен заранее, в кармане лежали перчатки, которые помогли ему спуститься вниз по ржавой пожарной лестнице.

Вместе с Кириллом он служил в разведроте и хорошо помнил, как старшина гонял их перед выходом в учебный рейд. Ничего в экипировке не должно греметь и мешать движению. Каждый предмет следовало надежно закрепить, чтобы в пути ничего не выпало, на радость возможным преследователям. Он в точности следовал наставлениям своих командиров. И ничего не потерял, уходя от погони. А маска спасла его от возможных свидетелей. Поэтому сейчас он точно знал, что у Городового против него улик нет. Это придавало уверенности. Взгляд у капитана, конечно, проницательный, он будто читал его мысли, но ведь их к делу не пришьешь…

– Я говорю о том, что было, Егор.

– Что с Ренаткой случилось? – спросила Ксения. От волнения ее голос сорвался на высокую пронзительную нотку. – Что Фирс с ней сделал?

– Убил. Ударил по лицу, а попал в висок. Сломал кость, и все. Так иногда случается, – с сожалением, но без трагизма сказал мент.

– Вот так просто взял и ударил? И убил? – вне себя от возмущения спросила она.

– Вот так вот взял – и убил.

Ксения гневно глянула на Егора. В ее глазах угадывалось притворство, но все-таки злость была настоящей.

– Ты убил Фирса?

– Нет.

– Почему ты его не убил?

– А надо?

– Да!.. Да, да и еще раз да! Как же я ненавижу эту мразь!..

– Я даже знаю, за что, – сказал Городовой, глядя на Ксению с иронией поклонника ее актерского таланта. – И тебя прекрасно понимаю… Но все-таки самосуд – это не выход из ситуации.

– А что – выход? Наш самый гуманный в мире суд?.. Егор, сколько тебе отмерили? Три года? А за что?

– Я не был там, где убивали Кирилла Ясенова. Я не могу точно сказать, что там произошло. Скорее всего, ты, Егор, не убивал своего друга… Но ты убил Фирсова.

– У вас есть доказательства? – спросила Ксения.

– Может, и есть, – уклончиво ответил Городовой.

– Нет у вас ничего. А у меня масса доказательств того, что Фирсов – мразь и ублюдок!

– А Касьянов?

– Такое же ничтожество!

– Ты знала, что он ходил к жене Журавина?

– Ходил! Мишка – на дежурство, а эта гнида – к его жене! – выпалила Ксения. И, спохватившись, спросила: – А Мишка знает?

– Я спрашивал его, куда мог пойти Касьянов. Он верит своей жене. Поэтому сказал, что Касьянов ходил искать тебя. Сказал, что вы жили с ним в одном дворе… Ты знала, что Касьянов ходит к Вике. Я разговаривал с Ясеновым, он отрицает, что ты, Егор, был у него. Но я говорил с соседями Ясенова; они видели, что ты у него гостил.

– И что с того? Разве я не имел права прийти к отцу своего друга? – удивленно спросил Егор.

В желудке у него зарождалась нервная дрожь. При всем своем уважении к Ясенову он считал его слабым звеном. Виктор Николаевич мог банально проговориться, что у них с Егором возник план расправиться с бандитами…

– Имел. Ты имел полное право жить у Виктора Николаевича. Но ведь ты даже порядок у него в квартире не навел. А почему? Ты знал, что мы можем прийти к Ясенову, и не хотел оставлять после себя следы… Ты был у него после убийства Фирса, и винтовка твоя уже лежала на крыше дома. Ты не сбросил ее тогда, на Красных Коммунарах, потому что еще не рассчитался с Касьяновым. Ты знал, что Касьянов ходит к Вике Журавиной, поэтому ждал его в квартире Ясенова. Ждал – и дождался. И когда он появился, ты занял свою позицию на крыше. Ты все продумал, Курихин. И все у тебя получилось. Ты убил Касьянова и спокойно вернулся к Ясенову. Там и переждал время, после чего исчез. И очки зеркальные забрал, и черную бейсболку…

– У вас очень хорошо развита фантазия, капитан, – усмехнулся Егор.

– Только ты не учел одного.

Вид у Городового был такой, как будто он собирался раскрыть свои карты, чтобы сорвать банк и прижать Егора.

– Чего я не учел?

– Что, переживаешь? – торжествующе усмехнулся мент. – Есть проколы, да?.. Но ты же не профессиональный киллер; ты же не мог, уходя, убить пожилого человека? А тебе надо было его убить. Ведь он многое знал, не правда ли?

– Кого убить? Виктора Николаевича?! Ну, ты, в натуре, капитан!.. – захлебываясь от возмущения и переходя на «ты», протянул Егор.

– Что, рука не поднялась? А у Фирса поднялась бы. И у Касьяна – тоже.

– Ты что, допрашивал Ясенова?

– Нет, мы с ним просто поговорили. Он сказал, что за его сына и жену отомстили и что ему пора к ним… А вот кто за них отомстил?

Городовой не просто смотрел на Егора, он давил на него взглядом, пытаясь расколоть защитную скорлупу. Возможно, Ясенов действительно проговорился. Но признаваться в содеянном Егор не станет.

– Понимаешь, в чем дело, парень… В убийстве Фирсова и Касьянова мы подозреваем не только тебя. В этом убийстве подозревается еще и Миша Журавин.

– Миша?! Он здесь ни при чем! – всколыхнулась Ксения.

– А кто при чем? – резко посмотрел на нее Городовой.

– Не знаю… – стушевалась она.

И опрометчиво при этом глянула на Егора. Взглядом его выдала. Впрочем, Богдан уже и без того понял, кто настоящий убийца.

Егор представил, как на его запястьях защелкнутся наручники, и ему стало не по себе. Жизнь за решеткой тоже существует, в этом он уже убедился. Но жизнь эта постылая, сплошь из тягот и лишений. К тому же на этот раз его ждет гораздо более суровое наказание, вплоть до высшей меры. На смертную казнь вроде бы ввели мораторий, но все равно страшно. А еще страшней жить без Ксении. Ведь он так долго к ней шел… А сегодня еще и в любви ей признался. И она не оттолкнула его.

– Я знаю, – сказал Городовой, пристально глядя на Егора, – только доказательств против тебя нет, парень. Ты можешь выйти сухим из воды. А за тебя пострадает кто-то другой. Ты же знаешь, как это обидно, когда виноват один, а сажают за это невиновного.

Егор не отвел в сторону взгляд.

– Этот другой не виноват, – выдавил он.

– Ты в этом уверен? А кто виноват?

– А кто виноват в том, что Ксении сломали жизнь? – зло, сквозь зубы спросил Егор. – Кто виноват, что погиб Кирилл и умерла его мать? Кто виноват, что я потерял за колючкой два года?..

– Но ты же отомстил?

Егор громко промолчал.

– И Ксения теперь в безопасности.

– Да, в безопасности. Если Фирс убил ее подругу, то мог убить и ее. Или нет?

– Или да. Значит, Журавина надо оставить в покое?

– Он не убивал Фирсова и Касьянова.

– Это сделал ты. Но признания не будет, так я понимаю?

– Не в чем признаваться.

– Я все понял. Кажется, у вас вся каша выкипела, – кивком головы Городовой показал на котелок.

– Ничего страшного.

– Ну, я не знаю. Если бы вы меня угостили, я бы не отказался. Заодно Виктора Николаевича помянем. Неплохой он был человек.

– Что?! – встрепенулся Егор.

– Нет больше Ясенова. Ты отомстил за его сына и жену, и он решил, что больше на этом свете его ничего не держит.

– Он что, умер?

– Да. Острая сердечная недостаточность. Он знал, что умрет. Потому и завещание оставил. – И снова Городовой влез взглядом в душу. – Ты знал, что он отписал на тебя свою квартиру?

– На меня?! Свою квартиру?! – в недоумении приподнял брови Егор.

Это действительно стало для него новостью. И, похоже, Городовой это понял.

– Оно составлено было еще до того, как ты освободился. Видимо, Ясенов чувствовал свою вину перед тобой… Он знал, кто убил Кирилла?

– Да, знал. Я ему сказал…

– Но ведь он мог не поверить. Была версия, что ты убил Кирилла из-за Ксении.

– Виктор Николаевич знал, что это неправда.

– Но я так понимаю, сейчас у тебя с Ксенией роман?

– Роман? – смутился Егор. – Ну, мы как брат и сестра. У нас даже ничего не было.

– Я наблюдал за вами, – усмехнулся Городовой. – Не похожи вы были на брата и сестру.

– А подсматривать нехорошо! – попыталась уязвить его Ксения.

– Я не подсматривал, – засмеялся мент. – Я наблюдал.

– Не было у нас ничего. И не убивал Егор Кирилла из-за меня! Хотя он меня любит. И он мне нравится. И если я хочу быть с кем-то, то только с ним. Имею на это полное право! И он тоже. Так и знайте!

Егор круглыми глазами смотрел на нее. Если она хочет быть с кем-то, то только с ним. Ну разве ж это не бальзам на влюбленное сердце?..

Какое-то время Городовой смотрел на нее с назидательной иронией, потом усмехнулся и спросил:

– Хозяйка, кормить будешь?

Каша действительно выкипела, загустела, но Егор бросил туда полпачки масла, и она аппетитно заблестела, радуя глаз и возбуждая аппетит.

Городовой сел на покрывало так, чтобы не оставлять никого за своей спиной. Возможно, он нарочно изображал из себя рубаху-парня, чтобы спровоцировать Егора на безумный поступок. Вдруг он захочет сбежать? А для этого надо как минимум убить мента. А нож лежит совсем рядом, только руку протяни…

Но Егор удержался от соблазна покончить с ментом. Он не хотел превращаться из благородного мстителя в грязного убийцу.

– Хорошая каша, вкусно, – похвалил Городовой.

– Просто вы проголодались, – сказала Ксения. – И воздух здесь свежий, не то что в городе. На свежем воздухе есть хочется больше, чем обычно.

– Вес не набрала, пока здесь прятались?

– Да мы не прятались. Просто отпуск у нас… А вес – да, набрала немного…

– В стриптиз, надеюсь, не вернешься?

– Почему надеетесь?

– А я что, по-твоему, не человек? Думаешь, мне тебя, дуру, не жаль?

– Почему дуру? – надула губки Ксения.

Да и Егор подобрался, косо глянул на Городового. Но тот как будто этого и не заметил.

– Да потому. Ты же знала, что Егор мстить за тебя будет. Ты не должна была этого допустить. Это хорошо, что у нас доказательств нет, а так закрыли бы его лет на двадцать – и все, закончилась для него жизнь.

– А это хорошо, что доказательств нет?

– Для вас – да. А у нас – «глухарь»… Ну да ладно, одним «глухарем» больше, одним меньше… А Фирсов – козел. Ренату почем зря убил. Рымареву пришлось вину на себя брать. И Касьянов такая же мразь. Вику Журавину сломал… Только вы, ребята, не подумайте, что я на вашей стороне. Если вдруг доказательства появятся, я тебя, Егор, закрою. Причем без всякого сожаления. А пока живите… Да, кстати, я заметил, что у Виктора Николаевича было не все в порядке… э-э, с душевным здоровьем. Это я к тому, что родственники могут завещание оспорить.

– Пусть оспаривают, – пожал плечами Егор. – Пусть забирают.

В конце концов, он не ради квартиры убивал бандитов, так что не будет большой печали, если она вдруг выскользнет из рук.

– У тебя есть квартира? – спросил Городовой.

– Нет.

– У тебя, Ксения, квартира есть?

– Ну, нет…

– А где вы жить собираетесь?

– Придумаем что-нибудь, – сказала она.

Егор захмелел от одной только мысли, что Ксения собирается жить с ним.

– Зачем думать, если есть вариант… В общем, если вдруг что, обращайтесь ко мне. Мне, в общем-то, все равно, как у вас там будет, просто я Виктору Николаевичу обещал, что позабочусь о вас. В город сейчас поедете или когда?

– Э-э, а Ясенова уже похоронили? – спохватился Егор.

– Да, сегодня должны были. Вы уже не успеете. Разве что на поминки…

– Да хотя бы так.

– С транспортом у вас, я так понимаю, все в порядке, – сказал Городовой, взглядом показав на стоящую в отдалении «восьмерку».

– Вроде бы не жалуемся, – кивнул Егор.

Глупо было отрицать очевидное. К тому же, насколько он помнил, следов на месте преступления машина Ксении не оставляла. Во всяком случае, он старался ее не светить…

– А чего так разволновался? – усмехнулся Городовой. – Ты же видишь, я тебя не задерживаю. Это значит, что нет против тебя улик. И за машину не бойся, не отметилась она нигде… Но если вдруг что – пеняй на себя. В общем, транспорт у вас есть, значит, обойдетесь без меня. Да и некогда мне ждать, когда вы соберетесь…

Капитан отставил пустую тарелку и, не прощаясь, скрылся за палаткой, а потом и вовсе исчез. Где-то вдалеке завелась машина, но вскоре все стихло.

– И что это было? – спросил Егор.

– Я думала, все, – трепетно прижалась к нему Ксения. – Думала, что больше тебя не увижу.

– У него доказательств нет. И не будет.

– Можно и без доказательств. Если очень захотеть. Тебя же без доказательств закрыли. Просто мент оказался правильный, ему эти бандиты поперек горла…

– Не знаю.

– Я тоже не знаю. Потому что не верю ментам. Но боюсь, что нам ничего не остается, как этому поверить, – Ксения повела головой в сторону, куда ушел Городовой.

– А вдруг он что-то задумал? Вдруг у него есть на меня что-то? – спросил Егор.

– Тогда тебя арестуют. И я тебя больше не увижу. Возможно, у нас очень мало времени.

Она вдруг обвила руками его шею и жадно поцеловала в губы. А потом вдруг расстегнула свой халат и просунула его руку к себе под полу… Мечта сбылась. Теперь не страшно было и умереть…