Текст книги "Жизнь гитариста"

Петропавловский Владимир (баянист)

Вот у кого желания совпадали с возможностями. Желание играть и талант к исполнительству. Абсолютный слух и технические возможности. Мы с Вовой учились в одной группе, были ровесники, оба после армии. Вот со слухом только сильно разошлись. Вова увлекался в том числе и рок-музыкой. Собирал качественную аппаратуру для домашнего прослушивания. После училища закончил консерваторию, преподавал, давал концерты, виртуозно играл на баяне. Встречались мы редко. Иногда он приглашал меня к себе послушать музыка на Hiend аппарате. Слушали, обсуждали. Последний раз он так же пригласил меня, сказал, что собирается ехать в Германию поработать на хороших условиях. Я порадовался за него, пожелал удачи. Мы расстались, а спустя месяц или больше узнаю, что Вова умер. Оказалось, вечером выпил крепко, а утром жена ушла из квартиры и закрыла его. Вова зашёл в ванную в поисках опохмелки и выпил там чего-то. Ну и отравился. 2011 год.

Армия 1975—1977

Вернувшись из Питера после неудачной попытки поступления, я стал готовиться к армии. Два года – срок небольшой, но и не маленький. Когда впереди два года – это ой как немало. А вот когда позади – другое дело.

Призвали меня 10 ноября 1975, а демобилизовался 18 ноября 1977. Восемь дней переслужил.

19,08,23 ночь 2,19

Отчасти я хотел отслужить в армии, вроде как стать мужиком в полной мере. Пройти суровые испытания армейской жизни, ну и т. п. И именно в десантные войска было желание попасть. Туда примерно и попал. Военкомат был на Тургенева 2 недалеко от церкви. Там нас собрали и отвезли в Егоршино на поезде, где я провёл сутки. Потом меня вызвали в кабинет, там сидел офицер из части, где я должен был служить. Ряд дежурных вопросов и меня присоединили к группе новобранцев, таких же, как я, (человек 7—8, все из ЕКБ). Поехали обратно в Свердловск. На вокзале пересели в троллейбус до Химмаша, а оттуда добрались до Арамиля. в/ч 74973 запомнил на всю жизнь. (совершенно ненужное достижение памяти).

Весь наш призыв состоял из 15 человек. В основном из ЕКБ. Пара человек из Москвы, художник Юра Кислов, Женя Меркулов из Тулы, двое из Питера. Часть была небольшая – сто человек. Это была рота спецназа, военная разведка. Мы, соответственно были разведчики. А форму носили обычно десантную. Спецназовская форма была мобута – комбенизон без погон, ботинки, кепка с козырьком. Задача ставилась такая: группа из 15 человек, в которой два радиста с рацией забрасывается в тыл противника с целью обнаружения дислокации ракет противника Першинг и передаёт координат этих ракет. По этой наводке уже прилетает наша ракета, уничтожая Першинг. Что делать нам после передачи координат першингов, особо не обсуждалось. Типа, догадайся сам.

В один из первых дней службы наш карантин построили и стали выяснять, кто что умеет. Вопросы: Художники есть? Оказалось, есть. Кислов Юра Из Питера. Музыканты есть? Я вышел на шаг. На машинке кто-нибудь умеет печатать. В то время это умение было редкостью. Это сейчас все печатают на компах. Я ещё до армии работал в институте геодезии, где приходилось частенько работать на машинке.

Вечером меня позвали в каптёрку, где располагался ансамбль. Дали гитару. Изобрази что-нибудь. Что я играл? Хоть убей, не помню. Помню, что играли допоздна. Уже после отбоя я пришёл в кубрик, где располагался наш карантин. Младший сержант Веденеев поджидал меня, чтобы провести занятие по отработке навыков подъём, отбой, а за одним по приседать и по отжиматься.

В итоге взяли меня в ансамбль, но это в свободное от службы время. Каких-либо преимуществ это не давало, скорее наоборот, дополнительная нагрузка. А через месяц определили писарем при командире. Ну вот этого я совсем не хотел. Сделал так, что вернулся обратно в роту, о чём не жалел никогда. Служба писарем давала много преимуществ. Он (писарь) был как бы сам по себе. Ни каких проверок, построений, утренних зарядок. С утра в штаб ушёл, вечером пришёл. Словом, неполноценная служба. Я же хотел отслужить по полной. Ну не хотелось мне писарем быть. Несколько косяков и меня перевели обратно в разведку. Правда, отношения с командиром были испорчены навсегда.

Зато в ансамбле дела пошли в гору. С моим призывом пришёл Серёжа Смоленский. Пел он здорово и на гитаре мог подыграть себе. Яркий звонкий тенор с сильным фальцетом. Ну, талант от природы. По жизни Серёжа косил на вальта крестового. Чудил, получал взыскания, наряды вне очереди. Учились маршировать на плацу, например, Смоль начинал движение с правой руки и правой ноги иноходец. Сержант заставил его подходить к столбу и докладывать: Товарищ Столб, рядовой Смоленский по вашему приказанию прибыл. В конце концов Смоля определили в кочегарку отапливать часть. Обычно утром и вечером рота шла на прогулку к туалету мимо кочегарки. Смоль выскакивал навстречу и отмачивал какую-нибудь шутку. А иногда он шёл с ротой вечером Команда Запевай и Смоль поёт. Голос звенит, летит в соседнюю деревню и отражается обратно. Это было круто. Любили его, чертягу, вроде не за что, а атмосферу вокруг себя создавал он положительную.

Более всего я сдружился с Кондратьевым Сашей. Он был с Уралмаша. В части его определили на склад ПДИ (парашютно-десантной чего-то там). Блатная должность, дававшая много свобод, как писарь, к примеру. Ведь что важно в службе? Чтобы тебя как можно меньше беспокоили построениями, проверками и т. п. Построили роту, например, и проверяют по фамильно наличие присутствия. А тебе не надо строиться, ты в каптёрке какой-нибудь торчишь, как Женя Меркулов при старшине был каптёром на складе вещевом, распоряжался обмундированием всяким (формой, бельём и т.п.). Почти весь наш призыв разошёлся по блатным местам: кочегарка, склад ПДИ. Писарь (Лебедев) повар (Шутулев) художник (Кислов) сварные (Федя Соломатин и Шнобель).

Первая зима выдалась очень холодная. Мы часто ходили в караул. Охраняли склад станций на колёсах, которые должны были принимать наш сигнал, посланный из тыла противника. Сутки через сутки такой был график. Не хватало народу. Поверх шинели при заступлении на пост на два часа давали огромный тулуп, но и в нём замерзали. Один раз я уснул на ходу и ушёл с поста. Пройдя в таком состоянии метров 500, ударился лбом в ворота КПП.

Первые пол года были самые трудные: привыкание к новой жизн. Отжимания, приседания, подтягивания. Мне пригодилось то, что я всегда делал зарядку. Папа ещё сделал турник для подтягиваний. Нужные 10 раз я делал легко. Все мышцы болели первое время. На каком-то этапе я не мог поднять вверх пустую трёх литровую банку. В конце службы я 100 раз отжимался, не касаясь пола. Зарядку и сейчас делаю.

Где-то в феврале наступало время прыжков. Усиленно занимались укладкой парашюта D5. Обычно это происходило в спортзале. Каждый собирал себе парашют сам. Каждый этап сборки, конечно, проверял офицер. Приближалось время первого прыжка. Аэродром был в Логиново, он и сейчас там есть. Прыгали с Ан-2 с высоты 1500 метров. Погрузили нас, человек 10 и взлетели. Набрали высоту, вышли на нужное место. Прозвучал сигнал и выпускающий открыл дверь. Первый пошёл, второй пошёл. Третий был я. Встал на край и оттолкнулся, проваливаясь в бездну. Сам не дёргал за чеку, ждал три секунды до срабатывания прибора. 501,502,503. Прибор сработал и пошли вытягиваться стропы. Девять метров свободного падения и ты застыл в небе в тишине. Купол раскрылся, можно оглядеться вокруг. Кажется, что ты висишь на стропах на одном месте, не опускаясь. Но вот земля становится всё ближе, и ты видишь, что всё быстрее приближается к тебе. Последние метры – приземление на ноги и кувырок. Ты на земле. Есть первый прыжок. Погода в то день была ветреная и купол надулся как парус. Меня понесло по снежному полю к месту сбора. Я только успевал управлять стропами. Ветер был сильный и скорость я развил приличную. Краска на мобуте стёрлась в местах соприкосновения со снегом. За парус получил …дюлей от командира взвода ст. лейтенанта Александрова. Он только закончил военное училище и рвался в бой служить. Лет на пять был старше нас.

Сразу после прыжка мы должны были идти на учения на двое суток. Передвигаться должны были на лыжах. Только тронулись, у меня сломалась лыжа, переломилась (не по умыслу).Старлей отправил меня в часть. Добирайся, говорит, на попутках. Поймал я попутный грузовик. Только повёз он меня в ЕКБ. Уже стемнело, когда я сошёл с грузовика на кольцевой, а там до Студенческой рукой подать. В 19ом доме на первом этаже жил Миша Муратов. Я постучал в форточку. Миша высунулся, увидев меня, ошалело улыбнулся. Ты откуда? Я объяснил ситуацию. Миша впустил меня к себе, дал гражданскую одежду, автомат спрятали в подпол. Ну и пошёл я на свидание с любимой, благо, что жила она в пяти минутах ходьбы от Мишкиного дома. Вернулся рано утром, переоделся в форму и также на попутке (как, велел командир), добрался до части. Дневальный, увидев меня, поинтересовался откуда я взялся. Я рассказал историю с лыжами. Вечером, говорю, добраться не мог, никто не останавливался. Пришлось проситься на ночь на постой. Дневальный не поверил, но выглядело всё правдоподобно. На следующий день пришла рота с учений, и про меня забыли. Такой был первый самоход.

За зимний период я сделал три прыжка с Ан-2 с 1500 метров. Кстати, вспоминая те ощущения от первого прыжка, я написал гитарную миниатюру Взгляд с высоты птичьего полёта.https://disk.yandex.ru/d/JLSsSiUy1OmhwA

Иногда нашу роту ставили в так называемые замки. Обычно летом заключённые шли в бега. Нас расставляли на дороги по несколько человек. Задача была останавливать машины и проверять, кто в них сидит. А также багажник досматривать. Выдавали оружие АКМС и два рожка боевых. Никто, правда, не был пойман.

Осенью на прыжки прилетал Ан-12 из Ферганы. Привозил командиру много фруктов, а наш обратно дарил ему картошку, которую мы воровали с полей. Будучи уже старослужащим, я попал в такую команду. Собрал нас всех стариков зам. командира части ст. лейтенант Андрианов. После отбоя уже, т.е. уже ночью. Подъезжаем к полю. Картошка собранная, стоит в мешках в середине поля. Нас человек десять. Быстро грузим мешки в Урал, едем дальше к следующим мешкам. Потом машина пошла в Кольцово, заехала на аэродром, туда, где паркуются военные самолёты, и почти заехала задом в открытый люк Ан-12. Я насчитал 108 мешков мы закинули.

Осенью прыжков было больше. Прыгали с 3000 метров. Один раз мне повезло стать первым при выпуске. В самолёте грохот стоит, потом резкий сигнал, все встали в готовности и открываются створки самолёта сзади. Я стоял на самом краю и смотрел на землю (выпускающим был Андрианов) Потом сигнал зелёный и все посыпались как горох. Если первым до края 2—3 шага сделать, то дальним приходится бежать со всех ног. За прыжки платили деньги. Существовала таблица – прейскурант цен. Сумма зависела от количества прыжков. Точные цифры я не помню. Ну, к примеру, офицеры, у которых количество прыжков было больше 200 или 300, получали приличные деньги по 500—600 рублей. Я получал за осенние что-то вроде рублей 20—25. Обычная получка у солдат была 3.80, у нас – 4.80. Ещё масло давали чуть больше.

Ансамбль наш армейский набирал силу и процветал. Репертуар расширили, стали ездить выступать с концертами, участвовали в конкурсах солдатской песни.

Летом 1977 в Тавде случилась африканская чума. Болели свиньи. Говорили, что у них синели уши. Я так и не увидел ни одной больной свиньи за всю компанию. Нашу роту послали лечить хрюшек. Добирались поездом. Стояла жара, июль. Я забрался на верхнюю полку и открыл окно. Теперь лицо обдувал встречный поток воздуха. Не заметил, как уснул. Проснулся и чувствую: носовая и лобная часть лица онемели. Заработал себе проблем.

В Тавде нас поселили в школе. С утра поехали к свиньям. Нашей задачей было уничтожение свиней. Вакцины никакой ещё не придумали, поэтому решили применить тактику выжженной земли. Взяли радиус 20 км от эпицентра и все свиньи в этом радиусе должны были быть уничтожены. Мы ездили по деревням, по частным домам и свинофермам. Собирали свиней в грузовик, отвозили за околицу, а там бульдозер отрывал ров и туда сбрасывали свиней из грузовика. На краю рва стоял офицер с автоматом и расстреливал животных. Несколько рейсов и ров наполнялся. Тогда бульдозер заваливал всё землёй. Визг поросячий стоял страшный. Но было ещё масса нюансов. Свинью же надо было как-то погрузить в кузов грузовика, а это от 40 до 140 кг мяса, которое совсем туда не хочет. Применялся такой метод. Бралась берёзовая колотушка, такую использовали при колке дров. Ею били по топору, колуну. И вот этой колотушкой надо было нанести точный удар свинье по переносице между глаз. На время она вырубалась (теряла сознание) Тут надо успевать. Вчетвером или вдвоём, (зависит от веса) поднимали свинью к заднему открытому борту и закрывали этот борт, поднимая его вместе со свиньёй. Затем процедура повторялась. Но это не всё. В кузове свиньи приходили в себя и дурели в тесноте друг от друга и от доставленных неудобств. Они начинали хаотично двигаться, пытаясь выпрыгнуть из кузова. Четыре человека вставали по углам кузова и отпинывали их, не давая выпрыгнуть. Грузовик в это время ехал ко рву. Ещё надо было умудриться самому не выпасть. Свиньи в кузове начинали истерично визжать и испражняться, как только можно. Плюс ещё реакция местного населения, совсем недружественная, ведь мы забирали у них пропитание на предстоящую долгую зиму. Поначалу всё валилось из рук, но через пару дней пошло, как на конвейере. Форму армейскую с нас сняли. Одели в чёрные комбинезоны, кепи, сапоги без погон и знаков отличия. Спустя несколько дней население стало ночью отрывать свиней из ям, где они лежали. Тогда ямы стали посыпать хлоркой, и потом, проезжая мимо, видно было, как земля пузырится в этих местах.

Запомнился бой двух хряков, племенных боровов на свиноферме. В нормальной жизни их вместе никогда не сводят, а тут всё одно на убой. Загнали их на ринг. Каждый килограмм по 380.Ну, комментировать сам бой я уж не буду.

Само собой, свинины мы наелись на всю жизнь. Суп варился в огромном баке из грубо нарезанных кусков свинины. Ни одной больной я так и не увидел. Что-то около двух месяцев колесили мы вокруг Тавды. Вот цифру, сколько было уничтожено– забыл, то ли 12000 то ли 20000.Счёт шёл на тысячи. В газетах об этом ни слова не было. Да ещё там, в Тавде, увидел настоящую тайгу. Это тебе не наши уральские леса

Осенью опять прыжки и на ученья. Много ходили, бегали. Марш броски по 40—50 км были не редкость. Ночевать должны были в лесу, а в реальности подходили к деревне и делились на группы по 2—3 человека. Каждая группа сама себе находила жильё на ночь. Стучишься в дверь и говоришь, мол, я солдат, не пустите ли переночевать? Всегда пускали, если не один, так другой. Да ещё накормят обязательно. Отношение совсем другое было. Сейчас такое немыслимо. Люди не знают кто за стенкой живёт, и не хотят знать.

Последний дембельский прыжок был с Ил-76. При укладке в парашют дембеля положили конфетти, и при выходе парашют взрывался фейерверком. Всего я сделал 19 прыжков.

19.08.23 Собираюсь завтра в дорогу домой. Поездка получилась. Месяц отсутствовал дома.

Перед дембелем я сдружился с Боцманом. Он был из Питера, служил во взводе радистов, мл. сержант. До армии он ходил на сухогрузе в Европу, ну, т.е. был настоящим моряком. Он рассказывал мне, как их корабль однажды зашёл в Марсель и команду отпустили на берег. Они с товарищем гуляли по Марселю и забрели на концерт Пола Маккартни. так что Боцман был человек, который видел сэра Пола живьём. В 1977 это слушалось как невероятная история.

Уже в конце службы мы с Боцманом как-то забухали и после вечерней проверки решили ехать в город, продолжить. Дежурный по части в тот вечер был старлей Тыщенко. Мы берём молодого водилу, с автопарка угоняем станцию и погнали. В городе доехали до дома где жил молодой. Зашли в дом, выпили немного. Родители молодого встретили нас тепло. Обратно ехали по Шефской в часть. Поставили авто в парк и спать.

Так вышло, что мы с Боцманом уходили последние на дембель. Дембельский аккорд у нас был – мётлы. Надо было наломать веток и связать мётлы для уборки территории. Неделю нас возили в ближайший березняк. После демобилизации Боцмана я больше не видел. Службу я закончил 18.11.1977, а в 1979 часть ушла в Афганистан.

По первости, после армии устроился на 79 завод в 17 цех собирать стружку. Там огромными ножами отрезались листы стали нужного размера. Рабочий подавал лист на станину, нажимал на педаль и сверху на лист падала гильотина и обрубала лист, который падал вниз с грохотом. И так целый день. Через месяц меня перевели в цех №5 (сборочный) учеником слесаря – сборщика. Тут стояла тишина. Люди в белых халатах сидели каждый за своим столом и собирали приборы. Крутя отвёрткой винты.

20.08.23 02.18

Три недели в Джанхоте промчались пулей. Почему-то это местечко многие не знают. Чем был занят? Утром вставал в пять и шёл плавать в море. На пляже никого, в море тоже. Плыву дистанцию вдоль берега метров 150—200. Потом возвращаюсь в дом, переодеваюсь в сухое и иду рыбачить на камни. Пару часов и иду завтракать. После валяюсь на кровати, засыпая и просыпаясь. Потом обед в кафе или в соседнюю гостиницу к Ладе. Она вкусно готовит и пайки такие, что я съедаю салат и суп, а второе отношу к себе на ужин. Главное, что всё рядом: магазин, кафе, море, рынок, гостиница Лады, гора, откуда классный вид. На ужин покупаю вяленую рыбу. Чехонь мне больше всех нравится.

Фотографированием почти не занимался. Зачем я взял два фотоаппарата? К тому же в этом месте я уже все виды отснимал, все закаты и рассветы. Кажется, охладел к фотографии. Может, это временно? К рыбалке, наоборот, интерес усилился. Думаю, не купить ли мне лодку, а то старая уж больно неустойчивая на воде.

С Валентиной Григорьевной (хозяйкой) три недели прожили душа в душу. Ей 85 и она в полном здравии, при памяти. Ворчит, конечно, но ей положено. Обычно я сажусь поесть за стол, например. Она подсаживается с другой стороны и начинает что-нибудь вспоминать и рассказывать. Скучно ей одной. Особенно зимой, когда отдыхающие разъезжаются. Я ем салат из помидор и слушаю её истории.

Немного детства

06.09.23 Во дворе перед домом (на Студенческой 15) была устроена спорт площадка. Она отделялась от дома полосой акации. Летом мы гоняли на ней в футбол. Однажды на этой площадке проходил волейбольный матч. В одной из команд был мой отец. Я смотрел, как он играет и был горд, что вот мой отец играет в волейбол. И всем хотелось сказать: Смотрите, это же мой отец играет в волейбол. Папа был человек одарённый: инженер конструктор. Сорок авторских свидетельств, широкий круг интересов,, много друзей. Он научил меня играть в шахматы, водил во дворец пионеров в шахматный кружок. Был заядлый охотник, выступал на соревнованиях по стэндовой стрельбе, ездил охотиться на уток. Как-то взял меня с собой на охоту с ночёвкой и дал там пострелять из ружья по консервной банке. Я был в восторге. А ещё он немного играл на гитаре и неплохо пел в застолье. Любимые песни: Степь да степь и Колокольчик. В семьдесят мохнатом году отца отправили в командировку в Финляндию (Хельсинки, Тампере). Когда он вернулся, дома собралась компания послушать новости из-за бугра. Среди сувениров, которые он привез, мне запомнилась шариковая ручка с всплывающей обнажённой дивой и собачка с качающейся головой. Когда мне было 14,отец ушёл из семьи к другой женщине. Она подхоронена сейчас к нему. На том же кладбище недалеко похоронена и мама. Отец приходил первое время после развода ко мне, говорил что-то, как надо жить, но это было уже не то. Потом приходить стал реже. А потом я ушёл в армию.

Зимой на площадке заливали лёд, делали хоккейный корт. Однажды 31 декабря мы вышли с ребятами на только застывший лёд и баловались, подкатывая в ноги валенками друг другу. Кто-то подкатил и мне, и я со всего маху упал на спину, на лёд. Сильная боль. Пошёл домой. А дома приготовления к новогоднему вечеру. С мамой пошли в больницу. Тут же сделали снимок. Выяснилось – перелом ключицы.

Первый телевизор в доме был чёрно-белый Неман. Сначала транслировали одну программу с 18.00 до 23.00 потом подключили вторую.

Летом, после девятого класса, я купил мопед Верховина-2 двухскоростной. За 60 рублей бу. Деньги заработал в молочном магазине грузчиком. А ещё собирали бутылки на Шарташе и сдавали их по 12 копеек. У Миши Муратова в сарае был целый склад их. Верховина развивала скорость до 60 км в час. Это было неосознанное счастье.